Читать книгу: «Ковчег для Кареглазки», страница 24
Глава 22. Ад пуст – все бесы здесь
Человеческое укрытие светилось в мозгу Охотника, как огромное блюдо с деликатесами. Казалось, что прокачанная нервная система способна зафиксировать там каждое живое существо, но это было не так. Он знал, что Мара находится внутри, но не мог точно идентифицировать ее среди шумного роя человеческих светлячков. Армия берсерков нетерпеливо клацала челюстями, и больше ждать было нельзя.
Король расправил плечи и направил длинную когтистую руку в сторону человеческого улья. Над полем пронесся стрекот, словно миллиард злобных насекомых поднялся в воздух. Голодные синхронно бросились к стенам по всему периметру, хлынули по озимой ниве, как стада разъяренных оленей. Пулеметы загрохотали, как сумасшедшие, взрыхляя почву, но неорганизованность строя спасла нападавших от больших потерь. Километр они преодолели меньше, чем за 4 минуты, и оказались под Стеной.
Вспыхнули люминофорные пушки, сжигая краклов, вопивших будто резанные младенцы. Они пытались противостоять убийственному ультрафиолету, набрасываясь на прожектора, раздирая металл, пластмассу и кабели. И сгорали, оставляя после себя тлеющие кишки.
Сверху сыпались гранаты. Взрывы наполнили атмосферу дымом, землей и жжеными ошметками плоти. Пулеметы без устали поливали свинцом.
Охотник мчался вперед, разбивая люминофоры и не обращая внимания на дымящийся хитин. Ультрафиолет не был для него смертельным. В отличие от простых едоков он имел менее уязвимые кожные покровы. А безглазое зрение функционировало более согласно законам физики, чем биологии.
Он запрыгнул на столб и вырвал провод. Его прошибло высокое напряжение, и на мгновение неоморф вспыхнул, как спичка. Еще через миг люминофорные пушки в амбразурах погасли. Наступила тьма. Даже пулеметы умолкли на несколько секунд, словно удивленные.
В безмолвии ночи послышался топот ног, удаляющихся в лесопосадку. Голодные отступали, унося покалеченных собратьев – вслед за Королем, тащившим на себе троих едоков.
****
Военные на стене радостно улыбались и переглядывались. Сидоров поспешил поздравить Босса.
– Лихо мы им наваляли! – залихватски заметил он. – К нам с босыми пятками не проскочишь.
Однако Горин хмурился – буквально все шло наперекосяк.
– Электролинию когда переключат? Почему такая задержка? – озабоченно спросил он. – Что с боеприпасами?
– Минут пять. Сказали, нужно напряжение для кабеля скорректировать, – ответил лейтенант, стерев улыбку с лица. – Воздушную линию пока что использовать не сможем. По боеприпасам порядок. Организовали женбатальон для подсобной помощи.
– Ты в своем репертуаре, – заметил полковник.
– Мы им зададим жару, Илья Андреич! – снова вдохновился Сидоров. – Вот увидите – мы тварям устроим такое, что и дьявол в аду перевернется.
Горин насупился.
– Хватит! – заткнул он лейтенанта. – Ад пуст, Степа, а все бесы уже здесь! Так что, готовимся к худшему. Ночка будет страшной.
Сидоров смущенно отошел в тень, а полковник ткнул пальцем в Афродиту, все время скромно сидевшую за крепостным зубцом.
– Кстати, о дьяволах. Теперь ты расскажи свою невероятную историю, да так, чтоб я тебе поверил.
****
В уложенных на камне едоках еще теплилась жизнь, хотя они и были наиболее изувеченными во время штурма. И они идеально подходили под замысел. Охотник замер на несколько секунд, сканируя широкий туннель и прислушиваясь к течению близкой подземной реки. Запах людей был очень сильным и совсем рядом – хищников и жертв разделяла лишь стальная решетка, впаянная в железобетон – но преодолеть ее было невозможно.
