Читать книгу: «Дети», страница 12

На участок к Петру Сергеевичу я вернулся только через час, позволив себе побродить по деревне в приподнятом настроении. В тот же вечер мы с Валерой как следует вымылись, а засыпали уже на чистых кроватях таким сладким сном, какой уже давно позабыли, проводя ночь за ночью в палатке на жёсткой холодной земле.

Следующее утро началось с приятного разговора с моей мамой, которая была невероятно рада меня слышать и задавала так много вопросов о моём путешествии, что меня спасло только обещание подробно рассказать обо всём, как только я вернусь в Сосновку через месяц. Ближе к обеду мы втроём с Валерой и Петром Сергеевичем съездили в Ярцево за краской для забора. Он даже позволил нам самим выбрать оттенок. Мы остановились на синем цвете, и уже к вечеру несколько метров забора были покрашены. Так прошёл наш первый рабочий день на участке Петра Сергеевича.

Глава шестнадцатая

ИЮЛЬСКИЕ ДНИ

В средней полосе декабрь и январь похожи друг на друга как две капли воды: короткие дни уступают длинным ночам, бледное солнце даже в полдень поднимается так низко, что самая маленькая постройка закрывает его, а сравнительно тёплые снежные дни в любой момент могут смениться тридцатиградусными морозами.

Подобно тому, как первые два месяца зимы схожи друг с другом, первые два месяца лета одинаково балуют солнечной жаркой погодой, лишь иногда преподнося ливневые дожди, от которых становится только свежее. Такими же оказались июнь и июль девяносто восьмого года, которые не переставали радовать нас погожими днями.

Почти все знойные июльские дни мы посвятили работе на участке Петра Сергеевича, и это время обернулось для меня одним из самых увлекательных периодов моей жизни.

Череда приключений началась в первый же июльский день. Пётр Сергеевич дал нам с Валерой пятьсот рублей и наказал съездить в магазин, чтобы закупить продуктов: разнообразных круп, макарон, печенья к чаю, хлеба и свинины для шашлыка и мясного супа. Сам он поехать в магазин не мог, потому что за день до этого одолжил машину приятелю, чтобы тот отправился на ней в Гродно по каким-то срочным делам. Для нас же с Валерой не представляло труда одолеть пару вёрст на велосипедах, поэтому мы охотно согласились исполнить поручение. Кроме того, Пётр Сергеевич разрешил нам взять по мороженому на сдачу – трудно было отказаться от таких привилегий. Не теряя времени, мы отправились в путь.

Дорога до магазина проходила через всю деревню и продолжалась за её пределами. На велосипеде весь путь занимал около четверти часа. Все дни до этого мы работали исключительно на участке, а также несколько раз ездили купаться на пруд, поэтому можно сказать, что поездка в магазин была нашим первым знакомством с самой деревней и окрестностями. И началось это знакомство не самым приятным образом.

По пути в продуктовый нам встретились несколько местных подростков. Их было человек пять или шесть, один мальчишка был довольно низкого роста, судя по всему, он был младше нас с Валерой; самый высокий парень походил на старшеклассника, а остальные, вероятно, были нам ровесниками. Всех этих ребят объединяла одна общая черта: увидев нас с Валерой, они все окинули нас любопытным и при том каким-то недружелюбным взглядом.

Когда мы проезжали мимо, самый высокий веснушчатый парень крикнул в нашу сторону:

– Эй, кто такие? А ну стоять!

Мне стало не по себе, но я сделал вид, что не услышал его. Валера украдкой взглянул на меня и, кажется, распознал в моём лице тревогу.

– Да это шпана местная. Не обращай внимания, вот и всё. Не будем ни во что ввязываться, – обратился он ко мне.

Я едва заметно кивнул в ответ и закрутил педали сильнее, чтобы как можно скорее уехать от этих ребят, походивших на хулиганов.

– Э, оглохли там, что ли? – снова раздался тот же голос, что и в первый раз.

– Ну, пеняйте на себя! – добавил нам вслед кто-то из подростков, но я уже не мог видеть кто, так как все они остались позади нас, а оборачиваться я не стал, чтобы не привлекать к себе внимания.

