Читать книгу: «Где дали безбрежные… Роман», страница 3

Глава 5
Только вместе со мной

В воскресенье у Сандры и Влада Никитиных собралась довольно большая компания: кроме Артёма и Стаськи, были ещё трое бывших одноклассников и участники прошлой экспедиции. Все были примерно одного возраста, только новые друзья Никитиных казались старше. Ореол загадочных путешественников прибавлял им возраста и веса в разговоре. Женская половина, как всегда, хлопотала на кухне, периодически засылая кого-нибудь в комнату с очередным блюдом. Мужчины покуривали на балконе, перебрасывались шутливыми репликами. «Всё как всегда. И зачем я сюда притащилась?» – думала Стаська. Она торопливо сочиняла благовидный предлог, чтобы пораньше уйти, когда всех пригласили к столу.

Гости зашумели, рассаживаясь и теснясь, двигая приборы. И вот поднялся со своего места Кирилл (так его представили), который вернулся вместе с Сандрой и Владом из этнографической экспедиции.

– Хоть я и не люблю застолий и шумных компаний, но сегодня мне приятно видеть друзей моих друзей. Говорят, если люди долго находятся друг с другом, у них происходит обмен энергетикой, и они становятся всё равно что побратимами, не кровными, а энергетическими. Взаимовлияние таких побратимов не вымысел, а очевидность. Когда мы снова отправимся в экспедицию, на этот раз в центральную и южную Якутию, изучать шаманское искусство, вернее то, что от него осталось… Кстати, – Кирилл поднял палец, предупреждая насмешливых скептиков, – я думаю, что осталось немало, просто оно растворилось в быте, обычаях, обрядах местного населения… – мне легче будет понимать моих друзей и мотивы их поступков: я видел ауру, которой они столько лет дышали, я обменялся энергетикой с их кругом.

После салатиков и вина начались несмолкаемые разговоры, которые главным образом касались прошлой экспедиции. Ребята привезли богатый материал, которого всем хватило бы на диссертацию, но молодым исследователям казалось мало, им нужны были подтверждения их выводам. Они чувствовали каким-то поисковым чутьём, что именно в секретах шаманов отыщут доказательства своим догадкам и предположениям.

Стаське уже не хотелось домой, глаза её горели зелёным колдовским огнём, когда она говорила Кириллу:

– Это теперь считаются предрассудками, темнотой и невежеством представления наших далёких предков. А они чувствовали глубокую связь человеческих помыслов и поступков с Космосом и вселенской энергетикой, только называли её по-другому: гневом, милостью или даром Богов. И не только в отдалённых районах Севера, где были вы, но и в Новгороде, при князе Владимире, волхвы знали, какой силой обладает вслух произнесённое слово. Поэтому так тщательно выбирались слова при составлении заклинаний, поэтому только имена добрых Богов, Богов-покровителей, произносили вслух, но не всуе и с глубоким уважением. Они знали не учёным знанием, а каким-то природным чутьём, что слово, произнесённое вслух, обладает сильным магнетическим свойством, притягивающей энергетикой. Имена Богов подземного мира, как правило, заменяли описательными названиями, чтобы не явились на зов.

– Всё так, – прервал её Кирилл, – только я не согласен, что «знали они не учёным знанием, а природным чутьём». Веками собирались и хранились наблюдения природных явлений, во все времена были мудрецы, которые исследовали таинственные знаки и накапливали драгоценные знания. Их, правда, называли чернокнижниками, алхимиками и колдунами, перед ними преклонялись, их боялись, изгоняли, а иногда сжигали. Но их мудрость притягивала, их таинственная власть над силами природы была очевидна, и ею пользовались. Авторитетные волхвы занимали высокое положение в своём племени.

Как-то незаметно вокруг Стаськи и Кирилла расположилась вся гостевая команда. Артём, наблюдая за участниками разговора, отметил про себя, что Кирилл, словно опалённый зелёным пламенем Стаськиных глаз, старался смотреть мимо её лица. Правда, это наблюдение было почти бессознательным, потому что разгорающееся обсуждение увлекло его, и он подкинул щепку в костёр:

– А шарлатаны?

