Читать книгу: «Грязные крылья ангелов», страница 6
– И никогда не был?
– Ты же сказала, что я не обязан выворачиваться перед тобой наизнанку.
– Это простой вопрос, ковбой.
– Однажды я чуть было не женился, – сказал я. – Это было давно… Ты довольна?
Она помолчала.
– А откуда у тебя этот шрам на виске?
– Меня ударили ножом.
– Кто?
– Один парень, которому не понравились мои вопросы.
– И что было дальше?
– Дальше… после чего?
– После того, как тот парень тебя ударил ножом.
– Я… застрелил его.
Она озадаченно замолчала. Потом спросила, напряженно улыбаясь:
– Как это «застрелил»?
– Ты что, телевизор не смотришь? Не знаешь, как люди стреляют друг в друга?
– Знаю. Чисто теоретически.
– Ну вот. А я практик.
– У тебя, значит, есть пистолет?
– Револьвер.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Покажи.
– На свидания я его с собой не беру.
Регина улыбнулась.
– Ты меня разыгрываешь, ковбой.
– Нет.
– Разыгрываешь, – повторила она убежденно. – Ищешь предлог, чтобы завлечь на свою территорию.
Я вспомнил тот серый осенний вечер, темную подворотню, в которой мы столкнулись, сверкающее лезвие ножа, безумные глаза наркомана и ужас, пережитый мною, когда я понял, что этот парень не шутит. Вспомнил, как он, не произнося ни слова, бросился на меня и как я, охваченный паникой, вытащил револьвер и трижды выстрелил в него. И как он лежал, неловко подвернув под себя одну руку… Это было совсем не похоже на розыгрыш.
– Мне не нужен предлог, чтобы пригласить тебя к себе, – сказал я. – И я уже не в том возрасте, когда вешаешь девчонке на уши километры лапши, чтобы затащить ее в постель.
– Ты собираешься затащить меня в постель? – «удивилась» она.
– А разве не в постели должно заканчиваться идеальное свидание?
Она поиграла бровями, но ничего не ответила. Ту как раз подоспел наш десерт – шипящие на маленькой сковороде бананы в карамели.
– Рекомендую есть горячими, – сказал я.
– Если только в меня влезет еще хоть кусочек.
– Ты не знаешь, от чего отказываешься. Сладкое – апофеоз всей трапезы.
– Вообще-то я слежу за своей фигурой, ковбой.
– Забудь на сегодня о своей фигуре. Достаточно того, что я не свожу с нее глаз.
Она рассмеялась.
Мы уничтожили десерт и еще немного посидели, перебрасываясь шуточками.
Потом я расплатился, мы вышли из ресторана и сели в мою машину. Я включил радио. Эми Уайхаус пела о разбитой любви. Я завел двигатель.
– Садиться пьяным за руль – плохая привычка, – сказала Регина, пристегивая ремень безопасности.
– Во-первых, я не пьян. Во-вторых, начальник дорожной полиции – мой шурин. А в-третьих, ковбою ездить трезвым… – я пожал плечами, – как-то даже неприлично.
Регина снова рассмеялась и назвала свой адрес.
19.
Ее дом находился на восточной окраине Авангарда, недалеко от обрыва, круто ниспадавшего к реке. Типовая четырехэтажная коробка из красного кирпича, еще сохранившая остатки былого достоинства. Улица выглядела уютной. Вдоль тротуара тянулись ровные ряды деревьев.
– Ты пригласишь меня на кофе? – спросил я, выключая двигатель.
Регина заправила за ухо выбившуюся прядь и сказала, не глядя на меня и улыбаясь каким-то своим мыслям:
– Кофе я пью только по утрам.
– Мне это подходит, – кивнул я.
Она рассмеялась.
– Ставлю тебе пятерку за проницательность, ковбой.
– По пятибалльной шкале? – уточнил я.
– По пятибалльной, – подтвердила она. – Идем.
Мы вошли в подъезд и вызвали лифт.
Пока ждали его, Регина в упор смотрела на меня своими большими, влажными, будто от слез, глазами. Я чувствовал исходящие от нее флюиды, ее грудь вздымалась, приводя меня в смущение.