– Как считаешь, что им от нас нужно? – спросил я Валеру, как только мы отъехали подальше.

– А то ты не знаешь? Детвора местная, как и мы с тобой. Развлекаются они так, пугают встречных. Самоутверждаются. Не бери в голову, – ответил Валера с такой невозмутимостью, точно вовсе не придавал значения этой встрече.

Я попытался себя убедить в правоте моего друга и понадеялся, что эта шайка не встретится нам на обратном пути.

Вскоре мы достигли продуктового, который, как оказалось, пользовался большой популярностью у местного населения, вероятно, из-за того, что был единственным магазином во всей округе. Отстояв небольшую очередь, мы купили нужные продукты, не забыв про мороженое. Наш выбор пал на розовое плодово-ягодное в картонном стаканчике за два рубля.

– А вы, ребята, чьи будете? Что-то я раньше вас тут не видела, – спросила нас продавщица, когда мы сложили все продукты в рюкзаки и были готовы уходить.

– Простите? – переспросил я, слегка удивившись от такого вопроса.

– Я говорю, впервые вас здесь вижу, – повторила женщина и добродушно улыбнулась. – Вы дети Прониных? Уж больно похожи на них.

– Нет, мы у Петра Сергеевича живём, – пояснил я, пологая, что Пронины – это какие-то другие, не знакомые нам люди.

– У Петра Сергеевича! – повторила продавщица, очевидно догадавшись, о ком идёт речь. – Так у них с Катей вроде не было детей. Кем же вы ему приходитесь, если не секрет?

– Секрет! – воскликнул я и тут же выбежал из магазина.

Валера выбежал вслед за мной.

– Ефим, ты чего удрал-то? – спросил он меня.

– А чего она прикопалась? Что я ей скажу? Что мы тут бродяги, что он нас на дороге подобрал и мы теперь у него за еду работаем?

– Тоже верно, – согласился Валера. – Ладно, поехали назад. Думаю, она просто так спрашивала, диалог поддержать. А вообще, ты прав. Если все тут друг друга знают, то на нас косо будут смотреть, чужие мы здесь. Надо бы с Петром Сергеевичем посоветоваться, что нам людям отвечать.

– Вот-вот! – подхватил я и запрыгнул на велосипед.

Мои ожидания не оправдались, и на обратном пути мы встретили наших новых знакомых. Увидев нас издалека, шесть человек встали в ряд и перегородили нам дорогу. Сердце моё почуяло что-то неладное.

– Что будем делать? – спросил я Валеру дрожащим голосом.

– Остановимся. Придётся узнать, что они хотят, – ответил Валера, не изменяя своему прежнему спокойствию.

Как только мы остановились, все шестеро окружили нас, что сообщало нам об их крайне недружелюбных намерениях.

– Кто такие? Почему не остановились, когда мы вас просили? – обратился к нам один из парней довольно плотного телосложения, на вид самый сильный из всей шайки.

– Не слышали, – ответил Валера.

– Ты за дураков нас держишь? – вступил в разговор самый младший из мальчишек.

Валера никак не отреагировал на вопрос, я тоже оставался безмолвным, но моё молчание было вызвано испугом, чего нельзя было сказать о Валерке.

Тогда парень, начавший весь этот разговор, снова обратился к нам:

– Кто вы такие, сопляки? Мы вас раньше тут не видели. Чьи будете?

Речь его отдавала презрением.

– А ты кто такой? Я тебя вот тоже впервые вижу, – всё так же спокойно и невозмутимо отвечал Валера.

– Ты тут самый умный, что ли? – глаза парня загорелись яростью. – Что везёте в рюкзаках?

– То, что тебе не достанется, – надменно отрезал Валерка.

Лицо его собеседника смягчилось, что сильно удивило меня.

– Как вас зовут? – спросил он нас.

– Валера.

– Ефим.

– А меня Иваном звать, – ответил парень и скорчил гримасу, видимо пытаясь улыбнуться.

