Читать книгу: «Легенды, были и сказки Крыма», страница 5
Послушали они. Сказали, что понравилось. И еще одну историю мне рассказали. Очень просили, чтобы я вам ее передал.
Вот она, история эта.
Было это по ту сторону гор. Давний случай. И не при отцах наших. И не при дедах. А еще раньше.
Так слушайте.
Пришел как-то раз в лес мальчишка. Один пришел. Вида он обычного. Рубашка холщовая да штаны короткие.
К дубу старому подошел. Посмотрел по сторонам – нет никого. Ножик вынул и давай закорючки на стволе вырезать. Только толстая кора, не поддается. Надоело ему:
– Пойду что-нибудь еще вырежу.
А дуб ему вслед:
– Ты зачем мне больно сделал?
Только мальчишка этих слов не услышал. Он как раз мимо молоденького кустика шиповника проходил. А тот в это время цвел прекрас¬ными розовыми цветами.
Остановился озорник:
– Дай-ка веточку сорву.
– Не губи меня, мальчик. Посмотри на меня. Мой куст совсем маленький. Я только научился цвести.
– Ха-ха, – засмеялся тот в ответ.
– Не рви мои цветы. Приходи осенью, – снова просит кустик, – на их месте будет много полезных красных ягод.
А проказник взял и назло обломал целую ветку. Потом еще одну.
– Ой! Больно! – закричал Шиповник.
Да как уколет обидчика в палец.
– Ах, так ты меня шипами! Фу, какой нехороший, – и бросил цветущие ветки в траву.
И дальше пошел. Сучок срезал, обстругал его. Меч получился.
– Я – смелый воин!
И давай листья с одного дерева сбивать.
– На врага! Вперед! – и ветки затрещали.
– Ах ты, негодный мальчишка, – ухватило дерево того за рубашку. – Дуб обидел. Шиповник сгубил. Теперь на меня нападаешь!
И давай его колючками колоть.
Хотел мальчишка убежать, да не может. Держит его дерево ветками, точно руками. И колет, и колет.
– Какой ты воин! Вредитель ты! – приговаривает.
Бросил мальчишка свой меч боевой. И ну высвобождаться. Видит – дело его плохо. Захныкал:
– Отпусти меня, дерево. Я больше не буду.
Только то его не слушает. Держит крепко, да ворчит сердито:
– Будешь знать, как нас обижать!
Захныкал мальчишка пуще прежнего. Идет время, в лесу темно стало. Тут рыбаки из его деревни возвращаются. Мальчишка как закричит:
– Дяденьки, спасите!
Подошли те ближе. Рассмотрели, что к чему. Сразу все поняли:
– Попался. Так тебе и надо.
И хотели дальше идти. Потом сжалились и попросили дерево:
– Ладно уж. Отпусти мальца. Глупый он еще.
Говорят, больше тот мальчишка в лесу не проказничал. А как подрос – умным стал. Не то что сам лес обижать, детям своим наказал друзей зеленых беречь.
А дерево то с той поры прозвали Держидеревом. Что, не видели? В лес пойдите или в парк. Там с ним и познакомитесь.
Кузнецы с горы Демерджи
В давние-предавние времена жил на земле царь. Был он богатый и мудрый. Владения имел бескрайние. Много дней и ночей проскакать надо, чтобы увидеть их границы.
Было у того царя три сына. Юноши скромные и рассудительные. Любимым был младший.
Вот пришла пора царю умирать. Завещал он старшему реки и озера, поля и долины. Среднему – горы и леса. А младшему отдал землю, красивее которой не было на всем белом свете. Море лазурное у берегов крутых плескалось. Горы-великаны в тучи плечами упирались. В полях травы густые шумели. В лесах зверь да птица гуляли без числа, без счета.
Поселился там молодой царевич. Прожил он жизнь долгую и честную. А как время пришло – передал он ее детям своим, а те своим. Так и шел год за годом.
А посреди страны той расчудесной гора стояла. Была она высокая да красивая. Звали ту гору Фуна. Значило это – дымящаяся. Вот что про нее и места окрестные я вам расскажу.
Было это давно, когда Крым еще Крымом не звался. И море Черное имя другое носило.
Со стороны далекой, из земли, что на краю света, пришли в края южные люди добрые. Люди с руками крепкими, до труда охочие.
