Читать книгу: «Игнис. Пепельный Хребет», страница 18
Вот, где была собака зарыта. С каждым словом принц еще более убеждался в своей правоте и еще больше разочаровывался в брате, осуждающе глядя в его виноватые глаза.
– Ты ведь мог рассказать мне… – скривился Раян от осознания содеянного, – Да что там, ты мог хотя бы Фрину пару слов об охотнике поведать перед тем, как он и твою жизнь спасать отправился. Но тебе же плевать…
Пламенный идельха добился своего. Сейчас, после скинутого с плеч груза, в душе он ощущал лёгкость, но и горечь за совершённое преступление Томаса, в котором тот не признавался. Ведь юноша так и продолжил молчать.
Затишье. Животные давно покинули приближённые к полю участки леса, озаряемые криками воюющих идельха, доносящихся до ребят с ветром. Но иде не слышали их, как и не слышали ни запаха, ни шума шуршащих позади цветов сирени, погружённые в отягощённые мысли.
Ещё пару секунд троица простояла в раздумьях. Но позже, в далёком леске остались стоять лишь двое, поддерживаемые собственной действительностью объекта.
– Пошли… – бросил Томас, надвинув козырек на глаза, и, на пару с вновь взгромоздившейся на его спину Мишель, скрылся в неизвестном для образованного дуэта направлении.
Глава 18. Истинное имя
Охотник знал об идельха всё. Ведал их слабости, чувства и страхи.
Пепельных иде ловить легче всего юркие, но обделённые силой представители расы потомков идемарис. Владеющие древним искусством печатей, иде лишь через него способны проявлять свой пепельный элемент. Однако данное древнее искусство не способно тягаться с искусством охотника, в совершенстве владеющего собственным эфиром. Потому пепельные не являлись проблемой, лишь бельмом на глазу, но речь не о них. Ведь сейчас на тесном пути мужчины показалась практически неуловимая добыча – пламенные идельха.
Чрезмерно могучие создания, которые отличались стремительной регенерацией и стихией, способной плавить сталь, взамен испытывающие слабость к холодным температурам. Но в дуэте с проворным, прекрасно ориентирующимся в темноте пепельным компаньоном, они представляли довольно серьёзную опасность, должную быть разделённой.
Но как ни посмотри – план был обречен. Четверо идельха всё-таки сбежали на поверхность, находиться на которой неприятелю было в новинку, отчего и в риск. Ведь мужчина привык заманивать своих жертв в беспросветные низины, где те терялись в неизведанных закоулках.
Но человек уже не мог сопротивляться взыгравшему в крови азарту. Он не мог упустить огненных идельха, тем более детей, что являлись собой добычей ценней прочих взрослых, ещё не опытной и податливой в обращении. В тот же миг бывалый профессионал решил рискнуть всем.
Усмехаясь мраку, охотник вышел на свет, озарённый пурпурным солнцем. Он помнил запахи, он видел, приметные лишь ему пути, он мог, разобравшись с одной пепельной проблемой, броситься следом за остальными.
От него убегали многие, но в итоге не спасался никто. Таков был охотник – одинокий, сильнейший на континенте человек из рода, который тысячелетиями сносил ношу по истреблению идемарис.
Он шёл, и земля под подошвами его сапог сотрясалась. Он смотрел вдаль, и скалы перед взором его расступались, обнажая путь. Он исчезал, и за тенью его пропадали другие, разделённые и пойманные.
Он страх. Он гнев. Он губитель идемарис. И сейчас тёмная душа мужчины мчалась вслед за очередной жертвой, не первой и не последней в его прожжённой чернью жизни.
⪦ 1 ⪧
Всё тот же полдень, и тот же непрекращающийся рев войны, тормошащий слегка прохладный, но пропитанный элементом воздух.
Солнце озаряло поверхность полностью, проникало своими лучами сквозь листву высоких деревьев, сквозь пыль, поднимаемую топотом сотни спешащих ног. Только сердец оно не могло достигнуть, согреть и успокоить своим мягким летним теплом разъярённые сущности воинов. Не сумел достигнуть их и стон Хребта, ломаемого словно песочный замок ребятишками, и плач растоптанного урожая пшеницы, что не дождался сбора, и даже торопливый шаг двух далёких от сражения фигур, наперегонки спешащих сойти с узкого скалистого выступа на ровную гладь утёса.
