Читать книгу: «Чудодеи Лук-у-Морья», страница 11
Глава 17
Василиса сидела на берегу моря и смотрела вдаль. Лёгкий ветерок обдувал её волосы. По телу разливалось приятное тепло. В воздухе пахло свежестью и прохладой. Девушке было так хорошо, что хотелось остаться здесь навсегда. Стереть из памяти воспоминания последних двух недель и начать жить заново.
– Не получится, – услышала Василиса мягкий женский голос, – Сны никогда не длятся вечно.
Девушка обернулась и увидела небольшую, симпатичную женщину средних лет в белом одеянии.
– Кто Вы? – спросила Лиса.
– Гораздо важнее, кто ты! – отозвалась женщина.
– И кто же я по-вашему?
– Ты очень смелая девочка, я горжусь тобой. Благодаря тебе, Светлоземье будет жить дальше, так и не узнав о том, что ты для них уже несколько раз сделала.
– Мне не нужна благодарность.
– Я знаю. Но всё равно, я благодарю тебя. Мой сын не стал убийцей. Его имя не будут проклинать в веках. Им не станут пугать маленьких детей. Сама того не ведая, ты помогла ему. Вот уже тысячу лет его снедает жажда мести. Он глуп, мой мальчик, он не понимает, что Морана использовала его, что в её чёрной душе не может зародиться ничего, кроме ненависти и злобы. Но это не страшно, рано или поздно он всё поймёт. Он вспомнит, для чего он был рождён, каким он должен стать.
– Вы Сумерла? Мать Волота?
– Да, я верховная богиня подземного царства, жена Озема, мать Святогора, Волота и Леля.
– Но Волот умер. Простите меня, я не хотела…
– Что ты, дорогая, боги не могут умереть. По крайней мере, по меркам живых. Заклинание аннигиляции расщепило Волота на атомы и возвратило домой, в царство Озема. Потребуется время, чтобы он смог воссоединиться с собой вновь. Сто лет, тысяча… Что такое время, когда перед тобой целая вечность. Он болен, мой бедный мальчик. Болен гневом, яростью, злостью… Но это пройдёт. Он возродится. Душевные раны затянутся, разбитое сердце исцелится новой любовью. Нужно лишь немного подождать. Кстати, о заклятии аннигиляции… Платой за него является заветное желание. У тебя есть такое?
– Я… я не знаю, – Василиса, с одной стороны, и вправду не знала, что сейчас может сойти за заветное желание; с другой стороны, совершенно не хотела делиться такими важными вопросами с милой, но совершенно не знакомой ей женщиной.
– О, не переживай за это, я совсем не хочу вмешиваться в твою личную жизнь.
Василиса вспыхнула до самых кончиков ушей – всё, кому не лень, с утра до вечера читают её мысли.
– Нет, нет, дитя моё, я не из праздного любопытства спрашиваю тебя. Отдать своё самое заветное желание – это достаточно большая потеря в жизни, я хочу тебе помочь. Тебе же Ваня нравится?
Ванька! Да как же она не подумала про него. Быть с ним – это и есть Василисино самое заветное желание. Но если оно никогда не исполнится… У Лисы перехватило дыхание, к горлу подкатился комок, а слезы предательски заблестели на ресницах.
– О, только не плачь, – поспешила успокоить Сумерла Василису, – ещё не всё потеряно. По очень древнему обычаю, который никто уже и не помнит, желания можно обменять. У тебя на пальце кольцо. Это мой подарок моему младшему сыну. Его силы хватит для обмена. Выбери любое желание и произнеси: «Еинешагоп и нембо». Кольцо сделает остальное за тебя. Оно навек потеряет свою силу, но твои обязательства будут оплачены. Выбор за тобой. Это всё, что я могу сделать для своей…
Последних слов Василиса не смогла расслышать из-за порыва налетевшего ветра.
– Прощай, моя девочка, я желаю тебе удачи и очень счастлива, что смогла с тобой познакомиться лично, – женщина ласково улыбнулась и растаяла в воздухе.
Ошеломленная Василиса осталась сидеть на песке. Мысли скакали, как угорелые зайчики по пересечённой местности. Она совсем забыла про Ваньку, про оплату заклятия, и чуть было не потеряла его навсегда. Если бы не Сумерла… Однако, не стоит терять времени. О чём она мечтает ещё, кроме как провести с Ванькой всю оставшуюся жизнь?
