Отзывы на книгу «Заводной апельсин», страница 5

Эмоции зашкаливают. Интересно, концовка необычная, хочется дочитать. хочется каких-то новых линий развития сюжетов. герой местами ведет себя как грубиян но зная его мысли, можно многое простить.

ими просто живёшь. Сам сюжет огонь. Ещё отдельный + , это откровенности в сценах. Равнодушными они вас точно не оставят. Отличный роман.

Очередная сказка про Золушку. Книга потрясающая. Восхитительно. Про любовь к жизни, про принятие ее разной, без разделения на «черное и белое», про важность обретения себя.

Психологический подход к героям. Очень интересно было следить за тем, как на протяжении повествования герои раскрываются с неожиданной стороны. Очень душевная книга, образная, сочная. Глубокая,умная книга.

Вообще-то, книга написана в память о жене Берджесса, которую, когда она была беременной, избили четверо дезертиров. Ребенка она потеряла, впоследствии тихо спилась от горя. А сам Берджесс во время написания романа страдал опухолью мозга. И знал, что жить ему осталось недолго. Книга не могла получиться жизнерадостной.

Знакомьтесь: Алекс и его банда. Охреневшие от безнаказанности бесчинствующие подростки. Избиение прохожих, грабежи, драки с другими бандами - это их ежедневные развлечения. В один прекрасный день Алекс все-таки засыпается на горячем и оказывается в тюрьме. Ему светит 14 лет. Но если поучаствует в эксперименте - скосят срок. И он соглашается. Алекса "кодируют" от насилия, теперь даже мысли о нем вызывают у него рвоту. После завершения эксперимента его отпускают, и вот он в реальном мире. Периодически он встречает тех, над кем издевался в прошлом, и огребает по полной, но не в силах ответить. Наконец его находит группа правозащитников, которые, взалкавши гуманизма, хотят бороться против экспериментов такого рода, через который прошел Алекс, ибо он лишает человека права выбора.

Поскольку рассказ ведется от лица Алекса, то можно наблюдать не только, что он делает, но и что он обо всем об этом думает. Потрясающая тварь! Такой неразбавленный цинизм, так хорошо прикидывается душкой, исходя внутри ядом. Причем, не всегда он агрессивен, нет, злоба настолько вошла в его плоть и кровь, что стала таким постоянным фоном, мирная, почти добродушная ненависть ко всему миру. Это не оксюморон, это горькая правда. То, что творится в его голове - это шоковая терапия для всех образованных гуманистов, которые что-то там говорят про второй шанс и перевоспитание. Читая его внутренние монологи, понимаешь: есть те, для которых второй шанс невозможен. И все. И хоть убейся. Не переделаешь льва в овечку.

Крах гуманизма показан в образе одного из правозащитников, в чей дом когда-то ворвались Алекс и его банда: мужчину избили, в доме учинили разгром, жену изнасиловали, она впоследствии скончалась. И вот - какая ирония! - этот человек ратует за то, чтобы прекратили негуманные эксперименты над заключенными, а в качестве объекта своего гуманистического пыла выбирает того, кто стал причиной смерти его жены. Он не узнает его поначалу. А что же станет, когда узнает? А ничего. Не выдержат человеколюбивые идеи такого столкновения с реальностью. Жизнь - это совсем не то, что мы о ней думаем.

Алекса не будет мучить совесть. Он даже начнет мечтать о семейной гавани и подобии уютного быта. Возможно, он станет добропорядочным гражданином, господа правозащитники нашли ему непыльную и легальную работу. Он никогда ни о чем не пожалеет. Он не изменится. Sad but true.

Полнейшая безнадежность. Невозможно что-либо изменить. Многие при прочтении абстрагируются от сцен насилия, которые ничем не завуалированы, скорее пытаясь понять, что же хочет в конце концов всем этим сказать автор, какова мораль. Многие говорят, что им хотелось после прочтения помыться в душе. Но морали не будет. В этом зверстве и есть мораль. В том, чтобы увидеть насилие и злобу. Не отбрыкиваться от нее, не искать глубинного смысла, а увидеть ее, принять ее, отринуть все высокие идеалы, самому стать более зверем, чем был до прочтения. Можно убежать, можно отмыться, можно закрыть книгу "потому что гадость какая-то", но мир не склонен меняться от того, что мы его не одобряем. Надо лишь набраться храбрости и увидеть все так, как оно есть.

