Читать книгу: «Сказки странствий», страница 4
Иногда вечерами он пролетал над человеческими поселениями и следил краем глаза, как мерцают тёплые огоньки в окнах деревень…
Казалось бы, у такого существа не может быть друга. Но его любил ветер. По ночам, когда Демон поднимался в небо, ветер качал его на своих крыльях, а когда тот уставал и садился на скалу, шептал ему разные сказки.
Но ни ветер, ни сам Демон не подозревали, что вскоре настанет день, когда всё изменится…
Та зима выдалась очень холодной. Пещеру, в которой жил Демон, занесло снегом, и ему пришлось перебраться ниже, в предгорье. Он нашёл звериное логово и, прогнав хозяина, – молодого тигра, – поселился в нём сам. Жильё оказалось удобным, одно лишь мешало: в лесу иногда появлялись люди. То крестьянин, собирающий хворост, то охотники, а однажды он встретил женщину с девочкой: они разгребали снег и выкапывали съедобные корни. Демон злился, прятался и старался весь день не вылезать из логова.
Но однажды его разбудили голоса. «Что нужно здесь этим безволосым мышам? – негодовал он. – Сидели бы в своих норах!» Голоса становились всё ближе, и он вышел наружу, чтобы узнать, в чём дело. Демон парил над землёю и следил за тем, что происходит в лесу. Большая группа людей с кольями и двузубыми вилами преследовала знакомых ему женщину и девочку-подростка. «Колдуньи! Ведьмы!» – кричали крестьяне, и лица их при этом были страшнее лика самого Демона. «Как много ненависти в людях! – подумал он, усмехаясь. – В этом мы схожи…» И уселся на высокой скале, наблюдая.
Беглянки взбирались выше и выше. Лес кончился, и они оказались на открытом пространстве; камни и колья полетели в них. Мать вскрикнула, сделала несколько шагов и упала. Девочка растерялась, склонилась над ней, и Демон увидел, как несколько мужчин подняли вилы, чтобы вонзить в неё. Что-то случилось: он не успел понять почему, но внезапно взлетел и закружил над ними. Люди замерли, увидев огромного орла, а признав в нём Демона, в ужасе закричали. Он же, сделав круг, подхватил девочку сильной рукой и в одну минуту исчез в небесах…
Он принес её в свою пещеру, засыпанную снегом, и, проделав вход, опустил в глубине. Она была бледна и упала. Он прошёлся, оглядел заледеневшие стены, нахмурился. «И что теперь? Пусть замерзает?» Зарычал… Тихо.
– Она не слышит тебя, – подсказал, улыбаясь, ветер, – она без сознания.
– Ты знаешь, что делать?
– Конечно! Разведи огонь!
– Огонь?! – в ужасе рыкнул Демон. – Вот ещё! Да и где я возьму его?
– Я принесу… Если хочешь.
Демон присел, накрылся крылом.
– Ладно, неси. А я соберу сучьев.
Когда девочка очнулась, в пещере жарко пылал костёр. Страшный орёл сидел у входа и старался не смотреть на блики огня. Она жалобно застонала, и он тут же обернулся. Его звериный облик напугал её, но в глазах… В глазах не было зверя: там виднелось что-то знакомое, человеческое.
Она забилась подальше и куталась в рваную накидку, пока он не встал и, зацепив когтем одну из шкур, каких много валялось в углу, хрипло сказал:
– Накройся, я не собираюсь всю ночь жечь костёр!
Она прикрылась и притихла. А ветер, глянув на друга, почему-то опять улыбнулся…
Утром, слетав в деревню, ветер принёс известия.
– Эта девочка жила с матерью на краю посёлка. Бедность заставила их собирать коренья и травы в надежде прокормиться, а люди решили, что они – колдуньи. Потому и захотели убить. Мать мертва, а хижину сожгли…
Демон зарычал:
– Я не собираюсь возиться с ней! Пусть идёт, куда захочет!
– Она не пройдёт и полмили по этим горам! – возразил ветер. – Сорвётся в пропасть и погибнет!
– Я сам её сброшу!
– Конечно, – спокойно сказал ветер, – проще всего сбросить со скалы…
– Р-р-р!!!
– Если ты будешь рычать, я замолчу.
Тишина… Ветер подумал, сделал круг над его головой и спокойно продолжил:
– Людям для того, чтобы выжить, нужна не только еда, но и общение.
