Читать книгу: «Медленная река», страница 6
Глава 10
В пятницу выдался на удивление дождливый день, и я задумчиво смотрела из окна офиса на людей, спасающихся от ливня под козырьками кафе, и думала о том, что пикник после музея вряд ли получится устроить. Тем не менее я предвкушала новую встречу с Марией. За эту неделю мы много переписывались, виделись пару раз утром, когда шли по своим делам. Я чувствовала, что, несмотря на такой короткий срок общения, между нами зарождается дружба, и это ощущение приятно грело меня.
– Грейс? Мисс Коллинз хочет поговорить с тобой, – Селин села на краешек стола и тоже посмотрела в окно. – А после ты расскажешь мне про ту таинственную девушку, с которой ты познакомилась!
– Селиииин… – я улыбнулась. – Мария просто интересный человек и все. Кстати, ты можешь пойти завтра в музей с нами! Думаю, она будет рада с тобой познакомиться.
– Да, я не против. А теперь беги к мисс Коллинз, она сказала, что у нее к тебе серьезное дело.
Мой новый босс вызывала у меня уважение. Мисс Коллинз была умной и образованной женщиной, которая выглядела сногсшибательно, несмотря на свои уже 60 лет. Она забирала длинные седые волосы на затылке, носила большие серьги, элегантные брючные костюмы и лодочки на шпильках. Сравнивая мисс Коллинз и мистера Мартинса, я невольно думала о том, как сильно различаются желание властвовать над людьми и реальная власть, манипуляции и влияние. Первое – это фальшивый перформанс, фарфоровая оболочка вокруг слабого истеричного существа, а второе – безмолвный поток силы, трансформирующий жизнь других людей. Мисс Коллинз была всего лишь главным редактором в журнале, но я чувствовала, как с каждым днем ее прирожденное чувство вкуса не только к искусству и стилю, но и к жизни передается нам все сильнее и меняет нас. По крайней мере, так ощущали это мы с Селин.
Сегодня мисс Коллинз была одета в длинное изумрудное платье, и ее серебристые волосы выбивались отдельными прядями из пучка и спадали на тонкую кожу щек и шеи.
– А, это ты, Грейс. Я хотела поговорить с тобой о твоем новом материале.
– Слушаю.
Странно, что она обратила внимание на него, ведь это был лишь обзор на несколько фильмов, посвященных борьбе с расизмом. Я хотела провести сравнительный анализ и уже посмотрела три картины из пяти, рассчитывая посвятить оставшимся сегодняшний вечер и закончить статью ко вторнику.
– Ты же собираешься делать обзор, я правильно помню? – длинные, как у пианистки, пальцы мисс Коллинз легли на ручку стеклянной чашки, и женщина отпила немного латте.
– Все верно.
– Мне пришла в голову идея сделать из этого материала спецпроект! Дополнить его историей, эпизодами из жизни… Что скажешь? Взять комментарии у людей, переживших расистское отношение, сравнить их случаи со сценами из фильмов, провести более обширную аналитику.
Я задумалась. Идея была очень заманчивой, ведь я могла сделать этот материал действительно интересным, но, с другой стороны, мне было страшно заниматься такой скользкой темой и проявить себя как-то нетактично или неправильно. Но мысли мисс Коллинз настолько откликнулись внутри меня, что я решила не обращать внимания на голос внутреннего критика.
– Да, уверена, что я справлюсь, вот только срок мне нужен чуть больше… Вряд ли я успею до вторника.
– Я дам тебе еще десять дней сверху, этого достаточно?
– Вполне! Это все, что вы хотели сказать?
– Да, Грейс, – редактор тепло улыбнулась. – Можешь идти, удачной работы.
Выйдя из кабинета, я начала сразу обдумывать структуру материала и планировать, кому же я напишу, чтобы взять комментарии. Я знала несколько алжирцев и нигерийцев, приехавших в Штаты, одну перуанку из редакции мистера Мартинса и пару португальцев, которые жили месяц в Африке и им тоже пришлось несладко.
Когда я вышла из офиса редакции, дождь уже закончился, и вечерние ярко-голубые тучи с серыми пятнами приятно отражались в потоках воды на асфальте. Дома Ванесса бегала по квартире и одевалась, а Эбби переводила тексты с корейского.