То же время, та же твёрдая наружная поверхность. Тот же ветер, уносящий вдаль запахи вражды с привкусом железа, насквозь пропитанный смертью. То же поле, вспаханное стихией. И тот же пепельный мальчишка, который столь безрассудно рисковал жизнью во благо новоявленного друга.
Своим поступком Фрин не хотел показать себя храбрецом. Он, как и всегда, действовал наугад, исходя из веления своего сердца. Мальчик не знал, в какую сторону ему двигаться, он не имел плана, составляя его прямо на быстром ходу. Он шустро миновал открытую местность утёса, и теперь с переменным успехом прячась в тени деревьев и кустарников, неприметно притаился в одном из них, потеряв охотника из виду.
Думать получалось плохо. Мысли и реальность расходились друг с другом. Окружение терялось во множестве противоречивых частностей: запахе травы и грязной одежды, хрустом стволов и лязгом металла, спокойствии окружения и трепетом перед неизбежностью смерти.
В голову не лезло ничего путного, потому как человек Фрину повстречался не лыком шитый – исключение из правил, неподдающееся пепельной хитрости. Ведь, в чём и заключалась особенность его профессии, охотник, весь усвоенный ребёнком маршрут, был не слышен и не виден своей чуткой добыче.
Далёкие шум толпы, порывистый ветер и слепящее землю солнце.
Близкие напряжённая тишина, учащённое биенье сердца иде и выжидания им опрометчивого шага охотника.
В этот острый момент мальчик понял, что одному ему не справиться. Силы и ум не позволяли сопротивляться не видимому глазу.
Выйдет из укрытия – попадётся, просидит на месте – рано или поздно его отыщут. Единственный возможный вариант – придумать отвлекающий манёвр и попытаться скрыться в досконально изученных дитём пещерах, ближайший проход к которым вёл Фрина по обратному маршруту путешествия компании четырёх идельха.
Едва уловимый шорох. Мирное шуршание грунта под толстыми подошвами. Мгновение. И дитё тихо вышло из укрытия в такт со сторонними звуками, прихватив с собой пару тинистых камешков.
Фрин знал, что охотник так же прекрасно ориентировался в пещерах, как и он сам. Иде был готов к самому рискованному поступку в жизни – смертельному соревнованию на ловкость.
В бесшумном танце курсируя по лесному массиву с несколько секунд, дитё всё же метнуло подобранный им камень в противоположную от себя сторону.
Миг. Точно сокрытая под землей змея, к Фрину стремительно подтянулась вереница эфира, иссушающая почву под ногами, обращающая в зыбучий песок черной сетью. Охотник вмиг отследил источник броска камня, не попавшись на уловку. Но реакция мальчика оставалась всё так же хороша.
«Разрушает всё, что под руку попадёт, значит…» – разоблачил он мужчину, вспоминая о виденном им представлении на кладбище: «Как по учебнику».
Рывок. Эфир прошёлся под ребенком, не коснувшись тела. Шансы на побег близились к нулю. Мужчина не был глупым, каким казался на первый взгляд. И Фрин побежал. Резво, к пещерам, что есть мочи. По прогалине, голому утёсу, к той самой расселине, где он разминулся с Раяном под шум побоища.
– Тупик?..
Разум ребенка онемел, останавливая тело на полпути к пропасти, некогда бывшей мостиком, соединяющим юнца с выходом. Пепельный Хребет оказался напрочь разломлен исполинской заострённой скалой, брошенной земляными воинами из дремучих недр. Скалой, вспоровшей грунт, обнажив чёрную Бездну, которая вела невнимательных идельха прямиком на кладбище эльбрах.
Глубокий вздох. Позади послышались шаги, и мальчик обернулся.
Фигура, та же, что и следовала за ребятами в пещерах, глядящая озлобленным взглядом из тени. Но даже сейчас, в солнечном свете, едва различимая уже было сдавшимся пепельным иде.
