Читать книгу: «Ковчег для Кареглазки», страница 21
Из двухэтажки и соседних домов, из дальних закоулков и подворотней появились голодные, галопом мчась к необычному слепому монстру. Вытянувшись как струна, Охотник высунул хобот – перерожденную гортань – и застрекотал. Едоки застыли, как завороженные, подчиняясь новому предводителю.
Немного спустя Охотник взобрался на пожарную каланчу – самое высокое здание в Путиловке – и наполнил округу электрическим потрескиванием. Зов нового Короля. Скоро он соберет армию ненасытных и убьет всех людей до единого. И тогда он вернет Мару. Так говорит ему голос.
****
Было еще темно, за окнами периодически раздавалась стрельба, когда солдаты выволокли Креза из палаты – и прямо за плац, к безбожно грохочущему вертолету. В салоне Горин, снаружи – Сидоров с забинтованной головой. Разве он не в карцере?!
– Босс ждет! – лейтенант подсадил ученого, а затем и сам забрался внутрь.
Горин улыбался. Он помог обессиленному Крезу влезть.
– Доброе утро, Александр Борисович!
Иммунолог скривился в ответ, сев напротив и пощупав повязку на шее. Удивительно, что он выжил, потеряв столько крови… а теперь не хватало помереть от выбрыков запойного солдафона. Рядом обнаружился Ливанов, который слащаво улыбнулся вместо приветствия.
– Илья Андреевич, еще и пяти часов нет… Что случилось?
– Сейчас сами увидите, – полковник рассмеялся, заполнив салон перегаром. – Поверьте – это будет бесподобно.
Вертолет, чуть накренившись, поднялся в воздух.
– Куда мы летим?
– Сейчас, сейчас, – голос Горина звучал успокаивающе, что еще больше обеспокоило ученого.
Ми-8 покинул Илион, направившись к Новогорску. Внизу проплыли улицы заброшенного городка.
– Александр Борисович! – позвал вояка. – Скажите, где моя жена?
– Я не знаю, – Крез напрягся. – Разве она не в Илионе?
– Ее нет, – полковник смотрел пристально, и его глаза были налиты кровью – то ли от злости, то ли с перепоя. – Вы ведь знали, что она сбежит?
– ЧТО?! Я не знал! – Крез схватился за повязку, почувствовав, как пульсирует вена, и надулась шея. – Да, она высказывала желание. Но откуда я мог знать? Я не воспринял это серьезно.
Ему показалось, что это звучит жалко.
– Я ее отговаривал! – выпалил он, чтоб усилить эффект своей невинности.
Горин улыбнулся и похлопал его по плечу.
– Да-да… я верю вам, – он задумался. – Но почему вы ничего не сказали мне? Об этом ее желании?
– Сбежать – это глупость. Как в это можно поверить? – старик взглянул на Сидорова. – Такое намерение – не более чем последствие травмы, шока – после того, как солдаты напали на нее.
Лейтенант сидел истуканом, словно речь шла не о нем.
– Да-да, конечно… – протянул полковник. – Тут каждый совершал ошибки, это точно. Сейчас…
Он смолк, копошась в подсумке, будто что-то искал. Вертолет все это время летел на север, за пределы долины. Может, ищут Крылову, – подумалось Крезу.
– Возьмите, – Горин наконец нашел искомое и протянул ученому смартфон. – Сомнения. Всему виной ваши сомнения, мой друг, – вертолет вдруг развернулся. – Вы обязаны были выбрать сторону, за которую играете. И идти до конца. Да берите уже!
Александр Борисович понял, что чего-то не знает.
– Я думаю, что Елена Ивановна попробует связаться с Мечниковым. Она хотела забрать со склада спутниковый телефон, который изъяли у негра, – сообщил он, рассчитывая обратить вспять немилость полковника. – Второй вариант – она отправится в Новониколаевск. Там до Вспышки был научный центр «Биоген», и там, скорее всего, Мчатрян нашел свой Ковчег.
Вояка покачал головой и улыбнулся.
– Замечательно, когда есть, что сказать, – он тыкнул пальцем на смартфон. – Вы, все же, включите. Там есть интересный ролик.
