Читать книгу: «Сказки странствий», страница 10
Чуть позже она опять смотрела, как первый помощник обучает матросов, но теперь уже Ричард, выполняя данное ей обещание, не принимал участия в уроке. Впрочем, на этот раз его личный пример был и не нужен: всё шло гладко, матросы старались, и даже тот, совсем юный, достаточно уверенно держался на вантах. Женщина прошлась, любуясь солнцем, просвечивающим сквозь паруса, вдохнула свежий морской воздух и вдруг ощутила прилив счастья. Она подняла голову, взглянула на ясное небо: «откуда счастье, если я – пленница и не могу распоряжаться собой?» И – поняла. «Вот она, причина моего счастья, – подумала, мгновенно краснея, потому что в эту минуту на мостике показался сам капитан. – Но так нельзя, нельзя! Это невозможно!» Ей хотелось уйти, спрятаться в своей каюте, но слишком хорошо было это утро, и волнующая близость Ричарда, и слишком прекрасно казалось то, что происходит с нею самой.
– Леди Анна, – прозвучал рядом весёлый голос, – вам известно, что, находясь на палубе, вы очень мешаете?
– Мешаю? Вам? – растерялась Анна, поворачиваясь к капитану.
– Мне – нет, разумеется, а вот моим подчинённым… Им больше нравится смотреть на вас, нежели на паруса и канаты.
Он говорил, а глаза его сияли, и Анна видела отзвук того же счастья, что сверкало в ней самой.
– И поэтому вы решили наказать меня и называете «леди Анна»?
– Ни в коем случае! – засмеялся он. – Но я собираюсь увести вас с палубы: пить чай.
Они прошли в каюту, где уже расставили чашки и блюдца с пирожными; Анна села, расправила складки светлого утреннего платья.
– Сегодня я собираюсь, – сказал капитан, устраиваясь напротив, – расспросить вас о вашей семье. Если вы разрешите, конечно.
«Наконец-то, – подумала женщина, – что-то дало ему смелость спрашивать. Не моё ли вчерашнее беспокойство?»
– О ком рассказать вам, Ричард? – непринуждённо отвечала она. – Об отце? О муже?
– Сначала – об отце.
Анна ненадолго задумалась.
– В нашей семье – пять человек. Отец и четверо детей. Мама умерла три года назад.
Капитан внимательно слушал.
– С отцом живут младшие сестры, я же и мой брат имеем свои семьи.
– Но, тем не менее, вы очень близки?
– Да, это так. Я особенно люблю отца, и порою мне кажется, что он выделяет меня среди своих детей.
– Вы задумывались, почему?
– Может быть, во мне он видит мою маму?
– Вы с ней похожи?
– Не столько внешне, сколько характерами. Так говорит отец.
– В характере вашей матери также были правдивость и искренность, глубина, умение сострадать другому человеку?
Анна зарделась. Его прямота смущала её.
– Мама была очень мягкой. Мне иногда не хватает её кротости.
– Напротив, мне вы кажетесь человеком с очень тонкой душой.
– Ричард!
– Я смутил вас? Простите. А ваш супруг? Давно ли вы замужем?
– Почти четыре года.
– Он молод, хорош собой? Расскажите мне о нём.
Анну немного стеснял разговор о муже, но, по-видимому, между ней и капитаном уже сложилась привычка говорить достаточно прямо, а потому она отвечала:
– Мой муж старше меня почти на семнадцать лет. Он прекрасный человек, джентльмен, очень образованный.
– Как вы познакомились?
– Старший брат однажды привёл его в наш дом. В то время они работали над важным проектом. Он – инженер, строитель кораблей.
Ричард заинтересовался:
– Вот как? Хотелось бы мне поговорить с человеком, проектирующим наши корабли!
– Вы бы внесли дополнения?
– Изменения, миледи, изменения! Порою тот, кто проектирует корабль, не совсем точно понимает все нюансы его применения. А поэтому капитанам и инженерам неплохо бы иногда встречаться. Для обмена мнениями!
Анна улыбалась. Ей нравилась его непосредственность, она понимала, что капитан немного поддразнивает её, но разве можно на него сердиться? И кроме того, он так нравился ей с этой веселой улыбкой на устах!
