Читать книгу: «Ковчег для Кареглазки», страница 20
Лена оглядела комнату, и втолкнула дочь внутрь. Морф, показавшийся на ступеньках, отличался от других – вместо армейского пикселя он был одет в красные штаны и темную толстовку с капюшоном. Вспышка от выстрела на мгновение рассеяла темноту – Антонов? Валера?!
Зараза, промазала! Окровавленное лицо лаборанта приближалось, капая слюной на дорогой ламинат, и она снова спустила курок, а затем еще – пистолет грохотал, а пули дырявили Антонова, пока, наконец, его мозг не забрызгал стены. Нащупав защелку, она закрылась. Внизу слышалось стрекотание. Пока что они в безопасности, но как долго?
Помещение, вероятно, являлось кабинетом – несколько аскетичный, но изысканный стиль, стол из настоящего дерева, компьютерный моноблок, плакаты с людьми разных возрастов, занимающимися спортом. Кожаный диван у стены. Деревянное окно.
Она выглянула. Почти ничего не было видно, кроме бронеавтомобиля, хотя когда глаза привыкли, она различила трупы солдат и даже автоматы, валяющиеся рядом. В коридоре послышалось рычание. Скрежет когтей по настенным панелям. Причмокивание. Твари совсем рядом.
Даже те, которые превратились – еще не матерые морфы: ногти еще не стали когтями, челюсть не является идеальным дробильным орудием, а мышцы не налились сталью. Их кожа все еще облезала, как шелуха с арахиса, а скулы запали, обнажив зубы. Их главные орудия – бешенство и голод.
Они выбивают дверь, но действуют асинхронно. Крылова забаррикадировалась столом, а в воздухе распылила найденный дихлофос. Вонь жуткая, отравиться можно – но лучше так, чем стать едой. Вскоре зараженные утратили интерес, и ушли с этажа, по крайней мере, они не ломились в кабинет, а шумели где-то внизу – судя по лязганью, они забавлялись с гантелями. С полчаса девушка сидела с дочкой на диване, обнявшись и укрывшись пледом, найденным здесь же. Можно ли переждать здесь до утра? Вряд ли. И даже если так – то утром она попадет в руки к иному чудовищу. Муж сейчас был таким же врагом, как и монстры снаружи.
– Мама? – робко спросила девочка, чуть дрожа. – Я потейяла Пепу. Мы можем вегнуться?
– Нет, моя любимая. Уже нельзя, – она вытерла набежавшие слезы Миланы.
– А мы еще когда-нибудь увидим Пусю?
Крыловой стало не по себе и слезы накатили сами собой. Но она не позволила себе рыдать взахлеб – дочь не должна увидеть такое.
– А Ггиша? – снова спросила Милана. – Может, он пйидет за нами? Вместо папы? – глаза девочки игриво заблестели, словно она знала какой-то суперсекрет.
Лена прижала ее к себе и погладила по волосам.
– Игра скоро закончится, – сообщила она и вернулась к окну.
Одно из тел возле броневика приподнялось. Может, парень жив? Однако нет – солдат поднимался неуклюже, как сломанный робот. Без вариантов. Инфицированный, поднятый INVITIS.
Глаза уловили движение на соседней крыше. В коридоре снова заурчало. А затем дверь затряслась и чуть не слетела с петель от удара. Задрожавшие пальцы едва удержали пистолет.
Нужно уходить. Здесь их ждет отстроченная смерть. И в подтверждение ее мыслей, дверь снова встряхнуло от сокрушительного натиска. Ученая распахнула окно, схватила дочку и взобралась на карниз. Через полтора метра была пожарная лестница. А под ней – Нива. Если им повезет…
****
Казалось бы, все шло, как нельзя лучше. Хаос идеален для побега, а нечисть прекрасно справляется с функцией оружия массового поражения.
Афродита с Томасом забрали снаряжение со склада. Старый толстый каптерщик был лишним свидетелем – его не жалко. Впрочем, как и остальных. А пока зеваки дремали на боевых постах, сосредоточив внимание на угрозу извне, диверсанты с легкостью преодолели Стену с помощью альпинистского снаряжения.