Демон отворачивался, но слушал.
– А также одежда: у неё нет такой шерсти, как у тебя.
– Где я возьму ей одежду?
– Она сумеет сшить сама, но дай ей шкуры!
– Пусть берёт там, в углу.
– Те вонючие, сгнившие шкуры, от запаха которых у меня сжимаются крылья?
Демон привстал:
– Ладно, я принесу ей быка.
– Лучше – кого-то помягче. А потом отдели мясо, чтобы она могла выделать шкуру. И не забывай поддерживать огонь.
– А где я буду жить?
Друг улыбнулся:
– Пещера большая, поместитесь.
Он хотел улететь, но был остановлен вопросом:
– Сколько ей лет?
– Думаю, четырнадцать-пятнадцать.
– А выглядит, как…
– Потому что недоедала. Корми её лучше, и скоро она расцветёт.
Демон не мешкал: пока солнце не поднялось высоко и не стало слепить его своим светом, слетал вниз и, покружив над лесом, выследил тигра, в логове которого жил. Поймать его оказалось непросто, но в конце концов, зверь забился в мощных лапах, а когда Демон взмыл в небо, тот был уже мёртв.
Девочка, увидев эту огромную полуптицу-получеловека с тигром в руках, сжалась в углу пещеры и долго не выходила. Наконец, он отделил мясо от шкуры и, бросив на красные угли догорающего костра большое бревно, улетел.
– Выделай шкуру, и у тебя будет тёплая одежда, – шепнул ветер ласково над её головой.
Девочка не слышала голос, но решила, что эта мысль пришла ей самой, и, взяв острый камень, принялась за работу…
Чуть позже Демон вернулся; не глядя в сторону гостьи, прошёл в пещеру, завернулся в шкуры и уснул.
– Он не тронет тебя, не бойся, – опять шепнул ветер, – он не так зол, как кажется.
Долгим взглядом она посмотрела туда, где спало это странное существо, а потом, вздохнув, продолжала трудиться…
Проснувшись, Демон увидел кусочки жареного мяса, аккуратно уложенные на камне неподалеку от него. «Это что – мне? Вот ещё! Испортила мясо…» И, встав, начал отрывать сырые куски от окровавленной туши. Потом вышел наружу. Гостья стояла перед пещерой, подставив лицо уходящему солнцу, и любовалась закатом. «И что она смотрит?» – с неудовольствием подумал хозяин и тоже обвёл взглядом горы. Снега, снега и снега. Острые пики вершин, мягкое свечение красок. «Ничего особенного», – сказал про себя и рыкнул.
…Наконец, она сшила одежду. Ей пришлось немало потрудиться: выточить из острой кости иглу, затем раскроить и соединить все куски. Ветер помог ей: сбросил рядом с пещерой несколько длинных и прочных стеблей, что принёс неизвестно откуда. Когда же она оделась и, робея, остановилась перед Демоном, – мол, посмотри, что получилось! – он нахмурился и долго рассматривал её наряд, а потом усмехнулся.
– Детёныш тигрицы! – и ткнул пальцем в плечо.
Она едва не упала, и он мгновенно протянул лапу, чтобы поддержать её. Поставил прямо, а затем, пренебрежительно скалясь, вышел наружу. «Тёплая, чистая, мягкая, – констатировал он, – отвратительно!»
Вернувшись, обнаружил, что в его углу навели порядок: шкуры лежали не грудой, а одна на другой, образуя уютное ложе. Он порычал, но ругаться не стал. Плюхнулся и, зарывшись глубже, уснул.
…Шла весна. На горах ещё лежали шапки снега, но ближе к равнине, на склонах, поднимались травы, пробуждались первые цветы. Девочка часто спускалась вниз, чтобы собрать незатейливый букет. «Спускайся, спускайся, – ворчал Демон, – пока тебя не убьёт какой-нибудь охотник». Но сам, невзирая на яркий свет, незаметно кружил в облаках и, если видел опасность, молнией пикировал вниз, подхватывал и крепко прижимал к себе.
– Опять ты бродишь по лесу! – ругал он её. – Что ты там забыла?
– Я собирала травы! А эти жёлтые цветы съедобны!
– Тебе что, еды не хватает?
– Мясо, которое приносишь ты, очень вкусное, – отвечала она, – но я – человек, и иногда мне хочется чего-то ещё.