– Ричард, оставьте свое пиратство, – ответила Анна, – и я познакомлю вас с мужем. Думаю, вы найдёте много общего и помимо кораблей.
Капитан внезапно нахмурился. Замечание, сказанное совершенно невинным тоном, без намерения обидеть, всё же мгновенно вернуло его к действительности: той, где он был разбойником и изгоем, а она – его пленницей. Лёгкость, царившая между ними до этой минуты, исчезла. Анна поняла это и казнила себя за неосторожные слова. Но она умела просить прощения! Ни секунды не мешкая, она прикоснулась к его руке:
– Что бы ни случилось, Ричард, вы навсегда останетесь мне другом.
Он был изумлён и не скрывал этого:
– Другом?! Анна, я не стою и капли вашей дружбы, вашего хорошего отношения! И то, что вы радуете меня своим присутствием, есть результат исключительно вашей доброты, но не моих добродетелей…
Она тепло сжала его руку. Это было ответом. Но в то же время и неслыханной дерзостью! Воспитанная в строгих законах, предусматривавших все тонкости общения между мужчиной и женщиной, – если они не женаты, разумеется, – Анна никогда не позволила бы себе такого ни с одним человеком. Ни с одним, кроме него…
Капитан склонил голову.
– Ты не боишься нарушать правила, Анна, – негромко сказал он. – Как я ценю в тебе это!
– Ни одно правило не вместит в себя человеческое сердце, – отвечала она, не раздумывая. – И не нужно взвешивать себя на весах, когда ты со мной.
Последние слова она произнесла так тихо, что он поднял взгляд: не ослышался ли? То, что происходило между ними, не поддавалось никакому объяснению, никакой логике! Вместо вражды – явная привязанность, вместо отвержения – чувство глубокого доверия. И исходило это от неё, удивительной женщины, в душе которой царило невероятное, небывалое всепрощение. Несколько секунд он с трепетом, не отрываясь, смотрел ей в глаза: «она делает из врага – друга одним движением своей руки, одним взором, одним порывом сердца…»
Наконец, капитан ласково и осторожно отпустил её ладонь и встал.
– Ты – сокровище, Анна. Ты несёшь в себе чистоту, а потому не хочешь замечать порочности других.
– Порочность, как ты говоришь, бывает двух свойств. Одна проникает глубоко и делает всего человека порочным и грязным. А другая лишь слегка касается его души, не загрязняя её, не проникая вглубь; такую порочность легко смыть. Она не может овладеть всем человеком, она не имеет прав на человека. Для такой порочности есть название – ошибка, заблуждение.
– Ты единственная, кто способен простить такую порочность. Остальные никогда не простят мне подобного «заблуждения».
– А если бы простили?
– Это невозможно, Анна! Мы живём в мире, где подобные «заблуждения» караются смертной казнью.
Она побледнела. А он продолжал:
– Я живу на этом корабле, месяцами не выходя на сушу, не потому, что мои ноги не хотят почувствовать прочность земли, а потому, что я – преступник, и тот, кто поймает меня, будет награждён за «поимку нарушителя закона».
Наконец, он увидел, какое действие на неё произвели его слова.
– Прости, я не хотел напугать тебя. Только сказал правду.
Она долго сидела в молчании, лишь трепет губ выдавал волнение.
– Этого не будет никогда, – сказала, наконец, Анна, подняв голову и глядя на Ричарда прямо и твёрдо.
– Никогда? Почему?
– Этого не будет никогда, – повторила она. – Не спрашивай меня, почему. Я знаю это сердцем.
Попрощалась и вышла.
Ей было плохо, очень плохо, и хотелось остаться одной, чтобы понять, отчего. Она легла в постель, не раздеваясь, и постаралась успокоить мысли. «Ричард, Ричард… Да, он – пират, но он добрый, чуткий, честный человек. Я чувствую это так, как если бы много лет знала и любила его. Но как же? Разве любовь не приходит вслед за постепенным привыканием, длительным узнаванием друг друга? И откуда это странное чувство родства?»
