Читать книгу: «Корни. Роман-гипотеза», страница 6
Глава пятая
Поезд, постукивая колесами, вез Джима к месту отбывания наказания. Куда-то в Сибирь. Вместе с ним в зарешеченном купе ехал Леонтий Маркович и ещё шесть человек. Одним из них был директор продуктового магазина, осужденный за растрату, другой – колхозник, утащивший два мешка зерна, дабы сквасить брагу, а третий – работяга, в пьяном виде сильно избивший жену и тёщу. Остальные трое являлись ворами, в смысле, членами криминального сообщества, как объяснил Джиму Чернозадов. Они сразу принялись терроризировать и Джима, и Леонтия Марковича, и директора продмага, нагло попытавшись отнять их скудные припасы и вещи.
– Так, быстренько: ты, Монархист, снимай клифт! И курево давай сюда тоже! А ты, Носатый, гони сюда колбасу и сало! Я нюхом чую, что у тебя есть! – объявил Никеша, лидер тройки, состоявший в ранге «Честного Жулика», едва поезд отошел от платформы.
Остальные двое угрожающе придвинулись.
Леонтий Маркович жалобно пискнул. Директор продмага Щипачёв обреченно полез в свой чемоданчик.
Джим, поняв, что происходит, заступился за них, разбив Никеше нос и вывихнув палец Жухлому. Третий, Варнава, ретировался, изрыгая невнятные угрозы. На некоторое время в купе воцарился мир. Но уголовники все равно оставались опасными, поэтому Леонтий Маркович и директор бодрствовали, когда Джим спал. Работяга, у которого взять было нечего, держался сам по себе. Колхозник – тоже.
На третий день, после неудачной попытки снова напасть на Джима, закончившейся новыми повреждениями организмов, блатные поняли, что с могучим иностранцем им не справиться.
Джим, тем не менее, держался настороже. Он уже начал немного понимать русский язык, благо противник употреблял его упрощенную, матерную версию, то-есть, всего три слова и их производные.
– Слушай, Тиктак, – обратился к нему Никеша, – Давай договоримся: едем до зоны спокойно, без драки.
– Почему ты называешь меня Тиктак?
– Потому, что ты Тиктак и есть! Тики-тики, ха-ха! Как будильник!
Так Джим получил кличку. Ему это не понравилось, но он смирился, поняв, что в новом мире без этого, в смысле, без клички, не обойтись. Его кличка была ещё не самая обидная! Чернозадова, например, обозвали Монархистом, директора продмага – Носатым, а работягу Сидорова – Плюгавым. Колхозник Вальков получил кличку Сельпо.
Поезд, постукивая колесами на стыках рельс, ехал на восток. Стёкла, закрашенные серой краской, не позволяли любоваться пейзажем. Лишь солнце виднелось размытым пятном. По нему и ориентировались. Изредка поезд останавливался, как догадывался Джим, набрать воды и угля. Тогда конвой выходил из вагонов и строился в оцепление. Иногда стояли подолгу, и тогда заключенные страдали от невозможности посетить туалет. В туалет, кстати водили всего дважды в сутки – утром и вечером.
– А что, Лео, будет с нами, когда приедем?
– Ой, будет паршиво! Скорее всего – лесоповал. Это очень тяжело, отнимает все силы. Может быть, стройка. Это немного лучше… Или прокладывать железную дорогу заставят… – грустно отозвался Леонтий Маркович.
– А сибирские соляные копи? – подозрительно поинтересовался Джим.
– Глупости! Нет никаких соляных копей. Вот, урановые рудники – есть.
– А уран, это что?
– Уран… Начинка для атомной бомбы. От него излучение, превращающее людей в импотентов, а затем убивающее их в течение нескольких лет.
Джим впечатлился. Сделаться импотентом ему не хотелось категорически!
– Я думаю, нам это не грозит. Мы едем в Сибирь, а урановые рудники в Казахстане, – продолжил Леонтий Маркович, – Но, это, конечно, не точно.
Джим задумался. Предстоящая работа на лесоповале или постройке железной дороге ему заранее не нравилась. В голове забрезжила мысль о побеге.
– Лео… А что, если убежать?
Доцент тяжко вздохнул:
– Убежать очень трудно, если, вообще, возможно… Из поезда не сбежишь, на полном ходу не прыгнуть, даже если стену или пол проломить: размажет по шпалам, да и конвой в последнем вагоне стрельбу откроет.