– О, шарлатаны были всегда! – тут же вцепился в щепку Олег, как заскучавший без подпитки язычок пламени, до сих пор слушавший молча, пощипывая небольшую рыжеватую бородку и щуря глаза. – Популярность волхвов была выше княжеской власти. Князья советовались с волхвами, слушались их указаний, даже угождали им: часто от них зависело благополучие государства и самого князя. Но это в лихие годины, как мы говорим – в экстремальных ситуациях, а в мирное время шарлатана от настоящего волхва не так легко отличить, зато привилегии – те же. Шарлатаны – всегда властолюбцы.

– И любители звонкой монеты, – заёрничали слушатели.

Компания развеселилась, посыпались шуточки.

– У нас был случай, когда мы сбились с маршрута и забрели в лесную деревушку, – сквозь смех услышал Артём. Это Влад вклинился в разговор. – Когда я увидел частокол вокруг поселения и здоровенного медведя, вырезанного из дерева, у ворот, я подумал, что мы прошли временной коридор и очутились в прошлом. Да ещё так совпало, что чёрный ворон, покружив над нами, уселся на голову медведю. Меня даже озноб прошиб.

– Да, да, Влад, – откликнулась Марина из глубины дивана, живо вспомнив свои страхи, – я тоже почувствовала, будто провалилась во времени. Я ещё подумала тогда: какое счастье, что вы все рядом, в одиночку я умерла бы от этой жути, даже не проходя в ворота.

Сандра рассмеялась:

– Сказочники вы мои, ещё диссертации собрались писать – а чёрного ворона испугались.

– А не припомнишь ли ты, Сашенька, – съехидничал Влад, – кто тогда предложил не входить в деревню, а разбить лагерь в лесу и посмотреть, кто из ворот выйдет?

– Ну, ладно, – неохотно сдалась Сандра, – было жутковато, но маломальские меры предосторожности никогда не помешают.

– А мне страшно не было, – невозмутимый Пётр расправил плечи и улыбнулся. – Я даже обрадовался: наконец-то настоящий старинный пласт, а то собираешь по крупицам, складываешь их как мозаику, а общая картина не очень-то вырисовывается.

– Так вот, выслали мы в деревню добровольцев-разведчиков – за продуктами, – снова подхватил ниточку своей повести хозяин квартиры.

– А чего вы боялись-то? – с лёгкой иронией спросил Артём.

– Понимаешь, – кажется, Влад пытался объяснить больше себе, чем ответить на вопрос товарища, – это даже не страх, а скорее, осторожность. Когда приходишь к людям, живущим по заветам предков, всегда рискуешь повести себя не так, как у них принято, и обидеть их. Гостеприимство у них священно: голод и изгнание нам не грозили. Но вот недоверие… Они могли замкнуться, и мы не сумели бы разговорить их, расспросить об их древних корнях, особенностях веры. Но всё обошлось благополучно. Пожалуй, самый ценный материал мы собрали в этой деревне, в Ключах. Люди запомнились: что-то в них особенное, несуетливое.

– Уважение. Эти люди с детства приучены уважать человеческое достоинство – своё и чужое, – Кирилл опять поднял палец. Видимо, это был его любимый жест, родившийся из привычки настаивать в спорах на своём мнении или из нежелания оппонентов видеть главную мысль. – Бесчестный поступок – позор не только человеку, его совершившему, но всему его роду, это унижение человеческого достоинства.

– Ксанка, расскажи про имена, – попросила Сандра.

– Вообще-то это не отдельная история, – охотно откликнулась черноволосая девушка с короткой стрижкой, – а продолжение традиционных верований, распространённых у северных народов. Просто здесь они сохранились так цельно и глубоко, как ни в одной другой местности. У них в строжайшей тайне сохраняются имена, данные при рождении, чтобы враг не смог навредить, причинить зло.

– Ты имеешь в виду сглаз? Или порчу? – уточнил Артём.

