Отзывы на книгу ««Скажи мне, что ты меня любишь…»: роман в письмах», страница 2

Это было просто прекрасие какое-то. Честно. Особенно, в начале. Впрочем, и потом тоже. В общем, ремарк писал натурально стихи в прозе. Причем, такие, что «как ты розу не назови - она все равно будет пахнуть розой»(цэ). Да он даже о ночном горшке смог бы написать, то есть и писал так, словно в андерсоновском саду пел соловей.

И я такая сначала с грустью думала о том, что ведь ремарк без сомнения метал бисер перед марлен. Притворялся, чтобы удержать, изменял себе, как только не изгалялся ради нее. Потому что она не то, чтобы не ценила. Просто ей всегда было мало одного человека. И она совершенно не желала быть галатеей в своей жесткой, почти мужской приземленности и практичности. Она сама хотела и обожала воздвигать объект чувств на пьедестал, и не желала быть запертой в раю, с кем бы то ни было.

В общем, жалела, жалела я ремарка, прекрасно понимая, однако, что вот такое несовпадение устремлений послужило тем не менее и его вдохновению через любовные страдания. Одна «триумфальная арка» чего стоит. Но потом вдруг решила посмотреть на ситуацию с другой стороны. Ибо она в общем-то вполне себе и близка мне. Тоже не люблю всякие сантименты.

Вот живет марлен дитрих, которая любит кормить, поить, холить, лелеять и так далее и мужчин, и женщин, и всех-всех-всех, кто попадется под руку. У нее случаются многочисленные романы, которые перерастают или не перерастают в дружбу. И тут случается эрих. Мария. Ремарк. И все как бы классно. На первый взгляд. Но он сам хочет кормить, поить, холить, лелеять ее. И украсть от мира. И плетет золотые сети, и поет райской птицей. Только марлен так-то крепкая, жизнерадостная, компанейская, розовощекая немецкая женщина с мужем и ребенком, с буржуазным воспитанием в анамнезе и щедрой, любвеобильной натурой. И экстраверт, в отличие от него. Позднее ремарк все же попытался разыграть карту «не я люблю тебя, но ты люби меня». Но... Все же встретились два человека, готовые отдавать, а не брать. Или было уже слишком поздно.

Ну, что там могло получиться? В общем, они еще долго продержались. И если ремарк, разочаровавшись, скатился в неискренность, не имея сил порвать отношения раз и навсегда, то марлен по ходу реально осталась его настоящим другом. И смешно, но проявила куда больше чувства и привязанности в его болезнях и горестях, когда сам он уже остыл и раздражался.

В конце книги прочитала хронологию их встреч и расставаний. Короче, да. Это был действительно настоящий эпистолярный роман. Реально вместе они бывали очень-очень редко. А так, зачастую жили в разных странах и городах, постоянно заводили романы с другими. Ругались, расставались, воссоединялись через переписку. Ох, уж эта богема. Но письма, какие же волшебные, печальные и обреченные письма. Все-таки платонические чувства намного сильнее физиологии.

P. S. Оценку снизила за отсутствие обратного отклика в самый романтический период их переписки. Очень сурово осуждаю полетт годдар - поджигательницу чужих писем. Просто неистово осуждаю.

Не нравятся мне ни Дитрих, ни Ремарк. Спрашивается, зачем читала? А как же любовь?! Одна из самых больших любовей ХХ века.

Какие шикарные письма! Особенно первые 3 года, когда чувства были на пике.

Потом тон писем уже меняется - разрыв... вежливо-светский тон.

Может, и хорошо, что ответов Дитрих не сохранилось. Мне почему-то кажется, что ее ответы были сухариками в сравнении с письмами Ремарка.

