Читать книгу: «Это было в Веморке», страница 12

– Так, за работу. Сейчас будем вязать сноп, который завтра повесишь около дома. Он должен висеть высоко, поэтому готовься с раннего утра лезть на дерево.

Зимой Лотар по деревьям ещё не лазил и с небольшой надеждой спросил:

– А это обязательно?

– Я тебе скажу даже больше. Придется на два дерева залазить. Второе находится у дома Льот. Ты же ближе живешь. Так что вяжем снопы.

– Понял, – с наигранной грустью ответил он, – а снопы какие делать?

– Чем больше, тем лучше. Из всего, что я принёс, надо сделать два. Мой сноп уже дома.

В шесть утра, когда Лотар начал залезать на дерево, он понял, что веселого в этом будет мало. Прижав сноп одной рукой к плечу, он аккуратно, несколько раз проверяя каждую ветку на прочность, поднимался вверх со скоростью ленивца. В конце концов, цель была достигнута, и сноп водрузился на свое место, которое ему вчера показал Хельг. Отдышавшись, он с тоской посмотрел на вторую связку колосьев и, взяв её в охапку, направился к дому Льот. Дерево у бара Kornsnok не внушило ему доверие сразу. Минут десять он смотрел на него, прокладывая мысленно себе маршрут. Ближайшая ветка была на высоте не менее двух метров, и ему ничего не оставалось, как попытаться закинуть сноп повыше на дерево. С четвертой попытки у него это получилось, и он начал своё восхождение. Дерево явно было моложе предыдущего, скрипя и играя под его весом. Сноп был установлен, и он начал спускаться обратно. Одна из веток не выдержала второго пришествия Лотара и, предательски стрельнув под его ногой, провалилась вниз. Падение было быстрым и не очень приятным. Снег, конечно, смягчил приземление, но уже не хотелось вставать, и он просто развалился на земле, смотря на звездное небо, выглядывающее из-за висящего снопа.

– Лотар, это ты? С тобой всё в порядке? – рядом раздался голос Льот, которая, услышав шум, вышла из дома.

– Да, со мной всё хорошо, – ответил он, поднимаясь со снега и отряхиваясь.

– А что ты тут делаешь? Что случилось?

И он, показав на верхушку дерева, где висел сноп, рассказал, что Хельг дал ему такое задание. Она слушала, еле сдерживая смех, и тоном учителя проговорила:

– Вообще-то, мы уже несколько лет привязываем сноп к шесту, который лежит за домом, а потом вставляем его во вкопанную трубу. Вон там. Отец специально её для этого сделал.

У Лотара не было слов, но, увидев, как Льот пытается подавить улыбку, рассмеялся сам, и тут уже не выдержала она. Кто-то из соседей проснулся от их веселого хохота.

В который раз он был опять удивлен норвежской кухней. Это блюдо нельзя было описать. Льот вынесла его, когда они с Хельгом уже выпили одну бутылку аквавита. Лютефиск – это желеобразное тело трески, пропитанное щелочью, с острым и, мягко сказать, неприятным запахом. Уговоры Бьернсона сделали своё дело, и он, закрыв глаза, съел один кусок. В голове, сквозь неприятный запах и остроту, пролетела только одна мысль – это кошмар. И хоть лютефиск был с горчицей и большим количеством красного перца, а следом за ним в желудок последовал кусочек бекона, ему все равно казалось, что этот вкус уже никогда ничем не убить. Только следующая рюмка аквавита привела его в нормальное состояние.

– Льот, скажи, пожалуйста… Ладно, с этим потомком Одина, с ним всё понятно, но как ты, девушка, можешь такое есть?

– А я его и не ем! – весело ответила она. – Это Хельг сказал сделать. Традиции, как-никак. Сейчас я принесу другое блюдо. Оно называется Риббе.

– Принцесса! Мне уже страшно, – к Лотару вернулось умение улыбаться.