– Видимо, да. Хотя, может, и ещё что. Например, наслать неудачу, бесплодие и что-то в этом роде. Только самые близкие родственники, друзья, побратимы знают настоящее имя, но они хранят тайну. Если имя узнает враг, человек становится мишенью, открытой для лёгкого попадания в цель. В древности так же обходились и со своим тотемом – животным, который, по их вере, дал начало роду, или природной силой, от которой зависела жизнь племени, здоровье детей или просто успешная охота, удача. Для них придумывают разные другие имена, типа Хранитель жизни или тепла – про огонь, Быстроногий Отец – олень, Хозяин Леса – про медведя.

– Кстати, о медведе, – напомнила Сандра.

– Да, деревянный медведь, которого мы увидели, – их тотем. Они до сих пор почитают его.

– А самих-то их как зовут? – не унимался Артём.

– У тебя «ВКонтакте» какой ник? Вот-вот. Только ты его сам выбрал, а их родители нарекли. Имён нам, конечно, не открыли по понятным причинам. Можно только догадываться: что-то вроде Кряж, Латка, Снегирь, Шорох, Смел… – это парни. А для девчат поэтичнее: Звончата, Капелька, Ольха, Зо́ря… Такие имена (ну, или подобные им) обычно давали в древности, из них сохранились очень немногие.

– Сказка какая-то, – Артёму и верилось вроде (с чего бы им врать-то?), и слишком уж диковато было (в наши-то дни!). – А как же паспорта? Что у них в паспорте-то написано? Шорох Кряжевич? Ольха Снегиреевна?

Звучало смешно. Но смехом не ограничились. Серьёзные учёные, как шалопаи-мальчишки, с хохотом начали составлять пары, придумывая их на ходу и соревнуясь, кто ловчее язык вывернет. Так что Ксанка еле пробилась со своим ответом:

– В паспорте – обычные имена. В большом мире они живут по паспортным именам, как и все мы, но наслать порчу на них, заколдовать никакой враг не сможет, так как не знает настоящего имени.

– А мы, стало быть, беззащитны?

– Да. Только не знаем об этом.

Стаське вспомнился её 10 «Б», и она рискнула предположить:

– Может быть, ники, которые стали такими популярными у подростков, тоже работают в роли оберега, заменяя настоящие имена? Хоть и неосознанно, инстинктивно, ребята заслоняют себя от зла?

Ксанка пожала плечами и выдала как само собой разумеющееся:

– Конечно. Оба явления имеют один корень. Даже если современные подростки ничего не знают об обычаях и языческих обрядах далёких предков, их кровь несёт в себе память древнего страха перед миром иным, тёмным, наделённым злой силой.

Артём открыл рот для скептического комментария и коварного вопроса, но Сандра погрозила ему пальцем:

– Любознательный мальчик. Хватит на сегодня. Вот из Якутии вернёмся, тогда и спросишь. Нас на утро профессор Калугин пригласил в свой институт. Сначала подведение итогов, потом будем разрабатывать план новой экспедиции. После всех обсуждений и дискуссий накопилось множество вопросов, надо определить направления поисков и наметить маршрут. И пора начинать тематическую подготовку. Словом, работы – не продохнуть. А летом нас здесь уже не будет.

На выход собирались шумно и весело, всей толпой, пихали друг друга, нахлобучивали шапки, выключали свет и рычали в темноте, изображая чудовищ. Сандра смеялась сначала, потом вздрогнула от особенно талантливо, вдохновенно исполненного рыка с подвыванием, и мимоходом обмолвилась:

– Будем в Якутии, непременно заглянем на озеро Лабынкыр. Ни одна экспедиция его стороной не обходит. Про него тако-ое рассказывают! Правда, ничего доказать не могут.

– А ты всё докажешь! – съязвил Артём.

– А то!

У подъезда распрощались и по двое – по трое разошлись в разные стороны. Стаська – понятное дело, с Артёмом, который всю дорогу дурачился и пытался затолкнуть ей за шиворот снег, заставляя уворачиваться, убегать и забрасывать его снежками в отместку. Казалось, не было выпускного бала и аттестата, не было университета, не было Анастасии Андреевны и даже 10«Б» – всё наваждение. И пусть коварные взрослые не пытаются втянуть их в свои игры. Вдруг она остановилась и запыхавшимся голосом неожиданно спросила:

– Стой, Артём! Сколько тебе лет?

