Читать книгу: «Хроники Безымянной Звезды», страница 5

7

Дни и ночи наши протекали однообразно, ничего нового не происходило, и так длилось до тех пор, пока внезапно не настиг нас удар судьбы, или, вернее сказать, не настиг нас наш рок.

В один из вечеров всех построили на площади и объявили нам, что в полночь орч выступает из Морзага всей своей мощью, и это будет началом большой настоящей Войны. Времени на сборы дали три часа. А что орч собирать? Они всегда ко всему готовы.

Мы поднимались к себе в башню, когда нас нагнал орч-гун – командир нашего участка, и сказал, что Айлиль идёт с нашим подразделением на войну, а я остаюсь в Морзаге продолжать обучение.

Нас разделили!

Я сидела в углу и мрачно смотрела как Айлиль собирал свой походный рюкзак. Вот и всё… Вернётся ли он, увижу ли я его вновь?

Я смотрела на его согнутую спину, на загорелую шею, на которой поблескивала в тусклом свете широкая серебряная цепочка… А ведь он уже совсем взрослый, и теперь он идёт своей мужской дорогой дальше, а я остаюсь одна. Возможно, ему удастся спастись, бежать где-нибудь там, за зыбучими песками, за топкими болотами…

– Айлэ! Обещай мне!

– Что обещать?

– Обещай что сбежишь, ты должен бежать.

– Но как я убегу, нет, я вернусь сюда, к тебе, как я тебя оставлю!

– Нет!! Ты вернёшься домой и будешь счастлив.

И он ушёл, растворился в черноте ночи, а я стояла на пороге и смотрела в эту черноту, где вдали мерцали факелы и били походные барабаны, предвещая гибель всему, что попадётся на пути.

Но это не было настоящей большой войной, как делали вид эти обезумевшие вояки, просто очередная партия орч двинулась убивать и грабить. Говорят, что Гроч (Железные врата твердыни, которые так же назывались ещё Железная глотка) осаждают войска эльфов, хотя и в это я не верю. Скорее всего, обе стороны держат дистанцию, будучи готовы к бою, и лишь изредка пробуют свои силы, вступая в открытое противостояние.

Медленно и устало я поднялась наверх, в своё опустевшее «гнездо», села в свой тёмный угол, раскрыла ладонь и создала свет-лилию. Голубоватый огонёк осветил мои дрожащие пальцы и печальное жилище, но ничего для меня не изменилось. Я сжала ладонь в кулак, свет погас, и тёмные стены сомкнулись надо мной как тёмные крылья.

Примерно половина гарнизона покинула наш участок, стало тихо и уныло. Война затянулась, а здесь внутри мало что происходило.

Время шло, песок слегка задувало ветром, и он клубился над дорогами, оседая на мёртвых камнях, кроме которых больше и не было ничего в этом странном серо-багровом мире.

И чем больше из меня делали элитного офицера, тем больше я уходила в себя, становясь сосудом из чёрного хрусталя, за грани которого никто не может проникнуть, и что внутри – неизвестно никому.

Уже ни кто не пытался без спросу ввалиться ко мне наверх в башню, меня не задирали, почти не было случаев шикас или каких-либо стычек, я не стояла в общей очереди за похлёбкой, я была неплохо одета и вооружена, за мной был закреплён личный ворлаки. Я стала элитой.

Меня преследовало желание бежать, но из-за войны патрули усиленно расхаживали по всем дорогам и путям, всё строго контролировалось и задача моя усложнилась в разы.

И тогда по ночам ко мне стали приходить иные мысли – мысли о смерти. Смерть виделась мне логичным завершением моего рока. И поскольку приближалось окончание учёбы и прохождение особого Испытания – я почти не сомневалась, что мой конец близок.