Различие по вкусу между блюдами было настолько разительно, что это показалось переходом из кулинарного ада в поварской рай. Нежные свиные рёбрышки с хрустящей корочкой, картофель и рождественские сосиски заставили его забыть об этом ужасе под названием «лютефиск».

– Кстати, а как ты с дерева упал? – аквавит поднимал настроение Хельгу не на шутку.

– Если бы ты знал, какими словами я тебя вспоминал, когда Льот сказала, что этот сноп всю жизнь цепляли на шест.

– Не обижайся, дружище. Я действительно об этом забыл. Но теперь будет что вспомнить. Ты представь лицо её отца, когда он увидит, что кто-то додумался на это дерево залезть! – и вся троица весело рассмеялась так, что тени от свечей затанцевали на стенке.

Льот вынесла на улицу миску каши с маслом и пивом для Ниссе⁸. Вернувшись, она сказала, что на улице погода очень хорошая, и жаль, что сегодня нельзя выходить, потому что все существа неизвестного нам мира поднялись на поверхность.

– Принцесса, ты же взрослая девочка. Неужели ты в это веришь? – спросил Хельг.

– Даже не знаю, – ответила она, а Лотар, вспомнив свою встречу с Руво, поймал себя на мысли, что он уже в это верит.

Как и всё под луной, этот праздничный вечер тоже закончился. Прощаясь, Логдэ с большой теплотой поблагодарил Льот и Хельга. Это Рождество было незабываемо, как и всё, что с ним происходило на этой земле.

***

Гидроэлектростанции требовалось полное восстановление. Но исходя из того, что об этом месте и заводе уже знали все, в январе 1944 года вермахтом было принято решение собрать наработанные запасы и переправить их в Германию. Британцы были уверены, что проблема Веморка решена окончательно, и новость о том, что тяжелая вода не была уничтожена, для них стала очередной неожиданностью. Сначала они даже не поверили сообщению норвежского сопротивления, и было дано указание всё перепроверить ещё раз. Данные подтвердились, и перед Якобом была поставлена сложная задача: узнать время отправки, маршрут и количество оксида дейтерия. Учитывая, какие меры охраны были приняты в Веморке, это задание казалось невыполнимым.

Глава 16. Прощай, тяжелая вода, или Встреча

Весь январь 44-го года Лотар занимался полным учетом остатков, проверяя процентное содержание тяжелой воды в каждой из электролизных установок и сортируя её в отдельные бочки с записью в журнале. Концентрация оксида дейтерия была от 0,01 процента до 99,5. Из общих пятнадцати тонн тяжелой воды, чистая составляла около пятисот килограммов. Весь оксид дейтерия был помещён в 48 бочек, каждая под своим номером и со своей концентрацией, что он указал в своём специальном журнале, за которым сильно охотился Якоб, но так и не смог его достать.

Логдэ считал свою миссию выполненной только тогда, когда плоды его работы достигнут берегов Германии. Он решил, что будет сопровождать этот груз до конца. По-другому не могло и быть.

Слух о закрытии завода напоминал ураганный ветер. Он пронесся по Рьюкану с той же скоростью и с теми же опустошительными разрушениями в мыслях местного населения. Когда не представляешь, что тебя может ждать в будущем, в голове остается только пустота, и ты живешь, используя одни инстинкты. Это коснулось большинства жителей. Без завода, Рьюкан возвращался в девятнадцатый век. Единственная, кто этому была безумно рада, зализывая раны, природа.

Лотар не вдавался в подробности этой «эвакуации». Михаэля он видел за эти дни пару раз. Штенц был занят организацией охраны по маршруту транспортировки тяжелой воды, и на самом заводе он был редко. Логдэ только знал, что она начнется 18 февраля. Сколько раз за эти дни он представлял встречу с Лионой, вглядываясь в скалистое ущелье, которое скрывала темнота, и рисуя воображением её прекрасное лицо в холодном воздухе Веморка. После Рождества он только однажды посетил Рьюкан, точнее, “Kornsnok”. Сидя вдвоем с Льот, они разговаривали о книге Джека Лондона, которую она уже закончила читать.