Чёрный, кожаный плащ. Укутанный тёмно-зелёной тканью силуэт в тугих берцовых ботинках и всевозможные, от мала до велика, сотворенные из эфира, агрегаты смерти за спиной мужчины их носящего. Именно так выглядел гонец, который нёс с собой возмездие за род человеческий, по рукам которого всё ещё стекал эфир, готовый воплотиться в новые безумные идеи своего носителя.
Тяжёлый шаг – лёгкий напротив, что пытался нащупать твёрдость у воздуха. Выхода не было, и время не останавливалось.
Охотник подходил к добыче медленно, вслушиваясь в окружающие звуки. Медленно смерть приближалась.
Ещё шаг. Второй. Мысли мальчика замерли. Был ли у него план? Кто знает. Однако Фрин несгибаемо глядел прямо во взирающие на мир исподлобья веки пропащего человека, злостно и беспристрастно.
Этот взгляд заворожил бывалого мужчину. Не было страха. В непроницаемых глазах его жертвы не было подобных низменных эмоций. Только грубость и твёрдость намерений, готовые растерзать каждого, посмевшего встать на его пути. Это была угроза, прямая и нахальная. Но что такой юнец мог противопоставить силе в разы превосходящей его собственную?
Охотник был полон горделивости. Никто не мог сопротивляться его опыту умелого профессионала в своём деле. Потому своим поведением мальчик таки задел его чёрствую душу. И мужчина более не медлил.
Раз. Чёрный силуэт широким взмахом руки потянулся за спину, вплотную приблизившись к ребёнку.
Два. Фрин по-прежнему не шелохнулся, словно пристывший к породе.
Три. Внезапный шорох в слепой зоне.
Губитель обернулся. Не теряя ни секунды, пепельный прохвост проскочил под мужскими ногами, выбивая из-под охотника равновесие.
Толчок. И человек потерял ощущение твёрдой плоскости под собой.
Будучи сброшенным вниз, охотник глядел на две обманувшие его фигуры, но так и не сумел рассмотреть их лица, падая в бесконечную темноту.
⪦ 2 ⪧
Мгновениями ранее. Сквозь лесные тени, полные лучистых просветов, меж высоких крон деревьев, через лужи и овражки, ручьи и полянки впопыхах бежал мальчик, по дороге спотыкаясь о корни, сухие ветви, зачерпывая в сапоги ещё никем не тронутый чернозём.
Раян спешил нагнать своего друга так быстро, как только мог. Минуя пшеничную бойню по окружающему её лесу, он не отвлекался по пустякам, огибая бесформенных элементалей.
Томас и Мишель пусть и остались далеко позади юнца, но вдвоём эти дети были способны самостоятельно отыскать путь к границе, ведущей в Дерроут, остальное не так и важно.
Ямка на дороге. Ветка по лицу. Хруст и шумный топот ног. Ан нет, важно. И беспокойный мальчик тут же остановился, вспоминая слова старшего брата о бесполезности младшего в сложившейся ситуации.
«Смогу одолеть охотника или нет – не знаю. А вот что попадусь или выдам себя запросто с таким-то весом», – тяжко размышлял о насущных проблемах огненной расы принц, но его рука, случайно потянувшаяся в карман, опередила результат мыслей мечтательного, но храброго мальчика…
Утёс. Охотник. Толчок. Завидев приближающуюся к пепельному иде опасность, Раян больше не смог подкрадываться к мужчине из-за спины и прибавил шаг вовремя.
Только человек обернулся на резвый топот ног иде, как пламенный юнец, вооружившись артефактом-кольцом, сшиб утратившего равновесие оппонента прямиком в распростёртые объятья низин. Благо Фрин среагировал немедля, под стать мыслям дурака-друга. И ныне, уставшие, те повалились с ног на утес.
Беспокойное счастье и тишина полевых ревов, что возвратила онемевшие разумы мальчиков в реальность.
– Как ты меня не выдал?! – с дрожью в голосе начал диалог Раян, активно жестикулируя, – Так смотрел на него злобно, буровил взглядом. А я ведь рядом был, ты меня не видел словно, но видел на самом деле! А еще ты подрос, да?
– Страшно? – только и ответил Фрин, переживавший те же чувства.
– Страшно, – обмяк мальчик, и, после паузы, выдал, – Рисковать страшно. Особенно с таким перевесом не в твою сторону.