Конечно можно было бы и не ждать этого Посвящения, а немедленно разбить свой «чёрный сосуд», и показать всем, что из меня не сделали орч, и вообще ничего не сделали, что я такая же как и была – фейри по крови и по духу. И что никогда я не совершу ничего такого, что противоречило бы моему личному кодексу чести, моей собственной морали и моему мировосприятию. Но всё же, жажда жизни и хрупкая надежда на чудо перевешивали здравый смысл. Я выжидала и скрывала свои мысли и чувства, кривя в презрительной улыбке губы каждый раз, как видела Мрео-Гу, врача с которым заключила сделку. Я знала, что он будет обманут мной больше, чем была обманута им я сама. В предчувствии скорого конца мне вдруг становилось весело, словно я готовилась к освобождению.

В эту ночь я сидела одна на верхней площадке башни и глядела в пустоту, пытаясь рассмотреть свою Безымянную Звезду за Ничем. Сон незаметно подкрался и закрыл мои глаза.

Вот уже я в сотый раз – бледная тварь в волчьей шкуре, и я сижу на берегу моря и гляжу вдаль. Вдруг сзади я услышала чей-то голос:

– Ты же обещала, вспомни, что ты мне обещала…

Его ладонь опустилась на мою волчью голову, и он сел рядом со мной на камень.

Так мы сидели и смотрели, как волны набегают на песок, оставляя брызги у самых наших ног. Точнее, это у моего учителя были ноги, а у меня лапы. Это ведь был мой учитель, узник темницы, который передал мне своё умение скрывать от Ока мысли и чувства.

Вдруг вдали я увидела очертания корабля, такие знакомые очертания! Это «Мираж», о, это тот корабль, на котором я приплыла когда-то в гавани Россилена.

– Учитель, если я побегу и меня убьют – это будет правильным концом моего романа? – спросила я, не отводя пристального взгляда от «Миража».

– Не думаю…

И мы сидели на берегу молча, и смотрели на смутные очертания корабля на горизонте.

8

Утром объявили, что Испытание начинается. Прошедшим его предстояло пройти ритуал Посвящения.

Я вышла из башни и направилась к зданию, где прохожу обучение.

К своему изумлению, я увидела, что на площади выстроились какие-то незнакомые мне до того существа. Говорили, что это люди! Люди? Кто такие люди? Ах, это те, что появились не так давно в Мидварде, странные, немощные, и говорят, что они смертные, как орч. Людей было около сорока, мужчин и женщин. Их собирались убить.

Я шла мимо, разглядывая этих чужаков, и не испытывала никаких эмоций. Мне не было их жаль, я им не сочувствовала, и я их не понимала.

Одетые в некрашеные льняные, очень простые одежды, они были ниже меня ростом, такие жалкие, оборванные, запылённые, но странно светлые. Они были «хорошие», правильные, пусть и испуганные, и даже сдавшиеся… Но правильные. Словно не было в них ничего лишнего, только то, что нужно для счастья, живя спокойной простой жизнью.

Этих людей собирались убить. Наверное, на них будут проверять кого-то, кто сегодня проходит испытания?

Я не буду их спасать, мне всё равно…

Я тоже шла навстречу своей судьбе, своему року. Я не боялась испытаний, но я боялась только одного – ритуала посвящения.

Этот ритуал калечил душу, потому что, по сути, это была настоящая чёрная магия. У орч был обычай: они закапывали в морзагский песок отрубленные головы, и держали так их какое-то время. Мозги в этих головах как бы бродили, тухли, выстаивались… И то, что в итоге получалось – есть вино орч. В определённое время они выкапывали эти головы, и пили из черепов заклятое вино… Это и был ритуал, последняя проверка. Я знала точно, что никогда, ни при каких обстоятельствах, ничего подобного делать не буду. Но того, кто отказывался, ждала особенная смерть.

Система не позволяет останавливаться, попавший в сеть всегда становится или жертвой или мучителем, и на каждом этапе ждёт новое посвящение в падение… Каждый раз требуется сделать нечто такое, что почти уже за гранью твоих моральных и физических возможностей, и опуститься ниже. Душа должна постоянно проходить новый этап «омертвения». Но это касается только тех, кто становится офицером.

