Читать книгу: «Роксет. Классификация безумий», страница 14
Вид сверху. Сад снов
Богиня поворачивает голову к калитке, которая скрипит от того, что ее открывает человек в сопровождении утратившего статус Учителя и Кордэ. Эльрих выглядит жутко недовольным, в то время как девчонка явно виснет на своем одушевленном спутнике.
– Здравствуй, Сэм… – Богиня поднимается на ноги и в ее руках кувшин, полный озерной воды, роняет на траву переливающиеся капли.
– Здравствуй… – Сэм растерянно оглядывается на Кордэ, но та лишь ободряюще кивает ему, – а откуда ты знаешь мое имя?
– Я многое про тебя знаю… – она легко выливает воду из кувшина на россыпь мелких цветов прямо перед ее ногами, – что ты сильный… умный… добрый… и когда смеёшься, морщишь нос…
– Но откуда?
– Я вижу сны своих подопечных… и меня так радует, что у Роксета они наконец-то по-настоящему прекрасны… – она отставляет кувшин на камень и вытирает руки о собственный подол. Тот тут же обретает цветочный орнамент.
– Я в его снах?
– О да… – она легко усаживается на траву, становясь со своими гостями почти одного роста, – поэтому я знала, что рано или поздно ты придешь сюда. Все ключи к местным дверям тебе были оставлены. Ведь правда, Сэм?
– Это точно… Я не могу перестать думать обо всем, что было. И поэтому мне кажется, будто он постоянно у меня за спиной стоит и наблюдает за тем, что происходит, – Сэм подходит к Богине, доставая из кармана коготь-обманку. – У меня такое ощущение, что он не отдыхает здесь под твоей опекой, а следит за мной незримый и несчастный.
– Нет, слежка тут не при чем… – она заставляет человека сжать ладонь с когтем, – просто Роксет зовет тебя. Зовет, так отчаянно, что, покоя нет даже моему саду… Видишь, цветы стоят увядшие.
– Это он сделал?
– Неосознанно. Силы, накопленные этим Жнецом за двенадцать тысячелетий настолько велики, что… те, вроде простые вопросы, что ты задавал ему, заставили искать ответы… А ответы, в свою очередь, хотят быть услышанными… – она лукаво смотрит на человека, который потупился как нахулиганивший мальчишка.
– Мне хотелось узнать его поближе. Он отвечал, что ничего не помнит…
– На тот момент это действительно было правдой… – она достает из кармана какие-то оранжево-зеленые ягоды и протягивает их явно проголодавшейся Кордэ, что пристально вслушивается в каждое звучащее слово. – Но сны открывают пути к таким глубинам нашей сути, нырять в которые может быть опасно. Роксет сейчас на самом дне.
– И зовет на помощь?
– Не думаю… Скорее просто хочет поделиться находками. Ты умудрился возродить что-то очень важное в этом несчастном Жнеце. И от этого вам обоим нет покоя.
– Я могу его увидеть?
– Ты для этого сюда и пришел… – Богиня текучим движением поднимается на ноги и направляется к длинным цветущим белыми и желтым звёздочками остролистым плетям горбатых деревьев, – пойдем. Я провожу тебя. Интересно только, узнаешь ли ты своего Жнеца без Маски.
– Зная ту позу, в которой обычно отдыхает Роксет, догадаться будет нетрудно, – язвительно бормочет себе под нос Эльрих, но на его комментарий никто внимания не обращает.