Вопрос застал парня врасплох, и он с ходу выпалил, не задумываясь:

– Четырнадцать!

– Я так и знала! – захохотала Стаська.

– Ха-ха-ха! – передразнил её приятель и с торжеством добавил: – Всё равно ты на четыре месяца меня младше!

– Да я не об этом. Знаешь что? Я думаю, что провалы во времени – это чистая психология, это просто состояние души. Какой-то не очень добрый взрослый придумал взросление и каждому этапу взрослости гвоздями прибил его обязанности и образ мыслей. Люди согнулись и тащат на себе этот груз. А я вот закрою глаза, представлю любой свой возраст и перешагну время.

– Я тебе перешагну! Только вместе со мной – на раз, два, три. Марина Петровна ещё в первом классе посадила нас за одну парту – и всё, приклеила! Это больше, чем дружба, чем любовь, – это судьба.

– Точно! Так оно и было: в прошлой жизни и даже не в нашем мире…

– В параллельном?

– Возможно. Жила прекрасная фея…

– Нет, лучше – эльф. Мудрый и бессмертный. Он виртуозно владел саблями, сражался двумя руками и был непобедим. А подлый предатель…

– Да, колдун. Подкрался ночью и магической молнией рассёк его пополам. И душа его…

– Разделилась на две половинки! Стаська! Как же нам с тобой свезло!

– Это почему же?

– Да ведь мы могли никогда не встретиться! Представь: две половинки души мечутся в разных мирах, как слепые.

– Да ведь эти половинки в разных телах.

– Зато вместе. В одном мире, в одно время и даже рядом.

– Кстати о времени, душа моя, мы и забыли. Заигрались. Домой, домой, и в постельку. Завтра на работу.

Нагулявшись по морозному городу, расплескав скопившееся напряжение в дурачествах, Стаська провалилась в сонное царство, лишь коснувшись щекой подушки. Большая добрая рука накрыла её шалашиком, не допуская видений, тревог, печали, и она поплыла в туманной лодочке, блаженно и доверчиво, по бескрайнему озеру, гладкому и блестящему, как волшебное зеркало.

Глава 6
Ванечка

Ян, не обнаружив Стаськи, не очень волновался (куда она денется?), он присел на ступеньки и стал ждать. С тех пор, как он попал сюда, прошло одиннадцать лет. Он хорошо помнил маму и брата, свой дом и аллею, куда его водили гулять и где в деревянных песочницах возились неугомонные малыши. Он помнил, как ему хотелось побежать во весь дух по зелёной тропинке, но знал, что нельзя. Они родились в один день, близнецы – Иван и Артём. Иван был старше брата на семь минут. Ванечка и Тёма – звала их мама. Тёма был здоровым, весёлым ребёнком, у Ванечки обнаружили врождённый порок сердца. Слабенький и тихий мальчик не вынес бы тяжёлой операции на сердце, и врачи определили ему строгий режим, диету и множество ограничений. Близнецы любили друг друга без ревности. Ванечка часто любовался братом, его неуёмной энергией, подвижностью, его бесконечной добротой и отзывчивостью. Тёма восхищался рано открывшимися способностями брата, перечитавшего горы книг и часто поражавшего взрослых не по возрасту точными и мудрыми замечаниями. Школу Ванечка не посещал, а приходящих учителей заводил в тупик своими вопросами и рассуждениями. Когда Артём закончил шестой класс, Ванечка сдал экстерном экзамены за курс средней школы и получил аттестат. А потом заболел. Врачи выписывали какие-то лекарства, поддерживающие сердечную деятельность, и печально отводили взгляд. Мама украдкой плакала, предчувствуя неизбежное, но с Ванечкой была по-прежнему весёлой и ласковой. И вот однажды пришёл незнакомый доктор. Он о чём-то долго беседовал с мамой на кухне, потом пришёл к Ванечке.

– Ты вполне взрослый и умный мальчик и, я думаю, способен принимать самостоятельные решения. Есть только одна возможность сохранить тебе жизнь.

Маленькое измученное тело лежало неподвижно, только глаза серьёзно и взросло смотрели на доктора.

