Читать книгу: «Игнис. Пепельный Хребет», страница 17
А теперь представьте себе весь мир, что располагается вокруг вас в данный момент и заключите его в замкнутое помещение, где за место небес сколотились каменные стены. Вот такое ощущение и довелось испытать детям маленьким, словно песчинки в бесконечной пустыне. И если Ллойд уже не раз наблюдал сие великолепие огромное природное нечто, подпёртое не менее гигантскими иссохшими стволами деревьев, пронзающими кронами тонкий, словно тина, потолок, то гости видели его впервые и не могли сдвинуться с места.
Благо малыш тут же спустился по скользкому образованию вниз, зовя за собой вкопанных в породу мальчиков. Только тогда они медленно расшевелились и потопали следом.
«А ведь некогда все эти древа являлись защитниками рода людского», – пронеслось в голове у Раяна, который, вместе с ребятами вышагивал далее по божественной земле.
Оторвавшись от стороннего созерцания, мальчик немного расстроился увиденному вдумчиво. Ведь издалека, сквозь таинственную тьму, казалось, что весь этот мирок сплошь и рядом был покрыт убаюкивающей прикрасами флорой, но приближение под сопровождение огней Томаса распахнуло завесу тайны, обнажив взору отвратно пахнущую плесень тошнотворного цвета.
– Да-да, я тоже в первый раз расстроился. Но здешний климат старичков не пощадил, – догадавшись о причине неприятно щурящихся взглядов, согласился с ребятами Ллойд, – О, вот мы и подходим! – обрадовался он, ускорив темп.
– Раян, ты заметил? – шёпотом заговорил Томас, хмурящий взгляд по отличному от брата поводу.
– Что заметил?
– Эти деревья, – указал он на черные стволы, – Они все в пепле. Чуть заденешь – все, как один, повалятся.
– Вот, вот! Глядите! – продолжал сиять пепельный мальчик, пританцовывая от нетерпения, – Главное древо – старушка Липа!
Стена… Нет, не она! И вновь удивление. Но отнюдь не гигантский, в десятки раз больший янтарный ствол, чьи ветви срослись с небом, поразил ребят. Подозрительные фигуры, что стояли в паре метров поодаль от Липы, взывали детей к смятению.
Они практически сливались с тьмой. Пещера, как и все остальные, оказалась непроглядной. И мальчики, что находились в ореоле, созданным Томасом, могли только догадываться о таящейся за пламенной стеной опасности.
Однако по наитию старший принц чуял неладное в очерченных впереди фигурах. Томас хотел было схватить Раяна за рукав да торопливо скрыться из виду. Но младший принц остановил старшего громкой речью:
– Ллойд, ты специально нас сюда вывел? – сомневаясь, подметил мальчик, но объект разговора уже подозвал сородичей к дуэту.
– Так ты привёл их, Ллойд. Тех самых пламенных иде, – улыбчиво встретил детей пепельный мужчина, не желающий выйти на свет.
Ничем не примечательный идельха нескромно нависал над объектами своего пристального внимания, гипнотизируя ребят смольным взглядом, сверкающим в темноте, точно бы кошачьим.
– Что вам от нас нужно? – грозно поинтересовался Томас, прикрывая брата.
– Да ничего, собственно… Небольшая помощь согласно союзному договору, – подходя, разглагольствовал довольный мужчина в стёкшем окружении остальных злонамеренных.
И тут, войдя в круг танцующих огней, его тёмная личина спала, обнажив Раяну лицо Кироля.
«Почему он?» – металось в уме у мальчика, но ответ напрашивался сам собой: разрыв многовекового союза, появление охотника на идемарис, спуск в местную Бездну вкупе с избиением Пепельного Хребта земляными воинами. Всё вышеназванное факты, спровоцировавшие местных жителей на отчаянные действия.
– Но вы ведь уже решили спуститься в Утэро? Зачем вам находиться здесь? – претила межрасовая вражда Раяну, отрицавшему мысль о побеге.
– Решили не мы, а старейшина, – усмехнулся Кироль, – Я, Джер и Лари. С этого момента мы трое такие же предводители племен, как и он. И просто взять и милостиво отпустить обидчиков не сможем, – сгущались вокруг него сумерки.