На открывшейся поляне, словно забытые детские игрушки, стоят самые разные колыбели, в которых спят подростки лет семнадцати, укрытые тонкими вязаными одеялами. Некоторые кровати напоминают лодки. Другие гнезда. Третьи ореховые скорлупки. Четвертые – малопонятных лохматых зверей… и почти в каждой из них кто-то отдыхает, бесшумно вдыхая тонкие ароматы цветов и раннего утра. Сэм неторопливо идет мимо спящих, скользя по ним внимательным взглядом. И тут…
Беловолосый парень лежит на взбитой пухлой перине закинув одну руку за голову и почти поджав правое колено к груди, а левую ногу свесив так, что кончики пальцев касаются земли. Тонкие черты его благородного красивого лица тронуты ощущением печали… Кордэ невольно хватает Сэма за локоть, а Эльрих самодовольно кривит губы, но человек вдруг улыбается узнаванием и проходит мимо спящего парня дальше, к огромной вкопанной в землю скорлупке ореха, внутри которой спит…
– Хм… – Богиня говорит чуть слышно, но каждое ее слово будто легонько касается сердца, – права была Гармония. Отражение своего Жнеца действительно слышит… Молодец Сэмми… Это и есть Роксет…
– Да ладно! Это даже не смешно! – Эльрих упрямо скрещивает руки на груди, – быть такого не может.
Сэм присаживается на край скорлупки, в которой, разметав каштановые тяжелые волосы, спит потрясающей красоты белокожая девушка. Ее расслабленные пальцы рук почти касаются висков и густые длинные ресницы рисуют под глазами слабые тени.
– Обалдеть… – Кордэ потрясенно рассматривает спящую, и в ее взгляде проскальзывает неуверенная тень зависти, – она что, Пустоцвет, как и я?
– Почему Пустоцвет? – Сэм непонимающе хмурит брови.
– Бриллиантовых нитей в волосах нет, – кивает Эльрих, указывая подбородком на девчонку-подростка. – Эти украшения снять нереально. Если их нет, то означает это только одно. Перед тобой выживший Пустоцвет. Что уже само по себе, к сожалению, редкость.
Они говорят что-то еще, но Сэм явно теряет к этому интерес.
– Я всегда знал, что Роксет девушка… – мягкий голос человека почти касается спящего Жнеца и заставляет четко очерченные плавные губы дрогнуть в едва заметной улыбке, – вернее догадывался. Когда она проявляла характер, то теряла всю мужественность, которая казалась в ней очень естественной. Эмоции ее выдавали. Просто всех сбивало с толку ее прозвище, и то что про нее говорили «он».
– Имели ввиду Жнец. Но со временем истина стерлась у всех из памяти. Впрочем, и у нее тоже. Она давно забыла кем была, когда появилась… – Богиня пожимает плечами с немного жеманным весельем.
– А сейчас она помнит? – Сэм тянет было руку к ее волосам, но в последний момент отдергивает, опасаясь разбудить…
– Можешь взять ее за руку и посмотреть, что ей сниться, – Богиня опускается рядом с ними на траву, расправляя длинный подол желтого платья, – поверь мне, это восхитительный сон. У Жнецов такие – редкость.
– А это ей не повредит? – Кордэ звучит испуганно.
– Нет… – Богиня мягко качает головой, – не переживай, все будет в порядке… Раньше положенного срока она вряд ли проснется. А даже если так произойдет, я усыплю ее опять…
Сэм
У нее детские пальцы, в которых живет сила. И даже не касаясь их, я понимаю, что они теплые. Эльрих о чем-то препирается с Богиней и пытающейся его урезонить Кордэ, но я не слушаю.
Я осторожно касаюсь руки Жнеца и будто проваливаюсь в шум океана, грохот сердца, глухую тяжелую поступь и смех. Я бегу довольно медленно. Специально не разгоняясь и постоянно оглядываясь назад. Ведь Роксет почти не помнит, как это бежать на своих собственных ногах. И она путается в коленках, обтянутых простыми джинсами и в свободной черной кофте с узорами из оранжевых ромбов. Она хватает воздух ртом, но продолжает ковылять за мной, смеясь и ощутимо задыхаясь. Волосы падают ей на лицо, и она нетерпеливо отбрасывает их ладонью. Движения у нее резкие, неровные, будто она с трудом вспоминает, как именно двигаются ее суставы и кости. Но в ней самой столько странного незнакомого мне восторга, что я отчаянно хочу, чтобы она выиграла нашу дурашливую гонку по мокрому песку, в котором вязнут босые ноги.