–Знаешь, Лотар, когда я перееду в Осло, то обязательно заведу себе ирландского терьера и назову его Майкл… или Джерри. Сама ещё не знаю. Кстати, ты кружку заберёшь сейчас? Давай я её помою.

– Нет, спасибо, не надо сейчас. Семнадцатого февраля я обязательно зайду и возьму её, когда начну собираться.

– Как хочешь. Здесь она будет в полной сохранности. Скажу честно, я не видела красивее пивного стакана, чем твой.

– Ещё раз спасибо, Льот. Мне надо идти. Хельгу привет, – и, обернувшись у выхода, он добавил, – я бы назвал Джерри.

В Веморке после последнего воздушного удара, когда от его кабинета ничего не осталось, Михаэль нашёл ему небольшую сторожку, где Лотар и ночевал. Крыша над головой, свет, тепло и кровать, что ещё надо? Но поздно вечером пятнадцатого февраля ему этого было мало. В эти дни бессонница стала его подругой, и он вышел на улицу, пытаясь нагулять сон. В отличие от него, ветер в этот момент спал, а большие хлопья снега мягко ложились на голову и плечи. Только шум водопада нарушал эту полную тишину и безмятежность. Он неспешно проходил мимо гостевого домика, где сейчас жил главный инженер Веморка, когда рядом с ним проскользнула тень человека. Это был Якоб. Лотар, находясь в полной темноте, был незаметен для него, и тот, подойдя к двери домика Альфа Ларсена, очень тихо выстучал дробь пальцами. Чувствовалось, что это был условный сигнал и его ждали. Дверь чуть приоткрылась, и Якоб нырнул туда. Логдэ направился к дому и, увидев приоткрытое окно, подошел к нему. За плотной шторой он услышал треск горящих поленьев в камине и тихий голос главного инженера:

– Почему я должен вам верить?

– Ваш предшественник Йомар Брун работал со мной. Он устроил меня на завод в конце 40-го года, и я лично организовал его уход в Швецию, а оттуда наши люди доставили его в Британию. Он говорил, что вы очень осторожный человек, но так же ненавидите немцев, хоть скрываете это, как и Йомар Брун. Сейчас только вы обладаете той информацией, которая нам нужна. На крайний случай можете достать. Я думаю, Альф, вы прекрасно осведомлены о том, как немцы хотят вывезти тяжелую воду. Пора поработать и на Норвегию. Если думаете, что немцы здесь надолго, вы ошибаетесь. Русские освободили Киев и сняли блокаду Ленинграда. Они уже на Балтике. Любой здравомыслящий человек понимает, их уже не остановить. Американцы вошли в Рим. Скажите, Альф, сколько времени осталось Гитлеру? Год? Ну, может, чуть больше.

Лотар не мог в это всё поверить. Ему казалось, что он уснул здесь, прямо на улице, и это самый дурной сон в его жизни. По голосу он узнал Якоба, вспомнив, что несколько раз видел его на заводе, абсолютно ничем не примечательного рабочего, но, как оказалось, лидера норвежского сопротивления. Всё начинало становиться на свои места. Голос Якоба прервал его мысли, и он уже не мог отойти от окна, в шоке ловя каждое слово.

– Альф, вам нечего бояться. Через несколько дней их не будет здесь в Веморке, а через некоторое время, и во всей Норвегии. Я не хочу вас шантажировать, просто подумайте, кем вы станете в будущем? Человеком, который работал на немцев, или вам будет, что рассказать внукам с гордостью в голосе? Мне кажется, ответ очевиден.

– Что вы хотите узнать? – Лотар услышал, как в голосе главного инженера появились ноты решительности.

– Всё, абсолютно всё, что касается перемещения тяжелой воды. Все известные вам детали. Прошу, не упустите ни одной мелочи.