Итак, в этот день наша группа проходила испытания – сначала фехтование, затем обращение с ворлаки, затем медицина и ещё ряд других дисциплин. Все были одинаковые, я – другая, и на мне была особая концентрация внимания, я ощущала это буквально кожей. Так мне казалось… Все эти испытания я выдержала нормально, показав свою пригодность.

Но вот гигантские песочные часы Морзага стали прозрачны, ибо мёртвый его песок весь перетёк вниз, оставляя от времени несколько песчинок.

Нас привели туда, где всем предстояло пройти посвящение орч, испив заговорённого чёрного вина из белого черепа.

Кто не готов?

Мы стояли на площадке, где в песке хранились головы убитых врагов. Нас было около шести.

Где-то совсем рядом появились несколько невидимых тварей, или, если точнее, они были между миром видимым и невидимым. Это было что-то вроде малых узворов… Они должны были разорвать на куски того, кто откажется от ритуала или не пройдёт его так как надо. От них шёл такой же ужас, как от узворов – девяти королей древности, час которых, впрочем, ещё не настал тогда. В то время были только эти, но сколько их было я не знаю. Однако ужас, который вызывало их присутствие был стихийным, тёмным, леденящим… Внешне они не были ни как орч, ни как животные, ни как люди, и рвали они своими призрачными зубами не только тело, но как будто саму душу. Говорили среди нас, что после этого сущность распадалась, и даже за гранью этого мира уже не могла собрать себя в единое целое, и никогда она не могла вернуться в мир живых, но не могла и успокоиться в мире мёртвых. Такая участь ждала тех, кто ослушается воли Ока и не исполнит ритуал.

Пришёл главный офицер, который должен был провести ритуал посвящения. Момент настал.

Я почувствовала что мои мысли и душу как будто прочли, просеяли сквозь сито, мой чёрный хрусталь не помог мне закрыться, да и смысла уже не было скрывать свои цели… В этом была явная польза – не надо было устраивать сцен отказа, ничего не надо было говорить и делать. Я почувствовала, что вот прямо сейчас узворы будут рвать меня на куски.

Было страшно и грустно, я сожалела… Но могло ли всё это уместиться в несколько секунд промедления?

Последние песчинки упали на дно песочных часов, пора…

И вдруг случилось чудо. Я заметила, что тоже понимаю их мысли – мысли тех, кто решает мою участь.

Я поняла смысл вердикта: мне предлагали дуэль с главным офицером. Если он побеждает – я буду убита от меча, если я побеждаю – я получу право на свободу. На удивление и размышление не было времени, в единый миг мы оба одновременно выхватили оружие и сошлись в очень короткой смертельной схватке. Я успела лишь оценить свои шансы – они равны нулю, я менее опытная и сильная.

Бой длился, может быть, менее минуты, сталь со звоном ударилась о сталь, я двигалась молниеносно и автоматически, мгновение – и я снесла орч башку.

Никто не тронулся с места. Орч любят поединки и драматические развязки. Все были довольны зрелищем, несмотря на то, что победила я – отступница, а не орч – защитник ритуала и порядка. Но договор есть договор! Я оказалась быстрее, и я возьму то, что мне причитается!

Но сначала я возьму отрубленную голову как трофей и пропуск на все четыре стороны.

Я сдёрнула с себя плащ и завернула туда голову старшего офицера. Я действовала машинально, и всё что я делала было продиктовано инстинктом выживания.

Я знала, что когда я пойду через Литс-Гар – пески, разделяющие Морзаг с другим миром – я сделаю остановку и проведу магический ритуал, которому меня же и научили в Морзаге. Я заставлю мёртвую голову жить, я сделаю из неё зомби, чтобы после она на каждом посту могла подтвердить, что я свободна по праву договора. Ведь мёртвые не могут лгать, это знали все. Такие головы назывались тимарины.

