Читать книгу: «Роксет. Классификация безумий», страница 13
Эльрих
День не перестает удивлять… Сначала все, кого я встречал, вместо привычного мне «Учитель» вслед за Вселенной начали называть меня по имени. Потом мне доложили, что Кордэ явно заигрывает с Касли, новым Жнецом, что опять же совершенно мне не нужно, а вот теперь в мои личные покои буквально вполз абсолютно подавленный Роксет и заявляет, что готов уходить в сон прямо сейчас.
– Прости, конечно, а почему так скоро? – указываю ему на кресло напротив меня, соединяя пальцы островерхим домиком, – прошло только два с половиной дня от отведенной тебе недели… Я думал, ты закончишь дела, не торопясь…
– Я закончил. Сэм вернулся в мир людей, – Роксет потирает ладонями Маску и поднимает на меня мутную больную тьму в глазницах. – Обратно он явно сюда не попросится. Так что, я готов.
– К чему? Судя по твоему состоянию, ты скорее готов раствориться полностью в ничто, а не видеть добрые сны и восстанавливаться! – Его настроение мне не нравится категорически. Если Кордэ его сейчас увидит, то примется жалеть и ловить каждое его слово. А мне нужно, чтобы она слушалась меня. Так что от меня требуется максимум сочувствия и сострадания.
– Эльрих, не лезь ко мне под Маску. Раз я говорю, что готов, значит так оно и есть. Я не хочу терять хорошие воспоминания за наслоившимися событиями.
– А они у тебя были что ли? Нет, ты не обижайся, просто ты больше похож на обитателя застенков в пыточной камере. Ты бы хоть о Кордэ подумал. Если она тебя таким увидит, то ближайшую пару лет, что ты будешь отдыхать…
– Эльрих… – он перебивает меня голосом похожим на штормовой ветер, – ты можешь перечислять мне хоть всех живущих в замке, включая себя любимого. И что по отношению к ним я поступаю несправедливо и опрометчиво. НО МНЕ ДВЕНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ! Я МОГУ ХОТЬ РАЗ ЗА ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ПОДУМАТЬ ТОЛЬКО О СЕБЕ?
Все. Его запас прочности на нуле, если уже не в минусе… Тянуть дальше бесполезно. Осталось только проводить его к Богине в Сад Снов…
Поднимаюсь на ноги…
– Я разговаривал по поводу тебя с Великим Светом, – бросаю через плечо, наблюдая за тем, как он плетется за мной к лифту, ведущему прямо к чертогам Богини, за которыми начинаются ее владения.
– И? – его равнодушие полно такой усталости, что мне самому трудно переставлять ноги.
– Он не хочет тебя брать. Ты еще не исполнил то, для чего в принципе появлялся… если уйдешь сейчас, тебя вернут в следующее появление детей…
– Серьезно? – Жнец аж останавливается на полушаге, и я ловко подталкиваю его в открывшийся лифт, – а тебе случайно не уточнили, что именно я такого сделать-то должен, что за двенадцать тысяч лет не смог еще?
– Нет… – вздыхаю, нажимая на кнопку, – и, честно говоря, я боюсь узнавать такие вещи…
– Я тоже опасаюсь… мало ли… – Роксет обнимает себя за плечи и смотрит в угол…
Лифт мягко едет вниз. И распахивает свои легкие двери прямо на пушистой ароматной траве. Из нее вырастает золоченая арка с письменами, складывающимися в слова, призванные успокоить уставшего. Я не могу прочитать, что там написано. Никто не может, кроме Богини. Небольшая калитка приоткрыта в приглашающем жесте.
–Тебя проводить? – не могу отвести взгляда от этой маленькой невесомой дверки, за которой видится сад, напоминающий все уголки миров одновременно.