– Восемнадцатого февраля ранним утром весь запас тяжелой воды вывезут по железной дороге к озеру Тинншё, где её переправят паромом на другой берег. Куда и как она направится дальше, я не знаю, – Альф замолчал, ожидая следующего вопроса.

– Каковы шансы уничтожить тяжелую воду, пустив под откос составы? Я хочу услышать ваше мнение, вы всё-таки инженер, – не заставил себя ждать Якоб.

– Это, конечно, возможно. Во-первых, мы уничтожим составы, но не уничтожим тяжёлую воду. А цель, я так понимаю, именно она. Во-вторых, железная дорога и состав находятся под такой охраной, что, мне кажется, это самоубийство, поэтому… – Альф Ларсен резко замолк, и его собеседник понял причину этой паузы.

– Единственный вариант, потопить паром, – продолжил его слова Якоб.

Несколько секунд они оба молчали, отчётливо понимая, что на пароме будут мирные жители. А Лотар, глотая каждое слово, не мог оторваться от окна. Он стоял и слушал, не зная, что делать. Первым тишину нарушил командир подполья:

– Это будет очень тяжелое решение, и кто-то нам этого не простит никогда. Но, мне кажется, другого пути нет.

– Единственное, что я могу сделать, это перенести дату отправки груза на двадцатое число. В воскресенье на борту парома всегда самое малое количество мирных людей.

Якоб задумался и после небольшой паузы ответил:

– Это самый оптимальный вариант. Плюс ко всему, у нас будет достаточно времени основательно подготовиться. Я завтра, – он взглянул на часы, – а точнее, уже сегодня буду на пароме и проведу все замеры по времени. Один вопрос, как вы перенесете дату отправки?

– Это механизмы, а у них есть свойство ломаться в самый неподходящий момент. Если я сказал, что это сделаю, значит, так оно и будет, – Ларсен был сама твердость, и та осмотрительность, которая была с ним все эти последние четыре года, испарилась в дымоходе камина. Якоб сумел разорвать защитную оболочку под названием «будь осторожен».

– Ещё один вопрос. Все данные о количестве и концентрации тяжелой воды.

– Вот здесь я могу сказать лишь приблизительно. Точные числа здесь знает только Лотар Логдэ. Он занимался этим вопросом, и где находится учетный журнал, без понятия, – ответил Альф.

– Ну, тогда хотя бы примерно сколько её в готовом чистом виде? – спросил Якоб и, поймал себя на мысли, что, в принципе, это без разницы.

– Я думаю, в районе полутонны.

– Интересно, это много или мало? Я в этом ничего не понимаю, – в его вопросе чувствовалось обычное любопытство.

– Сказать честно, мне эти цифры тоже ни о чём не говорят. Но исходя из того количества тяжелой воды, которую мы отправили в Германию за эти годы, а это как минимум тонн десять, данная партия очень мала. Не знаю, но мне так кажется.

Альф Ларсен ошибался, даже не представляя, насколько. После войны на допросе руководитель уранового проекта Германии Вернер Гейзенберг на вопрос следователя, чем вы занимались, ответил, что создавал урановую машину, для запуска которой не хватило пятисот литров оксида дейтерия. Англичанин, проводивший дознание, тогда поймал себя на мысли, что очень интересно, какой из городов стал бы первой жертвой этой адской машины – Лондон или Москва.

Лотар понимал, что просто обязан помешать всему, о чём говорили в комнате. Не зная пока, что делать, он решил вернуться к себе в сторожку. Рукав пальто, которым он облокотился на подоконник, за это время немного примерз, и, убирая руку, издал негромкий звук, отрываясь от поверхности. Этого вполне хватило, чтобы быть услышанным в комнате. Пара секунд у него имелось, чтобы скрыться в темноте, но бегать от кого-то было не в его правилах. Штора резко отдернулась, и Ларсен встретился с ним взглядом.