– Но ты ведь пошёл за Мишель тогда, практически в одиночку?
– Ага… Но так ничего и не сделал, – загрустил он.
– Дурень. Опять за своё? Ты всё это время что-то да делал! И именно твои поступки привели тебя сюда, ко мне, – грозно прервал его думы Фрин.
– Да ладно тебе… – глупо чесал затылок Раян, но дальнейшее событие таки заставило его воспринять речь собеседника всерьёз.
– Спасибо, – произнёс Фрин и улыбнулся. Не дожидаясь реакции, не требуя платы, улыбнулся столь искренне, словно источая сияние, что Раян буквально застыл, сражённый произошедшим.
Одним своим видом мальчик глубоко тронул друга. Фрин словно вытащил из него многовековую грусть, разделив с собой напополам, заставив увериться в его словах о том, что Раян спас мальчика от смерти всего-навсего появлением в чужой жизни.
– Знаешь… – решился на откровение иде, – Я ведь с самого начала понимал, на что иду. Понимал, но ничего не мог с собой поделать. Совсем ничего. Я ведь-
От горькой правды со щёк мальчика потекли слёзы, даже не задерживаясь у горячих глаз.
– Эй, ты чего…?
– Все эти разговоры о путешествиях и путешественниках… Мне никогда не стать одним из них. Хоть я и пытаюсь казаться сильным, но я не умею вбирать пламя… Я угасаю, Фрин. И эта рана никогда не заживёт, – задрал рукав мальчик, демонстрируя старую рану, полученную во время боя с венитами, – Так больно, – утирая нос, сквозь слёзы улыбался он, – Но всё же я рад, что решился сбежать из замка. Ведь я встретил тебя.
Неаккуратно перемотанное прожжёнными тряпками предплечье выло от боли. Глядя на то, как Раян со счастливой болью в глазах крепко сжимает его, Фрин изумился решимости друга, несмотря ни на что, следовать выверенному пути.
– Эх… Беру свои слова назад. Ты не странный, ты просто слишком добрый, – неожиданно заключил пепельный мальчик, вновь хмуря брови.
– А?
– Дай угадаю: пытаешься угодить каждому. Носишься в панике от одного объекта заботы к другому. А в итоге, ни то, что кому-то, ты даже себе помочь не можешь.
– С чего ты…? – всё ещё не понимал скрытого смысла в посыле Раян.
– Даже сейчас… Что это за несуразная речь была? – сердился Фрин на мальчика, – Почему ты просто не попросил меня о помощи? Мы ведь друзья.
«Друзья…»
Раян подозрительно замолк. Он никогда и не задумывался об обременении кого-то своими проблемами. Но то был старый Раян, тот, который не нуждался в помощи, который довольствовался тем, что имелось. Сейчас же, накопленные проблемы разрывали ребенка на части в попытках разрешиться. Должен ли он разделить их с другом?
– Я не…
Поднявшиеся пыль и грохот. Пепельный Хребет вновь затрясся. И вновь по крепкой породе покатились камни, завлекая внимание Раяна.
– …Кемата, – внезапно промолвил собеседник, и время содрогнулось.
Раян медленно перевёл взгляд на Фрина. Элемент внутри его тела запульсировал, а пламенное сердце на мгновение замерло, поддаваясь буре. Мальчик тут же встрепенулся, испытывая одновременно знакомое и нет чувство.
– …Истинное имя. Ты почувствовал? – донеслось откуда-то извне, вырывая принца из прострации.
«Истинное имя» – самозабвенно повторил пламенный иде: «Имя элемента, не должное произноситься вслух». Раян помнил это так чётко, как ничто другое. То, чему однажды научил малыша Кристоф: «Как услышишь – никогда и при ком не называй его. Даже при мне», – грозно твердил ученый, врезая в память Раяна негласное правило, в настоящем, услыхавшего чужое, запретное, но со стороны произнесённое так естественно, истинное имя.
– Почему? – единственное слово, которое вырвалось у ребёнка из миллиона вопросов, – Почему ты так просто доверяешь его мне? – нервно твердил Раян, в непонимании и заботе переходя на громкие претензии, – Им ведь может любой воспользоваться! Просто взять и завладеть тобой, уничтожить!!