– Ты куда-то уходишь? – спросила я, раскладывая на полки холодильника свежие фрукты и баночки с йогуртами.
– Я иду на свидание из тиндера!
С тех пор как Ванесса переехала в Нью-Йорк, она была очень воодушевлена, знакомилась с множеством людей и хваталась за любую предоставившуюся ей возможность хорошо провести время. Иногда это было даже странно для меня – настолько спокойную и степенную жизнь она вела в Сиэтле, что сейчас казалась мне узником тюрьмы, внезапно вырвавшимся на свободу. Кипучий быстрый ритм Нью-Йорка подходил подруге как нельзя лучше.
Она сунула телефон мне под нос. На фото был бледный парень с веснушками, правильными чертами лица и кудрявыми волосами, чем-то напоминающий мне повзрослевшего Питера Пена или рождественского эльфа.
– Симпатичный.
– Он говорил, что может позвать своего друга. Ты не хочешь пойти? – Ванесса с надеждой уставилась на меня.
– Нет, Несс, не хочу, извини.
– Да ладно, будет весело! Вдруг его друг окажется красавчиком!
– Понимаешь, Несс… Я не думаю, что мне нужны отношения сейчас. Я только что оправилась от потрясений из-за Джеймса и Люка, и мне никто не нужен. Мне нравится жить в моем одиночестве. Позови Эбби, она любит веселиться в компаниях и будет рада выбраться куда-то сегодня!
Ванесса состроила грустную мордашку и кивнула. Я знала, что она хотела провести время со мной, но свидание не входило в мой план. Моя жизнь плавно текла в то русло, в котором я хотела ее видеть, и я боялась помешать этому потоку какой-то неправильной мелочью.
Эбби с Ванессой ушли, и я решила провести немного времени на балконе, сидя на плетеном стуле, наслаждаясь свежестью воздуха после нескольких недель жары и бессмысленно листая ленту инстаграма. Впереди была неделя плодотворной работы, а сегодня я хотела немного отдохнуть. Небо уже почти полностью затянуло темными тучами, сквозь которые не мог пробиться свет ни одной звезды. Вдалеке лаяли собаки и кричали дети, звенел звук клаксона. За углом одни соседи ругались, а другие – пели на арабском.
– Эй, Грейс!
Я опустила глаза вниз – под моим балконом стояла Мария. Она писала мне, что должна была сегодня встретиться с хозяином еще одной галереи, но это совсем вылетело у меня из головы. На девушке были свободные голубые джинсы до середины икры, открывавшие худые тонкие щиколотки, длинная красная блуза и потрепанная коричневая кожаная куртка. Пятна воды покрывали всю одежду. Громоздкие сандалии делали ее ступни 41-го размера еще более большими и широкими и были насквозь мокрыми – это я заметила даже с высоты второго этажа.
– Ола, Грейс!
Как и Селин, девушка говорила на смеси двух языков, но если француженка делала это неосознанно, то Мария, наслаждаясь тягучими испанскими словами и своим колумбийским акцентом, вставляла их в речь специально. Наверное, ей хотелось выглядеть более необычно. Я была абсолютно не против – мне это не мешало и даже нравилось.
– Ола, Мария! – рассмеялась я, подражая ее говору.
– Что это ты там стоишь? Совсем продрогнешь!
– Вышла немного подышать. Заходи, у меня никого нет дома, обсушишься немного и поболтаем!
– Логичнее будет, если я сначала переоденусь, а потом приду к тебе! Я не прощаюсь, жди меня, linda10, – ноги девушки застучали по тротуару, и она скрылась за массивной дверью.
Я была удивлена, что ей понадобилось всего несколько минут, чтобы привести себя в порядок. Мария сменила уличную одежду на свое любимое белое платье и надела на шею несколько недорогих украшений. Мы общались всего неделю, но мне казалось, что я знаю ее уже несколько лет, поэтому мы сразу же взяли по чашке горячего шоколада и забрались с ногами на мою кровать.
– Ты писала мне, что готовишь новый материал, да?
– Да, про расизм.
– Расизм? – нахмурилась Мария.
– Я посмотрю несколько фильмов об этом, приведу разные исторические справки и поговорю с теми, кто испытывал такое отношение к себе. На самом деле, у нас полстраны таких…
– …и полстраны расистов, – закончила колумбийка. – Я понимаю, что это. Черным и мулатам приходится несладко даже в наше время.