Я попытался улыбнуться в ответ в знак дружелюбия, но улыбка моя была такой неискренней, что мне самому сделалось противно. Вдруг лицо Ивана сделалось суровым так резко и неожиданно, что я будто бы почувствовал удар молнии.

– Снять с них рюкзаки! – скомандовал он своим ребятам.

Четверо парней, все, кроме самого малого, ранее недвижимые и не произнёсшие ни звука, тотчас разделились по двое, подошли к нам и молниеносно сдёрнули рюкзаки с меня и Валеры.

– Посмотрите, что у них там, – приказал своим приятелям Иван.

Хулиганы открыли наши рюкзаки, перевернули их, и все продукты посыпались на землю. Тогда главарь шайки подошёл к куче еды, присел и стал пристально разглядывать всё, что выпало из сумок.

– Так, что тут у нас? – говорил он себе под нос, перебирая пакеты с крупой. – Гречка, рис, макароны. О! Вот и мясо есть! Что, продуктами закупились?

– Как видишь, – безучастно ответил Валера.

Внешне я, как и мой друг, старался казаться холодным и непоколебимым, пытался не выдавать своих эмоций, но внутри меня всё горело. Желание задушить наших обидчиков, всех до единого, намертво сплеталось с досадой от нашей беспомощности – их было шестеро, а нас – всего двое.

– Значит, так, оболтусы, – надменно произнёс Иван, – продукты ваши мы заберём вместе с рюкзаками. Можете считать, что это наказание за то, что вы не остановились по нашему требованию. А сейчас проваливайте отсюда и на глаза мне больше не попадайтесь. Увижу вас ещё раз – останетесь без велосипедов и без рёбер.

Когда он закончил речь, из толпы раздалось несколько усмешек. Видимо, всей шайке пришлось по нраву, как их предводитель показывал свою твёрдую власть.

– А ты здесь главный? – обратился Валера к оратору, так и не утратив ни капли самообладания в своём ровном голосе.

– А ты что-то имеешь против? – ответил главарь банды, после чего вплотную приблизился к Валере и пристально посмотрел ему в глаза.

Валера же продолжал ровно дышать, не выказывая никакой тревоги, и сдержанно рассматривал своего собеседника. Неожиданно в глазах Ивана вспыхнула искра гнева, он резко и грубо толкнул велосипед ногой так, что тот завалился вместе с Валерой.

– Вставай же! Иди сюда! – яростно прокричал он упавшему Валерке.

Валера молча и неторопливо встал с земли, отряхнулся, поднял велосипед и поставил его на подножку. Уверенными, но неспешными шагами он начал приближаться к Ивану. Того, в свою очередь, сильно насторожила такая невозмутимость и холодность Валеры, он занервничал и невольно попятился, но потом одумался и остановился, молниеносно достал из кармана перочинный нож и, крепко сжав его в руке, выставил лезвием вперёд.

– Ну, давай! Иди сюда, сучонок! – стал дразнить он Валерку и принялся тыкать ножом в воздух.

Чем сильнее приближался к нему Валера, тем сильнее разгневанный подросток размахивал ножиком. Однако, когда Валера подошёл к нему совсем близко, движения Ивана притупились, а взор его застыл и наполнился тревогой. Такая реакция противника разбудила в моём друге уверенность, и правой ногой он ловко выбил нож из рук противника, после чего нанёс удар кулаком по его лбу с такой силой, что парень тут же повалился спиной на землю. Он тотчас постарался приподняться, но сразу пошатнулся, встал на четвереньки и смиренно посмотрел Валере в лицо. Тогда один из парней, тот, что был самым высоким, засучил рукава и приготовился вступить в драку, но, увидев это, Валерка сразу схватил лежавший на земле нож и грозно посмотрел рослому парню в глаза. Тогда в подростке что-то переломилось, и он сделал несколько шагов назад.

– Эй, друг, ты чего? Мы же просто пошутили, – ласковым голосом обратился парень к Валере.

– Проваливайте отсюда, мрази! – просочился сквозь сжатые зубы Валерки незамедлительный ответ.

– Нож только верни, – неожиданно потребовал тот, кого Валера минуту назад повалил на землю.