– Чего-то ещё! – передразнивал он, отворачивая морду, а потом говорил: – Дай попробовать!
Они ладили. И чем дальше, тем меньше хотелось Демону рыкать. Хотелось говорить.
Ветер следил за всем с лёгкой улыбкой. А когда началось лето, принёс откуда-то издалека кусочек воздушного шёлка ей на платье. Девочка сняла полосатую шкуру и сшила новый наряд, в котором сразу стала похожа на эльфа. Демон долго хмурился, не понимая, почему ему нравится смотреть на неё, и улетал подальше в горы. Но скоро возвращался, скучая по её птичьему щебетанью. Он стал приносить подарки… То костяной гребешок, который нашёл на окне какой-то красотки в деревне, то корзинку со свежим хлебом, а однажды принёс маленького ягнёнка, которого не убил по дороге, а живого поставил посреди пещеры. Восторгу подружки не было конца! Но она с такой любовью ухаживала за ягнёнком, что Демон рассердился и через три дня захотел свернуть ему шею.
– Что ты делаешь? – вскричала девочка, увидев, как он схватил малыша.
– Я не собираюсь разводить здесь хозяйство! – зарычал он. – У нас будет отличный ужин!
Но девочка без страха отняла ягнёнка, а потом, подняв руку, прижала ладонь к щеке Демона.
– Никто не заменит мне тебя, – сказала нежно.
– Что?! – удивился Демон.
– Ты – самый лучший!
Он выскочил, как ошпаренный, и долго кружил по площадке перед пещерой.
– Что, – спросил, улыбаясь, ветер, – она становится женщиной? И понимает тебя лучше, чем ты сам?
Демон тихо рыкнул…
Ближе к осени он весь полинял. Думал, что, как обычно, вскоре вновь обрастёт волосами, но почему-то шерсть не отросла. Он долго рассматривал оголённое тело и внезапно с ужасом понял, что меняется. Его лапы всё больше становились похожи на человеческие руки, торс стал тоньше, а ноги – стройнее.
– Что это? – спрашивал он у ветра. – Посмотри на меня! Я становлюсь человеком?!
– Не волнуйся, – успокаивал ветер, – до человека тебе далеко.
– Но ты можешь сказать, что со мной происходит?!
Ветер задумался:
– Пока не могу. Но если ты потерпишь неделю, я слетаю в восточные страны, полистаю древние книги, – и улетел.
А девочка собирала ягоды, сушила травы.
– Кустики, кустики, – сердился хозяин, заходя в пещеру и задевая пучки головой. – Во что ты превратила мой дом?
– Это и мой дом тоже! И не ворчи, пожалуйста, ты ещё не старый!
– Для демона – пока не старый, мне всего триста семьдесят.
– А сколько демоны живут?
– Тысячу лет!
Она наморщила лоб и сделала несложный подсчёт:
– Значит, по-человечески тебе двадцать пять?
Он зарычал:
– Это ты – человек, а я – демон!
– Но ты похож на человека!
– Не похож! И никогда не буду похож!!!
Широко развернув крылья, он нечаянно задел девочку. Та упала, и Демон стремительно бросился к ней.
– Ничего, рассекла щеку о камень, – тихо сказала она.
Он приблизил к её лицу свою морду и несколько раз лизнул.
– Что ты делаешь?!
– Зализываю рану: у тебя кровь.
Она как-то странно посмотрела на него и ничего не сказала.
Ветер вернулся через неделю и отозвал друга в сторону.
– Они не вырастут, – сказал он.
– Что?
– Волосы на твоём теле уже не вырастут никогда. Ты меняешься, и это неотвратимо.
– Почему? – нахмурился Демон. – Я болен?
– Нет, не болен. Скорее – наоборот: выздоравливаешь. Мне не очень приятно тебе говорить, но твоя дикая, злобная, демоническая природа, которой ты обладал раньше…
– Р-р-р!
– Вот-вот, именно эта! Так вот, она отступает, растворяется, исчезает… Ты становишься другим, становишься лучше!
– И от этого теперь я буду ходить голым?
– Не нужно, пусть девочка сошьёт тебе одежду. Ты, кстати, узнал, как её зовут?
– Она говорила, но я забыл.
– Её зовут Солли, пора бы запомнить.
Демон привстал:
– А что с моими руками? Они слабеют, и когти едва видны.