Немало дней были они в пути. Далеко ушли от родных мест. Счастье искали, про долю лучшую мечтали. Уж и подковы лошадям трижды сменили. Колеса в телегах новые приладили. Лето прошло, и зима ушла. А люди идут себе и идут. Долго ли, коротко ли, смотрят, а кругом горы высокие. В лесах богатых зайцы да лисы так под ногами и шастают. В долинах сады цветущие да виноградники зеленые. По выгонам стада тучные. Смотрят путники – глаз радуется.
Тут навстречу охотники идут. Поздоровались. Спрашивают те:
– Мы – охотники. Птицу ловим. Зверя бьем. Мясо едим и впрок солим. Шкуры вычиняем да одежду какую–никакую мастерим. Тем и живем. А вы кто будете?
– А мы род Демерджи. По-вашему – кузнецы. Издалека идем. Долю хорошую себе ищем. На земле умеем работать, со скотиной управляться. Но всего лучше мы дело кузнечное знаем.
– Нужное ремесло у вас, люди Демерджи. У охотников нужда большая в ножах острых да наконечниках тонких. Что были у нас, все поизносились да пообломались. А можете помочь нам?
– Ведаем мы, как из камня железного металл добывать. Знаем, как печи да горны плавильные строить. А что ножи да наконечники для копий и стрел – так для нас это – безделица. Будет камень железный в местах здешних, будет вам все, что пожелаете.
На том и распрощались. Пошли охотники своей дорогой. А Демерджи – своей. Идут, по сторонам смотрят. Знатоков камней в разведку посылают.
Смотрят – в поле крестьяне пашут. Спрашивают те:
– Мы – крестьяне. Пшеницу сеем. Зерно себе впрок готовим и на продажу даем. В садах груши да персики растим. В огороде зелень разную. Тем и живем. А вы кто будете?
– А мы род Демерджи. По-вашему – кузнецы. Издалека идем. Долю хорошую себе ищем. На земле умеем работать. Со скотиной управляться. Но всего лучше мы дело кузнечное знаем.
– Ой, как нужны ваши руки в краях наших. Земля твердая, что тот камень. Как ее пахать без плуга железного? Как в хозяйстве управляться без утвари острой? Сможете горю нашему помочь?
– Ведаем мы, как из камня железного металл добывать. Знаем, как печи да горны плавильные строить. Сделаем для вас, что скажете. Вот только камень железный найдем.
На том и распрощались. Крестьяне к работе вернулись, а Демерджи дальше пошли.
Еще три дня идут. Смотрят, а впереди море синее, красоты неописуемой. А на берегу люди сидят. Поздоровались. Спрашивают те:
– Мы – рыбаки. Лодки строим и рыбу ловим. Сколько нужно себе берем, а другое в продажу даем. Тем и живем. А вы кто будете?
– А мы – род Демерджи. По-вашему – кузнецы. Издалека идем. Долю хорошую себе ищем. На земле умеем работать. Со скотиной управляться. Да и рыбу немного удим. На крючок. А можно и сеткой. Но всего лучше мы дело кузнечное знаем.
– Хорошее ремесло у вас. Есть у нас нужда в крючках с хитрым жалом. И якоря для лодок наших нужны. Сможете нам подсобить?
– Ведаем мы, как из камня железного металл добывать. Знаем, как печи да горны плавильные строить. Сделаем для вас крючки да якоря. Дайте только время камень железный найти.
Поняли Демерджи, что будь ты хоть какого рода–племени, почет тебе по рукам твоим идет. Разве что разбойник да лентяй-лежебока руками своими ни до чего не способен. А если ты Человек, то дело, людям нужное, для рук своих найди. А из дел многих одно-единственное, что по душе тебе, делай других лучше. А что руками своими сделаешь – тем гордись.
В труде и слава, и радость придет. Подумали так Демерджи, а тут и мальчонка Демка, что в помощниках у старика-мастера ходил, камень железный приволок.
– Где нашел? – спрашивают.
– Вот на той горе, что шапку надела, – и пальцем тычет.
Смотрят Демерджи, а и верно. На верхушке горы шапка-облако. Да так справно надета. Ну на самую на макушку.
– Пойдем, Демка. Покажешь место, где камень сыскал. И пошли они в горы. На место выходят, а там камня железного видимо-невидимо.
