Читать книгу: «Чем чёрт не шутит. Том 2», страница 4

Войдя в «Спинолу», и зайдя в залитую солнечным светом спальню, Ильич узрел ожидаемое им отсутствие призрака, и неожиданные, чёрным по белому, надписи на стене, знакомым, по всем признакам, почерком Горького: «Везёт же дуракам!», «Я не феномен и не ноумен, моя русская душа для тебя таинственна и непознаваема!»

Ильич тут же фосфорной статуэткой чертёнка написал настенный ответ призраку, для чтения в ночи: «Зря завидуешь дуракам, ведь ты сам остался в дураках! Завидуй чёрной завистью: Серафимовичу, Шолохову, Фадееву, Гайдару и даже Николаю Островскому, ибо их социалистический реализм – не чета всем твоим писаниям! А роман „Ян Бибиян“ болгарина Елина Пелина не чета твоим „Сказкам об Италии“, хоть ты лопни от зависти! И это даже несмотря на то, что Елин Пелин – соловей отсталого крестьянства и монархический прихвостень! И отнюдь несправедливо твоё мнение о нём: „Каждая страна могла бы гордиться, имея такого писателя“, но весьма справедливо было бы сказать, что каждая страна могла бы стыдиться, имея такого писателя, как ты, так и непризнанного лауреатом Нобелевской премии, даже с пяти попыток! Зависть к Бунину – вот твоя пытка! Но не родился тот и не родится, кому бы я завидовал, и за свои работы меня не стыд, а гордость берёт, ибо они кардинально воздействуют на ход мировой истории, и бесценней, для человечества, всех премий мира! Зато премия моего имени будет и будет всех премий ценней! Пусть стыд не дым – глаза не выест, так хорошо ещё, что хотя бы зависть тебя, даже призрака, продолжает мучить! Вот они адовы пытки: потребности и желания остаются, а возможностей их удовлетворения нет! Ха-ха-ха! Твоя душа – потёмки, потому что полна чёрной завистью! Не переходи мне дорогу чёрной кошкой – раздавлю!»

«Эх, если бы привидения относились к разряду суеверий! А то, хотя Советская наука, следуя указаниям партии, существование привидений и не признаёт, им, как видно, на это наплевать! А я из-за этого призрака не только чуть было не обмарался, но и жизни ни лишился!» – с досадой, подумал Ильич и вспомнил, как 26 января 1921года он принял Горького, математика Стеклова и других учёных. Они обсуждали состояние научно-исследовательской работы в РСФСР. После этой беседы Ильич сказал Горькому: «Вот так, одного за другим мы перетянем всех русских и европейских архимедов, тогда мир, хочет, не хочет, а – перевернётся». «Ну, не получилось перетянуть всех архимедов в Россию, и таким способом перевернуть мир, переверну его другим способом – с помощью лучших германских архимедов и их военных изобретений; с помощью изобретений Теслы, да ещё и с опорой на научные знания Тибетской Шамбалы, которая для сионистов и прочих моих врагов будет гораздо круче и опасней ведьминого ша́баша – моим врагам будет не шаба́ш, а кранты!!! Сбежавший Эйнштейн их не спасёт – его возможности относительно наших – смехотворны! Мои возможности не призрачны, хотя силы призрака и довольно внушительны, а провиденческие для Адольфа и Бенито, для них я – само Провидение! Я же с ними всесилен, и способен провести и провалить в тартарары даже сионократов! А Иосиф, даже если сумеет использовать против меня тайные знания Гиперборейцев, то это принесёт ему не больше пользы, чем мёртвому припарка, ибо знания эти так же мертвы, как и сами Гиперборейцы. Пусть этот Единосущный: Иосиф Виссарионович Джугашвили, Сосо, Рябой, Давид, Коба, Иваныч, Сталин верит восточным басням, что левая рука нечистая, а поскольку она у него короче правой, то он всегда прав, и его дело правое и, значит, победа будет за ним! Эта «плацебо» его не спасёт, а лишь упокоит вечным сном! Он даже своего предсказателя Глеба Бокия расстрелял как врага народа, когда предсказания Глеба не совпали с его Сталинскими планами, и до того, как время бы их рассудило. Эту информацию Германской агентуры в Москве я считаю весьма близкой к истине, ибо такие поступки свойственны единоличным диктаторам. Призрак вряд ли обладает телепатическими способностями, и мысли мои в моей голове читать не умеет, иначе бы не удивился столь искренне моему присутствию! Но, даже, если бы он попытался мои тайны разгласить, то в атеистическом, по отношению к чуждым религиям, СССР призраку, говорящему наперекор политике партии не поверят, как и в само его существование! Сталин же хотя и тайный оккультист, но пошлёт этот призрак отравленного им Горького на хуй, как лукавое послание от лукавого! Даже в туманном Альбионе этому призраку не поверят, ибо там Горькому ни живому, ни мёртвому не доверяли и не доверяют, даже в его лучших произведениях! Его смерти, как и любого врага, рады, но хоть он и покойник телом, а хорошо о нём не говорят, даже их пролетарии!» – усмехнулся Ильич и, окинув взглядом шахматный столик, подумал: «Я бы у Богданова и в шахматы выиграл, да ему, без всяких сомнений, сам Дьявол помогал в этой игре!