– Мир устроен просто и гениально. Он похож на человеческий организм. Каждый орган, сосуд, ткань отвечают за жизненно важные функции целого. И каждый наделён своей энергией. Если нарушается работа одного органа, в системе случаются сбои. Если возможно заменить этот орган, его заменяют – протезируют, в природе более жизнестойкий вид заменяет слабый. Но самый главный человеческий орган – мозг. Он уникален! Его невозможно протезировать. Он управляет всеми процессами жизнедеятельности, а сверх того, вырабатывает бесценный продукт – интеллектуальное вещество. Во всём живом мире только человеческий мозг способен выполнять эту функцию. В своей совокупности интеллектуальное вещество образует интеллект планеты, совокупность планетных интеллектов – интеллект галактики – и так далее, до интеллекта мироздания. Уснувший человеческий мозг утрачивает свои функции, и энергия его затухает. Для мирового интеллекта это болезненная потеря, влекущая за собой мировые катаклизмы, слабость, уязвимость. Как любая болезнь для человека. Вот почему я пришёл к тебе. Возможности твоего интеллекта потрясающи. Ты только в начале пути. Нельзя допустить катастрофы.

Мальчик лежал не шевелясь, вытянув тонкие руки поверх одеяла. Слушал ли он доктора или тот напрасно производил звуковые колебания? Негромко кашлянув, привлекая внимание ребёнка, доктор провёл ладонью по волосам, приглаживая седую шевелюру, и продолжил:

– Ты читал книги не только из школьной программы и, думаю, поймёшь меня. Жизнь не ограничена земной поверхностью, видимой глазом. Она многослойна. Вернее, многомирна, то есть состоит из множества параллельных, не видимых нам миров. Границы миров обусловлены энергетическими полями. Представь себе человеческий организм. Каждый орган имеет своё энергетическое пространство, но кровь движется по сосудам, свободно пересекая границы энергетических полей. Не потому, что сердце распорядилось (сердце – механизм, выполняющий свою работу), – мозг посылает импульсы… – доктор, вышагивающий для вдохновения по крошечному пространству детской, вдруг замолчал и остановился, недоумённо уставившись в отрешённое лицо ребёнка, взгляд которого приклеился к потолку.

Теперь ничто не нарушало безжизненную тишину комнаты, если не считать мухи, которая попала между рам, когда закрывали форточку, и яростно билась в стеклянные стены своей тюрьмы, борясь за жизнь и свободу. Мальчик, распластанный на кровати, не мигая смотрел в одну точку и никак не проявлял своего внимания, казалось, что он слушает не доктора, а разъярённое жужжание пленницы. Но когда он повернул голову и посмотрел на неожиданно притихшего незнакомого лекаря, тому стало ясно, что ребёнок не только с интересом внимал ему, но и отлично всё понял.

– Вы хотите сказать, что силой мысли можно раздвинуть энергетические поля?

– Скорее – сместить их так, чтобы стало возможно взаимопроникновение.

– Это опасно?

Мальчик не уточнил, какую опасность он имеет в виду, но доктор обрадовался возникшему диалогу, а то ему уж мерещилось, что он сотрясает воздух впустую и его речи не достигают ни слуха, ни разума больного.

– Технологий проникновения в иные миры пока не существует. Риск в познании неведомого – главный спутник учёного. Могу сказать одно: предыдущие опыты были успешны, за исключением двух случаев (мальчик кивнул, благодаря за честность, но выражение его лица не изменилось). В одном случае – болезнь человека сопровождалась сильными болями, приступы туманили мозг, и он потерял сознание. Мы упустили время и возможность его спасти.

– Он умер? – бесстрастный голос не выдавал ни страха, ни жалости. Так мог спросить учёный, следящий за ходом эксперимента, регистрирующий полученные результаты, чтобы вывести точную формулу успеха, без погрешностей.

– Да.

– А второй?

– Второй раздумал… На половине пути. Сказал, не хочет менять свою судьбу.

– Вы с мамой говорили об этом?