Обошли мастеровые место кругом. Находке радуются, мальчонку похваливают.
– Молодец, – говорят, – Демка. На этом месте печи поставим.
Загордился мальчонка. Ходит такой важный:
– А уголь на печь где брать будете? – спрашивает.
– А вон в том лесочке, что за бугром. Свалим дерево, веток да поленьев нарубим. В яму глубокую побросаем. Костёр разведём, а сверху травой да глиной покроем. Отверстия для воздуха оставим. А как огонь разгорится, мы их засыплем. Остынет костер – готов уголек.
– А меха из чего шить станете? – не унимается мальчонка.
– В лес пойдем. На зверушку силок поставим. Или еще как добудем. Шкуру вычиним. Вот тебе и мехи для поддувала.
Хотел Демка еще чего спросить, ученость свою показать, да только братка старший – шлеп его по затылку:
– Ты хоть место богатое и нашел, а нос не задирай. Ты ж кузнец, а не кто нибудь.
Покраснел Демка и слово себе кузнецкое дал никогда больше не задаваться.
Так и решили люди Демерджи в этих краях поселиться. Трудиться мужчины стали на горе. Там как нельзя сподручнее этим заниматься. А селение разбили в долине. Тепло здесь. Ветер не такой сильный, как на вершине. Мало-помалу обжили склон. Года не прошло, а плоды рук человеческих видны издали. Дома поднялись. В трубах дымок. Двери крепкие тепло держат.
Ещё год прошел. Потом ещё. За ним ещё время пролетело. Потянулись к Демерджи крестьяне да охотники, дровосеки да рыбаки. Кому только не выходила нужда к кузнецам обращаться! Чуть не со всей земли приморской шли пешком да ехали на лошадях люди к кузнецам.
Подрос мальчонка Демка. Решил старшим помогать. Стал, как другие Демерджи, в кузнице трудиться. Чего только не было здесь. Главная из главных – печь. Растопят её мастеровые. Мехами воздух свежий в поддувало нагонят, чтобы ярче горело. Пышет жаром, что чудище сказочное.
Руду железную, перед тем как в печь забросить, промоют. Для этого тут бассейны да корыта каменные. Вода весь мусор прочь уносит.
– Теперь камень железный богатым сделаем,– приговаривают кузнецы и смешивают руду с известью.
Много секретов знают кузнецы. Со стороны дело вроде и не хитрое. Знай себе бросай руду в печь да жди, когда железо потечет. Поспевай формы нужные подставлять. Да только это с виду дело простое. Как в любом ремесле. Чтоб железо получить, многому научиться нужно. Настоящим кузнецом человек лишь к концу жизни становится.
Так сложилось в жизни мальчонки Демки, что из подмастерья стал он мастером. Стройным юношей у печи стоял. Дело родительское продолжал. Как идут мимо люди, так с приветом кивают ему:
– Здравствуй, Демер!
А как ещё время прошло – годы взяли своё. На манер других кузнецов вчерашний мальчонка бороду отпустил. Выучился тайнам кузнечным. Трудился других не хуже.
Проходят люди. Машут рукой:
– Здравствуй, Демерджи! Золотые у тебя руки.
А он железо льет да молотком постукивает. Не поспевают за ним помощники шлак из мастерской выносить.
Заметил как-то Демерджи, что готовый клинок крепче становится, если его второй раз нагреть. Помощники печь раздуют. Докрасна клинок накалят. А мастер клещами в огонь и в воду клинок.
Так славно трудился род Демерджи, что не было вещи, что они выковать не могли. И выходили из рук умелых мотыги и серпы, ножи виноградные и орала, топоры да молоты, иглы и гвозди.
Научились кузнецы из меди и бронзы делать наконечники стрел и копий, шлемы и панцири, украшения и конскую сбрую, монеты и инструменты медицинские, зеркала да сосуды разные. Из свинца тяжелого отливали гири и грузила. Да всего и не перечтешь.
Придумали кузнецы себе инструмент немудреный. Клещи да молотки с деревянными ручками, ножовки да зубила, наковальни железные и напильники, камни точильные да шлифовальные.
Шел мимо как-то с брани воин. Силы на исходе. От слабости ноги едва передвигает. Меч от сечи долгой затупился. Кольчуга копьем вражьим да саблей посечена.