В учреждении, в котором я работаю таких подростков, как Алекс, принято называть диссоциальными психопатами. Однако, я считаю, что этот термин в полной мере не раскрывает всю их сущность, не обнажает все их нутро. Ему не хватает яркости и глубины, вызывающих им эмоций. Он слишком сух, скуп и академичен для того, чтобы с его помощью можно было охарактеризовать личность, склонную к насилию. Я бы предпочел называть таких людей выродками, сучьими потрохами, грязными ублюдками, малолетними подонками. Я уверен, что люди, которые совершают насилие и упиваются им, вполне этого заслуживают и к черту толерантность и снисходительность.

Можно, конечно, брызгать слюной, доказывать, что такими их сделало наше общество, что оно и ничто другое виновато в появлении таких вот Алексов. Можно до потери пульса спорить о том, что причиной их разрушительного поведения являются серьезные отклонения в психике, что они так себя ведут только потому, что в их мозгах нарушен баланс дофамина, серотонина и норадреналина. Можно до бесконечности оправдывать их выходки юным возрастом и говорить о том, что повзрослев, они станут другими. Но я убежден, что не станут. И, черт побери, эти головорезы совершают ужасные поступки, так давайте называть вещи своими именами.

Если говорить о "Заводном апельсине", то, прежде всего, стоит отметить, что Берджесс написал поистине гениальное произведение. Этот роман обладает невероятной мощью. Он проникает буквально в каждую клетку организма, забирается в мозг, в сердце, в мышцы, в глаза, в слезные железы. Он, как какой-нибудь сумасшедший скрипач, играет на эмоциях и нервах, будто это струны его любимой скрипки. Он безжалостно бьет читателя под дых, а потом принимается добивать ногами. Жестокий роман. Жестокий, как сама жизнь. И если уж она нас ничему не учит, так может быть такие книги смогут нас чему-нибудь научить. Я надеюсь, у людей хватит ума воспринимать этот роман не как пропаганду агрессивного поведения, а как способ борьбы с ним.

Хотя, вполне возможно, что этот способ все-таки окажется неэффективным, потому что временами складывается ощущение, подкрепленное многочисленными примерами, что действенного лекарства от насилия в природе до сих пор не существует. Такое уж оно живучее и резистентное к любому лечению, что ни карательными методами, ни призывами к здравому смыслу, ни даже лоботомией его не искоренить. Коротышка Алекс в "Заводном апельсине" испытал на себе один из таких методов лечения, но ничего хорошего из этой затеи не вышло. Гуманисты тут же в один голос закричали, что таким способом мы отнимаем у человека свободу воли и выбора, политики и журналисты принялись извлекать из этого выгоду, жертвы преступлений воспользовались беспомощностью злодея и кинулись ему мстить, превратившись в палачей, а сам Алекс, несмотря на терзающую его жуткую боль и тошноту во время мыслей о насилии, свободным от него так и не стал.

В концовке Берджесс показывает, что причиной агрессивного поведения главного героя являлся его юный возраст. И это звучит чертовски глупо, если воспринимать эти слова буквально. Но, как мне кажется, эти выводы есть не что иное, как самая настоящая метафора, указывающая на то, что людям для того, чтобы до конца избавиться от насилия, нужно всего лишь повзрослеть умом, стать зрелыми в своих стремлениях и побуждениях, научиться критически оценивать себя и свои действия и понять, что человеку нужен другой человек не для того, чтобы его ломать и съедать, а мирно с ним сосуществовать.

Сразу хочу объяснить, почему я так назвал рецензию. Орангутан в переводе с малайского означает "лесной человек", то есть, животное, чем-то напоминающее человека и живущее в лесу, иначе говоря, обезьяна. В романе Бёрджесса тоже показаны животные, чем-то напоминающие человека, но живущие в городе, которые по умолчанию считаются высокоразвитыми приматами, следовательно, "городскими человеками".