Казалось, вся прежняя сдержанность моего друга растаяла в его внезапном огненном порыве гнева. Он подбежал к по-прежнему стоявшему на четвереньках парню и изо всех сил пнул его под дых так, что тот колобком прокатился по земле, поднимая столб пыли, и, упав на живот, сильно закашлял.

– Пошли отсюда вон! – закричал Валерка таким язвительным голосом, какой мне никогда не доводилось слышать из его уст.

Тотчас двое парней подняли упавшего товарища, который уже едва не задыхался, и, придерживая его, повели прочь. За ними пошли и трое остальных, чуть ли не ежесекундно оглядываясь на Валерку, как бы опасаясь, что он нападёт на них или швырнёт кому-нибудь нож в спину. Когда они отдалились и нам уже ничего не угрожало, Валера выбросил ножик в болото возле дороги. Мы принялись собирать раскиданные по земле продукты.

– Даже не думал, что они так скоро отступят, – обратился я к Валере и произнёс эти слова так робко и тихо, как только можно было обратиться к человеку, минуту назад пребывавшему в небывалой ярости.

На устах моего друга промелькнула лукавая улыбка и сразу же соскользнула.

– Это же известный закон, – ответил он и метнул свой взгляд в небо, словно хотел узреть там какую-то поддержку своим словам. – У любой шайки есть главарь, который задаёт всем настроение. Если ты показываешь своё превосходство над ним, если ты побеждаешь его, остальные сразу испугаются и отступят. Бывают, конечно, редкие исключения, но к нашему случаю они не имеют никакого отношения. Это были обыкновенные деревенские хулиганы, которые способны припугнуть разве что какую-нибудь мелюзгу, и то только все вместе. Для настоящей драки у них кишка тонка. Это кажется, что их много и поэтому они опасны. На деле же они друг другу вовсе не товарищи, и каждый из них думает только о себе, и, когда видит, как кому-нибудь из них досталось, тотчас начинает бояться, что его постигнет та же участь, поэтому и не решается вступить в драку. А тот парень, у кого был нож, судя по всему, вообще им пользоваться не умеет. Только дилетант станет так судорожно размахивать холодным оружием, чтобы запугать противника. Тот же, кто знает цену такому оружию, обращается с ним совсем по-другому.

Такой беспристрастный психоанализ, проведённый Валеркой, избавил меня от всякой необходимости задавать другие вопросы.

Собрав продукты, мы поехали домой к Петру Сергеевичу, который, вероятно, уже нас заждался. Ни ему, ни кому-либо другому мы не рассказывали про то столкновение, которое сегодня с нами произошло. Сами мы тоже больше не говорили об этом, но я ещё не раз вспоминал первый июльский день и не раз восхищался твёрдостью духа и рассудительностью Валеры, которые в сочетании с его солидной физической силой позволили прогнать шайку из шести хулиганов.

За время нашего пребывания в Зайцево нам довелось ещё раз встретить этих ребят на пруду. Они пришли первыми и заняли хорошее место возле удобного захода в воду; остальные места на берегу были не такими излюбленными среди местного населения и к началу июля успели изрядно зарасти травой. По настоянию Валеры мы расположились рядом с ними и не стали искать другой приемлемый клочок земли возле воды. Узнав нас, ребята стали о чём-то шептаться, после чего собрали вещи и отошли на несколько десятков метров, где принялись усердно топтать траву, чтобы подготовить себе новое место для посиделок. Не знаю, страх перед Валерой или уважение к нему заставили их так поступить, но я уверен, что, будь я один, они поступили бы иначе.

Иная история приключилась с нами примерно через пару недель после стычки с местными хулиганами. Шестнадцатого июля мы с Валерой отпросились пойти в лес, чтобы собрать черники, которая к тому времени уже поспела. Пётр Сергеевич вовсе не был против, а наоборот, сказал, что очень одобряет и поддерживает эту идею, тем более что нам с Валерой прилично наскучило строгать доски для новой мастерской за последние четыре дня и он это видел.