– А из лагеря?
– Из лагеря… Можно, хотя и тоже непросто. Для удачного побега необходимы следующие условия: первое – место назначения, в смысле, куда направиться. Бежать в никуда бессмысленно, не так ли? Второе: еда, чтобы хватило хотя бы на несколько дней. Третье: одежда. В зоновской робе никуда не сунешься, местные сразу скрутят и сдадут властям. За награду, ага! Четвертое: оружие, нож или топор. Пятое: деньги и документы. Без них никуда не доберешься. Шестое: партнер, товарищ, который поможет в трудную минуту, ибо одиночка имеет несравненно меньше шансов на выживание.
Выслушав всё это, Джим приуныл. Раздобыть все вышеперечисленное не представлялось возможным… Да ещё незнание языка… Но самое главное – куда бежать?
– Если добраться до Берингова Пролива и перебраться на Аляску?
Чернозадов покачал головой:
– Там не просто граница, там запретная зона, множество военных баз и секретных объектов. Туда даже советскому гражданину можно попасть только по спецпропуску… Да и не дойти туда: зима длится девять месяцев, морозы доходят до минус пятидесяти! Представьте: струя мочи падает на снег уже льдинкой! А патрули стреляют без предупреждения…
После длительного раздумья Джим спросил:
– А на юге?
– На юге Монголия и Китай. Выдадут сразу. Да и больно далеко: три тысячи километров по тайге и за три года не пройти.
С интересом прислушивавшийся к их разговору Варнава, самый добродушный из блатных, усмехнувшись, обронил:
– Во, про рывок базарят!
– С чего ты взял? – удивился Никеша.
– Ну, про Аляску, про Монголию бормочут…
Никеша неприятно осклабился и повернулся к Джиму и Леонтию Марковичу.
– А! Не, мужики, туда вам не прорваться. Уйти можно в Турцию, в Иран, в Афганистан – там граница слабо охраняется. Через горы, тайными тропами могут местные провести. За большие деньги, а как же! А в Иран можно на баркасе, через Каспийское Море. Только хрен вам! С Сибири туда не добраться.
Он примолк и протянул руку. Жухлый вложил в неё зажженную папиросу, одну из десятка добровольно отданных Щипачёвым как выкуп за безопасность. Затянувшись, Никеша продолжил рассказ, хотя, по воровским правилам (понятиям), разговаривать с «мужиками», то-есть, не ворами, ему считалось за урон воровской чести. Но было скучно, а тема была животрепещущая.
– Вот, с Волги, с Мордовской зоны, в тридцать девятом было дело, сорвались на рывок Сеня Отрыжка и Кривский Бес. Грохнули двоих вохровцев – из рогатки, между прочим! Здоровенным болтом прямо в висок впиндюрили! Взяли винтари, патроны, форму – и в отрыв! Лодку нашли, добралися до Волги-матушки. И потихоньку, помаленьку, сплавились до самой, что ни на есть, Ахтубы. Искала их цельная дивизия НКВД! Да, только на воде следа нет, а плыли они ночами. Ну, а в Ахтубе, значит, захватили они моторный баркас с рыбаками и сплыли в Персию! В Иран, то-есть.
– А потом, когда вернулись, тебе рассказали? – скептически усмехнулся работяга Сидоров.
Никеша косо взглянул на него и ощерил в ухмылке железные фиксы:
– Не, вернулись только рыбаки. А их и посадили, как шпионов!
Он помолчал, докуривая папиросу. Когда осталось не более сантиметра, он щедрым жестом отдал окурок Жухлому.
– А в сорок седьмом с Карагандинской зоны пятеро поляков соскочили. Так они через пустыню, через горы в Индию ломанулись! И, ведь, дотопали!
– Да-да! Был такой случай! – взволнованно подтвердил Леонтий Маркович, – Я по «Голосу Америки» слышал передачу! Они были военнопленные, из Армии Крайовой, тоже убили двоих охранников… потом ещё семерых пограничников. На погранзаставе карту взяли, оружие, еду. За две винтовки киргиза-проводника наняли. В горах обморозились мрачно, когда через снега и ледники шли, один потом умер…
Все долго молчали, переваривая услышанное. Джим с горечью осознал, что оба этих побега сопровождались убийством солдат, охранявших зону. Нет, он на такое не пойдет! Да и везут их в Сибирь, а оттуда ни до Индии, ни до Ирана не добраться…
– Слышь, Монархист! – прервал молчание Никеша и с подвывом зевнул, – Скушно, блин! Скажи Тиктаку, пусть расскажет, откуда он такой взялся. Или сам рóман тисни!