– Не уходи. Я сейчас выйду, нам надо поговорить, – тихо сказал он и, отпустив штору, через несколько секунд появился на улице, накидывая на ходу пальто. Он подошел к Лотару и, взяв его под локоть, спокойно и доброжелательно сказал:

– Я так понимаю, ты всё слышал. Значит, нам есть что обсудить. Пойдем, пройдемся, ночь замечательная.

– Не против, давай прогуляемся, Альф. Только, знаешь, мне мало верится, что ты меня переубедишь. Я не могу допустить того, о чём вы говорили.

Снег в эту ночь не останавливался, и Веморк с удовольствием покрывал себя этими белыми листьями, как бы укрываясь теплым одеялом, чтобы наконец-то выспаться и отдохнуть, понимая, что всё закончилось. Они пошли в сторону водопада и только там продолжили свою беседу. Говорить пришлось почти криком, так как шум летящей вниз воды заглушал голоса.

– Лотар! Я с большой симпатией отношусь к тебе как к патриоту своей родины, но ты должен понимать, что Германия сделала очень большую и дорогую ошибку. Гитлеру скоро конец. Забудь то, что ты слышал. Это всё равно уже ничего не изменит.

– Откуда ты знаешь, Альф? Может, это последний шанс Германии, и ты хочешь, чтобы я лишил её этого, сделав вид, что ничего не знаю? Это мой тебе совет, уезжай завтра, точнее, уже сегодня, отсюда подальше, – довольно резко ответил Лотар, отчего главного немного передернуло.

– Не горячись. То оружие, которое вы создаете с помощью тяжелой воды, может пойти, по твоим словам, на спасение Германии, но оно может уничтожить и мир. Ты же ученый, для тебя не должно быть границ. Определись, что ты хочешь сохранить, Германию или мир?

– Одно другому, абсолютно не мешает. Я повторяю, у Германии есть шанс, и она обязана им воспользоваться ради своего народа, но при чем здесь уничтожение мира? Ты взял слишком высоко. Давай честно, ты просто это делаешь, чтобы, когда всё закончится, на тебя не показывали пальцем и не называли пособником немцев. А я, мистер Ларсен, это делаю не для себя, а для своей Родины. И это не высокие слова, это то, что есть на самом деле. Ещё раз говорю, уезжай сегодня отсюда или… – внезапный удар и боль в теле оборвали речь Лотара, и, обернувшись назад, он увидел силуэт Якоба в нескольких метрах с вытянутой рукой, сжимающей пистолет.

Тело начало тянуть вперед, и ноги, пытаясь сохранить равновесие, начали движение, стараясь догнать его, тем самым набирая скорость и не в силах остановиться. В глазах потемнело, и он уже не видел, что следующий шаг был сделан в пропасть. Лотар понял, что падает в ущелье, и в этот момент время для него остановилось. Вся жизнь, особенно последние восемь лет, словно альбом с фотографиями, была перед глазами. Лиона, фрау Штерн, Алекс Линге, Эрнст Сторм, Михаэль Штенц, Хельг Бьернсон, Льот, снова Лиона и вдруг… Руво, точнее, его голос. Он открыл глаза и начал всматриваться в скалу, пытаясь увидеть его. Он чувствовал, Руво где-то здесь. Он не падал, он медленно летел вниз. Он даже видел, как его обгоняют снежинки. Так и не найдя глазами, он начал проклинать его, задаваясь только одним вопросом: почему он ошибся именно с ним, вспоминая слова, что касательно будущего они могут заблуждаться, но это маленькая доля. Почему эта маленькая доля выпала на него? Почему?! Он же говорил, что они встретятся. Лучше бы он его тогда не спрашивал. Почему, Руво, почему?!

Лотар упал в ледяную заводь, но молодое, ещё живое тело абсолютно не ощущало холода. Он медленно погружался под воду, широко открыв глаза. И даже в этой полной темноте увидел свою кровь, поднимавшуюся к поверхности, как клубы табачного дыма. Не было боли, не было холода. Ему казалось, что он просто засыпает. Глаза закрывались…, прошла злость на Руво…, и вскоре безмолвие полностью овладело им.