– Спать! Больше всего на свете я сейчас хочу спать. «Еинешагоп и нембо», – кольцо на пальце вспыхнуло золотым огнём, обожгло руку и погасло. Лунный камень треснул ровно по середине буквы Л, серебро поблекло. И Василиса проснулась.
****
Голова кружилась, слегка подташнивало, но уже совершенно не хотелось спать.
– Может быть я выспалась, – подумала Василиса, – но золото, что осталось от лука, еще ни на йоту не застыло, это значит, что спала я в общей сложности не более пяти минут, а может и того меньше. Нужно вставать.
В этот момент Василиса услышала стон, она вскочила и бросилась к лежащим людям. Кажется, все были живы и потихоньку приходили в себя. Василиса склонилась над матерью. Та постанывала, но дышала. Лиса стала гладить Ладу по щеке, в надежде привести её в чувство.
– Василиса, – услышала она голос отца, – с ней всё в порядке?
Вечник Карлович, сильно пошатываясь, подходил к ним.
– Да, она дышит.
– Проверь остальных.
Василиса, стоя практически на четвереньках, подползла к Жаре Птицевой. Та, уже открыла глаза, но её взгляд был блуждающим и туманным, она явно не понимала, где находится.
– Жара Абдурахмановна, это я, Василиса Кощеева. У Вас всё хорошо?
– Василиса? А где мы? Что случилось?
– Вас и маму похитил Шама Хан и притащил сюда, чтобы вызвать к жизни древнего бога. У него почти получилось. Но сейчас уже всё закончилось. И ещё Вас с мамой молнией ударило, поэтому вы сознание потеряли.
– А это кто? – спросила Жара Птицева, указывая на лежащего неподалёку Тар Тарыма.
– Это сын вашего похитителя. Его тоже молнией огорошило. Я сейчас его проверю.
Василиса направилась в сторону Тар Тарыма, но ордынец, до сих пор претворяющийся бездыханным, вдруг резко вскочил и что есть мочи помчался прочь.
– Отец! – Василиса обернулась к Вечнику, который помогал подняться Ладе, – его нужно задержать!
– Не нужно. Он нам не опасен. Чёрные горы сведут его с ума без всякой посторонней помощи. Да и не сможем мы его задержать, мне кажется, магии у нас совсем не осталось. По крайней мере, я её совсем не чувствую. Василиса? Лада? Жара Абдурахмановна? Как у вас?
– Так же, – отозвалась Жара Птицева, – ничего.
Лада молча покачала головой. Василиса растеряно смотрела на отца. Ведь если магии нет ни у кого, тогда непонятно, как возвращаться домой. Перспектива месячной прогулки из Чёрных гор в Лук-у-Морье оптимизма совсем не добавляла. Неблизкий путь, пешком его не пройти. Но выбираться отсюда всё равно придется.
– Мама, – Василиса наконец смогла обнять мать. Она запомнила мать молодой красавицей. Сейчас на нее смотрела уставшая женщина среднего возраста, хотя они не виделись всего пять лет. Лада гладила дочь по волосам, из её глаз текли жгучие слёзы.
– Мама, что с тобой случилось, почему ты пропала? – Василиса поняла, что может теперь задать вопрос, мучавший её последних несколько дней.
– Не сейчас, Василиса, – оборвал её Вечник Карлович, – позже. Нам нужно понять, как мы без магии сможем попасть обратно в княжество.
Вдруг, как по мановению волшебной палочки, перед ними возникло изображение Ады Филипповны Ягабовой. Окинув присутствующих оценивающим взглядом, старушка обратилась к Кощееву.
– Вечник, объясни, что происходит!
– Василиса убила бога. Шама Хан с Тар Тарымом сбежал. Но о них можно не беспокоиться, им не найти дорогу домой.
– Судя по тому, что все живы и почти здоровы, хотелось бы уточнить, почему вы ещё не дома.
– Мы лишились магии. Окончательно или нет пока не ясно, но создать портал в княжество в данный момент никто из нас не способен.
Палитра эмоций на лице Ады Филипповны сменилось от явного удивления до неподдельной озабоченности.