Тут даже случай – непознанная закономерность меня не выручала! Он, с помощью Дьявола, всё познавал в этой игре и просчитывал, а я – просчитывался в этих Дьявольских хитросплетениях, ибо голова моя была занята, в основном, архиважными и архинужными идеями, по разрешению иных партийных проблем, тогда как партия игры в шахматы – это интересное, но не архинужное и не архиважное дело. Зато, в архиважном и архинужном деле Дьявол над ним посмеялся, а я в дураках не остался! Я нисколько не заматерел от его шахматных матов, а стал матёрым в своём деле! Маркс писал, что цель, достигнутая неправыми средствами, не есть правая цель! Цель и средства её достижения у Богданова были неправыми, тогда как у меня – правыми, ибо правы средства служащие интересам установления диктатуры пролетариата, а, в конечном итоге, построению мирового коммунизма под моим руководством! Тогда как Богданов и иже с ним, пытались сами стяжать себе славу идеологов и вождей рабочего класса, и своим богостроительством, в конечном итоге, возвести себя в языческие боги. Это был их дьявольский заговор против меня – того, кто Богом и стал!! А этот заговор провалился в тартарары! И массы за это, по гроб жизни, должны быть мне благодарны, ибо мало кто хоть один раз входил в молочные реки с кисельными берегами, а при полном мировом коммунизме каждый сможет окунуться в них с головой и пить одну за другой! Даже архижадные жаждущие смогут насытиться, испив до утопления! – не смог отказать себе в ехидной усмешке Ильич, а услышав за окном постукивание по дорожным плитам колёс тележки торговца товаром, не смог удержаться, чтобы ещё раз себя мысленно не похвалить: «Везёт тому, кто везёт» – так гласит русская пословица; ещё говорят, что везёт сильнейшему, а призрак напомнил и такой вариант, как везение дуракам; а этот торговец всего лишь везёт товар на продажу покупателям. Я же, лучше джигита Сталина, умею «оседлать» законы природы и общественного развития, и удержаться на них ловчей любого ковбоя, и лихо перескакивать с загнанных на новые! А, говоря по существу и истине, своим везением я обязан Ого́, благодаря ему, моё «колесо Фортуны» – Земной шар, который я качу к коммунизму, словно по Млечному пути, и давлю им все мелкие, по сравнению с ним, неудачи и препятствия, доставшиеся мне, опять же, от Ого́! Но труд мой, надеюсь, будет отнюдь не Сизифов. Если уж суждено мне самим Ого́ достичь заветной цели, то никакие гигантские звёзды и Чёрные дыры, на Млечном пути, мне не помешают! Когда-нибудь, но должно быть мне это суждено сделать, и почему бы не в этой жизни?! Чем чёрт не шутит! Хотя, ведь это, по сути, «шутки» Ого́! Так что не «Девочку на шаре» (так и хочется сказать: «девочка нашару»), а меня на Земном шаре Пикассо следовало бы нарисовать – это куда как значимей! Но хватит мне тут восхвалять свои бескрайние возможности и достоинства, пусть о моих всесторонних гениальных возможностях и всемерных достоинствах поют «акыны»! Не пристало мне самому восхвалять свой разум, подобно восхвалявшему свой разум Ницше, так и до его сумасшествия недалеко! Тот сначала объявил, что все боги мертвы, а потом себя объявил Богом. Меня же Богом провозгласила партия, поэты и народ!!! А коммунистических сверхчеловеков я буду делать по угодному мне архишаблону, они и составят коммунистическое архичеловечество! Бедолага Ницше полагал, что он очищается через страдания, а подо мной даже выскочка Маяковский себя чистил! Да и с осуждением антисемитизма и Германского милитаризма Ницше явно поспешил! Этот Фридрих умом рехнулся от тяжких последствий перенесённого сифилиса, я же от этих последствий здесь избавлюсь, пусть даже на это уйдёт год или два!» Затем, Ильич не удержался от того, чтобы фосфорным чертёнком дописать на стене своё ехидное послание призраку Горького: «Ты, в бытность свою в теле, размышлял о двух душах: клеймил восточную, азиатскую душу за бездеятельность, и восхвалял западную европейскую душу-созидательницу и хлопотунью. Так-то оно так, но в итоге ты получил раздвоение личности, которую, посмертно, ни в рай, ни в ад не берут – ибо она ни то ни сё – призрачна! А вспомни о своих жутких видениях от лекций по истории философии, когда едва дойдя до Эмпедокла (по твоим же словам в главе «О вреде философии», в твоих «Университетах»), с тобой было следующее: «Ко мне подходила голая женщина на птичьих лапах вместо ступней ног, из её грудей исходили золотые лучи; вот она вылила на голову мне пригоршни жгучего масла, и, вспыхнув, точно клок ваты, я исчезал». Если будешь меня преследовать, то я тебя так достану философией, что будешь гореть и исчезать в огне каждый раз возникнув возле меня! Это тебе не церковные просфоры тырить, или красть икону и псалтырь. Со мной шутки плохи! Ибо шутки твои со мной грехи твои лишь умножат! Проваливай-ка ты в Жёлтый дом к Жёлтому дьяволу – там тебе будет уютней! А хочешь, так в Белый дом к инвалиду Рузвельту, который считает, что всё чему его учили было неправильным; вот ты и учи-морочь голову ему, у которого «не все дома», своими «Университетами»! Уверяю тебя, что даже за связь с дьяволом Бог тебя простит, но не за гадости мне, ибо я ухватил Бога за бороду и диктую Ему свою волю, по сравнению с которой, ницшеанская «Воля к власти» – детский лепет и каприз!»