– Давай-давай! Не отставай! – нарочито медленно оббегаю вокруг нее, изображая самолет, – ты меня почти перегнала уже…
– Заходи на посадку, истребитель! – она цепляет меня за руку, и мы рушимся в песок, пачкаясь им с ног до головы…
– О-о-о… Кошмар… – Она отряхивает руки, заходясь сиплым задушенным хохотом и вытирая глаза суставами запястий.
– У меня к тебе предложение, – наклоняюсь вперед, помогая ей отряхнуть кофту.
– Какое?
– Давай… Заведем собаку… – Я сам не понимаю почему говорю именно это, но судя по тому, как озаряется ее лицо… Она кидается мне на шею, едва не придушив, бормоча что-то неясное, торопливое… Я понимаю, что именно этой фразы она ждала все двенадцать тысяч лет своей жизни…
Моргаю. Звуки прибоя сменяются тихим ветром, колышущим сад, но навевающим покой и негу. В моей душе сейчас как будто пылает вулкан из самых разных эмоций. Они раздирают меня на части, уничтожая все, что я знал до этого и считал важным или правильным. Этот смешной, нелепый, наивный откровенно дурацкий сон ее содрал с меня все защитные барьеры и заставил почувствовать такой шквал ощущений, которые я даже не подозревал в себе. А уж в ней вообще этого существовать не должно, по словам остальных. Да, впрочем, что они понимают…
– Сэм… – Кордэ касается моей скулы кончиками пальцев, – что с тобой, на тебе лица нет! Сэм, там что-то страшное? Что ей снится, Сэм?
– Любовь… – поглаживаю худую, но до странного мягкую, ладошку Роксет, – И ты даже не представляешь, Кордэ, как в ее ощущении это красиво.
– Ну какие глупости, Сэм! – возмущается Эльрих, раздраженно взмахивая руками, – Жнецы не умеют…
– Хватит! – обрываю его на полуслове, почти шипя, хотя очень хочется орать во всю глотку. – Ты мыслишь, как тупой баран. Я знаю, что видел! И не тебе решать, что она умеет, а что нет.
Темные ресницы Роксет неожиданно вздрагивают чуть сильнее, и я понимаю, что она вот-вот откроет глаза.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать! – взвивается Эльрих почти в полный голос, – Я УЧИТЕЛЬ В ЭТОЙ ВСЕЛЕННОЙ, НЕСУЩИЙ В СЕБЕ ЗНАНИЯ ОБО ВСЕХ МИРАХ, ЧТО ДАРУЕТ НАМ ЗАМОК…
– Больше нет… – Вселенная появляется на поляне с резким порывом ветра, который, однако, не тревожит спящих, обходя их колыбели по самым невероятным дугам, – статус тобой утрачен. Дано лишь имя. И возможность подготовить наследника…
Что-то меняется. Реальность натягивается, как кожа на барабан, и я вновь поворачиваюсь к Роксет, чтобы успеть поймать тот момент, когда она откроет одурманенные сном будто подсвеченные изнутри янтарные глаза…
– Эй… – склоняюсь к ней, улыбаясь и стараясь говорить осторожным шепотом, – ты чего, проснулась… еще рано, спи…
Она улыбается самыми уголками губ и стискивает мою руку в своей.
– Мне показалось, что ты пришел в мой сон и там подглядывал, – гвалт за спиной нарастает, но я слышу только ее, выдыхающую слова сквозь чуть разомкнутые губы.
– Ты против?
– Нет… Лучший сон в моей до бестолковости длиной и бессмысленной жизни… Хочу в нем остаться навсегда… – она снова смеживает веки, медленно уплывая обратно в подаренное ей Богиней сонное путешествие по закоулкам своего я.