– Хорошо. Я создам портал перехода напрямую в школу. Но вас четверо, поэтому потребуется большое помещение. Я думаю центральный зал подойдёт. Об остальном поговорим на месте. Готовы?
Не успела Василиса кивнуть в ответ, как её закружила разноцветная карусель всевозможных огоньков, скрутило-раскрутило все мышцы и вышвырнуло на пол в центральном зале лук-у-морской школы чудодейства и общественных наук. Остальные были уже там.
*****
Василиса сидела в уютном кресле напротив пылающего камина в кабинете академика Баюнова. Здесь мало что изменилось за последних две недели. Шкафы, доверху набитые книгами, свитками, рукописями, папирусами и фолиантами, стояли безмолвными, стройными рядами. За столом из чёрного дуба, всё так же стоящим возле круглого окна, расположились Жара Абдурахмановна Птицева, Елена Мудрова, Лада Ягабова и Ада Филипповна. Возле камина стоял Вечник Карлович, внимательно всматриваясь в танцующий огонь. Академика Баюнова в кабинете не было.
– Где он? – глухо спросил Кощеев, медленно поворачиваясь к столу.
– Не знаю, – развела руками Ада Филипповна, – к тому моменту, когда я появилась в школе, он уже пропал. Да ты и сам знаешь, мы появились с тобой здесь одновременно. Елена, ты что-нибудь знаешь об этом?
– Я тоже мало чем могу помочь, – преподаватель по стратегической магии Елена Мудрова выглядела не менее озадаченно, чем остальные присутствующие, – Мы были в главном зале, пытались разобраться в происходящем. В какой-то момент академик вдруг начал становиться прозрачным и ровно за секунду растаял. Он даже не успел ничего сказать. Поэтому мы совершенно не знаем, где он и что с ним.
– Мы могли бы отследить его с помощью магии Жар-Птицы, но, увы, у Жары Абдурахмановны её не осталось, – с грустью сказала Ада Филипповна.
В комнате повисла неловкая пауза. Все чудодеи знают, что значит вдруг оказаться без магии. Вся жизнь рушится. Приходиться учиться заново жить. Становиться неведом. Это далеко не каждому под силу. А в этом кабинете находились сразу четыре сильных мага, которые в одночасье стали полными неведами. Хотя, с другой стороны, ни один из них не отличался ни слабой волей, ни предрасположенностью к излишним личным переживаниям. Одно это уже внушало оптимизм.
– Но у нас осталось её перо! – Василиса вдруг вспомнила про шкатулку из красного дерева, – Вот!
Лиса вытащила из внутреннего кармана комбинезона деревянную коробку, на крышке которой горела золотая звезда.
– Только открыть я её не смогу. У меня больше нет магии.
– Не беспокойся, Василиса. Давай, я попробую, – сказала Ада Филипповна, вставая из-за стола.
Взяв у Василисы шкатулку, она поставила её на стол. «Ясйоркто мис-мис», – произнесла Ада Филипповна, и шкатулка с мелодичным звоном открылась. Кабинет тотчас озарило ярчайшее пламя. Все присутствующие, кроме Жары Птицевой, непроизвольно прикрыли глаза. Ада Филипповна взяла перо в руки и произнесла: «Янем ялд идйан, академик Баюнов». Перо взлетело в воздух на метр и закружилось против своей оси, с каждым новым оборотом наращивая скорость. Через секунду перо уже было не разглядеть – один сплошной столб ослепительного, солнечного сияния. Казалось, что этому искрящемуся водовороту света не будет конца, но через пять минут что-то щелкнуло и свет погас. В прямом смысле – перо рассыпалось на столе чёрным пеплом, образовав единственное слово: Озем.
– Что это? – недоуменно спросила Елена Мудрова, поддавшись вперед, – Что значит «Озем»?
– Это означает, что академик Баюнов в данный момент пребывает в царстве Озема, – отозвался Вечник Карлович.
– Он что, умер? – встревоженно спросила Василиса.
– Нет, он не умер, иначе бы я давно это понял. Его не было ни среди живых, ни среди мёртвых. Даже обладая огромной магией я не мог его отследить. А это, судя по всему, значит, что ваш академик находится у Озема в гостях или по приглашению, или в уплату долга. Ада Филипповна, Вы когда-нибудь слышали от академика про его задолженность перед Оземом? Потому что, приглашения на чай Озем обычно никому не дает.