– И что жалкая кучка пепельных может противопоставить целой армии? – не задумываясь, съязвил Томас.
– А вы всё ещё не сообразили? Нас, пепельных, куда больше, чем вы себе представляете. Просто наши племена разбросаны по всему континенту.
В ту же секунду Кироль развел руками, и сотни глаз замаячили в темноте за ним. Они были повсюду: на сводах, на эльбрах, за спинами ребят. Глаза облепили Липу, свисая с нее, словно листья. Только вот зачем такой своре понадобились пламенные дети?
– Так и занимайтесь своим делом. Чего вы от нас хотите?
– Ах, ну да, запамятовал, что пламенные идельха в истории не разбираются, – демонстративно потешался мужчина, – Видите ли, во Времена Распада Липа являлась защитницей Оазиса. Ее янтарная кора не пропускает черный элемент. Потому без вашей помощи мы не срубим эту корягу. Руна! – позвал он из толпы знакомую девочку, – Как только солнце опустится за горизонт, подашь знак тем, кто наверху, – и малышка тут же скрылась за гигантским стволом.
– С чего вы, идиоты, вообще взяли, что мы согласимся вам помочь?
«Даже мыслить не хочу, что случится, узнай они о незрелости Раяна. А всё потому, что он выглядит чуть старше за счет тощего тела и белых волос…» – уже было собрался бежать старший иде, вцепившись в руку брата без согласия того, как вдруг в диалог вступился Ллойд:
– Я что зря старался?! Я же вас сюда специально вёл, чтобы вы нам помогли! – прямолинейно твердил он в силу небольшого возраста, – Даже Хойта пришлось за обвалом оставить, чтобы не мешал, а вы всё портите!
Малыш всем видом кричал о своем возмущении, ширя одухотворенные зенки во всеувидение. Ведь ребенок стольким пожертвовал ради блага своего народа. Ллойду пришлось столь часто врать, как никому из присутствующих, и в данный момент он надеялся на понимание своей роли братьями-принцами, но желаемого результата не последовало.
– Ллойд, а старейшина об этом знает? – дрожащим голосом произнёс Раян.
– Нет, конечно, – задорно подтвердил размышления малыш, пока за его спиной сородичи медленно окружали важные для их плана объекты, – А я тебе о чём только что говорил? Хойт ведь его внук. Раз он не знает, значит и дед его не в курсе.
– В любом случае, будут жертвы, – вставил своё слово растрёпанный Кироль, – Что земляные иде спустятся сюда и встретятся с охотником. Что мы скинем их с небес на землю, – провёл он пальцем по липкому стволу древа.
Только было Раян решил возразить, как из ниоткуда последовала вспышка, озарённая огненным ореолом. Миллиарды огней, высвобожденных из элемента Томасом, покрыли глаза тёплой пеленой. Как внезапно окружающий свет иссяк. Наступило затишье, но тут же громкий предупреждающий крик воззвал к Раяну и крепкой хваткой понёс наугад.
«За ними!» – кричали пепельные позади, пускаясь в погоню. Везло лишь тем, что неуёмные иде всё ещё пребывали в обескураженном состоянии от недавнего светового взрыва.
Склизкие ветки и громкие шлепки по лужам. Раян не отпускал руку Томаса. Озарённый его огнём, он перестал спотыкаться где ни попадя и сопротивляться обидным словам старшего принца в отношении подземного народа. Однако пламенный мальчишка всё ещё не верил, что все, встреченные на его пути личности ужасающе одинаковы: Фрин, старейшина, доброжелательная к незнакомым ребятам часть пепельной братьи…
Стоп. Резкий поворот и мысли как рукой сняло. Ведь на скором бегу юноша не мог раскладывать думы по полочкам, чуть не лишившись равновесия. Благо брат поддерживал.
Пещера. Погасшие огни. Непрекращающиеся вдалеке крики.
«Благо брат поддерживал», – витало в голове у Раяна. Его до сих пор терзали противоречия по этому поводу, но выразить их он не мог.
– …Вроде стихло, – шёпотом произнес Томас, проведя на укромном месте немалые минуты, – Странно…
– Ага, – согласился Раян, прислушавшись, – Думаешь, отстали?