Зеленые будто дышащие холмы… крохотные, поросшие разноцветным мхом ущелья… водопады, соединяющие вереницу озер, деревья и цветы… вдалеке золотится поле спелой ржи… Я знаю, что среди этого великолепия, в уютных карманах переменчивой от легкого ветра тени находятся ложи, на которых отдыхают Жнецы и некоторые Проводники. И от мысли, что они спят под открытым небом защищенные разве что отсутствием времени и происходящих везде кроме этого сада событий, мне становится ужасно неуютно.
– Не стоит… – Роксет медленно выходит из лифта, – меня уже встречают…
И действительно возле калитки из-за гибких плетей, увитых мелкими остроконечными бледно-желтыми цветами, появляется девушка в простых одеждах песочного цвета. Широкая юбка ее и свободно струящийся лиф платья хоть и не украшены ничем, кроме ожерелья из снятых со спящих Жнецов Масок, придают ей невероятно легкий, но при этом гордый и красивый вид. Она улыбается плетущемуся к ней, пошатывающемуся Роксету и присаживается на корточки, чтобы стать хотя бы приблизительно его роста. Когда она стоит, Жнец едва дотягивается ей до верхней части бедра.
– Здравствуй, я тебя заждалась… – она распахивает загорелые руки, и Роксет сам обнимает ее, прижимаясь Маской к груди, вздрагивая всем телом, как ребенок, которого наконец нашли после долгой прогулки в одиночестве по незнакомому месту, – не переживай… Все закончилось, и здесь тебя никто не потревожит… Ты будешь отдыхать, Роксет… Я нашепчу тебе самые лучшие сны…
Жнец что-то невнятно бормочет ей на ухо, и она с легкой усмешкой поднимает его на руки и чуть встряхивает, как трехлетнего ребенка.
– Если Свет не хочет тебя забирать, значит, на то есть причина… Но тебе не о чем грустить. Не думаю, что она плохая…
– Что же… Я… – неловко потираю руки, начиная фразу, но Богиня останавливает меня одним взглядом.
– Иди, Эльрих. Тебя ученица ищет… Не стоит заставлять ее ждать…
– Это еще почему? – от таких снов Богини с фиолетовыми глазами, что сияют особенно ярко на фоне рыжих густых волос, мне становится обидно.
– Чем дольше ты тянешь с ответами на ее вопросы, тем меньше она нуждается в тебе. Ибо она из тех, кто способен искать… И находить… Впрочем, главное она уже нашла… – Богиня криво улыбается красиво очерченными губами, – не зря же ты вместо статуса снова слышишь свое имя от всех, кого знаешь…
– Хочешь сказать, что Кордэ превзошла меня в чем-то? – я почему-то уверен, что речь идет именно о ней.
– Я говорю лишь, что тебе пора идти… Ты мешаешь Роксету спать… – она прячет обмякшего в ее руках Жнеца от меня, поворачиваясь спиной к тому месту, где я стою. Вижу его руку, тихо покачивающуюся в такт ее неторопливых шагов.
Он умер… Она взяла его на руки, и он выдохнул в нее остатки своей жизни и умер, а она просто играет с оставшейся на ее руках марионеткой…
Эти мысли носятся в моей голове, пока лифт ползет вверх, и я не знаю откуда взялись у меня такие ассоциации. Но именно поэтому я стараюсь близко не подходить к Саду Снов и, по возможности, не общаться с Богиней. Есть в ней что-то такое, что вызывает у меня физическое отвращение. У меня создается ощущение, что мои губы касаются грязного, изломанного тела горбуньи, играющей в королеву нечистот и похоти. Впрочем, я точно знаю, что эти ощущения есть только у меня. Когда-то давно я этого не чувствовал… Когда-то я ее любил… Но вот теперь…
Захожу в свой кабинет и выдыхаю с облегчением. Тишина, покой… любимое вино в потайном шкафчике…
– Доброе утро, Эльрих… – ласковый голос Кордэ заставляет меня позорно подскочить на месте и воровато обернуться. – О, простите, не хотела пугать…
– Ничего страшного, Кордэ, ты же не специально… – пытаюсь натянуть на лицо приветливую гримасу, но, судя по ее реакции, я выгляжу так, будто у меня ноет желудок или зубы, – ты что-то хотела?