После прочтения какое-то двоякое ощущение: зла на дочь М.Дитрих - Марию Рива и недовольна собой - будто нос сунула в чужую спальню. Слишком личные эти письма. Лучше бы личными и остались. Не надо было их публиковать. Неужели дочери славы не хватило на старости лет?((

Столько цитат надергала... и ни одну сюда вставлять не хочется. Может, когда остыну, отредактирую отзыв

"Кто способен полюбить тебя сильнее, чем я, милая...". Читая письма Ремарка к Марлен Дитрих, надо пить вино. И это необязательно «бутылка «Штайнбергер кабинет» урожая 1911 года» – элитное вино из отборного предзимнего винограда.

Эрих Мария Ремарк в письмах к Марлен Дитрих раскрывается перед нами не столько, как талантливый знаменитый писатель, а как любящий человек, романтик, идеалист, философ. Преданный своей любви, своей единственной и любимой женщине, он до конца своих дней пронес в себе это светлое чувство. Болеющий ишиасом и ревматизмом, сломленный неудачами, Ремарк писал письма Марлен, называя ее прекрасными словами, идущими из самого сердца: «пылкая моя», «сладчайшее сердце», «золотая моя», «сердце сердца моего», «ангел западного окна», «мечта светлая», «малышка с катка», «добытчица денег», «грустная пантера со светлой шерсткой, живущая в зоопарке», «маленькая гнездная птица», «дарованная мне», «милая радуга перед отступающей непогодой моей жизни». Но больше всего обращений это «пума» - прозвище Дитрих, которым и она подписывала свои письма Ремарку. Мне не понравилось, что он называл ее «обезьяной», даже обращение «моя милая маленькая обезьяна» лично меня очень отталкивает. Написанные красивым, поэтическим языком, письма Ремарка переворачивают душу, заставляют плакать, тревожиться, переживать, улыбаться, радоваться и надеяться.

Писем Марлен Дитрих Ремарку нет, в основном ответные телеграммы. Дитрих просила сжечь свои письма. А он писал ей, согреваясь и спасая себя от тягот и проблем своей жизни: «Это похоже на вечный разговор, хотя с моей стороны это всего лишь вечный монолог».

Но вот странно: у нее был муж, Рудольф Зибер (Руди), у того была еще «подруга жизни» Тамара Матул (Тами), а Ремарк был любовником Дитрих. Какая-то прямо шведская семья получается. Хотя Дитрих и Ремарк встречались не так уж и долго – всего 3-4 года. Потом они расстались, а Ремарк писал ей письма и телеграммы, и только в конце его жизни, когда уже он тяжело болел, Дитрих помогала ему, выхаживала его. То есть Марлен для него была всем миром, он для нее лишь вспышкой, мгновением, ну или небольшим отрезком жизни. Он любил ее как Владимир Маяковский любил Лилю Брик, безнадежно, беззаветно и вопреки всему. Очень жаль Ремарка, искренне жаль. Это не та жалость, которая разрушает, а та, которая утешает. Во время чтения его писем, хотелось утешить писателя, сказать ему несколько теплых и воодушевляющих слов, ведь «… хорошо, если знаешь, что, возможно, ты кого-то немножко обрадуешь». Многие романы Эриха Марии Ремарка посвящены Марлен Дитрих. Мне даже захотелось перечитать полюбившийся мне роман «Триумфальная арка». Ремарк печален в своей любви, но он выбрал для себя такой путь – настоящего рыцаря. Ремарк шел по своему выбранному пути – пути Любви, яркой, где-то грустной и щемящей, трагической, но счастливой для него в целом, безусловной и, я верю, что он вознагражден за свою любовь.

«Появиться вновь – это больше, чем обрести вновь, появиться вновь – это значит все будет еще раз сначала, начало и блистательный обман времени, появиться вновь – это ты и я, радуга тишины над текущей водной гладью лет, появиться вновь – это наша доля божественного бытия перед крушением исчезновения…». "Человек должен пройти через многие двери пока придет к себе и туда, где останется, и двери не могут оставаться открытыми. Обратного пути никогда нет. И кто бы их ни закрыл, ты сам или кто другой, или их захлопнуло сильным ветром, обратного пути никогда нет, как бы сильно ты не хотел, и даже если бы двери вновь отворились, все равно обратно не вернуться - да и в глубине души этого совсем не хочется".