– Зато они стали гибче, нежнее…
– Но почему всё это происходит? В чём причина?
Ветер легонько коснулся его крылом:
– В тебе самом! – и опять улыбнулся своей загадочной улыбкой: – Я мог бы сказать, что девочка меняет тебя, но ты не поверишь.
– Эта маленькая белая мышь?
– Не называй её так!
Демон хотел возразить, но ветер уже улетал:
– Посмотрим, что ты скажешь через полгода, когда она превратится в прелестную девушку!
Он остался один и долго сидел озадаченный.
– Ничего не пойму! – а потом спохватился: – Подожди, подожди, превратится – в кого?!
Пришла зима, по ночам становилось холодно. Жаркий огонь в пещере горел не переставая, но тепло выдувалось, и тогда они вместе решили сделать деревянный заслон.
– Это будет хорошая дверь, – щебетала Солли, когда Демон принёс несколько тонких стволов и достал из своей «коллекции» бычьи шкуры.
Демон трудился и вдруг обнаружил, что его пальцы, хоть и потеряли прежнюю силу, стали гибкими и послушными. Он быстро обломил ненужные ветви, крепче затянул узлы и всё время ловил взгляд девочки: одобрительный, тёплый. «Кажется, мне не безразлично, что она обо мне думает, – размышлял он. – Может быть, я ей даже нравлюсь?» Но, посмотрев на своё грубое тело, а затем вспомнив звериную морду, которую так часто видел в отражениях горных озёр, только вздохнул.
Дверь получилась отличная, в пещере стало намного уютнее. Но Демон видел, как по ночам Солли жмётся к огню, а потом положила рядом с собой своего подросшего ягнёнка. Это его взбесило! «Спать рядом с овцой?! Она принадлежит мне, а не этой овечке! – схватил овцу за ногу и одним движением бросил в угол пещеры. – Со мной ей будет теплее!» Осторожно лёг рядом, прикрыл Солли крылом. Вдруг она повернулась и, не открывая глаз, обняла его за шею. Демон притих – и улыбнулся. Может быть, впервые за триста семьдесят лет…
Уже под самое утро ветер принёс Солли немного тепла. Он нашёл щель под дверью, влетел – и замер.
– Эта парочка меня с ума сведёт! – сказал, наблюдая за тем, как они обнимают друг друга.
Немного покружил, согревая пещеру, и исчез.
…Сидя на краю обрыва, Демон размышлял. Далеко внизу виднелись фигурки людей, работающих в поле. «Почему я всегда с такой ненавистью относился к ним? – спрашивал он себя. – Потому что они слабее? Или малы ростом? Или за то, что роются в земле? А может быть, я ошибался, считая их ничтожными кротами?»
Он вспоминал девочку, теплоту её взгляда, нежность прикосновений – и замирал, и чувствовал, как злоба, дикость, раздражительность растворяются в нём, исчезают. Прежде мятущаяся, душа его обрела нечто новое, и это новое сделало его ровным и спокойным.
Он опять оглядел себя: даже тело смягчилось, будто уступая новому свойству души. Стало пластичным, исчезли острые формы и грубые углы. Он продолжал оставаться высоким и сильным, но теперь в нём не было ни прежней неловкости, ни устрашающего уродства. Всё больше и больше он становился похожим на людей, и лишь крылья оставались, но даже они утратили жёсткую черноту, перья посветлели, а взмах приобрёл особую гибкость.
Шерсть больше не согревала его, зато согревала одежда, сшитая Солли.
– Тебе придётся привыкнуть, – сказала она, застёгивая на нём куртку, – ведь ты целых триста семьдесят лет ходил голым!
– Мне зарычать?
– Не надо. Я давно уже не боюсь! – и улыбнулась.
…Ветер оказался прав: весной девочка расцвела. Но Демон увидел это лишь тогда, когда она опять сняла тяжёлые шкуры и облачилась в «эльфийское» платье. Нежная, изящная, стройная, она поражала его красотой и той невыразимой прелестью, что бывает лишь в шестнадцать лет. Он больше не улетал: скучал, и всё время проводил рядом с ней, терпеливо обучаясь простым человеческим навыкам.
– Сегодня мы идём ловить рыбу! – заявила она однажды утром.
– Зачем? У нас есть мясо!
– Рыба тоже очень вкусна! Не спорь, просто отнеси меня к озеру!
