Читать книгу: «Аргилай. Украденный дом», страница 22
Аргилай еще некоторое время стоял в растерянности посреди оврага, а затем завернулся в черный меховой плащ и присел на седельные сумки.
Гном Нюх сгреб кружку с монетами и высыпал содержимое себе в кошелек на поясе.
– Я же сказал, что уедет. – с довольным видом сообщил он, затягивая завязки на кошельке.
Два других гука, что-то недовольно заворчали себе в бороды.
Следующий день встретил поредевший отряд низким серым небом и непрекращающимся дождем. Копыта лошадей вязли в размокшей земле, ноги путников скользили и хлюпали при каждом шаге. Настроение было под стать погоде.
Прикрывшись медвежьей шкурой Аргилай шел рядом с Упрямцем. Шкура промокла и в разы отяжелела от впитавшейся в нее влаги, но все равно продолжала греть. Босые ноги немели от холода, а зубы выбивали барабанную дробь. А вот Лиса, укутанная в такую же шкуру, так же шла босиком, но казалось, совсем не мерзла.
– Далеко еще? – тихо спросил юноша, сплевывая воду, текшую по лицу.
– Река Альба в предгорьях широка и быстра, полна опасных порогов и глубоких омутов. Переплыть ее можно только в одном месте. – так же тихо ответил Нюх. – Уже скоро мы туда доберемся.
– Переплыть? – с нарастающей паникой, переспросил Лаи. – Я думал, мы идем к броду.
– Нет, брода нет. – ответил гном, то и дело, оглядываясь по сторонам и старательно прислушиваясь.
– Что тебя беспокоит? – обеспокоенно спросила Трицитиана, чувствуя встревоженность гука и морщась от дождя.
– Не пойму, но чуйка бьет тревогу. – Нюх указал на свое мягкое место пониже спины. – Упаковывайте вещи, – велел гном. – И привязывайте все к седлам. Скоро нам предстоит плыть.
Могучая река Альба, питаемая тысячами ручьев, стекающих с Пепельных гор, быстро разливалась, и несла свои темные ледяные осенние воды к далекому морю.
Отряд остановился на заболоченном берегу, что пологим глиняным склоном, сбегал к кромке воды. На противоположном берегу, простиралась равнина, покрытая жухлой травой и редкими низкорослыми деревьями. А дальше величественно поднимались высокие серые горы, что звались Пепельные. Мрачное впечатление наводили сейчас они. Вершины исчезали в черных грозовых тучах, а сильный ветер дувший со стороны гор, предвещал ухудшение и без того мерзкой погоды.
– Кто уже промок – воды не боится. – подбодрил себя Аргилай и повел Упрямца под уздцы к воде.
С громким всплеском из реки, во весь свой могучий рост, поднялся человек в черной медвежьей шкуре. В руках он держал натянутый лук. За ним из-под воды появилось еще несколько таких же вооруженных бойцов.
– Бурить твои шахты, – испуганно выругался Нюх. – Засада!
Два десятка луков и несколько наконечников копий угрожающе нацелились на отряд. Вода ручьями стекала по черным медвежьим шкурам, блестела на бледных замерших лицах, покрытых синими размазанными татуировками.
Трицитиана отреагировала первой. Наемница вышла вперед, ударила себя кулаком в грудь и громко, с вызовом выкрикнула длинную фразу на варварском наречии.
Несколько долгих мгновений ничего не происходило, но затем, из воды на берег выбрался рослый могучий мужчина. Воин тоже ударил себя кулаком в грудь и ответил зычным басом:
– Мэн курумта фаром!
Лиса впервые за долгое время подняла взгляд и теперь во все глаза смотрела то свою хозяйку, то на своего бывшего соплеменника.
– Что он сказал? – в недоумении переспросил Аргилай у гномов.
– Мэр карама притом. – с охотой повторил Бипа. – У меня отличный слух. – заверил гук.
– Да нет же, – буркнул Кошель. – Он сказал: мэн курумта фаром. А ты Бипа, когда из шахты выходишь – остатки породы из ушей вытряхивай.
– А что, а что это значит то? – взволнованно уточнил юноша, переводя взгляд с одного ворчливого гука, на другого. – Можете перевести?
– Ну а мы почем знаем!? – удивились гномы. – В варварском наречие не кумекаем.