– Нет, Вечник, я никогда ни о чём подобном от Василия не слышала, хоть и была знакома с ним бездну лет. Ума не приложу, каким образом он мог оказаться в подземном мире прежде назначенного каждому срока.
– Я знаю, – тихо отозвалась Жара Птицева, – Это всё из-за меня.
Всё удивленно посмотрели на преподавателя магии воплощения.
– Я родилась в царстве берендеев. Там почти все, как вы знаете, обладают природной магией. Мы считаем её в порядке вещей, как что-то такое совершенно обыденное, на что даже никто не обращает внимания. У нас нет чудодеев в классическом понимании, нет колдовских школ, никто не учится магии специально, мы чудодеи от рождения. Хотя, конечно, до определенного предела – мы живем в гармонии с природой, она отвечает нам тем же. Другого колдовства нам и не нужно. До пятнадцати лет я была обычной берендейкой. Вместе со всеми выращивала овощи и травы, разговаривала с деревьями, собирала грибы и ягоды. Жила обычной, так сказать, жизнью. Но однажды ночью, через три месяца после пятнадцатого дня рождения, я проснулась от необыкновенного, ослепляющего света. Как будто резко наступил солнечный день. Я никак не могла понять, что произошло. Я не видела своих рук, своих ног – везде лишь обжигающее пламя. Я очень испугалась и закричала. Но мои родители испугались не меньше. Хотя берендеи не учатся магии специально, но кое-что они все-таки знают. И мои родители поняли, чем нам всем может грозить такое превращение. Меня перенесли на чердак в сделанную отцом просторную клетку и накрыли темной тканью, чтобы моего сияния не было видно в округе. Воплотиться обратно в человека я не могла, ведь такому нас не учили. Три месяца я провела в заточении, хотя со мной были мои близкие, но они ничем, кроме искреннего сочувствия, не могли помочь мне. Отец осторожно пытался узнать, где можно снять заклятие. Мои родители думали, что меня заколдовал злой колдун. Но сказать об этом даже односельчанам он боялся из-за того, что я стала Жар-Птицей. Ведь легенды о них были еще живы, и меня скорее всего разобрали бы на перья. Однажды ночью наша деревня загорелась. Это ордынцы во главе с Шама Ханом совершили очередной набег. Они перебили дозорных и подожгли посевы на окраине деревни. Жители не успели ничего предпринять, как в их дома стали врываться захватчики. Они грабили, истязали и убивали всех взрослых, кто попадался им под руку, а детей забирали в полон. К нам в дом пришел Шама Хан. Тогда он ещё не был верховным правителем Ордынского ханства. Он был обычным наёмником. Он убил моих родителей. Мой маленький брат кинулся защищать нашу мать. Тогда Шама Хан убил и его. Я ничего не видела, сидя на чердаке, но я всё слышала. Их крики до сих пор живут в моей памяти. Потом вдруг всё стихло. По лестнице, ведущей наверх, раздались шаги, отворилась дверь и в её проёме сквозь маленькую дырочку в темной ткани, закрывающей клетку, я увидела Шама Хана. Он тоже разглядел небольшой лучик света, пробивающийся из прорехи покрывала. Он подошел к клетке и сдернул ткань. Я зажмурилась от ужаса. А он вскрикнул от удивления и восторга. Затем покрывало вновь опустилось на клетку. И меня куда-то понесли.