Неоморф вскрыл когтем ороговевшую кожу на ладони и побрел вдоль ряда тел, кропотливо нацеливая струйку крови в каждую содрогающуюся пасть. Пока он оказался в конце линии, в начале уже почувствовалось оживление – самая первая инициированная особь бешено застучала зубами, а хобот возмущенно фыркал, требуя добавки. И она ее получила – как и каждая следующая. Охотник вскрыл предплечье и дал покалеченным, безногим и безруким голодным испить из импровизированной чаши – своей развороченной плоти. Едоки следовали за ним, извиваясь – они требовали больше и больше. Каждая капля крови Короля давала им энергию. Только они еще не знали – для чего.
Охотник же, теряя кровь, становился слабее. И в какой-то миг калеки стали настолько сильны, что набросились на предводителя, впились в конечности, в туловище, в шею… жадно высасывая остатки животворящей субстанции, как обезумевшие детеныши высасывают молоко из истощенной матери.
В течение нескольких минут супермонстр лишился всей крови, и тогда голодные отпали, как насытившиеся пиявки. Их челюсти продолжали клацать по инерции, но вскоре затихли.
Все краклы словно умерли – и они действительно находились в состоянии между жизнью и смертью. Их разорванные тела с отсутствующими конечностями ускоренно покрывались странными темными выделениями – пока полностью не оказались в смоляных коконах.
Охотник тоже чуть не умер. Ему едва удалось заставить суперорганизм двигаться, чтоб выбраться из подземелья. Разорванные ноги, огромные раны – быстро заживут. Самый большой дискомфорт доставляла перекушенная шея и наполненная дробью голова – теперь она телепалась, как испещренный пулями флаг.
****
Мне кажется, что со стороны я выглядел умирающим лебедем. Солдаты меня волокли, поливая матерными характеристиками, а у меня не было сил идти самостоятельно. Слава богу, что хоть разум начал проясняться, настойчиво вырываясь из оков боли. Плечо онемело, но сломанное ребро отзывалось на любое движение, поворот и даже вздох.
Третий солдат, молодой плосконосый парень, ведущий Кареглазку, показался знакомым. Глубины памяти выдали ответ – Егор Мануйлов, тот самый, чей день рождения мы праздновали спиртом, и который не хотел пропускать меня через блокпост.
– Закуришь? – спросил он, протянув открытую пачку.
– Ну его на хер, – отказался я, решив окончательно попрощаться со всем, что меня убивает. Отныне я хотел как можно дольше жить с Кареглазкой и трахать ее – а не умереть через несколько годков, лежа у нее на руках.
– Я бросил, – объяснил я, хотя глаза и прилипли к сигаретным фильтрам. – А где Бородин?
– Надеюсь, в раю, – замявшись на миг, ответил Егор. – Он достоин быть там. В отличие от некоторых.
– На самом деле, я не так и плох, – отрезал я, недовольным всеобщим порицанием.
– А я не про тебя, – и в его голосе я услышал такую знакомую мне ненависть.
Мы почти дошли к штабу или правильней сказать – меня донесли – периодически соприкасаясь пальцами с Кареглазкой, когда перед нами вынырнула Бергман. Выглядела она обеспокоенной и потасканной, словно ее тягали пару дней.
– Елена Ивановна! – заломила руки Зоя. – Лилит рожает! Я без Вас не справлюсь!
– Стоять! – заорал вояка с гнусавым голосом, отталкивая девушку. – Они арестованы!
– Я прошу вас! Пожалуйста! – взмолилась она. – Лилит погибнет, я не знаю, что делать.
– Пожалуйста, – попросила Крылова у солдат.
– Заткнитесь! Сказано, на подвал – значит, на подвал! – отозвался Гундосый.
– Егор, это очень важно. Мы ведь никуда не денемся, – попросил я Мануйлова.
– Закрой рот, падла! – Гундосый ударил меня по голове чем-то тяжелым.
Мануйлов навел на нас автомат, одновременно прочертив стволом линию – чтоб мы затихли. Но мы и так умолкли, снова услышав вой сирены. Да что же происходит?!
– Ты сможешь идти сам? – спросил Егор, и я недоуменно свел брови. – А придется. Потерпишь?
И он вдруг шагнул ко мне, замахнувшись автоматом. Я с печальной неотвратимостью прикрыл глаза, когда услышал над собой хруст – О, ЧЕРТ!