Как только двери лифта закрылись за нами, Регина взяла меня за лацкан пиджака и притянула к себе. Это было более чем недвусмысленное приглашение, и, как настоящий мужчина, я им тотчас воспользовался. Мы целовались всю дорогу до четвертого этажа… Потом мы целовались в коридоре около ее двери… Потом я целовал ее, пока она открывала квартиру… Потом мы целовались в прихожей…
Потом я спросил:
– Где у тебя спальня?
– Прояви немного фантазии, ковбой, – сказала Регина, сбрасывая туфли и распуская волосы.
Мне оставалось только подчиниться…
20.
Не открывая глаз, я потянул носом: аромат кофе, разливавшийся по квартире, был просто фантастическим.
Я встал с постели, натянул брюки и, ориентируясь по запаху, прошел на кухню. Регина в коротеньком бледно-желтом халатике хлопотала у плиты, вполголоса подпевая радиоприемнику. Я прислонился плечом к косяку и постоял, глядя на нее. Видимо, почувствовав мое присутствие, она обернулась.
Я улыбнулся ей.
– Привет.
– Привет, – улыбнулась она в ответ.
– А ты ранняя пташка.
– Вообще-то я люблю поспать, но ты так храпел, – Регина закатила глаза. – Словно дикий зверь в предсмертных муках.
– А-а-кх! Хр-р-р! – изобразил я.
Она кивнула, улыбаясь.
– Очень похоже.
– Извини.
Она махнула рукой.
– Ничего. Я способна это пережить. Завтрак будет готов через пять минут. Ванная там.
Я отправился приводить себя в порядок.
Оказавшись в ванной, огляделся. На полочках у зеркала выстроилась маленькая армия тюбиков и баночек с кремами, лосьонами, скрабами и прочими косметическими средствами. Сплошь женскими. Ни тебе бритвенного станка, ни дезодоранта или геля для душа For Men. Ничего, что указывало бы на присутствие в этом доме мужчины. Даже зубная щетка в стаканчике стояла всего одна.
Я умылся и вернулся на кухню, где Регина уже накрывала на стол.
– Чем помочь?
– Не мешай.
– Ладно, – я улыбнулся и выглянул в окно, за которым в нежной летней дымке золотился город. Вид был не такой потрясающий, как из окон моей конторы, но все же ничего. Я любовался им некоторое время.
– Садись, – сказала Регина несколько минут спустя.
Я сел. Огляделся. Вчера на это времени у меня как-то не было.
– Милая у тебя квартирка.
– Спасибо.
– И ты тоже… милая.
Ее рука, наливавшая кофе, как будто слегка дрогнула. Я вспомнил, как ночью эти пальцы, точно змейки, скользили по моей спине.
– Не бойся: я никому не скажу, – пообещал я. – А если скажу, то предупрежу, чтобы они никому не говорили.
Регина улыбнулась.
– Так-то ты беспокоишься о моей репутации, ковбой?
– Я забочусь о своей.
– Только попробуй кому-нибудь рассказать, – пригрозила она.
– Да если бы я мог дотянуться до телефона, не рискуя получить от тебя по тыкве, я бы уже стучал всем своим дружкам. Чтоб они поумирали от зависти.
Она посмеялась.
– Попробуй мои булочки.
– Ты и печь умеешь! – восхитился я. – Повезет же кому-то!
Она ничего на это не ответила.
Мы сидели, пили кофе. По радио передавали популярные песенки. Болтая с Региной о всякой ерунде, я размышлял о том, чем займусь сегодня, и в какой-то момент слишком глубоко погрузился в себя, потому что она вдруг спросила:
– Где ты, ковбой?
Я встряхнулся.
– Что?
– Ты о чем-то задумался?
– Не имею привычки думать по субботам, – отшутился я.
– А если серьезно?
– А если серьезно: конечно, я думаю о тебе.
– ?
– Ну, думаю, что хотел бы увидеться с тобой еще раз.
– Только раз?
– Я хотел сказать: снова. Хотел бы увидеться с тобой снова.
– Для чего?