Рóманами у блатных назывались длинные устные истории, частенько пересказы художественной литературы.
– Они хотят, чтобы вы рассказали о Новой Зеландии, Джим. Прошу вас, сделайте это!
Джим подумав, согласился. Почему бы и нет? Он же Сказитель!
Войдя в транс, он начал вещать нараспев:
– Я из народа маори! Шесть тысяч лун тому назад мой народ собрал огромный флот океанских каноэ – два корпуса, соединенные палубой, вмещавших до сотни людей, и отправился с Гавайики на юг, к земле, открытой рыбаком Купе – Аотеароа. Плавание заняло три луны, но бог океана Тангароа был милостив, ибо тохунги (жрецы) принесли ему щедрые жертвы, и ни одно каноэ не утонуло и не потерялось.
И вот наступил день высадки на новую родину! На берегу кроваво-красными цветами цвели деревья похутукава. Это невиданное ранее зрелище потрясло всех своей величественной красотой, и вождь Таранаки, сняв с головы убор из перьев, символ знатного рода, швырнул его в волны и восхищенно воскликнул:
– Цвет вождей Гавайики отброшен ради цвета новой земли, приветствующей нас!
Каждое каноэ имело собственное имя, благословленное богами. Впоследствии каждый экипаж принял имя своего каноэ и стал Иви – отдельным племенем. Маори постепенно расселились по двум огромным островам и жили больше двух тысяч лун не зная войн, тягот, бед и утеснений. В океане всегда было вдоволь рыбы, дети ныряли в прибрежных скалах и добывали Пауа – вкуснейшего моллюска, из переливчатой синей перламутровой раковины которого женщины делали красивые украшения. Добывали также и омаров – морских раков. Их сладкое мясо считалось лучшим деликатесом. Охотники ставили силки на птиц и охотились на Моа – гигантскую, в два человеческих роста нелетающую птицу, способную ударом ноги убить человека.
Тут голос Джима сгустился.
– Но ничто не длится вечно, тем более мирная, беззаботная жизнь! К берегам Аотеароа с неведомого острова на другом краю океана стали приплывать на огромных кораблях с высокими, под самое небо, мачтами, унизанными облаками парусов, белокожие светловолосые люди. Они разоряли деревни маори, убивали мужчин и похищали женщин. Воины, как могли, отбивали эти нападения. Нередко удавалось перебить бледнолицых и захватить их корабли, на которых всегда имелось множество вещей непонятного предназначения. Тохунги, осмотрев их, многие признавали колдовскими и бросали в море. Но оружие и инструменты, посуду, украшения и парусину маори забирали себе. Колдовские корабли потом сжигали или топили.
Сначала такие посещения были редки, но, примерно тысячу двести лун назад, участились. Корабли теперь приплывали не поодиночке, а целыми эскадрами! Толпы бледнолицых высаживались на берег, строили крепости-форты в лучших, самых удобных бухтах. Это были англичане!
Маори, как могли, боролись за свои земли. Воины научились метко стрелять из захваченных ружей и устраивали засады на лесных тропах, истребляя одетых в красные мундиры солдат. Набеги на поселения англичан часто увенчивались успехом, но новые и новые корабли привозили все больше врагов, которые обстреливали деревни из пушек, уничтожая ядрами и бомбами все живое.
Маори гибли, но упрямо продолжали борьбу. Англичане теряли сотни солдат, даже тысячи, но им на смену приходили десятки тысяч!
Несмотря на то, что повествование шло в переводе, нечто в голосе Джима завораживало слушателей. Они уже не только слышали. Они видели описываемые им картины прошлого! Перед их глазами проплывали повозки, влекомые мулами, бревенчатый форт, лес мачт в заливе, слепящий глаза золотой песок пляжа, на котором в идеальном порядке выстроились красномундирными квадратами батальоны морской пехоты.