– Не надо навсегда, – слова дрожат и не слушаются. От мысли, что она уйдет и не вернется, становится так пусто, что страх оживает во мне с невиданной доселе силой, – ладно? Ты отдохни и возвращайся к нам… Ко мне… И знаешь, Роксет, собака – это прекрасная идея.
– Меня зовут Арнис…
– Красивое имя. Оно что-то значит?
Он ответа нет. Она засыпает, невесомо утекая туда, где …
Звук бьющейся глины заставляет меня подскочить и обернуться к остальным, замершим в каких-то нелепых позах с настолько ошалевшими лицами, что становится не по себе. Богиня дрожащими пальцами держит осколки одной из Масок, что была вплетена в ее ожерелье. Смотрю на Кордэ, и от ее первобытного ужаса меня начинает подташнивать.
– Я в общем-то понимаю, как это могло произойти… – медленно произносит она, – но я даже думать не хочу, что именно теперь Роксет обрела свободу….
От этих слов меня прошибает холодным потом.
– Что ее ждет? – Кордэ потерянно смотрит на Богиню и Вселенную, которые все же полны не только безмерного удивления, но и грусти…
– Ну… Какое-то время она проспит здесь… – Богиня неуверенно смотрит на кусающую губы Вселенную, – но когда проснется…
– Станет ничем… – вздыхает Вселенная, – все двенадцать тысяч лет ее здесь держала Маска… И миссия… Обретя свободу, она лишилась единственного якоря, что давал хоть какую-то форму ее содержанию… Мне жаль… Но я тут бессильна. Видимо то, что ты, Сэм, пришел сюда, откликнувшись на ее зов, помогло ей почувствовать что-то очень важное и в результате освободиться. Забавно… Неделю назад, работая над твоей судьбой, она твердо решила спасти тебя от самого себя. Написала такие возможности, что даже позавидовать можно. Но люди, как обычно, умеют выбрать для себя худшее. И теперь, благодаря твоему упорству и желанию убедиться, что с ней все хорошо, ты ее теряешь…
– Ее зовут Арнис… – произошедшее доходит до меня не сразу, но с каким-то неотвратимым тяжелым шлейфом понимания, что для нее это возможно самый лучший исход. Она давно заслужила свободу. И по большому счету нас ничего не связывает, кроме довольно странных событий, которые мы пережили вместе. Но по моим ощущениям это настолько нечестно, что… стоп.
Взмахиваю рукой вызываю свою дорогу судьбы. Все тот же надоевший осьминожек предлагает мне успех, удачу, интересные проекты, семью, детей, счастливую старость. Увеличиваю каждое направление по очереди и понимаю, что в них чего-то явно не достает… Там все настолько гладко и легко, что выглядит сытым обманом, живя в котором постепенно теряешь интерес и цели. Вселенная сказала, что Арнис работала над моей судьбой, сочиняя мне дороги. Значит для них вдруг освободилось место. И что-то мне подсказывает, что это произошло не само собой.
– Что она убрала? – приближаю карту судеб к глазам, стараясь разглядеть хотя бы намек на исчезнувший путь и понять, что там было.
– Не самую простую дорогу, которая могла принести тебе много боли и изменить твою суть почти до неузнаваемости, – Вселенная задумчиво поджимает губы и качает головой.
– Я уже изменился, – фыркаю, продолжая раскручивать перед глазами серебристые нити, ища хоть какую-то лазейку, – невозможно пообщаться со Жнецом в качестве его помощника и остаться прежним. Ты мгновенно привыкаешь видеть мир его глазами. Вне зависимости от того, есть ли на тебе обнажающий чужую суть кулон или нет. И знаешь, что самое странное?
– Что? – Вселенная настороженно вслушивается в мои слова, словно сверяясь с только ей одной известным планом моих потенциальных ответов.
– Это начинает нравиться… – хищно скалю зубы в ухмылке. Я нашел. Указываю место ответвления трех дорог пальцем, – вот. Здесь была другая линия судьбы.
– Верно. – Вселенная вздыхает с усталой радостью.
– Кем я должен был стать?