– Ты красивая. Ты мне понравилась. С тобой интересно и весело. И вообще…
– Хочешь сказать, что секс на одну ночь – это не для тебя?
– Ну… вообще-то, я из тех, кто серьезно относится к жизни.
Она посмотрела на меня долгим взглядом и сказала тоном трагической актрисы:
– Только не говори, что ты влюбился.
– Я и не говорю. Я сказал: ты мне понравилась. Это не совсем то же самое, что «влюбился». Хотя близко.
– Звучит как будто искренне.
– Ничего более искреннего я в жизни не говорил! – возмутился я.
Регина помолчала, глядя мимо меня. Возникшую паузу заполнил голос радиоведущего, который сообщил, что в галерее «Weekend» на следующей неделе состоится персональная выставка Марка Тиессена – известного в городе фотографа.
– Составишь мне компанию? – спросил я у Регины, кивая на радиоприемник.
Она удивленно изогнула брови.
– Ты еще и эстет, ковбой?
– Ни в коем случае. Просто мы с Марком вместе учились. Любопытно взглянуть, что из него выросло.
– Вместе учились? – усмехнулась она. – Ты повторяешься, ковбой. Это плохой признак.
– На этот раз я не вру. Марк – действительно мой одноклассник.
– Я прослушала: когда это будет?
– В следующую пятницу. В четыре.
Она что-то прикинула в уме.
– В следующую пятницу в четыре я свободна.
– Отлично. Тогда я тебя приглашаю, – я допил свой кофе. – Спасибо за завтрак.
– Уже уходишь? – осведомилась она.
Я пожал плечами.
– Извини, дела. Я тебе позвоню.
– Мне не нравится, когда мужчина убегает утром вот так.
– Я не убегаю. Это во-первых. Я пригласил тебя в следующую пятницу на свидание. Это во-вторых. Ты была восхитительна. Это в-третьих.
Я поднялся, чмокнул ее в щеку и стал собираться.
21.
Свою машину я нашел на том же месте, где оставил ее вчера. Ничего страшного за ночь с ней не случилось – ничего не открутили, не сняли и не разбили. Это было неплохо.
Я сел за руль, завел двигатель и включил радио. Как раз начинался блок утренних новостей.
Сунув в зубы сигарету, я с наслаждением затянулся. Голова слегка закружилась – первая утренняя сигарета всегда так на меня действовала. Я полностью расслабился. Сидел, курил, вспоминал прошедшую ночь и вполуха слушал бормотание радио. Жизнь выглядела чудесной штукой.
И вдруг…
– Вчера вечером практически на пороге собственного дома был убит известный в городе бизнесмен – руководитель строительной компании «Лавр» Сергей Лавров, – сказал диктор. – По словам жены Лаврова, нападение произошло между девятью и десятью часами. Возвращаясь домой из ресторана, Лавровы притормозили у ворот поместья. В этот момент человек в маске подскочил к машине и, угрожая пистолетом, потребовал отдать ему деньги и драгоценности. Пятидесятидвухлетний бизнесмен отказался подчиниться грабителю и попытался оказать сопротивление. Тогда преступник вытащил Лаврова из салона автомобиля и несколько раз выстрелил в него, после чего, забрав бумажник жертвы и драгоценности его жены, скрылся в неизвестном направлении. Раненый бизнесмен, у которого насчитали пять пулевых ранений в груди и в области шеи, скончался на месте еще до приезда «скорой помощи». Городским отделом внутренних дел возбуждено уголовное дело по данному факту, ведутся оперативно-следственные мероприятия. Всех, кто располагает какой-либо информацией, могущей помочь следствию, просят позвонить по телефону…
Сигарета дотлела до фильтра и обожгла мне пальцы. Если бы не это, я бы, наверное, еще долго не вышел из ступора. Выругавшись, я выбросил окурок в окно. Потряс головой, чтобы привести мысли в порядок. Ничего не получилось – в сознании по-прежнему царил хаос.
Вообще-то я не тупой, соображаю быстро. Но тут меня словно заклинило.