– Да… Можно ли мне получить доступ к книгам, по которым Проводники учатся строить лабиринты для душ? – она закусывает нижнюю губу и чуть прищуривается на льющийся в окно свет, а я вдруг понимаю, что она изменилась.
Нет, с ней вроде все как обычно… Темные волосы, как и у всех Пустоцветов, лишенные своих бриллиантовых нитей, небрежно собраны в лохматый узел. Майка с рискованными вырезом, джинсы, едва держащиеся на плотных полукружьях ягодиц. И россыпь дозревающих бордовых прыщей по всей треугольной мордахе. Но вот взгляд ее обрел странную мощь глубинных течений океанов, что умудряются незаметно волочь по дну остовы гигантских кораблей. В теле тринадцатилетней девчонки, Гармония бьет лучом целенаправленной энергии, и мне не понять, созидательная она или разрушительная.
– Позволь поинтересоваться, а зачем тебе понадобились такие знания?
– Просто любопытно, как это работает.
– Тебе еще рано такое читать… – с сомнением качаю головой, – некоторые описания устройства расщепителей связи памяти с конкретным телом обладают довольно специфические…
– Думаю не страшнее, чем описание изъятия гангренозной души у детей с тяжелыми психическими пороками… – мило улыбается мне Кордэ.
Да, тут мне крыть нечем. Профессиональное чтиво для Жнецов, что я ей подсунул еще месяцев десять назад, таки дало свои плоды. Интерес к этой стезе проснулся однозначный… Но вот вам, пожалуйста, и побочные эффекты в виде бесстрашия, любопытства, не брезгливости.
– Да, но я бы не хотел, чтобы ты потом мучилась кошмарами…
– О, Эльрих, поверь мне, отнять у души, и так лишенной тела, память – не кошмар… Кошмар заставлять ее жить в этом вне времени… – вздыхает она, скрещивая руки на груди.
– Роксет ушел только что в Сад Снов… – говорю это как бы между делом, наблюдая за ее реакцией, – решил, что ему пора отдохнуть…
Такое ощущение, что она на миг нырнула в какой-то странный энергетический кокон и что-то внимательно там рассмотрела, после чего хлопнула угольными ресницами и сделала приветливое лицо.
– Правильно сделал…
– В обще-то да, только ни с кем не попрощавшись уйти…
– Чтобы растратить на других те крохи радости, что он получил в последние дни? Хотел сберечь ту энергию, что ожила в нем после встречи с человеком. Правильно сделал, что ушел молча, пока никто не видит.
– Он просил передать, что любит тебя… – прикусываю язык, но поздно. Судя по всему, последнее, что я сказал, было столь откровенной глупостью, что ей не удается удержать лицо.
– Не надо врать, – ее голосом сейчас можно замораживать сверхновые звезды. – Он бы никогда не сказал мне такого. Он считает себя Жнецом слишком долго, чтобы произносить такое даже в шутку. Я знаю, вы хотите меня подбодрить из-за расставания с другом, но решать за него, что он мог бы мне пожелать на прощание, не в вашем праве.
Со стоящей рядом книжной полки вдруг падает старинная инкунабула, и я узнаю в ней именно те тексты, что Кордэ у меня просила. Она легко опускается на корточки и берет ветхий том в руки.
– Хм… Надо же… Спасибо, – она бережно отряхивает том от несуществующей пыли и кладет его себе в сумку-котомку. – Я пойду, с вашего разрешения.
Молча смотрю, как она направляется к арке-выходу…
– Кордэ… – голос подводит, но она все же оборачивается на меня.
– А что бы сказал тебе Роксет, если бы пришел попрощаться?
– Что я красавица… – она чуть опускает подбородок, трепеща ресницами на мой явно обалдевший вид. – Он верит в это и хочет, чтобы я тоже так думала.
– А ты … – так, ну похоже общение с Сайлотом все же сломало этому Жнецу остатки разума. Назвать Кордэ красавицей – это уже за гранью Света и Тьмы, – а ты его словам доверяешь?