– Вряд ли. Потому и говорю, что странно, – и оба брата ступили обратно на кладбище, в окружающей темноте не зная по какому пути следовать далее.
Тихо. Слишком тихо. И никого в округе. Лишь противные необычно зелёные сорняки, что обвешивали иссохшие, но крепкие, словно сталь, стволы.
Раян не приметил сразу, однако, здесь и без пламенного ореола брата было достаточно светло. Мелкие трещины в изъеденном ветвями своде свободно пропускали солнечные лучи, что белыми нитями ложились на подземелье.
Первозданная красота. Белые полупрозрачные штрихи на темном граните кладбища вперемешку с ровными мазками плотной чёрной кисти, олицетворяющей тихие стволы. И очертание лишь одной фигуры посередине.
Глава 17. Сражение интересов
Темнота настигала жизнь малышки шаг за шагом, но она не питала интерес к собственной судьбе. День или ночь, горе или радость: её безразличие ко всему не ведало границ. Ведь она утратила чувства. Её веки давно заволокло отчаяние, забравшее бесконечно дорогих её душе близких.
Даже мальчик, которому она, невинный ребёнок, дарила оставшееся тепло бьющегося сердца, беззвучно отверг девочку, изменив навеки.
Красота – теперь единственное её достоинство. Верно используя его, черноволосая барышня желанием, сотканным изо лжи и корысти, проникала вглубь испорченных сердец. Втираясь в доверие тех, кто был неравнодушен к её телу, она разыскивала себе тихий приют, растрачивая себя. Но строя козни из раза в раз, пепельная девочка позабыла, чего жаждала изначально, ослепла. И позднее, уже отчаявшись, леди повстречала на пути двух пламенных идельха, полных отвергнутых ею эмоций.
Руна жаждала забыться в смехе своей новой, сильной и надёжной подруги, пригреться в тепле верного волевого идельха, что интуитивно выбрала она. Но, к несчастью, её мечте не суждено было сбыться. Огненная иностранка оказалась подлым захватчиком чужой собственности, слабым и капризным. И, в миг отчаяния стоя перед колодезной пустотой, лишенная всего, Руна решила:
«Я просто избавлюсь от них. От всех непригодных! Так я точно найду одного единственного». И первой целью на её пути стал ненавистный девочке запах пепельной вседозволенности.
Подчиняясь тёмной дороге судьбы, с новостью о разгуливающих в подземельях венитах, Руна заметила странные передвижения внутри пепельной семьи, будто чёрные облака собирались на девственно синем небе. Ею овладела идея.
Обнаружить предмет тревог труда не стоило. Как только черноокая царица щёлкнула своими пальчиками, так нужная информация сама явилась своей госпоже на блюдечке с золотой каёмочкой.
В итоге, днями позже Руна уже принадлежала местному восстанию. И в миг настоящих событий заполучила авторитет надёжности в качестве маячка, сигнализирующего о начале важного военного этапа.
Пробегая мимо замерших в тишине стволов, её взгляд буквально на секунду ожил вновь, приметив спешащих к центру кладбища знакомых силуэтов, но попадаться им на глаза Руна не стала, удалившись далее.
Вверх, вверх. Ещё раз вверх. Сквозь поросшие мхом ветви, скользкие лианы, окутавшие деревья. Через гнилые балки наблюдательных вышек, сооружённых иде. Выше к своду. Дальше, минуя туннели над кроной янтарной эльбрах, широкой словно лес. К пику Пепельного Хребта… И вот девочка достигла положенного места, высматривая поверхностные дали и кишащее в них войско земляных недругов.
Руна глядела на мир свысока, но на какую бы вершину она не взобралась, её пленительно чёрных волос вольному ветру не суждено было достигнуть.
Она не боялась, не ощущала волнения по поводу переполоха слоями ниже. Момент… и пепельная печать разъела горный пик, заискрившись. Ещё момент, и ожидающая команды разрозненная пепельная армия кинулась из отвесных пещер Хребта, сопровождаемая полётом отравленных стрел.
Однако земляные идельха ожидали подобного хода от корыстного народа. Их самодовольный командир Лагуза тут же отдал первые приказы. И, ведомые им, каменные воины с гордо поднятой головой выступили вперёд.