– Разговор о поединке. – пояснил Нюх, который до побелевших костяшек сжимал в руке свой кинжал. Все остальное оружие путники крайне не вовремя упаковали и прикрутили к седлам, чтобы не утопить во время переправы через реку.
– И блохе ясно, что о поединке. – обиделся Бипа. – Дылда спросил о переводе.
Могучий варвар расстегнул увесистую кованую фибулу в виде оскаленной медвежий морды и его черный меховой плащ упал на берег. Воин взял в одну руку топор, а в другую – большой круглый щит. За поясом у мужчины виднелся второй топор.
– Дайте кинжал! – попросила Трицитиана не оборачиваясь к своему отряду и протянула руку.
Нюх моментально вложил рукоять своего кинжала в ладонь наемницы. Та с благодарностью кивнула и произнесла:
– Когда войду в реку – хватайте лошадей и плывите за мной.
– Заметано. – кивнул гном.
Арт-три с хрустом размяла шею и вышла навстречу противнику с кинжалом в одной руке и ножом дядюшки Чуряя в другой. Варвар смерил противницу взглядом, усмехнулся и, повернувшись к своим войнам, издал боевой клич. Сыны Черного Медведя вскинули свое оружие над головой и ответили своему лидеру единым криком.
Лиса с восторгом во все глаза смотрела на Трицу.
Еще трижды могучий варвар возносил боевой клич к небу и трижды получал ответ от своих воинов. С каждым разом его крик становился громче, а сам воин яростнее и злее.
Трицитиана медленной и осторожной походкой направилась в сторону врага. Сын Черного Медведя, поигрывая топором в руке, сделал тоже самое. Трица перешла на легкий бег, быстро сокращая дистанцию до противника.
– Какая грация! – восхищенным шёпотом произнес Кошель.
– То ли еще будет. – со знанием дела пообещал Аргилай.
Варвар без замаха метнул топор. Наемница явно ожидала такого поворота событий и потому моментально среагировала, ловко припав к земле. Топор пролетел над головой, всколыхнув рыжие волосы. Трица вскочила и стремглав бросилась на врага. Сын Черного медведя успел достать из-за пояса второй топор, и даже успел нанести удар, но его цель молниеносно исчезла из зоны поражения. Арт-три нырнула под удар и, сделав ловкий кувырок, оказалась за спиной противника.
Варвар дико закричал – в его ступню по самую рукоять был воткнут кинжал, пригвождая ногу к земле. Боец развернулся на одной ноге и попытался достать противницу ударом щита, но нож дядюшки Чуряя скользнул по горлу и крик боли превратился в бульканье. Здоровяк пошатнулся, выронил топор. Сын Черного Медведя хотел сделать шаг, но кинжал в ноге не позволил. Завалившись на землю, варвар уткнулся лицом в грязь и затих.
Трицитиана вошла в реку и поплыла мимо застывших от удивления Сыновей Черного Медведя. Никто из них не поднял оружия на победителя священного поединка.
– Быстро, за ней! – скомандовал Нюх, выводя отряд из оцепенения.
Аргилай сунул поводья Луны в ладонь Лисы и вскочив в седло своего скакуна, направил Упрямца в воду. Гномы на своих низкорослых лошадях устремились следом.
Подняв тучу брызг, Упрямец на полном ходу прыгнул в реку. От ледяной воды у всадника перехватило дыхание. Несколько шагов по дну и Лаи понял, что конь под ним плывет. Юноша соскользнул с седла, бросил поводья и обнял могучую шею Фельдбонского боевого жеребца. Гномы точно так же воспользовались своими лошадками. Только Луна плыла в гордом одиночестве, Лиса скользила по воде рядом с кобылой, рассчитывая исключительно на свои силы.
Тем временем варвары вышли из реки на берег и, столпившись возле остывающего трупа своего соплеменника, принялись что-то обсуждать.
– Почему они не атаковали? – отплевываясь, спросил Аргилай у Трицы, которая держалась на воде, дожидалась свою белоснежную кобылу, чтобы вцепиться пальцами в черную гриву.
Наемница ладонью убрала мокрые рыжие волосы с лица и пояснила:
– Я бросила вызов их лидеру на смертельный поединок и победила. Теперь есть немного времени, прежде чем они решат, кто достоин командовать отрядом. Если нам очень повезет – варвары будут драться между собой за право первенства.
