Читать книгу: «Это было в Веморке», страница 4

Глава 6. Весна в Берлине (продолжение)

Лиона подошла, и он не мог пошевелиться. Насколько эта встреча была для него долгожданной, ровно настолько она стала неожиданной. С какой легкостью он проделал путь от Высшей школы до озера, а теперь не мог пройти и пару метров навстречу ей. В горле все пересохло, не оставив и намека на выпитый недавно широкий стакан эля, и только глаза выдавали весь спектр чувств, светившихся у него внутри. Она внимательно посмотрела на него и весело пропела:

– Я не привидение, Лооотар! Выглядишь отлично!

Он прекрасно понимал, что выглядит по-идиотски, но ничего не мог с собой поделать и продолжал молчать. Она помахала рукой перед его глазами и улыбнулась.

– Хорошо, я привидение. И это привидение хочет знать, что у нас в папке.

Наконец-то это глупое оцепенение прошло, и Лотар, сделав большой глоток чистого воздуха, раскрыл папку, доставая оттуда диплом бакалавра.

– Лиона, ты не поверишь, но я получил его два часа назад. Сегодня особенный день во всех смыслах.

Он протянул диплом и заметил, что на безымянном пальце её левой руки не было обручального кольца. Вначале он не поверил себе, думая, что показалось, снова бросив взгляд на ее пальцы. Она поймала его взор и тихо сказала:

– Пойдем на лавочку, где я сидела, поболтаем. Я думаю, нам есть о чем поговорить. Или ты спешишь?

– Я свободен был до этой минуты, а теперь полностью в твоих руках, привидение, – ответил с улыбкой Лотар, и они направились к скамейке под тихий плеск воды озера Нойер. Присев, Лиона с интересом начала разглядывать диплом и как бы между прочим тихо сказала:

– Рихарда убили в Польше в ноябре 39-го местные партизаны. К этому времени он уже был оберштурмфюрером СС. Они выследили его, когда он ночью возвращался с задания в комендатуру, и двумя выстрелами сзади не оставили ему никакого шанса. Так мне рассказал его сослуживец, но, честно сказать, я верю в это с трудом. Мне кажется, все было по-другому. За два года замужества я узнала его очень хорошо.

– Мои сочувствия, Лиона, – проговорил Лотар, но она быстро перебила его.

– Не стоит. Может, это будет выглядеть неправильно, но перед тобой я не хочу играть роль несчастной безутешной молодой вдовы. До свадьбы он был совершенно другим человеком, но все резко изменилось, когда получил звание унтерштурмфюрера СС. Рихарду казалось, что он схватил судьбу за горло. Появился новый круг общения, и, поверь, как мне было противно сидеть с ними за одним столом у нас дома, когда он приводил их в гости, угощая шнапсом. Слушать постоянно пьяные разговоры о том, что только они способны поднять Германию, а люди не больше чем инструмент, который, если они захотят, можно выкинуть на свалку. Честно, мне было страшно. И в один момент я сказала об этом Рихарду. Сколько было крику о том, что он сделал для меня, как вытащил из убогости, какая я ничего не понимающая дура, а они – элита Третьего рейха, и живу только благодаря ему. И все это приходилось держать в себе. Мама умерла через два месяца после свадьбы, и мне просто не с кем было поговорить.

– Лиона, неужели ничего нельзя было сделать?