Желчно посмеявшись над призраком, Богом, Рузвельтом и Ницше, Ильич всё же смилостивился, и мысленно отдал должное последнему: «Я, в отличие от Ницше, индийской коноплёй не баловался, для меня эта трава хоть не расти! А потому, на трезвую голову, пропустив сквозь сито моих интересов идеи ницшеанства, и отбросив ненужное, а нужное развив; я подковал: Адольфа, Гесса, Бормана, Розенберга, Геббельса необходимыми, на этом этапе исторического процесса, развитыми мной идеями ницшеанства. Но, сколько я себя знаю, в моей душе нет двойной морали! В моей душе, от младых ногтей, только один тип морали – мораль господ: высокая степень самоуважения, возвышенное, гордое состояние души (духа)! Ради такого состояния можно пожертвовать и богатством (большим материальным состоянием), и самой жизнью! Строгость и суровость по отношению к самому себе – основа морали господ! А рабская мораль, при которой человек проявляет малодушие, мелочность; унижается, с покорностью снося дурное обхождение с ним, ради своей выгоды, жаждет мелкого счастья и наслаждения, у меня никогда не было и не будет, залог тому моя величайшая гениальность!!! Людишек же с рабской моралью, на ступеньках социальных лестниц, снизу доверху – что куриного помёта на насестах в курятнике! Что касается призрака, то он, на мой взгляд, и вовсе аморальный тип! К моему счастью, его подлая бурная атака в спину мне закончилась для меня отнюдь не моральным падением; и не могильным, и не прочим провалом! Атаки же упыря Богданова необходимо и вовсе избежать, ибо она может быть для меня куда более опасней, чем его шахматная „атака Гроба“! Быть упырём от его укуса – для меня мелковато! Уж лучше я буду пить кровь своих врагов в переносном смысле, а в прямом смысле: выпускать из них кровь, до последней капли, войной, мировой революцией, террорами и репрессиями – в любое время суток, и в таких объёмах, которые упырям и не снились, и которые они не выпьют и за тысячи лет! Ибо эти объёмы гораздо больше того, что испил и пролил кровопийца Чингисхан!»

