Читать книгу: «Хорс: о чем молчит школа», страница 11

«– Послушай меня Николай внимательно, и постарайся понять все правильно», – смотря в пол, сказал главный инженер. – Начну я издалека и расскажу тебе историю, которая произошла очень давно, в древнем Риме – семьдесят второй год нашей эры, к императору Веспасиану, который тогда начал строительство грандиозного амфитеатра Колизея, пришел рабочий и предложил на много упростить доставку камня для постройки амфитеатра, что высвобождало бы очень много людей и упрощало бы процесс. Конечно Веспасиан наградил рабочего, но его предложение отверг, и не потому что оно не работало, а совсем по иной причине, – он посмотрел на Николая, который молча слушал главного инженера, – почему ты не спросишь меня по какой причине? – Коля пожал плечами. – Как бы тебе это объяснить? – прошептал главный инженер. – Чем бы ты думаешь занялись люди, если Веспасиан принял предложение рабочего?

– Не знаю, – прошептал Коля. – Жили бы.

– Ага жили бы, а чем занялись бы они?

– Работали.

– Где? В те времена заводов не было, либо война, либо…

Николай окончательно запутался и не знал что ответить, главный инженер продолжал. – Конечно, при большом желании можно автоматизировать многое, но тут проблемка Коля получатся, – не каждый знает, что он будет делать в свободное время, даже если его накормить, напоить и одеть; вот ты чем займешься, чем жить будешь? – Коля пожал плечами. – Да ладно ты, я думаю ты найдешь себе применение, а есть такие люди которые попросту начнут сходить с ума, если их чем-то срочно не занять. Но и они не очень страшны, страшны другие…

– Какие? – удивленно спросил Коля.

– Ты прям как с луны свалился, такие предложения подаешь, а элементарного не понимаешь, не все так просто в этом мире Николай, не все так просто… – он посмотрел на чертеж лежащий у него на столе. – Ну это можно протащить, а остальные твои предложения давай отложим до лучших времен, они у меня в сейфе лежат, – он посмотрел на опешившего Николая. – Вот такой вот парадокс Николай. – « Труд сделал из обезьяны человека», – получается без труда, человек может превратится в обезьяну? Ведь не каждый приспособлен к умственному созиданию и творчеству. Ты пойми, если мы сейчас в полной мере реализуем все твои предложения, тут такое начнется! – он развел руками. – И не известно, что лучше будет – либо все оставить так как есть, либо принять все твои предложения сейчас? Я думаю всему свое время Коля, и они дождутся своего часа, – успокаивал он его. – Я тебе премию выпишу, съезди с семьей на юг, отдохни, да и … очередь на благоустроенное жилье; кстати, дома мы пытаемся достроить, ты у меня первый в списке.

– Ну это же абсурд! – возразил Коля, он никак не мог понять – если человек отличается от животного тем, что может думать и создавать что-то новое, почему он должен добровольно отказаться изобретать что-то более разумное, постепенно деградировав до примитивного уровня ради абстрактной стабильности. У него в голове никак не состыковалось то, чему его учили и о чем он читал в книгах, с тем, что сейчас говорил ему главный инженер.

– Ну это для тебя такой ход дел – абсурд, а для Пузырькова Степана Петровича, начальника твоего непосредственного, которого я буду вынужден сократить за не надобностью в случае автоматизации, такой ход дел – нормален. И для тысяч, тысяч, тысяч Пузырьковых, не исключая возможно и нас с тобой в конце концов когда-нибудь, все очень сложно Коля, все очень сложно, давай остановимся пока на этом, – он ткнул пальцем в чертеж.»

С тех пор Коля перестал подавать рационализаторские предложения, да и в общем-то это было делать незачем, так как наступали совсем другие времена…

Николай никогда не задавал себе «лишних вопросов» о первопричинах происходящего вокруг, думая – «не его ума дело»,– и живя по поговорке которую очень часто употреблял его отец, – «всякий сверчок –знай свой шесток». Он с твердостью спартанца переносил все невзгоды и лишения постперестроечных лет. – «Выживем как-нибудь», – говорил он жене, когда она жаловалась, что в семье было нечего есть. – « Подработаю, выкручусь, ты же знаешь, я могу», – как будто успокаивая сам себя, подмигивал он жене.