– Заходи, ратник. Водицы испей. Хлеба-соли откушай. Поведай, куда идешь, – говорят ему Демерджи.
– Напали на нашу землю враги. Жен да детишек хотели в полон увести. Добро, трудом нажитое, пограбить. А землю так и вовсе себе забрать. Да поднялись мы. Долго бились, пока последнего за море не прогнали. Иду вот домой из похода. Да подпортил враг кольчужку. А кольчужка-то не простая. Десять мастеров заморских тридцать дней и тридцать ночей над ней трудились. Говаривали, что она одна на весь свет такая. Сносу ей не будет. Уж не подсобите ли мне? Не возьмется ли кто из вас кольца порубленные заменить?
Посмотрел Демерджи – работа нелегкая. Да ратника выручать надо.
– Отдохни с дороги, воин бесстрашный. В горах наших здоровье к тебе вернется. Воздух чистый силы удвоит. А через три дня приходи за работой.
Сказал так. Взял кольчугу и пошел. Развел огонь в печи, вытянул из железа проволоку да в кольца её заплел. Два дня на свет не выходил.
А в третий день молотком постукивает. Счет кольцам про себя ведет. Одно к другому, как зернышко к зернышку, укладывает. А как ратника увидел, с рук на руки кольчугу отдал.
Посмотрел ратник и диву дался:
– Новее новой кольчужка вышла. Блестит на солнце, точно чешуя рыбья. Давай, кузнец, испытаем работу твою. Кинжалом кольчужку порубим.
И пошел натягивать её на бревно.
– Неладное дело ты затеял, воин. Не на бревно – на меня надевай работу мою. Руби кинжалом нещадно.
– Не могу, кузнец. А как ненароком разрублю железо? Ой и беда выйдет. Быть тебе мертвым.
Да не послушался Демерджи, надел кольчугу.
Ударил ратник в первый раз. Ничего кольчуге не сделалось. Во второй раз ударил. Искры посыпались. Ударил в третий. Кинжал острый зазубринами покрылся.
А кузнец стоит и усмехается. Отдает кольчугу и спрашивает:
– Ну как, хороша моя работа?
– Ох и великий ты мастер, Демерджи. Славные у тебя руки.
Поблагодарил его и пошел своей дорогой.
А Демерджи вернулся в кузню. С земли поднял кольчугу заморскую и сказал:
– Значит, могут кузнецы наши ковать кольчуги не хуже мастеров заграничных. Коль хозяин подмены не заметил, видать, на славу мы дело свое делать умеем.
Тут к кузне ребятишки подбежали да просят:
– Расскажи нам, дяденька, про ремесло твоё.
Другие перебивают:
– Про железы разные, что есть на белом свете.
Посадил кузнец ребят в круг. Рядом пламя в печи пляшет. Глядит на него Демерджи – улыбается. Огонь в ответ ему язычок показывает. Тут мастер речь повел:
– Старинное ремесло наше. Ещё в древних Афинах храмы возводили. Да не простые, а в честь богов – покровителей кузнецов. Имя им Гефест и Афина – Эргана. Для них устраивали праздники пышные. По сей день чтим мы богов. Посмотрите в наши кузни. На стенах их – фигуры. Знают мастеровые: труженику доброму завсегда бог в помощь придет. Без железа человеку никак нельзя. Это сейчас, что ни воин, то с мечом железным да в кольчуге каленой. А раньше с чем на войну пойдешь? Палицу из ветки крепкой смастерил, вот тебе и оружие. А как поле вспахать? Плуга железного не было. А деревянный для пахаря одно мучение. Да и топоры с ножами были не лучше. Всё из камня. Что это за топор? Стали люди в древности замечать камешки блестящие. Бьешь его, а он не колется. Посильнее ударишь, он плоским или еще каким становится. Было это серебро да золото. Стал его человек в дело пускать.
Смеются мальцы:
– Значит, пращуры наши ножи и топоры из золота мастерили?
– А вот и нет. Потому как золото мягкое. Какой из него топор? А вот украшение или утварь какую сотворить из него можно. А однажды по случаю упал в костер камень цвета зеленого. Остыл костер, а там – красные слитки. То была медь. Но и она была для оружия мягкая. Смешали ее как–то с оловом-металлом и получилась бронза. И пришла она на смену камню. А потом стали и железо добывать.