Гундосый свалился, а второй солдат с перепугу бросил меня, и я шмякнулся на асфальт. Мануйлов взял второго на мушку – но и тот уже наставил на него оружие.
– Саша, я нахожусь на моральном распутье, – сказал Егор. – Могу вас с Виталиком убить, а могу взять в плен – но вы будете живы.
Саша застыл, щупая автомат потными руками и поглядывая то на Мануйлова, то на нас, то на бессознательного Виталика. Напряжение росло, и прошла длинная минута, пока он ответил.
– Хорошо. Я не знаю, почему ты это делаешь… наверное, есть причина, – он демонстративно убрал руки с оружия.
Мы отправились в Логос, и Саша поволок гундосого Виталика.
– А где Милана? – обеспокоенно спросила Лена у Бергман.
– Когда сработала сигнализация, я пошла с ней, – объяснила девушка. – Больше ведь некому было идти, и оставить ее было не с кем. А потом, я как увидела, что с Лилит, то попросила Свинкина посидеть с Милой. Да вот она уперлась, – Зоя вздохнула. – Поэтому Ваня пошел с ней на ферму, к собаке – она только так согласилась с ним остаться.
– Может, заберем Милану и свалим? – предложил я.
Кареглазка остановилась – мы как раз были на пороге Логоса.
– Нет. Придется остаться. Во-первых, я должна проконтролировать то, что происходит с Лилит, – она взяла меня за руку. – Гриша, ты прав, что нужно покинуть Илион, но как? И куда? Снаружи орда морфов, на Севере – тоже. Давай сделаем так: я с Зоей иду в лабораторию, посмотрю, что с родами Лилит. Ты со своим товарищем заберете Милану, Цербера, и придете ко мне. Я сделаю вытяжку из биоматериала собаки, чтоб привить как можно большое количество людей. Если твари проникнут сюда, то мы хоть будем защищены от них. А вот Илья… – она покачала головой. – Я надеюсь, что если он до сих пор нас не убил, то у нас еще есть хорошие шансы.
Я не был согласен с ее суждениями о Горине – конечно, ей опасность от мужа грозила в значительно меньшей степени, чем мне. Здесь бабы всегда более удачливы. Да, они самое слабое звено, когда дело касается насилия и издевательств – но смерть – это удел мужчин, как ни печально. И все же пришлось согласиться на этот план, так как он был рациональным, и он был единственным. А проблему с нашими конвоирами мы решили, заперев их в одном из боксов.
****
Рассказ Афродиты довершил переворот в сознании Горина. Это не имело бы настолько важного значения, если бы не последствия его поступков, продиктованных неправильными вводными. Не зная, что Конец Света срежиссировали сумасшедшие сектанты-экстремисты, он не понимал, что ему противостоит. Не пандемия индийского гриппа, не монстры, в которых превращаются инфицированные, не бандиты и выродки – нет. Могущественная организация, скрытная и амбициозная, сумевшая уничтожить человечество. И Синдикат погубил Данила…
Это была война, и сейчас, здесь – звучал ее финальный аккорд. Третий акт пьесы подошел к концу, и оказалось, что это шоу – трагедия. Люди больше не хозяева своей судьбы. Чума на оба ваших дома.
Брюнетка свалилась в приступе, извиваясь и заливая слюнями узкий ход на Стене и полковник приказал отнести ее в медчасть. Затем он передал Сидорову вырванный с блокнота листок, на котором девица написала координаты.
– Нанести ракетный удар, как можно скорей, – приказал Горин. – Степа, я хочу, чтоб через час там был кратер размером с мексиканский Чиксулуб.
****
Лилит хрипела и корчилась, привязанная к большому оцинкованному столу. Ее огромный надутый живот был покрыт нехарактерными для морфов багровыми кровоподтеками. Красный цвет вообще доминировал – вскрывочная лаборатория была освещена лишь пурпурным миганием аварийных ламп. Бергман мельтешила и расставляла керосинки.
– Она умирает, – сказала Крылова сама себе. – Но почему?