Последние несколько месяцев все было слишком спокойно. Дела попадались довольно простые, даже скучные – большую часть времени я протирал штаны в офисе и развлекал себя пикировками с Леночкой. Адреналиновых всплесков от такого времяпрепровождения, как вы понимаете, не случается – и я размяк, разучился адекватно реагировать на стресс…
Зазвонил телефон, на экране высветилось: Лена, офис.
Я вздохнул – сейчас начнется! – и нехотя ответил:
– Да?
– Шеф! – захлебывающимся голосом начала моя секретарша. – Вы слышали новости?
– О чем ты?
– О нашем клиенте!
– Да, только что.
– И что вы думаете по этому поводу?
– Пока ничего не думаю.
– Ужасно, правда?
– Да уж.
– Каковы наши действия?
– Я над этим размышляю.
– А мне что делать?
– В каком смысле?
– Я могу чем-то помочь?
– О… нет. Нет. Не думаю… Если тебе непременно хочется что-то сделать, сделай маникюр. Или прическу. Не знаю. Придумай что-нибудь. Мне сейчас не до тебя.
– У вас тестостероновый взрыв, шеф?
– Что?
– Почему вы мне грубите?
– Потому что я грубиян.
– Вы еще хам и невежа.
– Будешь перечислять все мои достоинства или ограничимся уже названными?
Она фыркнула.
– Слушай, сегодня же суббота, – напомнил я. – У тебя выходной. Неужели твой чемпион по боксу не придумал на уикенд никакой развлекательной программы?
– Вы вторгаетесь в мое личное пространство, шеф.
– Разумеется. Но делаю я это только потому, что ты вторгаешься в мое.
– Другими словами: я не у дел?
– Другими словами: я берегу твои исключительные способности для более подходящего случая. Конец связи.
Я отключился.
22.
Полицейский участок № 21, к которому территориально относятся Холмы, занимает старинный (лет сто, не меньше) особняк на Речной улице. В прошлом это здание принадлежало какому-то купцу (не помню фамилии), потом в нем последовательно сменяли друг друга детский дом, гостиница и лесоторговая контора. Полицейскому управлению города особняк отошел лет десять-двенадцать назад – в период бурного строительства частной собственности на Холмах. Богачи, живущие на этой стороне реки, решили, что им на их территории нужен собственный полицейский участок – и тут же получили его.
Мне несколько раз приходилось бывать здесь еще в мою репортерскую бытность. Заходил я сюда и позже, когда занялся своим хлопотным бизнесом. У меня немало приятелей среди парней, которые здесь работают. В большинстве своем, вопреки многочисленным страшным историям, полицейские – вполне нормальные симпатичные люди, после рабочей смены отправляющиеся домой, к женам и детям. Иногда, конечно, попадаются среди них и всякого рода выродки… ну а где их нет, выродков-то?! Скажете, в вашем офисе? Или на вашей лестничной клетке? Да бросьте, не надо лохматить бабушку…
Начальник 21 участка – тоже мой старый знакомый. Не скажу, что мы с капитаном Комаровым большие друзья. Это было бы преувеличением. Но мы стараемся ладить. Насколько могут ладить полицейский и пройдоха вроде меня.
Кабинет капитана находится на третьем этаже. Тем, кто бывал в подобных кабинетах, описывать их не надо. Да и нечего там описывать. Это просто безликая комната за безликой дверью. Даже мои более чем скромные апартаменты в сравнении с этим кабинетом можно считать образцом роскоши.
Когда я вошел, капитан с кем-то разговаривал по телефону. Крепко прижав трубку к уху, он внимательно слушал, время от времени кивая своей рано поседевшей головой.
Я состроил извиняющуюся мину и показал пальцем на дверь: мол, мне подождать снаружи?
Он махнул рукой: чего там, оставайся, раз ты уже здесь.
Я растянул губы в благодарной улыбке и присел на краешек стула.
– Это я и сам знаю, – сказал капитан в трубку. – Когда вы пришлете заключение?.. Нет, в понедельник не пойдет… Сегодня… – Он послушал немного. – Александр Викторович, на меня давят, вы же должны это понимать… Да знаю я все, знаю. И все-таки настаиваю… Да, настаиваю… – Он еще немного послушал. – У меня нет ни времени, ни желания препираться с вами. К вечеру заключение должно лежать у меня на столе. Все, спасибо.