В нулевые годы, когда завод окончательно приказал долго жить, он устроился сторожем и одновременно подрабатывал ремонтируя почти все что поддавалось ремонту. Но как-то незаметно для него самого, в его голову все настойчивее вторгались сомнения и мысль, которую он все чаще глушил при помощи алкоголя, если очень кратко ее сформулировать она звучала так –« почему?» В этом коротком «почему» заключались сотни вопросов к окружающей действительности, в которой с детства был вынужден жить Николай, и не просто жить, а постоянно привыкать, выживать и приспосабливаться к тому, к чему ему не хотелось привыкать и приспосабливаться, лишь бы выжить. Со временем червь сомнения в разумности происходящего, превратился в удава придушившего все надежды на что-то светлое и великое. Так совпало, что ко всему прибавились и возрастные болезни, лечив которые он обнаружил, что местная медицина не способна ему помочь, а денег ехать лечится в другой город у него не было. Окончательной и бесповоротной точкой в его терзаниях было посещение дома Гизурина, куда его позвал друг на подработку в бригаду ремонта. То что Коля увидел, привело его к мысли, что дожив до шестидесяти пяти лет, он вообще ничего не знает о людях, а случайно увидев позолоченный трон, и фотографии хозяина на нем, на следующий день он ушел в запой.

С тех пор глубочайшее чувство обиды и потерянности поселились в нем, все обрело черты беспросветности и абсолютной бессмысленности. Слушая новости в которых говорилось о природных катаклизмах или возможности третьей мировой войны, он поймал себя на мысли что всемирная катастрофа будет закономерным итогом всего происходящего на этой земле, а раз так, то желательно самому увидеть этот печальный финал безумного существования и стал внимательнее прислушиваться к новостям. Однако каждое утро солнце озаряло своим светом его маленькую комнату даря новую жизнь всему сущему и дикторы радио после перечисления всех ужасов мировых событий спокойно завершали новостной блог фразой. – « А теперь новости спорта». – Эта казалось бы обыденная фраза окончательно выбивала почву из под ног Николая и он впадал в еще большее отчаяние. Пару раз он серьезно думал покончить жизнь самоубийством, но что-то останавливало его, и он стал выжидать… Чего? – Он сам не знал, но внимательно присматривался ко всему, что должно было хоть как-то нарушить тот сложившийся ход вещей, который имел место быть в этом городке.

Так что когда Гоша уверенно считал до трех, Николаю было глубоко плевать на попытки запугивания, Гоша и не догадывался на что был способен сейчас этот самый мужик-комсомолец Коля, который уже давно поставил на себе крест. Когда Гоша произнес слово – «три»,– загнув при этом четвертый палец, Коля четко и громко произнес:

– Да пошел ты…

Гоша впал в ступор. Его двухбитный процессор не был готов к такой дерзкой хакерской атаке и просил перезагрузки.

– Повтори, – выпучив на Колю глаза, зарычал он.

– Да пошел ты, – спокойно повторил Коля.

– Щас я буду тебя убивать мужик, -он стал закатывать рукава, разрывая взглядом Колю. Сын к тому времени оправившийся от удара, подскочил к отцу и стал оттаскивать его, девушка вцепившись в правую руку Гоши и закатив глаза зарыдала, – умоляю Гоша. – Если десятью минутами назад у системного процессора Гоши была одна цель – баба, то сейчас он как терминатор сверял координаты другой цели, и получив задачу должен был – уничтожить и истребить. Коле же было все равно, ему, всю жизнь смотрящему на мир сквозь розовые очки, которые сначала треснули, а затем совсем выпали, этот мир настолько опостылел, что сейчас было индифферентно на все. Гоша оттолкнул девушку в строну, откинул сына, и смотря в глаза Коле сжал кулак…