– И что с того?.. – спокойно произнёс Фрин, – Ты ведь этого не сделаешь? – и на долгую паузу выдал, – Оглянись вокруг, вблизи, кроме тебя, никого нет.
Стук. Стук и ровное спокойствие. Частое сердцебиение стихло, выпрямляя мыслительную гладь. Раян не знал, радоваться произнесённому факту или нет. Ведь пламенный мальчик не мог так просто принять нечто не имеющее в этом мире стоимости.
– Я… – отвернулся в сторону принц, неловко отшагивая от черноволосого мальчика прямо к обрыву, – Я… Не могу… Столь бесценное…
Мгновенье. Что-то тяжёлое схватило Раяна за ногу, стремительно потащив вниз. Мальчишка не снял кольцо – то самое дарование, которым наградили его пепельные, вбирающее в себя вес пламенного идельха. Маленькая оплошность, стоящая жизни.
Ещё миг. И, падая, ребёнок удачно ухватился за крутой, но плоский выступ здоровой рукой с ненавистным кольцом. Охотник никак не желал сдаваться.
Нужно было что-что предпринять. Быстро. Беглый взгляд и тошнота подступила к горлу от вида беспросветной Бездны под собой.
Раян попытался было ухватиться за твёрдый камень второй рукой, чтобы снять кольцо с первой. Но силы не хватало, а пепельный иде остался выше и не мог его вытащить. Однако ладонь друга отчего-то тянулась вниз.
Фрин не раздумывал. В одиночку он не мог поднять пламенного идельха на пару с охотником, но ребёнок и не собирался этого делать.
Пальцы иде тут же покрылись пеплом, заострившись. Не останавливаясь, они начертили в воздухе над телом пораженного Раяна символ, вбирая в него выступивший элемент.
Принц не мог больше держаться. Охотник крепко схватил его за ногу, всем весом волоча вниз. Принц хотел было крикнуть, как…
Момент и что-то щёлкнуло. Вспышка. Скала взорвалась. Раяна оттолкнуло в сторону, отбросив от крепкой породы.
Кладбище приближалось.
Глава 19. Погребение
Лес. Неподвижный тихий лес, далёкий от яростных криков и напряжённой борьбы, зависшей в прохладном воздухе, всё ещё сыром после ночного дождя. Высокие хмурые деревья, чистое небо, солнце: всё вокруг – повседневность, как и две непримечательные фигуры, шедшие в обделённом спокойствии.
Здесь и сейчас лишь история их была необычна, их чувства и переживания, основанные на злой и бестолковой войне.
Всю дорогу от места сражения Мишель терзали сомнения о правильности своего решения. Конечно, она была рада дружескому воссоединению огненной троицы. Едва завидев Томаса в пещерах, её сердце чуть было не выпрыгнуло из груди от счастья, но пренеприятное положение погони в тот момент радоваться сему факту не позволяло.
И после не позволило. Ведь ругань двух братьев, двух лучших как казалось друзей, стала для Мишель откровением. Барышня, минуя сложившуюся после ссоры тишину, тут же расспросила старшего из них о причине произошедшего, но ответ не последовал, и леди более не влезала в мальчишеские мысли, такие странные, но отчасти и её чувствам понятные.
Сказки о стихийных порождениях и идемарис так и осталась умом Мишель непринятыми. Леди списала их на ложь, подхваченную Раяном от пепельных, которые так сильно изменили его, которые твердили о страданьях чудища, но ничем не могли их подтвердить, только бранью. Но, несмотря на эти перемены, Мишель должна была вернуться к наивному другу. Должна была спасти его от рокового влияния, чуть не сразившего её саму.
«Может, так велит мне судьба?» – думалось барышне в тот момент, и тут же она остановилась, ловя на себе беспристрастный взгляд старшего принца.
– Томас… – обратилась к нему девочка с серьёзными намерениями, но была перебита.
– Тоже от меня свалить хочешь? – грубо ответил собеседник, читая мысли, но девочка молчала, взглядом гладя оборванную ветром листву, – Ну и вали, – так же бесчувственно выдал он, продолжив теперь одинокий путь.
Да. Холодный, противный разговор, и никой иначе. Мишель хотя бы сейчас надеялась получить для себя иную эмоцию Томаса, а не ядовито сплюнутую и забытую, как чудаковатый сон.