Перебивают кузнеца малыши:
– Знаем! Знаем! Это ты камень железный на Фуне нашел и с родичами его плавить стал!
Кивает бородой Демерджи:
– Верно это. Как верно и то, что в земле нашей спрятаны богатства великие. Ходил я в Корчев-город. Там видел камни железные, что в море стоят. Высотой они с дерево. Забирал с собой и плавил камень железный цвета бурого размером с горошину. А как рыбачил на море Сурожском, находил на дне камней железных множество.
Много ещё чего в тот день рассказал кузнец ребятишкам. А время между тем бежало. Трудились Демерджи рук не покладая. Ещё краше стал цветущий край. Ещё звонче запели свои песни веселые птицы. Ещё звонче зазвучали голоса счастливых людей.
Даже боги, видя такие прекрасные перемены, радовались у себя на небесах этому человеческому счастью.
Но однажды темной дождливой ночью в селение ворвались чужаки. Долго они следили из-за дальних скал, чем можно здесь поживиться.
Набросились на деревню. Побежали женщины на вершину горы за помощью к мужьям. А чужаки настигли их и говорят:
– Вдоволь вы пожили на этой земле. Теперь властелинами этих краев будем мы. А вы, несчастные кузнецы, будете ковать нам мечи и стрелы. С этим прекрасным оружием мы уничтожим все живое в этих местах. А если откажетесь – умрете первыми.
Вдруг грянул гром. Черным стало небо. Оглянулись в страхе захватчики.
Вышел тогда Демерджи и сказал:
– Эта земля, как прекрасный цветок, создана для радости и счастья. Оставайтесь здесь. Трудитесь со всеми. Будьте равными среди равных. Пусть придет в ваше сердце покой.
Зло засмеялись в ответ чужаки:
– Что за глупые слова? Разве счастье не в шуме битвы? Разве радость не в предсмертном крике врага?
Вскочили на коней и понеслись. Во второй раз грянул гром, и с неба послышались слова:
– Опомнитесь! Не заставить вам силой ковать оружие, что понесет смерть. Не лишайте жизни невинных. Одумайтесь!
Захохотали захватчики. А кузнецы бросились к своим мастерским. Затушили горны. Стали крушить печи. Взялись за оружие и вышли на смертный бой. Но не равны были силы. Слишком много стояло на Фуне чужаков.
День бьются Демерджи с врагом, другой бьются. Но даже перед лицом смерти твердо отвечают:
– Не будем ковать оружие для захватчиков.
Увидели, наконец, кузнецы, что не совладать им с пришельцами.
Грянул гром, и свершилось невиданное превращение.
– Чем врагу покориться да оружие ковать, станем лучше камнем горным, – воскликнули Демерджи.
И стали люди каменными глыбами. Крепкими и могучими. Ни дать ни взять – кузнецы.
Так и стоят они с тех пор на склоне горы. И как память о бесстрашных Демерджи, что жизнь свою отдали, лишь бы не лилась кровь людская, кружит с тех пор над горой шапка–облако. Как и встарь, зовут места эти именами кузнецов. А гору-красавицу Фуну в память о людях добрых стали звать по-новому – Демерджи.
Через много лет в месте том, где стояли жилища Демерджи, решили люди новое поселение поставить. Не один год строили. От улицы центральной переулки протянули. Дома из камня дикого подняли, покрыли их черепицей.
А на случай, коль враг нагрянет, крепость возвели. И церковь красивую. Светлую и просторную. А как работу закончили, собрали всех мастеровых да спросили:
– Кто из вас в этой стройке самый главный?
Поднялись землекопы:
– Мы с товарищами в земле твердой и скалистой ровные траншеи под фундаменты вырыли. Глубокие они и надежные. Крепость да церковь хоть тысячу лет простоят. А коль фундамент – основа здания – значит, мы и есть самые главные.
Тут каменотесы говорят:
– Спору нет. Нужен труд ваш. Да только стены толстые из камня векового сложены. Это мы его в горах дальних повыломали да пообтесали. Камень – главное в таком деле.
Перебивают их каменщики:
– Обтесать глыбу дело нехитрое. Вы попробуйте стены эти уложить, чтоб волос человеческий в щель не пролез. Раствор хитрый замесите, чтоб камень к камню прирос намертво.