Что-то у меня пошла череда антиутопий, книга Бёрджесса, ведь, тоже относится к этому жанру. Действие происходит в некоем не очень отдаленном будущем, социальное устройство не очень понятно, но, судя по ряду деталей, речь идет не о капитализме и не о коммунизме, а о какой-то формации, застрявшей на одном из этапов развитого или, может быть, застойного социализма.

Перед нами история городской молодежной банды и её лидера Алекса Коротышки. Сразу на ум приходят веселые герои сказок Носова, но те коротышки были ласковые и добрые, этот же злой и опасный. Алекс и его друзья не отягощены никакими моральными устоями, они не ведают, что такое жалость, сострадание. Они нуждаются в регулярном выплеске насилия, само проявление жестокости и зверства - есть самоцель всех их действий. Насладиться беспредельной властью, продемонстрировать силу, растоптать человеческое существо, сравнять его с дерьмом - нет ничего превыше этого удовольствия для Алекса и его друзей.

И эта банда не исключение, в показанном автором мире, таких банд полным-полно, это, скорее, норма, нежели наоборот. Почти вся молодежь социума живет по правилам не закона, а насилия. Это же не организованная преступность, у которой так или иначе, существуют некоторые "понятия", играющие роль внутреннего закона. Нет, эти банды все сами по себе, они не подчиняются каким-то условностям, они, самые настоящие беспредельщики, ибо беспредел есть крайняя форма царства насилия.

Поэтому и внутренне такие банды не крепки, идет борьба за лидерство, и сегодняшний друг без зазрения совести может предать, потому что ему так захотелось. А почему бы и нет, правил-то не существует.

Вот из-за последнего обстоятельства Алекс превращается из насильника в жертву, сначала предательства, а затем и насилия уже в его адрес.

Что произошло с ним дальше, читавшим роман известно, а не читавшим – знать не надо, чтобы не пропало желание прочитать. Но всё, что с ним случится касается всё той же причины – насилия.

Насилие и есть главный герой романа. Здесь нет абсолютных положительных или отрицательных героев, полярность меняется строго в зависимости от исполняемой роли. Когда Алекс бил – он был отрицательным, когда начали бить его – он начал превращаться в положительного, его даже жалко становится. Но всё это строго по ситуации.

Более яркий пример – старикашка, любитель кристаллографии. В сцене его избиения – он жертва, в сцене в библиотеке – он уже злобный монстр, жаждущий насилия не меньше, чем его бывшие истязатели. Да, у него есть оправдание – он мстит, но это не оправдывает самого факта насилия, а вот что движет другими посетителями библиотеки, участвующими в избиении Алекса, тоже абстрактная месть лишь бы кому плохому за кого-то другого, или просто желание выплеснуть тягу к насилию?

Даже Ф.Александер, в котором критики справедливо угадывают черты самого Бёрджесса, не свободен от жажды насилия, хотя и пытается это всячески скрывать. Но, когда он начинает догадываться, кто на самом деле Алекс, он готов его убить. И, скорее всего, он участвует в изощренной пытке музыкой, после которой Алекс совершает попытку суицида. Бёрджесс безжалостен к самому себе, он признает, что не готов к прощению.

А местные политиканы, борющиеся якобы за все хорошее против всего плохого, беспринципно пытающиеся разыгрывать карту ущербного, «лишенного выбора», Алекса в своих интересах, не гнушаясь того же насилия. Кстати, типичная российская фруктовая оппозиция.

Поэтому, быть жестоким насильником, это значит, быть здоровым, то есть, быть таким как все. Когда Алекс вернулся к привычному мироощущению, он сам и все вокруг решили, что он выздоровел.

Вот и выходит, что в этом обществе все идеально и гармонично, религия и мораль утратили свое влияние, превратившись в некое картонное свое подобие, и на первый план вышло право сильного. Кто здесь и сейчас сильнее – тот и прав, идеальный закон каменных джунглей, в которых обитает орангурбан.