Сейчас они катили по избитому асфальту на двух маневренных унициклах, в респираторах и очках ночного видения. Заряда моноколес хватит, чтоб выехать далеко за пределы Долины, а потенциальная скорость транспорта позволит оторваться от большей части врагов. Аэрозоль скрывал запах и нечистые не гнались за ними, как волки за кроликами. Несколько раз все же пришлось спрятаться в придорожные заросли, когда проезжали машины или пролетал вертолет. Но, в целом, все шло хорошо.
И было только одно, вызывающее у Диты необыкновенную досаду – оказалось, что начальница Логоса забрала часть их вещей. Там был спутниковый телефон, неимоверно ценная сейчас вещь – она с легкостью пережила это. А вот цветок Этернум… если она хотела победить свое уродство, то без артефакта не обойтись. Пазл с Саморожденным не сложить без алгоритма – и она чувствовала, что розовый лепесток был важнейшим звеном. Необычный цветок, которого не должно было быть в этом мире, был единственным, что оставил после себя Распутин – который странным образом основал не только Синдикат, но и Церковь Неофитов. Теперь искать нужно было не только Ковчег, но и розу. Но, проклятье Ахамот – где и как?! Крылова была не дура, ее уже и след простыл. Знала бы – отравила ее рицином.
Моноколеса с легким гудением свернули вправо, затем влево, и еще раз влево – под заброшеной автомойкой. На перекрестке стоял бронированный джип, а на асфальте не первой молодости валялись растерзанные тела. Недавно здесь была схватка.
Нечистые могли быть рядом. Она жестом приказала Томасу сохранять тишину и, не прекращая движение, они приготовили арбалеты к бою.
Под двухэтажкой с вывеской «Паприка» тепловизоры засекли нечистого. Продолжая ехать, Божья невеста отправила дротик – едва слышный свист, и череп морфа треснул, как ореховая скорлупа. Отличное оружие.
Томас указал на что-то возле машины, въехавшей в ларек. Тепловой образ был странным – сразу и не разберешь, что это. Они затормозили, выбивая щебень моноколесами. Изображение разделилось: женщина с ребенком?
У промысла Божьего нет свидетелей. Богобрат выстрелил, но вместо грудной клетки титановый наконечник пронзил стенку киоска. Металл зазвенел, как тарелки в руках музыканта.
Мишени скрылись в Ниве, загудел двигатель, и машина попыталась выбраться из ларька. Томас повторил выстрел – стрела пронеслась навылет, продырявив и заднее, и лобовое стекла. Донесся детский визг.
Сбоку возникло яркое оранжевое пятно, и Афродита поразила его, но не в голову – и тварь исчезла в выколоченных дверях фитнесс-центра.
Нива выехала задом на проезжую часть, и богобрат снова выстрелил. Было непонятно, попал ли дротик, но машина все же остановилась.
Слева вспыхнул яркий свет: нечистый атаковал негра, который лишь чудом сманеврировал моноколесом на пару метров левее. Афродита промазала.
Из темноты, из домов и закоулков вынырнули твари – их было много… не меньше десятка.
Агенты Синдиката лавировали и остреливались, когда Нива наехала на Томаса – тот не успел отскочить, со стоном слетел с капота, а моноколесо оказалось под днищем машины. Афродита выскочил перед водителем, выставив Слонобой.
За рулем была Крылова. А у нее должны быть цветок Этернум и телефон. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди от такой удачи. Все встает на свои места.
– Вылезай, сучка! – выкрикнула брюнетка. – Где мои вещи?
Ученая вытаращилась… шины завизжали, и Нива рванула. Афродита выстрелила в капот – и едва сумела отскочить. Моноколесо закрутилось, наехало на бордюр, и она упала.
Машина заглохла метрах в десяти.
Несколько нечистых набросились на черного брата, еще не пришедшего в себя после наезда. Тепловизор продемонстрировал еще троих, приближающихся к Дите.
В жизни легко не будет, – говорил отец, нанося по голове удары ремнем. Тебе придется добиваться всего самостоятельно, шаг за шагом, крупица за крупицей – и тогда ты поймешь, что сейчас – это детские игры, – говорил отец, не давая Саше-Андрею вылезть из ледяной воды. Он был хорошим учителем.