Дыхание монстроматки было медленным и тяжелым, пульс и давление упали, температура снизилась до 38 градусов, и все указывало на то, что упадет еще ниже. Для человека снижение температуры на 8 градусов уже было бы смертельным, но жизненные ресурсы твари были несоизмеримо выше. Хотя, вероятно, скоро они станут свидетелями исчерпания здоровья Лилит.
– Это невероятно, – ученая втупилась взглядом в монитор, поддерживая лоб ладонью. – Интоксикация усилилась, метаболизм замедлился, процессы жизнедеятельности настолько заторможены… ее организм, как болид на гоночной трассе, «поймавший» бетонный бордюр…
– Если мы не знаем, что делать, может, лучше убраться отсюда поскорее?! – вклинилась Зоя. – Без электричества холодильники с подопытными скоро разморозятся. Мы же буквально сидим на пороховой бочке.
Помощница была права, но Лена не могла все оставить. Она обязана была узнать, почему мощная иммунная система морфа отторгает плоды…
– Мы убьем подопытных, – сообщила Крылова. – Скоро убьем, обещаю. Но пока что мы не можем покинуть Логос – Менаев приведет сюда Милану и Цербера. И за это время мы узнаем, что вызвало такую реакцию. Чтоб ускориться и спасти Лилит, нам придется стимулировать роды.
– Наоборот, это может ее добить.
– Будет так, как будет, – Лена вздохнула. – Главное, что сделаем все возможное. И у нас останется ее потомство.
****
Краклы атаковали. Это был уже третий штурм, опять и все еще безрезультатный, но казалось, для них главное – продолжать проверять крепость Стены и стойкость ее защитников. И Горина это беспокоило.
В отличие от людей, твари не знали усталости, быстро регенерировали, и постоянно получали пополнение – по данным разведки, окрестности кишели морфами, спешащими присоединиться к армии под Илионом. Армия – иначе их теперь и не назовешь. Полковник несколько раз рассмотрел вдали странную черную особь, не похожую на других. Выглядело так, что она главная среди упырей. Значит, у них появился вожак.
Система обороны была хорошо выстроена, но и она давала сбои. Вслед за воздушной линией оказался поврежден и электрический кабель в туннеле Акведука. Степан так и не сумел восстановить электроснабжение, а значит, люминофоры больше не удастся использовать.
Оставался еще один козырь в рукаве – огнеметы. В наличии были и боевые орудия, и ранцевые системы. Чтоб ускорить процесс, топливные цистерны поднимались на Стену самоходными кранами и автовышками. Часть огнеметных систем работала прямо сейчас, и очень эффективно.
– Босс, мы обнаружили в туннеле еще кое-что, – сообщил Сидоров, переговорив по рации. – Вам стоит на это поглядеть.
В ответ на усталый вопрошающий взгляд, он добавил.
– Возле подземной реки лежали странные черные коконы. Небольшие. Вроде безжизненные. Ребята внесли их внутрь, чтоб рассмотреть. Мало ли – вдруг это опасно заражением водоснабжения?
– Согласен, – одобрил полковник. – Я посмотрю. Останься здесь за главного. Что с Искандерами?
– Минут десять и шандарахнем.
– Отлично, – Горин похлопал лейтенанта по плечу. – Степа, держи это на контроле. И не пусти тварей на Стену.
****
Гермес симулировал приступ, чтоб, наконец, смыться от дотошного вояки. Притворялся он впервые – и очень даже удачно. А оказавшись в медчасти, он уже через пять минут вырубил Ливанова и отправился на ферму за Цербером. Собака нашлась в вонючем сарае, но не одна – с ней были Свинкин и дочь Крыловой.
– Что ты здесь делаешь?! – набросился Гермес на Ивана. – Там бой идет, земля дрожит! Босс требует мобилизации медработников – всех на Стену! – добавил он в ответ на недоумевающий взгляд санитара.
Словно в подтверждение вдали загрохотала канонада.
– А девочка? Она ведь со мной, – растерянно пробормотал Свинкин.
– Я побуду с ней, – нашелся агент Синдиката. – Уж с тетей Дитой ей будет спокойней. Да, малышка?
Милана пребывала на собственной волне, мечтательно поглаживая холку Цербера, и на призыв «тети Диты» ответила недовольным взглядом.