– Разве только им? Ты не считаешь, что белых и азиатов тоже притесняли?
– Ты шутишь? – от неожиданности Мария чуть не подавилась горячим шоколадом, и на рукаве ее белого платья начало расплываться небольшое коричневое пятнышко. – Когда же это вас притесняли?!
– Вас? – я удивилась странному обороту девушки.
– Я не белая, – с гордостью сказала она. – Я мулатка. Я латино.
– Хорошо, хорошо, я лишь хочу сказать, что это неправильно – выделять темнокожую расу сильнее, чем белокожую. Да, сейчас это необходимо нашему обществу, чтобы избавиться от неравенства и дискриминации по цвету кожи, но значит ли это, что белые заслуживают уважения меньше, чем черные? Мы все равны.
– Я уважаю тебя, Грейс, но не думаю, что это действенные способы. Мы не должны поощрять поведение людей, если оно просто нормальное и адекватное. К чему это поощрение? Мы должны покланяться единичным белым, которые хорошо относятся к темнокожим?
– Я и не говорила про поощрение, – обстановка накалялась, и мне было неуютно чувствовать, что между мной и Марией начинается конфликт. – Я лишь сказала, что все мы равны, но часто люди забывают про идеи негритюда в Африке, про «Черных пантер», которые преследовали белых, про «казнь ожерельем», когда темнокожий человек надевал белому на шею шину и поджигал ее… Ты скажешь, это заслуженно? Но это были такие же невинные люди, Мария.
– Ты рассуждаешь, как мой брат, – хмыкнула девушка и начала тереть пятно шоколада на платье. – Тебе стоит обсудить с ним это и взять его комментарий для своей статьи, я слишком вспыльчивая для дискуссий. Его лучший друг из Бразилии, и он темнокожий – Тео часто слышал расистские фразочки в его адрес. Раньше он часто дрался даже, брат буквально сходит с ума в такие моменты несправедливости.
– Расизм к латиноамериканцам в Испании? Ты серьезно?
– Этот мир не такой радужный, как хотелось бы, – вздохнула Мария. Пятно становилось все больше, и уже остывший шоколад прочно въедался в ткань.
– Хорошо, напиши ему и спроси, не хочет ли он поговорить со мной. Как зовут твоего брата?
– Матео. Я напишу ему сегодня.
– Как Матео Хиль?
– Нет, а ты что, любишь вестерны?
– Как-то не особо… Да хватит уже тереть это пятно, ты делаешь хуже! Вот, держи, – я достала с полки свою красную тунику. – Надень, а я застираю платье.
Мария сняла одежду, и я ушла в ванную застирывать пятно. Пока теплая вода с мылом и пятновыводителем текла по мои ладоням и белой ткани, я раздумывала над тем, как сложно мне будет писать этот материал так, чтобы не задеть чьи-то чувства и не обидеть людей, у которых я возьму комментарии. У каждого из них своя боль, и я не хочу, чтобы они чувствовали, что их души выворачиваются напоказ. Я встряхнула платье, повесила его на сушилку, вернулась в комнату и застыла на пороге.
Мария стояла посередине комнаты в одних хлопковых розовых трусиках. Без одежды ее тело казалось еще более хрупким и смуглым. Небольшие груди вздымались в такт тяжелому дыханию, поднимаясь над четко видными, обтянутыми нежной кожей ребрами. Сбоку под левой грудью тянулась черная татуировка змеи. Ладони лежали на узкой талии, и подмышками виднелись островки темных кучерявых волос. Худые плечи, ключицы и шея казались словно нарисованными тушью на листе крафтовой бумаги, а темные густые волосы делали образ девушки несколько диковатым, но сексуальным, словно она была амазонкой. Латиноамериканка покусывала полные губы и смотрела на меня возбужденным, но немного испуганным взглядом, нервно сжимая пальцами кожу.
Пока я стояла без единой мысли о том, что сказать или сделать, Мария подошла ко мне вплотную. От ее тела пахло дождем, крепкими сигаретами и нероли. Она положила свою широкую ладонь мне на щеку и погладила кончиками пальцев. Низ живота у меня налился приятной тяжестью, а по рукам пробежал морозец мурашек. Еще секунда – и девушка наклонилась к моему лицу и поцеловала меня. Ее губы были горячими и сладкими от шоколада, и она целовала меня не жадно и требовательно, а осторожно, словно боясь спугнуть. Вторая ее рука легла на мое плечо и неловко сжала его. Жаркий шар внутри моего живота заполнял все больше пространства, но я прервала поцелуй и сделала шаг назад.