Пётр Сергеевич выделил нам по два бидона для черники, а наши рюкзаки набил вкусной стряпнёй Екатерины Ивановны. С таким багажом мы выдвинулись в лес около двух часов дня, рассчитывая вернуться назад если не к ужину, то уж точно до темноты.

В лес мы потопали той дорогой, по которой нам уже приходилось несколько раз ходить во время нашего пребывания в Зайцево. Я знал, что до мест, богатых черникой, нам предстояло идти минут сорок. К счастью, путь наш проходил под тенистыми соснами и мы не ощущали на себе всей силы знойного июльского солнца, которое бывает особенно горячим в самый разгар лета.

Как только нам стали попадаться первые кустики черники, мы принялись наполнять ею бидоны, но, когда мы немного продвинулись вперёд, черники стало так много, что от вида предстоящей работы на меня нахлынуло чувство лени и желание отдохнуть.

– Подожди, Валера. Давай передохнём, – сказал я и, не дожидаясь ответа, уселся на мягкий мох.

– Вот тебе и на! – удивился Валера. – Только же начали собирать, а ты уже отдыхать вздумал.

– Да её вон как много, этой черники. Целое море! Давай перекусим, а потом уж приступим к работе засучив рукава.

– Ладно, чёрт с тобой, – неохотно согласился и махнул рукой Валерка, – дай и мне, что ли, пирожок, раз сам есть собрался.

Я открыл рюкзак и достал оттуда два вкуснейших земляничных пирожка, с душою приготовленных Екатериной Ивановной. Один я протянул Валере, а на другой жадно набросился, словно хищный зверь на свою добычу. Один сладкий пирожок скорее разыграл мой аппетит, чем утолил его, и, покончив с ним, я сразу принялся за второй, а потом и за третий.

– Смотри, не увлекайся! А то у нас с тобой к вечеру ничего не останется – голодать будем, – предостерёг меня Валера и улыбнулся, словно в подтверждение того, что предостережение его было шуточным.

– Тебе жалко, что ли? – возмутился я. – Пирожки закончатся – будем чернику уплетать.

– Не жалко, конечно, но всё же оставь нам хотя бы пару штук, чтобы перекусить, как ягоды закончим собирать. Да и ещё парочку не помешает про запас сберечь на случай непредвиденных обстоятельств, – посоветовал Валера.

– Каких ещё непредвиденных обстоятельств? – удивился я.

– Да сам понимаешь, в лесу всякое бывает.

– Нет, не понимаю! Какое такое всякое? У нас с тобой тут работы на пару часов, перекусим и назад пойдём. К ужину домой вернёмся.

В моём голосе можно было уловить оттенок возмущения, которое я испытывал оттого, что Валерка так уклончиво изъяснялся.

– Ефим, лес есть лес. Если ты его плохо знаешь, всегда полезно иметь с собой небольшой запас пропитания на случай, если заблудишься, – сдержанно ответил Валера, сделав вид, что совсем не заметил моей вспыльчивости.

– Ну, раз запас еды решил приберечь, так открой хоть свой рюкзак, и давай посмотрим, что у нас там есть. Что там тебе Пётр Сергеевич положил? – полюбопытствовал я.

– Да я уж проверял. Бутылку молока из холодильника да бутылку воды. Молоко, кстати, холодное ещё.

– Так чего же ты молчал? Давай скорей сюда молоко! – потребовал я. – Пить хочу, не могу, после пирогов этих сладких.

Валера безропотно протянул мне бутылку молока, и я тотчас присосался к ней губами. Я даже не почувствовал, как выпил половину всей бутылки.

– Оставь хоть на потом! Пить же захочется, – своим очередным наставлением помешал мне Валерка насладиться неповторимым вкусом освежающего молока.

– Какой же ты зануда! – ответил я и, завинтив крышку, протянул бутылку назад Валерке.