Ученый, прищурившись, нажал на «плэй» и на экране ожило лицо Афродиты. В двухминутном видео она взялась рассекретить личность некоего «Буревестника» – и каждое ее слово было словно гвозди, заколачивающие гроб. «Буревестник – один из лидеров апокалиптической церкви «Синдикат Божьего промысла», а также – опытный диверсант и организатор множества миссий по ликвидации человеческих поселений», – вещала девица, приведя в качестве примера гибель Полярного. «Но как ему все это удается? – задалась вопросом брюнетка. – Оказалось, что Буревестник давно обосновался в месте под названием Новый Илион – под именем уважаемого ученого-иммунолога Александра Борисовича Креза. К сожалению, трудно переоценить роль Креза в смерти юного Данила Горина»…
С каждой секундой Крез все внимательней следил за разоблачением Афродиты, фиксируя слабые места в ее аргументации – чтоб нивелировать обвинения. Сдаться и признать поражение? Никогда! Его не пугала смерть, но он должен был еще послужить Абраксу и Коллегии. Жизнь на алтарь – всегда успеется. Внезапно запахло мятой и что-то острое вонзилось в живот.
– Я не против вас, – прошептал ученый, но голос ему уже не подчинялся.
Вертолет спустился вниз – к большому зданию на пустыре посередине Новогорска.
****
С позавчерашнего дня в Рудниках оставались только два солдата, и Афродита знала, как их быстро обезвредить. Связав и заперев ребят, мы воззрели на пропеллерный Ан-2, ярко-красный, земляничного оттенка.
– А он хоть летает? – усомнился я. – И разве кто-то умеет летать на самолете?
– Я летала когда-то, – сообщила Кареглазка. – Но действительно, долетим ли мы до Новониколаевска?
– Мне кажется, у нас нет другого выбора, – отрезала Дита, обдумывая что-то свое. – Может, у вас есть план получше?
Подумав, я отрицательно замахал головой, выпятив губы, а Крылова взглянула на дочку – Милана дремала в машине. Мне показалось, что Лена дала малой снотворное – ну, не может ребенок спать, когда происходят такие события!
Кареглазка командовала, оглядывая самолет – то принеси канистры, то открой-проверь электропроводку, то еще какая-то херь, смысла которой я не понимал – а если бы понимал, то давно умотал на собственном фальконе в свой собственный Спермалион. Периодически я поглядывал на Цербера, хотя он оставался обычной страшной собакой, не демонстрируя бешенства или других признаков безумия. Прошло два-три часа, и я уже пребывал в уверенности, что метаморфоза ему не грозит, иначе – упаси боже, что мы будем делать с этим в полете?!
Наконец, мы были готовы. Я бы еще покурил да посидел – что-то мне было страшновато, но Лена настаивала вылететь как можно скорее. Она считала, что муж может найти ее здесь, и хотела максимально увеличить расстояние между собой и ним.
Афродита понесла в салон кукурузника последнюю сумку, за ней – мы с Крыловой. У меня на руках спал ребенок и пускал слюни на меховой воротник моей модной куртки. Лена это увидела и умилилась. Я вспомнил о браслете из цветных резинок на своей кисти, взглянул на него, и тоже улыбнулся. Подарок Миланы. Такой же она сделала и для Цербера – теперь это было у пса вместо ошейника. ЧЕГО? Я быстро стер улыбку с лица и абстрагировался от этой чуши. Чего только не приходится терпеть ради бабы!
Чокнутая сектантка (Кареглазка пересказала мне все, что ей рассказала Дита, по крайней мере, тогда я так думал) споткнулась у трапа и свалилась, как оборванная боксерская груша. Мы сначала бросились к ней, когда увидели, что ее сотрясает очередной приступ. Я думал помочь, но Лена ясно показала, что не стоит этого делать. Поэтому я просто переступил через извивающееся в конвульсиях тело и внес Милану в салон.
****
Охотник распространил зов настолько далеко, что откликнулись нечистые в радиусе многих километров. Словно очумевшие, они неслись к своему Королю и присоединялись к воинству, подобного которому еще не было.
Каким-то образом Гермес проник в сознание Охотника – и ужаснулся. Там находился Суровый Бог. Сам Абракс оседлал новое тело нечистой твари, тело, созданное для тотального истребления.