Возле подъезда вспыхнул маленький огонек и раздался звук похожий на взрыв питарды, после этого единственный фонарь, освещавший в кромешной темноте всю эту сцену добра и зла внезапно погас. Никто не понял что это было, все стали оглядываться, но ничего не могли разглядеть кроме очертания мужской фигуры быстро двигающейся в сторону Гоши и Николая. В следующую секунду когда незнакомец подошел к ним, Гоша со стоном подался назад и свалился на землю держась за нос. Незнакомец легко поднял Гошу, и прижав к Гелиндвагену отошел примерно на метр держа его руками за ворот. Гоша не мог прийти в себя, он стоял покачиваясь, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. В следующий момент незнакомец протянул левую руку ко лбу Гоши, который почувствовал холод метала посреди лба и услышал щелчок взведенного курка, все что он мог сказать в этот момент, короткое и очень знакомое ему:

– Ты кто?

– Самюэль Кольт одна тысяча восемьсот семьдесят три.

Процессор терминатора Гоши окончательно закипел.

– Чего?

– Гоша у меня в барабане два патрона, а должно быть шесть, так что если я сейчас нажму на спусковой крючок, у тебя есть шанс остаться в живых. Ай, да зачем это я? Людей только пугать – он убрал револьвер под куртку, и почти в это же время другой рукой сжал кадык Гоши так, что у того потемнело в глазах, а через секунду он почувствовал что-то очень острое у себя в области шеи.– Это игла, – услышал шепот возле своего уха Гоша. – Она приставлена к твоей сонной артерии, одно твое не верное движение, и то, что находится в шприце, попадет в твой молодой, цветущий организм. Чтобы обнаружить тот яд, который будет медленно убивать тебя примерно в течении месяца, нужно очень дорогое оборудование и специалисты которых во всем мире не больше десяти Гоша, никто ничего не поймет. Ты умрешь мучительно, лежа в своих фекалиях, а когда ты все-таки умрешь, тебя будут хоронить в закрытом гробу, потому что от тебя будет невыносимо пахнуть. Все повздыхают, а твою смерть спишут на очень нервную работу. Лет через пять, тебя почти забудут, а если кто-нибудь вспомнит о тебе, то у большинства твое имя и сущность – бык Гоша, будет вызывать ненависть и призрение. У меня к тебе будет один вопрос, – как ты думаешь, кто виноват в том, что из маленького и безобидного ребенка вырастает –«оно», и это «оно» вправе вести себя так, как ты только что себя вел?

– Хто оно? – прохрипел Гоша.

– Ты оно.

Тишина повисла в воздухе, Коля, его сын, и девушка молча наблюдали происходившее, не зная как реагировать. Коля как будто уже слышал раньше голос незнакомца, но не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах, остальные же понятия не имели – кто это? Молчал и Гоша, ему никогда раньше не приходили в голову подобные мысли, да и то что приходило время от времени ему на ум, нельзя было назвать мыслями, то были лишь условные и безусловные рефлексы сформированные его субстанцией под названием – мозг, чтобы Гоша смог существовать в этом мире.

– Хорошо, – продолжил незнакомец. – Ты в школе учился?

– Да.

– Чему тебя там учили?

– Читать, – еле выговаривая от боли, хрипел Гоша.

– Какая твоя любимая книга?

Гоша ожидаемо молчал.

– Не стесняйся, – незнакомец чуть сильнее сжал пальцы руки.

– Не знаю.

– А как звали твою первую учительницу, ты помнишь?

– Да.

– Как?

Незнакомец увидел как слезы выступили на глазах у Гоши, по его глазам было заметно, что даже вспоминать ее имя было для него больнее, чем причиняемая ему сейчас физическая боль .

– Ясно. Машина твоя? – незнакомец кивнул в сторону Гелендвагена.

– Да.

– Мой кольт не любит суеты, поэтому ты сейчас медленно садишься за руль, и мы с тобой недалеко прокатимся, – он убрал шприц и достал кольт, который тут же уперся дулом в бок Гоши. – Доставай ключи и открывай…

Через минуту машина быстро тронулась с места уехав в неизвестном направлении. Коля, его сын и девушка так ничего не поняв стояли как вкопанные провожая взглядом машину. Неожиданно откуда-то из темноты раздался голос:

– Ты в порядке Николай?

Все поняли кто говорит.

– В порядке Аркадич, – так же безучастно, как и несколько минут назад, когда он посылал Гошу ответил Николай. – Кто это был?