Позабавило использование русского языка в качестве молодежного сленга, местами было смешно и наивно, но англоязычному автору это простительно. Вот только русские слова, набранные латиницей, (перевод Бошняка) несколько притормаживали чтение, не всегда и не всё удавалось правильно прочитать с первого раза. Хотя, конечно же, хотелось бы, чтобы на самом деле наша культура оказывала на мир другое влияние. У нас, ведь, не только Достоевский, Чайковский и Кандинский…

Ух..... ЧТО ЭТО БЫЛО?! Вот именно, что ЭТО было?! Я прочла эту книгу менее чем за день календарно, а по времени всего часов за 6. А ведь когда купила томик покетбук АСТ поняла, что и шрифт мелкий, а внутри еще и странные слова на латинице встречаются, твердо решила, что уж эту-то прочту нескоро. Главное подумала, а сама так и держу в руках, вцепилась, начала читать, после 20-й страницы сказала себе "Что это вообще такое?!" да так и говорила это до самого конца, который случился сегодня утром в 8.45. А я - сова, господа и дамы, и мне сегодня не надо на работу. ЧТО ЭТО?! Почему я читала "запоем", почему не пошла вчера гулять с дочкой и мужем, что так люблю делать, почему не стала смотреть с мужем вечером фильм, который так хотела посмотреть?! И ведь никакой мистики. Роман просто очень понравился. ОЧЕНЬ. Теперь бы еще ответить себе и вам на вопрос "Почему?"..... С первых строк не мое чтение.... Не мое потому, что я была уверена, что не смогу вынести сцены жестокости и насилия на страницах книги в такой сверх-концентрации. НЕ мое потому, что я люблю изящную словесность, обожаю классическую прозу 18-19 века. Не мое потому, что не люблю жаргон и сленг, ни в каком виде и ни под каким предлогом не воспринимаю мат (это уже для общего понимания, так как мата в романе особо не было).... И все же это НЕ МОЕ чтение стало моим на вечер. И пусть в любимое оно не перейдет, но я буду помнить об этой книге. Я смогу о ней рассказать, я даже буду ее рекомендовать. Абсурд. Антиутопия. Парадокс. Казус. Да много, много слов, терминов, понятий можно отнести в этой книге. История жестокого, черствого юноши, прошедшего через все то, через что он часто заставлял проходить свои жертвы. История пути к конечной точке. Светлой точке. Но оправдан ли ТАКОЙ путь, даже если точка светлая? Абсурд. Описание сцен насилия, жестокости не завуалировано, но мне удалось от него как-то абстрагироваться. Я словно как-то с первых страниц осознала неминуемость расплаты. Но книга не только об этом, даже не столько об этом. Она о единстве противоположностей, о пути и выборе, о целеполагании, об абсурде, с которым и в котором мы живем. Я сама - пример такого абсурда. Я читаю не мою книгу, я, считая себя человеком тонко чувствующим, абстрагируюсь от сцен насилия в романе (по шкале докторов пенитенциарной тюрьмы я бы долго не получила нужную оценку в баллах, хотя читать и видеть - вещи все же разные)..... По абсурдным элементам романа можно создавать игру "Кто назовет больше?" И играть в нее можно будет сутки напролет. Но при этом все названные явления будут жизненными, словно мы их из своей жизни изъяли, а не из этой книжицы. Яркое явление в литературе и моей книжной жизни однозначно. Так и запишу...

Эта – из тех книг, которые прославились экранизацией. Фильм, говорят, замечательный (с чужих слов, я не смотрела), но я его побаиваюсь. Если я ввожу название «Заводной апельсин», то мне в разделе «похожие фильмы» отчего-то показывают всякий треш типа «Человеческой многоножки» и «Свадебной вазы». Этого достаточно, чтобы отбить у меня всякое желание смотреть великое творение Кубрика, при всем к нему глубоком уважении. Но нельзя же в полные 27 лет быть необразованной, самое время познакомиться если не с фильмом, то хоть с первоисточником, не так ли?..

Могу понять тех, кому оригинал категорически не нравится. Местами он очень злой, невротичный, даже жестокий, а главный герой вызывает омерзение и бессильную ненависть – вот хочется его убить, но зачем-то терпишь его, а временами даже жалеешь. Берджесс, конечно, был мастером, раз его читатели добираются до финала, и это с Алексом в заглавной роли. В ином случае можно было бы забросить книгу после первых 50 стр.