Как ей не хватало сейчас её умного, знающего отца! Он бы помог разобраться в нахлынувших на неё чувствах. Но разве посмела бы она всё рассказать отцу? Конечно, ведь сама Анна не сделала ничего, чего нужно стыдиться, кроме, пожалуй, последнего пожатия руки, слишком смелого, слишком откровенного. Но даже это она могла оправдать! Ведь Ричард нуждался в поддержке; отверженный всеми, в сущности, один в бескрайнем море, он должен был получить хоть каплю понимания, дружеской теплоты, и получил её. И неважно, что она – женщина и что её поведение, стань оно известным, могло бы заслужить порицание общества. Так ли важно, что говорит и думает общество, если перед нами – глубоко страдающий человек?
Корабль качало, и Анна понемногу успокоилась, поддавшись мерному ритму его движения. Закрыла глаза и стала думать о муже.
Четыре года назад, дав согласие стать женой Генри Уоллсона, человека уважаемого и достойного, Анна испытывала истинную радость. Надёжный брак с тем, на кого могла опереться, кому довериться. Она не ждала большой любви, но с замужеством пришла привязанность, а вместе с ней – чувство глубокого удовлетворения, уверенность в том, что будущее надёжно и прочно. Их отношения, слегка церемонные, всё же были исполнены теплоты. Но никогда, никогда Анне в голову не приходило, что её сердце умело гореть, что она могла так бояться кого-либо потерять, и что ровный огонь, согревающий её изнутри, мог превратиться в такое пламя!
Ричард разбудил всё, что было в ней женского: и чувство, и страсть, и нечто неведомое, что пряталось таинственно в сердце. И силу этого она поняла лишь сейчас, когда острая действительность ударила её со всей жестокостью. «Потерять! Мне страшно его потерять! Он заговорил о возможной казни для него, и я чуть не упала от горя…»
Она лежала до вечера, немного уснула, но когда пришёл матрос звать её к обеду, то была не в состоянии выйти. Чувства успокоились, но болела голова, и появился страх: за него, Ричарда, и за себя. Она поняла, что уязвима, что дальнейшее сближение с ним может принести ей много бед, а потому невозможно далее быть так близко вместе, и что оставшееся время она проведёт затворницей в каюте. Эта мысль принесла ей некоторое облегчение; поднявшись, Анна поправила волосы, зажгла свечи. Хотела взять книгу, но в этот момент раздался твёрдый стук в дверь.
– Анна, я могу войти? – спросил капитан.
Это был его корабль, она не имела права ответить «нет».
Он вошёл и впустил матроса с подносом, на котором стояли прикрытые крышками блюда. Оставив поднос на столе, матрос удалился.
Капитан стоял посреди каюты и пристально смотрел на неё:
– Что случилось? Почему вы вдруг лишили меня своего общества?
Женщина растерялась. Что из своей правды она могла сказать ему? Что ей нездоровится? Что она тревожится за себя и за него? Или что смертельно боится его присутствия, этой близости, этих тёмно-синих глаз?
– Я чем-то обидел вас, оскорбил? – продолжал настаивать Ричард.
– Нет, нет!
– Тогда что же?
Анна замялась: как объяснить ему, не раскрыв своей тайны?
– Ричард, простите, не обо всём можно сказать, даже если очень хочется быть смелой и откровенной!
– Я оскорбил вас или напугал. Может ли быть другая причина, то, о чём невозможно сказать?
Она удивилась:
– Конечно! Иногда человек не хочет говорить о своих чувствах, о страхах…
– О страхах? Моё присутствие внушает вам страх?
– Нет… – прошептала Анна.
– Тогда что?
«Я боюсь тебя потерять», – хотелось вымолвить ей, но она лишь смотрела полными надежды глазами: прочти сам то, о чём не может быть сказано!
Несколько секунд капитан продолжал всматриваться. Наконец, опустил голову:
– Простите, я крайне навязчив.
И развернулся, чтобы уйти. Но могла ли она отпустить его?! Он не сделал и двух шагов, как возглас «Ричард!» заставил его обернуться.
– Для меня нет ничего страшнее, чем потерять вас! – произнесла она.
Капитан вспыхнул: он понял всё! То, на что он не мог даже надеяться, прозвучало и в этих словах, и в том, как они были сказаны. В одно мгновение был рядом с ней и – обнял так, что она задохнулась.