– Что я могла, оставшись абсолютно одна? Это было как замкнутый круг. Сколько раз я думала, что сказал бы мне отец. Он никогда не представил бы, что я сдалась. А я сдалась. Во мне стала жить такая апатия. Уже не обращала никакого внимания на его походы с друзьями в бордель. Он даже не пытался это скрывать от меня. Дальше стало еще хуже. После так называемой «хрустальной ночи» он приехал домой на грузовой машине и, довольный собой, сказал, что мы переезжаем в новую квартиру на Регенсбургер Штрассе. Я не спорю, это была очень хорошая квартира, о которой можно только мечтать, и не спрашивала, откуда она появилась, но чувствовала что-то нехорошее. Вскоре я узнала, что здесь жила еврейская семья. А в ту холодную ноябрьскую ночь мой муж вместе с друзьями из СА прямо из постели вывел их на улицу вместе с детьми. У них было две девочки, шесть и десять лет. Посадили в кузов грузовика и увезли неизвестно куда. Как позже рассказывали соседи, все это время они молчали, даже дети. А потом, как выпьет, таскал меня по комнатам и кричал, что это все для меня. Как я хотела в эти моменты его заколоть. Представь, Лотар, как мне живется в этой квартире. Я сейчас сдаю две комнаты, и мне этого хватает, даже больше. Но чувство, что я тоже причастна к этому, не покидает. Поэтому, я не верю, что он возвращался с задания. Скорей всего, той ночью он шел пьяный от какой-то девицы. Ладно, хватит о плохом. Расскажи, что у тебя?

Логдэ было сложно переключиться на другую тему после услышанного.

– Сорняки растут в каждом огороде. Но почему он достался именно тебе? Как жаль, что нельзя вернуть время обратно.

– Если бы мы могли всё делать дважды, то всё обстояло бы намного лучше, – ответила Лиона пословицей и повторила вопрос. – А как там у тебя?

И он поведал, как все эти четыре года постигал волшебный мир химических реакций. До каких высот дошла наука и что человечество стоит на пороге величайших открытий. Старался как можно реже произносить научные термины, но получалось у него это с трудом. Слов из песни не выкинешь. Моментами Лиона вообще не понимала, о чем он говорит, но ей очень нравилось, с какой легкостью Лотар выдавал эти сложные названия. Она с большим интересом слушала его, вглядываясь в глаза, полные жизни. Как же по-разному прошли эти четыре года у них. Она столкнулась с грязью, низменностью, предательством и постоянными упреками. Иногда ей казалось, что другая жизнь со сбывающимися мечтами и просто спокойствием бывает только в книгах, читая которые, она пыталась сбросить с себя этот груз. А сейчас чувствовала, что Лотар, словно теплый южный ветер, приподняв штору, ворвался в ее пространство, принеся с собой новые запахи и свежесть. Ей хотелось его слушать и слушать. Единственное, что она не могла понять, как он изменился. Она ощущала, что в нем произошли перемены, но объяснить их не могла. Наверное, он просто возмужал.

Лиона посмотрела на часы и с нотками извинения тихо сказала:

– Мне надо идти. Я обещала квартирантке присмотреть за ребенком. Здесь недалеко. Не надо меня провожать. Просто в их глазах я молодая безутешная вдова. Они ничего не знают, а я не хочу им что-то объяснять. Не обижайся. Я надеюсь, ты понимаешь.

Он не успел задать вопрос, как она, продолжив, сразу ответила на него:

– Последнее время я каждый день около двенадцати прихожу на это место. Мне здесь очень нравится. Завтра мы можем увидеться.

– Конечно, Лиона, я обязательно подойду.

В который раз в своей жизни он провожал ее взглядом, но впервые знал точно, что завтра они встретятся, и им никто не будет мешать.

Лотар вернулся в пивной сад и взял себе еще эля. Размышляя о том, какую силу над людьми имеет господин Случай и как он благодарен ему за сегодняшнюю встречу, не заметив опустошил стакан, попросив официантку принести еще. Легкий хмель приятно обострял положительные эмоции, а природа и обстановка вокруг заставляли просто быть счастливым. К соседнему столику подошла семья, и мальчик лет семи, подняв руки вверх и раскачиваясь, грозным голосом спрашивал у отца, похож ли он на медведя. Конечно, как же он сам не догадался. Завтра они посетят это царство животных. Лотар не преувеличивал. Берлин мог легко похвастаться своим зоосадом перед любой столицей мира. Если и был человек, способный создать рай для диких животных, то это Генрих Бодинус. Став в 1869 году директором зоопарка, за почти двадцать лет он провел впечатляющие преобразования. В каждом его детище чувствовалось, с какой любовью он относился к живой природе. Многим казалось, что звери, будь то хищники или травоядные, принимали его за своего. Оно и понятно. Любое живое существо ощущает любовь к себе и отвечает тем же. А некоторые считали, что его любят даже камни. Ту экзотику, в которую он погрузил атмосферу зоопарка, очень сложно передать словами, её надо было лицезреть.