В эти же минуты, после двух недель затишья, к Берлину приближался 891 бомбардировщик «Ланкастер» Королевских ВВС. Рейды британцев не приносили должного эффекта, так как ночные бомбардировки не были прицельными и в основном на земле разрушались дома мирных жителей. Этот рейд не отличался от других. Только на этот раз бомба прямым попаданием влетела в дом Лионы. И только в этот раз, услышав звук сирены, она не побежала в убежище, а, закрыв голову подушкой, перевернулась на другую сторону постели и крепко спала, не обращая никакого внимания на свистящий шум в небе. Она устала бегать и хотела покоя. И он пришёл, не разбудив её. Всё случилось мгновенно. Взрыв – это быстрое действие.

Руво ещё раз посмотрел вниз на дно ущелья, затем поднял голову вверх, развернулся и не спеша, раскачиваясь из стороны в сторону, побрел в расщелину, с тихим возмущением бормоча себе под нос: «Глупые люди, вот вы и будете рядом, потому что сделали важную вещь вместе. Там жизнь только начинается». Затем обернулся и позвал Аду, которая продолжала стоять на обрыве.

– Пойдем. Я знаю, ты его полюбила. Он был хороший человек.

Руво не ошибся. Они встретятся, и это будет не Берлин.

Эпилог

Война закончилась, и не было человека во всей Европе, кто об этом пожалел бы.

Фрау Штерн, несмотря на то, что в 1942 году Эрнст Сторм был уволен с должности ректора, а следующие не задерживались и больше года, продолжала работать секретарем, ещё раз оправдывая своё прозвище «серый кардинал». Она узнала, что официально Лотар погиб и утонул в озере Тинншё при взрыве на пароме, который перевозил тяжелую воду. О судьбе Лионы фрау Штерн рассказали её соседи по улице.

Алекс Линге после запрещения свингюгендов был отправлен в концлагерь, так сказать, на переобучение. После освобождения американцами вернулся в Берлин, где создал, и в будущем под его руководством играл джазовый радиооркестр.

Михаэль Штенц вернулся в Эссен к семье, где принял участие в восстановлении заводов Альфреда Круппа и впоследствии работал обер-мастером на адъюстаже в прокатном цеху.

Хельг Бьернсон переехал в Осло к двоюродному брату Лангместуру Карлсену, где они образовали компанию, занимающуюся грузовыми перевозками.

Льот также обосновалась в столице и открыла свой ресторан. Конечно, она назвала его Kornsnok, и каждую пятницу в семнадцать часов вечера Хельг заходил туда, где для него уже было забронировано место на высоком стуле около стойки бара.

– Привет, принцесса! Как дела?

– Всё отлично, Хельг. Джерри стал понимать команды «сидеть» и «дай лапу».

– Это, конечно, замечательно. Я шёл сюда и только об этом и думал. Господи, когда же это случится? – рассмеялся он. – У меня есть подарок в твою коллекцию.

Хельг достал из сумки пивную кружку и гордо произнес:

– Прямо из Стокгольма!

Это была уже восьмая кружка в её коллекции, а на самой верхней маленькой полке совершенно одна стояла та, что была со львом. Бьернсон посмотрел на неё и с грустью сказал:

– А Лотар, всё-таки мог бы найти время и попрощаться.

– Не знаю, Хельг. Мне кажется, что-то случилось. Он говорил, что зайдет за кружкой, но так его и не было. А ты сам знаешь, как она ему была дорога. Хотя если он был на пароме, то времени было предостаточно. С другой стороны, ты помнишь, какая была суета?

– Я тебе уже говорил. Не верь никому. Его там не было. Я был на причале за час до отплытия и видел всех, кто поднимался на паром. Его там не было.

– Тогда почему он не забрал кружку?

– Может, действительно суета, забыл.

– Может, и забыл…, – опустив глаза, с большим сомнением ответила Льот.

2017 год

– Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.