Вспомнив, что и у стен есть уши, а призрак на «ты» со стенами, Ильич не удержался от устной речи: – Проницательный критик Корней Чуковский в книге «Две души М. Горького» верно прозрел, что ты двоедушный!! Так что ищи свою вторую душу, и примирись с ней! Только так обретёшь желанный душевный покой и умиротворение, и шанс попасть на небеса райского блаженства! А хочется поскандалить, найди отлучённые от церкви души Льва Толстого, который очень низко – на ноль оценил почти все твои ранние работы, и узнай об оценке твоих поздних работ! Выскажи свои мнения о каждой из его двух душ прямо в эти души, как если бы ты говорил прямо ему в глаза – зеркала его душ. Он был как зеркало русской революции, он отражал её душевно, и если ты разобьёшь хотя бы одну из его зеркальных душ: с правильным или искажённым отражением, то это в вашем Зазеркалье – к счастью, в отличие от того, что разбитое зеркало здесь – к несчастью. Тебя он вряд ли побьёт как посуду, ибо противиться злу насилием было не в его духе, он безопасней трупа дохлого льва. Этот граф, говорят, подшучивал над смертью, то припоминая шутку Эпикура о том, что смерть не имеет к нам никакого отношения, и мы с ней не встречаемся, ибо когда мы есть – её нет, а когда она есть – нас нет; то успокаивая тем, что де со смертью мы встречаемся каждый раз во сне. Ему и сейчас, наверно, кажется, что он спит и видит кошмарные сновидения. Тебе желаю там такого счастья и чудес, которые соплячке Алисе были недоступны, и которые Кэрролл, при тогдашней своей жизни, даже вообразить не мог! Уверен, что даже если души Льва сразятся с тобой, то ты и тогда их одолеешь, ибо по эту сторону зеркал, ты, в сравнение с Львом Толстым, выглядел жалким и беспомощным, а в Зазеркалье – всё наоборот!! – сказав это, Ильич расхохотался таким громким издевательским смехом, будто он находился среди кривых зеркал в «Комнате смеха».

«Конечно, Лев Толстой не только поверхностно, но и глубоко отражал в своих произведениях общественную жизнь тогдашней России, и его можно было бы назвать не только зеркалом, но и микроскопом, рентгеновским аппаратом, зондом, а кто-то мог бы назвать и телескопом, подчёркивая этим его дальновидность. Но это всё отражатели, а вот я, с помощью своего „Ордена меченосцев“ – большевистской партии, сумел переделать Россию на свой тогдашний лад! Сумел на свой лад переделать Германию, с помощью своего нового „Ордена меченосцев“ – НСДАП! Италия со мной давно в ладах, и скоро весь мир будет плясать под мою дудку!» – подумал Ильич, открывая сейф. Из сейфа он достал свои паспорта и сберкнижки, а также, отданный ему Яковом и необходимый Краплёному, парик с бакенбардами.

«Хорошо ещё, что призрак не совершил мелкие пакости, и не лишил меня документов и маскировки, ему-то проникнуть в сейф проще, чем любому медвежатнику! Содержимое оказалось не по зубам, или разинул рот на большее? Просчитался, чёртов „полунивидимка“! Очевидно, что просчитался!»