За последнее время Валера действительно изменился и стал каким-то чересчур ответственным и излишне предусмотрительным. Такие качества совсем не делали чести тринадцатилетнему мальчишке, а лишь превращали общение с ним в какой-то деловой скучный диалог. Это не раз проявлялось во время нашей совместной работы на участке Петра Сергеевича. Когда я принимался болтать во время того, как мы красили, шлифовали, пилили или кололи дрова, он рекомендовал мне поменьше разговаривать и сосредоточиться на работе, что задевало меня, хотя я этого и никак не показывал. Когда я ему предлагал копнуть земли, достать оттуда червяка, взять дрель и попробовать рассверлить его пополам, он велел мне оставить столь глупые детские забавы. Словом, я старался воспринимать наше пребывание в этой деревне как некое развлечение, а он, напротив, с полной серьёзностью и самоотдачей относился ко всей работе, которую просил нас выполнять Пётр Сергеевич. Нередко за день Валера выполнял в полтора, а то и в два раза больше работы, чем от него требовалось, чего нельзя было сказать обо мне – я часто отдыхал, а если задание мне надоедало, я просил дать другое, не такое скучное. Я чаще обращался за помощью к Петру Сергеевичу, в отличие от Валеры, который понимал всё с первого раза и умел работать самостоятельно.

Таким Валеру сделала смерть отца, именно после неё он становился всё более серьёзным и строгим – всё более взрослым, каким не был прежний Валерка, стрелявший из рогатки шишками по окнам.

Но вернёмся в лес, поросший черникой, к нашему разговору.

– Я не зануда, – холодно и слегка надменно ответил Валера. – Небольшая осторожность никогда не помешает.

– Ладно, пойдём уже чернику собирать! – произнёс я игривым тоном, желая подчеркнуть, что слова Валерки скорее забавляли меня, чем заставляли поверить в то, что мы можем натолкнуться на неприятности во время похода за ягодами.

Мы разошлись по обе стороны от тропинки, по которой пришли, и принялись наполнять бидоны черникой. Я набирал в ладонь горсть с нескольких кустиков и высыпал её в бидон, когда она достигала значительных размеров, так что уже не могла не рассыпаться, если я слегка наклонял руку. Но прежде чем горсточка тёмно-синих ягод достигала солидного объёма, у меня возникал соблазн закинуть её себе целиком в рот, что и я делал. Иногда я оборачивался на Валерку и видел, что он поступал точно так же. Такой подход к делу, конечно, существенно замедлял наполнение бидонов, но это нас совсем не тревожило. Ну нельзя же, в самом деле, прийти в лес за черникой и не попробовать райских ягод прямо с куста.

Когда мы обобрали, как мне казалось, все кусты вокруг, у нас оставался ещё один пустой бидон.

– Ну что? – сказал Валера. – Пойдём назад? Хоть три бидона набрали, и то ладно.

– Давай подальше пройдём и поищем ещё ягод, чтобы последний бидон тоже заполнить, – предложил я. – Мне кажется, тут кругом полно черники, да и куда нам с тобой торопиться?

Валера устремил взор на мерцавшее между деревьев солнце – оно сияло ещё достаточно высоко, и лучи его без труда прорывались между высоких сосен и падали на землю.

– Ладно, – едва слышно ответил он и перевёл свой взгляд с небесного светила на моё лицо. – Вроде ещё не поздно, должно быть, успеем до темноты, если скоро новые заросли найдём.

– Конечно не поздно! – подхватил я. – Ещё совсем день!

Валера снова поднял глаза к небу; на этот раз взгляд его был более задумчивым.

– На самом деле уже часов шесть вечера, так что давай-ка поторопимся, – настоял он.

Я не стал противиться, и мы пошли дальше по едва заметной лесной тропке, пока не упёрлись в болото, которое пришлось обходить. Обогнув его, мы совсем сбились с тропы, или же, что более вероятно, она просто закончилась. Три бидона с черникой становились для нас непосильным грузом: нам постоянно приходилось останавливаться и делать передышки, что сильно замедляло наше продвижение вперёд. Мы решили оставить их возле довольно приметной лиственницы, положившись на то, что на обратном пути будем обходить болото в том же самом месте и заберём наш багаж.

Мы продолжали идти примерно в том направлении, куда раньше вела дорожка, то есть солнце оставалось справа от нас. Валера всё время оглядывался по сторонам, словно пытался запечатлеть в памяти всё, что видел.

