Читать книгу: «Ковчег для Кареглазки», страница 19
– Да, твой брат уверен, что ты не сможешь, – наморщив низкий лоб, процедил Абракс, часто говорящий о себе в третьем лице. – Силенок не хватит. Отец – и то делает такие вещи вместе с другими эонами, и обязательно – с Армогеном. А ты… – он ухмыльнулся. – А самое главное – нельзя и пытаться. Ни воспользоваться Армогеном в одиночку, ни, тем более, сотворить новую жизнь.
Привлекательное лицо Ахамот побагровело от гнева.
– Но ты ведь сам знаешь, что я могу! Ты же все видел!
– Фокусы. Иллюзии, – невозмутимо ответил брат. – Никто не совладает с Эфиром в одиночку…
Принцесса спрыгнула в цистерну Плеромы, разбрызгав черную жидкость, и саркастически улыбаясь.
– Смотри! Ты не веришь? Так смотри же…
Она погрузилась с головой, а затем открыла глаза. Ярко-белый луч прорезал черноту субстанции, и впился в нефритовый накопитель Гносиса, выжигая на нем причудливые иероглифы. Неужели у нее получится? Тогда он еще более ничтожен, чем о нем думали… Армоген засветился, искрясь и мигая. Неужели она сможет?! Это ведь самоубийство… или нет? Нефритовый кристалл раскалялся, словно вулкан, извергающийся ввысь, а затем…
Невероятно мощный выброс энергии сотряс Кристальный Пик, силовые волны пронеслись на десятки и десятки километров, срезая вершины холмов и гигантских деревьев. Луч устремился к черной дыре, и через секунду все потемнело. Неужели сможет?! – думал Абракс, поспешно скрываясь с горы. Главное, чтоб отец не знал, что он был здесь, и не помешал ей. Уже когда принц очутился у скального подножия, он вспомнил, что никто из эонов не способен самостоятельно остановить Армоген, и покинуть Эфир. Сестра нуждалась в помощи…
Ничего, сейчас здесь будет много кого. И Верховный жрец, в том числе. Нельзя остаться на вершине. А что если Ахамот обвинит его, что он сбежал? Лучше бы она не вернулась. Лучше бы она погибла там. Лучше бы она вообще не родилась, – думал Абракс. И эти мысли не были для него новыми.
****
Я решил пока оставить Кареглазку в покое. Приду потом, типа забрать Цербера. Иногда людям просто нужно дать возможность успокоиться – и меньше мозолить глаза.
Тем временем я подготовил почву для побега. Взрыхлил грунт, так сказать (в том числе, под вагончиком – выкопав верный Кракобой). Порывшись в закромах и собрав все, что было под рукой, я проанализировал недостающий реквизит. Мне нужно было оружие – в идеале много, но даже один хороший дробовик был бы в радость. Нужна машина, которая будет ездить по самым непроездным маршрутам и не сломается. Топливо для нее и, наверное, бутылка масла. Одежда и одеяла, под которыми моя поясница не замерзнет. Фонари, батарейки, смартфон с пауэрбанком. Походная посуда, ножи, спички, зажигалки. Сигареты, алкоголь, консервы. Лекарства и иже с ними: шприцы, бинты, жгуты. Короче, до хрена всего.
Большую часть я мог достать в Логосе и в медчасти. Еще часть – на пищеблоке. Машина, оружие – самое сложное.
В который раз я возрадовался пустым илионским дорожкам – спасибо горинскому террору. Дай Бог, чтоб полковник не вспомнил обо мне! В биоцентр я попал без проблем и, как оказалось, там никого не было. Валерян все также отсутствовал, и Пенс куда-то пропал.
Тут, фактически, было все, что надо – помимо снеди и каких-то вещей, которые можно было раздобыть только на складе. Признаюсь, на склад я ни ногой – слишком рискованно. То же самое можно добыть в любом крупном городе, порыскав по магазинам. Я уже собирался на выход, когда свет погас. Странно… и пугающе до чертиков.
****
Крылова волновалась. В очереди перед ней была всего одна машина, и та уехала уже минут 15 назад. Почему ее держат на блокпосте? Скоро стемнеет, а еще нужно найти, где переждать ночь. Неужели муж запретил ей выезжать? Она так надеялась, что он облагоразумится.