Ильич прошёл к туалетному столику, на котором находилось всё необходимое для удаления усов и бороды, и, вперив лукавый взор в висевшее напротив зеркало, оголил себе бритвой нижнюю часть лица.

«Лучше всех писателей видел и изображал в своих произведениях человеческие души Антон Чехов, он это делал даже лучше, чем другие люди видели призраков. Но мне, даже в зеркале или хрустальном шаре, даже призрак некогда любимого моего „пахаря“ – Чернышевского, на хер не нужен. Пусть он других „перепахивает“ и „припахивает“ на том свете. Что же касается души Горького, то она – варварская, как и все русские души. Да, общественное бытие в России изменилось, но общественное сознание до сих пор остаётся варварским, это подтверждают многие источники. Ну да ничего, с помощью германской военной мощи и нового германского общественного сознания, я ускорю процесс повышения уровня общественного сознания российских масс, и уровня культуры каждого оставшегося в живых, так называемого, Советского человека. Если потребуется, то пойдём и таким кровавым путём, как „физиологический коллективизм“, подсказанный Богдановым. Впрочем, любой наш путь кровав, но своей кровью я жертвовать не стану, хватит и моего мышления, а вот германская кровь потечёт и в жилах российских масс. Дух германской крови развеет российскую лень и варварство! Эта куда более сильная кровь и моё всесильное учение изгонят из тамошних масс легионы и армии бесов! Это не бред, так же как мир – это не кажимость, и жизнь – это не сон! А явно бредят безъинициативные буддисты, мои же планы – это гениальное предвидение будущего! Иосифа называют отцом народов, а он считает себя совершенством, но ведь прав Бернард Шоу, объясняя, почему у него – Шоу нет детей: „Если природа дошла до совершенства, то она может только начать сначала. Зачем же рождать идиотов или посредственность?!“ Выходит, что эти народы – идиоты и посредственность! Ха-ха-ха-ха!!! То, что они идиоты – это точно, а вот Иосифу до меня далеко! Но я, кроме шуток, своих идейных детей до ума-разума доведу, ибо и Шоу до меня далеко в реализации своих планов, масштабности пьес и постановок! Вон, какой я великий драматург, сценарист, режиссёр, директор и актёр!!! Не чета Нерону!! Насчёт того, что природа, дойдя до совершенства, начинает сначала, Бернард, в определённом смысле, прав! Хотя я раньше считал, что природа в своём развитии бесконечна, но, оказалось, что-то природа моих возможностей, а я – всемогущий Бог, избравший эти профессии! И на меня возложена историческая миссия разрушения старого мира, до основания, и строительства нового мира!!!» – с лёгкой самоиронией, мысленно воскликнул Ильич, и серьёзно констатировал: «Впрочем, не только моё учение, но и моя посеянная сперма, развиваясь и взрослея, внесёт ещё свой неоценимый вклад в достижение великой цели! Любые мои дети будут не только в младенчестве истину вещать, но и взрослыми мою правду-матку резать, и того, кто с этой правдой не согласен!»

Ильич надел на голову отданный ему Яковом парик, который крепился к его голове так прочно, что за него можно было вытянуть утопающего из воды. Парик плотно обрамлял лицо бакенбардами. Ильич примарафетился ещё тональным кремом, и остался доволен своей актуальной внешностью, которую, наряду со своими другими личинами и своим лицом, прославил Яков в Сицилийской мафии и «Коза Ностре».