Шама Хан, спрятав клетку от своих подельников, привез меня в столицу Ордынского ханства Караван-Сарай и спрятал в тёмной, тесной каморке. Когда-то давным-давно, в одном из набегов, он раздобыл очень старую книгу заклинаний безымянного чёрного колдуна. Из этой книги он узнал некоторые колдовские секреты. Но сам он не был ни колдуном, ни чудодеем, в нем не было магии. Он не мог ничего сделать из того, о чём было написано в этой книге. Но когда он заполучил меня, то произнесённые им заклятия вдруг стали работать. Сидя дома, он начал практиковаться. Сначала в мелочах. Затем, входя в раж, начал применять всё более и более сильные заклинания. Наконец он так уверовал в свои силы, что решил убить прежнего правителя Ордынского ханства – Печен Нега. Шама Хан принес тогдашнему хану бочонок берендейского вина, якобы в качестве подарка к празднику. С помощью моей магии он замаскировал яд, которым он отравил вино. Шама Хан первым выпил бокал вина за здоровье правителя и с ним ничего не случилось. Печен Нег поверил Шама Хану и тоже выпил подаренное вино. С последним глотком хан упал замертво и умер на следующее утро. Страна погрузилась в траур. Все в тревоге ожидали хаоса, ведь Печен Нег не оставил наследников. Претенденты на трон готовились к кровавой битве. Шама Хан посадил меня в маленькую клетку, обмотал чёрной тканью и отправился во дворец. Там, благодаря моей магии и своей колдовской книге, он убил возможных кандидатов на престол, напугал и очаровал простых ордынцев, которые, пораженные его колдовскими возможностями, признали его верховным правителем. Так Шама Хан и стал ханом.
Он построил во дворце свою чёрную комнату и поселил меня туда, чтобы про меня никто никогда ничего не узнал. Но слухи о его необычайных и неожиданно открывшихся способностях всё же просочились, и вскоре о нём узнало всё Светлоземье. Также об этом узнал академик Баюнов.
– Да, я помню, – вмешалась Ада Филипповна, – он рассказывал мне о неких чудодейских странностях. Говорил, что в Светлоземье из ниоткуда появился мощный колдун. Но вот имя его не называл. Василий хотел сначала выяснить о нём побольше, прежде чем что-либо предпринимать. Чтобы колдун не нарушил хрупкого магического равновесия в Светлоземье.
– Но почему Вы не улетели? Почему не уничтожили колдуна? Ведь ваша магия сама сильная и чистая, которая только есть в Светлоземье? – задала Василиса, давно мучавший её вопрос.
– Я не могла, – грустно продолжила Жара Абдурахмановна, – Я не была ни чудодейкой, ни колдуньей. У меня была магия, но пользоваться ей я совершенно не умела. Я даже не могла снова стать человеком. Я просто сидела в клетке и ждала, когда закончится весь этот ужас. Однажды Шама Хан в очередной раз решил поколдовать по своей книге и случайно перепутал слова в заклинании. Он хотел вызвать демона нижнего уровня Асема, а вызвал верховного правителя нижнего мира Озема. Озем страшно рассердился, когда узнал кто его вызвал. Он не какая-то собачонка на службе у третьесортного колдуна. Озем спросил у Шама Хана, как тому хватило силы на такой призыв. И Шама Хан показал ему меня. Озем развеселился и сказал, что такая диковинка пришлась ему по вкусу, что он не убьет Шама Хана, если тот отдаст ему Жар-Птицу, потому что его мир серый и мрачный, и ему не помешает порция светлых, ярких красок. Шама Хан, побледневший от страха и дрожащий за свою шкуру, с радостью согласился. Он протянул клетку Озему, но тот отрицательно покачал головой: «Я не могу забрать её, пока она живая. Сожги птицу в огне, её душа перейдет в мой мир, и я оставлю тебе твою жалкую жизнь. Даю тебе три дня». С этими словами Озем исчез. Весь бледный от ужаса Шама Хан встал перед дилеммой: сжечь меня означало полную потерю им магии; не отдать Озему, значит, скоропостижно расстаться с жизнью. Шама Хан садист и маньяк, но не дурак – он выбрал жизнь.