Третий блокпост, он же «Тройка», находился под самой Крепостью, метрах в двухстах от Илиона, посредине выкошенной «зоны безопасности» – участка в 500 метров шириной, прилегающего к Стене и полностью очищенного от чего-либо, что могло мешать обзору. Дальше – примерно два километра кустарников, деревьев и скал, затем – городская застройка Новогорска, еще дальше – КПП перед мостом. Ехать минут 15-20.
Милана лежала сзади, и иногда весело выглядывала из-под одеяла, которым была укрыта с головой. Скоро ей надоест эта игра и тогда солдаты ее увидят. Ученая сказала дочери спрятаться и не появляться ни при каких обстоятельствах. Но сколько выдержит маленькая девочка?
– Ребята, мне нужно ехать! Зачем задерживаете, в самом-то деле? – крикнула она пожилому военному, выглядящему как заросший дедуган.
– Елена Ивановна, пытаемся связаться со штабом, чтоб подтвердить Ваш выезд, – ответил солдат. – Связи нет, и свет пропал. Подождите немного, мы кого-нибудь отправим в Куб.
– Вы что, сдурели?! – возмутилась Крылова, и сразу же подстроилась под конъюнктуру. – Мне нужно на электростанцию – какое разрешение нужно? Я хочу вернуться до темна – меня дома ждет ребенок.
С заднего сидения послышался смешок, но, слава Богу, снаружи ничего не услышали.
Караульный снизал плечами, а усатый солдат рядом виновато потупился. Выпустить полковничью жену на электростанцию – это, как бы, не проблема – это же в Долине. В то же время, все были в курсе того разлада, который у нее был с Боссом, и никто не хотел сглупить, выпустив Крылову без разрешения. Ехать в штаб специально тоже никто не хотел – все уже знали, что полковник напился и расстрелял двух солдат. Вояки шушукались, а Лена снова потребовала пропустить ее – они так могут совещаться до Первомая. В итоге, к ней подошли двое: один с коротким носом, и второй – с узкими редкими усиками.
– Когда вернетесь? – кокетливо улыбнулся усач.
– Да я же сказала, хочу до темна! – наехала Крылова.
– А что Вы там забыли, на электростанции? – вклинился плосконосый солдат, до этого молчавший. Наверное, все время придумывал этот дурацкий вопрос. – Вот, перед Вами машина тоже поехала туда. Вам там что нужно?
– Здрасьте, приехали! У меня, блин, света нет в лаборатории! – выругалась ученая. – Ты не догоняешь? В моей морозилке лежат морфы, как думаешь, что будет, когда они разморозятся? И ты спрашиваешь, что мне нужно от электростанции?!
Она перешла на крик и караульные вконец оторопели.
– Ладно, проезжайте! – сдался усач, переглянувшись с дедом. – Не сердитесь, служба у нас такая.
Крылова хотела выругаться, но все же сдержалась и мило улыбнулась воякам, нажав на педаль газа. Наконец-то! Слава богу, что они не посмели проверить «Ниву». Помимо девочки, в машине лежали сумки с оружием, лекарствами и едой. Немного – чтоб хватило на первое время. До эвакуации. Если же придется самостоятельно добираться в Колонии, то тут уж ничем не запасешься.
Она хотела еще захватить с собой вещи Мчатряна – но черная сумка пропала. Она заподозрила вмешательство мужа – наверняка решил таким образом удержать ее… или шантажировать, или что-нибудь еще. Так или иначе, это было неважно – она уже знала, что нужные ей ответы находятся в Биогене.
Жаль, что не удалось попрощаться с группой – Валера куда-то запропастился, да и Борисович тоже. А может, это и к лучшему. Она боялась за Бергман, которую посвятила в свой план побега. Зоя может оказаться под ударом, когда Горин узнает обо всем. Поэтому Лена даже предложила ей уехать вместе. Колонии – не самое плохое место, особенно учитывая, что Илион превращается в город террора. Но девчонка испугалась. Слишком молода, и в слишком жутких красках запомнила первые Вспышки. Она не была готова оказаться за пределами Долины.