Времена меняются, люди тоже. И многое уже воспринимается по-другому. Но вот я читаю письма, мне вовсе не предназначенные, понимаю, что дети совсем края потеряли, публикуя сокровенные вещи, читаю дальше и нет, не прихожу в умиление. Конечно, эти люди нашли друг друга, потому что, окажись я на месте Марлен, бежала бы до канадской границы без остановки. Дурно становится от бесконечных: "Я люблю тебя, люблю, люблю, схожу по тебе с ума, тысячи невероятных эпитетов и все тебе, я думаю о тебе без остановки, люби меня, люби меня,люби меня, люби меня,люби меня, люби меня,люби меня, люби меня,люби меня, люби меня, никогда не бросай, нам предназначено быть вместе, мы судьбой сведены, мы созданы друг для друга, люби меня, люби меня,люби меня, люби меня,люби меня, люби меня, не могу поверить, что ты приедешь, скажи, что ты меня любишь, не могу поверить, люблю тебя, люби меня, никогда не бросай, люби меня, люби меня,люби меня, люби меня... " Адское ощущение, что он хочет свою возлюбленную связать по рукам и ногам, запереть где-то и молиться ей как придуманному образу. Не менее странное чувство, что все это пишется даже не для нее и не ради нее, а потому что распирает и хочется что-то написать. Что это уже просто любовь ради любви, эмоции ради эмоций, но всепоглощающие, липкие, не отмыться - не сбежать. Да еще и даты писем: 11, 12, 13, 16 число... Первое письмо еще не получено, а еще три следом полетели. Читаешь это и барахтаешься как муха в паутине. Они сходились и расходились много раз. Были ли их отношения созависимостью? Мне, конечно, очень не хватало ответов Марлен, а те редкие, что сохранились, были сухи и прагматичны, и тем страннее была роль Ремарка в их паре, как будто эмоционально он отыгрывал не за свой гендер, как будто мужчиной в их игре была Марлен. Это дико, это странно, от таких отношений, от такого мужчины, готового утопить в своей любви, слишком она ярка, эмоциональна и масштабна, хочется бежать. Вообще, если честно, я даже жалею, что прочитала эти письма, они слишком личные. В каждой избушке свои погремушки. И то, что нравится в писателе, может совсем не понравиться в человеке. Так бывает, увы.

Такой нежности как в этих письмах я давно не видела. Знаете, это когда все письма написаны с большой любовью. В них столько нежности, что читаешь и не веришь, что люди могут так любить. Любовь на расстояние порой кажется самой красивой на мой взгляд , но и самой печальной любовью. Увы, у Ремарка я читала только один роман «Ночь в Лиссабоне» Эрих Мария Ремарк , но мне хочется после прочтение этой книги прочесть «Триумфальная арка» Эрих Мария Ремарк .

Книга на самом деле понравилась очень нежная, хотя её надо читать медленно.

Талантливые люди - конечно, талантливы во всём, но в тоже время они какие-то нереальные, какие-то возвышенные, и со своими "тараканами" в голове. Мне было очень интересно узнать историю Ремарка и Дитрих. Признаться, я даже и не знала, что у них была связь. Но, эти письма не раскрывают почти ничего. Это личные письма Ремарка к своей пуме. Это не книга, это как читать его мысли, но постоянно есть ощущение, что он бы этого не хотел. Мне кажется, он бы не хотел, чтобы из этих писем сделали книгу. Через эти письма видно, на сколько сильны были его чувства. Как переживал и страдал он в дали от неё и как любил её несмотря ни на что... В книге её писем практически нет, есть парочка, но это поздние письма, когда они были не вместе и только иногда встречались или переписывались. И я так и не смогла понять, любила ли она его, был ли он ей нужен, или ей было просто приятно его обожание... Сложно сказать. При чтении писем пришлось немного искать информацию в интернете и по тем небольшим статьям, я сделала для себя вывод, что Марлен сама по себе была женщиной обожавшей мужское внимание, она находила всегда очень уязвимых мужчин и оставляла сильный след в их жизни. Думаю, Ремарк всегда понимал, что вместе им не быть, но все равно ждал её.