Капитан положил трубку и посмотрел на меня. Лицо у него было серым, уставшим, глаза – красными после бессонной ночи. Усталость пропитала собой его речь, жесты, мысли. Я тоже этой ночью спал мало, но выглядел, смею думать, намного лучше.
– Доброе утро, капитан, – сказал я.
Он невесело хмыкнул, покачал головой и сказал:
– Ты обладаешь редким талантом, Тим. Умеешь быть счастливым. Или по крайней мере выглядеть счастливым. Как тебе это удается?
– Я прошел через вселенского масштаба скорбь, чтобы научиться видеть радость в каждом новом дне.
Капитан снова покачал головой.
– Только не надо заговаривать мне зубы. Я – не одна из твоих барышень.
– Барышень? – переспросил я. – Что это за слово такое?
– Старое слово. И сам я – старый человек, который чертовски устал и хочет кофе. – Пронзительно-грустные глаза капитана посмотрели на меня в упор. – Ты по делу или просто поболтать?
– А вы что, в цейтноте?
– Ну, вроде того… – Он выдвинул ящик стола, достал сигареты и закурил.
– Из-за этого убийства?
Он сделал вид, что не понял меня.
– Какого убийства?
– Убийства Лаврова.
Взгляд капитана утратил большую часть своей мягкости, стал профессионально подозрительным.
– А тебе какой интерес? – спросил он. – Ты вроде в газете больше не работаешь?
– Ну да, – подтвердил я. – Но старые привычки исчезают не сразу. Стоит мне услышать про что-нибудь любопытное, и я готов в лепешку расшибиться, чтобы узнать подробности.
– Все подробности ты сможешь узнать из газет. Когда мы раскроем это дело.
– «Когда»? – цепнул его я. – Не «если»?
Он снова прикинулся непонимающим:
– Что?
– Вы так уверенно сказали «когда мы раскроем это дело», как будто не сомневаетесь в успехе.
– Может быть. А может быть нет. Пока я ничего сказать не могу.
– Слушайте, капитан, я вовсе не рассчитываю, что вы раскроете какие-то следственные секреты. Не надеюсь, что вы назовете имя подозреваемого, если он у вас есть, или укажете на улики, способные выдать преступника. Я достаточно долго крутился в этой сфере и отлично знаю, что ничего подобного вы не сделаете…
– Тогда какого черта ты тратишь мое время? По-твоему, мне нечем заняться?
– Уверен, у вас целая куча неотложной работы. Но, может, вы все-таки возьмете небольшой тайм-аут и уделите мне пару минут?
– Чего ради ты так стараешься? – спросил он, внезапно наклоняясь вперед.
Я выдержал паузу. Потом виновато улыбнулся и вскинул руки, показывая, что сдаюсь.
– Моя подружка работает в одной из газет. Она знает о моих связях в полиции и очень рассчитывает, что я помогу ей сделать эксклюзивный материал о деле Лаврова. Для нее это шанс выбиться в редакторы. Так что, сами понимаете, лопухнуться я не имею права. Она мне этого не простит.
Эту невинную ложь он проглотил. Или сделал вид, что проглотил. Я не мог сказать ничего определенного по этому поводу. Капитан Комаров при желании сколотил бы себе состояние, играя в покер: если он не хотел, по его лицу невозможно было что-либо прочитать.
– Если не хотите увидеть в завтрашней газете мой некролог – помогите, – попросил я.
– Некрологи – мое любимое чтиво.
– Да бросьте, капитан.
Он не спеша потушил свою сигарету в пепельнице. Потом сказал:
– Это не то дело, из которого можно сделать сенсацию, Тим.
– По радио сказали, это было ограбление.
– Вот именно. Самое банальное ограбление.
– Как все произошло?