Внезапно голова Короля развернулась прямо к Гермесу и их глаза встретились, хотя неоморф – безглазый. Его глаза – глаза Абракса, и они смотрят прямо на человека – хотя и синдик присутствует здесь лишь духовно. Ядовитое зеленое свечение преодолевает гематоэнцефалический барьер и врывается в разум, выжигая нейроны и парализуя сознание.
Разъяренный Абракс понял, что он здесь не один, и сжигал Гермеса изнутри.
Синдик попятился и упал с крыши, разбившись, растекшись кровавой лужицей по бетонной плите – и вернувшись в ангар с самолетом. Он резко поднялся, широко раскрыв глаза и жадно глотая воздух. Удивляясь и радуясь одновременно, что Суровый Бог не завершил его уничтожение.
****
Когда Афродита очнулась, она выглядела потрясенной.
– Нужно спешить, – сказала она, держась за обшивку самолета. – БЫСТРЕЕ! – среагировала она на наше торможение.
Мы задраили люк и кукурузник взлетел. Я чуть не наложил в штаны, однако Лена справилась. Моя же ты кареглазая богиня!
– Нам лететь около 2-3 часов, – мимоходом сообщила она. – А теперь рассказывай, что случилось, – обратилась она к Дите.
– Все плохо, – сказала брюнетка. – Потому как всем нам – жопа.
– Мне, пожалуйста, Кареглазкину попу, – пошутил я, но видимо, неудачно – судя по брошенному на меня испепеляющему взгляду.
– Ты вообще-то сдохнешь первым, – ехидно сообщила Афродита.
– Да ладно тебе, – огрызнулся я. – Ты вообще не интересна – ни Елене Ивановне, ни мне. В сексе похожа на козявку – вялая, пассивная. И зад у тебя – одни кости. Чуть лобок не отбил.
Крылова зарядила мне пощечину, Дита прыснула слюнями от ненависти, а сзади расхохоталась Милана – не думаю, что она поняла, что к чему, но происходящее показалось ей смешным.
– Так о чем речь? – Лена хотела узнать, почему переполошилась сектантка.
– Завтра Новый Илион падет, – сказала Афродита. – И все умрут. И мы тоже – умрем, – она сглотнула комок в горле. – Тварь, которую этот скудоумный прозвал Охотником, прошла через новую метаморфозу. Она стала чем-то… это невероятно сильная тварь, а теперь – и умная, – она замолчала, не решившись поведать историю с Абраксом, завладевшим сознанием Охотника.
– Возможно, Ковчег сможет остановить катастрофу, – продолжила она, так как тишина затянулась. – Я думаю, что Ковчег – это нечто ключевое. Мы обязаны найти его.
Глава 19. Тайны Биогена
Крез очнулся в кромешной тьме в катакомбах, он понял это по запаху истлевшего дерьма, в которое уткнулся носом. Ужасно болела шея. Раскалывалась голова – возможно от того, что рядом громыхала музыка, а может из-за того, что прекратили действовать препараты, которые укололи в медчасти.
Он на ощупь нашел источник гвалта – смартфон, и побыстрее выключил, ведь музыка привлекала нечистых. Вместо этого включил фонарик и огляделся. Туннель: низкие потолки, узкий проход, высохший сток и плесень на стенах. Затхлый горький запах, пропитавший все вокруг.
Скорее всего, он находился под Новогорском. Удивительно, что Горин просто не убил его. Вероятно, он оставил ученого на съедение тварям. Это жестоко, но иммунолог знал – полковник способен на самые ужасные поступки. Особенно, учитывая роль Креза в смерти сына. Именно он спрятал Даню в самолете, летевшем с мобилизованными солдатами в Полярный. Именно Крез спланировал эту операцию. Тогда он думал, что чем больше людей погибнет, тем лучше. Ведь это и есть промысел Божий. Теперь же все происходящее являлось прямым последствием его поступков.
Вдалеке послышался скрежет, а затем – что-то похожее на стрекот. Очевидно, что часть зараженных уже прошли через метаморфозу. А так как сейчас снаружи должен быть день – то канализационные туннели являются логичным убежищем для морфов.