– Извини, Мария. Я не могу.
Руки девушки растерянно опустились вдоль тела.
– Ты не любишь девушек?
– Люблю! Просто… Ай, черт, я не хочу тебя обидеть, но это не то, что мне сейчас нужно. Я не хочу быть ни с кем, понимаешь? Я не хочу сделать тебе больно, потому что я хочу просто общения.
Неожиданно Мария широко улыбнулась.
– Ты думала, я влюбилась что ли? Нет! Мне просто интересно было попробовать это с тобой! Мне показалось, что у нас много общего… Ладно, не парься, все хорошо!
Девушка прошла к кровати и начала надевать тунику. Я растерянно скользила глазами по ее гибкому смуглому телу и пыталась унять легкую дрожь в губах и коленях. Конечно, раньше я целовалась с девушками, они мне нравились, у меня даже были непродолжительные легкие отношения, но ни разу ни одна девушка не целовала меня так внезапно и чувственно.
– Разве у тебя нет парня?
– Что? – недоуменно спросила колумбийка, завязывая тесемки на шее. – Помоги мне, пожалуйста.
Я подошла, откинула ее волосы на плечо и слегка онемевшими пальцами начала закреплять ткань. Странно было прикасаться к Марии после нашего спонтанного поцелуя, и мне не нравилось, что чувство возбуждения у меня все еще не проходит. В какую-то секунду мне захотелось, чтобы Мария ушла и я осталась наедине с собой, чтобы утрясти свои мысли, но этот импульс быстро угас.
– Я видела у тебя на фотографиях в комнате мужчину, с которым ты обнималась.
– А, так это и есть Матео, мой брат! Разве незаметно было?
– Нет, не особо.
Я замолчала, не зная, что еще сказать. Мария повернулась и взяла меня за плечи. Она едва сдерживала смех, и ее лицо выражало какую-то ласковую снисходительность.
– Слушай, не вздумай меня избегать теперь или чувствовать себя неловко, окей? Это просто маленький эксперимент и все! Все хорошо, да? – в ее глазах промелькнула грусть, и мне стало стыдно за свое секундное отчуждение от нее. Я кивнула и обняла Марию. Мы договорились, что я верну ей платье перед завтрашним походом в музей, и девушка ушла, звонко шлепая мокрыми сандалиями.
Я села на застеленную свежим одеялом кровать и уперлась лбом в руки, пахнущие пятновыводителем и порошком. Моя жизнь менялась с каждым днем, и прекрасная латиноамериканская женщина, которую я даже не знала неделю назад, сегодня предложила мне заняться любовью. Я чувствовала, как судьба тянет меня в немыслимый водоворот событий, интуитивно я нащупывала где-то в ближайшем будущем невероятные изменения, и с одной стороны мне хотелось прыгнуть в него с головой, а с другой – затормозить, твердо упереться ногами в землю и отдышаться.
Меня не тянуло к Марии, во мне не было влечения к ней или романтического волнения. Мои ресурсы для того, чтобы включить ее в свои дни на других правах, не были восполнены, но зато я чувствовала другое – во мне билась жизнь, странная, непонятная и неиспробованная ранее сила, энергия, и эта струя, этот свежий поток был только для меня. Мое горло вдруг перехватила какая-то ментальная жадность – я не хочу сейчас идти по жизни ни с кем! Я готова отдавать себя и свой свет другим людям, но я хочу быть одна! От внезапного накрывшего меня с головой счастья одиночества слезы вдруг полились из меня безудержным потоком, но они были радостные и светлые, как ливень в Сахаре. Я пошла в ванную, сдернула с себя одежду и, встав по струи холодной воды, яростно намыливала свое тело мочалкой, словно хотела стереть с себя любые чужие прикосновения – людей в метро, случайно оступившейся женщины на улице, моих подруг и даже Марии. Пыль Нью-Йорка и множество касаний сползали с меня вниз и исчезали в круглом стоке ванны вместе с хлопьями белой пены.