– Человеческим отражением одного из нас. Конкретно Жнеца.
На минуту над поляной повисает полная тишина. Даже ветер похоже решил постоять в стороне и посмотреть за происходящим. Мой разум мысленно благодарит Арнис за то, что она решила избавить меня от такого будущего, потому что видеть глазами Жнеца и быть им это две колоссальные разницы. И если первое мне кажется интересным даже с технической точки зрения, то второе может лечь на плечи ужасно тяжелым грузом, который нести мало кто захочет. Я, например, от такой перспективы не в восторге.
– Она считает, что этот путь не подходит для одушевленных. Даже при условии, что она бы шла рядом, помогая во всем, для таких как ты, Сэм, это слишком негуманно, – Вселенная подходит к скорлупке, в которой спит Арнис, и присаживается на противоположный от меня край.
– В этом я с ней полностью согласен. Хотел бы я посмотреть на тех камикадзе, которые в здравом уме добровольно согласились намеренно причинять себе подобным боль и ломать жизни ради сомнительной высшей цели очищения чужой души, – недобро усмехаюсь, качая головой, – да еще и благодарности за свои труды и изъеденную совесть не дождешься. Кстати, много нас таких, отражений?
– Ты мог бы стать первым, – Вселенная кидает на меня строгий взгляд, – к кстати, зря ты про сломанные жизни. У Арнис всегда выживало рекордное число подопечных.
– Я знаю. Хоть она сама про себя этого не помнит, но она добрая.
Фраза о том, что я мог бы первым из людей исполнять обязанности Жнеца, неожиданно цепляется за мое сознание пробудившимся любопытством. Вряд ли мне даровали бы остальные его способности, вроде возможности наслаивать события на линию судьбы или перенаправлять ее движение в другое русло. Судя по рассказам Арнис, такие способности появляются в результате отказа от общепринятого облика в тот момент, когда на Дне Сорванных Масок становишься Жнецом. Но для этого надо здесь родиться… Значит все необходимые методы воздействия на человеческую судьбу и душу пришлось бы изобретать с нуля.
Нервно сглатываю слюну. Масштаб потенциальных исследований и экспериментов настолько будоражит мое воображение, что появившийся страх ответственности из-за возможно негуманных экспериментов над людьми, уходит на второй план. А главное, никто этого у меня отнять не сможет и отстранить от работы тоже. Арнис придется быть со мной рядом и помогать… От этой мысли в груди теплеет.
Наклоняюсь к ее лицу и легонько веду пальцами по нетронутой солнцем щеке. Кожа у нее теплая. Ее хочется касаться снова и снова.
Вся фишка в том, что окончательный выбор всегда за одушевленным. И я вижу дорогу, по которой пойду, хоть Арнис и стерла ее без остатка. Просто она понадеялась, что даже если я каким-то чудом об этом узнаю, мне на это смелости и отчаяния не хватит… Да и здравомыслие не пустит туда… Так в общем-то и было до того, как я вначале влез к ней в сон, а потом еще и понял, что могу найти для себя огромное поле для развития и изобретений.
– Я хочу сделку, – смотрю на озабоченную расстроенную Вселенную. От моего уверенного голоса ей явно не по себе.
– Что?
– Ты не ослышалась. Я хочу сделку.
– Думаешь попробовать вытащить ее? Сделать человеком? – Эльрих какой-то растрепанный и поникший, потерявший всю свою значимость и лоск, звучит безнадежной скукой. – Сэм, не глупи. Тебе за это не расплатиться ничем.
– Нет. Я хочу восстановить ту дорогу моей судьбы, что она стерла. На которой я занимаю место Отражения Жнеца среди людей. И даю ей возможность жить полноценной жизнью в качестве того, кто мне помогает. Я ведь правильно понимаю, что без Жнеца нет и Отражения? Тогда, согласно законам Гармонии, должен быть и обратный принцип. Что Отражение дает жизнь Жнецу. И она будет длиться пока Арнис не захочет воспользоваться правом свободы. И уйти в ничто…
– Сэм… Ты совсем спятил? – вдруг душевно спрашивает Эльрих и подходит ко мне. – Ей двенадцать тысяч лет! Какая жизнь?! Ей давно пора на покой!