Согнувшись в три погибели под низким сводом, Буревестник бросился в сторону, противоположную той, откуда донесся стрекот. Впереди черным-черно и безумно страшно. Но другого выхода нет. Хвала Богу, что он очнулся раньше, чем нечистые добрались до него.
****
На рассвете окна Новониколаевского аэропорта напоминали фасеточные глаза огромного насекомого. Часть стеклопакетов была испещрена пулевыми отверстиями. У фасада стояли полицейские кареты на спущенных колесах и бульдозер, закрывший одну из дверей, еще один вход явственно пострадал от взрыва – там была раскурочена дверная рама. Судя по всему, кто-то бросался гранатами.
– Странно, – решила Кареглазка, оглядываясь по сторонам.
Она была умницей. Я и не думал, что мы сможем долететь до Новониколаевска, еще и благополучно сесть. Она – смогла. Все время полета я не отходил от нее ни на шаг, лишь изредка отлучаясь развлечь Милану – да и тогда я оставлял в кабине Цербера, который ошеломленно скалился навстречу облакам. А мне приходилось играть роль любящего дяди, желающего стать отчимом – что ж поделать. Возможно, это ненадолго – в нынешнем мире дети зачастую погибают первыми. Так что, мои шансы остаться в жизни наедине с Кареглазкой довольно высоки.
– Вспышка, – многозначительно сказал я. – Бои шли по всей стране. Где-то с автоматами и гранатами, как здесь, где-то – с вилами и топорами.
Лена задумчиво оглядела парковку, выискивая взглядом подходящее транспортное средство.
– Перед началом пандемии я была аспиранткой, – произнесла она отстраненно – по сути, отвечая на мою ремарку, но будто разговаривая не мной. – И в тот самый день, когда произошел первый инцидент в Индии, в универе прошел слух о ЧП в Новониколаевске. Все думали, что это оспа, коронавирус или, на крайний случай, эбола. Естественно, никто тогда и не думал о фуремии.
Я ни черта не понял, что имелось в виду, и что ей здесь не понравилось. И переспросить не успел – она что-то увидела вдалеке и устремилась туда, оставив меня со своей дочерью. Спрашивается – зачем? Зачем мне ребенок от непонятно кого? Как напоминание о том, что мамашку кто-то оприходовал?!
Сумасшедшая сектантка поскакала за ученой, а я медленно поплелся с девочкой. Ничего, я думаю, это все же станет плюсом к карме. Бог все видит, и вознаграждает труды – в данном случае, мои мучения с обработкой полковничьей жены.
– Ты женишься на мамочке? – вдруг ни с того, ни с сего спросила Милана.
Совершенно не было настроения разговаривать, хватит, я и так развлекал ее весь полет, а сам даже не вздремнул. А ее мать еще и игнорирует меня до сих пор, хотя я уже столько для нее сделал… А что именно сделал? Это застопорило мой мозг. Как она оценит мои старания, если я сам не могу абсорбировать сотворенное добро?
– Ты хочешь жениться на моей маме? – повторила вопрос девочка, как обычно надоедает вся эта мелюзга.
– Нет, я просто хочу залезть ей в трусы, – правдиво ответил я.
– Что? – не поняла она.
– Да, конечно. Я хочу жениться на твоей маме и купить ей много-много красивой одежды.
– А что такое «купить»? – она задумалась.
Мы как раз достигли ее мамаши, только что поковырявшейся в ярко-желтом Порше до включения двигателя – что-то радостно провопив, каждый свое, мы уселись и быстренько покинули территорию аэропорта. На выезде мы миновали блокпост: кучи песка с разорванных мешков и зеленый бронетранспортер. Видать, военные не впускали сюда людей. Или наоборот?
****
Солнце светило ярко-ярко, ночной иней сошел с травы, и природа оживала щебетанием птиц. Егор Мануйлов и Петр Тимофеевич расселись на лавке, нежась в теплых лучах. Они выполнили задачу и ждали дальнейших указаний.
– Нехорошее предчувствие у меня, – Бородин закурил.
– Чепуха! – Егор сиял. – Наконец, настоящее боевое задание. А не сидение за крепостными стенами. Так, глядишь, Босс нас заметит – и на повышение пойдем.