– Вот зараза, лампочку теперь надо менять, – как будто не расслышав сказал Александр Аркадьевич подняв голову вверх и пытаясь там что-то разглядеть. – Сможешь поменять? Я лампочку дам.

– Смогу. Кто это Аркадич? – не унимался Коля.

– Где? А это? Да я то почем знаю. А ты Витек как, не сильно пострадал?

Витек в полной мере унаследовавший от отца не только внешние данные, но и очень тихий характер, был озадачен всем произошедшим настолько, что смог ответить только непонятное:

–Угу.

– Ну если угу, тогда по домам пора. Да, и думаю, все что здесь только что произошло …– Александр Аркадьевич замолчал и оглядел присутствующих, все поняли что он хотел сказать…

– Могила, – чуть слышно произнес Коля.

9

Будильник прозвенел в шесть тридцать утра. Иван открыл глаза и спустя несколько секунд мысленно произнес фразу, которую с недавних пор произносят миллионы, если не миллиарды людей по всему миру, -«день сурка», – при этом буква «р» получилась как-то не внятно и не убедительно. Его не пугала сама работа, он прекрасно осознавал, что человек должен трудится и через труд хоть как-то развиваться, его не пугала относительная не устроенность – все можно пережить и со временем наладить, его даже уже почти не пугала зарплата – потому что есть такие профессии которые как говорится – нематериальны, и наблюдая за плодами своего труда ты понимаешь, что ни за какие деньги мира невозможно сделать то, что можно сделать работая учителем. Он постоянно вспоминал фразу сказанную Черчиллем, -« Школьные учителя обладают властью, о которой премьер- министры могут только мечтать». – Проработав несколько месяцев в режиме работа-дом, дом-работа, ему уже сейчас обрыдло постылое однообразие серых будней, от которых буквально можно было сойти с ума. –«Как люди сходят с ума?» – спрашивал себя Иван. – По моему вопрос нужно поставить иначе, – «как люди не сходят с ума?» Если я сейчас задаю себе такие вопросы, что будет лет через пять? Неужели я буду ненавидеть свою работу? Привыкну. Привыкну у отупляющему быту, привыкну к школе, привыкну к столовой в этой школе, привыкну к окружению, привыкну к комнате, привыкну к мягкой кровати, на которой я сейчас лежу и не хочу вставать, привыкну к городу, привыкну к Гизурину… Приспособлюсь.

Даже при всех плюсах его профессии, и возможностью непосредственно влиять на судьбы людей, было во всем этом образе жизни нечто такое, что угнетало и подавляло Ивана. Где взять силы, если материальные ценности, ради которых многие живут, ты ставишь на сто двадцать пятое место? – Нужно людям что-то такое, что будет будоражить их умы и не давать покоя». – Он все чаще и чаще вспоминал разговор с Сенгеенко, -« что вы предлагаете мне и таким как я?» – не выходило у него из головы. – «Таких красивыми картинками не возьмешь. Свершения? Да, но что можно предложить людям, привыкшим к относительному комфорту? Стабильность это миф, большинство не понимает этого и не захочет понять, они же его и распнут если он предложит им свершения. Если все так, тогда зачем людям физика и математика? И тут ему в голову пришла мысль, от которой ему стало не по себе. – «А если это защитный механизм? Потому и не сходят с ума, не знание – сила? Может ли быть такое?» – Будильник прозвенел второй раз, он выключил его и встал с кровати. – День сурка, – опять буква «р» вышла не внятно. – Ну уж нет, я вам просто так дамся…

10

Александр Аркадьевич зашел в зал и отодвинул шторы, утреннее солнце озарило комнату. Он подошел к картине и стал внимательно разглядывать ее, на ней был изображен старый рыбак в ветхой лодке гребущий веслами навстречу надвигающейся черной туче. Рыбак повернув голову вглядывался в небо, первые порывы ветра уже трепали его одежду, еще небольшие волны раскачивали лодку, но вода пока не попадала внутрь и старая рубашка старика не промокла. Все мышцы его жилистого тела были максимально напряжены, руки крепко сжали весла и делали давно привычную им тяжелую работу. Не смотря на то, что впереди не было видно земли, а только бескрайнее море – он не боялся, он был уверен и спокоен.