– Да что ты всё оглядываешься? Пойдём уже! Сам же говорил, что поспешить надо! – злился я.

– Надо запомнить дорогу, – тихо и отвлечённо ответил Валера, будто моя злоба не столько задевала его за живое, сколько отвлекала от дела.

Я что-то пробурчал себе под нос, скорее всего, Валера этого даже не слышал. Минут через пятнадцать мы наконец наткнулись на новые заросли черники, впрочем, на этот раз довольно бедные. Но и этому мы были рады и принялись набивать ягодами последний бидон. Когда он был полон, солнце спустилось значительно ниже, и в лесу стало заметно темнее.

– Теперь уж точно нам нужно стремглав бежать домой, – заметил Валерка. – Видишь, как вечер незаметно подкрался (тут на лице его промелькнула улыбка). Мы должны успеть выбраться из леса до темноты.

– Успеем! – энергично уверил я своего друга. – У нас ещё есть час-полтора. Думаю, этого времени нам хватит.

– Надеюсь, – прошептал Валера и, едва заметно покачав головой, недвусмысленно вздохнул.

Мы пошли назад и постарались ускорить шаг, но за день от ходьбы наши ноги устали и быстро идти не получалось. Валера шёл первым, а я следовал за ним. Я шёл ещё медленнее, чем он; мне ужасно мешал этот бидон, который сильно раскачивался при быстрой ходьбе и натирал ладонь.

– Что-то долго идём, – крикнул я вслед впереди идущему Валере. – Должны были вроде уже на то болото выйти.

– Сам знаю, – рявкнул в ответ он, пробираясь между веток молодых берёз.

– И сосны этой я что-то не помню, – добавил я и показал пальцем на большой и голый ствол дерева, некогда поражённого ударом молнии.

Валера лишь бросил мимолётный взгляд на погибшее дерево и продолжил искать глазами что-то впереди. Вдруг он резко остановился и стал оглядываться по сторонам, при этом щуря глаза, да так сильно, что лицо его исказилось в гримасу. Я тут же догнал его и остановился рядом.

– Заблудились, что ли? – решил я озвучить мучавший меня вопрос.

– Судя по всему, так.

– Так ты же вроде запомнил дорогу?

– Запомнил.

Валера прошептал это слово так тихо и неохотно, словно швырнул мне его под ноги, лишь бы я отстал от него со своими вопросами.

Я немного удивился его раздражительности, которую счёл беспочвенной, но сделал вид, что не придал этому значения, и снова обратился к нему:

– Где же мы могли сбиться с пути?

– Да что ты пристал? Откуда я знаю? Ошиблись где-то!

Такой ответ дал мне понять, что раздражение моего друга было отнюдь не притворным.

– Может, назад пойдём, туда, где последнюю чернику собрали, и попробуем заново нужную дорогу найти, – предложил я.

Ответа я не дождался; Валера продолжал пристально разглядывать всё вокруг с недовольным видом.

– Всё же ума не приложу, как мы умудрились потерять дорогу, по которой шли. Надо, наверно, вернуться назад и попробовать пройти не так быстро, – снова озвучил я свою идею, но на этот раз сделал вид, будто просто рассуждаю вслух.

– Нет, назад нам смысла нет шагать. Можем ещё сильнее сбиться с пути, – возразил Валера.

– И что нам тогда делать?

– Мне кажется, мы ушли немного влево. Давай попробуем пройти ещё вперёд и отныне будем держаться правее.

– Что же, тогда веди, – заключил я, и мы побрели дальше в надежде выйти к тому месту, где оставили три бидона с ягодами, или к болоту.

В течение целого часа мы то продвигались вперёд, то разворачивались и шли в обратном направлении. По настоянию Валерки мы часто поворачивали направо и двигались, судя по всему, на юго-восток, так как оранжевое солнце оставалось позади нас, а летом, как известно, оно садится на северо-западе.

Иногда Валере казалось, что мы слишком далеко ушли вправо, и тогда мы почти бегом возвращались туда, откуда повернули, словно он боялся забыть дорогу, если мы промедлим. Валера часто нервничал, ругался и злился, а я старался молча следовать за ним, не задавая глупых вопросов, которые окончательно могли вывести его из себя.