А у Крыловой не было другого выхода. Спасти дочь, спасти себя, спасти надежду на победу человечества – только это имело ценность. Тем более, что сбегать ей было не впервой – она криво усмехнулась, вспомнив свои подростковые побеги с дома.
Менаев… НЕТ! Она больше не даст ему шансов! Все-таки она не дура последняя… Кажется, начал дергаться глаз. Не-не, хватит – она забудет о Грише, как о плохом сне. Как забыла о многом…
Ученая почти доехала до застройки Новогорска, когда услышала оглушительную сирену. «Как быстро они среагировали! – подумала она. – Горин узнал? Сообщили с блокпоста? Зоя прикрыла задницу?».
****
Гермес очнулся, когда Томас вылил на него уже третье ведро ледяной воды.
– Я понимаю, видения и все такое, – сказал он. – Но мы должны торопиться. Свет потух.
– Интересный поворот! Старик там? – спросил синдик, показывая на все еще запертую дверь ординаторской.
– Да. Кажется, он потерял сознание. Я слышал звук, словно он шмякнулся – и тишина. Уже давно, как только пропало электричество.
На галлюцинации действительно не было времени. Он поднялся и обтер слюну, в которой перепачкался во время приступа – обтер вместе с помадой, которой так старательно красил губы. На пальцах осталась сукровица от сдертых на губе струпьев. Гной с ярко-малиновыми вкраплениями. Разлагающийся урод…
Взгляд остановился на двери, за которой спрятался приор. В свете открывшихся обстоятельств все вокруг обретало новые смыслы и причины. Значит, Буревестник всего лишь марионетка Абракса и Спящих? Значит, пророчество о Саморожденном – это правда? Мир перевернулся с ног на голову… а это означало, что Гермес-Афродита действительно мог победить и свое безобразие, и комплексы, сотворенные отцом десять лет назад. Он осознал, что ему нужно. То, что всегда было впереди, и за чем он гнался без устали – самый главный и таинственный артефакт Апокалипсиса – Ковчег! Станок Саморожденного, способный избавить своего обладателя от уродства… Это – великая цель, после которой отцовский голос не посмеет сказать – «Ты слабак! Слабак и говно!».
Конечно, старикан Захария все равно умрет – и не своей смертью, не от старости. Гермес обязан стереть его с лица земли, и он сделает это, оставив сюрприз. Возмездие – это слишком важно для душевного здоровья.
Воздух взорвала сирена. Синдик встретился глазами с Томасом, и они поняли друг друга без слов. Пора уходить – иначе могло оказаться поздно.
****
Логос был обесточен и чтоб не шоркаться в темноте, я вынужден был подождать, пока аварийный генератор восстановит электроснабжение наиболее важных систем. Затем еще начался долгий процесс загрузки программного софта, с кучей выскакивающих ошибок из-за некорректного завершения работы… за это время я успел трижды покурить и сходить в сортир.
В коридоре послышались шаги. Я замер в толчке, прислушиваясь. По моим подсчетам, в диспетчерскую вошли двое. Они молчали, лишь иногда «угукая» друг другу. Я не хотел лишний раз «светиться», а потому терпеливо выжидал, когда нежданные визитеры свалят. А они подзадержались… эта фигня так затянулась, что я уже решился покинуть туалет – когда услышал голоса. И один я точно знал – Афродиты. Я передумал выходить – не хотелось встречаться с ней взглядами после вчерашней ночи. Этот мотив позволил мне дотерпеть до момента, когда посетители наконец ушли.
Я вернулся в диспетчерскую: на столе лежал смартфон с липучкой, с надписью красным маркером – «Горину». Но не это меня интересовало. На панели управления горело несколько желтых ламп. Я ухнул: они отключили систему удержания! Отворили все стальные двери, решетки и люки, которые отделяли Новый Илион от вивария с полдюжиной монстров!
Успею ли я закрыть двери? Этот вопрос возник одновременно с тем – а надо ли это мне? Несомненно, это было опасно. Поверьте, я бы никогда в жизни не сделал этого, но здесь стоял вопрос не столько безопасности илионцев – здесь шла речь о собственном выживании. А также – Кареглазки со спиногрызкой. Поэтому я все же поскакал на нижний этаж, вооружившись Кракобоем и пистолетом, добытым в секретере Креза.