– Вставай Робин Гуд, уже десять утра, – продолжая разглядывать картину, сказал Александр Аркадьевич.

Артем спавший на диване натянул одеяло на голову.

– Дай поспать, почти всю ночь не спал.

– Не ты один. Слушай Тема, я не скажу, что меня очень сильно заботит судьба Гоши, но все же?

Артем откинул одеяло, потянулся, потер глаза и быстро встал , затем подойдя к окну он поднял руки вверх и стал делать зарядку.

– Тема, что с Гошой? Это не Москва, здесь почти все друг друга знают, если что…

– Его нет с нами…он решил переосмыслить свою жизнь и ушел в лес, – улыбнувшись, продолжая делать зарядку, ответил Артем.

– В смысле?

– Да шучу я. Но все же, Георгий твердо решил кардинально поменять образ жизни. А ты знаешь, не плохой парень оказался, сначала конечно сопротивлялся, мол. –« Я тебя сука найду и урою, лучше меня здесь в лесу грохни», – я ему, -«ну раз так, тогда сам давай, приставил револьвер к его виску, взвел курок и говорю – жми на спусковой крючок, надеюсь ума на это хватит?» – Что-то заколебался он, в лице изменился, голос притих – « я говорит верующий, самоубийство это». – «Ну хорошо», – отвечаю, – «если ты так желаешь», – жму на спуск. Ты знаешь Саша, тот, кто изобрел револьвер, все же был гениальным человеком, как бы тебе это объяснить? Металлический звук спущенного курка возле виска – это песня песен, поэма поэм, грань жизни и смерти, черта бытия и небытия, света и…? После подобных вещей, люди мягко сказать – меняются, даже такие как Гоша. Я ему – «извини» – снова взвожу курок… Дальше я тебе подробности рассказывать не стану, в общем, долгий разговор у нас был, – Артем перестал делать зарядку, и замер на месте. – Учительница начальных классов у него была, он когда ее имя произносил, аж дрожал весь. Парень сирота, тетке которая его воспитывала, до него в общем никакого дела не было. Училка издевалась над ним, знаешь такая сука жизнью обиженная, всегда неудовлетворенная. Парень сообразительностью не отличался, ну а она и рада… Каждый день она ему экзекуцию перед всем классом устраивала; изощрялась всячески, пока кто-то из взрослых случайно не увидел сей незамысловатый процесс. Город в котором он рос маленький был, училка старая, авторитетная, уехала на пару месяцев пока все улеглось и забылось, вернулась- замяли худо-бедно, прощения просили, тетке алкоголичке денег сунули. Сука эта спустя полгода стала его иначе унижать, оставляла после урока, запирала класс и – «ты мол тупица и дэбил», – подчеркивая букву –«э», повторяла она. -«Таких как ты, надо на Марс пачками высылать в целях очищения человеческого рода от тупости и критинизма». Короче говоря, за три года она с ним такое сделала, я бы и Гизурину не пожелал. . Ему до конца его жизни теперь в кошмарных она снится будет. После такого не только быком-Гошей можно стать, так серийными убийцами становятся.

– Откуда такие подробности Тема? Вчера вечером Георгий произвел на меня совсем другой впечатление.

– Не мне вам рассказывать Александр Аркадьевич, как сделать так, чтобы человек… как бы это выразиться? Был настолько впечатлен произошедшим с ним, что под покровом ночи, незнакомцу, которому он неожиданно стал доверять, мог поведать самые сокровенные тайны своей жизни, – он развел руками.– Не везде сила нужна, некоторые вопросы я предпочитаю решать иначе. Всю ночь с ним беседовали, после он решил уехать из вашего города…

Александр Аркадьевич внимательно посмотрел на друга.

– Ты Тема мне тут лекцией о пацифизме уши то не запинывай, твоя цель – Гизурин, а Гоша лишь тропинка ведущая к нему, иначе бы ты не стал с ним беседы задушевные вести.

– Нельзя все в черные цвета красить Саша – сделав серьезное лицо, ответил Артем. –Поверь, не тот случай.