У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего

Я хотел превратить тебя в нечто, чем ты не была.

Не могу назвать эти письма легкими, иногда они были о том, что происходит вокруг, иногда какие-то смешные истории или рассказы. А иногда такая каша, что я даже перечитав раза три не могла понять, он сейчас злиться или горюет, признается в любви или бросает её....

Каждый день мне кажется, что ещё вчера я нисколько не любил тебя, настолько более сильное и полное чувство овладевает мной; и каждый день я думаю, что сейчас не может быть никакого "Больше!", но завтра я тем не менее опять буду думать, что сегодня я тебя даже отдаленно не люблю так, как полюблю завтра, если завтра наступит сегодня.

В конце книги есть глава "Эрих Мария Ремарк - Марлин Дитрих: даты и встречи" - классная глава, потому что она дала хоть какое-то понимание как продвигался этот роман.

Для меня это было сложным чтением, у меня иногда просто разрывалось сердце от такого количества чувств в этих письмах. А иногда мне было очень стыдно их читать, потому что это слишком личное...

Письма, письма, письма...писать друг другу....сквозь года, сквозь пространство, просто кричать на бумаге о чувствах, что переполняют сердце....любить не смотря на..., любить вопреки всему....и даже время не властно...

Сладкая, приторная щенячья тоска. Слишком хрупкая. Слишком давняя. Слишком личная переписка, чтобы ее оценивали люди, живущие с Фэйсбуком и Скайпом.

Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга. У нас было слишком много прошлого и совершенно никакого будущего.

Необыкновенные письма. Иногда нежные, щемящие, тоскливые, влюбленные, иногда смешные, ироничные, иногда мечтательные, с надеждой на будущее счастье. Такие письма будешь перечитывать снова и снова. Кажется, таких строк больше не пишут.

Они далеко друг от друга и видятся так редко, но у них есть возможность разговаривать друг с другом, оставляя все самое сокровенное в письмах, которые объединяют через время, через прошлое, через расстояния. Эти письма протягивают невидимые нити между людьми, когда-то такими близкими друг другу.

Равик и Пума. Ее Равик и его Пума. Я не знаю, не мне судить, чтобы вышло из их чувств, если бы их жизнь сложилась иначе, если бы они остались вместе. Не знаю. Но наверно, их соединяло несомненно что-то важное, неуловимо сильное ощущение, что они значат в жизни друг друга очень и очень много...

Нет желания писать длинный, подробный отзыв. Это и не нужно. Эти письма так пронизывают тебя, до глубины души, так наполняют тебя щемящей нежностью, что остается только вздохнуть и еще раз удивиться таланту Ремарка, что давал ему возможность рисовать простыми словами такой необыкновенно красивый, пронзительный и искренний узор из своих чувств.

[...]написаны эти письма Ремарком, в сущности, себе самому. Это своего рода разговор с самим собой, сон наяву. Они, эти письма, не ждут и не требуют ответа; они — неизвестный до сих пор роман Ремарка, а по своей поэтической магии, по несокрушимой вере в колдовскую силу слова это последний любовный роман XX века. Вернер Фульд

Кто хочет увидеть Ремарка­-писателя в новой ипостаси — книга для вас! При этом может стать хорошим поводом для дискуссии, как показывает первая в списке рецензия. Дискуссии, на мой взгляд, вызывают собственно грандиозные литературные достижения писателя, создавшие определенный образ Ремарка-­мужчины в глазах читателей. Эрих Мария Ремарк в эпистолярном жанре непривычен, иногда кажется, что в нем самом отсутствует некий стержень, который присущ героям книг. Мужчина мягок, он боготворит свою женщину, покрывая ее личность ярчайшими эпитетами, о которых, может быть, мечтает почти каждая женщина.