С характерным «буль» в воду упала стрела.
– Не повезло! – раздосадовано плюнула Трицитиана.
С берега взмыло еще несколько стрел. Большая часть не достигли цели и упали в воду. Но одна воткнулась в седло Упрямца, а другая попала чуть пониже спины гному по имени Кошель. Гук вскрикнул, грязно выругался, но продолжил плыть, держась за шею своего коня.
Отряд был уже на середине реки, вне досягаемости стрел, когда Трица обернулась назад и с досадой сообщила:
– Они плывут за нами!
– Как доберемся до берега – сразу пускаем лошадей в галоп. – приказал Нюх. – Нужно успеть добраться до перевала.
Фыркая, качая головами и спотыкаясь о неровное дно, лошади вынесли всадников на противоположный берег Альбы. Перед отрядом раскинулась каменистая желтая равнина, испещренная паутиной ручьев и небольших речушек, бегущих с гор. По равнине гулял пронизывающе-холодный ветер.
Аргилай обернулся. Сыны Черного медведя достигли середины реки.
Гном-следопыт выдернул стрелу из ягодицы своего товарища. Раненый Кошель с бородой похожей на мокрую взъерошенную куницу с большим трудом и плюясь руганью влез в седло. Трицитиана что-то приказала Лисе на варварском наречии, и девочка послушно подошла к Упрямцу.
– Лаи, Лиса едет с тобой. – сообщила наемница.
– Со мной, – удивился юноша, но подал руку варварке и помог залезть в седло. – Почему со мной?
– Луна выдохлась, и двоих не снесет. Луна не выдержит двоих, а Упрямец не заметит. – пояснила Трица.
Лиса поерзала позади Лаи, устраиваясь в седле. Затем обхватила юношу за талию и крепко прижалась к его спине. Он этого стало теплее.
Бипа прищурился, глядя на реку.
– Красиво плывут, эта группа в волосатых накидках. – усмехнулся гном.
Несмотря на то, что Упрямец только переплыл широкую реку, в галопе он все равно старался вырваться вперед и опередить всех. Аргилаю приходилось сдерживать жеребца, поскольку лишь Нюх знал путь.
Под копытами неслась желтая пожухлая трава предгорий. Кони легко перепрыгивали через небольшие ручейки, и поднимая множество брызг, пересекали маленькие речки. Дождь прекратился, а скачка и прижимавшаяся к спине варварка согревали. Встречный поток воздуха сушил одежду.
– Резво бегут медвежьи дети! – на скаку обернувшись, выкрикнула Трица. – След не потеряют, мы тут как на ладони.
Камней становилось все больше, а местность пошла в гору. Кони устали, да и по камням не очень-то поскачешь. Вскоре всадникам пришлось спешиться и вести своих скакунов под уздцы. Кошеля принял на плечо Бипа, помогая раненому идти.
Равнина отлично просматривалась до самой реки, и было видно, как Сыновья Черного Медведя с каждой минутой все сокращают расстояние, отделяющее их от отряда.
Нюх уверенно вел вдоль небольшой реки, которая журчала среди здоровенных валунов. Кони, люди и гномы сильно устали и тяжело дышали, поднимаясь по каменистому склону к горе.
– Догоняют! – отдуваясь, сообщила Трица. – Не уйдем. Пора искать место для обороны!
– Мы почти на месте. – в ответ сообщил Нюх.
– На месте? – удивилась наемница, озираясь по сторонам. Вокруг были одни камни и склон горы, уходящий в небо почти под прямым углом.
– Там! – гном указал в сторону небольшого водопада.
Потоки воды падали со скалы, давая начало реке вдоль которой шел отряд. За водопадом черным провалом угадывались очертания входа в пещеру, выдолбленную или промытую в горе. Туда друзья и направились.
Пришлось еще раз намокнуть. Бодрящие ледяные струи воды окотили уставших путников и их скакунов с ног до головы. Но сейчас это мало кого заботило.
Цоканье копыт громким эхом отражалось от сводов каменного тоннеля. Под ногами хлюпал, ледяной ручей, достигающий в самых глубоких местах середины голени. Еще при входе Нюх извлек из малозаметной ниши в стене масляную лампу и зажег ее. Теперь отряд шел, за небольшим островком света сквозь тьму тоннеля. Двигались пешими, коней вели под уздцы. Высота потолка не позволяла всаднику проехать.