– Все это время она не жила. А исполняла миссию, – смотрю в его резко одряхлевшее лицо, и мне становится слегка противно.
– Он прав, Эльрих… Она никогда не хотела покоя… – Кордэ подозрительно шмыгает носом, но глаза ее сухи, – она много раз могла попросить Вселенную сделать так, чтобы Свет призвал ее к себе. И к ее просьбе прислушались хотя бы потому, что столько лет еще никто из существующих здесь не мучился Маской. Но она оставалась с нами.
– Ну допустим. А как он, урожденный человек, сможет исполнять обязанности Жнеца? Дороги судеб он видит благодаря артефакту Сайлота. Но чтобы менять или добавлять что-то в судьбу одушевленного, никаких артефактов не хватит? А?
– Книга… – вздыхаю я, поглаживаю руку спящей Арнис.
– Какая еще книга? – удивляется Кордэ, упирая руки в бока.
– Ту, которую ты считала ерундой. Про то, как душу можно заключить в некий механизм, и если между ними возникнет гармония, то жизнь в этом сооружении возобновится, и постепенно оно обретет все способности одушевленного живого существа.
– И?
– Ты забыла, что я инженер-робототехник. Создать куклу – копию человека – не проблема. Изобрести способ, как приманить к кукле гниющую душу, думаю, тоже. А дальше просто надо разобраться с возможностями проецирования. Душе по сути не важно, есть ли в ее оболочке кровь и мясо или просто пара десятков электродов, выполняющих привычные функции жизнеобеспечения. Созданная для такой обманки среда позволит одновременно исполнить желание и провести очистку. После чего душа вернется на место к обладателю. А он подмены и не заметит из-за взаимной проекции, которую я тоже вполне смогу настроить…
Не знаю, откуда во мне столько уверенности, однако Вселенная, слушая меня, согласно качает головой.
– Думаю, для этого тебе стоит попробовать найти Сайлота, – Кордэ задумчиво покусывает ноготь на большом пальце, – насколько я знаю, сейчас он с Кью находится в твоем мире. Если ты ему скажешь, что взялся помогать его радости жить полноценной жизнью, он тебе точно не откажет. У него перед ней большой долг… Да и слабость тоже…
– Сэм… – Вселенная произносит это очень мягко, явно подбирая слова, – ты должен понимать, что Арнис во сне и в реальности сильно отличаются. И она, скорее всего, проснувшись, будет по привычке вести себя, как Жнец. И потом нет никакой гарантии, что через неделю ей не надоест, и она не запросится на свободу.
Я смотрю, как у осьминожки моей судьбы отмирают щупальца одно за другим, и из-под них появляется новая сильная мощная дорога. Сделка еще не заключена, но маховик перемен запущен. Я выбрал свой путь и заставил его появиться. Теперь главное, чтобы Арнис шла по нему со мной как можно дольше. А об этом я знаю, как позаботиться.
– А вы знаете, что при хорошем уходе собаки могут и пятнадцать лет прожить? – улыбаюсь я, поднимаясь на ноги.
– И ты уверен, что не пожалеешь об этом выборе?
– Я человек и, конечно, буду порой обо всем жалеть, – спокойно пожимаю плечами, – но она должна мне ужин… А я ей – собаку. А со всем остальным, я думаю, постепенно разберемся.
Вселенная усмехается моим словам, подходя ко мне вплотную.
– Имя Арнис в стародавние времена, которые здесь уже давно забыты, означало «Нежность». Береги ее, Сэм. Ты переплетаешь ваши судьбы не банальными человеческими чувствами, которые так недолговечны. Это сделка, которая каждому из вас подарит самое необходимое. Так что… Будь по-твоему! Твои слова услышаны!