Ричард молчал. Только долго, глубоко целовал её. Они стояли посреди каюты, прижавшись друг к другу, у Анны слёзы текли по щекам. Наконец, оба обрели способность говорить.
– Я чуть с ума не сошёл, когда мне сказали, что ты не выйдешь к обеду. Ты, моя самая большая радость последних дней.
– Прости меня, Ричард, прости. Я так испугалась: и за тебя, и за себя.
– И поэтому хотела спрятаться от меня?
Она улыбнулась, утвердительно кивнув головой.
– Ты забыла, что мы находимся на корабле. Куда бы ты ни пошла, всюду наткнёшься на меня!
– Какое счастье, что мы находимся на корабле, и я могу каждый миг видеть тебя!
Он смотрел на неё очень ласково, а затем опять принялся целовать. Время замерло. Внезапно капитан остановился и, сказав: «прости меня за дерзость», вынул шпильки из её прически. Волосы рассыпались серебристым потоком…
– Что ты делаешь, Ричард, – засмеялась Анна, – я с таким трудом их уложила!
– Хочу видеть твою красоту, – он любовался. – Ты прекрасна, прекраснее всех королев на земле!
– Ты видел многих королев?
– Видел! Одна из них была чернее шоколада и с огромным кольцом в носу, а её наряд заставил бы тебя покраснеть.
Анна смеялась. Ричард вытер последние слезинки с её щёк и поцеловал чудесную улыбку.
– Мы идём обедать, иначе мой кок снесёт мне голову!
Это был самый счастливый обед в её жизни. Она отпустила всё, – всё, что могло помешать её счастью: чувство долга, память о муже, который ждал её на берегу, – все до единого чувства, кроме нежности и любви. Душа её была переполнена ими. Никогда мир не казался таким солнечным и прекрасным. Капитан сидел напротив, глаза его сияли. Она любовалась и тихо закрывала глаза: «пусть прозрение придёт после, – завтра, но не сейчас. Сейчас я хочу быть счастлива: один вечер в своей жизни, только один…»
Ночью они стояли на палубе и, уверенные в том, что их никто не видел, целовались. Ветер шевелил паруса, часть которых убрали перед наступлением темноты, корабль тихо скользил по воде. Вдалеке светились огни маленьких береговых поселений.
– Куда мы держим курс? – спросила Анна.
– Мы идём на север вдоль побережья Англии. Ты всё ещё хочешь покинуть меня?
Она покачала головой:
– Мне никогда не было так легко, как сейчас, с тобой.
– Пусть так будет всегда.
– Ты же знаешь: я должна вернуться.
– Не знаю. Не хочу знать.
– Любимый… – реальность тихо возвращалась в сознание. Ещё немного! Вечер ещё не закончен! Впереди – вся ночь.
Он целовал её руки, бережно, осторожно, а она обнимала его и нежно гладила по лицу.
– Капитан! – раздался негромкий голос.
Неподалеку стоял боцман, который, по-видимому, хотел что-то сказать. Ричард отошёл на минуту, но вскоре вернулся.
– Анна, тебе нужно уйти в каюту.
– Что-то случилось?
– Нас преследует какое-то судно. Возможно, это ошибка, но лучше быть наготове.
Он ещё раз поцеловал её, круто развернулся и ушёл.
Спустя короткое время она услышала, как капитан приказал погасить все огни. Теперь корабль пробирался в темноте, и лишь иногда свет луны просачивался сквозь облака и освещал нежно белеющие паруса. Анна ушла в каюту, но не спала: она тревожилась. Раздеваться не стала, только прилегла на кровать, чутко прислушиваясь к тому, что происходит на палубе. Там было тихо, и она незаметно уснула.
Их атаковали на рассвете. Английский военный фрегат, приблизившись на расстояние выстрела, внезапно открыл огонь из всех орудий. Ричард успел ещё ночью привести в боевой порядок весь экипаж, и они мгновенно ответили залпами, но первые удары фрегата пришлись по корме и повредили руль, лишив барк возможности маневрировать.