Усмехаются плотники:
– Фундамент да камень – вещи нужные. А как обойтись без нашего труда? Это мы ворота неприступные изготовили. Двери да окна укрепили. Наличники с редким орнаментом вырезали. Красота! Разве не она главная?
Вышел тогда в круг мудрец столетний и подозвал к себе землекопа:
– Кто сделал твою лопату?
– Конечно, кузнецы, – ответил тот.
– А кто инструмент каменотесам и каменщикам выковал?
– Кузнецы, кто же ещё?
– А чем управляетесь с деревом вы, плотники? – спрашивает мудрец.
– Топорами да резцами, молотками да гвоздями, что сотворили кузнецы, – отвечают те.
Повернулся тогда мудрец к кузнецам. За все время спора эти скромные люди с закопченными лицами не проронили ни слова.
– Слушайте все. Они в этой стройке самые главные. Без их труда никому не обойтись. Спасибо вам, люди-кузнецы.
И поклонился мудрый старец им в пояс.
Как Человек в Крыму Здоровье нашел
Далеко-далеко за лугами некошеными да степями нехожеными Человек жил. Сколько лет тому, уж никто и не помнит. Добрый был Человек, работящий. За что ни возьмется – все ладно выходит. И пахарь он, и кузнец. Дом поставить? Никто лучше не сработает. А беда в страну придет – грудью за землю родную стоит.
Вот славный какой был Человек!
Все бы хорошо, но пришла беда, откуда не ждали. Годков-то Человеку всего ничего, а тут хвороба-злодейка пристала. Кашлем душит, слабиной мучает. И так Человек ей противится. И этак. Да всё окаянную одолеть не может. А из больного какой работник? Говорит он в сердцах:
– Ох и худо мне! Уж пора пришла хлеб убирать. Ждут не дождутся часа своего колосья наливные. Да не в силах серп держать. Потух горн кузнечный. Дом покосился. Ох и худо мне!
Тут навстречу старичок идет. Сухонький да маленький. Бородка клинышком, и глаза с прищуром из-под очков смотрят.
– Знаю я, Человек, как горю твоему помочь, – говорит старичок. – Ведаю я, что хвор ты от работы тяжкой. Мало спишь да несытно ешь. Знаю, что раны покоя не дают. Это потому, что ты Здоровье свое потерял.
– Какое-такое Здоровье? Что за слово мудреное? – спрашивает Человек.
А в те времена слово «здоровье» люди не слышали. А коли слова такого не ведали, то и цены ему не знали. Это уже потом Человек умным стал. Понял, что нет ничего его дороже.
А старичок тем временем бороду поглаживает да Человека наставляет:
– Вот теперь тебе это самое Здоровье сыскать нужно.
– А какое оно да где прячется? – спрашивает Человек.
– Запоминай, что скажу. Слышал я о краях благодатных. Там хворь-кручину напрочь забудешь. Вот только далеко это. Сам-то я там по молодости не был. А по старости, видать, не судьба там побывать. А ты иди, – и стал путь-дорогу сказывать.
– В центре стороны той южной, на берегу моря синего, у гор высоких селение найдешь. Оно одно такое, не спутаешь. И как сыщешь его – и тебе, и всем людям польза великая будет. Потому как там и будет то, что тебе нужно.
Сказал так и исчез.
– Ну и чудеса, – прошептал Человек.
Собрался и пошел. Путь неблизкий, да Человек одолел его. Потому, что думал не о себе только, а и о других людях. Кому плохо. Кому тоже Здоровье требуется.
Долго ли, коротко ли, приходит Человек на место. А народ там весь красивый да приветливый. На щеках румянец. Стан гибкий да стройный.
– Откуда пошли эти люди? Дай спрошу, – говорит Человек.
И вот что он узнал.
Во времена далекие собрались в Константинополе-городе мореходы. Совет держали: где найти новые земли богатые и плодородные. В какую сторону плыть? Взял тогда слово самый бывалый из всех бывалых:
– Много лет я хожу под парусом. Много земель разных видел. Лежат по ту сторону моря Эвксинского – моря Черного, земли цветущие. Не видел я края краше и душе ближе. Дорога туда опасная. Путь неблизкий. Но коль суждено доплыть туда – будем мы самые счастливые во всей стране нашей – Византии.