Зеркало напротив двери затянуло паром, и я провела по нему ладонью, чтобы увидеть себя. Из мутного тумана пара показалось мое отражение – смуглая от жаркого американского солнца кожа, маленькие груди, ярко заметные ребра с темными буквами татуировки и небольшой, едва заметный животик. Внезапно я вспомнила Люка, вечно критиковавшего меня за это. «Ты ведь совсем потеряла тонус, да и ноги раньше были лучше. Давай завтра вместе сходим в спортзал?» Я вспомнила, как, проходя мимо нашего зеркала в прихожей съемной квартиры, он каждый раз останавливался и подолгу разглядывал свои мышцы, каждую складочку на коже. Он проводил в спортивном зале несколько дней в неделю. А когда заболел на целый месяц и потерял пять килограмм, то впал в настоящую депрессию – ходил унылый и грустно рассматривал похудевшие руки. Ко мне он был так же требователен, как к себе. Я должна была выглядеть безупречно. Теперь я просто ненавижу спортивный зал и тренажеры.
Магическую тишину прервал звук сообщения. Я вздохнула, потянулась к телефону и разблокировала его.
«Вот номер брата. Тео даст тебе ответы на все твои вопросы, я ему написала в инстаграме, но он еще не прочитал и не ответил. Наверное, спит. Пока не звони – в Барселоне пять утра. Еще раз прости за мою маленькую шалость, пусть это будет моей компенсацией, ты выглядела немного холодной. Завтра все в силе?»
Я ответила утвердительно и убедила Марию, что все хорошо и я не сержусь, не в замешательстве и уже тем более – не собираюсь отстраняться от нее. Я ощущала странную легкость и радость, но в то же время мне не хотелось с кем-то общаться и делить блаженные несколько часов одиночества. Ванесса и Эбби, скорее всего, ушли надолго, как минимум до рассвета. Я вдруг почувствовала жгучее желание заняться проектом и решила посвятить это время просмотру «Амистада» и долгому анализу с кружкой пряного чая. От Марии пришли еще пару сообщений, но я смахнула уведомления, внесла скопированный номер телефона Матео в адресную книгу и открыла вотсап.
На аватаре Матео было фото, где он стоял на фоне моря в черной рубашке-поло. Ненавижу поло. Мне всегда казалось, что этот предмет одежды выглядит очень детским, и мне было странно видеть на взрослых брутальных мужчинах поло, которое неизбежно ассоциировалось у меня с мальчишками, бегающими с игрушечными пистолетами в спальных районах Сиэтла. Сдвинув брови, мужчина вопросительно смотрел на фотографа. Действительно, как я сразу не поняла, что они с Марией брат и сестра? Эта искорка наглого смеха во взгляде, темные жесткие волосы, длинные ресницы, большие розовые губы. Мария говорила мне, что Матео архитектор, но, если бы я встретила его на улице, я бы сказала, что он актер, музыкант или на худой конец молодой наркобарон. Сын наркобарона, точнее. Сколько же ему лет? 25? 30? 32?
Статус показывал, что Матео в сети. Странно, наверное, он забыл выключить телефон перед сном. Конечно, писать было уже поздно, но я подумала о том, что завтра, в предвкушении похода в музей, я могу забыть об этом, а комментарии для материала мне нужно получить как можно скорее. В конце концов, парень встанет утром и увидит мое сообщение.
«Здравствуй, Матео. Я подруга твоей сестры Марии. Я не знаю, видел ли ты ее сообщение, – она сказала, что предупредит тебя о моей небольшой просьбе. Меня зовут Грейс, я веду колонку о кино и сейчас пишу большой материал о расизме. По правде говоря, он относится не только к кинематографу, ведь я не просто анализирую некоторые картины, но и описываю разные исторические факты и реальные истории. Мария посоветовала поговорить мне об этом с тобой. Что скажешь?»
Я отправила сообщение, перечитала его и внезапно оно показалось мне по-идиотски длинным и вычурным. Вдруг галочки возле него загорелись синим, и я увидела, что парень печатает текст.
«Здравствуй, Грейс. Я прочитал сейчас сообщение Марии. Наверное, у меня что-то с инстаграмом – странно, но оповещения перестали приходить) ахахах. Конечно, я помогу тебе. Мы могли бы созвониться завтра в обед (я имею в виду, твой обед, ох уж эта разница во времени), если тебе удобно. Если нет, назначь другое время. Если не секрет, какие картины ты анализируешь? Я большой фанат кино».