Проведя еще немного времени в кафе, слушая восторженный голос мальчика за соседним столом, он не спеша встал и направился в сторону зоосада. Обойдя озеро Нойер и купив два билета, счастливый возвратился домой. Лотар жил по северную сторону Тиргартена, а Лиона, как оказалось, с южной. Классический пример. Два любящих сердца, и по разные берега. Только воды холодной реки в этой истории заменял уютный зеленый лес, дыханием которого наслаждался весь Берлин. «Я сделаю всё, чтобы завтра эти четыре года для Лионы начали превращаться в обычный неприятный сон, который со временем уходит из памяти», – думал Лотар, поудобнее пристраиваясь на подушку. Он не догадывался, что первый шаг сделан был уже сегодня, и за последнее время Лиона впервые уснула с улыбкой на лице.

Логдэ проснулся около семи утра, и стрелки на часах, как бы издеваясь, передвигались не быстрее улитки. Берлин пробуждался и оживал, показывая, что время продолжает свой ход и полдень не за горами. Чтобы убить время (дома это не получалось), он решил прогуляться к Бранденбургским воротам. Затем, обойдя Тиргартен с востока и далее с юга, направился к озеру Нойер. Как и вчера, погода не могла не радовать своей теплотой. Лотар подошел к лавочке и взглянул на часы. Было двадцать минут двенадцатого.

– Привет! Не смотри на время, я уже здесь, – услышал он за спиной её веселый голос и обернулся.

– Привет, но ведь еще не полдень?

– Но ты тоже здесь, – она игриво улыбнулась и продолжила, – когда я вчера возвращалась домой, подумала, не посетить ли нам завтра зоопарк, и купила два билета.

Доставая их из сумочки, Лиона не заметила, как он вытащил из кармана свои, держа по одному в каждой руке. Встретившись взглядами, они разбудили дремавших рядом птиц своим звонким хохотом.

– Значит, сам Бог велел! – рассмеялась она и, развернувшись, направилась в сторону зоосада. Лотар шел чуть сзади и не сводил с нее глаз. Зайдя на мост через канал Ландвер, она посмотрела на него и снова улыбнулась, увидев билеты в его руке. Теперь на них обратили внимание двое детей, скорей всего, брат и сестра, кормивших с моста уток.

– Малыши, не хотите в зоопарк? Там тоже есть кого покормить, – спросил Лотар и, не дожидаясь ответа, протянул билеты. Их не пришлось долго уговаривать. Мальчик смело подошел, взял билеты и с серьезным лицом начал внимательно их рассматривать, переворачивая в руке, словно опытный оценщик в ломбарде. Потом, крикнув сестре, что слона будет кормить только он, побежал по мосту. Девочка, попрощавшись с утками и поблагодарив его, ринулась за ним. А следом, наслаждаясь присутствием друг друга, неспешно последовали два учащённо бьющихся сердца.

Знаменитые слоновьи ворота, сделанные в виде пагоды, притягивали своим видом посетителей, как бы приветствуя их легким индийским поклоном. Прогуливаясь от вольера к вольеру, Лотар поймал себя на мысли, что они созданы так, как будто их главная функция не защитить людей от диких животных, а совсем наоборот – охранять зверюшек от посягательств человека. Видя, какое спокойствие и безмятежность царят у животных, наверное, оно так и было. Этот природный покой нарушали только детские восторженные возгласы, а взрослые тихо обменивались впечатлениями. Единственными, кому слово «покой» только снится, были макаки. Каждая была чем-то занята. И только она сама знала, что делает. Наблюдая, что они вытворяют, это не могло не вызывать улыбку, Лиона задумчиво спросила:

– Неужели Дарвин прав? Это какой-то кошмар. Мы не можем быть от них.

