Читать книгу: «Псалом отрешённого», страница 2

Вводные замечания от составителя и переводчика

Настоящее электронное издание носит, в первую очередь, ознакомительный характер и поэтому содержит относительно небольшой свод переводов: 27 стихотворений, относящихся к «зрелому» периоду творчества Тракля, а так же несколько фрагментов из стихопрозы поэта. Заинтересованный читатель может дополнительно познакомиться с моими переводами, опубликованными в альманахе «У Никитских ворот» (№1, 2019 г.).⁸

Важно отметить, что все иллюстрации в представленной книге выполнены мной собственноручно, а деление книги на главы условно и предпринято для удобства восприятия стихотворных текстов.

Известно, с какой щепетильностью Тракль вычитывал гранки своих произведений, обращая особое внимание на сохранение всех нестандартных приёмов своей авторской пунктуации. Поэтому в своих переводах я старался следовать оригинальному тексту и не злоупотреблять «лишними» знаками препинания, сохраняя, по возможности, верность правилам русской грамматики.

В ОГНЕДЫШАЩИХ ЛИВНЯХ ПОЛУНОЧИ

Рождение

Geburt

Цепи гор: чернота, безмолвье и снег.

Красная из чащобы в долину устремляется травля;

О, мшистый взор лани.

Тишь материнская; в черном сумраке елей

Распростерты дремотные длани,

Когда на ущербе месяц холодный сияет.

О, человека рожденье. Трепещет в ночи

Родник голубой в расщелине скал;

Потрясенный падший ангел зрит свое отраженье,

Пробуждается очертание Бледное в затворе глухом.

Две луны

Два ока сверкают окаменевшей старухи.

О горе, схваточный вопль. Черным крылом

Ночь виски обвивает младенца,

Снег, что с пурпурного облака осыпается тихо.

Детство

Kindheit

Ягодный рай бузины; безоблачно детство таилось

В лазурной пещере. Теперь над тропинкой заброшенной,

Где дикие травы ржавея вздыхают,

Ветви свисают в раздумьях притихшие; шепчутся листья,

Словно воды поют голубые в расщелине скал.

Нежны плачи дрозда. Приумолкший пастух

Солнце вдаль провожает, что по склону осеннему катится.

Голубое мгновение – в нём вся душа без остатка.

Проступает пугливая лань на опушке лесной

                    И покоятся с миром в долине

Колокольни старинные, деревушки угрюмые.

Всё смиренней теперь постигаешь промысел сумрачных лет,

Прохладу и осень келий пустынных;

И в священной лазури отдаётся со звоном светоносная поступь.

Тихо мается створка в окне приоткрытом; и слёз не сдержать

При виде погоста на всхолмье ветшающего,

Поминаешь былое, преданья изустные;

                    но, бывает, душа просветлеет нечаянно,

Вспоминая улыбку на лицах людей,

                    дни весенние в сумрачном золоте.

Часословная

Stundenlied

Темными взорами созерцают друг друга влюбленные,

Златокудрые, лучезарные. В стынущем мраке

Истосковавшиеся руки сплетаются в хрупких объятьях.

Пурпурно разорваны благословенных уста.

                    В очах округлённых

Темное злато весны отражается после полудня,

Опушка лесная и чернота, тревоги вечерние в зелени;

Быть может невыразимое птичье круженье, Нерожденного

Путь мимо мрачных селений, вдоль одинокого лета за летом

А порой из голубизны угасающей проступает

                    очертанье Отжившее.

Тихо шепчутся в поле колоски золотистые.

Жизнь сурова и взлетают размашисто

                    крестьянские косы стальные,

Плотник обтесывает бревна могучие.

Нарядилась пурпурно в осеннюю пору листва; монашеский дух

В дни веселья прогуливается; наливается гроздь виноградная

И праздничен воздух во дворах распахнувшихся.

Слаще дух пожелтевших плодов; тихо сиянье улыбки

Счастливого, музыка в погребке затенённом и танцы;

В сумерках сада шаги и затишье умершего Отрока.

В пути

Unterwegs

В час вечерний понесли в мертвецкую – Странника;

Дух смольный витал; шёпоты красных платанов;

Взмахи галок сумрачно-тёмные; заступала стража на площади;

Солнце гасло скрываясь под простынёй чёрной; неизбывно

Проживается в памяти этот вечер минувший.

В комнате рядом мелодия Шуберта льется

                    сестра исполняет сонату.

Бестревожно тонет улыбка её в обветшалом колодце,

Голубовато мерцающем в сумерках. О, как древен наш род.

Чей-то шепот в саду ещё не затих;

                    кто-то оставил небесную твердь эту чёрную.

На комоде яблоки пахнут – дух ароматный разносится.

                    Теплит бабушка свечку – горит золотая.

О, как осень печально нежна. С замираньем звенит наша поступь

                    в стареющем парке

Под сенью деревьев высоких. Гиацинтовый лик полумрака

                    как он строго взирает на нас.

Стопы твои ласкает родник голубой, алый покой твоих уст

                    таинственно дышит,

Дремлет в них сумрак листвы,

                     темное злато увядших подсолнухов.

Веки твои хмелея от мака на челе моём грезят украдкой.

Нежный звон колокольный сердце до боли пронзает.

                    Облаком синим

Лик твой нисходит осеняя меня в полумраке.

Песня звучит под гитару в далёком-далёком трактире,

Там где кусты бузины одичалые, день ноября

                     из давнишнего прошлого,

Ступанье доверчивое по лестнице меркнущей,

                     вид побуревших от времени бревен,

Окно нараспашку, в котором лишь сладость надежды

                     осталась навеки -

Несказанно всё это, о Боже, отчего до глубин потрясенный

                     встаешь на колени.

О, эта ночь, как она омрачённа. Пламя пурпурное

На моих угасает устах. Тишине отдаваясь смолкает

Гармония струн одиноких в душе растревоженной.

Так смелей опьяняй эту голову хмелем –

                     пусть катится в сточную яму.