И вот я пошла, прямо сразу после поединка я вдруг получила долгожданную свободу. Мне не предлагалось вернуться в башню и взять с собой что-либо, на мне были лёгкие доспехи, кожаные сандалии, со мной было оружие и голова в плаще. К счастью, вода в фляге ещё была.

Я двинулась по направлению к ближайшим известным мне воротам, и никто меня не остановил. Пока я продвигалась по территории крепости, я не стесняясь присваивала себе всё что видела полезного, никто не препятствовал мне, не зная точно как вообще со мной себя вести. Но жизнь в гнезде скорби научила меня радоваться пустым рукам, так что я долила воду в флягу, прихватила по пути сушёные гурч, со мной была лёгкая сабля из чёрного морзагского сплава, подобранный детский лук, заточка и лечебный сухой мох.

9

Я шла и шла по гиблым пескам Литс-Гар. Оживлённая голова была завёрнута в плащ, который я уже волочила за собой по песку, едва соображая куда и зачем я иду, еле передвигая ноги. Усталость и жажда довели меня до изнеможения, и моё движение было почти невозможным бредом.

Однако, всему приходит свой срок, и вот я различила в дали какие-то тёмные вытянутые песчинки, моё воображение, должно быть, начало создавать миражи. Но нет, это не миражи и не песчинки, это настоящие чахлые травки выделялись на фоне уже жёлтого и белого песка. Я остановилась и внимательно поглядела на линию горизонта, где мне уже виделись какие-то необычные, забытые мной оттенки – зеленоватый и голубой. Что это, что?

Я прибавила шагу, насколько это было возможным. Словно второе дыхание открылось у меня, и я дошла, наконец, до линии горизонта: это был ручей.

Как известно – море начинается с ручья…

Книга 2

Часть 1

1

Спасибо врагам моим, они научили меня выживать! Прошло время и я оправилась после тяжёлого перехода через Литс-Гар.

Странно, я продвинулась на юго-запад, и здесь намного холоднее чем там, откуда я шла. Может быть Морзагский купол меняет климат во всём районе? Но лишь днём в Литс-Гар жара, ночи же в этих пустошах холодны. А ведь это было лето…

Запасы мои закончились. Лишённая воды и еды, я шла через гибельные пески несколько дней, и уже на исходе своих физических сил я дошла, наконец, до лугов, сменивших безжизненный ландшафт из светлого песка на зелень трав. Большая часть этой пустоши, как ни странно, всё же поросла травой и несла в себе какую-то жизнь.

Хотя в Морзаге нас – будущих офицеров, учили разбираться в картах, и мы приблизительно представляли себе район, где мы находимся, точного направления своего пути я не знала, но я ориентировалась по звёздам, направляясь на юг и оставляя цепи гор по правую руку. Я шла туда, где среди холодных скал Эрвирина рождается Синсиэль – великая река нашего края. Мне просто хотелось это увидеть! А дальше… Решусь ли я повернуть дальше на запад, чтобы идти домой в Остельван? Я не уверена… Я не решалась идти домой, боясь клейма предательства. И хотя со мной был свидетель моей незапятнанности – голова врага – уверенности у меня не было ни в чём. Да и сущность моего свидетеля могла ужаснуть кого угодно. Между тем, голова действительно помогла мне благополучно миновать несколько патрулей орч, которые не склонны ужасаться.

Как только солнце склонялось к закату, слышался, казалось, со всех сторон, вой и дикий хохот. Это по ночной степи за мной следовали шакалы, которые надеялись, что я, наконец, упаду и потеряю силы к сопротивлению. Однако этого не случилось, но я подружилась с одним из них, и теперь он бегает за мной, интересуясь результатами моей охоты. Я дала ему имя Чиль.

– Чиль! – кричу я ему, – иди сюда, любопытный нос, доедай кролика, пока вороны не утащили остатки к себе.

Я сижу на вершине зелёного холма и греюсь у костра, не страшась абсолютно ничего. За всё время моего пути по степи я встретила лишь шакалов, кроликов и ворон. Но теперь, в зелёных холмах, я видела маленьких ланей, выдру у реки, и множество птиц. На рассвете, пронизанные ласковыми солнечными лучами, в бликах от утренней росы, просвечивали алым маленькие ягоды спелой малины. Мир прекрасен!