– Вот это точно ерундистика, – дед резко выдохнул дым. – Андреич и так все обо всех знает. Он, как Наполеон, помнит имена всех солдат и гражданских в Илионе. Хотел бы повысить – давно повысил. А сидение за Стеной – это вообще лучшее, что может быть. Забыл Вспышку?
Парень скептически прищурился и стал ковырять грунт под лавкой найденным гвоздем. Иногда Тимофеич нес ересь, не понимая, что жизнь изменилась и идет дальше. Старое поколение ничем не исправить, даже каленым железом. Вдалеке послышался вертолет.
– Зря выродка пропустили. Это наш бок, – констатировал Мануйлов, когда Ми-8 приблизился.
– Не чуди! – Бородин нервничал – то ли от бессонной ночи, то ли от дурного настроения. – И не вздумай никому такое сказать. Запомни, сынок: полковник делает и хорошо, и плохо. Иногда даже… совсем погано. И ты не то, что не обязан – ты не должен делать плохое вместе с ним. Не должен марать руки.
– Такая жизнь, – перебил парень. – Это приказы. А как иначе? Как вообще Вы умудряетесь разделять белое и черное, когда все оно – серое?!
– Как сердце скажет, как совесть отзовется – так и правильно, – ответил дед. – То будет белое.
– Значит, это совесть приказала Вам отпустить выродка?
– Ты сейчас не поймешь. Менаев во многом виноват, я уверен, – вздохнул Бородин. – Но в Илионе, сынок, у каждого есть свой скелет в шкафу. Половина – алкоголики и наркоманы, еще половина – убивали людей и ели, чтоб выжить. Вот только когда в этих раскладах появляется любовь – ей все прощается. Люди живут из-за любви. Она движет жизнью, историей, миром. В этом смысл. А иначе – зачем жить-то? Ради пожрать-посрать?
– Все прощается? Залезть в трусы к чужой жене?! – возмутился Егор, хотя в глубине души он кайфовал от дискуссий с Тимофеевичем.
– Главное, чтоб бляцтва не было.
Бородин встал, кряхтя – вертолет приземлился, и из него вышли Андреич с Сидоровым. Глаза полковника горели азартом, а лысина пускала солнечных зайчиков.
– Готово?! – перекрикнул он грохот вертолета.
Дед взглянул на экран георадара и покачал головой.
– Вроде. Объекты приближаются.
– Не надо «вроде». Там все закрыто? Проверили? – Горин показал на порожнее зернохранилище.
Бородин оглянулся на сооружение.
– Все заперто, а люк открыт.
– Хорошо, – полковник усмехнулся Мануйлову. – Значит, переходим ко второму этапу.
Подошедший Сидоров аккуратно поставил на траву две увесистые сумки.
– Так… ты моложе. И шустрее будешь. Значит, сумки твои, – сообщил парню лейтенант.
– А что надо?
Горин похлопал солдата по плечу и широко улыбнулся.
– Ты ведь любишь фейерверки, Егор?
****
Биоген находился примерно в 20 километрах от аэропорта – раз плюнуть. Но не тут-то было. Нам то и дело приходилось объезжать заторы из ржавых авто, часто нам встречались армейские машины: Уралы, бронетехника и даже танки. А за Новониколаевском ситуация стала еще хуже – дорога была полностью перегорожена танками, ощетинившимися стволами в сторону города.
– Надо было ехать по другой дороге, – расстроился я. – Кто же знал.
– Не уверена, что где-то лучше, – заметила Лена.
– Военные блокировали город, – встряла сектантка. – Никого не выпускали. Поэтому на остальных дорогах, скорее всего, ситуация аналогичная.
Ааа! Так бы сразу и сказали! Типа я не знал, что военные изолировали города, чтоб избежать распространения инфекции.
С трудом и изощрениями нам, наконец, удалось добраться до научного центра, где мы встретили еще одну аварию – судя по всему, красная выгоревшая «четверка» и дутая Шевроле не разъехались – капот Жигулей смялся гармошкой, погрузившись внутрь иномарки. Водитель Шевроле – скелет в сгнившей одежде – так и остался в машине, придавленный железом.