Вскочив как на пружинах, Афродита ринулась к Ниве – сейчас это был наилучший, единственно правильный вариант действий. Загрохотал Слонобой, прокладывая путь… и вот она у дверцы.
– ПОШЛА НАХЕР! – услышала она и встала, как вкопанная – ученая держала ее на мушке. – Я тебя не звала в это путешествие!
На заднем сидении к стеклу прилипла маленькая девочка. Твари были совсем рядом, лишь немного задержанные Слонобоем и пожиранием Томаса. Если бы Дита могла, она бы оторвала головы мамашке и ее мелкой поганке. Но сейчас не было других вариантов.
– Елена Ивановна, мы можем помочь друг другу, – сказала она, не обращая внимания на скривившуюся Крылову. – Я знаю, что ты хочешь. И знаю, как это получить.
****
Горин, пошатываясь, мерил шагами боевой ход на Стене. Театральный грим размазался, превратив лицо в цветную кашу, и издали он выглядел как майянский предводитель, готовящийся отбить атаку на Чичен-Ицу. Следующий разворот оказался неудачным, и непослушные ноги подкосили его прямо на зубец рядом с бойницей. Благо, что Шпигин подхватил.
– Благодарю, – брызнул слюной полковник. – Так ты говоришь, что за Стеной мы всех потеряли?
Капитан кивнул.
– Полтора десятка. Пятнадцать пацанов… СУКА! Леха, ты понимаешь? Понимаешь меня?!
Горин приобнял офицера и извлек из кармана флягу, в которой еще плескалось немного бренди.
– Босс, может, хватит?
Полковник отодвинулся и пристально взглянул, хотя ему стоило трудов сфокусироваться.
– Алексей, ты же мне не запретишь? Ты знаешь, мне ведь каждый пацан дорог… Сычев, Петренко, Найдин, Ерёмин, – в его голосе появились слезливые нотки. – Каждый умер – как и мой Данила. Ты помнишь Даню?
Шпигин растерянно смотрел то на командира, то за Стену – там над Новогорском кружил Ми-8, и слышалась пальба. Босс в таком состоянии был и жалок, и омерзителен – и страшен…
Данил Горин погиб в 2026-м. Кажется, он даже не брился ни разу, хотя пушок над губой почернел. Азартный, импульсивный, красивый – все девки были его. И не только здесь – говорят, пока он проходил курсы пиротехники в Клевере, много девчат там испортил. А затем та мобилизация на защиту Полярного. Горин запретил сыну лететь, но тот скрытно пробрался на борт транспортника. Что происходило с Даней в Полярном, точно не известно. Свидетели рассказывали, что он пытался взорвать причал, по которому твари могли попасть на корабли. Как бы то ни было, сын не вернулся к отцу, и Босс тогда ушел в кошмарный запой. Лучше и не вспоминать.
– Пархоменко вернулся, – доложил Шпигин. – Ему кажется, что в городе он видел Елену Ивановну.
Полковник оперся о крепостной зубец, его лицо вытянулось, а глаза раскрылись, прекратив мигать. Подкуренная сигарета выпала изо рта. Шпигин наблюдал внимательно и с тревогой.
– Лена там? – наконец выдавил из себя Горин. – Смылась-таки. Умудрилась… – его пальцы забарабанили по кладке. – Она с дочкой?
Капитан пожал плечами.
– Больше никто не пропал? – Горин все еще был пьян, но мысленный поток постепенно упорядочивался.
– Пока неизвестно. Исчезли негр с эпилептичкой. И нашли раненого Креза. Пока что боремся с паникой, люди нервничают. И Вы еще пьете… – офицер с опаской взглянул на Андреевича.
– Не трахай мозг. А то разжалую, – заткнул его полковник, но сразу же взял себя в руки. – Извини, я немного не в форме. Твою дивизию… а как же прекрасно сегодня репетировали в Одеоне, – на пьяном лице отразилось мечтательное выражение.
– Ладно, иди – командуй, – приказал Горин. – Я пока здесь побуду. А тебе, думаю, понадобится помощь. Возьми Степу – он разгонит панику, как шаман – тучи.
– Он же в карцере. Под арестом. Пытался изнасиловать Елену Ивановну, – напомнил Шпигин.
– Хватит с него, – махнул рукой полковник. – Почки поморозил, и хватит. Жены нет – и карцера нет. Открой, пусть отрабатывает грехи.