Они не нуждались в оружии. Владения стихией было достаточно, и пепельные стрелы с треском отскакивали от земляных щитов, ломаясь, стоило только рати взмахнуть перед собой руками, вздымая элемент.
Первое столкновение армий. Первая кровь. Несмотря на превосходящую силу соперников, пепельные иде оставались шустры и проворны. Задетые их остроконечной сталью, воины падали на грунт, рассыпаясь от яда печатей. Но те всё равно сдавали позиции, возвращаясь к Пепельному Хребту. Ведь только он мог защитить своих чад. Заблаговременно подавшая сигнал Руна знала это, как и то, что, несмотря на невыгодное положение, немилый девочке народ всё равно сразится с могучим врагом, надеясь на план, которому не суждено было сбыться.
«За землю!» – яростно кричали земляные идельха.
«Ту, что принадлежит нашему народу по праву!» – подстёгивал рать Лагуза, корча кислую мину в ответ на трюки своих оппонентов.
«За родину!» – старательно бунтовали из засад пепельные.
«За свободную жизнь, дарованную нам Хребтом!» – агитировал Кироль в поддержку прочих представителей кланов подземного лабиринта, повторно продвигаясь в стан врага.
Треск голодных мечей и стенания плоти. С новой силой и ором стороны ринулись друг на друга, сбиваясь в мясистую кучу. Завязался бой.
Пепельные ряды врезались металлом в камень, ломая клинки и жизни, а земляные ряды в хитрость племенного народа, что обводил вокруг пальца прямолинейных лесных жителей.
Обрывались красные нити. Раздавленные тела обращались в элементалей, нападая на близких. Тут и там, отбиваясь от летящих камней и стрел, иде несли раненых с поля боя под песнь разрывающей плоть агонии.
Пронзительный ор. Срывающие горло вопли, что раздирали душу на куски. И бешеный адреналин, взад-вперёд гоняющий яростный элемент по телу, всё норовивший выплеснуться из свежих ран.
Земляные разведчики выбрали место битвы не случайно. Вся прочая мать-земля вокруг Хребта была изгрызена людскими норами и давящей нагрузки не выдержала бы, обвалившись. И ныне оттого, на обвитом кронами эльбрах поле, они могли развернуться на полную.
«Вперед! Вперед! Вперед!!» – подгребая под себя всю землю, воинство ощущало превосходство. Ведь она не только защищала их тела, но и сама обращалась орудием, обороняя тылы, вовремя воздвигнутая за спиной недруга.
Миг. Вслед за рукой врага порода выдвинулась из грунта.
Второй. Натяжение. И тяжёлая ноша катапультировалась в полёт, круша Хребет, как если бы тот оказался воздушным замком, стёртым дуновением.
Ещё миг. И скала рассыпается, поставляя всё больше боеприпасов народу.
Набег за набегом. Запах смерти, витающий в воздухе.
Земляная оборона была непреклонна. Взмахом руки рядовой выкорчевал камень, заострил, метнул. Воины ближнего боя наспех поднимали баррикады из податливой глины для удержания рвущихся насмерть недругов. Пепельные сражались напрасно, впустую тратя силы. Однако гордость в их телах всё ещё теплилась, слабо подбадриваемая надеждой хитроумного плана.
Кто-то жалостливо выл, затягиваемый зыбучем грунтом. Кто-то кричал, со всей силы вонзая дрожащее лезвие в противника; старался отринуть эмоциональные тяготы. Но пепельные сердца всё чаще переставали биться, нежели каменные. Вопрос проигрыша являлся вопросом времени, отдаваясь болью в груди каждого на поле война.
Шаг. Бег. Поворот. Удар копьём. И лезвие по телу смерть.
Бег. Бег. Бег. Вдруг разошёлся грунт. Упал и смерть.
Осмотреться. Камня свист. В глазах темно и смерть.
В бок укол смерть.
И крики, крики. Смерть.
По телу судорога пронеслась и смерть.
Бег и бег куда подальше, и стрела, и смерть.
Полдень. Пшеничное поле окрашивалось в грязно алый. Элементали медленно заполоняли место сражения. Руна счастливо смеялась.