– Примерно. Это шанс спасти тебя. Во время перехода через энергетические поля миров нарушенный баланс клеток восстанавливается. Всё, что тормозило рабочее состояние органов, рассасывается. Исчезает причина болезни.

– Как мама… отнеслась к этому? Что сказала? – нет, этот ребёнок всё же не был бесчувственной машиной. Голос потеплел и дрогнул. Почудилось даже, что он скорее предпочтёт умереть здесь, чем будет жить здоровым вдали от неё, если это её огорчит.

– Сначала плакала. Мама очень любит тебя. Потом просила поговорить с тобой. Она умница и очень сильная духом. Сказала, что смерть – самый бесполезный и безнадёжный аргумент. Она хочет, чтобы ты жил.

– Я согласен.

Глава 7
Пришельцы

– Ян! – за зелёной изгородью стояла Стаська. Растрёпанные кудри, как язычки пламени, шевелил ветер, глаза сияли. – Ты прости, что так получилось…

Из-за её спины по-разбойничьи скалился Эрни. Догадаться, чем младший братишка развлекал девчонку и почему они припозднились, труда не составило.

– Ну что, сильно успела напугаться? – притворно посочувствовал Ян. – Эрни не упустил случая напугать «призраками»? Несмотря на мой запрет! – погрозил сорванцу, но воспитательного эффекта палец старшего брата не произвёл.

– Да нет, не очень, – Стаська, конечно, храбрилась изо всех сил, и парень это заметил, но обнаруживать своей наблюдательности не стал. – Только сначала… Ян… – почти шёпотом добавила она, словно доверяла тайну, необъяснимую и зловещую, – у меня царапины пропали.

– Какие царапины?

– Я об изгородь ободралась… Этот мелкий велел перелезть, да ещё подгонял.

– Озеро? – спросил Ян у Эрни. Тот кивнул. – Это не рукотворное, естественное озеро. Там бьют живые ключи, их целительная сила фантастическая.

– Вот. Даже следа не осталось, – Стаська всё никак не могла поверить, с детским удивлением рассматривая свои коленки.

Ян расхохотался. Зелёные глаза мигом вскинулись на него, и девушка обличительно, хоть и жалобно, пролепетала:

– Так смеётся Артём. Почему ты так похож на него?

С минуту Ян смотрел ей в глаза, как бы раздумывая, стоит ли… потом решил внести ясность:

– Он мой брат. Мы близнецы.

Признание было ошеломляющим. Осознать его было труднее, чем перемещение в иной мир. Услужливая память молниеносно перелистала годы и развернула картины прошедшего. Стаська накрепко запомнила каждую деталь, каждую мелочь того страшного дня, о котором поклялась никогда не напоминать Артёму. Хоронили Ванечку. Когда над могилкой вырос печальный холмик, Артём, побледневший и осунувшийся за последние дни, повернулся и пошёл к одиноким ёлкам на краю участка. Стаська не отставала ни на шаг. Она помнила, как Артём, нисколько её не стесняясь, плакал. Горько, в голос. А она молча гладила его по плечу и ничем не могла помочь. Потом, размазав кулаком слёзы, он тихо и твёрдо сказал: «Никогда об этом больше не говори». Она поняла тогда, что Ванечка останется его вечной, незаживающей раной.

– Ванечка?.. Врёшь! Он умер.

Ян опустил голову и как-то устало вздохнул. Откровения явно доставались ему с трудом, тем более что смысла в них он не видел. Пока.

– Чаю хочется. Пошли в дом, – не дожидаясь согласия девушки, он поднялся на крыльцо и по-хозяйски открыл дверь.

Стаська ещё не успела разобраться с новым хозяйством, поэтому чаепитие готовил Ян. Он быстро и уверенно доставал чашки и накрывал стол, а она, не мигая, наблюдала за ним, веря и не веря услышанному. Для вруна парень выглядел слишком уверенным, ведь поймать его на слове можно в два счёта. Но поверить признанию – чудовищно! «Он что, принимает меня за сумасшедшую? Которую потехи ради можно водить за нос?» Когда сели за стол, она только и смогла выдавить из себя:

– Рассказывай.