Он подхватил Солли и мягко спустил вниз, к тихому горному озеру, в котором они купались иногда. Она мастерила снасти, а он, сидя рядом, наблюдал. Потом ему надоело, и он, склонясь над водой, взглянул на своё отражение. И – отшатнулся.
– Ты это видела? – хрипло спросил он.
Она посмотрела в воду.
– Конечно. Я вижу это каждый день.
– И – что? Что ты думаешь?
Он опять взглянул на себя: твёрдое лицо с ровными чертами, строгий росчерк бровей, крепкий подбородок. Чужое лицо! И лишь глаза говорили о том, что это – не обман, не иллюзия, а он сам.
– Думаю, что ты очень красивый, – спокойно заметила Солли.
– Ты смеёшься надо мной?!
– Конечно, нет! Но тебе нужно почаще умываться!
Он подхватил горсть воды и брызнул на неё. А потом посмотрел на ветер: «Это правда – я?» – «Ты, новый!» – «Волшебство?» – «Нет, все мы так: сначала – зверями, потом – людьми…» – «Почему же ты не сказал?» – «А зачем? Испортить сюрприз? Ну как, приятно быть человеком?» – и ветер со смехом улетел.
Но на следующее утро Демон расстроился.
– Посмотри, – говорил он другу, показывая свои руки. – Я не смог удержать быка!
– Не страшно. Сделай себе лук и охоться так, как все люди: с луком и стрелами.
Демон притих, задумался.
– Ты сказал, это происходит из-за неё? Из-за девочки?
– Не из-за неё, а благодаря ей.
– Ты считаешь, я стал человеком, потому что…
Он не договорил. Но ветру не нужно было много слов.
– Да, потому что ты её любишь.
Мужчина вспыхнул – и отвернулся.
– Просто скажи ей об этом, – шепнул ветер, – так делают люди. И это самое правильное…
«Как? Как признаться в любви? – думал Демон. – Просто подойти и сказать? Или начать издалека? И что после этого делать?»
Ему понадобилось два года, чтобы стать человеком. Теперь предстояло научиться вести себя, как человек.
…Он подошёл неслышно, повернул Солли к себе. Глаза девушки вопросительно замерли.
– Мне нужно научиться охотиться, – сказал он совсем не то, что собирался.
– Конечно, – ответила она, – не беспокойся, это не трудно. Ведь у тебя есть крылья. А это значит, что ты быстрее любого зверя.
Её голос был тёплым, а взгляд – таким, что ему захотелось прижать её к себе.
– Ты уже привык к куртке? – спросила она.
Демон повёл плечами:
– Немного тесно.
– Может быть, сделать шире? – и она подняла руки, чтобы поправить на нём одежду.
Прикосновения её пальцев были несказанно приятны. Он молча обнял её крылом. Солли прильнула…
– Мне кажется, я… влюбился, – хрипло сказал Демон.
Она улыбнулась:
– Мне кажется, я – тоже.
Демон удивился:
– Но я такой страшный!
– Ты никогда не был страшным…
– Даже когда был волосатым уродом?
Она прикрыла ему губы:
– Не говори так…
«Самое время поцеловать…» – шепнул ветер. «Сам знаю!» – огрызнулся Демон. Но как это сделать, если никогда, никогда не делал?!
И тогда Солли приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его щеке.
Этим вечером они сидели у костра, обнявшись. Он обвивал её и руками, и крыльями. Она гладила тонкие перья, а затем поворачивала голову и целовала.
Ветер кружил тут же. И улыбался. Что нашёл он в тех древних книгах, когда летал в восточные страны? Старую сказку о том, как любовь превратила чудовище в человека…
Битва с последним врагом
В глухом лесу раздавалось бряцание доспехов и осторожное дыхание людей. Подковы наших коней скользили по земле. Скупо сверкало оружие. Незамеченные, мы приближались к деревне. Лошади хрипели и косили глазами.
Во мне кипела кровь: горячая кровь молодого, сильного воина, желавшего мести и рьяного боя, и, конечно, победы! Победы над врагом, спрятавшимся в маленьком селении, там, за холмами и лесом. Как я горел битвой! Поступь лошадей в сыром лесу казалась мне мукой, так неспешно они продвигались вперёд. Я готов был лететь, но рука сдерживала коня, потому что утро уже наступило, и тьма, скрывавшая нас, рассеялась.