У широкого быстрого ручья я сняла всю одежду и выстирала её, отдавая солнцу свою обнажённую кожу с особым наслаждением. Цвет моей кожи становился золотисто-бронзовым, наконец-то приобретая красивый естественный оттенок. С каким восторгом я погружалась в чистый искрящийся поток воды! Как летели на ветру распущенные лунные пряди волос! Я – это Я…

С вершины холма всё ещё видны были белые пески первой полосы пустыни, наиболее отдалённой от Чёрной Твердыни. Этот песок был по-своему красив!

Белый цвет песков, в зависимости от времени суток, имел множество оттенков, и я всё никак не могла перестать смотреть туда – в сторону пустыни, откуда я пришла. Я полюбила пустыню. Я слушала пески, видела движение отдельных песчинок, гонимых ветром с неизменным упорством, словно в движении их был какой-то потаённый смысл.

И так я провела несколько дней – на вершине зелёного холма, опьянённая свободой и ложным чувством защищённости. В глубине души я понимала, что опасность рядом, но игнорировала все её приметы. Да и в самом деле, что мне ещё нужно? Я получила свободу и теперь могу даже окончить свой путь, здесь, между мирами Добра и Зла, между пустыней и зелёными долами, между прошлым и будущим. Время остановилось. Мне казалось, что мой путь окончен, и я беззаботно рассматривала по ночам огромные звёзды, опрокинувшись в сонные цветы. Там, среди этих звёзд, есть одна моя, нет наша – Безымянная звезда.

2

Кто-то сопит и тычется влажным носом мне в плечо, я просыпаюсь.

– Чиль, это ты, – сонно бормочу я имя знакомого шакала, который так и не покинул меня за время моего кочевья по холмам.

Все годы, проведённые в плену, я вынуждена была всегда быть на виду, чужая среди чужих, и даже в мыслях чувствовать постороннее вторжение в свой личный мир. И вот теперь я получила свободу и полное одиночество, не считая этого маленького серого шакала, ни одна душа не тревожила мой покой. И пусть где-то восточнее шла война и рушился миропорядок, здесь, в зелёных холмах было тихо и безлюдно. Западнее высились цепи высоких заснеженных гор, и далее сам трёхглавый великан Эрвирин устремлял свои пики к небу! И там был мой путь домой, и я шла вдоль цепи гор на юг.

Эрвирин… Может быть там Айлиль? Может быть он бежал? Но Айлиль с востока, и если он бежал, его следы стоит искать восточнее. А вдруг он вернётся в Морзаг из-за меня? Или он убит? Эти мысли единственные нарушали моё умиротворение. Кроме того, я беспокоилась, как бы шакал не уволок моего свидетеля. Картина чудовищная, и вместе с тем комичная.

Наконец он приснился мне – мой учитель. Он улыбался, но молчал.

– У меня получилось, – прошептала я тихо, – но скажи, куда мне теперь идти? Я всем чужая!

Учитель не ответил и исчез. Было утро и был день.

Вечером, глядя на огромный огненно-красный диск заходящего за холмы солнца, я вдруг ясно осознала, что мне надо делать. Я посмотрела на юго-запад – на снежные вершины синеющей вдали гряды гор… я знала что мне делать! Я дойду до истока Синсиэля, затем поднимусь в горы к ледникам, найду укромное место среди льда и холода, и спрячу там свой залог свободы и пропуск домой – голову побеждённого мной орч. А затем пойду на восток – искать следы Айлиля.

От скуки я стала учить Чиля таскать за мной завязанную в плащ голову. Не носить же её самой! Главным условием сохранности моего свидетеля была сытость моего шакала…

Мы продвигались вдоль горной цепи на юг, и чем дальше – тем осторожнее я становилась. Однажды я увидела целый караван фейри. На лошадях они двигались с запада на восток, неся с собой большое количество какого-то груза. Я держалась сзади, петляя и тормозя своё движение, чтобы не быть замеченной. Я не чувствовала себя готовой к этой встрече, одинаково сторонясь как орч, так и фейри.