Фрегат медленно заходил с левого борта. Оттуда неслась крупная дробь, летели ядра, скреплённые цепью, под их ударами ломались мачты, рвались паруса. Ответный огонь оказался безуспешным: военные суда англичан оснащались намного лучше.
Разбуженная грохотом, Анна в ужасе вжалась в постель. Корабль содрогался, и она тихо вскрикивала, в смятении думая, что при таких попаданиях судно скоро пойдёт ко дну.
Неожиданно услышала звучный голос капитана: перекрывая грохот, он приказывал всем покинуть корабль. Сердце затрепетало: жив! Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался Ричард.
– Анна, ты умеешь плавать? – быстро спросил он.
– Едва ли, – прошептала она.
Он схватил её за руку и вывел из каюты.
– Шлюпки разбиты, нам придётся прыгать прямо в воду.
С трепетом женщина глянула в серое море, где на поверхности плавали горящие части снастей, стелился дым.
– Здесь высоко, Ричард, мы разобьёмся!
– Уже не высоко: в трюме полно воды, и палуба осела. Взгляни!
Но Анна оцепенела от страха:
– Нет! Не могу!
– Я буду рядом. Анна, скорее!
Видя её замешательство, капитан подхватил её и, поднеся к борту, резким движением бросил вниз. В следующую секунду раздался мощный взрыв…
Оказавшись в воде, Анна отчаянно задвигала руками и ногами. Инстинкт подсказал ей правильные движения; какой-то матрос схватил её за рукав и помог удержаться на поверхности. Она оглядывалась, ища Ричарда.
– Где капитан? – крикнула, глотая солёную воду.
– Не знаю, его не видно.
– Найди его! Он должен быть в море.
Матрос поймал кусок доски и подтолкнул Анне. В этот момент корабль начал быстро погружаться.
– Леди, спасайтесь! Я найду капитана.
Анна видела, как люди плыли к берегу. Но ей не доплыть: слишком далеко! И без Ричарда она никуда не поплывёт! Неожиданно почувствовала, что неумолимая сила тащит её вниз: это корабль, опускаясь ко дну, создал огромную воронку. Анна оказалась слишком близко, она едва успела вздохнуть, доска выскользнула из рук, и женщина с головой погрузилась в воду…
– Мисс, откройте глаза, – сказал строгий голос прямо над ней.
Анна с трудом разлепила ресницы. У человека было чисто выбритое лицо и пристальный взгляд.
– Вы слышите меня? Как ваше имя?
Едва переводя дыхание, Анна назвала себя.
– Укройте её, – сказал человек, – она в порядке.
Несколько рук помогли ей сесть, кто-то набросил на плечи тёплый плащ. Анна огляделась. Она находилась на палубе военного фрегата, всюду виднелись матросы в английской морской форме.
«Опять мужчины!» – с невероятной усталостью подумала женщина и хотела уткнуться в колени, чтобы расплакаться, но в этот момент врач склонился над кем-то, лежащим неподалёку. Знакомый поворот головы, загорелая, бессильно лежащая рука с тонкой полоской манжета…
– Ричард! – легче птицы подлетела Анна.
– Вы с ним знакомы? – спросил один из офицеров.
– Да, это… мой брат!
– Его оглушило взрывом, но сердце бьётся, – сказал врач, поднимаясь, – мы перенесём его в лазарет.
– Благодарю вас…
Едва врач отошёл, Анна с волнением вгляделась: Ричард был без сознания и страшно бледен. Но ресницы трепетали, и едва слышное дыхание согрело её пальцы, когда она поднесла их к его губам.
Кто-то укрыл его шерстяным одеялом. Прошло несколько долгих минут, он глубоко вздохнул и открыл глаза. Анна приблизила к нему лицо, дождалась, пока все отвернутся, и сказала одними губами:
– Ты – мой брат.
Он едва заметно кивнул: «понял».
После долгих объяснений со старшим офицером, когда Анне пришлось на ходу выдумывать историю о том, как она плыла к мужу в сопровождении брата и они оба стали пленниками пиратов, их, наконец, отпустили.
– В вашем распоряжении каюта, миссис Уоллсон, один из младших офицеров потеснился для вас. А сэру Ричарду окажут помощь в лазарете.