Впереди показался просвет. Мы спешились. В этот миг вспыхнул бой. Они выросли внезапно, как из-под земли, с готовыми мечами и стрелами: те, кого мы хотели застать врасплох. Они опередили нас, а наши мечи ещё спали, и несколько коротких секунд решили судьбу отряда. Я не успел понять, где боль, но уже падал и видел, как узкий нож стремится к моему горлу. Упоение мрака накрыло меня…
В синем небе летали птицы. Среди них был и я: лёгкий, вольный, счастливый, не помнящий и не знающий ничего. Где время? Оно растворилось, истекая из вечности в небытие…
Но вот проявляется что-то, оно зовёт и тянет меня из блаженства, и выступает лицо. Простое женское лицо, украшенное расшитой повязкой на лбу. Карие глаза смотрят внимательно, а губы шепчут слова, и я, хотя не понимаю их, понимаю суть: женщина успокаивает меня, потому что снова должна прилить волна боли, а она уводит от неё, заманивая в тёплую бездну слов. И я снова парю, невидимый и свободный, и уплываю вдаль…
Вновь и вновь острые ножи прокалывают меня насквозь, потому что я просыпаюсь, и боль режет, как мечом, но женщина тут, и ласковая ладонь льёт на раны прохладную воду.
Я умирал, а потом очнулся, и всё, что окружало меня, были стены убогой хижины, а невдалеке мелькала фигура женщины, спасшей мне жизнь. Я долго смотрел ей в глаза. Они казались уставшими от бессонных ночей, но весь облик был свежим, как свет безмятежного утра.
Я вновь уплывал с далёкими кораблями, а когда настал день, то сразу проснулся и сел. Сердце звенело в ушах. Женщина подошла, подала мне воды. Выпив, я взял её руку и долго держал у лица. Обдав пахучей тайной волос, она склонилась и поцеловала мне голову. Музыка слов звучала понятно, и я узнал её имя. А дальше – уснул.
Она поила меня молоком и приносила землянику из леса. Хлеб был горьким. «Ешь, – говорила она, – тебе нужны силы». Давился и ел, кроша на зубах зёрна ржи. Но грудь наливалась силой.
Она смотрела на меня тихими глазами. Я полюбил её прелесть, и теплоту ласковых рук, и мягкую поступь шагов. Узорчатая повязка скрывала часть лба, и однажды я попросил снять её. Женщина засмеялась, сбросила повязку, и… Я зажмурил глаза. Сердце заколотилось предательски, сильно, и я испугался, что оно выдаст меня. Знак на её лбу был знаком того племени! Племени моих врагов!
Когда я снова открыл глаза, весь мир покрылся мраком.
С тех пор я стал избегать её. Она приуныла, замолчала. Больше не гладила мою голову перед сном. А я уходил в леса. «Что мне делать сейчас? – спрашивал себя. – Убить её, потому что она – мой враг, или пощадить, потому что вырвала меня из лап смерти?» Мука терзала меня. Я сидел под деревьями и думал, думал и думал. Когда вспоминал ту злость, что кипела во мне, желание боя и мести, то готов был вскочить и растерзать её. Но едва успевал покинуть покров леса, нежность захлёстывала меня, и я падал на землю и плакал. Плакал в бессилии. Не мог я её убить!
Дни проходили за днями. Муки усилились, и женщина больше не смотрела прежними глазами. Она догадалась и стала бояться меня.
Сидя у вечернего костра, почти не поднимая головы, она шила мне одежду. Когда я двигался, она вздрагивала.
– Моё племя перебито, – рассказывала негромко. – Ваши люди приходили и не пощадили никого.
Она не обвиняла, просто хотела, чтобы я знал.
– Осталась только ты?
– Да.
Когда мы ехали, мы клялись уничтожить всех, до последнего. Никто из нас не думал ни о женщинах, ни о детях. Враги! А врага нужно убить. Мне не оставалось ничего другого, как быть верным клятве.
В тот день в лесу я встретил старика. Он жил в маленькой хижине, и едва я, остерегаясь, вошёл, дал мне напиться. В хижине было так тихо, что я не спешил уходить. Потом я пришёл опять. И – опять. Я стал приходить каждый день и сидеть рядом с ним, помогая разбирать пахучие травы, или просто смотрел, как он выдалбливает миску из куска ароматного дерева.