Эта авария заблокировала ворота КПП, поэтому нам пришлось оставить Порше, и зайти пешком. Биоген был опоясан двухметровым забором с колючей проволокой, вокруг были противотанковые ежи и меня, как клаустрофоба, это раздражало. Хорошо хоть ярко светило солнце, и это было залогом нашей безопасности – по крайней мере, от краклов. Цербер лаял и радостно вилял хвостом. Чему радуешься, кретин из мира животных? Ты же выдашь нас раньше времени! И я пнул его – не больно, но ощутимо, как мне кажется.
Впереди шла Афродита в черном кожаном костюме. Худая задница смотрелась аппетитней, чем она была на самом деле, но я был не в духе. Именно из-за нее я рассорился с Кареглазкой. И я так и не отомстил гадине… сам не знаю, как это получилось, может, повлиял вискарь, тайком оприходованный в самолете, но я резко выбросил ногу, подсекая – и она упала.
В глазах потемнело, и я почувствовал, как гравитация тоже увлекает меня вниз…
****
Охранник Дракин вел себя не так, как обычно. Он всегда был хладнокровный, как офицер НКВД, но этим пятничным вечером, 2 июня 2023 года, он заметно нервничал. Ключ выпал из руки, когда он выходил из корпуса №7, и громко звякнул на кафеле с болотными разводами.
– Яша, ты в порядке? – встревожился старший смены Емельянов.
– Да-да, – торопливо ответил Дракин, вытерев вспотевший лоб тыльной стороной ладони. – Звонили с роддома, просили приехать. Спешу просто.
– Ааа, тогда понятно, – заулыбался коллега. – Не волнуйся, все будет хорошо. Клава говорила, что вчера было улучшение. Передавай Марго привет. – Клава была кумой Емельянова и по совместительству – медсестрой в родильном отделении. Трепалась обо всем и обо всех.
Дракин взглянул, сжав губы. Привет передавай? А еще чего? Скоты.
Перед этим он неделю ходил по всему Биогену, сначала упрашивая начальство выдать зарплату и премию чуть раньше, а затем уговаривая коллег дать в долг. Но услышав о сумме, все отказывались. Да вы хоть немного дайте, я же не прошу у кого-то одного полмиллиона рублей! Не, ни один не одолжил – а чем отдавать будешь? Когда? Прости – у самого семья. Лиза, Таня, Света – они прибьют за такое… скоты.
Марго лежала на поддержке, и врачи сказали, что шансов фактически нет. Сорвется. Организм отторгнет ребенка. Она просила найти деньги, чтоб купить экспериментальный препарат, способный остановить процесс отторжения плода. А где он их найдет? Банк ограбит, который отказал в кредите?
Дракин был в отчаянии. Предплечье чесалось безумно, но – нельзя. Увидят, и прощай всё. Прощай Марго, ребенок, семья.
А это что? На крыше напротив сидели мальчики и махали ногами. Белобрысый и чернявый. Они внимательно следили за ним, как будто знали, что он сделал. Они его преследовали?
– А ну, пошли оттуда! Вообще охренели?! – заорал Дракин. – Убирайтесь – выпорю!
Рядом хлопнула дверь, он отвлекся, а когда снова посмотрел на крышу – никого не было. Может, галлюцинация? Учитывая все, вполне может быть. Нужно спешить.
Маргарита была для него всем. Ради нее, ее прихоти, он сделал ту большую дурацкую татуировку на груди – ХТК. Устроился на работу в Биоген. Купил квартиру в кредит. Лишь бы доказать ей, что он – сможет. Доказать тестю, что он обеспечит его дочь всем необходимым.
Два года они не могли завести ребенка, и когда это произошло, то их счастью не было предела. Слава Богу! Их отношения уже трещали, как ветхая материя, хотя он все еще сильно любил Марго. А вот она… была готова расстаться. Говорила – люблю тебя, но не могу так больше. Ни ребенка, ни денег, ни перспектив – как дальше жить вдвоем?
А тут – беременность, данная свыше. И окаченная ледяным душем в виде проблем с плодом. Нужны были деньги, но их не было.
И тогда появился азиат с татуированным лицом. Не иначе, как Мефистофель. Услуга за услугу. Он даст денег, а Дракин кое-что достанет. Что-то сильно охраняемое. Но и Мефистофель – даст много. «Не волнуйся. Нам это нужно, чтоб разрабатывать лекарство. Сам знаешь, каким вертким приходится быть, работая на рынке фармацевтики. На шаг впереди конкурентов», – улыбался азиат, и его глазки превратились в узкие щелки.