– Я обещала Раяну, что отправлюсь с ним в путешествие… – всё же решила оповестить старшего брата о планах младшего героиня, отводя подозрения, – Ничего более.
– Кто ещё здесь никому не нужный, – вяло, отчасти грустно усмехнулся сам себе Томас, не обращая внимания на Мишель, что меж тем быстро удалилась из виду покинутого подданными будущего короля.
⪦ 1 ⪧
«Пламя хладом облилось – усыпить не удалось…» – ужасающе тоскливо доносилась колыбельная из полусонного подсознания младшего принца.
«Прекрати», – просил ребенок, но довольная фигура не слушалась.
«Раян!»
«И разверзнется земля, канет жизнь в небытия…» – звучала одинокая песня.
«Перестань», – повторял про себя Раян, но силуэт всё игриво раскачивался, как и прежде, улыбаясь.
«Раян!..
«Сном забытым, принц, уснёшь, пепел в Бездну заберёшь» – голосило жуткое пророчество.
«Замолкни!» – разозлился юноша, и звуки смолкли.
Разрушенный замок. Обломки фонтана. Огонь. Крики. И невнятный силуэт мальчика, медленно приближающийся к застрявшему в кошмаре дитю.
«А я ведь предупреждал» – прошептал безумец собеседнику, так похожий на него самого: «Но теперь уже поздно», – сдерживая смех, бормотал юнец и вдруг захохотал так громко, так кричаще, словно всю жизнь мирился с застоявшейся спесью.
Момент, и внезапно принц очнулся ото сна, ввергаясь в реальность.
– Раян! – донесся до пламенного иде знакомый голос, – Темнота! Я уж думал, тебе всё – каюк.
Раян произвольно вздрогнул. По его телу табуном бегали мурашки, а некогда ясный взор порос беленой от долгого пребывания в прострации.
Не помня произошедшего, мальчик спешно начал оглядываться. Фрин, охотник, пропасть… События мельтешили у принца перед глазами, перепрыгивая друг на друга. Хлопок. И щёки маленького его знатно заболели, вырывая мальчика из бессознательных дум.
– Ллойд… живой, – только и сумел произнести всё ещё не пришедший в себя Раян, и малыш напротив довольно ощерился.
– А-то ж! – гордился известностью Ллойд, но, переборов хвастливые потуги, неожиданно перешёл к делу, – А там внизу Фрин! И этот жуткий тип, напавший на нас, тоже! Так что давай, только ты помочь и можешь!
«Внизу?» – произвольно спросил себя Раян и, наконец, всё же осознал своё положение в довольно шатком тёмном пространстве.
Принц был здесь, на кладбище Эльбрах. С противным запахом плесени, от которого мальчик невольно щурил глаза и нос… вместе с Ллойдом на верхушке далёкой от пещерной земли каменной кроны старушки Липы.
– Ты так точно сюда приземлился! Вот я диву дался! – продолжал фоновый монолог пепельный малыш.
– Точно. Фрин… своей печатью откинул меня сюда, – в правильном направлении вспоминал принц, оживая.
– Ага, но та огромная мужицкая глыба свалилась вниз в отличие от тебя. И, представляешь себе, ни фига, целёхонькая! – всё так же неуемно болтал Ллойд, для пущего эффекта размахивая ручонками, – И только было эта двухметровая образина начала к тебе наверх лезть, как Фрин спустился сюда вниз по склону, и столкнул её. Вот так вот «бац!» и столкнул! – активно начал жестикулировать он, но Раян сообразил его прервать.
– И что он там совсем один? Как ты сюда залез? Где остальные пепельные? Они помогут? И почему ты так странно разговариваешь? – перебирал вопросы принц, норовивши спрыгнуть на подмогу другу.
– Это я деду подражаю… эй, стой!! – чуть не упустил мальчишку Ллойд, – Так ты только попадёшься! Ты здесь помочь должен!
– И как это? Фрину помощь нужна! Нельзя медлить, – злился на пепельного малыша Раян, что пытался всячески уболтать его остаться.
– Оглянись! Это же главное древо! – перекрикивал старшего ребёнка Ллойд.
– И что с того?