Я успел запереть виварий и часть дверей до того, как стало поздно. Поднимаясь наверх, я услышал шум – и гавканье. Цербера трудно перепутать с кем-либо. Не задумываясь, как я буду объяснять свое присутствие здесь, и чувствуя себя в некоторой степени героем – я ведь закрыл виварий! – я пошел навстречу. Думая, что там Лена.
Однако нет. Там оказалась Бергман, а рядом стоял Цербер, щурясь от моего фонаря, и все еще сердито рыча. Ээ, какой злопамятный!
Выяснилось, что Зоя пришла, получив сигнал от тревожной системы на свой смарт-браслет. Она никогда не приходила, поэтому я удивился.
– А где Елена Ивановна? – спросил я.
– А где Крез и Антонов? – уклонилась она от ответа. – Все двери были открыты! Что случилось?! Морфы заперты?
– А то! – с гордостью ответил я.
Цербер зарычал сильнее, а затем залаял, только теперь он смотрел куда-то за мной. Мы услышали характерное потрескивание, одновременно глянули в конец этажа, и одновременно ахнули. Там была Лилит.
Я совсем за нее забыл – может, потому что беременной тварью занимался Крез, а я старался крутиться больше возле Кареглазки. Теперь же монстроматка была в коридоре, стрекотала и крутила красными глазами навыкате. Она бы уже разодрала нас в клочья, но плоды внутри делали ее неповоротливой. Я вытянул руку с пистолетом и медленно направился к ней – и даже Зойка шла на шаг позади, трясясь от ужаса. Неожиданно нас обогнал Цербер. Он лаял на тварь, как настоящий адский зверь, оспаривавший с другим исчадием Ада, кто из них кошмарнее.
Лилит пыталась достать его когтями, но он отскочил. Затем он цапнул ее за ногу, и она неуклюже свалилась. В темноте было трудно понять, хотя очевидно, что тварь и Цербер сцепились. Я увидел только, как пасть собаки вгрызлась в нее, и монстроматка поползла в свой бокс. Неимоверно, но пес испугал кракла. Может, причиной была беременность Лилит? Все живое пытается спасти потомство и, вероятно, трескуны не стали исключением.
Монстроматка вернулась в клетку, а мы с Бергман заперли ее. Я благодарно взлохматил Цербера и рассмотрел на нем след от укуса. Это увидела и Зоя.
Собаки были одним из немногих видов, которые могли заразиться викрамией. Это значило, что мой пес мог превратиться.
– Возможно, его придется убить, – сказала она.
– Да, – я сглотнул комок в горле – Цербер смотрел на меня такими виноватыми глазами. – Если будет нужно, я это обязательно сделаю…
Меня оборвала сирена. И я догадался, что это значит. Новый Илион – атакован.
Глава 17. Побег во время чумы
Сирена вопила так истошно, будто в Илионе собрали тысячу ведьм и одномоментно сжигали заживо… рано, это слишком рано, – расстроилась Крылова. И как теперь прорваться через КПП на мосту? Там, наверное, уже разворачивают пулемет – продырявить колеса ее Нивы.
Внезапно она снесла что-то, выскочившее из придорожных кустов. Остановилась, скривившись от визжащих тормозов. Не что-то, а кого-то. Человек в военном пикселе.
За поворотом, за развесистой ивой, выглядывал капот уазика, который проехал перед ней. Ей показалось или рядом с машиной действительно лежало тело?
– Мамочка? – раздался голосок дочки.
– Все хорошо, родная, – нежно сказала Крылова. – Не высовывайся, пожалуйста. Наша игра продолжается.
– А Пуся там будет? – озадаченно спросила Милана, прячась под одеяло. – Я хочу, чтоб там были Пуся и Ггиша.
– Должна быть, – ответила Лена, лишь бы заставить дочку полежать тихо.
Она сбила человека. В таких случаях полагалось выйти и предложить помощь. И она бы так и поступила – если бы не была так напугана. Сирена продолжала завывать, а где-то неподалеку раздалась автоматная очередь. Кажется, в городе – совсем рядом. Поэтому вместо того, чтоб взять аптечку и открыть дверцу, ученая торопливо заблокировала двери и сжала пистолет.