Нам? Кому нам? Да он никогда в жизни не сделает такого! Украсть патоген? С ума сошли?! Дракин продолжал упорно искать деньги, веря, что найдет. И даже когда все варианты сошли на нет, оставался отец Маргариты – Борис Павлович Громов, отставной военный, успешный бизнесмен. Он точно поможет – хотя идти к нему хотелось в последнюю очередь.
Борис Павлович выслушал с удивительным вниманием, такого не было за все годы их совместной жизни с Марго. Участливо кивал. А когда зять застыл, пытаясь выговорить слова просьбы, Борис Павлович доброжелательно улыбнулся – мол, ну давай, чего ты, мы ведь одна семья.
Когда же, заикаясь, Дракин наконец попросил у тестя деньги, Громов так громко расхохотался, что оплевал не только парня, но и любимое кресло. Видно, долго сдерживался.
«Ты смешон… ты ничтожество! Я ждал, что ты будешь ползать на коленях, и я бы спустил на тебя Рекса. Как ты жалок!» – хохотал Борис Павлович, иногда вытирая слюну с подбородка.
«Ты тупее, чем я думал. Я не дам тебе ни копейки. Могу дать только по тощей ряхе, – заливался тесть. – Скоро Риточка поймет, что ты – никто и ничто, и уйдет от тебя. Когда плод сорвется – можешь забыть о ней. Она выйдет замуж за приличного молодого человека, и у них будут дети, мои внуки – но уже не от тебя».
Дракин был раздавлен, как майский жук под грязным ботинком. Он напился, и тут снова заявился татуированный азиат со своим мешком денег, и внезапно Яша согласился – хрен с ним, я согласен. Разве я меньше заслуживаю денег, чем какой-нибудь ворюга замминистра Иванов? Или директор Биогена Козаченко? Пусть фармацевты работают – а он получит свою долю…
Посреди ночи его разбудил звонок из больницы – «вы знаете, препарат отлично действует, состояние роженицы улучшилось, вы такой молодец, что нашли деньги… но курс не закончен, нужны еще деньги». А днем еще звонил главврач, уточнив, что курс лечения прерывать нельзя. «Деньги будут сегодня? Нет, Вы с этим не играйтесь. Нужно продолжать».
Дракин уже передумал воровать биотехнологию, но и обратного пути не было. Вернуть деньги Мефистофелю он не мог.
Он сделал инъекцию перед выходом с работы. Место встречи с азиатом было под роддомом – там Мефистофель должен был рассчитаться, взять кровь с патогеном и дать противоядие. Все получится – иначе и быть не могло. Он все сделает ради Маргариты и ребенка.
В больнице ему поплохело. Врачи жадно схватили деньги, почему-то радостно поздравив с двойней. У него будет двое детей? Он рад, очень рад. Вот если бы перестало тошнить, это все от распухшего горла… и этот жар – он испепелял изнутри. Почему не действует антидот? Кашель разрывал легкие, пошла кровь, он упал в коридоре и его подхватили медики. Мимо пробежали китайцы с коматозником на каталке, спешащие на рейс до Шанхая, а он кашлял и кашлял, пока его увозили на санитарной тележке. Кто эти мальчики, которые следят за ним? Он ведь не умрет? Он должен жить – у него есть Марго, и двое детишек – скоро, они родятся совсем скоро…
****
Мое лицо было мокрым. Воняло псиной, и я чуть не вырвал. С трудом разодрав глаза, склеившиеся от чего-то липкого, я увидел морду Цербера с высунутым языком – он мог реально пугать людей. Раньше на таком деньги зарабатывали.
– Вонючка шелудивая! Да отстань ты! – я прогнал животное и увидел рядом Кареглазку с дочкой.
– Закончил глючить? – она с трудом скрывала злость.
– Что? Что случилось?! – я приподнялся и увидел рядом сектантку – она так же, как и я, приходила в себя. – Афродита, что это было? Кто тот чернявый мальчик?
Брюнетка терла голову, наверное, она ударилась о землю, когда упала. Перейдя к затылку, она посмотрела на меня.