Если бы я тогда знала, что этот караван – фейри моего клана, двигающиеся из Остельвана туда, где они уже пытаются построить новый дом, новый город – в затаённой долине, скрывая тайну прохода туда от всех.

Строительство продвинулось настолько, что город-то уже почти был, но мой отец, как я позже узнала, всё ещё медлил с полным переселением, почти последним оставаясь в старом, опустевшем своём гнезде, где он всё ещё ждал меня.

И вот я различила с высоты скалистого утёса – светлые вены рек вдали, и зарождались эти светлые извивы в Горах Тени.

Вот я и дошла до истоков великой реки, несущей свои таинственные воды через весь западный Россилен, реки, имя которой Синсиэль.

3

Всё чаще на горных уступах появлялись очертания небольших крепостей и дозорных башен. Я опасалась быть обнаруженной. Хотя я понимала, что это – мой народ, к которому я столько лет стремилась вернуться, но я не решалась сделать последний шаг вперёд. Я чувствовала себя отверженной, чужой обеим сторонам. Я знала, что меня не примут обратно так, словно ничего не случилось, я понимала, что я уже не та девочка – невинный цветок, выживший на вздыбленных льдах северного моря. Меня могут принять враждебно, и несмотря на моего свидетеля – заклеймить позором. Да ведь и сам свидетель, то – чем он являлся – может быть хорошим пропуском для орч, но свидетельством моего безумия для фейри. Один мой вид говорил о моей странности и ненадёжности. Я перестала быть похожей на кротких девушек фейри, взлелеянных и оберегаемых их семьями, я не была человеком, в доспехах и с оружием орч, вышколенная в их логове, с повадками дикого зверька, я была их верным врагом. Кем я стала?

Так стояла я на уступе скалы и смотрела как внизу, в ущелье, движется ещё один обоз переселенцев фейри. Куда они движутся? О да, я не знала этого, но я знала, что ещё несколько дней пути вверх, в горы, и я найду подходящий ледник. Для этого мне, увы, пришлось утеплиться за счёт охотничьей добычи. Мех – вот что нужно высоко в горах, где ветер и леденящий туман, сливающийся с низкими влажными облаками, пронизывают холодом насквозь. Да и зима грозила уже своими ледяными копьями!

К счастью, мне повезло, я набрела на заброшенный форт фейри. Там я нашла немного съестных припасов, одежду, карту местности, две походные сумки, немного стрел и самое главное – подходящие мне сапоги! Наверное это были детские сапожки, но на мою маленькую ногу они как раз подошли.

И вот теперь к моему имуществу добавились: чёрные замшевые сапожки с серебряной вышивкой и серебряными набойками и подковками, кожаные штаны, тёплый плащ с капюшоном, немного чёрной кожи для обмотки запястий, немного льняной ткани – на всякий случай, тарелка из какого-то лёгкого светлого металла, и даже ложка и деревянный гребень, карта местности, эльфийские сухарики, травы для заварки, две походные сумки, новый запас стрел к моему детскому луку – а оружие я так и не сменила – сабля и лук служили мне отлично и я к ним привыкла, как и к чёрным своим доспехам. В одну из сумок я отправила своего свидетеля, в другую – всё остальное, что у меня было. И выглядела я теперь так: в кожаных штанах, в чёрных замшевых сапожках, на бёдрах оставалась старая моя набедренная повязка с длинными кожаными полосами, отделанными коротким серым мехом – спереди и сзади прикрывали меня эти кожаные полосы до колена примерно, а впрочем, были они неодинаковой длины и ширины. Так же на мне была льняная рубашка под морзагскими доспехами из кожи со стальными нашивками. Волосы были заплетены в косички, вплетённые в одну косу – на северный манер. Кроме прочего, у меня были тёплый плащ и маленький лук орч с эльфийскими стрелами, лёгкая сабля орч и заточка. Ещё у меня оставался мой старый амулет – тот самый зуб, которым я пробивалась к учителю в темнице. И конечно за мной шествовал мой шакал, который теперь носил за мной эльфийскую сумку с дурацкой башкой орч.