Он не спрашивал, но я рассказал ему всё. О лице женщины, и о том, что волосы её хранят запах ягод. О повязке на лбу и том знаке, который она скрывает. И о том, что должен её убить.
Старик долго молчал. Его гибкие пальцы плели корзинку. Солнце клонилось к закату и просвечивало хижину узкими стеблями лучей. Он улыбнулся, поглядев на меня:
– А когда убьешь её, что станешь делать? Что потом?
Теперь настала моя очередь думать.
– Вернусь домой. Мне надоело воевать.
Он улыбнулся сильнее, поднял голову:
– Ты хочешь убить последнего врага и начать мирную жизнь. Тогда посмотри в себя. Твой враг, которого, действительно, нужно убить без пощады, – там.
Я опять шёл по лесу. Что хотел сказать мне старик? О каком враге, сидящем внутри меня, он говорил?
Подходя к дому, увидел женщину. Она только что вымыла волосы и сушила их на ветру. Я забыл обо всем, подкрался сзади и схватил её.
Она не сопротивлялась. Как сладки её губы! Глаза опять лили потоки тепла и тишины. Я сжимал её крепко, так крепко, что она засмеялась, а потом прошептала: «пусти, я не убегу!» И мы ушли в темноту дома, и я больше не спрашивал себя, убивать или нет.
Рассвет наступил. Она спала, сладко разметавшись на моей груди. Я опять вспомнил о словах старика. Пальцы женщины оставили тонкие царапины на моей коже. В её волосах запутались нити травинок. Счастье бушевало во мне. В тот миг я понял, что он хотел сказать. Наверное, понял, потому что, любя, не мог думать о мести.
Когда она проснулась, я почти забросал землёю глубокую яму, в которую бросил свой меч.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Ничего, – я стеснялся признаться. Но всё же сказал: – Мой меч мне больше не нужен. Последний враг уже пал.
Она ничего не поняла. Улыбнулась и тихо пошла в дом.
Дикарь
Он шёл медленно и осторожно. На острове было тихо, но неведомое чувство подсказывало ему: сегодня он не один. Присутствие чужака ощущалось явно, сильно, и он несколько раз останавливался, прислушиваясь и втягивая носом воздух. Выйдя на берег, огляделся и, смягчая шаг, начал пробираться вдоль зарослей кустарника. Как вдруг…
Да, он не ошибся! Незнакомый мужчина, молодой, странной наружности, сидел на песке и что-то чертил гибкой веткой. Что необычного было в его облике? Да всё! Белая кожа, не тронутая солнцем, – это при такой-то жаре! Одежда – не из шкур, а из чего-то мягкого и нежного, а также то, как он сидел: глубоко задумавшись. Он не охотился, не искал пищу. Что же он делал? Просто рисовал непонятные узоры, а иногда поднимал голову и горестно вздыхал.
У Вики не осталось сомнений: очень, очень странный чужак. Убить? Нет, убивать не хотелось. Да у того и копья-то нет! Мысль о том, чтобы вонзить топор в шею безоружного человека, мирно сидящего на берегу, Вики не понравилась. Он вытянул голову: любопытство взяло верх. В этот момент незнакомец поднял глаза и тоскливо посмотрел на горизонт. И – опять вздохнул.
Вики надоело прятаться; взяв копьё наперевес, он вышел из укрытия. Мужчина крайне удивился и во все глаза рассматривал его.
– Вот это да! А я-то думал, что здесь никого нет, – он выговаривал слова не очень твёрдо, хотя и совершенно правильно.
Вики остановился рядом и пристально изучал чужака. «Ну-ну, – подумал тот, – спроси меня, кто я и откуда. Тебя ждёт сюрприз!»
– Ты кто? – спросил Вики, напружинив руку с копьём.
– Физик, – ответил человек.
Вики поднял бровь: не понял.
– А ты, надо полагать, местный житель? – продолжал мужчина. – И как же тебя зовут?
Хозяин острова не спешил представляться, ещё раз взвесил выражение лица незнакомца и, не заметив ничего враждебного, с достоинством сказал:
– Вики.
– Ну что ж… А я – Юта. Юта Морган. Но это совершенно не имеет значения…
Настроение у незнакомца было не из весёлых. Вики оглядел пустой берег:
– На чём ты приплыл?