– Что за тоннель? – спросила Трица.
– Тоннель, тоннель, тоннель… – голос наемницы эхом отразился от стен и ушел куда-то внутрь горы.
– Технический. – коротко пояснил Кошель, ковыляя с перекошенным от боли лицом и держась за седло своей лошади.
– Ический, ический, ический… – подхватило эхо.
– Почему с потолка капает? – буркнул Лаи, поглядывая вверх и не видя ничего, кроме темноты.
– Апает, апает, апает… – ответила эхо.
– Над нами река. – пояснил Нюх не оборачиваясь.
– Ека, ека, ека… – поддержала эхо.
В тоннеле послышался многократно усиленный отзвук далекого топота множества ног и грубые мужские голоса, кричащие команды на варварском наречии.
– Медведи нашли вход, – выругалась Трицитиана. – Прибавим ходу!
– Оду, оду… – согласилось эхо.
– Почти пришли! – радостно сообщил Нюх, поднимая над головой ламу, чтоб осветить ответвление в сторону – еще более узкий тоннель, чем ход, по которому сейчас передвигался отряд. – Это водоотводной канал!
– Что? – не расслышал Аргилай, шедший последним.
– Что, что, что… – так же поинтересовалось эхо.
– Водоотводной канал! – крикнул Нюх.
Лаи прислушался к ответу эха на слова гнома, и улыбка слегка коснулась его обветренных, посиневших губ.
– Похоже на то… – согласился юноша. – И темно так же.
Крики Сыновей Черного медведя и шлепки десятков ног по воде, раздавались все ближе. В отличие от отряда, варвары шли по тоннелю налегке, без лошадей и раненого гнома. Трица на ходу, почти на ощупь отвязала от седла копье.
– Жаль кинжал пришлось оставить. – пожаловалась наемница.
– Если мы выберемся отсюда живыми, – крикнул Нюх. – Я преподнесу тебе в дар кинжал, достойный самого короля, красавица!
– Заметано! – согласилась Трица.
Лаи, наконец, отвязал от седла меч и теперь пытался застегнуть ремень с самодельными ножнами у себя на поясе. Повод, зажатый в руке, очень мешал, а ножны постоянно путались в ногах.
– Лошадей в правый тоннель! – скомандовал Нюх, останавливаясь у развилки и пропуская вперед себя отряд. – Затем все сюда и помогайте.
Свет масляной лампы в руке гнома выхватил из темноты толстый промасленный канат, свисающий с потолка вдоль каменной стены тоннеля и крепящийся к какому-то люку.
– Что это? – спросил Аргилай, последним заводя коня в соседний тоннель.
– Люк сброса воды. – ответил гном и усмехнулся. – Если дернем за веревочку, то чудесным образом спасены.
Бипа смачно плюнул на ладони и растер результат.
– Вот так всегда, – пожаловался он. – Если не дернуть, чуда не произойдет.
Шум приближающихся врагов раздавался все ближе. Стало слышно, как кто-то из бойцов бьет оружием в щит, задавая ритм бега.
– Хватит трепаться, – рявкнула Трица, хватаясь руками за канат. – Тяните!
Гномы и люди дружно ухватились за толстую промасленную веревку и принялись тянуть.
– Что я ненавижу больше Черной плесени, – скрежеща зубами от натуги, прокряхтел Бипа. – Так это ржавчину!
Отряд тянул со всей силы, перебирая ногами по скользкому от воды, полу, но люк упрямо не поддавался. По стене тоннеля прыгнула тень. Варвары стремительно приближаясь, держа в руках факелы.
– Бесполезно! – прокряхтела Трица, продолжая тянуть. – Придется принять бой.
– Я слишком устал, чтобы драться. – воскликнул Аргилай и отошел в сторону.
– Тогда тяни, драть твою за ногу! – велела наемница.
Но юноша не ответил. Он расстегнул пояс, отбросил в стороны меч в ножнах и направился в темноту бокового тоннеля, где находились лошади. Трицитиана еще даже не успела придумать слово, которым хотела назвать своего ученика, когда тот вернулся, ведя на поводу Упрямца. К седлу Фельдбонского боевого жеребца Аргилай привязал свой пояс.