Как только санитар вышел, Гермес со шприцом подошел к собаке. Ребенок перегородил путь, неожиданно почуяв неладное.
– Уйди, детка, у меня мало времени, – попросил Гермес, на самом деле торопясь закончить дело всей своей жизни. – Сейчас я делаю то, что мне предначертано.
Но Милана вдруг уперлась в брюнетку, отталкивая от любимого Пуси, и синдику пришлось грубо оттолкнуть ее, свалив на стог прокисшей соломы. Безобразный Цербер, доселе лишь скаливший зубы, зарычал и набросился, звериная пасть вгрызлась в щиколотку, и Гермес взвыл. А затем – стал сильно бить животное локтем по спине и голове, доставая другой рукой пистолет.
Если надо будет, придется применить. Главное – кровь.
Цербер навалился, продолжая жевать ногу, и в кутерьме были потеряны и шприц, и пистолет.
Рядом по стене, поверх досок «дюймовок» проходил алюминиевый профиль – узкая серебристая полоска металла. Гермес вырвал его и передавил в полуметре, приспособив для своей цели. Пес все также грыз ногу, и в который раз клыки больно сжали распухшую плоть.
Вернувшаяся Милана уцепилась за пояс, со всех сил мутузя куклой – удивительно смелая и назойливая – неужто в мать? Он отпихнул девочку куда-подальше и, притулив заостренный конец прута под живот собаке, резко упер его во внутрь. Цербер заскулил, когда штырь оказался в нем. В каком-то языческом экстазе, ничего не видя и не слыша, Гермес продолжал разрезать псину, пока собачьи челюсти не отпустили окровавленную лодыжку, и само животное не свалилось замертво с выпотрошенными внутренностями.
Внезапно синдик услышал крики всполошенных свиней из соседнего здания. У дверей стоял плосконосый солдат, и Милана стояла возле него. Выродок тоже был здесь.
****
На полпути к ферме мы встретили Свинкина и узнали, что Милана с Цербером находятся в компании Афродиты. Это известие меня не то, что встревожило – меня бросило в холодный пот, чего давно не бывало. И мы ускорились, насколько позволяло мое состояние. Хотелось вмазать спирта, чтоб обезболить сломанное ребро, но я твердо решил завязать с пьянством.
Войдя в сарай, я увидел, что Цербер вцепился в ногу сектантки, а Милана – в пояс. Еще через мгновение аферистка оттолкнула девочку, и та полетела прямо к нам. В течение миллисекунды я оценил место, куда она должна была упасть. Ядрена мать!
Я бросился наперерез, как голкипер, не пропускающий ни одного мяча в свои ворота. Если мне удастся это сделать, то уже понятно, чем это закончится.
Что ж, я всегда пытался быть незаметным, и жить только для себя. Не делал добра, и старался не переусердствовать со злом. Меня не все устраивало, но других вариантов не было. И когда вдруг оказалось, что можно рискнуть и сделать действительно что-то важное – я среагировал мгновенно. Это странно. Как будто я ждал этого всю свою жизнь. Сделать что-то путнее… не важно, оценят ли это люди. Главное, что это оценят моя совесть и мое подсознание. Лучше умереть раньше, но с чувством выполненного предназначения, чем скитаться как Агасфер.
Я успел. Девочка оказалась на мне и отскочила, как резиновый шарик – я ее не удержал, так как раненное плечо и сломанное ребро не позволяли мне крепко ее схватить. И все же, я ее спас. А сам упал туда, где должна была очутиться она.
Сначала это было чувство жжения, быстро превратившееся в пламя, чтоб в итоге все же парализовать меня адской болью.
Егор стоял впереди, глядя на меня сумасшедшим взглядом – представляю, что он увидел. Маленькая козявка поднялась с земли и тоже уставилась на меня. И все забыли о чокнутой, которая уже распанахала беднягу Цербера. Конченая мразь выстрелила, и пуля прошила стену неподалеку от меня – хоть это сдвинуло Егора с места. Он подхватил меня, но стало только хуже.