– Ты же не будешь отрицать, что собака произошла от волка. А теперь представь мордочку немецкого шпица, которому показали волка и сказали, что он произошел от него.

Она открыла сумочку, достала зеркало и, взглянув в него, весело сказала:

– Зачем её представлять, я на нее смотрю!

– Лиона, не обижайся, я не это имел в виду. Извини. Я хотел сказать, что… – он не договорил и рассмеялся, видя, как она с большим трудом сама сдерживает смех.

– Всё, хватит. Пойдем дальше, потому что, глядя на макак, мне тоже хочется начать корчить им рожицы, – успокоившись, но все так же весело произнесла она и начала отходить от вольера.

– Честно сказать, я на это посмотрел бы с удовольствием, – ответил Лотар, поймав на себе игриво-обиженный взгляд.

– Не дождешься!

Продолжая свой путь, они рассуждали, насколько богата природа в своих проявлениях и как разнообразна фауна. Логдэ неплохо ориентировался в зоологии и рассказывал разные интересные факты о животных. Следующей затяжной остановкой стал вольер со львами. Окруженный с одной стороны рвом с водой, а с другой, гладкой неприступной скалой, он напоминал полуостров, покрытый кустарниками, валунами и деревьями. В каждом неспешном движении львов ощущались мощь и величие королей животного мира. Это завораживало. Абсолютно не обращая внимания на людей, показывая всем своим видом, что они выше этого, львы просто отдыхали.

– Лиона, посмотри, это ты, – окликнул Лотар и рукой показал в левую часть вольера.

Там из-за камня, потягиваясь, вышел львенок. Маленький, с большими карими глазами и торчащими в разные стороны ушами, слегка пошатываясь, он, осмотревшись по сторонам, непринужденно присел и зевнул.

– Это просто чудо, – пропела она.

Лотар взял ее руку в свою и молча они наблюдали за львенком, который, подняв голову вверх, широко открытыми глазами что-то изучал на дереве. Если бы они знали, что через пять лет, когда весь Берлин будет разрушен от нескончаемых бомбардировок, артобстрелов и уличных боев, из всех львов выживут только два… И один из них будет именно этот львенок, ставший к тому времени взрослым.

Вот так незаметно пролетело время, которое утром просто ползло. Они вышли из зоопарка, остановились и молча смотрели друг на друга.

– Лотар, мне надо идти. Я обещала квартирантке, что всю неделю, пока она подрабатывает по вечерам, буду смотреть за ребенком. Ей больше некого попросить. Спасибо тебе, сегодня был замечательный день.

– Тогда завтра на том же месте в тот же час.

– Конечно, и в таком же настроении!

– Лиона, последнее. Выбор завтрашнего променада будет за мной.

– Не возражаю и полностью доверяю твоему вкусу. До завтра! – она улыбнулась и, поцеловав его в щеку, направилась домой.

Логдэ решил не изменять вчерашнему маршруту, а холодный эль обязательно подскажет, куда пойти завтра. С этими мыслями он снова оказался в пивном саду у озера Нойер. Официантка узнала его и, улыбнувшись, спросила:

– Здравствуйте, вам как вчера?

Он утвердительно кивнул и через пару минут уже наслаждался свежим пивом, раздумывая о том, куда пойти завтра, выбор остановился на двух варианта. Либо Музейный остров, либо театр Шиллера. Альтернатива для него стал трудной задачей и, в конце концов, он решил подбросить два пфеннинга. Пусть всё решит монета. Пока она вертелась в воздухе, Лотар поймал себя на мысли, что он идиот. Лиона вечерами сидит с ребенком квартирантки. О каком театре может идти речь? Значит, только Музейный остров.