Алекс – самый мерзкий персонаж из главных, которые были на моей памяти, он даже Броуди оставляет в аутсайдерах. Алекс – психопат, у него начисто отсутствует эмпатия, и любимое дело в его жизни – калечить жизни остальных. С приятелями, которые те еще мрази, не лучше Алекса – с ними он убивает, насилует, грабит и совершает прочий «веселый» треш. Наблюдать за этим сначала противно... но после привыкаешь, как к чему-то неизбежному. К счастью, Алекса ловят и изолируют, а потом делают... эм... подопытным в важном, с точки зрения медицины, эксперименте. Поскольку научить психопата эмпатии невозможно, у него пытаются развить рефлекторное неприятие насилия: в случае, если Алекс захочет прибегнуть к нему, он не сможет, потому что тело откажется ему повиноваться.

Самое забавное, что автор хочет поговорить о нравственности этого, хотя в данном конкретном случае это несколько... нелогично, что ли? Если бы на месте Алекса был запутавшийся человек с подавленной (в силу жизненных обстоятельств) эмпатией, можно было бы рассуждать, насколько этично ставить над ним такой эксперимент. В случае этого «иного» эксперимент не имел бы смысла, потому что был бы направлен на взращивание отвращения к насилию, а не на социализацию, подавление жестокости естественным путем. Но Алекс именно что психопат. Психопатические черты можно корректировать, пока психопат еще молод и не почувствовал жажды насилия. Но психопата-маньяка бессмысленно перевоспитывать/социализировать, это человек с больной головой, он просто не сможет жить в обществе, постоянно испытывая позывы к насилию. Таких, как Алекс, нужно пожизненно изолировать. В мире «Заводного апельсина» ему дают выбирать – либо тюрьма, либо воля, но после успешного эксперимента. И Алекс самостоятельно принимает решение, никто его силком не тянет, он просто хочет выйти из тюрьмы, так что дальнейшее – это его ответственность (серьезно, он рассчитывал, что его выпустят из тюрьмы и он пойдет дальше убивать и насиловать?). Автор всерьез спрашивает: разве правильно лишать человека свободы воли (т.е. заставлять его быть добрым, а не злым)? Но если Алекс психопат, то он и так лишен свободы воли. Алекс не выбирает между эмпатией и ее отсутствием, у него эмпатии просто нет, так устроен его мозг. Алекс не может сознательно выбрать сторону добра, если его тянет совершать преступления (да-да, это сродни болезни, хоть ею может не признаваться). По сути, врачи, программируя Алекса на условное «добро», просто меняют его поведение, чтобы его тело не могло совершать насилие, это работа с рефлексами, а не с мозгом, Алекс более не может убивать и насиловать, но мозг-то его остался прежним. Задачу эксперимент выполняет – преступный элемент более не опасен и не занимает место в тюрьме. И говорить о том, насколько нравственно поступили с Алексом... а разве нравственно было запускать психопатию у подростка до такого состояния? Разве нравственно поступал сам Алекс? Алекса немного жалко – но абстрактно, как жертву своего мозга и ужасного воспитания, но совсем не жалко, что его пытаются лишить права на насилие. Хотя я не согласна с автором (о том, что дискуссия вокруг эксперимента нужна в случае с Алексом), я признаю, что книга великолепна, прекрасна и прочее. Она отлично отражает сознание криминального элемента. Она даже по политике проехалась – и это было забавно, конечно же. «Заводной апельсин», возможно, был бы еще лучше, не окажись Алекс настолько однозначным злодеем без выбора (финал меня не убедил, простите). Но достаточно и того, что есть. Не знаю, каковы остальные книги Берджесса, но эта не зря сделала его классиком.