Через час солнце полностью скрылось за стеной густых деревьев, и вечерние сумерки окутали безмолвный лес. В нарастающем мраке вся земля, поросшая травой и мхом, а также усыпанная шишками, иголками, ветками деревьев и сухими листьями, сливалась в однообразное тёмное полотно. Всё вокруг стремительно меркло, и только небо пока ещё оставалось прозрачным и светлым. Идти становилось всё труднее.

Тогда Валера повалился на землю и, тяжело дыша, сказал то, что мы давно осознали, но до последнего не решались признать:

– Ефим, мы заблудились.

– Да я уже понял.

– Вот зараза, есть ещё хочется, как назло. У тебя ещё остались пирожки?

Я достал из рюкзака два сладких пирожка и протянул их Валере.

– Держи, – сказал я. – Ты за сегодня съел всего один, а я все три уже слопал. Стало быть, оба твои.

Валера молча взял из моих рук пирог и жадно набросился на него.

– Ты хочешь оставить второй на потом? – с недоумением спросил я.

– Ефим, не валяй дурака. Ешь второй пирог, – ответил Валера, не переставая чавкать и стремительно глотать один кусок за другим. – Мы должны подкрепиться, потому что нам придётся провести здесь ночь и до утра никакой другой пищи, кроме этих ягод (тут он взглядом указал на бидон, который я поставил на землю), не будет. Да и когда утро настанет, ещё неизвестно, как скоро мы сможем выбраться отсюда.

Мне откровенно льстило благородство моего друга, который поделился со мной своим пирогом и простил мне мою беспечность, из-за которой я растратил все наши запасы еды ещё днём.

Лес медленно, но верно продолжал погружаться во мрак, а комариные стаи уже почувствовали свою власть и принялись окучивать нас со всех сторон.

– Ефим, нужно костёр развести, а то эти твари за ночь нас сожрут и никакая длинная одежда нас с тобой не спасёт, – сказал Валера, как только проглотил последний кусок пирога.

– Давай хворост начнём собирать, – предложил я и тотчас встал с земли, чтобы осуществить свою затею.

Уже менее чем через час большой костёр давал нам всё самое необходимое: свет, тепло и защиту от кровососущих. Тем временем ночь окончательно завладела лесом, но мы знали, что она скоро отступит и через три-четыре часа начнёт светать. Я был уверен, что поутру мы без труда выберемся из леса, и сожалел только о том, что мы так опрометчиво потеряли три бидона с ягодами, за которые Пётр Сергеевич, скорее всего, будет нас ругать.

Через некоторое время огонь начал затухать, и комары снова ощутили свою былую силу. Тогда я вызвался пойти собрать ещё хвороста, а Валера остался сидеть у костра с нашими вещами. Я старался брать ветки потолще, чтобы их хватило надолго, но в условиях почти непроглядной тьмы, не считая скупого лунного света, это было крайне трудно.

Незаметно для себя самого, увлёкшись сбором веток, я ушёл от костра на приличное расстояние. Тогда я в испуге обернулся назад и тут же выдохнул с облегчением: костёр по-прежнему было отчётливо видно. Вдруг я услышал какой-то шорох, доносившийся из травы. Я испугался, что это была змея, и тут же пробежал вперёд несколько шагов, но споткнулся обо что-то металлическое и упал. Сразу же раздался резкий звон и с эхом разлетелся во все стороны. Я поднялся и посмотрел на землю: там лежал опрокинутый бидон с черникой, из которого уже посыпались ягоды, а рядом стояло два таких же, целых и невредимых.

– Ефим, это ты? Что случилось?

Судя по всему, звон железа достиг слуха Валеры.

– Да, это я! Я нашёл нашу чернику! – громко закричал я в ответ. – Иди сюда, помоги донести мне бидоны.

Валера, руководствуясь моим голосом, быстро нашёл меня, и, взяв ягоды и хворост, мы скорее побежали назад к костру, который уже стремительно тускнел.