Возражать было бесполезно, и капитан поспешил скрыться. Хорошо, что так. Хоть не получил пулю в лоб. И флягу забрал – если повезет, Босс протрезвеет.
Горин присел на корточки, нашел сигарету и подкурил. Неужели он снова потеряет самое ценное? Когда ему было семнадцать, родители запретили ему стать актером. Рраз! И нет мечты! А в 20 он утратил веру в Отечество – не в страну, не в народ, а во власть, бросившую его погибать в сырых ущельях Аргуна.
Первая жена Наталья, красивая вертихвостка, отобрала все до копейки вместе с небольшим цветочным магазином на Горьковском шоссе.
Сидоров-старший вернул Горина к жизни, вернул в армию, познакомил с Надюшей – но и тут Бог поскупился – вторую жену сразил рак. Даня – единственная отрада, которая оставалась… нет, он не желал снова об этом думать. Слишком болезненна эта рана.
Но Лена… глупая девчонка, что же ты делаешь?!
Конечно, прошлой ночью он перегнул палку. А если и гульнула? Молоденькая, гормоны кипят. Не сотрется же? И Степа… не соображает ни на йоту. Ну, получил идиотский приказ – погодь, разберись, дай командиру возможность передумать. Нет же – схватил друганов и ускакал. Еще и в храме – совсем народ очумел за эти годы.
Оставалось только закрыть дурака, иначе люди не поняли бы. И на Севере переполошились бы. Вряд ли там организовали бы интервенцию в Илион, они боятся пара от своих фекалий, но все же…
Как так, отдать на поругание собственную жену, мать маленькой девочки, талантливую ученую?!
Чтоб утихомирить страсти, пришлось утром пристрелить одного из участников преступления. Мамедов сбежал. Ааа, он еще застрелил сержанта Кузьму. Чем он провинился? Тяжело вспомнить, все как в тумане. Наверное, что-то с выродком.
Из-за оплошностей, допущенных подчиненными, пришлось на время оставить в покое и Менаева, и жену. Он даже сумел подзабыть о них, пока ставил спектакль – как же он любит театр!
А теперь вот это. Он потушил окурок, поправил китель и достал рацию.
– Леха, прием! Это я – да, самый первый, главный и единственный. Ты что, уже Альфу по голосу не узнаешь? Далеко ушел? Ну, плохо тебе. Гони скорее сюда.
Итак, нужно вернуть чистильщиков за Стену, снаружи – одна огромная мышеловка. До утра Илион продержится. А жена… все-таки лучше отправить за ней отряд. Пусть возвращается домой.
Глава 18. Воскрешение Короля
Нива летела по улицам настолько залитая кровью, что уже было трудно определить ее цвет как белый. И сейчас в машине было три пассажира – Крылова все же уступила предложению Афродиты. Правда, ученая перестраховалась. Перед тем, как подобрать девицу, они познакомились более тесно.
Когда эпилептичка предложила информацию в обмен на спасение, Лена задумалась. Буквально чуть-чуть – момент для мозгового штурма был не слишком подходящий – а затем кивнула.
– Залезай! – сказала она. – Эй, секундочку! Пистолет я заберу!
Брюнетка намеревалась шмыгнуть в салон, как вдруг почувствовала удар в затылок, словно ее пронзила молния. Ребенок на заднем сидении вскрикнул, в голове потемнело, и она провалилась в беспамятство.
Вырубив Диту, ученая погнала машину на всех парусах. Остановиться пришлось на мосту – дорогу преграждал опущенный шлагбаум, хотя военных не было. Оглянувшись по сторонам, Крылова скрутила скотчем конечности брюнетки, а затем вышла освободить проезд. Из города доносился то ли визг, то ли вой. Топот ног. Стрекот в ушах. Возможно, это вообще ей только кажется…
Донеслось фырканье – вместе со звуком чего-то волочащегося. Лена оглянулась, но в темноте никого не было видно. За перилами шумела Катунь, и в воде отражалась небесная чернота. Что-то крепко схватило за левую лодыжку и дернуло – она чуть не упала – это была рука… Блин!