– Конечно, нет… – она лукаво ведет плечом, – зачем слушать того, кто преподносит очевидные вещи, как уникальное открытие? Я просто радуюсь, что не одна это в себе вижу.
И с этими словами она выходит в арку и сворачивает в коридор, ведущий к жилым комнатам…
– Вот, мясо неразумное… – бормочу себе под нос и падаю в кресло. Несколько лет работы отправляется Вселенной в вечное пламя ее души… если бы я не ляпнул эту фразу про любовь Роксета, Кордэ рано или поздно стала бы той, кто мне нужен. А теперь шансов катастрофически мало…
Семь дней спустя
Мир людей. Сэм
Моя сестра Лорен выглядит великолепно в своем чешуйчатом змеином платье. Со стоном разминая ноги от «идиотских шпилек», без которых она, по ее словам, в этом наряде выглядит, «как глиста под кайфом», она с удовольствием закидывает ноги на подлокотник дивана, подранного ее четырьмя хорьками, и наблюдает за тем, как я готовлю нам коктейли.
– Позволь узнать, по какому случаю ты повел меня ужинать в самый роскошный ресторан города, хотя прекрасно знаешь, что, благодаря бабушкиной кулинарной книге, я готовлю в сто раз лучше?
Разливаю Маргариту по бокалам и передаю ей один.
– Просто захотелось сводить тебя куда-нибудь… – делаю невинное лицо, но…
– М-м-м… Коктейль отменный, а вот врешь ты так себе… – Лорен выдергивает из прически какую-то большую навороченную шпильку с фальшивым бриллиантом на конце, и ее густые блестящие платиновые волосы рассыпаются по плечам и груди.
– Ладно, один знакомый обещал мне ужин моей мечты, но не сложилось. Я решил компенсировать его вечером с тобой.
– Боже, как трогательно, – фыркает моя сестра, делая довольно большой глоток и очаровательно морща при этом нос. Мы мало похожи с ней внешне. Разве что цветом глаз и смуглой кожей, – ну и как? Замена прошла успешно?
– Более чем… тебе еще подлить?
– Сэмми, с тобой вообще все в порядке? – вдруг спрашивает она, беря меня за руку, и я с трудом подавляю желание отдернуть пальцы, как это делал Роксет. – Ты какой-то странный в последнее время.
– Занудный?
– Скорее судорожно-заботливый. Ты похож на механическую заведенную игрушку, которая носится по кругу. У тебя вот-вот кончится завод, и ты боишься чего-то не успеть сделать… Уж не знаю, что именно так на тебя повлияло, увольнение с работы или расставание с Идой… Но мне хочется, чтобы ты остановился, выдохнул и перестал делать вид, что у тебя все супер.
Слова Лорен отзываются во мне ворохом воспоминаний. Первую ночь после возвращение в мир людей я не мог спать. Моя квартира казалась мне холодной и слишком мягкой. Я будто очутился в зефирном домике. И в каждой тени мне мерещилась равнодушная Маска Роксета, который всем своим естеством демонстрировал, что у него все хорошо, и он отпускает меня раньше срока только потому, что преподнесенный им урок я усвоил и делать мне среди ему подобных больше нечего.
Но я чувствовал, что это ложь. Возможно, я просто слишком давил на него своими эмоциями или действиями, но в тоже время чувствовал, что он не возражал. Его боязнь прикосновений, песочная хрипотца ровного голоса разрушали образ бессердечного старейшего Жнеца, который просто выполняет свою работу, как гусеницы, поселившиеся внутри спелого яблока. Внешне их пребывание в нем почти незаметно. А вот если разрезать пополам…
– Ты ее сильно любил? – Лорен подпускает в голос сочувствия.
– Кого? – не сразу понимаю сестру. Все мои мысли заняты Жнецом, и я постепенно понимаю, что так или иначе любой разговор или действие стремлюсь увидеть глазами Роксета.