Анна не возражала. Она помогла перенести «брата» и переодеть его в сухую одежду; поправила постель, заботливой рукой раскинула одеяло. Убедившись, что он в надёжных руках доктора, нашла свою каюту. Это был крохотный кубрик, в котором едва помещалась узкая кровать и столик, но ей он показался роскошным дворцом. Радовало и то обстоятельство, что капитан, узнав о её намерении добраться до порта N., обещал высадить их через два дня. «Это совсем близко, мне не понадобится даже менять курс».
Крепкий матрос, помогавший переодевать Ричарда, принёс одежду и ей. «Простите, леди, – извинился смущённо, – на корабле нет дамского платья». Костюм состоял из простой холщовой рубашки, жилета, брюк и сапог. Всё было чистое и добротное, но главное – сухое! Анна с удовольствием переоделась. Немного великовато, но если потуже затянуть пояс… Затем присела на кровать и постаралась собраться с мыслями. Они живы, это самое важное. Ричарду придётся лежать день или два: врач сказал, что если он не покинет постели и постарается как можно меньше разговаривать, то вскоре сможет двигаться. Оставалось только надеяться, что никто из экипажа фрегата не видел его раньше и не узнает в нём капитана пиратского судна. И вскоре они будут на суше. А дальше…
Дальше её путь – на юг, в поместье мужа.
Анна со стоном опустила голову. Сердце, сердце, как удержать тебя?! Как заставить не страдать, не болеть; каким невероятным холодом стиснуть твоё тепло, чтобы ты не горело, не бушевало, не любило? В этом человеке – вся жизнь, и как оставить его, разорвать эту связь, как отделить себя от него, если уже – неразделимы?
Но вопрос – возвращаться к мужу или же нет – не существовал. Анна была слишком цельной, слишком сильной, чтобы даже не думать отказаться от своего «да», которое произнесла перед алтарём четыре года назад. Но как жить, разрываясь внутри?!
Нуждаясь в глотке свежего воздуха, она вышла на палубу. «Два дня, – думала напряжённо, – впереди – два дня. А может быть, даже три, если не торопиться покидать порт». В любом случае, ей нужно новое платье: нельзя же предстать перед мужем в таком наряде! Но у неё совсем не было денег…
Рассеянно перебирая пряди волос, подсыхающих на ветру, она стояла у борта. К ней подошёл офицер, учтиво поклонился. Завязался лёгкий разговор. Офицер оказался знакомым её отца и встречал саму Анну в лондонском обществе. Женщина не помнила его, но поддержала беседу. Выразив сожаление по поводу постигших Анну неприятностей, офицер пригласил её в кают-компанию позавтракать. Она с радостью согласилась, но мысль неотступно вращалась вокруг Ричарда, и она попросила немного времени, чтобы проведать брата.
Он по-прежнему лежал неподвижно и, кажется, спал. В лазарете находились другие матросы, пострадавшие в перестрелке, и они с любопытством взирали на молодую леди. Она посидела немного и уже собиралась уйти, как вдруг Ричард открыл глаза. Что он хотел сказать ей? Не было никакой возможности поговорить, расспросить друг друга о том, что произошло.
– Ричард, – прошептала Анна, – мы на борту английского судна.
– Мой экипаж? – спросил он одними губами.
Она тихонько глянула по сторонам: все отвернулись, не желая смущать их.
– Здесь нет никого, но я видела многих матросов, плывущих к берегу.
Ей пришлось говорить, склоняясь к его голове и делая вид, что поправляет подушку. Он благодарно прикрыл ресницы, потом взял её за руку.
– Я едва не погубил тебя, – его голос был еле слышен.
Анна ласково смотрела в дорогое лицо. Какая сила соединила их так крепко, что даже здесь, на борту военного судна, они оказались вместе? И как случилось, что спаслись только они?!
– Ричард, ты помнишь, кто вытащил тебя из воды?
Он кивнул, показал взглядом на матросов.
– А я помню только, как корабль пошёл ко дну и потянул меня за собой. Это было ужасно! Невероятно, что я сижу здесь, рядом с тобой…
Он загадочно улыбнулся. Она узнала эту улыбку.
– Ты?! – изумилась Анна.