Моё пристрастие к башням привело меня на верхнюю площадку смотровой башни, откуда было видно далеко вокруг. Красота сверкающего горного мира покоряла и завораживала… Глядя на раскинувшиеся вокруг чёрные, синие, лиловые и розоватые горы, на их снежные вершины в вышине, на глубокие ущелья внизу, на кажущуюся маленькой с высоты дорогу в долине – я понимала насколько грандиозен и могуч мир сотворённый, и на сколько сама я маленькая и потерянная в этом огромном мире.

Вечерело, небо розовело на западе, легкий ветер гнал стада сиреневых облаков с юга на север… Поросшие лесами склоны гор и вольные долины чем дальше, тем сильнее терялись в голубой и синей дымке. Даль бескрайняя распахивала мне свои загадочные просторы. Я стояла очарованная этой красотой, нежданной, невиданной, забытой…

Рядом с башней в небе кружили два орла. Как давно я не видела этих птиц! Я разглядывала с высоты свой путь, то место, откуда я пришла, пытаясь разглядеть где-то далеко на севере зелёные холмы, где я обрела покой безвременья… Я думала о том, что прошла огромный путь, незамеченная никем. И в это самое время один из орлов, пролетая мимо башни, поравнялся со мной, и наши взгляды на миг встретились. Я готова была поклясться, что это был осмысленный взгляд равного мне существа, чей тип мышления мне неизвестен. Янтарный взгляд орла словно прошёл сквозь меня, приблизившись на огромной скорости… Смутившись, я спустилась вниз.

Там меня ждал Чиль, который не имел пристрастия к башням, и не захотел подниматься на верхнюю площадку, но охотно свернулся клубком в углу заброшенной верхней комнаты, положив морду на сумку со свидетелем. Похоже, это была спальня. В этот час произошло со мной некоторое изменение. Прежде я не обращала внимания ни на что, кроме тех предметов, которые прямо сейчас нужны были мне для выживания. Но вот я оглядела комнату и заметила кровать, на стене искусно вышитый гобелен, сундук, на котором лежали две-три книги…

Книги… взяв их в руки, я поняла, что для меня это слишком больно. Я положила книги на место, как нечто запретное…

Потом я открыла сундук и стала доставать вещи, которые там находились. Раскладывала я на полу серебряную чашу с красивой чеканкой, какой-то синий сверкающий шар, маленькую флейту и эльфийский нож, несколько браслетов, один из которых был золотой. Красота и изящество, с которым были сделаны эти вещицы, наполнили меня нежностью. Я почти готова была обернуться в прошлое, и щемящее чувство ностальгии завладело мной так же, как сумерки завладели сводами комнаты. Я взяла в руки синий шар – и не смогла понять смысла его предназначения. Затем стала рассеянно разглядывать узоры чаши…

Из всех этих богатств я решила взять себе маленькую флейту. Я несмело заиграла, на ходу придумывая какую-то мелодию. Получилось грустно и нежно. Пошёл снег, и я видела в узком проёме окна, как под музыку кружатся лёгкие снежинки.

Шакал проснулся и тоже загрустил, стал подвывать моей флейте, исполнив целую арию диких степей. Моей флейте? Подумав, я решила взять её с собой на память, остальное же собрала обратно в сундук, надеясь, что хозяин этих вещей ещё вернётся к ним.

Размышляя о том, что надо сделать завтра, я уснула на полу в обнимку с Чилем, забыв что в комнате есть кровать и на кровати можно спать. Мне снилась моя мелодия, сиреневые облака… и неожиданный пристальный взгляд пролетающего орла.