– Этот браслет у тебя ведь сдерживает элемент? Я сразу понял по символу!! – указал он на обнаженное запястье ребенка, но тот лишь деловито сощурился, опустив рукав, – Сейчас ты единственный, кто может положить конец всей этой войне! И охотнику тоже! Если свалишь это древо, то всё прекратится!
Отвлекшись от одурманенных глаз, иде прислушался: сквозь плесневелые кущи проносились тонкие нотки медовой Липы. Голая, безжизненная эльбрах вблизи, однако, пахла по-особому, сохраняя некую статусность.
Раяна не интересовала война – ссора взрослых, переросшая в масштабную бойню. Но он ведь и правда мог покончить с охотником раз и навсегда, повалив тысячелетнее дерево, к тайне которого стремился. Мог подыграть пепельным, но взять под защиту друзей, с землей погребя супостатов, так и так обязанных обратиться элементалями. В чем же таилась загвоздка?
«Снять браслет значит?» – раздумывал мальчик, не обращая внимания на возгласы малыша Ллойда. Затея способная на существование, однако, принц не слишком обрадовался её предложению. Малец ясно помнил, чем заканчивалось подобное пренебрежение, и чем оно могло закончиться для него сейчас…
– Других пламенных здесь нет! – тем временем продолжал верещать Ллойд, подгоняя Раяна, – Ну же, решайся!
– Ллойд, а при тебе кто-нибудь раскрывал своё истинное имя?
– …Нет, конечно, – оторопел иде, – Ты дурак?! Кто в здравом уме его отдаст?! Разве что иде на смертном одре.
– Бесценное, значит… – странно улыбнулся ребёнок.
– Что ты…?
Раз. Его рука потянулась к рукаву, выставляя напоказ знакомую вещицу.
Два. Принц бегло оглядел ветви, с трудом выуживая из тьмы мельтешащие внизу силуэты.
Три. Защёлка треснула.
– Только ради Фрина, – вопреки желанию Ллойда серьезно произнес Раян.
«Интересно, рассердится ли Фрин, если я позже у него помощи попрошу?..» – усмехнулся он и двинулся вперед.
Шаг. Второй. По изгибу янтарной ветви иде спустился к стволу. Застывшие кудри Липы оставались неподвижны, окутывая ребенка величием. Точно усики улитки они, отчасти свободные, влачились прочь, ощупывая воздух, и, не найдя просвета, неестественно загибались, заставляя Раяна задаваться вопросами.
Подумать только, а ведь когда-то эти эльбрах сочились жизнью. Выходили ли они в свет или так и коротали годы в подземье? Как часто древа принимали человеческий облик? Или им был близок свой? Сколького еще не знал мальчик и ныне жаждал узнать, надеясь, что возможность-таки выпадет ему на веку.
Однако он понимал, что торопиться не стоило. Время на его стороне. Когда Ллойд исчез, Раян прислонился к заплесневелому древу горячей ладонью.
Время, что сковало бедное создание. Юноша пожелал стереть его, и громогласная вспышка озарила загробное помещение. В тот момент оковы треснули.
⪦ 2 ⪧
Минутами ранее Мишель спешила к своему принцу так быстро, как только могла. Она бросила Томаса, но этот поступок более не беспокоил её, отброшенный в закрома девичьего сердца.
Крики войны стремительно приближались.
Не успела девочка поразмыслить о пройденном пути, как очутилась совсем рядом с положенным местом недавнего расставания.
«Куда дальше?» – спросила себя Мишель, но тело ответило быстрее, понеся девочку через лесную чащу прямиком к развороченному взрывами Хребту. Той самой расселине, у которой три ребёнка разминулись с храбрым черноволосым мальчиком, решившим пожертвовать собой во благо чистой дружбы.
Ручей. Здесь уже пробегал кто-то. Сердце малышки покорно заколотилось. Здесь точно был Раян. По его глубоким следам и поспешила Мишель, однако в какой-то момент они оборвались, словно бы мальчик стал пушинкой и полетел к своему другу по далёкому Небу.
Миг. Впопыхах идельха остановилась. Зеленые своды шумели, подбирая её грязное платьице, такие одинаковые, яркие. В их ослепительном свете ребенок понял, что заблудился, но его сердце всё ещё рвалось вперёд, потому, ничуть не раздумывая, Мишель ринулась в сторону поля боя – широкой местности, чтобы тщательнее выверить путь.