– Когда раздался взрыв, я упал, но скоро пришёл в себя и увидел, что ты тонешь. Матрос держал тебя за руку, а потом отпустил. И я нырнул за тобой.
Ну конечно! Кто ещё мог последовать за ней? Единственный человек, для которого его собственная жизнь была менее ценной, чем её!
Стараясь быть сдержанной, Анна мягко смотрела на «брата». Как хотелось прикоснуться к этим губам, провести ладонью по щеке! Но она не могла позволить себе ни одного лишнего движения, ни единого нежного жеста. Матросы за спиной негромко переговаривались.
– Ты голоден? Я принесу тебе поесть.
– Нет, не голоден, но я очень устал. Посиди со мной, пока я не усну.
Он поцеловал её руку: жест, вполне допустимый между близкими родственниками. Закрыл глаза. Бледность стала меньше, по-видимому, силы возвращались к нему. Анна сидела рядом, пока дыхание Ричарда не стало ровным и спокойным.
– Прошу вас, позовите меня, если ему что-либо понадобится, – попросила она медбрата.
– Обязательно, леди.
В кают-компании Анну окружили вниманием. Офицеры наперебой расспрашивали гостью, предлагали свои услуги. Стараясь следить за каждым словом, женщина быстро позавтракала и начала прощаться: она опасалась, что может нечаянно проговориться или сказать нечто такое, что вызовет подозрение. Но всё же на один вопрос пришлось ответить.
– Вы встречались с их капитаном, миссис Уоллсон? Говорят, он неплохой малый, образованный и смелый капитан.
– Нет, мне не удалось с ним поговорить. Все переговоры вёл старший помощник по имени Джон.
И она поднялась, чтобы удалиться, но в этот момент один из молодых офицеров пристально взглянул на неё. Анна смешалась: ложь для неё была просто ужасна. Сославшись на усталость, она поспешила выйти; мужчина последовал за ней. Возможно, ей лишь показалось, что он что-то знает, она напрасно тревожится, но стоило Анне остановиться у борта, как офицер подошёл и очень учтиво попросил уделить ему несколько минут. Анна смотрела на горизонт, стараясь не выдать волнения, но остро чувствуя опасность.
– Я знал Ричарда Гардсона, – неожиданно прямо заговорил офицер, – я был ему другом.
Она подняла глаза.
– Мы учились вместе в морском училище, – пояснил он.– Ричарду всегда с трудом давалась дисциплина, но он был честен, справедлив, и все любили его. Возможно, он изменился?
Мужчина смотрел на неё очень открыто, и Анне стало спокойнее.
– Нет, не изменился, – тихо сказала она.
– Я этому рад. Вы не стали бы защищать его, если бы было иначе?
Офицер помолчал.
– Он потерял свой корабль, и, возможно, теперь его жизнь обретёт другое русло. Хотелось бы верить в это. В одном я уверен: если его любит такая женщина, как вы, он этого заслуживает. Ведь вы… любите его?
Анна не ответила, но её взгляд говорил красноречивее слов.
– Помогите ему. Сила, которая есть в вас, способна на многое, – офицер поклонился. – И не беспокойтесь за вашего брата: пока он здесь, ему ничто не грозит.
Анна долго стояла одна; волнения этого утра совсем опустошили её. Больше всего на свете ей хотелось очутиться в безопасности, на земле. Но пока она здесь, она рядом с ним, а значит, каждая минута – бесценна.
Два дня прошли незаметно. Всё своё время Анна проводила возле Ричарда, демонстрируя всему экипажу пример нежной сестринской любви. Следуя совету врача, она запрещала ему говорить. Иногда брала книгу и просто читала, сидя рядом, а он любовался её склоненной головой, опущенными ресницами. В лазарет постоянно заглядывали молодые офицеры. Ричард ревновал безумно: он прекрасно понимал, что их интересует вовсе не здоровье раненых.
– Мне нужно было назвать тебя своим мужем, тогда посетителей было бы меньше, – тихо смеялась «сестра».
Наконец, показался порт N. Стоя у борта, Анна вдыхала сырой утренний воздух и наблюдала, как медленно сокращается расстояние между берегом и кораблём. Внезапно к ней подошел тот офицер. Он поклонился и подал маленький свёрток:
– Передайте это вашему брату.