– Нет, нет, оставь меня, – лепетал я непослушным языком. – Я труп…
Но он все же забрал меня, подхватив на плечо, а Милану поволок за собой, удерживая второй рукой. Я успел глянуть туда, где вышел мой дух. Острые шипы приставленной к стене бороны отблескивали сталью, и один стержень был темным – от моей крови.
Глава 23. У кого есть надежда – есть все
Плосконосый солдатик утащил выродка с ребенком. Тем лучше. Нет времени на пустые игрища с пальбой и проклятиями. Накатили сантименты, и из глаз сами собой покатились слезы. Почему жалко собаку? Главное ведь, чтоб цель была достигнута…
Тем же шампуром, которым заколол Цербера, Гермес разодрал предплечье. А затем еще, и еще – пока не выдрал вены, пустившие кровь фонтаном. Раскуроченную руку он засунул глубоко в кровоточащее животное, одновременно изливаясь в него и принимая обратно кровь Ковчега. Конечно, было бы лучше использовать шприц – но крыловская бледная поганка куда-то его забросила.
Гермес почувствовал, как сон опускает веки. И в то же время, он чувствовал, что это не смерть. Было еще что-то – вдохновение, озарение, сила – что убеждало в правильности происходящего. Нет, он не умрет. Не так глупо. Он взаправду избавится от уродства, станет избранным, предсказанным церковью Неофитов. Саморожденным богом.
В потемневшем сознании возник облик отца, отпускавшего его велосипед с горы – чтоб научить ездить, только не так, как умеют остальные дети, по ровному асфальту или грунту – нет – как сверхчеловека. «Андрей! АНДРЕЙ, ДЕРЖИ РУЛЬ РОВНО!» – кричал он. Вот чего хотел отец. Вот ради чего Гермес-Афродита получил столько переломов на той горе – и вообще в жизни… Он попробовал открыть глаза, но не смог. Только шептал губами, которых уже не чувствовал…
– Отец, теперь я достойна? Теперь, когда я новый – совершенный человек?!
Его сознание погрузилось в темную пучину, в то время, как ослабленное гнилое тело забилось в новом приступе, изрыгнув пеной и желудочной кислотой.
****
Только что они были безжизненными капсулами чуть больше метра длиной, уложенными на ангарный пол среди разобранной бронетехники, и вдруг их температура сильно возросла.
Черные оболочки заскрипели и разорвались, являя существ, ранее не существовавших. Проще всего было обозначить их как некий гибрид ящера и человека – вернее, морфа. Черные как сажа тела, двигающиеся как кошки, но способные и к прямохождению, с огромной клыкастой пастью на слишком крупной голове – без каких-либо органов чувств. Смесь гуманоида, насекомого и гада. Слепни. А может, они были предсказаны создателем ксеноморфов Гансом Гигером? Бесспорно, внешнее сходство присутствовало – если невероятный череп Чужого округлить, а туловище избавить от хвоста.
Проворные, как ласки, слепни рассыпались по ангару, набрасываясь на солдат. Несколько человек упали замертво с разодранными шеями. Военные были настороже и сразу же открыли огонь, но из-за скорости тварей попасть в них было тяжело. А когда выяснилось, что в отличие от старых привычных морфов даже попадание в голову не останавливало этих существ, это вызвало панику, и потери многократно возросли. В создавшемся хаосе Горин сам с трудом поймал на мушку одного из слепней, и нашпиговал его голову свинцом – но новорожденного монстра прямое неоднократное попадание не остановило.
Помог «особый калибр» – рядом стоящий сержант зарядил в бешеную тварь разрывными пулями, фактически снеся ей голову. Без голов они все-таки умирали. А этот сержант тут же был увлечен слепнем за безколесный санитарный уазик.
Полковник подхватил винтовку с «дум-дум» и завернул за «таблетку» – там три слепня рвали солдата на части. Он расстрелял тварей, но внезапно мощная лапа схватила его сзади. Иссиня-черный неоморф запустил когти в Горина, который со странной отрешенностью наблюдал за собственным потрошением.