Вскоре Ильич направился к сберегательной кассе и получил по счёту Краплёного в два раза больше, чем заплатил за «Спинолу», дабы хозяин виллы «Паскуале» не устоял от её продажи. А купив себе «Паскуале», Ильич не стал засиживаться на вилле, ибо, вспомнив, что популярным местом сборища русской аристократии было казино в Сан-Ремо, и поныне очень популярное у богатой публики и богемы всего мира, решил, не предаваясь скуке, провернуть своё новое азартное дело в рулетку. Прибыв с кратковременным визитом в Сан-Ремо, он по телефону сообщил Бенито о своём плане игры, а уже Бенито приказал содействовать его плану хозяину «San Remo Casino». О переводе же крупных сумм денег в сберегательную кассу, находящуюся поблизости от казино в Сан-Ремо, на имя Краплёного, Ильич оповестил Советское посольство в Риме. И уже затем, он бодрой походкой зашёл в Средневековый замок, в котором и находилось знаменитое казино Сан-Ремо. Купив фишки, Ильич подошёл к столу ставок рулетки, где толпилась богатая публика, и в этот день был отменён максимум стола, ибо играть Ильич планировал по системе «мартингейл». Вначале, Ильич хотел было поставить на номер 25, памятуя, что число 25 принесло ему огромную удачу в октябре семнадцатого года, но по системе Пифагора, сложив между собой цифры двузначного числа, получил в итоге счастливое число 7. «Превосходно! Седьмого ноября ныне отмечают Октябрьскую революцию, и 7 красное в рулетке европейской, слава Богу, не «русской», станет символом моей победы! Да, это не барабан семизарядного нагана и опасность мне не грозит, а вот сумма всех чисел рулетки 666 станет роковой для многих приплывших сюда «Акул империализма» и мелкобуржуазной «рыбёшки»!! – подумал Ильич, делая ставку на 7 красное. Свои ставки сделали и буржуи, прибывшие сюда из разных стран мира, и европейские аристократы. Свою ставку Ильич проиграл, как и следовало ожидать, но удвоил свою ставку на тот же номер; вновь проиграл и вновь удвоил ставку по стратегии мартингейла. Он продолжал проигрывать и удваивать ставки раз за разом, выписывая чеки, по которым курьеры получали крупные суммы денег в сберегательной кассе и доставляли их Ильичу. Он уже не «прокрутил», а проиграл больше денег, чем получил от Вильгельма II на Октябрьский переворот, но всё не сходил с взятой на вооружение стратегией игры. Прекрасно зная не только то, что всему своё время и место, но и точно зная это время и место! И вот, в нужный момент, «рука судьбы» – рука крупье, ловкая, как у напёрсточника или опытного бильярдиста, повернула «колесо Фортуны» так, что шарик угодил-таки в нужную Ильичу лунку, явив этим исключение, если не из закономерности, то из правила честной игры. Но подыгрыша крупье Ильичу, никто из публики не заметил. Напротив, столь внушительный выигрыш Ильича воспламенил безрассудным азартом прочих игроков, которые тут же бросились делать свои ставки по столь наглядно-заманчивой системе мартингейла!!!

«Куда вам толстопузым со мной в финансовом марафоне тягаться?! Мой карман – это необозримая широта и бездонная глубина государственного кармана Советской России, до верха наполняемого самоотверженным социалистическим трудом более-менее сознательного Советского рабочего класса, менее сознательного колхозно-совхозного крестьянства и лопнувших карманов прихлопнутых нэпманов и кулаков, не говоря уже обо всех несметных богатствах „Земли русской“!!! Пупки развяжутся!!!» – злорадно думал Ильич, уже не участвуя в игре, но не отказывая себе в удовольствии поглядеть, как в угаре игры, банкротится буржуазия и аристократия. «Крутится, вертится, всё перемелется, для меня мука́, а для вас – му́ка! А уж на наш каравай рот не разевай! Я и не таких перемалывал в революционной мясорубке, перемалюю в рулетку и этих!!!» – вертелось в голове Ильича.