Ученая стала отбиваться, а затем выстрелила туда, где должно было находиться туловище. Хватка ослабла, и она вырвалась. Насветила фонарем – это был морф в солдатской форме, с объеденными до костей ногами, проползший под турникетом. Немного дальше, возле будки КПП, полз еще один безногий в изодранном пикселе. Она в мгновение ока оказалась за рулем и дала по газам. Нива тараном снесла заградительную стрелу и покинула Новогорск.
– Да ты хулиганка, – произнесла Афродита, и оказалось, что она очнулась. – Вырубила меня исподтишка, протаранила КПП. Не ожидала такого от тебя. Ничего, мне нравятся такие. Люблю строптивых.
Крылова взглянула на нее с удивлением, а затем отвесила пощечину. Она не собиралась состязаться в ораторском мастерстве со шлюхой, которую трахнул Менаев.
– Надейся, чтоб и я стала тебе симпатизировать – когда ты все расскажешь.
Брюнетка нахмурилась и заткнулась. А Лена заметила в зеркале заднего вида, что в городе осветилось небо – светом от автомобильных фар. Вполне вероятно, что ее преследовали.
****
Несмотря на потерю любимой куклы, Милана держалась. Казалось, что после всего увиденного, спокойная темнота за окнами Нивы лишь успокаивала ее. Она даже уснула.
Крылова не собиралась терять время зазря.
– Кто-то еще охотится за Ковчегом? – грубо спросила она.
Афродита облизала губы, слизывая кровь, сочащуюся с разбитого носа. В принципе, скрывать существование Синдиката не имело смысла, а правда могла дать преимущество – доверие.
– Что ты знаешь о Божьем промысле? – спросила она, и сейчас ей понравился новый звонкий голос.
– Промысел Божий? – на лбу ученой отобразилось смятение. – Провидение Господне… пути Господни неисповедимы… – вспоминала она. – Это положение в теологии, согласно которому никому не дано знать замысел Творца.
– Ага, – удовлетворенно кивнула Дита. – А теперь представь, что уже много лет существует церковь, синдикат, можно сказать «секта» – которая занимается реализацией божьего промысла.
Крылова крепче схватила руль, пытаясь не врезаться во что-нибудь.
– Все это так и называется – Божий промысел, Синдикат Провидения, Богобратство, – рассказывала брюнетка. – И смысл деятельности Синдиката – в том, чтоб содействовать Концу Света, так как это является волей Сурового Бога – Доброго Господина Абракса.
– Кого? – не поняла Лена.
– Они говорят – «наш Добрый Господин Абракс», – повторила Афродита. – Это имя известно с древнейших времен, оно наносилось на резные камни, которые служили в качестве оберегов.
– Именно по воле Абракса произошла пандемия, – продолжила она, внимательно следя за поворотами руля. – Такова Божья воля – человечество должно быть уничтожено.
Какое-то время они ехали молча. Крылова обдумывала услышанное, а Гермес-Дита сокрушалась, что руки слишком стянуты скотчем, и думала, чем еще огорошить свою захватчицу.
– Что конкретно для Апокалипсиса делает эта секта? – наконец спросила Лена.
– Убивает людей, привлекает нечистых к поселениям и помогает проникнуть внутрь, – ответила брюнетка. – Разные диверсии, одним словом.
– Значит, они ищут Ковчег, чтоб лишить людей шансов?! – озарило ученую.
Афродита кивнула.
– И эти сектанты убили Артура, чтоб завладеть Ковчегом?
– Майора? Нет, – опровергла Дита. – Синдикат не успел это сделать. Твоего друга убил Менаев.
– Что?! – Крылова не ожидала такого. – Зачем он это сделал? Он тоже хочет завладеть Ковчегом?
– Нет, – рассмеялась девица. – Он не знал о нем. И кишка тонка… выродок принес Мчатряна в жертву. Подставил. И благодаря этому спасся.
– Так вот, почему у аптеки были его следы…
– Да, именно, – улыбнулась Афродита, царапая ногтями ленту скотча.
Когда Нива свернула вправо, заморосил дождь. Вдалеке вырисовались очертания фермы, к которой они приближались.
– А ты откуда обо всем этом знаешь? – Лена наконец спросила о том, что было не менее важно.
– Я – синдик, – не без гордости сообщила Дита. – Так сказать, оперативный агент. Элита Синдиката… да, я состою в Богобратстве. Хотя, вернее – состояла.