На следующее утро во внутреннем дворе ханского дворца вокруг наскоро сколоченного деревянного пьедестала разложили большой костер. Шама Хан прогнал всех слуг и лично вынес клетку из чёрной комнаты. Водрузив её на постамент, он разжег огонь. Языки пламени заплясали вокруг клетки, я начала кричать. Но что значат птичьи крики для властолюбивого безумца. Через минуту я начала задыхаться. И в этот момент перед костром возник академик Баюнов. Он взмахнул рукой и Шама Хана словно ветром снесло. Он пролетел метров пятьдесят в сторону дворцовой стены, ударился о балюстраду и затих. Кажется, он был в глубоком обмороке. Академик прошептал какие-то слова и огонь погас. Он прошел через обгорелые поленья, взял клетку в руки, щелкнул пальцами, и тотчас всё резко изменилось. Разноцветная карусель на мгновение закружила нас, и мы оказались здесь, в его кабинете. Академик поставил клетку на стол, открыл дверцу и жестом пригласил выйти наружу. А затем он попросил меня произнести: «Имирп убьдус дазан». И как только я это сделала, то немедленно превратилась в девушку. Академик поинтересовался моей историей. Дослушав до момента заключения сделки с Оземом, он помрачнел и сказал, что такие соглашения считаются неразрывными. И даже, если Шама Хан ответит своей смертью за её неисполнение, это не остановит Озема от попыток получить Жар-Птицу в свои владения. Чтобы спасти мою жизнь сейчас и отсрочить путешествие в страну мертвых до старости и момента естественной смерти, нужно заключить с Оземом новую сделку. Но Озема нельзя безнаказанно вызывать в наш мир.
– Жара, – сказал мне академик, – сейчас мы отправимся с тобой в Чёрные горы. Там есть давно забытое место, где переход в нижний мир можно осуществить с минимальными затратами. Я гарантирую, что с тобой ничего не случиться. Мы сможем поторговаться с Оземом за твою жизнь. Ты мне веришь?
Я утвердительно замахала головой, академик вызывал во мне доверие. Он чем-то очень сильно напоминал моего отца. Я протянула Василию Алабрысовичу руку, и через секунду мы оказались у разломанных Обсидиановых ворот. Это место пропахло пустотой и безысходностью, но в тот раз оно не вытягивало энергию. Наверное, тогда оно просто спало, а Шама Хан своим заклинанием разбудил его. Академик, всё ещё держа меня за руку, произнес какие-то непонятные слова, и в метре от нас из-под земли пробила сильнейшая молния. Тотчас в этом месте возникла фигура Озема. Он посмотрел на меня, потом на академика.
– Чего тебе? – спросил он Баюнова, – Я тебя не приглашал. Чего ты хочешь? Говори, только быстро. Я все еще зол из-за твоей матери, что ценой своей жизни выторговала у меня сто лишних лет для тебя. Я не хочу ждать так долго. Мы должны были встретиться уже через пятнадцать. Мне скучно, мне не с кем в шахматы поиграть.
– Я пришел к тебе с выгодным предложением, – ответил академик.
– С каким? Девицу – за лишнюю сотню? Я отказываюсь, девиц у меня в царстве пруд пруди, а великих волшебников по пальцам пересчитать.
– Нет, я хочу заключить с тобой соглашение иного рода. Этой девушке суждено в течение трех дней умереть. Я этого не хочу. Я готов аннулировать свой контракт на сто лет и прийти к тебе, как было начертано на линии судьбы, через пятнадцать лет. Оставшиеся годы ты передашь ей.
– Кто она, что ты даришь ей такие подарки? Твоя дочь? – Озем слегка растерялся.
– Нет. Это дитя видела в жизни много горя, я хочу хоть немного выправить то, что мир отнесся к ней так жестоко. Озем, ты согласен?
Озем пристально посмотрел на меня. Было видно, что он не постигает причины происходящего, но ему очень хочется заключить сделку. Я стояла и молчала, я тоже не понимала, что происходит. Знала лишь, что эти двое решают мою судьбу. Наконец, древний бог решился.
– Хорошо, – сказал он Баюнову, – Я согласен. Но ты знаешь, что обряд требует жертвы. Пусть твоя протеже даст мне что-нибудь, чтобы контракт считался заключенным.
Академик повернулся ко мне, достал из кармана ножницы и попросил отрезать волосы, заплетенные сзади в две плотные длинные косы.
– Жара, без подношения не обойтись. Твои волосы никогда больше не отрастут, но это самое простое, что ты можешь сделать.
Я отрезала одну косу и подала академику. Он протянул её Озему. Тот взял мои волосы в руку, глянул на Баюнова и сказал: «Сделка заключена и нерасторжима будет!»
Тут же в его руках вспыхнула синим огнем моя коса. Вспыхнула, но не сгорела. Едва огонь охватил её, как она превратилась в перо Жар-Птицы.