Лейтенант-губернатор Уильям Хобсон обвел взглядом собравшихся офицеров Флота Её Величества и чиновников колониальной администрации.
– Джентльмены! В Лондоне считают, что здесь, в Новой Зеландии, сложилась неприемлемая для короны ситуация. Сопротивление племен, ведущих партизанскую войну уже много лет, сводит на нет все усилия по заселению новых территорий. Доблестный Королевский флот, к сожалению, не способен сдерживать атаки маори на наши поселения и обеспечить безопасность передвижения как гражданских лиц, так и воинских подразделений в пределах жалких нескольких миль от наших фортов и кораблей.
Командующий экспедиционным корпусом полковник Макдональд вскочил. Лицо его побагровело от ярости.
– Сэр! Как я уже неоднократно докладывал, мы прилагаем все силы, но ни людей, ни кораблей недостаточно для решения этой задачи! Здесь очень сложный рельеф местности, затрудняющий маневрирование частей! Маори уклоняются от открытого боя, ускользают из окружения тайными горными тропами. В моём рапорте я представил все расчёты: сто тысяч морских пехотинцев и четыре дюжины фрегатов превратят в щепки все деревни маори и обеспечат жесткий контроль над всей территорией островов! Ни один абориген не останется без присмотра, все оружие будет конфисковано…
– Прошу вас, сядьте… сэр! – ледяным голосом произнес Хобсон, – Ваш рапорт внимательно изучили. К сожалению, посылка такого количества людей и кораблей обошлась бы слишком дорого как в финансовом смысле, так и в смысле загубленных человеческих жизней. Ваш план подразумевает истребление большинства маори, а это неприемлемо. Её Величество Королева Виктория не желает, чтобы её имя связывали с кровавой бойней целого народа. Приставить часового к каждому воину мы, разумеется, тоже не можем.
Макдональд сел, скрипя зубами.
– Итак, я продолжаю! – бесстрастно, как будто не было никакого нарушения субординации, продолжал лейтенант-губернатор, – Проанализировав опыт партизанской войны в Испании и России во время Наполеоновских войн, в Колониальном Управлении сделали вывод: победить в такой войне невозможно! А посему, было принято решение заключить с вождями мирный договор.
По залу прошел шумок. Дело было непростое! Договариваться придется с сотнями вождей…
– Мною разработан проект оного договора, который вам сейчас зачитает мой секретарь. Мистер Бенсон, попрошу вас сюда! Молодой сутуловатый человек в темном сюртуке вышел к столу и откашлялся. Поправив на носу пенснэ, он зачитал текст, написанный на большом, in folio, листе бумаги собственным каллиграфическим почерком, которым очень гордился.
– Её Величество Королева Англии Виктория в своей милости к вождям и народу Новой Зеландии и желая сохранить им их землю и поддерживать мир и порядок среди них, изволила назначить офицера для переговоров с ними о передаче суверенитета их страны и прилегающих островов Королеве. Так как множество подданных Ее Величества уже устроились в стране и постоянно прибывают новые, возникает необходимость их защиты, так же, как и защиты местного населения, для чего устанавливается управление над ними.
С учетом этого, Ее величество изволит назначить меня, Уильяма Хобсона, капитана королевских военно-морских сил, губернатором тех земель Новой Зеландии, которые сейчас или впоследствии будут переданы Ее Величеству и предлагает вождям Конфедерации Объединенных Племен Новой Зеландии и остальным вождям согласиться на следующие условия:
Во-первых, вожди Конфедерации объединенных племен и остальные вожди, неприсоединившиеся к Конфедерации, передают Королеве Англии суверенитет своей страны навсегда.
Во-вторых, Королева английская подтверждает и гарантирует вождям и племенам и всему народу Новой Зеландии владение их землями, жильем и прочей собственностью. Но все вожди Конфедерации и остальные вожди предоставляют Королеве эксклюзивное право покупки таких земель, если владельцы оных решат совершить продажу по такой цене, которая будет согласована между ними и людьми, назначенными Королевой.
В-третьих, в обмен на передачу суверенитета Королеве, народ Новой Зеландии будет находиться под защитой Королевы Англии и ему будут дарованы права и привилегии британских подданных.