Вся наша жизнь - это выбор. Чай или кофе? Уйти или остаться? Признаться или соврать? Согласиться или отказаться? Черный или с молоком? Ударить или сдержаться? Быть тем, кого ожидают видеть или самим собой? С сахаром или без? На наш выбор может повлиять время суток, внешние включения, традиции и обычаи, окружение, характер или просто настроение. Каждый сделанный нами выбор рождает новый. Каждый наш выбор создает новую жизнь. Мы меняем свою жизнь сотни раз на дню. Выбор может сделать нас счастливыми или убить. Отсутствие выбора убьет нас наверняка. Но всегда ли наш выбор - наш? Алекс - главный герой. Искать в Алексе причины и мотивации его поведения - бесполезно. Искать в нем светлые стороны - тоже. Алекс садист, насильник и извращенец. И дело, конечно, не в его юности. Просто он сделал свой выбор. Насилие, жестокие избиения, проникновение в чужие дома, грабеж, заряженное moloko с ножами, изнасилования, вседозволенность, Бетховен, Гендель, классическая музыка в многообразии. Нет, любовь к классической музыке не показывает его глубину и многогранность. Берджесс не морализирует героя, напротив показывает, что не взирая на любые условности мальчик делает то, что ему нравится, и не более. Считаете Алекс один такой? Оглянитесь вокруг. Остановите свой взгляд на зеркале. Задумайтесь, а чего хотите Вы? Прекрасная антиутопия. Великолепный абсурд. Повествование ведется от лица Алекса, что дает возможность узнать глубже его как личность. Узнать о чем он думает. Например во время избиения мирного прохожего. Или во время изнасилования. Или во время чтения Библии. Или во время избиения. Или во время изнасилования. Увидеть первопричины выбора. В нем нет жалости, сострадания, любви или чувства вины. И это тоже его выбор. Случайность - последствие закономерности. Неверный выбор и будто бы случайное убийство. В перспективе 14 лет заключения в гостюрьме. Или иной исход. Если Алекс примет участие в программе - исправлении, то его освободят значительно раньше. Исправление - некая экспериментальная инъекция, от которой при любом виде или упоминании любого насилия и даже его любимой музыки у него появляются страшные приступы тошноты. Алекс соглашается. Совершеннейшая антиутопия. Великолепное безумие. Человек лишившийся возможности выбора - не лишается ли он жизни, даже если продолжает дышать? Алекс совершает попытку самоубийства. Сколько мы готовы отдать за свою внутреннюю свободу? Алекс не погибает и приходит в себя в больничной палате. Под вспышки фотокамер и скрежет ручек журналистов. Его одолевают вопросами, показывают газетные вырезки с разоблачением "темных" тюремных экспериментов. Алекс уже не дьявол во плоти. Алекс - жертва и герой. Просто потерянный подросток, запутавшийся ребенок, и ничего страшного, что он освободился от действия инъекции и спокойно обсуждает грязные подробности своих желаний и заливается смехом при упоминании насилия. Разве это важно акулам пера? Окончательно восстановившись, гуляя по промозглым улицам, втянув голову в плечи Алекс думает о своем будущем. Он подумывает о жене и сыне, которого постарается уберечь от такой молодости, которая была у него самого. Он больше не хочет убивать и насиловать, не хочет заряженного молока. Он хочет спокойной жизни, укрыться в кофейне, глядя на улицу через огромные стекла окон, попивая чай и стать таким же как все. Что изменилось? - спрашивает себя читатель. Он вроде как повзрослел - ухмыляясь отвечает Берджесс. Что такое взросление? Взросление - это дрессировка. И вовсе не обязательно колоть каждому подростку сомнительные препараты. Общество сделает это и без фармакологического вмешательства. Вся наша жизнь - взросление или борьба с ним. Восхитительная антиутопия. Комедия парадоксов. Думаешь ты вначале. А в конце открывается правда. Нет, Заводной апельсин - это НЕ антиутопия. Это филигранная сатира над обществом в целом и над каждым из нас в отдельности. Это просто обычная реальность, на которую принято закрывать глаза. Об этом не принято говорить вслух. Принято умалчивать и обходить такие темы стороной. Самовнушение и саморазрушение. Заводной апельсин - тончайшее произведение, поднимающее темы психологии, социального строя, мотивов и выбора, свободы и мнимой свободы, наших решений и решений нам навязанных, скрывающее это под маской постмодерна, абсурда и легкости повествования. Книга о каждом из нас. Все мы - Алекс. Каждый из нас - это Алекс, закованный в рамки приличия собственной экспериментальной программой. Энтони Берджесс - удивительный автор. Он умеет поразительно влюблять читателя в отрицательных героев. Он умеет мастерски препарировать общество и пуская туман в глаза авангардом, заставлять понимать суть на уровне эффекта 25 кадра. Он словно яд, распространяет мысли своих произведений по нутру, и они уже не выводятся. Где-то глубоко внутри, у меня навсегда останутся несводимой татуировкой на душе мысли о Заводном апельсине.