Глянув по сторонам и убедившись, что их никто не слышит, тихо продолжил:
– Тут письмо и немного денег на первое время. Они вам понадобятся.
Анна с благодарностью приняла подарок.
– Вы не назвали мне вашего имени, сэр, – сказала она.
– Джеймс Робертсон, леди. Прощайте.
И он удалился.
Анна держала свёрток в руках, когда на палубу вышел Ричард. Его мучило головокружение, но он старался, чтобы она не заметила этого.
– Ты говорила с кем-то? – спросил он. – Голос показался мне знакомым.
– Я потом тебе расскажу…
Наконец, спустили шлюпку, крепкие матросы сели на вёсла, и через четверть часа, прикрываясь плащами от сильного ветра, они сошли на берег. Небольшой порт встретил их маленькими, крепко сколоченными домиками, аккуратными улицами и безразличными взглядами рабочих. «Как невыразимо приятно вновь обрести твёрдую землю под ногами! – подумала Анна. – Но главное, конечно, в другом: здесь никто не знает Ричарда, а значит, он в безопасности…»
Найдя гостиницу, они сняли номер с ванной и, как настойчиво просил Ричард, с диваном.
– Моя жена плохо спит по ночам, – ответил он на удивлённый взгляд хозяйки: зачем молодой паре диван? – А потому будет лучше, если я не стану мешать ей.
Они поднимались по ступенькам.
– Я записал тебя как миссис Ричард Гардсон, – улыбнулся капитан.
Едва дверь в номер за ними закрылась, он бросился целовать её.
– Ричард, Ричард, ванну! – смеялась Анна.
Она приняла ванну, переоделась в своё платье, которое ей удалось привести в порядок на корабле, и задумалась. Ричард ушёл, чтобы встретиться с другом, живущим в порту. Он оказался тронут, когда Анна отдала ему письмо старого товарища. Деньги пришлись как нельзя более кстати.
– Я верну ему всё, когда стану на ноги, – задумчиво проговорил он.
– Чем ты собираешься заняться?
– Пока не знаю. Но тебе больше никогда не придётся стыдиться меня.
Анна сушила волосы и думала о том, что до имения мужа не более чем три часа пути. Завтра они уедут. Ричард согласился отпустить её, только если он сам сопроводит её до дома.
Стемнело. Она зажгла лампу и заказала ужин. Ричард не возвращался, и она начала беспокоиться. Что могло так задержать его? Наконец, дверь открылась, и он вошёл, неся в руках большой сверток.
– Это тебе.
В свёртке оказался чудесный дорожный костюм: платье, накидка и даже маленькая шляпа. Тёмно-коричневый бархат отливал мягким теплом в свете свечей.
– Но это же безумно дорого! – едва не вскричала Анна.
– Я купил его в магазине готового платья. Портниха сказала, что может подогнать его по твоей фигуре, если будет нужно.
Анна молча смотрела на него. Он понял:
– Нет, нет, на этот раз я никого не ограбил. Мои деньги хранились у друга, – Ричард помолчал, потом подошёл к ней, привлёк к себе. – Анна, у меня не было возможности сказать это раньше. Твоему отцу не придётся продавать поместья: я не отправил письмо.
Она в изумлении смотрела на него.
– Другие – да, а твоё – нет. Теперь оно лежит на дне океана, и, надеюсь, морская вода достаточно быстро уничтожит его, чтобы мне не было так стыдно за то, что я заставил тебя его написать.
– Ричард, но – почему?!
– Я не мог. Ты помнишь наш первый вечер, когда я был… скажем, не очень любезен с тобой?
– О! Конечно же, помню. Ты изводил меня своим несносным характером!
Он улыбнулся:
– Я объясню, почему. Давай сядем.
Они присели, он взял её руки в свои.
– В тот первый день нашего знакомства я ожидал увидеть капризную, избалованную аристократку, для которой манеры – это основа поведения, а её собственное благополучие – превыше всего. А потому и приготовился быть жёстким, неуживчивым и язвительным.
– Что тебе прекрасно удалось! – со смехом отвечала Анна.