– Однако… – она усмехается и качает головой, – не ты ли месяц назад рассказывал мне по телефону, что собираешься делать своей девушке предложение. А теперь даже не соображаешь, о ком именно я спрашиваю, имея ввиду твою любовь.
– А, ты об Иде… – улыбаюсь, отмахиваясь от ее образа, что встает перед моим взором скучной, пошловатой картинкой, – да нет, наверное… Просто поддался ее настойчивым брачным танцам…
– О да… Плясала она вокруг тебя знатно… Создавалось впечатление, что она прямо напрашивается, чтобы ее прямо на глазах у всех на обеденный стол завалили.
–Лорен… – морщусь. А она хохочет так заразительно, что на душе становится чуточку легче, – ох, Свет и Тьма, ты порой совершенно невыносима…
– Какое странное выражение ты только что использовал… – сестра трогает кончиком носа пустой бокал. – Ты предлагал мне, вроде, добавку коктейля?
Беру шейкер с журнального столика и снова наполняю ее бокал.
– Спасибо, Сэмми. Ты позволишь мне высказать свои наблюдения на твой счет, пока я еще не совсем пьяная и в состоянии внятно ворочать языком?
– Ты же знаешь, что я всегда готов тебя слушать… – тоже прикладываюсь к своему коктейлю, – так что давай, жги.
– Ты очень изменился, Сэмми. И я, конечно, могу предположить, что ты сильно расстроен всеми этими событиями на работе и в личной жизни… Но… Я же чувствую, что это не так. Твои эти выражения новые… Поминание света, тьмы и вселенной… Будь ты хоть немного тупее, чем на самом деле, я бы решила, что ты угодил в секту. Но мой Сэмми до подобного явно не опустится даже в случае Армагеддона.
– Это точно…
Оказывается, я перенял лексикон Роксета, даже не заметив. И от этого мне почему-то ужасно обидно. Я сказал ему, что мы могли бы быть друзьями, но он так легко отпустил… Почти прогнал меня. Я знаю, что не нужен ему. У него нас, людей, было столько, что со всеми своими однообразными в общем потоке желаниями, мы должны были ему надоесть до полной отключки. Но он почему-то вцепился в меня мертвой хваткой, чтобы показать мне мое легкомыслие и отучить поступать бездумно, надеясь на чужую лояльность.
Он сказал, что ему нужны хорошие воспоминания перед уходом в сон на несколько лет. Но я перебираю события двух с половиной дней и не могу понять: неужели там было хоть что-то по-настоящему легкое, веселое и позитивное для него самого. Скорее он старался создать условия, приближенные к моим привычным. Даже в чем-то побаловать…
«Жнецы, как Роксет, не умеют любить и заботиться…» – голос Кордэ нежен и тих. С извиняющимися нотами, и неловкой улыбкой, – «Для них важен лишь контракт и его условия. Все их старания направлены на выполнение условий договора. Для этого они создадут тебе какую угодно иллюзию. Просто прочитают тебя, и хоп! Очистят твою душу от любого дерьма так, что ты даже ничего не почувствуешь, пока события, играющие вовремя, не сотрут в ничто сами воспоминания о сделке. Когда это происходит, ты становишься другим.
Жнецы не прощают. В них нет милосердия, совести, людских инстинктов, которыми вы так дорожите. И поверь мне, Сэмми, для них это великое благо. Иначе они просто не выдержат всего того груза, что свалится на них в процессе работы с вами. Вы называете это болезненным бесчувствием. Жнецы – единственным способом выдержать отмерянное Маской количество нуждающихся в них. Ведь никто никогда не знает, скольких одушевленных тебе предстоит вытянуть… »
Он говорила об этом мне после моей вспышки ярости, когда я назвал Роксета тварью. А ведь потом я еще откровенно издевался над ним, предлагая попробовать еду, которую он, возможно, когда-то любил.