Он спокойно и как-то отстранённо, не выдавая своих чувств, поведал ей свою историю. Да, вроде всё сходится. Чужой человек не знает семейных подробностей, тем более привычек и особенностей поведения… Сама она проговориться не успела. Только имя Артёма назвала. Но для такой складной истории одного имени маловато. Однако на всякий случай спросила, коварно прищурившись:

– А меня помнишь?

– Я помню рыжую девчонку, – усмехнулся он то ли своим воспоминаниям, то ли её «коварному прищуру». Со стороны, наверное, выглядит смешно – промелькнуло у неё в голове, – с которой брат был неразлучен. Она минуты не могла усидеть на месте. Я ей завидовал. С тех пор ты сильно изменилась. Извини, не признал сразу.

– Ладно, – смилостивилась Стаська. Всё равно не поймала на слове. – Допустим. Что дальше?

– Доктор Старлинг тогда и предложил нам, чтобы избежать бюрократических неприятностей, дознаний разных уровней и прочих проблем, похоронить фантом. Но этого я уже не видел.

– Как же ты решился?! – гнев и обида в едином порыве выплеснулись на рассказчика.

– А что, были варианты? – грустно спросил Ян.

– Да я не о перемещении. Тут понятно. Пусть похоронили фантом. Но могли бы Артёму на ушко шепнуть, – она ведь знала, сколько невысказанной боли носил её друг. Годами! Она уверена была, что до сих пор он так и не смирился с потерей.

– Мы с мамой думали об этом. Но решили, что так будет легче. Да, больно сначала, время сгладит. Да и потом, ты что, не знаешь Артёма? Он ни за что не отпустил бы меня одного, только вместе с ним!

Стаське в лицо словно плеснули кипятком, последние слова дышали таким кровным родством, какое невозможно ни подделать, ни угадать, только жить им. И у неё непроизвольно вырвалось:

– Точно! – на раз, два, три.

– Что?

– Я говорю, что теперь там я за тебя. Скажи, Ян, ты их больше не видел?

– Нет, – Ян опустил голову. Волосы, упавшие на лоб (волосы Артёма! Как две капли воды!), закрыли глаза, и что там в них – она не увидела.

– Тебя не отпускают?

– Когда я подрос и окреп, мне сказали, что я волен вернуться. Только вот проблема! Во-первых, меня там похоронили, да и как объяснить людям моё отсутствие? Маленький мальчик ездил в командировку? Во-вторых, ты можешь представить меня на прежнем месте? Я стал чужим тому миру. А здесь мой дом…

– Но я же вижу: ты тоскуешь о маме, об Артёме…

– Не надо. Потом. Может быть.

– Ладно, – легко согласилась Стаська. Переварить бы то, что узнала. Да чтоб не лопнула голова. – Тогда расскажи об этом мире.

Он немного помолчал, затем, как бы нехотя, начал говорить:

– Наш город, Марбезан, называют кто – городом студентов, кто – городом учёных, кто – просто академгородом. Ты уже видела Королевскую академию.

– Королевскую?

– Мы живём в королевстве Арканти. Марбезан не столица, а научный центр королевства. Столица – Кантар, где находится Королевский дворец и Думский Собор.

Дверь открылась без стука, на пороге стоял Эрни, встрёпанный и запыхавшийся:

– Там… Я просто… как всегда, как ты говорил…

– На закате? Я же предупреждал: сгущается концентрация энергии!

– Я забыл.

Ян вскочил со стула, Стаська тоже. Теперь они мчались через парк втроём, а Санни не вырывалась вперёд, бежала рядом. В парке было пусто, только в песочницах кое-где валялись забытые детские игрушки. Солнце почти провалилось за далёкий лес, растянув багряные косы по светлому горизонту, но и те быстро укорачивались и бледнели. На краю парка они залегли в траву и стали наблюдать. Санни, прижав уши, улеглась рядом.

На уже знакомой лужайке спиной к ним копошился какой-то человек, сидя на корточках. Он был одет в чёрный комбинезон, а на ремне в ножнах болтался нож. Встал, прошёлся, вгляделся в озеро. Его берцы с толстой рифлёной подошвой оставляли тяжёлые отпечатки на белом песке (явно не «призрак»). Ян уже собрался встать и подойти к незнакомцу, как тот негромко отрывисто свистнул. Из кустов выскочил огромный лохматый пёс и остановился перед хозяином. Тот протянул ему руку и дал что-то понюхать:

– След.