– Цепляйте к канату! – велел Лаи, протягивая гномам конец своего пояса.
Сказано-сделано. Все были слишком напряжены и напуганы, чтобы обсуждать новые предложения. Топот варваров раздавался уже совсем рядом, буквально в нескольких шагах.
Аргилай вскочил в седло, ойкнул, ударившись головой об низкий потолок и потирая ушибленную голову, скомандовал:
– На счет три! Раз, два, три!
Юноша хлестнул поводом своего скакуна и тот рванул вперед. Канат натянулся, как струна. Раздался мерзкий скрип, открывающегося ржавого люка в потолке, а затем шум хлынувших потоков воды в соседний тоннель перекрыл все остальные звуки.
– Время освежиться! – с безумной радостью закричал Аргилай и обернулся.
Юноша успел разглядеть в свете лапы несколько лиц с синими татуировками, а затем Сыновей Черного Медведя смыл мощный поток воды.
Глава 18 – Конец пути.
Стук падающих капель, тихие шорохи и отзвуки далекого эха сливались в ненавязчивую, но слегка пугающую музыку подземного мира многочисленных тоннелей, заброшенных шахт и опасных штреков. Мира, чьей хозяйкой являлась вечная тьма, властвующая под землей с начала времен. Холодная и равнодушная хозяйка, в доме которой лишь гномы могли чувствовать себя уютно.
Потолок тоннеля поддерживала деревянная балка. На крюке, вбитом в балку, висел старый, сильно запыленный фонарь. Внутри теплился огонек, едва способный рассеять подземную тьму. Старую давно заброшенную шахту огласил громкий звук. Это гномы и люди дружно чокнулись металлическими кружками, расплескав, бережливо припасенный гномой самогон, которым теперь отогревались после водных процедур.
– За наше чудесное знакомство! – громко провозгласил свой тост Нюх.
– За союз людей и гномов! – поддержал Аргилай.
Все вылили в себя крепкое обжигающее пойло. Даже в скудном свете маленького костра, топившегося щепками с балок, поддерживающих потолок, были видно, как от выпитого алкоголя раскраснелась Лиса. Гуки же были ни в одном глазу, словно бы и не пили совсем. Закусывали легендарный напиток скудными запасами сухарей и вяленым мясом.
Бипа разлил остатки самогона из своей металлической фляги.
– За счастливое окончание приключения! – громко произнес гном.
Все вновь чокнулись.
Трицитиана выпила, выдохнула, скривилась и крякнула.
– Еще не окончание. – уточнила она. – Как там Кошель?
У гнома с длинной, украшенной бородой, сильно воспалилась рана, оставленная варварской стрелой. Ягодица так распухла, что пришлось надрезать штанину, чтобы в них поместилась задница. Последние несколько часов у Кошеля был сильный жар, и он не приходил в сознание.
– Я сделал все, что мог. – со вздохом сообщил Нюх. – Если Кошель переживет эту ночь, то с ним все будет хорошо. К утру, мы выберемся на поверхность.
– Сейчас ночь?! – удивился Аргилай. – Откуда ты знаешь?
– Чувствую. – пожал плечами гном. – Когда полжизни проводишь под землей, ощущения дня и ночи изменяются.
Громкий, неистовый крик заставил отряд вздрогнуть, а лошадей испуганно заржать.
– Бухаете, мерзавцы!? – сильно покачиваясь на подгибающихся ногах, с неистовым возмущением на отряд осоловелым взглядом смотрел очнувшийся Кошель. – Это кто тут не переживет ночь?
– А ты присаживайся, присаживайся многоуважаемый Кошель. – Лаи гостеприимно подвинулся и похлопал ладонью по месту рядом с собой. – Мы и тебе нальем.
– Ах, ты ж поганец этакий! – насупился гном. – Я, это, пешком постою. – обиженно сообщил он, а затем добавил, протягивая большую пустую кружку, – До краев лей!