Не только многие мелкие буржуи разорились, но и многие акулы капитализма сели на мель в этом азартном марафоне. «Сколько „колесо Фортуны“ ни крутись, а в нужную точку и повезёт и привезёт, были бы деньги, терпение и „своя рука“ в игре, иначе сам до свинцовой точки дойдёшь! Но, главное то, что „колесо Фортуны“ было в моих руках, благодаря моей мудрой голове руководителя, всё и вся расставляющего по своим местам! У меня хватило шариков в голове, чтобы втянуть этих капиталистов и аристократическую шоблу, в разорительную для многих из них, гонку и добиться выигрыша на символическую 7 красную, что и является символом того, что всем капиталистам и аристократам, в конце концов, будет хана! Знаменательно и то, что среди проигравших много капиталистов из США и Англии. Пусть самих сионократов среди них нет, но кое-кого из их гнездилищ я выудил – это хороший знак того, что и при крупномасштабной ловле мне будет сопутствовать успех! Всё возвращается на круги своя, – думал Соломон, всё возвращается нам с прибылью, – думают сионократы и прочие капиталисты, но их круги – это круги ада, куда они и вернутся, с моей помощью! Да, я ухитрился, и проиграть бездну денег, и выиграть астрономическую сумму денег, и многим буржуям и аристократам эта астрономия стоила заката их звёзд! Видя их закат, я загадал желание увидеть закат мирового империализма, подобно угасающему фейерверку в Новогоднюю ночь, и достигну исполнения этого желания! Я выбил зубы многим акулам империализма, но, среди намного большего их количества, я „посеял зубы дракона“! Вторая мировая война и моя всемирная победа сделают то, что не смогла сделать так и не разгоревшаяся, как следует, и безвременно угасшая мировая пролетарская революция! Та революция была манипуляцией сионократов, а с манипуляцией, в своих интересах, Второй мировой войной и её итогами, у них не выйдет! Ибо ныне ловчее манипулирую я, и это будет продолжаться до моей полной победы и лишения их всех шансов на реванш!!» – потирал руки Ильич, забирая выигрыш. Бо́льшую часть выигрыша он перевёл на счета НСДАП – ради грядущих побед Германского оружия. Эти победы, став несравненно более прочными, чем ступени и блоки гранитного мавзолея, должны будут, по его мнению, возвести его к власти над миром, и упрочить её настолько, что до строительства мирового коммунизма будет рукой подать, во всяком случае, длины его «длинных рук» хватит, в этом он не сомневался! И вера в это, на его взгляд, могла двигать не только горами, но и всем мирозданием!

«Ого – это одно свойство, но познать его дьявольски трудно!!! Здесь не корректно утверждение, что всё познаётся в сравнении, как и то, что всё тайное, рано или поздно, становится явным; как и моё прежнее утверждение, что электрон так же неисчерпаем, как и атом. Но архигениально уже и то, что я знаю про Ого!!! А интуиция мне подсказывает, что я достигну величайшего счастья в своей жизни!!! Мой же аналитический ум доказывает, что это именно интуиция, а не бесовский обман!!!» – думал Ильич, вернувшись на Капри, и гуляя по благодатному острову. Раньше, он прогуливался своим любимым утренним маршрутом, включающим портовую часть острова – Марина Гранде, городок Капри и высокогорный городок Анакапри. Сегодня же, он решил прогуляться перед сном, дабы нагулять себе здоровый крепкий сон, и потому начал прогулку с семи часов вечера. Он прошёл по узким, похожим на коридоры, улочкам Капри, куда ненадолго забирается солнечный свет; вышел на площадь, возле которой живут рыбаки, а ветер щекочет ноздри запахом рыбы и водорослей. Уверенными шагами Ильич миновал площадь, и, невзирая на мелких торговцев, попадающихся на его пути и громко рекламирующих свои товары, продолжил свой путь, не отступая от намеченного маршрута по прекрасному острову ни на шаг, словно вёл за собой народы к апогею человеческого счастья – полному коммунизму. Было время, когда гидом его пути по острову был Горький, показавший ему руины двадцати императорских дворцов, из которых, если верить Тациту, 12 были когда-то дворцами (виллами) Тиберия, как раз по числу и именам олимпийских богов. А теперь, поднявшись к руинам самого роскошного дворца Тиберия, которые находились высоко над морем в восточной части острова, Ильич, шутки ради, грозным гласом и взглядом достойным Юпитера, поверг в трепет и бегство находившихся там туристов, и без того пребывавших под сильным впечатлением от развалин грандиозного дворца и рассказов о зверствах кровожадного Тиберия! Даже их гид не устоял на ногах, от неожиданности, и рухнул с обрыва.