Следом за этим сообщением пришли еще два.
«Я уже слышал от Марии о тебе. Она абсолютно очарована тобой, утверждает, что ты ее родственная душа».
«Очень странно получать такие сообщения в пять утра, но у вас вроде еще одиннадцать вечера, правильно?»
Моя рука, уже тянувшаяся к кнопке «Play», чтобы включить фильм, вернулась к телефону, и я начала набирать ответ.
Грейс. 23:15 «Да, все правильно. Мы могли бы созвониться послезавтра, а не завтра? Мы с Марией и еще одной моей подругой собираемся идти в музей Гуггенхайма. Мария сказала, что ты, скорее всего, спишь, и я была уверена, что ты ответишь только утром. Спасибо за помощь! Насчет картин – я уже посмотрела «Прислугу», «12 лет рабства», «Скрытые фигуры» и «Кожу». Сейчас собираюсь смотреть «Амистад». А какие фильмы ты бы посоветовал?»
Матео. 23:16 «Наверное, “Американскую историю X” и “Время убивать”, да?»
Грейс. 23:16 «Я смотрела первый, хотела чего-то более нетривиального, а вот второй рассмотрю как вариант. Спасибо».
Матео. 23:19 «Мы с Марией тоже часто ходили в музеи, когда она еще жила в Испании. Она говорила, что вы собираетесь посмотреть на Пикассо. Если ты его любишь, тебе бы понравилось здесь в Барселоне в Музее Пикассо. Или в Mayoral Galeria d’Art. Ты была когда-нибудь в Барселоне?»
Грейс. 23:21 «Нет, ни разу. Я была один раз в Риме с семьей, но в Испании не была. Мы с семьей предпочитали ездить в Калифорнию, чтобы отдохнуть. Или на кемпинг в орегонские и вашингтонские леса. Ну или в резервацию Ла-Пуш. Честно говоря, я восхищаюсь Дали и Модильяни».
Матео. 23:22 «Я понимаю, почему Мария в восторге от общения с тобой! Ты первый человек, помимо моих бывших одногруппников, кто знает Модильяни! Его белые глаза на картинах просто жуть, да? Кстати, я ни разу не был в Музее Дали в Фигерасе, хотя большую часть жизни живу в Каталонии. Вот странно, да?»
Матео. 23:22 «Столько незнакомых слов. Значит, ты любишь кемпить?»
Грейс. 23:22 «Да, раньше мы часто выезжали с палатками, когда я жила в Сиэтле, – я, моя семья и моя лучшая подруга Ванесса. Мы уезжали на несколько дней и оставались полностью без связи. Только жгли костры, гуляли по лесу и ловили небольшие волны на Ла-Пуш».
Грейс. 23:22 «Да, это жутко! Но идея, что он не рисовал глаза, пока не мог понять душу, кажется мне очень логичной и интересной. Я никогда не видела прежде такого в истории искусства».
Грейс. 23:23 «Я очень хотела бы побывать в этом музее! Твоя сестра сказала, что ты любишь Кандинского».
Матео. 23:24 «Да, он на третьем месте для меня после Пикассо и Мане! Русские художники создавали настоящие шедевры. Не только художники, но и писатели, режиссеры. Ты слышала про творчество Тарковского?»
Матео. 23:25 «Точно! Иногда полезно отключиться от связи на некоторое время. Мы с моими друзьями часто выезжаем на природу с палаткой. Особенно часто это было, когда мы учились в университете».
Грейс. 23:26 «Конечно! Я обожаю Тарковского! “Сталкер”, “Андрей Рублев”… Я собиралась выпустить про него материал через несколько недель!»
Матео. 23:43 «Ты обязана скинуть мне ссылку на него, когда напишешь! Прости, что не отвечал долго. Я просто ехал ночью с тусовки и решил заехать на море, окунуться несколько раз. Тут замечательный рассвет».
Матео. 23:45 [Видеофайл. 0:08 секунд]
Солнце висело лимонным кругом на бледно-розовом и голубом небе. Прозрачные волны гипнотически накатывали на коричневый берег. Справа грязная от песка чайка трепала пойманную серебристую рыбешку.