Костер давно погас, густая, словно осязаемая тьма сомкнулась над стоянкой отряда. Завернувшись в свой меховой черный плащ, Аргилай лежал на твердой, холодной земле и вновь не мог уснуть. Юноша перевернулся на один бок, потом на другой. Одежда после купания в Альбе, водопада и ледяного потока в пещере была просушена над костром, но все равно местами осталась влажной. Приятно веяло запахом табака, а иногда во тьме зачиналась чуть видимая красная точка. Это один из гномов курил трубку, чтобы не заснуть на ночном дежурстве.
Аргилай не выдержал бессонницы и вылез из-под тяжелого плаща.
– Как ночка протекает? – шепотом спросил юноша, подсаживаясь к курящему гному.
– Чудесно, – ответил хриплым шепотом Кошель. Гном соорудил себе из вещей и седел некое подобие кресла, на котором мог безболезненно сидеть со своим неудачным ранением. – Под землей я всегда чувствую себя спокойно. Это мой дом.
– А я заснуть не могу, – пожаловался Аргилай. – Темнота давит. Словно мне глаза выкололи. Иногда, даже страшно становится.
Гном протянул собеседнику свою трубку.
– Затянись, – предложил он. – Хороший табак завсегда помогает. С трудом просушил его после всей этой свистопляски.
Лаи с благодарностью принял угощение и затянулся ароматным горько-сладким дымом. Дым немного обжигал рот, но все равно был приятным и как-то расслаблял.
– Не представляю, как вам дылдам тяжело под землей. – посочувствовал собеседник, принимая трубку обратно и глубоко затягиваясь. – Каждый уважающий себя гном, в свое совершеннолетие должен пройти обряд инициации. Кандидат отправляется на три месяца под землю со скудным запасом провизии и багажом знаний, которым должен снабдить его род. Первый месяц под землей в одиночестве, во тьме очень тяжело. Не все выдерживают, некоторые сходят с ума, а то и вообще пропадают без вести. Но те, кому удается преодолеть себя и сдружиться с местными духами, становятся настоящими гномами. Мы видим в темноте, знаем, где в подземных пещерах можно найти пищу и воду. А самое главное – где растет тот мох, из которого мы делаем лучший самогон на всем континенте.
– Самогон хорош! – не смог не согласиться Аргилай. – А вот пища у вас… – он покачал головой. – Это такое, на любителя, мягко говоря.
– На любителя? – переспросил гук. – Чем тебе не нравится наша кухня? – удивился он, выпустил кольцо дыма и передал трубку собеседнику.
– Даже не знаю с чего начать, – ответил Лаи, с благодарностью принимая трубку. – Так много странного у вас готовят. Потроха, тараканов, тухлую рыбу. Только ты не обижайся, уважаемый гном. Я понимаю, у каждого своя культура, традиции и все такое.
– Культура? – повторил Кошель и зашелся в приступе хриплого хохота, переходящего в кашель. – Ох, культура! Да ни один уважающий себя гном не притронется к этим помоям. Гномьи закусочные, уважаемый человек, – передразнил гук. – Были придуманы, чтобы дылды, считающие себя слишком умными, искали приключений на свой желудок и платили деньги за различные отбросы, считая их экзотической гномьей едой.
Теперь настал черед Аргилая смеяться до слез.
– Ты даже не представляешь, – продолжил свою исповедь гном. – Как легко наживаться на дураках.
– Охотно представляю! – смеясь, отозвался Лаи. – Раз потерял мой конь подкову, а от денег у меня лишь дырка в штанах. Было это в деревеньке одной возле Тильбона. Делать нечего, решил рискнуть и заспорил с кузнецом на подкову, что лодку угля ему до заката разгружу… – внезапно юноша примолк и прислушался. – Что это? – испуганно спросил он.
Где-то далеко во тьме раздавался приглушенный женский плачь. Аргилай испуганно вскочил, держась за стену шахты.
– Это наверняка Марико! – догадался он. – Шла за нами. Нужно ее найти!
Гном потянул юношу вниз за штанину.
– Успокойся. Это не Марико, это Двуликая Плакальщица.
Лаи – это известие совершенно не успокоило, а напугало еще больше.
– Кто? – переспросил он.
– Местный дух, Двуликая Плакальщица. Не каждому гному, а уж тем более не каждому дылде представилась честь услышать ее.
– Почему-то не чувствую себя польщенным. – мрачно отозвался юноша, садясь обратно на пол шахты и подтягивая штаны.