– Если ты слушал радио, то знаешь. Они возвращались из ресторана. Когда притормозили у ворот, из кустов выскочил парень и, распахнув дверцу машины, наставил на Лаврова пистолет. Ему нужны были деньги. Любой нормальный человек в такой ситуации должен молча отдать бумажник. Потому что испытывать судьбу и злить человека с пистолетом – глупо. Это элементарные соображения безопасности. Лавров, однако, полез в бутылку. Тогда грабитель просто вытащил его из машины и застрелил. После чего забрал бумажник убитого, снял с жены Лаврова побрякушки, врезал ей так, что она потеряла сознание, и скрылся. На все про все ушло несколько минут.
– Грабитель был один?
– Один. Во всяком случае, мы так думаем. Если бы у него был напарник, он бы непременно пришел на помощь в тот момент, когда Лавров начал упираться.
– Отпечатков пальцев не осталось?
– Нет. Возможно, он был в перчатках. Жена Лаврова ничего не может сказать на этот счет.
– Она рассмотрела преступника?
Капитан покачал головой.
– Он был в маске.
– Но хоть что-то она может сказать? Рост? Комплекция? Голос?
– Она очень сильно испугалась, так что… толку от нее, честно говоря, мало. Почти никакого. Под ее описание подходит каждый второй мужчина в этом городе. – Он окинул взглядом моим фигуру. – Даже ты.
– Забудьте обо мне. У меня железное алиби.
– Как правило, именно у настоящего преступника есть железное алиби. У невинных чаще всего никакого алиби нет.
– Свидетелей не нашли?
Капитан покачал головой.
– Место там довольно уединенное. До ближайших соседей почти полкилометра. Так что никаких свидетелей нет. Ни соседей, ни случайных прохожих – никого.
– А кто вызвал полицию?
– Жена Лаврова. Она пришла в себя после нокаута, добралась до дома и позвонила нам.
– Откуда этот парень вообще взялся?
– Ты имеешь в виду грабителя?
– Ну да.
– Он поджидал в кустах. Мы нашли отпечатки ботинок и пару окурков.
– Это вам что-нибудь дает?
– Кое-что. Предполагаемый рост и вес преступника. А также его группу крови. Еще кое-какие мелочи.
– Ну, это уже неплохо.
– До тех пор, пока мы не схватим ублюдка, все это мало чем нам поможет.
– Если преступник сидел в засаде у ворот, значит, он знал, что Лавровых нет дома?
– Мы рассматриваем такую версию.
– Какое у него было оружие?
– Автоматический пистолет калибра 9 миллиметров. Мы нашли пять гильз.
– Да этот парень наследил как мамонт на пашне, – воскликнул я. – Теперь мне понятна ваша уверенность.
– Повторяю: кое-что у нас есть, но для поимки убийцы этого все же маловато.
– Вы уже предупредили скупщиков краденого?
Капитан глянул на меня исподлобья.
– Пытаешься учить меня моей работе, а, Тим?
Я энергично замотал головой.
– Ни в коем случае. Просто любопытствую.
– Твое любопытство когда-нибудь доведет тебя до беды.
– В тот день, когда я родился, папа сказал, что самое страшное событие моей жизни позади. Я ему поверил. И с тех пор ничего не боюсь.
– Твой папа был большим шутником.
– Почему «был»? Он и сейчас большой шутник.
– Что ж, передавай ему от меня привет. Скажи, я оценил шутку.
– Обязательно передам.
– И своей девушке тоже передавай привет. Надеюсь, она получит место редактора. – Тут он поглядел мне прямо в глаза. – Только, Тим… Все, что я тут наговорил, пока строго между нами. Если твоя подружка соберется тиснуть что-нибудь из этого в своей газете, сначала пусть позвонит мне. Я серьезно. Иначе у ее газеты будут серьезные неприятности.
– Теперь уже вы пытаетесь учить меня, как делать мою работу.
– Может быть, – кивнул он без тени улыбки. – Но ты ведь не в претензии?
– Ну что вы! – закатил я глаза. – Без ваших консультаций я бы просто пропал.
Капитан постучал по крышке стола указательным пальцем.
– Не надо ерничать! – предупредил он. – А то я выпущу наружу дремлющего во мне троглодита.
Я поднялся.
– Не такой уж он дремлющий, этот ваш троглодит… – И прежде чем Комаров успел ответить, я добавил: – Спасибо, что не прогнали. И удачи вам с этим делом.