⪦ 1 ⪧
Мгновениями ранее. Погребальная тьма подземного кладбища и замершие в её чертогах мальчишки. Напуганные затишьем, они было решили бежать, как внезапно сумрак расступился, вырисовывая на себе белые линии.
Полоса за полосой. Свет сочился откуда-то издалека, но эльбрах укрывали его. Старались заслонить черными широкими стволами. Но совсем не деревьев страшились иде. Только странная, неестественная клякса на полотне взывала к их страху. Ведь то была искореженная человеческая фигура.
Миг. И силуэт с неправильными пропорциями растворился в белизне. Дети растерялись перед обликом иррациональной галлюцинации, но из пытливости решили проследовать к месту пропажи странного объекта.
Шаг за шагом. Безмолвие всюду. Напряжённое донельзя болотное затишье. И шорох за спинами двух братьев.
Первым быстро обернулся Раян. Ощущение неотвратимости охватило все его тело, и словно внутренний разум подсказал оттолкнуть Томаса в сторону – двухметровый силуэт промахнулся.
В ту же секунду в скалистый грунт позади иде с оглушительным грохотом влетело что-то непомерно округлое, проламывая стену пещеры насквозь.
Земля дрожала. Жгучее эхо расползлось по окрестности. От растерянности, осмысления опасности комок встал поперёк горла обмякших юнцов. К счастью, мужчина не торопился атаковать, подготавливаясь к следующему броску.
Происходящее казалось ночным кошмаром. Запрокинув длань с блестящей вещью, человеческое существо, безмолвствуя, вонзило её себе в левое запястье. В темноте струи стекшего с руки эфира обратились вспять, вливаясь во что-то.
Раздался щелчок затвора. Секунда. Секунда. Силуэт опять испарился. Следующее мгновенье. И, словно бы из ниоткуда, тяжелый предмет вновь полетел в мальчиков.
Громкий треск древесной коры. Повторный. И немедля почерневшее древо громко шлёпнулось прямо на мшистую породу перед детьми и приняло удар на себя, отгородив их от силуэта.
В тот же миг, словно кровеносные сосуды, по бревну с треском расползлась черная сеть, но принцы не разглядывали зловещее действо. Ведь это был шанс. Шанс сбежать, который даровал ребятам пепельный юноша в сопровождении рыжеволосой девочки, что повалила ствол.
– Сюда! – громко крикнул Фрин, и без единого вопроса братья послушались.
Пробежка. Туннель. Потерянные мысли. Скупое эхо и тяжёлое дыхание.
Впереди бежали трое: Мишель, Раян и Томас. Как в прежние времена приключений, но преследуемые настоящим, видимым врагом. Бежали без оглядки и за виднеющимся на поверхности светом.
Как вдруг что-то вновь звучно упало наземь. К счастью, то была малышка Мишель. Леди едва слышно всплакнула, но Томас немедля подхватил её, чтобы освободить брата от лишней ноши. Ведь враг не дремал.
Его ровный шаг вымерял путь позади. Уже нагнавший ребятню пепельный юноша озирался на ходу, высматривая предмет явных тревог, – недруг тихо, но быстро догонял квартет, скребя по пути свод, вгоняя своих жертв в трепет.
Он – есть тень, воплощение человека, который вовек не полагался на боготворимое Небо, верный следуемому пути и идеалу давно позабытых дней.
Он не вступал в бой открыто. Изучая окружение, мысли жуткого мужчины вверялись стратегии, суть которой выражала фраза: «Разделяй и властвуй».
Охотник приближался.
Ближе. Ближе. Страшная темень подходила, съедала, сокрушала. Как вдруг воздух завибрировал, и новые трещины расползлись по размякшей скале.
– Быстрей! Хоть камнепад его задержит!! – крикнул Фрин ребятам, но те не прибавляли шагу, страшась нарастающего грохота впереди. – Путь всего один, – заверил он, отрезая думы, – Он несомненно продолжит погоню.
Ребята встрепенулись. В молчании собеседника они поймали беспокойную правду, которую не хотелось обнажать. Без слов каждый мальчик единогласно кивнул в пользу решения Фрина и ускорил шаг.
Наверх, вперед, наверх. Влажные пещерные ступеньки не желали кончаться, а неистовые крики приближаться. Намокшие, скользкие камни и пещерная пыльная грязь под уставшими ногами напуганных идельха затрудняли путь. И вот, в распахнувшейся перед взором породной пробоине ярко засияло солнце.