Привстав, она крутила головой, пытаясь увидеть сбитого. Но резко стемнело, и видимость стала нулевой. Надо ехать, главное сейчас – ехать! – повторяла она про себя, отпуская сцепление. Нива тронулась и резко остановилась – возле уазика появились двое военных. Ссутулившись, они застыли лицами вверх, заворожено уставившись на летящую над Долиной сигнальную ракету.
Нива снова двинулась, прямо к воякам, но они и не думали пропустить машину. Крылова посигналила и они, как один, повернулись. Глаза, налитые кровью, бессмысленно уставились на капот.
С ужасом она поняла, что солдаты инфицированы. Они еще не прошли через метаморфозу, и в научном сообществе их называли протоморфами. Были у них и меткие народные прозвища, например: прыгуны (из-за безумной активности, продемонстрированной в роликах в начале пандемии), горлодеры (из-за надсадного заразного кашля) и зомби (аналогия с субкультурой).
Протоморфы пока что не видели и не чувствовали женщину с ребенком. В зеркале заднего вида возник еще один силуэт – он появился оттуда, где только что стояла Нива, вероятно, являясь тем самым сбитым человеком. Окруженная горлодерами, ученая неожиданно поняла, что здесь и сейчас происходило что-то еще, кроме ее побега. INVITIS проник в Долину? По спине прошел холодок. Все эти пять лет она была свидетелем того, как из-за фуремии и морфов погибают колонии, базы и городки. Но Илион до сих пор казался неприступным.
Не включая фары, она сдала назад, чтоб объехать этот участок по траве. И в этот раз протоморфы среагировали агрессивней. Тот сзади, которого она сбила, заковылял к машине, тяжело волоча правую ногу – наверное, попала под колесо. Солдаты спереди тоже ожили и двинулись к ней. Зад Нивы приподнялся, въезжая на бугор, машина приостановилась, и зараженные стали стучать по ней. Милана заплакала – она ничего не понимала, но игра ей нравилась все меньше.
И Лена передумала объезжать – она вдавила ногой в газ, врезаясь в ораву зомби. Послышался хруст ломающихся костей, но Нива на удивление хорошо преодолела это препятствие. Через полминуты она уже проехала мимо военного уазика. Сзади фырчали разъяренные горлодеры, один побежал за ней – но черта с два! Машина была быстрее.
В Новогорск она въезжала на четвертой передаче, чувствуя себя стритрейсером на психотропах.
****
Бергман держалась достаточно долго, чтоб мое терпение лопнуло.
– Где Елена Ивановна? Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит?! – я методично выносил ей мозг, пока мы наблюдали за царившим в Илионе хаосом.
Правда, только для меня происходящее выглядело неразберихой – я подозревал, что все эти построения, выдача оружия и завывания из громкоговорителей все же были прорепетированы. Не зря Горин – режиссер.
– Она уехала, – сдалась Зоя и выдохнула, кажется, и испуганно, и с облегчением. – Сбежала с дочкой. Ты ведь знаешь, что ее пытались изнасиловать? Она решила, что здесь опасно.
– Куда уехала? Когда?! – я расстроился, что она меня не позвала, хотя ежу понятно – почему.
– Ну, она же с Миланой. Им далеко не уехать… и сами они долго не продержатся. Я так поняла, что Елена Ивановна попробует связаться с Колониями, когда отъедет подальше от Долины.
– А когда уехала-то?!
– Да, наверное, час назад. Перед тем, как на браслет пришла сигнализация.
– Викрам подери! – выругался я. – На чем она?
– На старой Ниве. Белая, немного побитая – это машина Логоса.
Я повернул голову медленно-медленно… за биоцентром ведь приписан автопарк! Я не особо был в курсе, и никогда его не видел – знал только, что какие-то колымаги стоят в гараже.
– Там еще есть машины? – с надеждой спросил я.
– Илья Андреевич дал старье одно. То, что было подобрано в Новогорске после боев – ну тех, в начале Вспышки. Есть москвич старый, ланос и запорожец. На ходу – только запорожец.