****
Цербер устал, и теперь просто лежал на сидении, возвратив голову в салон. Я беспокоился за него, хотя то, что он до сих пор не превратился, было хорошим знаком. Инкубационный период человека составляет от 5 до 15 минут, хотя, конечно, все индивидуально. Цербер был поменьше среднестатистического человека, так что должен был достичь агрессивной стадии еще раньше. Однако ничего не происходило – пес выглядел уставшим, но вполне адекватным. Дай бог… хотя, честно, не ожидал от себя сентиментальности.
Терракотовый запорожец лихо промчал по улицам Новогорска и лишь возле Паприки я притормозил. Там стоял армейский внедорожник, асфальт был усеян кишками и хрящами, а дома вокруг были исполосованы автоматными очередями. Я вышел осмотреться, а Цербер наоборот, не пожелал покидать салон даже после подзатыльника (я проверял, остался ли я все тем же циничным хамом). Ну и ладно.
Еще на дороге валялись… это моноколеса? Ого, откуда они здесь? На обочине я заметил что-то похожее на руку, подошел и удивился – черная ладошка, перекушенная под запястьем. Негры?!
У спортклуба лежала свинка Пепа – значит, Кареглазка была здесь. Я позвал, но безрезультатно – оставалось надеяться, что с ней все нормально, и она уже покинула пределы Долины.
Цербер залаял, и я заметил бегущих трескунов. Викрама срань! Я вскочил в горбатого, и вовремя – твари окружили машину. Нажав на газ, я вырвался из их цепких, как клещи, рук, и устремился прочь – попутно передавив штук пять – краклы хрустели под колесами, как свежие наггетсы.
****
Крылова оставила дочку спать в машине, а сама втащила Афродиту внутрь фермы. Огромное прямоугольное помещение было перегорожено стойлами и канализационными стоками. Трубы, сваренные между собой, цепи, бетон и запах навоза. В некоторых местах так и остались лежать сухие кучки коровьих экскрементов.
В бытовке стояли топчан и стол, грубо сколоченный из досок. Окошко из мутных стеклоблоков выходило куда-то вовнутрь хозяйственного двора. Ученая включила телефон – заряд батареи слабый, хотя аппарат работал. По памяти ввела номер, и в тишине раздались характерные гудки. Прошло не меньше минуты, прежде чем на другом конце «провода» отозвался голос.
– Диспетчер Северных колоний, я слушаю! – прозвучал всполошенный мужской голос. Может, потому что была ночь, а может, потому что на этот номер давно никто не звонил.
Лена улыбнулась, поглядывая на сектантку, сидевшую на топчане.
– Диспетчер, меня зовут Крылова Елена Ивановна! Могу я поговорить с Мечом? – она назвала позывной Мечникова, который являлся, по сути, сокращением фамилии.
– Крылова?! – диспетчер, казалось, удивился. – Повторите! Вам нужен Меч?
– Подтверждаю.
– Не самый подходящий момент, пожалуй… но я попытаюсь, – растерянно сообщил мужчина. – Ожидайте.
Голос умолк. Ученая с нетерпением глядела на телефон, и даже стала волноваться, ведь прошло минут пять, прежде чем динамик снова затрещал.
– Меч, слушаю. Лена, это ты? Что за срочность?
– Сергей Сергеевич, нужна срочная эвакуация! – затараторила девушка. – В Новом Илионе вспышка инфекции, а у Горина сорвало крышу. Сережа, я сейчас нахожусь за пределами Новогорской долины, так как он заглушил радиоэфир.
– Стоп… стоп! Прекрати! – генерал-президент грубо оборвал ее, чтоб переговорить с кем-то рядом. – Лена, я не смогу помочь.
– Сергей, я здесь с дочкой! Если ты не поможешь, мы погибнем! – она не верила своим ушам, она задыхалась от волнения. – Как ты можешь?!
В трубке прозвучал вздох.
– Лена, я не настолько злопамятный. И я с радостью отправил бы за тобой самолет. Но я не могу.
Рядом с Мечниковым послышались испуганные голоса и стрельба вперемешку со взрывами.