К счастью для дитя, одинокие деревца переходили в поле далеко от самого сражения, гранича с канавкой.
«Где же, ну где?!» – донеслось откуда-то из сознательной глубины, и взгляд девочки прилип к торопливо найденному скалистому утёсу.
«Что это?» – прищурившись, спросила себя Мишель. Что-то чёрное шустро спускалось вниз по отвесной скале.
«Фрин…» – довела до её разума интуиция: «Если не он, то кто же?»
И девочка тут же бросилась вдогонку, уцепив своё внимание на радующем взгляд чёрном пятне.
Камни. Ямки. Грубые коренья. Непослушные ветви, бьющие по лицу.
Девочка решила оббежать открытое пространство по лесу, и вновь ступить на него ближе к заветному Хребту.
Быстро-быстро и скала на расплывающемся в глазах пути.
Опять скала. Острая, плоская. Тупая и широкая, узкая. И пропасть, ведущая в Ад. Беглый взгляд вниз. Кладбищенская тьма, разведенная кронами эльбрах.
«Туда спустился Фрин, значит и Раян там же» – подумала она и спустилась следом.
Пустой утёс.
⪦ 3 ⪧
То же время и час. Древнее кладбище. Излюбленная темень. Черноволосый мальчик прекрасно в ней ориентировался. Прекрасно знал её и охотник.
Быстрый спуск и наспех обдуманное решение стать приманкой, заступаясь за ещё не очнувшегося от падения пламенного друга. И прятки от заманенного в лабиринт эльбрах охотника. Описанные сотнями круги меж стволов. Никаких более действий.
Минута, две. Напряжённое затишье. Ни единого звука. Человек выжидал.
Миг. И в миллиметре от лица Фрина промелькнул арбалетный болт, слегка царапая кожу. Мужчина начал действовать. Он понял, что в ближайший момент сюда никто не заявится, и открыто принялся загонять пепельного иде в угол.
Вперёд. Не сворачивая. Фрин помнил расположение всех пещер в округе. И как раз бежал к очередной, видной лишь ему пробоине меж скальных участков.
Улыбка. Охотник улыбался, но этого никто не видел. Он не забыл коварной подставы двух идельха над его человеческой натурой. Мужчину брала злость.
Не испытывая других чувств, кроме мщения, в уютной обстановке охотник более не сопротивлялся своему темному эго.
Фрин бежал. Он видел, как мужчина остановился. Ребенок посчитал, что не имеет значения, за чем тянулась человеческая рука в этот момент, охотник всё равно не достанет ребёнка с такого расстояния, но пепельный идельха ошибся.
Послышался свист. Низкий, перебирающий фибры, свист.
Не уделяя должного внимания врагу, мальчик всё-таки достиг до цели.
Расселина. Глаза. Алые, жгущие плоть. И острозубая пасть, заглотнувшая воздух в метре от испуганного Фрина. Крики и вой слились воедино – вениты явились на зов своего хозяина.
«Он как-то управляет ими!» – что есть мочи, спеша в противоположную от тварей сторону, прокручивал догадки мальчик.
И вновь свист. Пепельному идельха удалось проскользнуть под сваленным на пути древом, когда чудища окружили его, загоняя добычу в чужое русло.
Тупик. Ноги мальчика с трудом перебирали землю, однако он не собирался погибать здесь.
Грохот. Раскатившийся по всему кладбищу спасительный грохот. Вениты, выворачивая головы, обернулись, нервно цепляя коготками породу. Секунды Фрину было достаточно.
Второпях его чёрные пальцы очертили в воздухе круг из нескольких граней, черной дымкой легших на пещерную пыль. Символ «дзета» распался, стирая печать. Мгновение и Фрин растворился в пещерном воздухе, оставляя после себя лишь горький запах пепла.
Противники негодовали. Охотник яростно выл.
⪦ 4 ⪧
Грохот. Подземелье сотряслось, и вениты отвлеклись на неизвестный шум. То была Мишель, соскользнувшая с отвесного свода и своей тяжестью упавшая на хлипкий камень.