– Ты! – закричал Озем, – Посмел обмануть меня! Она должна была через три дня попасть в моё царство. Из-за тебя я буду вынужден разорвать контракт с Шама Ханом, из-за тебя я не убью его, потому что первый нарушил сделку.
По рукам Озема забегали молнии. Он тяжело и прерывисто дышал. Глаза почернели от злости. Но Баюнов всё это время спокойно стоял и наблюдал, как бесится первородный бог.
– Озем, – сказал академик, когда страсти слегка улеглись, – Ты бессмертен. Что значат для тебя какие-то сто лет. Лишь мгновение. Через пятнадцать мы встретимся, а пока у тебя будет перо Жар-Птицы. Оно будет освящать твой дворец и дарить тебе свет и радость. Если бы Шама Хан убил эту девушку сейчас, разве умерла бы она счастливой, разве было в её жизни что-то, что наполнило бы её умиротворением и покоем? Зачем тебе нужна несчастная Жар-Птица? Она не даст твоей земле благодати. А через сто лет она придет в нижний мир добровольно и будет освящать его теплом и светом.
– Ты прав, – Озем успокаивался на глазах, – Ты как всегда прав. Я бессмертен, я никуда не тороплюсь. Пусть напитается радостью и приходит ко мне. Я буду ждать её. И тебя. Не забудь, через пятнадцать лет…
С этими словами Озем пропал. Мы вернулись с Василием Алабрысовичем в Лук-у-Морье. Я стала учиться в школе по ускоренной программе и уже через десять лет смогла здесь преподавать. Я так благодарна академику за то, что он сделал для меня. Всё, что я смогла для него сделать, это отрезать вторую косу и подарить ещё одно перо Жар-Птицы. А в день, когда магия из школы пропала, прошло ровно пятнадцать лет с того дня, как была заключена сделка с Оземом. Поэтому я думаю, что академик находится в нижнем мире.
– Но он же не умер, он просто растаял в воздухе, – встряла Василиса.
– Он и не умер, – сказал Вечник Карлович, – Находящиеся в подземном царстве по обязательствам не мертвы. Их контракт не перечеркивает непрожитые годы. Они умирают в положенный срок и их душа остается там навсегда. Но пока их срок не подошел, они находятся в нижнем мире в своем теле.
– Так это значит, что академика можно спасти. Как-то вытащить оттуда? – не унималась Василиса.
– Теоретически, да. Практически… Не знаю. Прецедентов не было. Озем очень редко заключал сделки со смертными. Только в самых крайних случаях. Но даже ему не нарушить мироустройства, созданного Триглавом. Озем получает душу только после смерти, а это значит, что академик будет жив ещё восемьдесят пять лет. И только потом, станет полноправной частью подземного царства. А до этого, его пребывание там нарушает законы равновесия, что не может нравиться никому из других богов. Поэтому можно, конечно, подумать к кому обратиться за помощью. Хотя, я не знаю, кто бы нам мог помочь в этом деле. У Жары Абдурахмановны больше не осталось ни магии, ни перьев. Нам нечем призвать никого из богов.
– Я знаю, – тихо сказала Лада, – Придется попросить Леля.
– Леля? Сына Озема? Но чем нам может помочь Лель и почему он захочет с нами разговаривать? – Вечник Карлович непонимающе смотрел на жену.
– Он захочет встретиться с Василисой, потому что он её отец.
В комнате повисла звенящая тишина. Все смотрели на Ладу. Кто с удивлением, кто с непониманием, кто с ужасом. В частности, в широко распахнутых глазах Василисы попеременно сменялись все эти чувства.
– Мама! – Лиса наконец-то прервала затянувшуюся паузу, – Я не понимаю. Лель мой отец? Но как?
– Так вышло, – пожала плечами Лада, – Когда мы познакомились, я не знала кто он. Всё так быстро завертелось. Мы провели вместе прекрасное лето. Потом он признался мне, что он сын Озема, и обязан отвечать за земную любовь. В его жизни не было места человеческим чувствам. Когда я поняла, что беременна, мы уже расстались. А через месяц я встретила Вечника. Он стал моим мужем и заменил Василисе отца. Поэтому Лель ничего не знал о своей дочери. До того момента, пока Василиса не надела на палец кольцо. Тогда он сразу понял, кто она. Поэтому, если я призову его, то он придет. У нас нет достаточно магии, но в этом случае её и не нужно. Он сам захочет прийти.