– В тебе что-то не так. Я не понимаю, как ты видишь мои галлюцинации.
– А тот охранник… это Охотник? – ощущение реальности увиденного не покидало меня. – ТАК ПОЯВИЛАСЬ ВИКРАМИЯ?! – чеканя каждое слово, произнес я, понимая, что сейчас как никогда близок к разгадке чего-то важного.
– Да. Я думаю, да, – Дита огляделась. – Все началось в Биогене. И, судя по всему, Божий промысел приложил к этому руку. Тот азиат – я знаю его. Это пастырь Арго. Он уже погиб. Это точно он.
Она смотрела на меня, я на нее, а Крылова – попеременно на нас обоих. И все втроем мы были ошеломлены прозвучавшей сентенцией. И в самом начале Вспышки, с Мадурайского инцидента, и затем, когда инфекция разлетелась по миру, и в следующие пять лет – всегда считалось, что INVITIS появился в Индии. Поэтому и названия были соответствующие: мадурайская чума, индийский грипп, викрамия и лихорадка Викрама (в «честь» нулевого пациента Викрама Матхаи). Чуть позже появился термин «фуремия», созданный Ортоном путем соединения латыни с греческим – «бешеная кровь».
Было множество предположений, откуда появился смертельный вирус – от военных разработок биологического оружия и биотерроризма до экологических предпосылок: глобального изменения климата, загрязненности планеты и т.д. Основные исследователи все же склонялись к искусственному происхождению. Правда, узнать больше они не смогли – умерли. Сэмюэль Ортон начал первым изучать болезнь и продержался чуть ли не дольше всех, но и он не смог найти ответ – кто и где разработал чуму 21-го века? Китай? Индия? США?
А теперь выясняется, что INVITIS произошел из лабораторий новониколаевского Биогена.
– Нам нужно найти, где побывал Артур, – очнулась Лена. – Возможно, что здесь был создан не только вирус, но и противоядие – лекарство, вакцина… мы должны найти Ковчег как можно скорее – до темна, – закончила она словами, которые я так часто слышал последние годы.
Да, теперь мы снова стали заложниками солнца и ночи. Неизвестно, что здесь происходит после заката – возможно, что трескунов в Биогене пруд пруди.
****
Крез понял, что нечистые преследуют его, когда стрекот стал явным, отдаваясь эхом по всему туннелю. Учитывая, что скорость тварей обычно была выше среднечеловеческой, то ему следовало поторопиться. Как назло, катакомба шла прямо, без всяких ответвлений. Это его беспокоило, ведь он подозревал, что этот путь предугадан Гориным – а это означало, что продолжая двигаться вперед, у него не остается шансов выжить.
Коридор становился уже, а у пола появился уклон вверх. Сколько же еще до выхода? Силы покидали его. А туннель вскоре настолько уменьшился, что можно было двигаться только на четвереньках. Колени отдавали болью – чертов артрит! – но он упорно лез к далекому просвету.
– ХРРР! – Буревестник оглянулся и увидел силуэт, движущийся за ним.
Он ускорился, фактически ползя, плечи с трудом проходили в узком лазе, неровности, словно наждак, ободрали рубашку и кожу, и свет приближался. А сзади все громче доносилась разъяренная трещотка и скрежет когтей о камень.
Фуух! Он оказался в колодце канализационного коллектора. К спасительному свету вела железная лестница. Метра четыре. Еще немного и он выберется.
До выхода наверх осталось совсем ничего, когда в левую ногу вцепилась рука и потянула вниз. Ученый попытался сбросить преследователя, но тот держал крепко и тянул сильно. Тогда Крез изо всех сил схватился за поручни, а правую ногу снял с лестницы – и ударил ею вниз – туда, где должен был быть нелюдь. Ботинок попал во что-то, затем еще раз, и еще. Хватка твари ослабела, и тогда он резко опустил вниз оба ботинка.
Нечисть сорвалась, а сам приор с трудом удержался. Ниже взбирался еще один морф, но старик поднажал и уже достиг поверхности. Еще чуть-чуть, и он оказался на полированном полу внутри здания. Свет здесь был тусклым, он едва проникал через высокие тонированные окна. У люка стояла коногонка, и это она помогла Крезу найти выход из подземелья.