– «Словам не верю». То, что его машина примерно в пять утра выехала из города, это я и без тебя знаю, но вот кто был за рулем машины, этого я пока не знаю. Так значит это не ты сделал?

– Что сделал?– удивленно спросил Артем.

– А, да черт с ним, все равно узнаешь.

Александр Аркадьевич подошел к радиоприемнику и включил его. После короткой заставки и приветствия, диктор местного радио начал читать новостную ленту, – « Начнем с чрезвычайных происшествий. Сегодня ночью неизвестные проникнув в супермаркет, принадлежащий Гизуриной Светлане Александровне, жене крупного бизнесмена нашего города, совершили акт вандализма, выражающийся в разлитии жидкости неизвестного происхождения и содержания, имеющий острый и неприятный запах», – диктор сделал паузу, -« на месте работают полиция и специалисты, установлено оцепление. По предварительным данным жидкость не является опасной для организма человека, но имеет специфический запах и едкость, что явилось причиной приведший в непригодность для использования весь товар магазина, его складские помещения, так и сам магазин. Камерам наружного наблюдения не удалось запечатлеть злоумышленников, так как они по неизвестным причинам перед самим происшествием вышли из строя. И к другим новостям…»

Александр Аркадьевич выключил радио и молча пошел на кухню. Артем проводя друга взглядом переваривал информацию и прикидывал новый расклад ситуации. Он сразу понял что фраза- « неизвестные» диктором произнесена специально, в целях чтобы –«он» – немного расслабился, никаких неизвестных здесь нет, есть одиночка, возможно замеченный кем-то случайно, а если новости читаются с таким подтекстом, то работает не местная полиция, работают другие люди, хотя если идти против Гизурина этого и следовало ожидать.– «Значит я все-таки не один»,– думал Артем.– «Как бы мне на тебя выйти? Для начала просто дам знать о себе, а ты сам уже решай, провокация, или тебе все таки стоит найти меня».– Он прошел на кухню.

– Хорошая погода, пойду прогуляюсь после завтрака…

11

– Саша, Сашенька подойди ко мне миленький, ты послушай что я тебе скажу внучек. Соседка наша вчера приходила, это не соседка, это Катенька доченька моя была, маминька твоя, ты ее не признал? Ну как же это Сашенька, мать свою родную и узнаешь, она глядела на тебя, а ты мимо ходил. Она всегда так, толи голубочком прилетит, толи мышкой серенькой прибежит, обернется человеком и сидит, разговаривает как ни в чем не бывало, глянь в окошечко, может она к нам стучится, а мы и слыхом не слыхиваем, нету? А намедни Андрюша мой был, он с фронта только что вернулся, стоит в гимнастерке и орденами-медалями блестит, улыбается, на вальс приглашает, только я не соглашаюсь, я молодая еще, а он в годах уже, тянет ко мне руки и зовет. Как ты думаешь, можно мне потанцевать с ним? Вообще мне маменька не велит с ним гулять, говорит –«не пара он мне, ты девка умная, красивая, а он кто такой? К тебе председатель колхоза в мужья сватается, а ты по своему трактористу сохнешь».-Посмотри, не он ли там на улице стучит, в дверь колотится? Когда на улицу пойдешь ставни закрыть не забудь, ато избу всю выхолодишь ночью, я молодая, сплю одна, мне греться не с кем. Время сколько Сашенька? Мне идти надо, пока маменька не видит, меня подружки заждалися, сегодня Адрюшамой прийти должен…

– Куда ты? Опять утку свернешь, аккуратно баба, слазь, вот так, дай я уберу.

Саша Сенгеенко закрыв нос рукой и отвернувшись понес полную утку в туалет.

– Да ложись ты, не ходи никуда, я скоро.

Вернувшись он обнаружил полуголую бабку стоящую посреди комнаты собирающую руками в воздухе невидимые ему вещи.