– Выбирайся сама, – продолжил он. – Будь осторожна. Буду рад увидеть тебя снова. Здесь – если мы выживем, и это место еще будет существовать.
Бархатный бас сменили короткие гудки, и телефон потускнел, показывая мигающую красную батарею. Афродита ухмыльнулась. Но Крылова не могла позволить себе сдаться, от нее зависела не только ее жизнь, а и жизнь дочери. Она снова позвонила.
– Диспетчер, слушаю.
– Я не договорила!
– Ясно. Но Сергей Сергеевич уже улетел, – сообщил диспетчер. – Вы простите, я тоже покидаю вышку – у нас тут армагеддон…
– Что? Что у вас?! – кричала ученая, но экран уже потух – батарея разрядилась.
– Поломали тебе все планы, – отозвалась сектантка. – Почеши мне лучше живот, сил уж нет.
Лена взглянула с ненавистью, думая, что лучше сделать с этой шлюхой.
– Да ладно тебе! – брюнетка засмеялась. – Не враг я, не враг. Проклятье, не могу, как же чешется…
Крылова приставила к ее животу ствол и несколько раз неуклюже провела им.
– Моя же ты спасительница, – облегченно выдохнула Афродита. – Я так понимаю, что подмоги не будет? А значит, что нам нужно? – она сделала выжидающую паузу, а потом триумфально продолжила. – Нужно в Новониколаевск, в Биоген! Верно? Мне, правда, самой интересно, что же это такое – Ковчег…
– Нам туда не добраться.
– Не ссы, подруга. У меня есть самолет, мигом долетим.
Лена изумилась.
– Самолет?
– Да-да, – подтвердила сектантка, и в этот момент снаружи донесся звук подъехавшей машины. – Только к нему еще нужно добраться…
****
Я подоспел как раз вовремя. Свернул на ферму, следуя за светом авто, ехавшего далеко впереди, и не предполагая, что еду совсем не в хвосте у Кареглазки (ах, хвост… мне всегда нравилась ее филейная часть). Сразу за лесопосадкой дорога шла через пустырь, мимо поля с высокими засохшими сорняками, среди которых фары выхватили парочку полудиких подсолнухов.
Донеслись звуки стрельбы, и я разогнался чуть ли не до максимальных «лошадей». На бугорке запорожец взлетел и едва не врезался в следующий холмик – благо, что это грунтовка, а то рассыпалась бы колымага на множество искорок, как персеиды на звездном небе.
Перед глазами возникла старая добротная ферма, предназначенная коров на сто-двести – если бы я еще и в этом разбирался, то цены мне не было бы. У стены расположилось старинное ржавое приспособление, являющееся конвейером для удаления навоза. Огромные ворота, в которые можно было заехать грузовиком, были приоткрыты, и возле них стояла Нива, которая когда-то была белой – сейчас она имела неизвестный для меня цвет, скорее всего, бурый.
А прямо передо мной оказался армейский джип, у которого суетились вояки. Кажется, перед моим появлением они как раз накачивали Ниву свинцом.
Я притормозил, соображая, как поступить – так точно и солдаты, увидев горбатого, на мгновение опешили. От них отделился мужик с офицерскими знаками отличия, очевидно, намереваясь узнать, кто-кто в теремке живет (т.е. в запорожце). Я понял, что это не принесет ничего хорошего и, даже правильней сказать, испугавшись, погнал транспорт прямо на военных. Они, в свою очередь, стали стрелять. Викрам на ваши головы! Как можно стрелять, если не знаешь, в кого попадешь?!
И все же, решительность и эффект неожиданности принесли результаты – я буквально выбил одного из вояк, «поймав» его на капот. Играли когда-нибудь в шашки в Чапаева? Обожаю! Со стороны фермы вспыхнули два ствола, паля в джип. Кто-то закричал. Я долетел к навозному конвейеру, и до упора вывернул руль, развернувшись в лучших дрифтовых традициях. Щебень отскочила от колес, как скороговорки от зубов филолога.
За Нивой я разглядел импровизированную баррикаду, состоящую из пары бочек и обшитой железом двери, снятой с петель. Оттуда выглядывали Кареглазка и – о, Господи! – конченая Афродита. У брюнетки был увесистый ствол, который она уже направила на меня, когда Лена опустила ее руку. Еще дальше за ними выглядывало какое-то мелкое создание – Милана, догадался я.