Да, не вездеход, который я хотел бы иметь. Но нужно всегда быть готовым вносить коррективы в планы – иначе каждая неудача будет иметь парализующий эффект. Уже через пять минут я сидел в драндулете первого поколения ЗАЗ-965, прозванным в народе «горбатым». Он был окрашен в терракотовый цвет, слишком заметный, на мой взгляд, и был настоящим раритетом, удивившим меня мягкой работой двигателя и вообще – способностью ездить.
****
Крылова лавировала по улочкам. Еще один поворот… и Нива въехала в заржавевший киоск, в центр улыбчивого упитанного лица, радостно пожирающего фаст-фуд. Машина протащила ларек пару метров и впечатала его в близлежащий дом. Сверху свалилась тяжелая вывеска. «Паприка: Ваш горячий путь к идеалу» – написано на ней. Когда-то в этом здании был фитнесс-клуб. Лена ударилась о руль, не сильно, но достаточно, чтоб дезориентироваться. Она пришла в себя минут через пять – когда Милана вылезла из своего убежища и потрясла маму.
– Мамочка, хватит игйать, – умоляла она. – Я хочу домой. Я хочу к Пусе.
Ученая уставилась в темноту дальше по улице. Среди строительных лесов у многоэтажки, выглядящей так, словно она готова завалиться прямо сейчас, мелькнули тени.
– Доча, быстро назад, под одеяло! – приказала она так строго, что Милана даже не спорила. – Включи музыку в наушниках.
Крылова сняла пистолет с предохранителя как раз тогда, когда откуда-то сверху на крышу приземлился кракл. Виляя задом, как крокодил, он прополз вперед, и перевернутой головой заглянул в лобовое стекло. Увидев девушку, он обнюхал стекло, а ловкий лопатообразный язык алчно облизал правый дворник. Затем он бабахнул головой стекло, но оно выдержало. Его вытаращенные желтые глаза уставились на девушку.
Господи, это же Мамедов! Вернее то, чем он стал… Судя по ускоренной потере шевелюры и по капелькам пота, обильно выступившим на лбу, он уже прошел через метаморфозу. Рафик разъяренно заурчал и затарабанил по стеклу головой, как отбойным молотом. Бах! Бах-бах! Бах, бах… ба-бах! По стеклу пошли трещины. Лена выстрелила, две пули подряд попали в голову, затем – плечо и… третий выстрел мимо – нелюдь свалился с машины.
Еще три морфа показались в боковом зеркале. Через мгновение один из них ракетой врезался в заднее стекло, откатился и поднялся в позе стартующего спринтера. В приоткрытую дверь Крылова расстреляла в нападающих всю обойму. Двоих уложила, но «Спринтер-ракета» исчез, и мог появиться в любом месте в любую секунду. Она бросилась к сумке на заднем сидении – за новым магазином. Милана там совсем затихла, испуганно слушая музыку в наушниках.
Яркий свет залил улицу. Послышалась автоматная очередь, завизжали тормоза, шмякнуло чье-то тело, раздавленное колесами. Наконец-то!
Из армейского джипа с пулеметным гнездом на крыше высыпали солдаты, нашпиговывая свинцом темноту закоулков. Сверху опустился вертолет. Два автоматчика подошли поближе.
– Идите к нам! Живее!
Военный с ефрейторскими галочками на погонах добродушно улыбнулся.
– Елена Ивановна?! – выкрикнул он, как только узнал ее. – Какого викрама вы здесь делаете?! Быстрее в коробку! – и показал на бронеавтомобиль.
Лезть в броневик не входило в ее планы, но еще меньше хотелось остаться с дочкой наедине с морфами. Гадство! Крылова схватила сумку с телефоном, засунула за пояс оба пистолета, подхватила Милану и неуклюже вылезла из салона. Она прошла шагов десять, когда девочка заверещала на весь Новогорск.
– Кйовь! Мама, там кйовь?! У миня ножки дйожат! – ее подкосило – Милану всегда трясло от страха, как только она видела кровь.
Из сумрака вынырнули твари – их было с десяток; очевидно, что среди них были и те, которые уже превратились, и те, которые инфицировались недавно – горлодеры. Они набросились на солдат, а двое понеслись на женщину с ребенком.
– Не бойся! Стой рядом! – приказала Лена, но это было лишним – дочка уцепилась за ногу, и провисела там, пока мама не расстреляла все патроны из обоих пистолетов.