Из пяти музеев на острове он был только в Новом, но самое большое впечатление, как он слышал от тех, кто посетил все, являлся Пергамский. Алтарь Зевса не мог оставить равнодушным никого, кто мог представить себе этот грандиозный объем выполненной работы по восстановлению, длившейся 23 года. Это была настоящая головоломка для реставраторов. 113 метров мраморного барельефа со сценами битвы греческих богов с титанами пришлось возрождать с нуля. Единственной подсказкой для хранителей старины были надписи с именами богов сверху фриза, то есть известно было только расположение хозяев Олимпа на барельефе. Все остальное было гигантским пазлом. Но немцы не были бы немцами, если со скрупулезной точностью и методичностью не смогли бы восстановить алтарь и открыть музей в 1930 году.

– И что вам сказала монета? Еще стакан эля? – улыбнувшись, спросила официантка.

– Нет, про пиво она молчала. Но я с удовольствием выпил бы еще один, – улыбнувшись, ответил Лотар и подумал, а успеет ли он к закрытию музея, чтобы купить билеты? Конечно, это можно будет сделать и завтра, но ему очень хотелось прогуляться.

В конце концов, от озера Нойер до Музейного острова около четырех километров, или час спокойной ходьбы. Стрелки показывали четверть пятого. Если музей будет работать до шести вечера, то можно и пройтись. Так рассуждал Лотар, не заметив, как уже подошел к колонне Победы и, повернув направо в сторону Бранденбургских ворот, направился к реке Шпрее. Шесть часов назад он уже был здесь, а казалось, не прошло и часа. В поединке между любовью и временем нет интриги. Любовь всегда побеждает с разгромным счетом.

Он оказался прав. Пергамский музей работал до шести вечера, и, приобретя билеты, также пешком возвратился домой. Эта вечерняя прогулка вызвала хорошее желание выспаться, и на следующее утро Лотару не пришлось постоянно смотреть на стрелки часов, проснувшись в половине десятого утра.

Лиона снова пришла раньше и, смотря на него пытливым взглядом, шутливо спросила:

– Куда сегодня поведет меня мой рыцарь?

– Я не скажу, пока кто-то не поздоровается так, как вчера прощался.

Она улыбнулась, подошла ближе к нему, поднялась на носочки и поцеловала в щечку.

– Ваше задание выполнено, – и её очаровательная улыбка осветила прекрасное лицо.

Пергамский музей впечатлил очень сильно. Как сказала Лиона, она как будто побывала в машине времени. Пристально рассматривая барельеф, стараясь не пропустить ни одной мелочи, по ходу задавала вопросы, на которые Лотар не всегда мог найти ответы. Греческая мифология не была его сильной стороной. Посетителей было немного, и музейный гид, седовласый мужчина лет шестидесяти с благородным лицом и мягким приятным баритоном, смог уделить Лионе повышенное внимание, отвечая более чем подробно. Хоть он это рассказывал тысячи раз, по нему было видно, что ему нравится общение с умной девушкой. Посмотрев все сцены этой эпической битвы (как оказалось, мужчина не был экскурсоводом, а работал хранителем музея), он предложил Лотару и Лионе посидеть на ступеньках Пергамского алтаря, чтобы полностью окунуться в тайные воды истории. Минут через десять хранитель поднялся к ним и, спросив разрешение, присел рядом.

– Простите, пожалуйста, можно задать вам один вопрос? – спросил он Лотара.

– Да, конечно.

– Понимаете, когда я рассказывал вашей девушке про алтарь, у вас в глазах виден был скептицизм. Хотелось бы узнать, кто вы по специальности?

– Физикохимик. Специализация – строение атома.

–Тогда все понятно. В научном мире мы по разные стороны баррикад. Точные науки не воспринимают историю, так как в ней нет доказательной базы. Квинтэссенция истории не в точности даты событий, а в определении истинных причин произошедшего. Когда начинаешь это понимаешь, можешь заглянуть в будущее. Точно также как вы, соединяя два атома водорода с атомом кислорода, знаете, что получится вода, потому что до вас это делали и доказали. Так и мы, соединяя два события, знаем, что получится, потому что до нас это происходило, а значит, результат известен. А даты не более чем день в календаре. Спасибо, что выслушали меня. Мне очень приятно было провести экскурс в историю такой замечательной паре, как вы. Мне надо идти. Всего наилучшего.

