Кошку видали? Колыбельку видали?
С этой книгой у меня случился «синдром Собора Парижской Богоматери». Объясню подробнее.
Когда-то давно, когда я ещё была сопливой школьницей, мне в детской библиотеке не выдали «Собор Парижской Богоматери», мотивируя это тем, что: «Нечего тут, маленькая ишо». Но я всё равно отыскала эту книгу у бабушки на антресолях, села с умным видом читать и... не осилила дальше первых трёх страниц. Лет через пять я всё же перешагнула эти злополучные первые страницы и осилила её (помните незабвенное издание Комсомолки, такие бесплатные книжечки в дешёвой суперобложке и с ляссе). Та же песня и с «Колыбелью для кошки», которую я взялась читать в рамках Борьбы с Долгостроем. Почему колыбель, причём тут кошка? «Можете звать меня Ионой»... обоже. Опять синдром Собора Парижской Богоматери, я забрасываю книгу на долгие пять лет. Хорошо, что у меня хватает мозгов понять, что это не книга плохая, а что-то не так со мной, ведь я безумно люблю Воннегута, ведь Бойня номер пять когда-то зашла на ура, ведь Механическое пианино — одна из лучших, на мой взгляд, антиутопий.
И вот я откупориваю бутылку с выдержанной более чем пять лет книгой и вдыхаю эти винные пары, сразу же окутывающие меня привычным ароматом книг Воннегута.
Роман — это сюжет (основная линия) с нагромождением различных деталей-ниточек, сплетающихся в красивый и замысловатый ковёр. Основная линия витиевата и непредсказуема: главный герой, он же рассказчик, Джон-Иона, в поисках информации об одном из создателей атомной бомбы — придурковатом учёном — знакомится с его близкими, друзьями, коллегами, посещает разные места, так или иначе связанные с жизнью профессора Хонникера, словно проходит некий квест, не поддающийся ни логике, ни здравому смыслу. В конце концов любитель-журналист становится... президентом некой утопической страны. Но это не так уж и важно.
Важны детали, потому что именно в них ключи к пониманию Воннегута, и читать его нужно вдумчиво и внимательно, чтобы не проглядеть эти проблески золота в песках слов.
Например, есть Мона, прекрасная аборигенка. Все влюблены в неё и почитают её, словно богиню, а она бесчувственная и безразличная ко всему. Мона - моно, одиночка, неудивительно, что в огромной гостинице «Каса Мона», названной в её честь, герой живёт в одиночестве. А девушка не понимает смысла семейной жизни и продолжения рода человеческого.
Или странные дети чокнутого профессора Хонникера — дылда Анджела, средний сын Фрэнк и карлик Ньют, словно иллюстрирующие убывающую прогрессию.
Вспоминаем, что Воннегут — пацифист. И самая страшная отсылка к недавно завершившейся войне (год написания книги - 1963) здесь не атомная бомба, а тела тысячи тысяч добровольно ушедших из жизни аборигенов: просто им сказали так сделать и они сделали, беспрекословно повинуясь чужому приказу, словно солдаты на войне. И это очень страшно.
Кошка не раз пробегает на страницах романа. Во-первых, чокнутый профессор плетёт на пальцах из ниточки колыбельку для воображаемого кота, и через несколько глав мы вдруг узнаём: кот Шрёдингера главного героя dead, не alive. Нас также будет преследовать «запах палёной кошачьей шерсти», а свой в доску парень Фрэнк предлагает «назвать кошку кошкой». Кстати, у кошки ведь 9 жизней, а девятка для нас тоже очень важна.
Лёд-9 — интересная субстанция, по сути, химическая формула работает и в жизни, ведь согласно учению Боконона (псевдорелигия псевдосвятого красной нитью проходит по ковру повествования) у каждого есть свой карасс, то есть группа людей, постепенно примыкающих друг к другу, и все они вращаются вокруг одной идеи-канкана, словно спутники вокруг планеты. Девятка — чрезвычайно важное и сильное число во многих религиях и верованиях, три раза по три. Уникальные кристаллы Льда-9, разделённые между тремя детьми его создателя, делятся во имя корысти, и вот уже следующая тройка людей завладевает смертельным оружием, и так далее. Кстати, погоняло Фрэнка в школе — «Икс-9», а что это значит, никто не знает, потому что это ещё и таинственное магическое число.
Перед нами картина, то есть мазня крошки Ньюта: на черный слой краски нанесена куча царапинок и точек. Картина называется, правильно, «Колыбель для кошки». Это черная-черная вселенная, ночь, а царапинки и точки — переплетения судеб людей-звездочек, затерянных в этом бескрайнем мире. А впрочем, всё это какая-то бессмыслица.
Отзывы на книгу «Колыбель для кошки», страница 2