Одного ученая уложила, второго задела, и он исчез под старым рушащимся домом. У военных дела обстояли хуже – асфальт под ними был завален гильзами от непрерывной стрельбы, но инфицированные продолжали атаковать. В зареве боя она зафиксировала исчезновение ефрейтора. Затем молоденький долговязый солдат вскрикнул, когда крупный протоморф разорвал ему шею. В образовавшуюся брешь проник еще один зараженный, и еще один. Вот и «Спринтер-Ракета», как крокодил, подполз к одному из военных, раз – и вцепился в ногу. Еще один – набросился на пулеметчика…
Крылова прикрыла ладонью дочкины глаза, с ужасом наблюдая за гибелью солдат. Какой-то пронырливый горлодер влез во внедорожник, и водитель застрелился, чтоб не стать добычей. С вертолета поддерживали своих огнем, но с минимальным успехом – зараженные инстинктивно держались в темноте, в зданиях, под карнизами и парапетами… Лена перезарядила пистолеты и побежала с дочкой обратно – к Ниве.
– Мамочка, стой, – прошептала на ухо Милана, и они замерли. В салоне копошился зараженный.
Стрельба с вертолета прекратилась и воцарилась тишина, в которой были только стоны и стрекот.
****
Мой запорожец глиняно-оранжевого цвета успешно проехал сквозь главные ворота Илиона, которые кишели военными, загружавшимися в бронетранспортеры. Снаружи стояли тигры с пулеметами – охраняли подходы. Мне показалось, что возле одного из бэтэров я увидел пошатывающегося Горина, хотя я не уверен. Я остановился под фонарем, и несколько караульных одновременно заглянули в салон, но затем улыбнулись и пропустили, махнув дулами автоматов.
Я ведь ехал не просто так. «Запор» был под завязку набит солдатами. А перепуганный парень, сидевший сбоку от меня, еще и держал на руках Цербера, который высунул в окно свою кошмарную, но радостную мину, ловя пастью всяких букашек.
Все эти люди оказались в машине не просто так.
– Ребят, я еду к блокпосту! Залезайте! – самоуверенно позвал я мнущихся на плаце солдат. И добавил, нанеся контрольный. – ПРИКАЗ ПОЛКОВНИКА!
Большинство из них, естественно, предпочли бы еще здесь потусить, но как обычно бывает, нашелся придурошный активист, который радостно завопил:
– Ура! Наконец! Поехали – завалим упырей! – и он затолкал в тесный салон запорожца ближайших сослуживцев с неожиданно погрустневшими хлебалами.
Так «запор» стал военным транспортным средством и смог покинуть Крепость. Я подвез ребят прямо к Тройке, под очумелые взгляды вояк. Никто из них не понимал, что происходит – ни уже находившиеся на блокпосте, ни новоприбывшие.
Насколько я понимал, пока что краклы сюда не добрались. В то же время в стороне Новогорска во всю гремела пальба, а в небе кружил вертолет.
– Удачи! – крикнул я, заводя двигатель.
– А ты куда? – один из караульных нарисовался рядом, ударив ладонью по капоту. – Гражданским туда нельзя.
– Я скоро вернусь, – я сказал это максимально хладнокровно, хотя в голове пульсировала кровь, и звучала одна-единственная мысль – МЕНЯ ЗАСТУКАЛИ!
– Стоять! – он снова бахнул по запорожцу, нервно отскочив на шаг от машины, сделавшей рывок благодаря моей ноге, нервно подергивавшейся на педали газа. – Выйди!
– Да какая тебе разница?! – возмутился я, выбираясь.
Суровым воякой оказался тот самый Егор Мануйлов, с которым я вчера пил спирт. Заросший желтозубый Бородин тоже был здесь.
– Ребята, там человечик застрял. Я должен придти на выручку, – я умоляюще сложил руки, глядя то на молодого, то на старого.
Меня не прельщало ни оказаться застреленным, ни задержанным, ни поехать на машине, изрешеченной сотней пуль.
– Я не могу тебя выпустить, – заявил Егор, сморщив плоский нос. – Там морфы. И ГЭС, и дамба с мостом – потеряны, – он прищурился. – Чтоб ты оттуда вернулся зараженным? Нетушки.