–Какой приятный мужчина, – сказала Лиона, и он не мог с этим не согласиться.

Через несколько минут они покинули музей и вышли на набережную.

–Лотар, давай завтра никаких посещений, а просто погуляем по аллеям Тиргартена. За эти три дня столько событий и информации, что мне надо это принять. Ведь просто прогулка, это же тоже хорошо?

–Конечно. Прогулка, это замечательно.

Так и прошли дни до Майского праздника. Встречаясь, они каждый день посвящали только себе. Катаясь на речном трамвайчике по Шпрее, кормя белок в Тиргартене, смеясь на каруселях, совершая прогулки на велосипедах и сидя на лавочке, вспоминая Олимпиаду. Они просто были влюблены.

Глава 7. Захват фьордов

Эти апрельские дни в Осло были полной противоположностью весне в Берлине. В конце апреля южная часть Норвегии была полностью под контролем вермахта, сопротивление было частичным, и немецкая машина подавляла его, не неся серьезных потерь. Разница в технологии вооружения была разительна. По большому счету Норвегия и не готовилась к войне, так как правительством было принято решение сохранять нейтралитет. Никто не мог подумать, что практически безобидное производство аммиака для удобрений на одном из заводов «Норск Гидро» в Веморке способно было заинтересовать нацистский режим.

Даже не само производство аммиака, так называемый процесс Габера, а его составляющая – получение водорода из воды в электролизных установках. Открытые в 1932 году Гарольдом Юри молекулы тяжелой воды (оксид дейтерия), в принципе, никакого прорыва в науке на тот момент не сделали, кроме того, что (проще говоря) атомы водорода не все одинаковые, есть и потяжелее. Затем в 1933 году Гилберт Льюис получил их в чистом виде. Сам процесс не отличался оригинальностью. Это была обычная перегонка воды, только с помощью электролиза. Именно таким способом на заводе в Веморке производили водород, не подозревая, что остаток это уже немного утяжеленная вода. Прогнав его электролизом еще раз, она становилась тяжелее. И так пока чистота оксида дейтерия не достигала свыше 99 %. Понятно, что для производства больших объемов тяжелой воды при такой переработке требовалось огромное количество электроэнергии. Но когда вместе находятся электролизные установки и гидроэлектростанция, это уже было не так проблематично.

В декабре 1938 года немецкие физики впервые в мире искусственно расщепили ядро атома урана, и уже через четыре месяца военные, после письма профессора Гамбургского университета Пауля Хартека, занялись этим вопросом. Их удалось убедить, что первообладатель урановой машины (так назвали ядерный реактор) будет иметь абсолютное превосходство над остальными. А, как известно, слово «превосходство» для Гитлера и компании имело чуть ли не сакральное значение. И в сентябре 1939 года Управление армейских вооружений провело совещание, на котором присутствовали ведущие физики Германии в этой сфере. Генералам трудно было понять суть механизма, о котором говорили ученые умы, но то, с какой уверенностью они представляли этот проект и перспективы, не оставляло военным сомнений по поводу целесообразности проведения и финансирования работ в этом направлении.

Первая задача – полный запрет на упоминание проекта прямым или косвенным образом. Вся документация должна проходить под грифом особой важности⁵. Остальные задачи касались сугубо организационных вопросов: обеспечение, разработка и создание. По расчетам Вернера Гейзенберга, для реактора требовалось два компонента: обогащенный уран и тяжелая вода в качестве теплоносителя и замедлителя. Снабжением проекта ураном должен был заняться химический концерн «ИГ Фарбениндустри». Это не было большой проблемой, так как залежи урановых руд есть в самой Германии, а также был заключен контракт на поставку их из Конго. С тяжелой водой ситуация была безальтернативной. Только Норвегия. Только Веморк. Других заводов, способных в промышленных объемах производить тяжелую воду, просто не существовало, а строительство нового требовало немало ресурсов, которые у Германии были, и времени, которого не было.