****
Поверхность Апейрона представляла собой застывшую вулканическую лаву, сровнявшую равнины и расплавившую храмы. Поля Этернум прекратили существование, хотя в нескольких местах оранжевое вулканическое стекло треснуло, пропустив несколько чахлых ростков Вечных Цветов. Кристальный Пик обгорел, как и многие другие горы, каменная лестница расплавилась, став стеклянным искажением на скальной породе. Цистерна Плеромы была завалена колоннами и оказалась почти пуста – лишь на дне оставалось немного чернильной субстанции. Подземный Хрустальный зал был скрыт под завалами.
Черная дыра на небосводе превратилась в окаменевшую луну.
Абракс проиграл, и лишился всего. Спящие были остановлены – когда-то, кем-то. В будущем.
Афродита сопоставила расположение звезд, и поняла, что видит другое время. На месяц, на полгода вперед по часам Апейрона. 4439 год по человеческому летоисчислению – астрономические вычисления ей было удобней ориентировать по земному времени. В ином случае она удивилась бы своему умению определять время по изменению галактических процессов, но в этих видениях возможно было все.
На вершине Кристального Пика кто-то появился. Старые знакомые. В сторонке от покореженного Армогена находился Абракс – постаревший и обессиленный. К нему по очереди подходили офиане, их осталось несколько десятков, и он на ощупь выкалывал им глаза, а затем кривым ритуальным ножом грубо вскрывал ткань под грудиной, формируя складки для Гносиса. Ослепшие дети уходили, падали и ранились, спускаясь в цистерну, пока не заполнили ее до краев. Тогда там оказался и Суровый Бог.
Складка его всевидящего ока затрепетала, открываясь, и изумрудный свет охватил толпу испуганных существ, активируя их окровавленное, свежее Тайнозрение. Да, Абракс так просто не сдастся…
И словно в ответ на ее мысли, Верховный жрец развернулся и указал в нее перстом. Зеленый луч прыснул прямо на Афродиту, заливая ее ненавистью, пока она не стала захлебываться. И тогда она вернулась из видения, выпрыгнула, словно ошарашенная кошка из переполненной ванны.
Так, значит, это правда? Именно она, Афродита, станет причиной гибели Абракса и Спящих? Именно она победит Демиурга? Она – бог Саморожденный?
****
Придя в себя, Горин обнаружил, что он жив – и находится в медпункте Куба. На тумбе лежала рация, и из нее доносились обрывочные сообщения, указывающие на продолжение боев. Слава Богу, все нормально… Он попытался встать, но тело не желало подчиняться, а из ниоткуда возник Свинкин – очевидно, он все время был рядом, слушая фронтовые новости.
– Илья Андреевич, лучше не вставать…
Горин увидел, что низ под ребрами наглухо перебинтован. В памяти возник момент, когда слепень вспорол живот, и его передернуло – так, что санитар заволновался.
– Босс, я уколол морфий, и Вы можете подумать, что находитесь в нормальном состоянии. Но Вы одной ногой в могиле – давайте не будем рисковать?
Полковник кивнул. Обычные врачебные страшилки. Ладно, он может поваляться минут пять, пока не разбуркается. А пока что, вывод – слепни не инфицируют людей. Хоть что-то хорошее…
– Ваня, как я оказался здесь?
– Ребята вынесли из ангара. Сразу в машину – и сюда.
– Брось счастливца в водку, и он вынырнет с селедкой! – рассмеялся Горин, чувствуя, как внутри что-то забулькало. – Значит, перебили этих чудовищ из коконов?
Свинкин замялся, закусив губу.
– Из ангара выбралось всего два человека. А эти слепые твари сейчас бегают по Илиону.
– ЧТО?! – Горин выпучил глаза, неуклюже гребя руками, чтоб подняться. – Дай встать – без меня тут все в одночасье развалится.
– Куда? Умереть что ли?! – ужаснулся санитар. – Нельзя Вам – нельзя! НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО!
В ответ на безумный недоумевающий взгляд командира Иван кнопкой поднял кровать – и перед полковником оказался низ постели. Вместо ног остались обмотанные культи, а тазовая область была так плотно стянута бинтами, что там ничего не было понятно.
– Еще у Вас поврежден позвоночник, поэтому двигательные функции ограничены, – признался Свинкин. – А вообще – все плохо. Вы же не любите вранье…
Горин сначала впал в ступор, глядя на свое уничтоженное тело стеклянными глазами.