– Крылова? – Бородин вклинился в тираду вчерашнего именинника. – Ты за ней?
– Тимофеич?! – Егор обернулся к Бородину. – О чем вы с ним договариваетесь?!
Я переводил взгляд с одного на другого. На вопрос деда я ответил кивком – терять было нечего.
– Сынок, пропусти его, – попросил Тимофеич, положив парню руку на плечо.
– Так не положено ведь… – Егор выглядел сконфуженным – дед был авторитетом, но сейчас его занесло не в ту степь.
– Егор! – Бородин повысил голос. – Иногда нужно слушать сердце, а не приказы. Когда-то ты поймешь, что в жизни есть и другие цели, кроме службы.
Все это он произнес обыденным спокойным голосом, без всякого пафоса. При этом он смотрел такими глазами, что я испугался – он что – мысли читает? Конечно, я помнил байки, что после Вспышки некоторые люди мутировали и так далее. Но я же не дурак верить всякой байде.
И все же, дед как будто знал, чего я действительно хочу. Не осуждал и не препятствовал. Странно аж до мурашек, которые пробежались галопом – от шейного позвонка до левой ягодицы, которую почему-то свело судорогой. Жопа всегда была моим слабым местом.
Егор замолчал – и мне даже стало страшно – а че это он так долго молчит?! Затем он встряхнул головой, словно выбрасывая оттуда что-то ненужное, и махнул рукой.
– Давай. Исчезни – сейчас же, пока я не передумал.
Я благодарно кивнул, прыгнул в запорожец, где меня уже заждался Цербер, и был таков. Мануйлов показательно отвернулся, что-то объясняя сослуживцам, а те провели раритетный «запор» удивленными взглядами.
Через пару минут я буду в городе. Если меня не съест уродливый пес.
****
Крылова аккуратно обходила тени на асфальте, которые могли быть и стеклянными бутылками, и жестянками, и чем иным – что могло загрохотать, зазвенеть и выдать ее присутствие. Пока что это удавалось – протоморфы так увлеклись чревоугодием, что за чавканьем и вездесущими ароматами мяса ничего не замечали. Спасительная дверь Паприки была совсем рядом…
Вертолет улетел ближе к Илиону, и теперь стрельба звучала там. Наверное, зараженные пытались пробраться за Стену – там им было чем поживиться.
Еще три шага… она переступила через тень, похожую на шар. Идеально бесшумно, крепко держа дочку на онемевших руках… слегка хрустнуло в колене. Сзади послышалось пофыркивание, словно какой-то упырь не мог понять – что, разве рядом есть свежая кровушка? Милана сильнее обхватила шею, шепнув: «Мамочка, давай вегнемся к папе?». Лена от неожиданности зацепила шар другой ногой – счастье-то какое – это просто мяч!
Мяч покатился и попал в трубу. Это был тихий глухой звук – но сейчас он прозвучал, как удар в колокол. Урчание разом стихло, прекратилось чавканье и хруст от перекусывающихся костей. Вот она и у двери. Нога переступила порог – узко. Нажала на ручку, толкая дверь… внутри забренчало. Ох уж эти любители фэн-шуя! Над входом вибрировала гирлянда из металлических трубочек.
За спиной послышалось рычание и топот ног. Ученая ворвалась в здание и захлопнула дверь, суматошно ища любые замки-задвижки, которыми можно запереться. Кажись, вот… и вот.
– Стой здесь! – приказала она дочери, а сама заметалась по просторному холлу, пока не остановилась перед массивной администраторской стойкой.
Она уперлась в тяжелую конструкцию задом и изо всех сил посунула ее к выходу. Часть стойки развалилась, натянувшимся шнуром сорвало телефон, и он разбился вдребезги – но, главное, что рецепция передвинулась по гладкому кафелю прямо в дверной проем.
– Все будет хорошо, ласточка, – прошептала она Милане. – Ничего не бойся, будь рядом. И тихо, – она приложила палец к губам. – Не шуми.
Девочка кивнула, у нее были красные заплаканные глаза, хотя слезы уже высохли. Они помчались вверх по лестнице, и внизу послышались удары в дверь и звон разбивающего стекла. Значит, лезут в окно. А вот и второй этаж. И незапертая дверь – массивная, дубовая.