Завод в Веморке делал на тот момент около 12 килограммов в месяц. Просто для лабораторных исследований большего не требовалось. Урановый проект нуждался в объемах, где счет шел на тысячи. Представители «ИГ Фарбениндустри» прибыли на завод договориться об увеличении производства и готовы были заплатить цену выше рыночной. Вернувшись назад в Германию, они предстали перед рейхсминистром вооружений Фрицом Тодтом.

– Господин генерал-майор, доводим до вашего сведения, что…

– Господа, – перебил Фриц Тодт, – обойдемся без официоза. Все равно не умеете докладывать по форме, при всем уважении к вам, вы не военные. Расскажите, что видели и слышали.

– Мощности завода способны обеспечить необходимое количество тяжелой воды. Даже не видя документации, для вывода нам хватило одного беглого взгляда. Руководство «Норск Гидро» было гостеприимно, и по нашему предложению как такового отказа мы не услышали. Нам рассказали об износе оборудования и устаревшей линии электропередач, которая при полной нагрузке просто не выдержит. Они всем видом старались показать, что им очень жаль отказываться от контракта на такую сумму, но на данный момент он невозможен. Цену, которую мы предложили, не заплатит никто, кроме нас.

– Так, может, мы сможем им помочь? – спросил рейхсминистр.

– Господин генерал-майор, у них не самое современное оборудование, но мы с ним хорошо знакомы. Это рабочие лошадки, которые при должном уходе способны работать как минимум еще пару десятилетий.

– Что вы хотите этим сказать?

– Если мягко, то они лукавят, а по правде, нагло врут. Вернувшись в Осло, за некоторую сумму местный клерк с железнодорожной станции предоставил нам полный список заводских грузопотоков за последние три месяца. И оказалось, что неделю назад во Францию было вывезено 185 кг тяжелой воды. Это небольшое количество, но они об этом молчали. Наше мнение: норвежцы чего-то выжидают и поэтому не идут на сотрудничество.

– Спасибо, господа, за проделанную работу. У нас появилась проблема, и её надо решить, желательно быстрее.

– Господин генерал-майор, в этой папке более детальный отчет и выводы о нашей поездке.

Когда представители химического концерна покинули кабинет, Фриц Тодт несколько минут задумчиво смотрел на папку, потом бегло пролистал и еле слышно произнес: «Это, норвежцы, вы зря». Затем, покинув здание министерства, молча сел в черный «Мерседес 500» 1936 года выпуска. Водитель прекрасно знал, если рейхсминистр молчит, значит, адрес один: улица Тирпиц-Уфер, 74, Верховное командование вермахта.

Через два часа этот доклад внимательно выслушал Гитлер. Ни разу не перебивая, он только менялся в лице. Все присутствующие хорошо знали фюрера и понимали, что точка кипения вот-вот будет достигнута. Когда Фриц Тодт закончил, никто не сводил глаз с Верховного главнокомандующего. Выдержав театральную паузу, Адольф Гитлер с присущим ему напором начал речь:

– Норвегия? Да что они возомнили о себе? Или независимость им надула голову? Так независимость – это дело поправимое, а нейтралитет не больше чем самоуспокоение. Слишком часто я слышу о ней. Если они считают, что переиграют всех и останутся не у дел в этой войне, как в Первой мировой, а на крайний случай Англия и Франция им помогут, то это не только наивно, но и безрассудно. Этот трусишка Чемберлен и галльский петух Лебрен скоро сами будут просить о пощаде. Норвегия делает глупость, а за ошибки надо платить.

Гитлер посмотрел на Вильгельма Кейтеля и продолжил:

– Я надеюсь, вы все прекрасно понимаете важность решения норвежского вопроса для нас. Поэтому приказываю, – он снова посмотрел на военного министра, – разработать план захвата Норвегии и предоставить мне через пять дней.