– Двуликая уже многие столетия ищет своих сыновей в шахтах и подземных пещерах. – пояснил Кошель. – Когда-то два молодых гнома ушли в пещеру, чтобы пройти обряд инициации, и пропали. Мать бросилась искать, но не вернулась – до сих пор ищет. – гук глубоко затянулся ароматным табаком и некоторое время молчал, слушая плач. – Вот заплутаешь ты в пещерах, выйдет тебе навстречу из стены молодая красивая гномья женщина в слезах. Обрадуется, решив, что ты ее сын. Поманит пальцем и поведет тебя к выходу. Но будь осторожен, когда до выхода на поверхность останется всего нечего и уже вдалеке станет виднеться свет, женщина вдруг повернется. Тогда увидишь ты настоящий ее облик – безумной древней старухи. В этот момент поймет Двуликая, что обманулась, что ты не ее сын. Тогда закричит они диким голосом в своем безумстве. И криком этим оглушит тебя, закружит, и вновь окажешься ты в том месте, где встретил Двуликую.
– Мрачно… – пробубнил окончательно подавленный Аргилай, которому стало еще страшнее. – Опасно тут у вас, духи злые бродят.
– Двуликая не злая, – почесывая бороду, пояснил собеседник. – Но и не добрая. Опасная, как шахты, коли полез в них без ума. Встретишь Двуликую – не бойся, иди за ней, выведет тебя. Просто в тот момент, когда Двуликая повернется и поймет, что ты не ее сын, нужно сразу схватиться за стену и крепко держаться, пока крик не стихнет. Если сделаешь все правильно, то никуда ты не переместишься и останешься стоять возле выхода на поверхность. Это каждый гном с детства знает. Вот такая наука. – поучительным тоном закончил Кошель.
Лаи принял трубку и прикрыл пальцем отверстие в табачной камере, чтобы сильнее раскурить.
– За науку спасибо. – ответил юноша, выдыхая облачко дыма. – Кто еще обитает под землей и как себя с ними вести?
Гном поразмыслил, а потом сказал:
– Шурбан. Лохматиком у дылд-шахтеров зовут.
– Это гном, который бороду с рождения не стрижет, что ли? – захихикал Аргилай. – Ему, наверное, расческу подарить надо, а он тебе горшочек золота.
– Дерьма горшочек! – обиженно засопел гном. – А ну не смейся на Шурбаном, а то накажет тебя! Хозяин он всех шахт и штреков!
В полной темноте Лаи нащупал плечо гнома и несильно сжал.
– Прости, господин гном, не по злому умыслу, а по глупости сказал.
– То-то и видно, что по глупости. – продолжая сопеть, буркнул гук.
– Так кто этот хозяин шахт?
Гном забрал свою трубку и сильно затянулся, так, что тлеющий табак осветил его большой нос и черные глаза.
– При добыче угля в шахтах часто появляется рудничный газ. Его почти невозможно заметить – ничем не пахнет. Но вот зараза – от любой искры воспламеняется. А если рудничного газа будет много, то произойдет взрыв и обвал.
– Ого! – удивился Аргилай. – Опасное дело. И никак не отследить, что газ появился?
– Сейчас научились, – кивнул Кошель. – Канареек используют. Как перестала чирикать в клетке – значит, газ пошел, и спасаться пора. Даже пословица имеется: «Чик-чирик, тикай старик». А в старину была такая профессия – газожег. Лихие парни в нее шли или отчаявшиеся совсем. Завернутся в шубу, натянут меховую шапку с перчатками, обольются водой, и с факелом по шахтам ходят – газ выжигают. Но кто ж его знает, где этот газ и сколько скопилось. Каждый новый выход на работу у газожегов равносилен самоубийству.
– Уж лучше канареек. – согласился юноша.
– И вот однажды один молодой гном полюбил прекрасную девушку. Но отец у девушки был жадный до денег и не хотел отдавать дочь за бедного. А молодые любили друг друга безумно.
– Где-то я уже слышал похожее начало. – сообщил Аргилай, почесывая подбородок и пытаясь припомнить. – Кажется про карнавал в Тильбоне. Только там не про гнома. Проблема денег актуальна для всех несчастных влюбленных.