Подписано, Уильям Хобсон Консул/лейтенант-губернатор
Теперь мы, вожди конфедерации объединенных племен Новой Зеландии, собравшиеся в Вайтанге, и мы, остальные вожди Новой Зеландии, поняли значение этого договора, приняли все условия и согласились с ними.
В удостоверение этого наши имена и знаки приведены ниже.
(Перевод подлинного договора Вайтанги 1840 года, – прим. Автора)
В зале воцарилась тишина. Все переваривали услышанное.
– Прошу высказываться, джентльмены! – поощрил присутствующих автор документа.
В дальнем от стола конце зала встал пожилой офицер в интендантском мундире.
– Капитан Симмонс. Насчет продажи земель… Маори имеют самое смутное представление о земельных угодьях, как собственности. Они измеряют территорию по принципу «отсюда и до вон той горы» или «три дня ходьбы на восток и два дня на север». Неизбежно возникнут затруднения, буде они даже пожелают продать что-нибудь…
– Дело в принципе, капитан. Главное, чтобы они поняли, что обладают некоторыми ликвидными ценностями. В каждом случае продажи земли будет назначаться ответственная комиссия, территория «отсюда и до вон той горы» будет тщательно измерена и пограничные столбы будут ясно видны.
– И всё равно, сэр, их восприятие мира вообще и торговых сделок в частности отличается от нашего. Вообразив, что обмануты, маори могут начать добиваться справедливости в кавычках и даже способны на мятеж, в смысле, снова взяться за оружие!
– Г-м… Согласен… – задумчиво процедил сквозь зубы Хобсон, – Значит, нам всем придется хорошенько поработать, дабы убедить их в справедливости предлагаемого договора! А также донести до их сознания принцип необратимости торговых сделок, заключенных добровольно, без принуждения… и согласно принятым законам.
Полковник Макдональд кипел от негодования, как чайник, слушая все это. Как человек военный, он признавал только один принцип общения с аборигенами: с позиции силы. Если враг не сдается – его уничтожают! Короне нужна Новая Зеландия – значит, надо её завоевать! И не надо для этого скупиться! А всякие сюсюканья и договоры с племенами к добру не приведут, взять хоть Африку с её зулусами… Ох, и наплачетесь вы, досточтимый сэр лейтенант-губернатор, когда вам маори нож в спину воткнут! Ох, наплачетесь!
Всё это было написано на его сердитом лице крупными буквами.
Внезапно ему пришло в голову некое соображение.
– Прошу прощения, сэр, но для вождей необходимо перевести сей текст на язык маори! – с торжеством заявил он, – Они, если и понимают по английски, то не настолько хорошо, чтобы оценить всю простоту и мудрость вашего договора!
Полковник едва удержался, чтобы не добавить: «А язык пушек и штыков они понимают прекрасно!». В самом деле, если не будет перевода, то и договор не состоится! А тогда… тогда война продлится до победного конца!
– Мы предусмотрели это, полковник, – в голосе лейтенанта-губернатора едва слышно дзинькнула ирония, – Представляю вам, джентльмены, преподобного Генри Вильямса, уже шесть лет живущего в племени Нгапуху!
По знаку Хобсона встал сухопарый, средних лет мужчина в строгом сюртуке и пасторском воротничке.
– Я, джентльмены, прислан сюда Церковью Евангелистов Седьмого Дня, дабы нести Слово Божие маори, этим заблудшим овечкам, не знающим Христа. За шесть лет проживания среди них мне удалось выучиться говорить на их языке, разработать письменность на базе латинского алфавита, составить англо-маорийский словарь и перевести несколько книг Священного Писания. Смею надеяться, что с переводом текста договора я, с Божьей Помощью, справлюсь!
Все одобрительно зашумели.
– А скольких маори вы обратили в христианство, преподобный? – выкрикнул кто-то с места.
– Э-э… Пока ни одного… – потупился миссионер, – Я, собственно, только недавно начал непосредственно проповедовать…
Слуга-африканец Джон внимательно слушал и запоминал. Когда совещание закончилось, он не спеша отправился к себе в комнату и переоделся в широкий бесформенный черный бурнус. Дождавшись темноты, осторожно вышел из форта и по едва видимой во мраке тропе направился в лес. Там, на опушке, его встретили двое воинов, искусно замаскированные ветками и листьями.
– Стой! Ты друг или враг?