– Я, наверное, уже покойник? Сколько мне осталось?
– Честно, Босс, не знаю, – Иван отвел взгляд. – Думаю, что мало.
Полковник обреченно вздохнул и попросил пить. А Свинкин тем временем рассказал, как встретил выродка Менаева с эпилептичкой Афродитой. Горин удивился, но приступ бешенства в этот раз миновал его, он даже не поперхнулся сказанному «под руку». Надо полагать, все пленники снова разбежались, а жена предсказуемо оказалась в Логосе, одурманенная своей идеей фикс – искала спасение от фуремии. Выродок… черт с ним, пока что не хотелось с ним разбираться, не это было главным. Афродита? Малахольная экстремистка пугала его. Что она забыла на ферме?
А вообще – волнует ли его вся эта вакханалия? Теперь, когда жить осталось – с гулькин нос? Внезапно рация в палате ожила, и оттуда донесся голос Ливанова.
– Альфа, прием! Альфа! Куда Вы пропали? Это Мотылек! – голосил начмед, явно в ужасе.
– Мотылек, слушаю, – ответил полковник и в динамике послышался радостный всхлип.
– Наконец-то! Илья Андреевич, вытащите меня! Я в медчасти, а в нее ломятся какие-то черные твари, я не пойму… Спасите!
Горин встретился глазами со Свинкиным – тот беспомощно пожал плечами, его руки дрожали. Теперь стало понятно, насколько все плохо, и как все испуганы. Интересно, что слепни забыли в Логосе?
– Игорь Анатольевич, успокойтесь. Мы наводим порядок. Часть морфов прорвалась, но мы скоро их ликвидируем, – хладнокровно закончил разговор Горин, решив передать свое показное спокойствие всем, кто его слышал.
Самая кошмарная битва в его жизни. Удастся ли защитить Новый Илион? Только сейчас пришло понимание, что его самоуверенность сыграла плохую службу – для всех обитателей Крепости, возложивших на него свои надежды. Афродита сказала, что сегодня никто не устоит перед нечистыми, и она была права. Единственным человеком, который мог все это прекратить, была его жена. И сейчас она была в Логосе.
– Прости меня, Лена, – пробормотал полковник едва слышно, просто потому что ему захотелось это сказать… эти слова показались ему нужными.
Где-то в кишках взорвался фейерверк пронзительной боли, но он сохранил разум.
– Ваня, мне нужен тот экзоскелет, – попросил Горин у санитара. – Подключи меня. И скажи Егозину, чтоб готовил Опустошителя.
****
Экзоскелет был военной разработкой, прототипом, найденным в каком-то технологическом институте. Визуально он представлял собой гибкий серебристый каркас, в котором должен был находиться солдат, и шлем, имеющий сходство с головным убором геймера. Шлем обеспечивал и защиту носителя, и координацию работы всех конструктивных элементов. Управление боевой оболочкой осуществлялось с помощью голосовых команд и мануального контроля, но не только – существовали возможности управления посредством нервных импульсов и движения глаз.
Части экзоскелета выглядели как набор пластин, трубок и проволоки. Но как только этот смешной костюм надевался, и система включалась – каркас стабилизировался, облекая носителя, как настоящий внешний скелет, придавая силы, скорости, ловкости и позволяя функционировать даже при наличии серьезных физических увечий.
Свинкин с трудом обмотал Илью Андреевича экзоскелетными элементами и активировал систему. В течение минуты металл искрился и натягивался, принимая удобную форму и… ХОП!
Боевая оболочка резво вскочила, поставив Горина на ноги.
– Мне нравится! – воскликнул он. – Только сделай укол, а то голова кружится, аж тошнит.
Свинкин ввел очередную порцию обезболивающего, и они поднялись наверх. С крыши было видно, какой кошмар творится. Стена еще оборонялась, но появлялось все больше неожиданных брешей… да они распространялись как лесной пожар! Специальная оптика позволила Горину разглядеть вдали черных слепней, атаковавших один из «настенных» боевых расчетов – сражение продолжалось всего пару минут. И все…