Оставалось преодолеть единственную преграду мрак, царивший в пещере, что окутывал непослушный взор идельха.
Ещё немного. Шаг. Второй. Пятый.
Четверо, обласканных солнцем, фигур. Четверо, сбежавших из плена тьмы, детей. Запыхавшихся, вусмерть уставших, с ног до головы измазанных грязью и насквозь пропахших злосчастной плесенью. Радость перехватила дыхание, но тотчас улетучилась, осквернённая страшным месивом на когда-то прекрасном пшеничном поле.
«Здесь, так давно, что и не счесть тысячелетиями, жили люди», – с тёплой грустью вспомнил свои же слова Фрин, поражённый увиденным.
Настоящее. Грохот. Взрывы. Стенанья между жизнью и смертью. Элемент, хлещущий грязью. Издробленная мать-земля. Искажённые трупные груды, что обращались в элементалей, изрезанные, изрешечённые торчащими поверх туш осколками стали. И голос, продолжающий вещать в замутнённом уме:
«Я узнал из книг. Они жили здесь, на Восточном континенте… Сейчас люди населяют Западный, но постройки остались. Даже это, до сих пор плодородное поле… Так миротворно. Ты ведь поэтому осталась здесь?»
Каша. Густая, болотистая каша, и тысячи воткнутых в неё стрел, словно бы напоминание будущим поколениям о знаменательном событии прошлого, что не желало скрываться из глаз.
Сердце непокорно замерло. Всё порочное вокруг прекратило существование, отвергаемое мирной сущностью. Только бесконечный монотонный топот позади никак не исчезал из застывших мыслей.
«Они… Зачем они напали?..» – лишь оставалось думать Фрину, стиснув зубы: «И чего же вы добились, гребаные идиоты?!»
Мальчик беззвучно цыкнул. Он ничего не мог поделать со случившимся, но ещё мог спасти тех немногих, кто находился подле него.
– Я отвлеку охотника на себя. А вы бегите отсюда! – вбросил план черноволосый мальчик, самый хладнокровный из, казалось, непоколебимой четвёрки.
– Куда…? – дрожащим голосом произнесла Мишель, – Отсюда нет выхода, – и остальные дети молча подтвердили её слова, стоя на краю высокой пропасти, к которой привела детей ближайшая расселина.
– Я же сказал, что отвлеку его, – заметно сощурился собеседник, – Гляньте, – указал он в сторону выступа, – Здесь можно пройти, – и ребят знатно затошнило от представления ходьбы по узкому камню над головокружительной высотой, – Только мне и можно… – добавил иде последнее и самоотверженно последовал своим словам.
– А нам что, спускаться? – недовольно проговорился Томас, однако немедля осознал правильность решения пепельного товарища.
Ведь если Фрин примет удар на себя, втроем иде смогут беспрепятственно спуститься. И неважно, что впереди детей ждало залитое стихией поле, главное – тот шанс, который представился им в последний момент. И этот шанс нельзя было упустить ни в коем разе:
– Пошли…
– А как же ты, Фрин?! – прервал своего брата Раян.
Здесь, наверху, обдуваемый свирепым ветром, он боялся и шелохнуться, но потянулся за другом с веским замечанием:
– Ну, пройдёшь ты по склону, а что дальше? Ведь одной хитростью охотника не одолеть!
– Буду импровизировать, что поделать. Надеюсь, во мне столько же удачи, сколько и в тебе, – выдавил из себя улыбку Фрин, шагая к пропасти.
«Я должен пойти с ним», – в тот же миг подумал Раян, но глыба, с грохотом врезавшаяся в Хребет, разлучила юношей. И, не удержавшись от разрываемого породу грохота, пламенный принц кубарем свалился вниз, удачно схватившись за встречный выступ в полёте.
Выбора не было. Раян физически не мог проследовать за другом. К тому же Томас, притянувший мальчишку к устойчивой плоскости, не сумеет в одиночку стаскивать с утеса раненую Мишель. И принц двинулся далее.