«Кстати, о наших письмах: это не просто письма о любви, это письма о любви к тебе!»

«И позволь мне написать тебе об этом. Не в этих нескольких фразах, нет, а на нескольких сотнях страниц — позволь мне написать ее, нашу с тобой историю за все прошедшие времена, позволь мне закончить ее к твоему следующему дню рождения, может быть, тогда ты поверишь мне еще больше. Я постоянно думаю о ней, об этой книге, которую я люблю и которая будет посвящена тебе. Как мало я даю тебе: обещание и книгу, которую, ко всему прочему, от тебя же и получаю...»

Речь идет, конечно, о "Триумфальной арке". Честно, не знаю, как бы отреагировала на такую интерпретацию, будь я главным действующим лицом, если еще вспомнить конец... Это откровение, особенно для мужчины, – писать наизнанку то, что написал он в "Арке", суть даже не в истории, а в характерах и чувствах, которые проживает каждый читатель вместе с Равиком и Жоан, это просто ураган не самых приятных ощущений! Видно, что вложены определенно сильные эмоции, очень настоящие. Подтверждают и письма, в которых явно прослеживается прототип Равика — сам Ремарк. Значит и Марлен в книге настоящая, какой ее видел Эрих. В какой­-то мере письма к Дитрих являются продолжением "Триумфальной арки", началом отношений, раскрывающим суть невзначай брошенной Равиком фразы «Женщин нужно либо боготворить, либо бросать. Все остальное — ложь». Эрих Мария Ремарк по-настоящему боготворил Марлен Дитрих.

«Молчаливая, цветок, распускающийся в ночи, дышащая, Диана из лесов, если ты больше не любишь меня, скажи это, я не из тех, кто начнет стенать, это уж точно, — хотя бы уже потому, что ты во мне останешься, вопреки всему, — ведь то, что родилось при тебе в моей крови, течет и возвращается, как и все живое, — и было уже столько бурь и счастья из­за того, что оно лишь пробудилось... а если ничего этого нет, то брось мне через океан слова, их совсем немного, и в них — большее, чем весь мир: в них суть мира, тишина бури, дыхание Бога — и цветущая кровь...»

Дальше...

Можно сомневаться в искренности пиететов, которыми порой даже переполнены письма к Марлен Дитрих, увидеть сладкую приторность слов, чем славится профессия и профессионализм Ремарка в частности, думать, что это всего лишь сеть красивых слов — в целом это может быть очень даже не безпочвенное ощущение, я с ним тоже столкнулась. Однако, есть немало аспектов, самым главным из которых является то, что это наше читательское и субъективное чувство, мы не можем знать, как на самом деле чувствовал Эрих Мария Ремарк и сколько лжи в его письмах к любимой; любовные письма — глубоко личное, нельзя даже сказать, насколько хотел бы автор распространения, они НЕ предназначены для публики; даже если в письмах был некий аспект писательства, то не факт, что слова были пустыми, не наполненными содержанием гаммы вкладываемых чувств; если читать письма все и сразу (как мы), безусловно, может они и слащавы, но в свое время между одним и другим был немалый интервал, письма могли быть редкой усладой, ведь разве мы не хотим, не жаждем вложить в свое послание к самому родному человеку всю поэтичность и красоту, на которую только способны?!

«Ничто не отрежет кусков от нашего бесконечного дня, наше дыхание будет глубоким и размеренным, вчера все еще будет сегодня, а завтра — уже вчера, и вопрос будет ответом, а простое присутствие — полным счастьем...»

«Ты должна любить меня и должна говорить мне об этом, повторять все снова и снова, сколько бы ты ни повторяла, мне мало, потому что, когда ты говоришь это, ты помогаешь мне выстоять в этом двойном и двусмысленном состоянии труда и жизни, которые иногда сливаются и совпадают, и тогда одно вспенивается от другого; а когда зловещая судьба совпадает с неудачами в работе, я нуждаюсь в тебе, — тогда все опять выльется из меня наружу, на белые страницы, из которых оно и вспучилось, чтобы я в нем утонул.»