– Ложись бабушка, я сейчас бумагу принесу, ложись, вот так…

Инсульт произошедший с ней пару месяцев тому назад, склероз и другие болезни, сделал из здорового человека, тяжелого инвалида, не узнающего почти никого вокруг –« Кто это?» – спрашивал Саша сам себя. Когда он смотрел на ее фотографию в молодости и сравнивал с тем, что он видел сейчас, его охватывал ужас. Молодая, красивая, стройная, умная, сводящая с ума десятки мужчин вокруг себя, в восемнадцать лет она поехала поступать в институт, в незнакомый ей город- Ленинград из деревни, имея на руках паспорт, ходатайство от деревенского колхоза, и аттестат об окончании средней школы, что было большой редкостью в те времена для деревенской молодежи. Поступив с первого раза в строительный институт, и блестяще окончив его, она моталась по многочисленным стройкам Советского Союза пока не оказалась в этом городке по зову сердца и велению партии. Позже родилась дочь – Катя, кто был отец? – никому не было известно, а сама она не хотела об этом говорить. Все же, она не была обделена вниманием мужчин, но до конца ее увядшей молодости и обаятельной зрелости, так никто и не смог завоевать ее сердце. Когда она была уже на пенсии, у нее родился внук – Саша, в которого она вложила всю свою энергию и силы, чем была обделена ее дочь из-за постоянной занятости матери. Никому не известно, какие педагогические методы использовала бабушка, но в пять лет он наизусть знал основные законы механики, в шесть лет он бегло читал на английском, в семь лет он выучил таблицу Менделеева и стал основательно изучать химию. Иногда бабушка сама поражалась умственным способностям внука, но раскрутив маховик детского любопытства, она понимала – либо он сам должен остановиться под действием непреодолимых сил жизненных обстоятельств, либо занести его в такие дали, от которых ему станет не по себе.– «Конечно нужно брать в расчет и особенности его будущего характера, но все таки?»– Подрастая он «оправдывал» не только надежды всех его учителей, но и опасения бабки по поводу его дальнейшего будущего. В пятом классе от него ополчилось половину педагогического состава школы, так как он постоянно перебивал и поправлял их, ставя их в неудобное положение перед учениками. Кое-как ей удалось смягчить ситуацию обещаниями повлиять на внука. Но не уговоры бабки повлияли на него, а преждевременная смерть обоих его родителей с разницей в месяц, с тех пор он стал особенно замкнут и молчалив. Наука стала для него способом побега от существующей реальности, он поглощал книгу за книгой, изучив всю школьную программу по математике, физике и химии уже в седьмом классе. Затем как-то незаметно для себя, он переключился на политико-социальную литературу и открыл для себя очень много простых истин, от которых ему стало жутко. Подрастая, читая, сопоставляя, и живя в тех условиях в которых он жил, годам к пятнадцати он сделал для себя выводы придерживаясь которых как он решил –« ему вряд ли удастся встроится в действующую систему существования, а раз так…»

Как-то наблюдая за ходом болезни своей бабушки, ему в голову стала приходить мысль, над которой он раньше почему-то не задумывался. – «Есть ли у человека хоть какая-то свобода воли? Или мы на протяжении всей жизни, сами того не подозревая, полностью подчиняемся субстанции весом примерно в полтора килограмма находящемуся у нас в голове, называемого – мозгом человека? Есть ли вообще – я? Или это сплошной самообман? Как из человека с добрыми и все понимающими глазами, почти наизусть помнящую множество книг и тысячи высказываний, человека с твердой жизненной позицией и несгибаемым характером, получается то, что он сейчас наблюдал?» -Это заставило его на время покинуть обитель естественных наук и с головой погрузиться в мир физиологии и анатомии человека. Прочтя пару десятков основополагающих трудов, он поймал себя на «жизнеутверждающей» мысли – «лучше бы я этого не знал!» – Решив завязать с физиологией и вернутся в привычный для него мир цифр и химических реакций.

Его дядя по отцу, формально бывший его опекуном и живший неподалеку, как мог помогал ему в уходе за бабушкой, но из-за преклонного возраста часто ему самому требовалась его помощь. Раздался стук в дверь, Александр, сидевший в глубокой задумчивости подошел к двери.

– Кто?

– Свои.

Он открыл двери, – здравствуйте дядя Миша, проходите.

– Ну как дела Санек?

– Все так же.

Дядя Миша прошел в комнату.

– Спит?