Скрипя сердцем, мальчики спешно спускались вниз по уступам. Уже там, на ровной пшенной поверхности, прячась от летящих в беспорядочных направлениях стрел, дети углядели на скале два чёрных далёких силуэта, сбегающих на горную равнину, что находилась уровнями выше разыгравшегося сражения. И, полагаясь на силу, они побежали вперёд, заглушая зов разума.
Вперёд. Вперёд. Вперёд. Обходя грунтовые разломы, минуя породные волнения, выскакивающие кольями и квадратами кусками твёрдой, но послушной в руках земляных неприятелей, пшеничной поверхности. Уклоняясь от острой стали, сдерживая темп перед поворотами… стоп. Содрогнулась непоколебимая земля, разверзлась выступающими плоскостями, обнажая под собой глубокое ничто, куда повалились несколько вояк.
Это буйствовали они – лидеры местного беспорядка. Те идельха, что несли ответственность за сломленные судьбы во имя чести, свободы, справедливости и прочей возвышенной бравады.
Со стороны земляных – Лагуза. Со стороны пепельных, надеясь пересилить количеством качество, – многие другие лидеры племён, о которых разглагольствовал Кироль на кладбище, здесь же присутствующий.
Джер, Лари: все они, подобно черным молниям, бились о камень, стремясь добраться до воздвигающей его личности. Ломая заточенные клинки, валясь в Бездну грунтовых проломов, пепельные иде более не надеялись на чудо, как и более не отступались от начатого. Ведь времени оставалось критически мало.
Не глядя на знакомые сердцу лица, Раян быстро прошмыгнул перед носом у непонятно чьей стороны, чуть было не напоровшись на обоюдоострое копьё орущего война. Томас, весом отталкивая от себя недоброжелателей, торопливо следовал за младшим братом с малышкой на плечах, которая закрыла глаза, не желая видеть творящееся подле неё бесчинство.
Сверкнула сталь. Метнулся булыжник. Стрела проскочила мимо вместе с пригвожденным элементалем. Кто-то попытался напасть, щеря выбитые зубы, но тут же был огрет другим кем-то, без разбора палящим по сторонам.
Пепельные не желали сдаваться, войдя в азарт от безысходности. Они уже не помнили, за что, почему сражались и по чьей прихоти травили жизни. Благо их налитые безумием глаза успешно миновали мальчишеские ноги, всю дорогу спотыкающиеся об оставленные без надзора трупные кучи.
Граница пшеничного поля. Первые деревья. Бег. Бег. Бег. Лес. Мимолётное спасенье среди высоких кустов сирени. И Раян, на быстром шагу остановивший старшего брата за окровавленный рукав.
– Стой, – уперся он руками в колени, отдышавшись, – А как же Фрин?
«Фрин?» – промелькнуло в голове у взбудораженного Томаса: «Тот самый пепельный, что добровольно остался позади?»
– Бросим его, – без сомнений выпалил юнец, и, заметив глубокое удивление на лице Раяна, взъерошенного пробежкой, добавил, – Он сам решил пожертвовать собой. Идём, – мотнул он головой в противоположную от поля сторону, но брат остался неподвижен.
– Так вот значит как… – замялся Раян, припуская собеседника.
«Всё-таки я оказался прав», – мысленно проговорил он: «И то удивительно, что Томас ещё так долго продержался в пепельной компании».
Попытки оправдать брата перед отцом, пристальное наблюдение и знание каждого шага: как же хорошо Раяну пришлось на свободе, что нынче присмотр Томаса за ним при замке казался чем-то из ряда вон выходящим? Однако юнец должен был идти. Казалось, только сейчас, после никчёмных попыток ребёнка отплатить другу за спасение, мальчик действительно мог вернуть свой долг. И никакая дурная мысль не могла сбить его с пути.
– Я, конечно, благодарен тебе за всё, Томас, однако я нужен своему другу, – произнес Раян, – Он не справится с охотником в одиночку.
– Ты тоже нам нужен! – слезно поддержала Томаса Мишель. – Неужто решил вернуться в тот ад?!
Горечь от принятого решения давила на Раяна. Он понимал и всецело поддерживал слова Мишель. Но иде уже расставил приоритеты.
Неловкая пауза, итог которой не заставил себя ждать. Раян не ответил, уже было развернувшись, как его остановил совсем не кровный, но дорогой брат.