– Ну, еще бы! – согласился гук. – Проблема вечна, как горы. Когда ты молод: денег нет, а любви хочется. Когда стар: деньги есть, а любить уже нечем. Ну, так вот, – продолжил он свой рассказ. – Гном этот от отчаяния устроился газожогом, чтобы состояние быстро заработать.
– И погиб? – предположил Лаи.
– Да. В первый рабочий день его отправили обойти всю шахту с факелом, толком не объяснив суть работы. Скопление газа, взрыв, обвал… Вот так и бродит до сих пор дух его по всем шахтам.
– А он добрый дух или злой? – спросил Аргилай.
– Добрый, злой… – недовольно проворчал Кошель, почесал нос и громко чихнул.
– Будь здоров! – пожелал юноша.
– Спасибо. – поблагодарил гном, утирая, навернувшиеся слезы, а затем спросил. – А сам ты добрый или злой?
– Конечно я добрый. – с удивлением в голосе и, не раздумывая, ответил Лаи.
– Расскажи это женам, – посмеиваясь в бороду, отозвался гук. – Расскажи это матерям тех Сыновей Черного Медведя, которых ты сразил в бою. Вот они будут удивлены, какой ты добрый. Все мы для кого-то добрые, а для кого-то злые. – нравоучительно добавил Кошель. – Вот и Шурбан для кого-то спасением становится, а для кого-то гибелью. Рассказывают, работали несколько гномов в забое, вдруг раз – видят старика в рваной шубе. Тот грязные руки тянет и молит сиплым голосом: «Водицы бы мне, в горле пересохло». «Шел бы ты дед отсюда, самим мало.» – разозлились шахтеры и прогнали странного гостя. Дед нахмурился, палец указательный поднял, покрутил им, да прочь пошел. Но у одного гнома все, же совесть проснулась, схватил он флягу, да бегом за дедом пустился. И только несколько шагов сделал, как за спиной грохот. Всех шахтеров обвалом убило, кроме того, которого жалость к гостю спасла. Вот такой он Шурбан, дух подземный. И знак с тех пор у нас есть предупреждающий о смертельной опасности. – гном поднял указательный палец и покрутил им.
Аргилай широко зевнул и потянулся.
– Намек понят, – хрюкнул в бороду гном. – Утомил я тебя своими байками.
– Ни в коем случае. – сонным голосом отозвался юноша. – Слушать тебя, господин гном, одно удовольствие.
– А спать совсем другое удовольствие. – понимающе продолжил Кошель. – Усталость берет свое.
– Последние дни выдались не самыми удачными для сна. – согласился Лаи.
Затем юноша пожелал собеседнику доброй ночи и отправился на боковую. Беседа с гномом успокоила и прогнала бессонницу. А быть может, помог славный табачок.
По предгорьям вниз сбегали желто-зеленые поля жесткой травы. Листвой на деревьях и кустах, которая еще не опала и даже не пожелтела, шелестел легкий свежий ветерок. В голубом небе плыли белые облачка и ярко светило солнце. Попав на другую сторону гор, отряд будто вернулся на месяц назад во времени.
– Добро пожаловать в Ваницию, друзья! – громко провозгласил Кошель и скривился от боли в ягодице, на которую неудачно перенес вес.
– Опять лето?! – удивился Аргилай. – Вот чудеса!
– Чудеса Пепельных гор. – с улыбкой согласился Нюх, а потом добавил с ноткой грусти. – Думаю, настало время прощаться. Наш путь лежит на восток, вдоль горного хребта.
– Не могу сориентироваться, – призналась Трицитиана, крутя головой. – Никогда не попадала в Ваницию этим путем. Нам нужна деревня Агат. Быть может – вы слышали о ней?
Гномы лукаво переглянулись.
– Признайтесь, – посмеиваясь в бороду, сказал Бипа. – Вам просто нравится наша компания.
– Компания неплоха… – согласилась наемница, с сомнением оглядывая гномов, которые явно что-то недоговаривали. – Вы что-то знаете про эту деревню?
– Это наши добрые соседи. – признался Кошель. – По какому поводу в Агат путь держите? – поинтересовался гном и поспешил пояснить. – Дело конечно не мое, но может, подскажем, что. Выработка наша с деревней рядом совсем, многих знаем.
– Любопытно, – почесываясь, хмыкнула Трицитиана. – Бывала я в Агате не раз и никаких шахт там не видела.