– Мама, а твое кольцо с буквой «Л» – это…
– Да, Василиса, это кольцо Леля, он подарил мне его. В нем была заключена огромная магическая сила. Я рада, что оно столько раз защищало тебя.
– Но как же тогда Шама Хан смог заполучить его?
– А он и не смог! Вернее, не смог заполучить кольцо. Ведь, если ты помнишь, кольцо не снимается с пальца, пока само не захочет. Я гуляла по обрыву на берегу Океанского моря. Вечник уехал на дальнюю заставу, ты была у бабушки. Мне захотелось подышать свежим воздухом. Вдруг неожиданно руку с кольцом поразила острейшая боль. Я вскрикнула, поскользнулась и начала падать вниз. Автоматически воплощаясь в лебедя, чтобы не разбиться о скалы, расположенные у самой кромки воды. Я стала птицей и замахала оставшимся крылом, чтобы отлететь подальше от каменных обломков. Мне это удалось, я упала в воду недалеко от них. Золотая стрела, пронзившая мне руку, все еще торчала из левого крыла. Я пыталась грести правым крылом к берегу, но у меня плохо получалось – течение уносило меня всё дальше в море. Через пять минут я выбилась из сил и потеряла сознание. Очнулась я в чёрной комнате, во дворце Шама Хана. Кольца у меня больше не было, оно по своей воле покинуло меня в море. Пока я была без сознания, он создал клетку и наложил на нее заклятие, препятствующее превращению обратно в человека. Поэтому и я, и Жара были птицами, пока сидели в этих клетках. Мы не могли по своей воле становиться людьми.
– Но кольцо всегда защищало меня от чёрной магии, почему оно не помогало тебе?
– В тебе течет кровь древних богов, это кольцо рода, оно обязано помогать любому его представителю. А значит тебе. Я же не имею к нему никакого отношения. У меня кольцо было совершенно обыкновенным, просто напоминанием о былой любви. Шама Хан хотел использовать его по своему усмотрению, но волшебное кольцо само управляет своей судьбой. Поэтому долгих пять лет я была в плену у этого злодея. Чтобы творить свои лиходейские заклинания, он забирал мою магию, когда находился рядом. Этого недостаточно для настоящего чудодейства, но мелкие ярмарочные фокусы, которые так поражали его малообразованных подданых, ему удавались. Лишь во снах я была свободна и могла приходить к тебе, незримо присутствуя рядом все эти годы. Я видела, как ты росла, какой ты стала прекрасной волшебницей. Я очень горжусь тобой, дочка.
– Да, прекрасной волшебницей без магии, вот кем я стала, – грустно сказала Василиса.
– Не переживай, девочка моя, ещё не всё потеряно. Магия может появиться также внезапно, как исчезла. В мире Светлоземья возможны разные чудеса. А теперь, когда мы всё выяснили, давайте подготовимся к обряду вызывания. Мне понадобится твое кольцо, Василиса, корень мандрагоры, цветок подснежника и стакан чистой родниковой воды. Приступим?
Глава 18.
В школе было непривычно пусто. Обычно на каникулах Василиса здесь никогда не бывала. Странная, практически звенящая тишина: ни детских криков, ни оглушительного топота ног, ни сопящей возни, ни завывания вовремя не развоплощенных привидений, ни разнокалиберных взрывов, ни разноцветного дыма, ни бесконтрольных животных воплощений – всего того обязательного набора, который ежечасно сопровождает приличное колдовское общеобразовательное учреждение. Необычная тишина.
Василиса сидела вместе с матерью на полу главного зала недалеко от камня Алатырь перед нарисованным мелом небольшим кругом около метра в диаметре, в центре которого лежало серебряное кольцо Леля, догорающий и жутко чадящий темно-серым дымом корень мандрагоры, свежесорванный цветок голубого подснежника (за которым Аде Филипповне пришлось лично тащиться в Лёдландию, где в это время года стояла отвратительно-холодная погода) и стакан чистой родниковой воды (добытый Еленой Мудровой из Чудо-озера в Берендеевом царстве, что далеко не так просто, если учесть, что подходы к нему охраняются стаей чёрных шакалов, весьма недружелюбных).