Опускаю руку в карман и нащупываю коготь-обманку. Он теплый и пульсирует от моих прикосновений, будто радуясь. Странно, что Роксет не забрал его у меня. Лишь показал, как с его помощью вернуться домой. Хотя мог сам перенести меня к моменту нашей встречи. Но вместо этого научил проходить по лабиринту теней так, чтобы не заблудиться.
– Знаешь, Лорен, я чувствую себя ошалелым посреди перекрестка. Не знаю, что мне делать. Причем не в физическом плане. Я даже не сомневаюсь, что как только захочу, найду работу и новую девушку. Сделаю верный шаг в правильную сторону. Но я почему-то не двигаюсь с места, а беспокоюсь.
– О чем? – она отставляет почти полный бокал и наклоняется ко мне.
– Об одном знакомом. Он сделал для меня кое-что очень важное. Наверное, на данный момент самое важное в моей жизни. У меня остались к нему вопросы. Но он больше не может продолжать наше общение.
– Почему?
– Он уехал и связи с ним нет.
В своем заявлении насчет перекрестка я не вру. Хоть Роксет очистил мою душу и Вселенная приняла договор, как исполненный, поставив на моей дороге судьбы специальную отметку, (Роксет показывал мне такие, когда мы работали с душой Чарли) по факту ничего не изменилось. Все тот же осьминожек путей красуется передо мной, каждый раз, когда я, натянув обманку на свою шею, раскрываю карту судеб.
Такое ощущение, что главное событие, ради которого все это затевалось, еще не произошло. Причем, меня не покидает мысль, что и сам Жнец об этом не догадывался. Иначе он бы ни за что не отпустил меня раньше оговоренного срока. Все же небрежность не в его характере.
Главное, что я вынес из общения с ним, так это то, что случайностей не бывает. Все события чем-то обусловлены и предопределены бесконечно гармоничным танцем Света и Тьмы, которые мы, одушевленные, считаем просто текущим временем. Но раз я не могу сдвинуться с места, то что же тогда происходит с ним? Ведь когда я уходил, было абсолютно очевидно, что с ним далеко не все в порядке.
– Сэм, может стоит попробовать все же связаться с этим человеком и поговорить. Тебе не обязательно навязывать ему свое общество, если он не желает постоянного общения, но ты же сам знаешь, что вежливость и настойчивость любые двери открывает.
– Боюсь, что…
«Тени есть везде…»
Голос Роксета долетает до меня искаженным шепотом из междумирья и по моим рукам бегут мурашки…
– А хотя знаешь, ты, наверное, права! – улыбаюсь Лорен и целую ее в лоб. – Ты позволишь мне занять твою гостевую комнату?
– Да на здоровье, – добродушно отмахивается она, – смотри только, не застрянь в этой хомячьей норе своими огромными плечами. В последнее время ты раскачался до состояния гориллы.
– Я тебя тоже люблю, Лорен.
Показываю ей язык и, пройдя через гостиную, в которой мы сидели, отрываю дверь в крохотную комнатушку без окон, но с красивыми постерами на стенах. Под потолком висит старенький кондиционер, который капает, когда его включаешь на полную мощность. Большая кровать под пестрым покрывалом на самом деле очень удобна. Закрываю за собой дверь и гашу свет. Забираюсь на кровать и сажусь на ней по-турецки. Сдергиваю с себя дурацкий галстук и пиджак, оставаясь только в белой рубашке и черных брюках. Достаю из кармана коготь и надеваю его на шею… Тьма вокруг преображается в дымчатый мир теней. И в крошечном зеркале напротив, я вижу, как мои глаза наливаются золотом…
Тени вокруг шевелятся, ощущая меня как нечто чужеродное, но нападать или как-то выражать неудовольствие не рискуют. Черный тигр кажется мощным и тяжелым, как гнетущие меня желания… Закрываю глаза и вызываю в памяти образ Вселенной, что я видел в ту ночь, когда Сайлоту вернули его рассудок вместе с Кью.