– Друг! Это я, Черный Джон! У меня есть важное слово для вождя Хоне Хеке!
– Мы проводим тебя к нему!
Путь через лес занял три часа. Деревня находилась в укромном ущелье, к ней вела крутая извилистая тропа, в некоторых местах замаскированная кучами хвороста.
Вождь встретил Джона у маленького костра.
– Приветствую тебя, Черный Джон! Какие новости ты принес нам на этот раз?
Лицо его, покрытое ритуальной татуировкой, было бесстрастно, но глаза выдавали волнение.
Джон присел на корточки и протянул озябшие руки к костру. Жар пламени разогнал прохладу ночи.
– Сегодня состоялось совещание всех главных начальников. Выступал новый, самый главный начальник, лейтенант-губернатор, назначенный самой королевой. Он сказал, что война между англичанами и маори не может быть выиграна ни той, ни другой стороной. Начальник войска возразил, что сто тысяч солдат и четыре дюжины фрегатов сломают маори, как сухую ветку. Лейтенант-губернатор объяснил, что это слишком дорого, прислать из Англии столько солдат и кораблей, да и королева не хочет, чтобы англичане убили всех маори. Поэтому вождям предложат договор, согласно которому земли маори останутся неприкосновенны, а все маори станут подданными английской королевы. Взамен вожди не будут препятствовать заселению Аотеароа приезжающими из Англии…
И Джон подробно, своими словами, упрощая, насколько возможно, пересказал содержание договора.
– Что ты сам думаешь об этом? – после длительного молчания спросил Хоне Хеке.
Джон пожал плечами:
– Я не вождь… Я только пересказал тебе всё, что слышал.
– Я должен все это хорошенько обдумать… посоветоваться с другими вождями. Ты принес добрые вести, Черный Джон, ибо все устали от войны! Но скажи, почему ты помогаешь нам? Ведь, мы не имеем золота, чтобы наградить тебя!
Джон, до этого сидевший неподвижно, шевельнулся:
– Я раб англичан. Мне нужна свобода! Прими меня в своё племя! Я буду отличным воином и твоим советником!
– И это всё, что ты хочешь?! – изумился вождь.
– А разве мало? Впрочем… я ещё хочу жениться на твоей дочери, Лаа.
Впервые за все время Хоне Хеке улыбнулся:
– Ну, если она согласится взять тебя в мужья… то я не вижу препятствий!
5 Февраля 1840 года в Вайтанги собрались двадцать два вождя. Ещё сорок вождей доверили говорить и действовать от их имени Хоне Хеке.
В торжественной обстановке Уильям Хобсон, лейтенант-губернатор Новой Зеландии, зачитал договор по английски. Преподобный Генри Вильямс зачитал перевод.
Вожди обсуждали договор до следующего дня. Некоторые сомневались в целесообразности сотрудничества с Англией и выражали готовность продолжать войну, но Хоке Хене убедил их, что от мира выиграют все. Конечно, он сомневался, не обманут ли англичане его народ, но, как ни искал он скрытых подвохов в тексте, раз за разом повторяя его наизусть, так и не нашел ни одного.
6 Февраля вожди подписали договор. Хоне Хеке подписался за сорок вождей, тщательно перечислив их имена. От имени Великобритании подписал документ Уильям Хобсон.
Было изготовлено ещё восемь копий договора, и в течение 1840 года его подписали ещё пятьсот вождей. Некоторые вожди подписываться отказались, но их оказалось меньшинство.
21 мая 1840 года над Новой Зеландией был официально поднят британский флаг и Хобсон провозгласил, что отныне страна перешла под управление Великобритании.
Джим замолк и глотнул пересохшей глоткой остывшего чая из помятой алюминиевой кружки.
– Ну, ты даешь, Тиктак! – восхищенно хлопнул его по плечу Никеша, – Я, прямо, как будто в натуре все видел! И море, и вождя этого, и даже бумагу с договором! Талант, одно слово! Ты теперь не беспокойся, романисты на зоне хорошо живут, сытно. И работать не придется! Будешь в бараке, в тепле сидеть, чифирь пить да тушенку-сгущёнку лопать. Только русский выучи!
Джим грустно вздохнул: русский язык! Такой трудный… Чего только стоит запомнить как ставить ударения в словах! Да и сами слова… все длинные-длинные, на четыре-пять слогов!