Пулемет военных заработал, теперь поливая огнем не только Ниву с баррикадой, но и запорожец.
– Стоп, стоп! Да что же вы творите! – услышал я, когда пулемет заглох – также внезапно, как и перед этим начал строчить.
По голосу и силуэту я опознал капитана Шпигина. Офицер ругал подчиненных, и я догадался, что беспорядочное уничтожение все и вся – это не то, что они должны были сделать. Ну, конечно – они должны были захватить Крылову живой! Не мог же Горин отправить за женой киллеров. Вот почему обстреляна только Нива – чтоб она не могла на ней сбежать. А стрельба по баррикаде – это уже импульсивный всплеск агрессии, вызванный смертями товарищей.
– Заскакивай! – я сполз вниз по салону и приоткрыл дверцу, подзывая ученую рукой.
Она мельком оценила состояние Нивы и сорвалась, прихватив дочку и сумку. Хорошая реакция… Вслед за ними влезла и Афродита.
Я нажал на газ и погнал вперед, снова на солдат. Кто-то пальнул, но Шпигин прекратил это безобразие. Я же, наклонившись, чтоб избежать шальной пули, на пару секунд утратил контроль над запорожцем, и на полной скорости врезался во внедорожник. Повезло, что на горбатом двигатель находится сзади – капот был всмятку. Еще одним плюсом было то, что я столкнул джип в овраг – заполненный болотной жижей. Вояки вопили как резанные, я же быстро завелся и умчался под грохот выстрелов по моим колесам. Через пару минут я оказался на автотрассе.
– Куда едем, красотка? – спросил я Кареглазку, с удовольствием наблюдая отвращение Афродиты – у нее на коленях сидел страшила Цербер.
– Поехали на армейские склады в Рудниках, – ответила Лена и заглянула в зеркало, встретившись глазами с брюнеткой. – Говорят, там есть кое-что нужное. И, Гриша, давай без всех этих флиртов. Я тебя не простила. И не буду этого делать.
– А что там? – спросил я, разочарованный такой реакцией на нашу встречу.
Однако Крылова не ответила – она лишь протянула руку назад, и Дита нехотя передала ей громадный револьвер с рифленым стволом.
****
В канализационном колодце находился блестящий черный кокон. Он не был похож ни на что из существующего на Земле – разве что богатая фантазия кинематографистов прошлого была способна создать что-то схожее. Плотное полотно сталеподобных нитей было залито смоляным субстратом, произведенным железами морфа. Ни одно живое существо в природе не было бы способно освободиться из такой колыбели.
Охотник находился внутри. Он пробудился… воскрес. И трансформировался.
Он был заперт в идеальной биологической тюрьме, из которой не выбраться. Но Охотник прошел через апгрейд, пока был мертв. И стал полностью новым, совершенным творением Сурового Бога.
Биомеханические конечности шевельнулись, а затем стали колотить по стенкам кокона, каждый раз многократно усиливая нажим. Но оболочка лишь выпучивалась в местах ударов, некоторые нити лопались, а основное полотно все еще было готово удерживать стадо слонов.
Ни одно живое существо в природе не смогло бы разорвать эти оковы. Однако Охотник возродился от смерти не таким, каким был. Остановившись на мгновение, неоморф по-кошачьи выпустил когти, которые вгрызлись в мембрану, словно лезвия из вибраниума.
Когти рвали кокон до тех пор, пока Охотник не вывалился, будто морж в нефтяной пленке. На нем не было и следа прежних смертельных ранений. Он переродился. И теперь напоминал слепого ящера – большая продолговатая голова без глазниц, без носовых и ушных хрящей, имеющая огромную пасть, обильно усеянную массивными острыми клыками.
Охотник просканировал окружающее пространство, как набор световых сигнатур. Чтоб выбраться из колодца наружу, он пополз по стене, используя сломанные скобы ржавой лестницы.
Его появление ошеломило едоков сверху. Одна из особей, успевшая возглавить стаю, разъяренно набросилась на воскресшего, пытаясь вырвать плечевой сустав. Неоморф легко, как одуванчик, сорвал его голову, и жадно, торопливо обглодал. Ему нужна была энергия.