Выслушали его остальные. Еду да питье загрузили на корабли и вышли удаче навстречу.
Долго плыли, да вдруг случился невиданный шторм. А как солнце выглянуло, недосчитались моряки половины кораблей.
Дальше плывут. Тут буря налетела. Паруса порвала. Мачты поломала. А как стих ветер, то качался на волнах лишь один корабль уцелевший.
– Паруса зашить! Мачты крепить! – командует капитан.
Тут повар подходит и говорит:
– Вода на исходе. Еды на день пути осталось. Чем людям кормиться?
– Питьё и еду беречь. А как паруса поставим, даст Бог с ветром попутным землю увидим.
Но случилось так, что беды их только начинались. Из трех мачт лишь одну наладить удалось. Поднялся по ней матрос-дозорный. По сторонам глядит.
– Не видать ли земли? – спрашивают его.
– Нет, не видать, – отвечает матрос.
День прошел. За ним еще. Но вот уже выпита последняя вода, съедена последняя еда. Под парусом единственным идет корабль – не знает куда. Сбился с курса капитан, блуждает в неизвестности.
Снова поднимается зоркий матрос на мачту. Еле ногами перебирает, слабыми руками едва держится.
– Не видать ли земли? – спрашивают его.
– Нет, не видать, – отвечает чуть слышно матрос.
Потеряли люди счет времени. Не звучат на палубе голоса веселые. Пали духом слабые. Поддерживают товарищей те, в ком сил побольше.
А тут еще случилась болезнь на корабле. Вначале один занемог. За ним другой. А ведь каждый знает – какой из больного матрос? Ни тебе на мачту залезть, ни со снастями управиться. А уж кораблю верную дорогу указать, про то и речи нет. Великая беда – болезнь.
Говорят тогда товарищи дозорному:
– Поднимись на мачту. Посмотри – не видать ли землю?
Только нет сил встать на ноги. Совсем ослабел матрос. Тогда мальчишка-поваренок вызвался помочь:
– У меня глаза зоркие. Ноги проворные. Я товарища заменю.
Влез наверх. Смотрел, смотрел, а снизу спрашивают:
– Не видать ли земли?
– Земли не видать. А по правую руку туман идет. Густой, точно молоко.
Совсем закручинились путники.
– Вот тебе и земля цветущая, – переговариваются друг с другом.
– Наверное, смерть наша пришла.
И еще день прошел. И еще ночь ушла. Застыло море, паруса не шелохнутся. Не видно кругом ни зги. Стали матросы друг с дружкой прощаться, землю родную да детишек своих вспоминать. Как вдруг ветерок потянул. Туман на глазах стал таять. Глядят матросы, а вокруг море бескрайнее. А непоседа-поваренок враз на мачту забрался. Только пятки засверкали. Влево посмотрит да вправо, и как закричит:
– Ялос! Ялос! Берег!
И была это цветущая Таврида. Земля сказочная, куда так стремились греческие мореходы.
Ступили они на берег да так от слабости и упали. Совсем силы кончились. Сбегал тогда поваренок к источнику.
Испили студеной воды. Грудью полной задышали. А тут солнце теплом припекает. Не поймут моряки:
– Что за чудеса?! Возвращается к нам здоровье. Приходят вновь силы.
Минуло лишь несколько дней, а они, как прежде, сильные и крепкие.
И сказал капитан:
– Место это не только видом своим чудесное. Слабых оно поднимает. А сильных еще сильнее делает.
И решили они здесь остаться навсегда. Построили дома крепкие. А поселение свое назвали Ялта, что значит берег.
Счастливо зажил Человек на земле южной. Немало времени прошло. Окреп он и загорел. Да не все ладно в этих краях выходило. Слышит однажды Человек – пушки гремят. Дым черный солнце ясное застилает. Поднялся на гору высокую. Смотрит, а в Севастополе-городе война идет. То напали на столицу нашу черноморскую враги английские да французские, турецкие да сардинские. И хотят они наш русский город себе забрать. Да не тут-то было. Поднялись солдаты да матросы и давай с неприятелем биться. Свистят пули, рвутся снаряды. С той и с другой стороны убитых да раненых множество. А по улицам города всадник скачет. Фуфайка да сапоги мужицкие. Старая шинелька солдатская на ветру развевается. Хоть с виду и простоват, а знают защитники города, что это сам профессор хирургии Пирогов. А с ним рядом помощники его. Тоже хирурги.