Пёс стрелой врезался в озеро и поплыл. Гость не казался безобидным, с хмурым и жёстким лицом, а уж что он делал – и вовсе было непонятно, что-то тёмнил в укромном уголке, так что у Стаськи по спине забегали мурашки. Ян поднялся в полный рост и пошёл прямо к чёрному комбинезону. Человек резко обернулся, и в руке у него блеснул пистолет. Не дожидаясь выстрела, Стаська шумно вылетела с другой стороны. На какую-то долю секунды незнакомец отвлёкся. Этого хватило, чтобы Ян сорвал с шеи амулет, начертил им в воздухе знак и выставил в сторону чужака:

– Алз яигренэ, дазан синрев!

Тот рванулся к амулету, но прозрачная рука зависла в воздухе, пистолет упал под ноги, тело невесомо поднялось и стало таять. Через мгновение от него не осталось и следа. Стаська тяжело дышала, будто пробежала марафон. Ян разозлился и набросился на неё:

– Зачем ты выскочила, дурёха? Он мог в тебя выстрелить.

Подбежавший Эрни прижался к нему, обхватив руками:

– Не успел! А не выскочила бы – тебя бы точно подстрелил.

Обидные упрёки, уже разогнавшиеся, врезались в невидимую стену. Ян осёкся на полуслове, смущённо пробормотал:

– Извини… И всё равно! В следующий раз не лезь! Я уж выкручусь как-нибудь.

Стаська, вдруг осознав, что они оба были на волосок от смерти, трусовато помалкивала, совсем не чувствуя себя героем и не обижаясь на взбучку. А с Эрни страх мгновенно слетел пенными брызгами вместе с растаявшим незнакомцем. Ещё бы! Старший брат превзошёл могуществом неведомое злодейство. И видно, не в первый раз, ведь не к кому-нибудь побежал за подмогой, когда припекло, знал, кто лучше всех справится.

Санни нюхала песок, то рыча, то поскуливая, и всё поглядывала на своих командиров: не надо ли снова куда-нибудь бежать? Эрни затеял с ней единоборство. Оба визжали и фыркали, отплёвывались песком. Ян поднял пистолет и сунул в карман.

– Ты знаешь, кто это? – спросила Стаська.

– Догадываюсь. Видишь ли, наш мир не такой уж закрытый. Связь между иными реальностями неплохо налажена и держится на взаимных интересах. Это в основном сотрудничество учёных, тайное. Политики к нему не имеют никакого отношения. Представляешь, что начнётся, если они пронюхают? Мы станем просто плацдармом.

– А каких учёных?

– Разных направлений: физиков, медиков, химиков, геологов, филологов… Но, к сожалению, в каждом стаде есть паршивая овца. Иные, открыв головокружительные перспективы, теряют разум, начинают бредить кто мировым господством, кто богатством. Случается, что прорываются сюда. Мы их зовём пришельцами.

– Вот ты со мной откровенно. А вдруг я пришелец?

– Исключено, – Ян и глазом не моргнул. – Тебя проверили несколько раз приборами на наличие негативной энергии.

– А амулет твой волшебный?

– Это не амулет.

– Но я слышала, как ты произносил заклинание.

Ян засмеялся и протянул Стаське металлическую пластинку, переплетённую затейливыми знаками. Совсем лёгкая и тёплая.

– Когда я сюда попал, меня быстро вылечили. Энергетические поля сделали всё безупречно, оставалось ликвидировать последствия болезни.

– В озере плавал? – осенило Стаську.

– И в озере тоже. Меня пригласили в Академию, и я стал работать (после учёбы) в экспериментальной лаборатории. Управлять энергией умели, но способы были довольно примитивные и трудоёмкие. Несколько лет работы – и мы вывели формулу. Это открытие было ошеломляющим. Перспективы безграничные. На основе формулы был создан уникальный сплав, способный аккумулировать и рассеивать энергию.