Книга не зря названа просьбой. "Скажи мне, что ты меня любишь..." — это почти молитва, которой наполнено едва не каждое письмо. Конечно, судить по односторонней переписке об отношениях трудно, мне очень интересно узнать, какой была Марлен Дитрих, как человек, даже если не брать данные отношения, потому что видно — непростой. Однако, в рамках данных двух книг мы имеем достаточно определенный образ женщины, очень многое можно сказать по письмах Ремарка и его внутренних переживаниях, они, надо думать, максимально обнажены. Напрашиваются определенные выводы.

«Скажи мне, что любишь меня, я из­-за этого делаюсь лучше. Я буду работать лучше и спокойнее, и быстрее, если ты скажешь мне, что любишь меня, ибо я живу только потому, что ты меня любишь. Люби меня, пума!»

Чувство Эриха к Марлен очень­очень боготворящее. Эта женщина — божество. Безусловно, имея в одно время достаточно успешную кинокарьеру, актриса была популярной и среди мужчин (как и Ремарк среди женщин, но это из других историй). Харизма, обаяние, красота и так редко присущий женщинам "характер" делали Марлен Дитрих очень привлекательной, не исключено, что ее боготворили многие избранники и такое отношение было не в новинку известной актрисе, не исключено, что именно оно было возможностью подольше находится рядом, поэтому Ремарк, скорее всего, стал в какой­-то момент "одним из...". В письмах Ремарка, помимо просьбы подтверждать любовь, было еще много моментов внутренних сомнений, которые волей-­неволей выливались на бумагу, наверное, как завуалированная просьба о продолжении темы.

«Ты и я — как долго мы искали друг друга! — разве мы можем вообще представить себе, что где­-то одному из нас нет места? Можно ли, даже натворив глупостей и обманув себя, не обратить это в фантастическое объяснение в любви к другому?»

Он сомневался и боялся потерять свою пуму, как раньше не боялся ни за кого. Зная, что он не единственный мужчина в жизни Дитрих, Ремарк хотел считать, что это с ним актриса изменяет остальным, придавая себе некий статус. Каждый мужчина хочет всецело обладать своей любимой, тем более, если письма "кричат": ТЫ! ТЫ! ТОЛЬКО ТЫ МНЕ НУЖНА ДЛЯ СЧАСТЬЯ! Создавалось впечатление, что Ремарк был не уверен в такой же готовности Дитрих быть только с ним и жить для него. Он хотел отражать свет, дарить ей только позитив, не обтяживая своими проблемами, наверное, боясь, что Марлен будет кем сменить одни будни на другие. Для меня это непонятно. Остается ощущение невзаимного чувства, в которое вместиться только позитив.

«Просто люби меня, даже если в итоге всего­-то и случится, что ты сделаешь меня счастливым человеком...»

Это не до конца известная история. Ни книга, ни письма, какими бы пронзительными и настоящими они ни были, не расскажут историю Марлен Дитрих и Эриха Мария Ремарка такой, какой нам ее хочется узнать. Эта любовь наполнена неистовым чувством, боготворящим, таким оно редко бывает в книгах. До последнего письма в строках Ремарка, как бы они не менялись, не было злости — была боль, сухость… Был восхитительный образ старика, который будто бы сказал Равику про женщину, которой нужно строго определенное счастье, и как только оно закончится — любимая пойдет дальше. Мне очень интересно, что Дитрих ответила на литературный прямой намек. Обе личности по­-своему сложны, но их любовь существовала, и какой она была доподлинно знают влюбленные. Нам остается только гадать... Последняя фраза пробирает до мурашек, по­моему, нельзя точнее и тоньше объяснить любовь.

«И я опять буду — если я вновь увижу тебя, если я приеду или приедешь ты, — тогда я буду опять, и все еще раз повторится, и я увижу тебя, я буду... Я не могу больше писать...»