– Я знаю, что ты слышишь меня… – говорить в мире теней нереально сложно, но мне все же удается заставит губы шевелиться, – ты слышишь голоса всех своих детей. А значит и мой тоже. Мне нужна твоя помощь. Вернее, не мне. Роксету.
Что-то едва уловимо касается моего плеча, и я резко оборачиваюсь, скаля зубы на невольного нарушителя покоя. Вселенная улыбается мне взглядом цвета ветра.
– Прости… – покаянно опускаю свою лобастую голову и осторожно облизываю ее пальцы показывая свою покорность.
– Я знала, что рано или поздно, ты позовешь меня… – ее голос так далек, но от него вдруг в этой мутной круговерти становится спокойно. – Итак?
– Мне нет покоя… Я ему нужен.
– Зачем?
– Не знаю. Но я это чувствую всем сердцем и душой. Я должен увидеть его.
– Он спит, Сэм, – она невесомо гладит меня по голове. – Стоит ли тревожить Жнеца просто от того, что у тебя мысли сбились в кучу и ты не видишь, куда идти?
– Я вижу нужную мне дорогу. И она ведет к нему. Пока я не понимаю смысла этого пути. Но ведь иногда он обретается в процессе… Я не стану будить его и задавать вопросы. Я просто хочу оказаться рядом и понять, что с ним все в порядке.
– С ним все хорошо… Этих слов тебе будет достаточно? – она внимательно смотрит мне в душу, и у меня бегут мурашки.
– Прости, но нет. Я должен увидеть его своими глазами, – от своей дерзости мне хочется сжаться до размера букашки, но вместо этого я горделиво вздергиваю голову.
Вселенная вздыхает и рассыпается искрами смеха, разгоняющими тьму вокруг, меняя очертания комнаты на кабинет с арками и лабиринтами стеллажей, в котором я уже когда-то рассматривал книги под аккомпанемент воплей, спорящих Роксета и Учителя.
– Попроси Кордэ и Эльриха проводить тебя к Саду Снов. Скажи, что это моя воля, – ее голос эхом звучит в моей голове.
Оглядываюсь, моргая, и машинально стягиваю коготь с шеи, пряча его в карман. Из-за стеллажа слышится хорошо поставленный голос Эльриха, которого, я почему-то осознаю, раньше звали Учителем. И короткие сдержанные ответы Кордэ.
Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, стараясь успокоить колотящееся сердце. Шаг… Второй…
– Ты судишь слишком поверхностно, Кордэ! Ты упускаешь половину информации, что есть в этом знаке! Так что будь добра, иди и подумай еще… – Эльрих протягивает ей исписанные листы желтоватой бумаги, и Кордэ покорно берет их, принимаясь перелистывать, закусив нижнюю губу…
– Всем доброго времени суток… – получается довольно бодро и уверенно.
Эльрих странно взвизгивает от неожиданности, а побледневшая Кордэ роняет свое сочинение.
– СЭМ?????? – у нее садиться голос, а руки дрожат так, что становится не по себе, – как ты тут очутился?
– Тени есть везде… – с усмешкой дергаю плечом, улыбаясь ее искренней радости, от которой она едва не подпрыгивает, подбегая ко мне, – да и Вселенная своих детей слышит, где бы они не находились и в какие бы глупости не ввязывались.
– Ты убедил Вселенную привести тебя сюда? – на Эльриха страшно смотреть. Он, кажется, уменьшился вдвое и теперь неуверенными пальцами пытается пригладить растрёпанную короткую бороду…
– Да.
– Но зачем???
– Роксет…
– Он спит уже неделю…
– И что? – вздергиваю бровь, явно заставляя его присесть. – Она позволила мне увидеться с ним. И сказала, что вы меня проводите к Саду Снов. Вы же не откажете мне в такой малости?
Вместо ответа Эльрих лишь подходит к стене и нажимает кнопку вызова лифта.
– Я так рада, что ты вернулся… – Кордэ липнет ко мне угрем, но это приятно. Ее радость искренняя. И я глажу ее по плечу и легонько целую в макушку.
– Я тоже Кордэ… Я тоже…