– Я тебя не отпущу, – твердо глядел на него Томас, крепко схватив за руку.
Замок, столица, пещеры. Те же заботливые глаза глядели на мальчика. Так что же изменилось?
– …Неудивительно, – цыкнув, рассерчал Раян, – Может, прекратишь опекать меня сверх меры? Я уже давно не маленький! – вырвал он руку.
– Да что с тобой не так, Раян?! – тотчас среагировал Томас, но брат сердито промолчал.
Кладбище, идемарис, охотник. Те же заботливые глаза глядели на мальчика. Уже другие глядели в ответ. Ведь ныне знали, что для них лучше, в отличие от пылающих и жгучих, которые странно смолкли.
– Помнишь тот сожжённый городок за стенами Дерроута? – издалека начал наследный принц на непонимание брата, – В прошлом я не уберёг дорогого мне идельха. Второй такой ошибки я не совершу.
– Поэтому я и обязан пойти к Фрину, чтобы позднее не сожалеть о случившемся, как ты, – настаивал на своём Раян, – Если не отпустишь…
– То, что? Обидишься? – внезапно начал язвить Томас, – Да такому хлюпику не то, что не удастся одолеть того амбала, ты даже подойти к нему не сможешь!
Слово за слово, юноша постепенно сорвался на крик, безуспешно стремясь предотвратить уход брата, уже опустивши Мишель с набухших от злости плеч.
– Может и смогу, а может и нет!! – начал кричать принц в ответ на жёсткую реплику брата, – Раз уж мы начали, то откуда мне знать?! Я ведь не как ты! Я не кладезь недоступных знаний! Знаешь, что мне пришлось пережить из-за твоих недомолвок?! И дело далеко не в ненависти к тебе! – задел он брата за больное.
Еще подле идемарис, вопреки желанию, Раян вспомнил идельха, что задал ему тревожащий вопрос о ненависти. Немедленно прорезалась старая сырость, монотонный стук капель и сборище перед покрасневшими глазами.
В тот день шел редкий дождь. Идельха разрозненными кучками стояли на улице столицы. Их ярко-красные одежды намокли под понуростью непогоды и лиц. Но редкие хозяева молчали с мокрым грузом на плечах.
«Не стой тут, а то прогонят вместе с ними», – сказал мальчику кто-то за спиной. Иде появился внезапно и велел идти, но ребенок совершенно не желал слушать. Его тяжелое тело словно бы сковал холод, и оно примерзло к земле. И даже горячий чай, принесенный гостем, не мог отогреть ледяное полымя. Ведь того волновало иное.
«…Тебе не понять», – пригубился он к напитку: «Такому, как ты, никогда не понять. Ведь для тебя чужая смерть ничего не значит».
Красный. Город пропитался красным. Его восхваляли, не допуская сожалений. Парад за парадом. Улыбки и радость от победы, от крови на руках, смерти близких, которую однажды переживал ребенок.
«Скажи, Раян… ты меня ненавидишь?» – ждал собеседник ответа. И так и пропал – чужой в обособленной печали.
– Я просто-
– Что просто? – в настоящем злился его брат, – Просто пытаешься защитить меня таким вот образом? Тонешь в смертях, но пытаешься казаться добряком? Да в твоих благих помыслах гнили больше, чем золота!
– Прекратите! – закричала Мишель на обоих братьев, но Раян лишь остудил свой напал.
– …Не знаю, как там твой этот дорогой идельха, но с тех пор ты нисколечко не изменился, – попытался поставить точку в бойкой речи юнец, – Всё такой же черствый… Не желаешь меня отпускать? А что же ты сделал для того, чтобы я с тобой остался?.. Может, хотя бы что-то поведал об опасности, что творилась за стенами, или у меня под боком? – сощурил он взгляд.
– Раян! – ещё раз прикрикнула девочка.
– Да что «Раян», Мишель! – удивился иде её намерениям остановить ругань да еще больше распоясался, – Отец, заключивший Кристофа в столице, охотник, вениты, идемарис, бесчинствующий под Хребтом и, в конце концов, стихийные порождения, которые, на деле, оказались элементалями-каннибалами! Ты ведь знал обо всём, Томас? Я удивлюсь, если не знал…
