Читать книгу: «Таблетка для Нобеля», страница 4

Под ребра пробралась морозная паутина. Я ошарашено разглядывал маленького человечка: «Как странно, что еще никто о том не догадался».

– Думаю, после вашего обретения, следующему кто придет за таблеткой хватит денег на приличный фрак. – голос Сэма сильно поскучнел, округлая лысеющая голова по воробьиному вывернулась к широченной ленте иллюминатора, – Семь часов господин Сергей. Пиренеи уже здесь. Нам пора.

За дверью ожидала тишина. Длинный чопорный коридор – казалось, бесконечность растянулась в два конца. Сэм повел к одному из них. Под ногами поползла угольно-синяя ковровая дорожка, навстречу, по бежевым с изящным золотым тиснением обоям, череда канделябров. Спустя сотню шагов течение богато одетых стен прекратил массив здоровенной двери. Тяжелые в резьбе полотна заняли собой весь проход. Маленький человечек ускорил шаг, обогнал меня, бочком остановился перед суровым препятствием, пухлая ручонка осела на бронзовом набалдашнике ручки. Черные бусины газ строго оглядели меня с ног до головы, недовольно сверкнули на галстуке-бабочке, и только после того как я оправил узел, лицо Сэма вновь разгладила унылая маска.

Он толкнул обе створки, поспешил отступить в сторону. Свет залил мне лицо, утопил в седом сиянии. Я зажмурился. Слепая белизна медленно отползала, наполняясь контурами предметов. Молочный свод потолка расчертили завитки лепнины, на белых стенах проступили пятнами картины, колонны, словно змеи оплела позолота.

В центре зала, рядами, столпились около двух десятков обитых бархатом стульев, расставленных так, будто минуту назад здесь красиво стонала скрипка, а теперь ее мольбы спрятали в футляр, и помещение, утратив душу, опустело… за исключением четырех, парадного вида мужчин. Престарелые франты осыпали ближайшую ко мне мебель, о чем-то негромко переговаривались. Кивки и улыбки, вздернутые брови – не дать ни взять кружок по интересам. Один из них, меня завидев, вскинулся: пожилой, долговязый, темная блестящая как мазут кожа, и, как ни странно, по-английски аристократичные черты. Его породистое лицо озарила сдержанная, превосходно отрепетированная улыбка.

– Мистер Выборнов! Рад видеть. – он ринулся навстречу, широкие сухие ладони крепко обняли мою, горячо тряхнули, – Мы вас заждались. Пора, пора следовать в ложу. – черная рука джентльмена приглашающе растянулась, указывая на дверь в другом конце зала, столь же основательную как та через которую вошли. – Прошу, номинантам нужно прямо к началу, прямо к началу. И опаздывать… – темнокожий сквайр заучено рассмеялся, – …на собственное бессмертие не следует. – видимо эта шутка дежурила у него в кармане так же рутинно, как и набор улыбок, раздаваемых при любом удобном случае,– Помните последовательность церемонии? Повторим? – спросил он, уже увлекая меня к выходу.

– Спасибо Льюис, все помню. – ответил я едва поспевая за ним, своим, по-капитански стриженым подбородком, отвесил остальной троице кивок.

Завидев мою расположенность, их и без того радостные рты натянулись пуще, а когда мы с Льюисом торопливо прошли мимо, престарелые франты счастливо засеменили следом.

– Не забудьте сказать в конце: «Принимаю этот дар. Пусть он послужит миру.»

– Я смотрю телевизор, Льюис, эта фраза, последние дни, мелькает чаще рекламы на потребительские кредиты. Как бы с нее не начать.

– И в зал делаем шаг ровно по моему знаку.

– А здесь к чему такая точность? – обратился уже к спине Льюиса.

– Довертись. – сделал тот попытку оглянулся, черная скула едва мелькнула из-за острого плеча, тут же исчезла, – Я не первую церемонию в свите. Впечатления глубже… глубже если осознаете сами. – закончил как то уклончиво.

Дернув уголком рта, я уставился в пол: «да и ладно… не столь уж и жжет любопытство».

Паркет быстро надоел. Широкие шаги Льюиса заставили изящный рисунок под ногами бессмысленно рябить. Устав от его пестроты я вновь обратился к долговязой фигуре впереди.

– Странный у вас, Сэм.

– Да… – неохотно согласился мой провожатый, – Что есть, то есть. – он явно не собирался поддерживать тронутую мной тему.

– У него есть дочь. – не оставлял попыток я.

Льюис не ответил, глянул на наручные часы, на уже близкую, но отчего-то, будто неподвижную дверь, ускорил шаг. Я видел лишь черный обод его скулы, но и того хватило дорисовать неприязнь каким поплыло лицо темнокожего сквайра.

Никогда не был падок на самолюбие, алкоголь и гордость, вообще, вещи трудносовместимые, но почему-то, в этот раз задело. Задело сильно, точно хлыстом обожгло.

Я остановился. Спешащие за мной джентльмены не ожидали столь скорого завершения пути, едва не сделали меня частью украшения полов. Престарелые франты рассыпались неровным полукругом, растерянные взгляды запрыгали то на меня, то на быстро удаляющегося Льюиса.

Пожилой негр сильно оторвался от нас, и видимо ощутив за собой пустоту, не только зала, но и взглядов, остановился тоже. Он встал бочком на полпути между мной и дверью, слепо глядя, на что-то перед собой.

– Не повезло человеку. – произнес без особых эмоций.

Я тронулся с места, вновь увлекая за собой почтенную троицу.

– Сэм до меня устроителем в свите был… – продолжил Льюис, когда я поравнялся с ним, – …пока дочь не казнили.

Точно сквозняк я ощутил на виске его слова, вздрогнул. Вдыхаемый воздух показался ледяным, настолько, что вскружил голову. Захотелось оглянуться на оставшегося позади Сэма, но испугался встретиться с ним взглядом.

– Как это случилось? – спросил, уже предвидя ответ, громады дверных створок приблизились вплотную, и мы остановились.

– Помните тот случай на околосолнечной станции? – худому черному лицу вновь вернулась церемонность, Льюис придирчиво оглядел меня, как это недавно делал Сэм, его долговязая фигура, точно тень, обошла кругом, остановился с боку, длинные черные пальцы чуть оправили мне галстук-бабочку.

– «Кадуцей». – выдохнул я.

– Там то его дочь и потеряла голову. – шепнул в ухо голос устроителя.

Массивные створки поползли в стороны. Словно во сне я уставился в огромный, много больше прежнего зал. Округлый свод, приглушенных гомон голосов, тяжелые люстры будто парят в воздухе, заливают хрусталем приглушенного света. Напротив, по другую сторону зала точно такая же настежь распахнутая дверь. Пятеро человек, среди которых узнаю своего соискателя, замерли в прямоугольнике яркого света. Словно отражение в зеркале отделенное рядами шумных кресел, они в точности повторяют нашу компанию.