– Я не приплыл. Прилетел! – усмехнулся чужак. – А если говорить совсем откровенно, то меня сбросили. Вышвырнули за ненадобностью, – он опять опустил голову и сделал несколько резких росчерков на песке.
Вики снова ничего не понял. Но поскольку понять было необходимо, присел и настойчиво спросил:
– Откуда ты?
– Вон оттуда! – странный мужчина поднял руку и показал на какую-то точку в небе.
Вики старательно всмотрелся:
– Ты жил на звёздах?!
– Что-то вроде того, – улыбнулся незнакомец. Молодой туземец нравился ему: он не спешил убивать, а умение задавать вопросы – верный признак интеллекта.
– Но если ты издалека, как ты понимаешь меня? И как говоришь?
– Да ты совсем умница! – удивился Юта и, отвечая, стукнул пальцем по своей голове: – Чип. Такая маленькая штука, которая вставляется всем в детском возрасте, для лучшего понимания. Тогда нет трудностей, не нужно учить иностранные языки, и кроме того…
Он вдруг замолчал. «Кроме того, – подумал Юта, – ты всегда слышишь мысли того, кто перед тобой. Но об этом, пожалуй, тебе рано знать».
Вики слушал очень внимательно, но смысл слов незнакомца, хотя и сказанных на родном языке, ускользал от него.
– Да, я согласен, мы на разных уровнях, – опять улыбнулся чужак, а потом, поднимаясь с песка и отряхиваясь, просто спросил: – У тебя есть что-нибудь поесть?
Вики выпрямился и великодушно кивнул. Мужчина поправил верёвочки на своих странных ботинках, затянул пояс, и они углубились в чащу джунглей. Еле заметная тропка вилась меж деревьев, и Вики удивлялся тому, что он, всегда ревниво оберегавший неприкосновенность своих владений, ведет чужака к себе домой. Иногда он оглядывался: гость с трудом пробирался сквозь заросли, цеплялся ногами за корни, ежеминутно спотыкался, но при этом сохранял благодушие и лишь иногда останавливался, чтобы снять липкую паутину с лица.
«Какой он бледный, – думал Вики. – На звёздах нет солнца? Или он жил в пещере?»
– Да уж, в пещере, – пробормотал Юта. – Работал, как ненормальный, вот и не видел солнца. Зато ты хорош!
Действительно, туземец казался совершенством. Вряд ли природа могла создать образ, более соответствующий эталонам мужской красоты. Великолепный рост, прекрасно развитая мускулатура, золотистый загар; льняные волосы буйным каскадом спадали на плечи, серые глаза под высоким лбом смотрели упрямо и пристально. Физик с интересом разглядывал его: «откуда здесь такой тип? Он должен быть чернокожим, а напоминает скорее викинга с древних страниц истории Земли».
– Откуда твоё племя? – спросил Юта. – Ведь ты родился не здесь.
Удивившись, Вики кивнул:
– Не здесь. Мы жили там, – он махнул рукой куда-то вдаль, – но зимой в нашей стране было холодно, еды не хватало, и мы искали тёплые острова. Воины и их семьи садились в большие лодки и плыли долго, пока не находили место.
– А потом?
– Эти острова оказались пусты, и члены семей вождя выбирали себе по одному.
– Ты – сын вождя?
– Охана Окамо – так звали моего отца. Он воспитал много сыновей. Наверное, он давно уже умер.
– Почему ты так думаешь? Он болел?
– Нет. Но когда я нашёл этот остров, мне было восемнадцать, а ему – почти восемьдесят. Он был стар.
– Сколько же тебе сейчас?
– Двадцать восемь зим и столько же лет.
«На год младше меня», – бессознательно отметил Юта.
– И все эти годы ты провёл здесь один?
– Да. Я живу хорошо: у меня много отличной еды, неплохая охота. Мне не нужны соседи.
– Вот как…
Тропинка свернула влево, и Юта, соблазнившись бревном, лежащим в сторонке, присел отдохнуть. Вики остановился и пристально посмотрел ему в глаза:
– Ты сказал, тебя выгнали.
– Да, – неохотно ответил Юта, – история невесёлая, хотя и обычная. У нас тех, кто не угоден, не убивают: никто не хочет марать рук. Высокие технологии! Проще выбросить человека на одну из малонаселённых планет, а там – пусть сам выживает, как хочет.