Фюрер подошел к карте Европы и пристально начал смотреть на страну фьордов. Через пару минут, повернувшись к присутствующим на совещании, он добавил:

– Меня интересует юг Норвегии и все крупные порты с выходом в Северное море. Также Нарвик и Тронхейм. В будущем нам понадобится перекрыть Норвежское море. Министру пропаганды Йозефу Геббельсу поднять агентурную сеть в Норвегии для проведения работы с местным населением. Цель, убедить, что мы приходим защитить их от английской оккупации.

– А что насчет Дании, мой фюрер? – спросил Кейтель.

– На нее не стоит обращать внимание, – уверенно, как всегда, ответил Верховный главнокомандующий.

В конце февраля на стол Адольфа Гитлера лег подробный план захвата Дании и Норвегии. С точки зрения военного искусства, он был разработан безукоризненно. Оставалось самое сложное, так же безукоризненно выполнить. Для того времени это был прорыв в тактике. Основной ударной силой должен был стать десант, как с воздуха, так и с моря, направленный на стратегические объекты: аэродромы, мосты, порты, энергетические узлы и промышленные центры.

Девятого апреля 1940 года в двадцать минут пятого утра немецкие войска перешли границу Дании и без особого сопротивления двинулись вглубь страны. С моря десант захватил остров Зеландию, а пехотный полк без проблем высадился в порту Копенгагена и направился к Цитадели. Через три часа после вторжения король Дании Кристиан Х приказал прекратить какое-либо сопротивление. Гитлер был прав, на Данию не стоило обращать внимание.

В одно время с событиями в Дании корабли военно-морского флота Германии, вышедшие за неделю до этого в Северное море, практически без усилий захватили порты Нарвик, Тронхейм и Берген. Пока план выполнялся по максимуму. Проблемы начались при захвате Осло.

К столице Норвегии вел стокилометровый водный коридор, достигая ширины в некоторых местах тридцати, с одноименным названием Осло-фьорд. Своего рода норвежский морской Гранд-Каньон. Географы называли его заливом, но это были их заботы. Для норвежцев он был символом суровой и в то же время очень живописной красоты их страны. Можно смело без преувеличения именовать его королем фьордов. Пролив Дробак соединял внешний фьорд с внутренним, на северном берегу которого расположился Осло. Вход во внутренний фьорд как немой страж охранял форт Оскарборг, расположенный на двух небольших островах – Южном и Северном Кахольме. Пятьдесят лет назад в 1890 году крепость была укреплена крупнокалиберной артиллерией и подводной батареей торпедных аппаратов, что делало её тем стержнем, не вынув который, попасть в Осло морским путем было практически невозможно. Подводные барьеры вынуждали любой корабль становиться легкой мишенью, лишая его маневра.

Всё тем же девятым апрелем за час до рассвета в Осло-фьорд зашла эскадра, флагманом которой был тяжелый крейсер «Блюхер». Гордость немецкого флота, спущенный на воду в 1937 году и вошедший в строй осенью 39-го, он должен был продемонстрировать всю силу и мощь Германии в порту Осло.

Это был первый боевой поход «Блюхера», а компанию ему составил еще один тяжелый крейсер «Дойчланд», в начале года переименованный в «Лютцов», и легкий крейсер «Эмден», а также три торпедных и восемь катеров-тральщиков. Две тысячи десантников расположились на крейсерах в ожидании прибытия в столицу Норвегии.

Воды фьорда в своей истории еще не видели ничего подобного, а холмистые берега мрачным взглядом провожали проплывающую на север эскадру. Внешний фьорд был преодолен в серой дымке рассвета без особых препятствий. Около пяти утра корабли кригсмарине вошли в пролив Дробак. Комендант форта полковник Биргер Эриксен знал о прибытии немецкого флота, но никаких приказов о дальнейших действиях при встрече с ним не получил. В высших правительственных кругах Норвегии царил хаос. Никто не знал, что делать.