«Раньше говорили: „короля делает свита“, а вот я любого могу сделать кем и чем мне угодно! И такое могу сделать, что все в штаны наделают и обделаются!! Нет, я отнюдь не подобие пирату Барбаросса, который в XV веке семь раз грабил и сжигал город Капри, но до Анакапри рук не дотянул – „семь раз отмерил, но так и не отрезал и не зарезал“. Я, любую высоту, шутя, беру! И ту, с которой иные падают, и ту, которую иным никогда не достичь! Для кого-то и США – венец творения, а для меня не только СШЕ (Соединённые Штаты Европы), но и СШМ (Соединённые Штаты Мира) сотворить, будет вполне штатной ситуацией!» – с весёлым самодовольством, подумал Ильич.

Вид, открывшийся Ильичу с развалин этого дворца, оказал на него даже более грандиозное впечатление, чем при прежнем посещении, в далёком 1910 году, когда гидом его был надоедливый Горький. Ильич даже громко свистнул от восхищения, не так громко, как свистят сильбадоры, испускающие звуковые волны на 11 километров, но зато так громко, как никогда прежде не свистел! Насчёт того, что, согласно народной примете, свистеть дома нельзя – денег не будет, Ильич не волновался. И отнюдь не потому, что это развалины «хаты» Тиберия, а не вилла Ильича, а потому, что, не веря в приметы, был уверен, что до полного коммунизма денег у него будет водиться столь же неисчерпаемо много, как неисчерпаемо это Тирренское море.

«Свистнул бы я так здесь в 1910 году, Горький улетел бы в море, от силы этого свиста, достойного свиста Соловья-разбойника! Эта штука, пожалуй, сильнее декламации „Буревестника“ призраком!» – не смог удержаться от похвалы самому себе Ильич. Но, затем, взор и мысли его приковала к себе обильная пена, от разбивающихся внизу, об обрывистый берег острова, крутых морских волн, похожая, на взгляд Ильича, на огромное кружевное жабо, столь идущее сказочной красавице Капри! «Да, пожалуй, это больше походит на жабо, чем на боа, но эта ветреная модница умеет менять свои наряды по много раз в день, и радовать глаз, и удивлять! Хотя, француз, пожалуй, сравнил бы это пенное изобилие с пеной от шампанского! А немец – с пеной, от пива и обильной мочой, после осушения многих пивных кружек! Русский квасной патриот – с квасной пеной, хотя пенный прибой Черноморских пляжей Советской страны, в купальный сезон, и изобилует мочой плещущихся людских масс! Янки – с пеной кока-колы! Арабу бы это напомнило верблюжьи плевки! Банщику – крутой кипяток! Альпинисту – кучевые облака под ногами! Троцкому почудились бы в этом природном явлении всесокрушающие волны мировой революции, растворившие в своих водах всю „соль земли“! Женщине это напомнило бы сбежавшее молоко или пенную стирку! А тот, кого жизнь, как следует, обтесала, сравнил бы эту пену с кружевом стружек! Этой „точки зрения“ придерживался бы и столяр, и плотник! Пастух сравнил бы это зрелище со стадами барашек! Негр с хлопковых плантаций – с „белым золотом“! Кстати, пора идти домой! А то, скоро, будет темно, как у негра в жопе – по словам очевидцев – рыбаков, там, очевидно, побывавших! Я же, так же не хочу лезть в жопу негру, как и возвращаться впотьмах! А так, остров хорош: 10, 4 квадратных километра, высотой до 589 метров, сложен известняками, берега почти везде высокие обрывистые – далеко с них видать и хорошо на них мыслится, как в тактическом, так и в стратегическом плане. Это море не сравнить с Разливом, где я шуршал в шалаше и в сарае. Пусть вино лучшего разлива („Капри“) и упоительнее вида этого моря, как, впрочем, и здешний ликёр „Лимончелла“, зато это море несравненно более полезно для здоровья, если, конечно, знать меру и не захлебнуться „излишком“ морской воды!»