До всего дело есть Николаю Ивановичу. Он и в госпиталях порядок наведет. И как лекарство дают да как кормят – проверит. К больным приходил других раньше. А уходил последним. Но главная его работа – операции делать. Чтоб раненый боли не чувствовал, применил Пирогов хлороформ. Это наркоз такой. А еще изобрел гипсовую повязку. Попадет солдату пулей или осколком в ногу. Что делать? А повязка пироговская тут как тут. Наложат ее поверх раны, и не нужно ничего ампутировать. Скольким людям он Здоровье вернул – то и подсчитать трудно.
Как-то осматривает Пирогов раненых. А среди них матрос. Матрос как матрос, вида обычного. Присмотрелся Пирогов и спрашивает:
– Никак геройский матрос Петр Кошка?
Кивает в ответ раненый. Через силу улыбается:
– Вот штыком в живот подранили. Как воевать теперь?
Оказалось, что ночные охотники-матросы до утра были в рейде. Подкрались незаметно и черной смертью бросились на неприятеля. На штыки его, проклятого! Чтоб знал, как на землю чужую зариться. А еще бывало: матрос Кошка то пленных возьмет, то в секрете ночь проведет, и все про врага выведает. И все ему нипочем. А тут на тебе – рана штыковая.
Решил Пирогов вылечить матроса. А в Севастополе знали: коль за дело взялся Николай Иванович – быть больному на ногах.
Так оно и случилось. Долго потом еще от матроса Кошки враги удирали.
А еще хирург Пирогов мечтал, чтобы на поле сражения и в госпиталях больным и раненным воинам женщины помогали. Ведь заботливые руки и чуткое сердце ой как нужны солдату. И тому, кто в поле раненый лежит. И тому, кто прикован к постели.
– Да где это видано, чтобы женщину послать на передовую? – кричали царские генералы. – Нечего им в войске делать. От женщин в армии одни беспорядки.
А Пирогов знай свою линию гнет. Добился-таки, и в октябре 1854 года родилась первая в мире община сестер милосердия.
Полевой госпиталь. Ночь. В мрачной палате мечется раненый. Какой уж день заснуть не может. Тяжко ему. Раны кровавые мучают. Жажда всего иссушила. Подходит к его кровати женщина. Повязки поправляет да пить дает. И становится легче солдату. Не один он здесь, не заброшен. Есть, оказывается, близкий человек рядом, что о нем позаботится.
– Сестричка, посиди со мной, – просит солдат, – тяжко мне, сестричка…
Так родилось в Севастополе слово новое – сестра милосердия. И звучало оно нежно и ласково. Как звучит порой имя родного и близкого человека.
Смотрит Человек – что это там за мальчишка под пулями бегает? Вот одного перевязал. К другому несется. Худенький такой и проворный. Куртка матросская нараспашку. Вихры темные разметались. Не берет его пуля-злодейка. Ну и смелый парень! Тут один матрос закричал:
– Даша, сюда беги! Подсоби служивому!
И с другой стороны зовут:
– Давай сюда, дочка. Осколком поранило. Кровь хлещет.
Оказалось, что вовсе это и не мальчишка. А была это дочь матросская – Даша, сирота круглая. Когда напали враги на землю русскую, решила девушка:
– Не буду дома сидеть, коль беда пришла. Чем смогу, помогать землякам буду.
Продала домишко, продала стол да лавку, кровать да кастрюли. А больше ничего и не осталось девушке после матери-покойницы. Купила себе лошадь. Собрала тряпок чистых и за войском поехала.
Ехала – не боялась. Под огнем неприятельским раны перевязывала. Знала Даша, что дело правое она затеяла. Верила, что одолеют врага воины русские. И стали звать-величать девушку – Даша Севастопольская. Полюбилась она нашим ратникам, и была им подлинной сестрой, сестрой милосердия.
А хирург Пирогов в Крыму почти год провел. Рук не покладая, со своим и помощниками трудился. А как устроил раненых по лазаретам – пошли они на поправку. Тут и войне конец.