– Да, кое-как уложил, опять порывалась уйти, у меня завтра первого урока нет, вы к половине девятого подойдите. Дядя Миша я вот что вас хотел спросить, если, ну… в общем, если что случится…сколько сейчас ритуальные услуги стоят? У бабушки на этот случай по моему ничего нет.

Дядя Миша улыбнулся.

– Санек, не знаю как при жизни, но при смерти у нас народ всегда поможет. Похоронят не волнуйся, так не оставят.

– Ага, – неуверенно прошептал Александр.

– Слышал, что позавчера ночью с магазином Гизурина произошло?

– Да так, мельком, – отвернувшись, ответил Александр.

– А вчера ночью?

– Вчера? Вы что-то путаете?

– Нет, сначала херню какую-то расплескали, потом машиной грузовой в витрину заехали, угнали гавновозку и … – дядя Миша еле сдерживая себя хохотал.– Гавновозка полная была, до того как … ну ты понял, – он уже не сдерживал себя и хохотал от души, – там такое амбрэ стоит Саша, года три выветриваться будет.

–Пьяный?

– Да какой там, заехал в витрину, слив открыл и ищи-свищи, опять никто ничего не видел. Даже если и видел кто, ты же понимаешь, все молчать будут, кто из-за страха, кто из ненависти к Гизурину, – у дяди Миши заблестели глаза. – Две ночи подряд, один и тот же магазин, как ты думаешь Санек, кто это?

– Не знаю, – ответил Александр. По всему виду дяди было заметно, что он весь как-то ожил. По обыкновению он сидел на стуле и держась за больные колени, нехотя расспрашивал его о школе и делился уже давно опостылевшими ему самому обыденными новостями. Сейчас же его как будто подменили; он ходил по комнате не вспоминая о больных коленях и прочих недугах, голос его был бодр, а сам он был как будто даже весел, – Александр заметил эту резкую перемену, и у него возникло много новых вопросов. Дядя Миша продолжал:

– Я считаю не местные, местных бы поймали давно. Хитро… – с ударением на «о» произнес он смотря куда-то вдаль. – А ты как считаешь Санек?

– Может быть, – ходя по дому с задумчивым видом отвечал Александр. – Если его поймают, как вы думаете, люди за кого будут?

– Не за кого, – уже с серьезным видом ответил он. – Не поймают, такие дела простые люди как мы с тобой не делают, дорогу он кому-то перешел, предупреждают, ну ладно я пойду Санек, до завтра, – он живо подошел к двери, открыл ее и быстро спустился с лестницы второго этажа. – Михалыч жди, ты в магазин? Противогаз взял? – пытался пошутить он с кем-то.

– «Кто?» – растерянно думал Александр, стоя напротив полуоткрытой двери, из которой только что поспешно вышел дядя Миша.– « Я считаю не местные» – крутилось у него в голове. –« Вчера приходил Ризунов, произошел серьезный разговор… не сдал все-таки, я пообещал что больше не повторится. Сегодня никого не было. Кто?» – В ту ночь, уже на подходе к гаражу, он столкнулся с незнакомцем, они прошли мимо внимательно вглядываясь в друг друга, но из-за накинутых капюшонов, и отсутствия всякого освещения ему не удалось его разглядеть. –«Если бы он был местный, он бы узнал меня даже в капюшоне, кто это был? Угнал машину, протаранил витрину, открыл слив и ушел. Сейчас мне нужно отвести от себя подозрения Ризунова, больше общаться, быть на людях».-Он вспомнил что Иван Николаевич хотел завтра ночью провести урок астрономии раздобыв где-то телескоп, и позвал весь его класс. – «Договоренность с родителями есть, двое из них будут с нами» – припоминал Александр слова учителя. Новолуние, ясная погода, предстоящие выходные – сходим понаблюдаем. Он подошел к окну чтобы закрыть форточку и увидел внизу разговаривающего с кем-то дядю Мишу, который размахивая руками бурно обсуждал ночные рейды на магазин Гизурина, немного послушав этот незамысловатый разговор, он сделал однозначный вывод. – Ненавидят, они его попросту ненавидят. Откуда эта затаившаяся злоба?