Читать книгу: «Рой», страница 3

Найдя скудное решение, я воротился к Артуру в магазин и произошёл следующий диалог:

– Дай мне пару монет.

– Зачем?

– Я хочу отдать их бездомной.

– Зачем?

– Просто хочу.

– Нет.

– Но мне её жаль.

– А мне нет.

Тогда я разочаровался в нём. Не буду пороть эту чушь: "ну он не обязан". Кто так считает, сворачивайте эту книгу и катитесь к чертям.

После того как я подосадовал на Артура, решился – "отдам эти деньги ей, всё равно их я не заработал, думаю он(товарищ-путешественник) меня поймёт".

Под конец дня приехал домой с новой для себя кофтой. Её уже не было на ступеньках.

Я не пил целый день, а к вечеру отрубился. Мне снилось, как я плескаюсь в луже, кричу на всех и избиваю прохожих. Я не чувствовал ответственности. Это был один из моих лучших снов.

Первым делом после пробуждения было то, что я хотел осуществить ещё позавчера – выпить водки и установить замок. В магазине меня уже все знали. Не то, чтобы я испытывал неловкость, скорее наоборот, чувствовал себя постоянным клиентом, а значит, уважаемым. Хотя в действительности это выглядело так:

– Болеешь? – спрашивала продавщица, когда я обычно заходил с утра за минералкой.

– Угу-м.

В этот раз я зашёл с утра за водкой. Влил в себя стопку и принялся искать инструменты. Когда я закончил, то послышался стук в ворота. Оказывается, я по пьяни созвал своих знакомых сегодня выпить у меня, а сам об этом не помнил. За воротами стоял Артур. Должны были ещё приехать Иосиф и наша общая подруга Роза.

– Меня подбросили по пути.

– Если честно, я думал, что вы будете позже.

– А когда приедут остальные? – укладываясь на мою постель, спросил Артур.

– Часам к восьми.

Мы пропустили целый день с Артуром, успели сходить за второй бутылкой и поиграть в шахматы. В этой игре я был на любителя, но своих знакомых обыгрывал, даже будучи пьяным. Казалось, им чего-то недоставало, поэтому я всячески раздавал советы, а порой и просто материл их, конечно же в шутку.

– Больше не трогай доску, – говорил я в шутку.

Может быть, я стал бы гроссмейстером, но меня это мало интересовало, скорее это было развлечением, где разворачивалась собственная жизнь. Туда можно было податься в случае ужасной скуки. Ведь скука была отродьем ада – она страшнее страданий. Руки порой и не поднимались что-то делать, глаза не желали читать, а прогулки давно мне разонравились. Вот я частенько и играл в шахматы, даже выдумывая задачки у себя в голове.

Тщета дня не проходила, мысли о смерти меня не покидали, но я всё равно разбавлял свой напиток зыбкости жизни общением с Артуром. К тому же, мы должны были по полной напиться вечером вместе со всеми.

Когда время пришло, все собрались, я просто собирался насладиться вечером с выпивкой, но в один момент меня словно щёлкнуло.

Как-то месяц назад, до тех событий, которые я описываю, мне повстречалась юная леди. Дело было так.

Как-то Иосиф показал мне беседку, которая стояла между кустарниками и полем. Мы часто с ним выпивали в парке, и только там никого не было. Место действительно было непримечательным. Я даже помню, когда охранник парка подъехал к нам на велосипеде и спросил, пьём ли мы, но мы дали отрицательный ответ, и он спокойно уехал. Конечно, ему было лень заехать к нам, ведь это было и не очень чистое и удобное место. Вокруг валялись горы мусора, в основном это были пустые банки пива и прочей выпивки, мы же свои бутылки там не оставляли; штук сто покрышек, гнилые доски и прочая хренатень для игры в страйкбол. Этот парк раньше был безлюдным, но спустя время за него взялись и установили множество проектов; так вот, страйкбол был одним из таких зародышей. Кто бы мог подумать, что этот выкидыш будет ещё плескаться для моего комфорта в этом поганом мире. Хотя, даже находясь в беседке, я всё равно исподлобья следил, как бы сюда не вошёл человек. Мы пропили там множество наших разговоров, а в тот самый день, когда сердце моё вновь забилось от любви, мы пошли за добавкой. Выйдя с беседки, мы направились в магазин. У выхода шли три девушки, в военной форме. Та, что шагала впереди, тронула моё сознание, дыхание и кожу тонкой струйкой прохладного воздуха. Если бы это почувствовал кто-то другой вместо меня, то влюбился бы во всё мирское, проникся бы чувством созидания до такой степени, что забыл бы своё имя. Мир словно выстроился у меня побыстрее, чем у Создателя, – не за семь дней, а за семь миллисекунд. Она шагала, махая то одной рукой назад, то другой вперёд, то одновременно. Глаза её, казалось, смотрели на тот мир, который она построила во мне. Я не запомнил длины её ресниц, не запомнил, были ли у неё грязные берцы, или же длину волос. Она, словно затмение, пришла так великолепно, так чарующе, что я больше не мог смотреть на людей, воспринимать остальных девушек. Кажется, я оглупел ровно на двести процентов, пропуская через себя мысль: "Я бы отдал абсолютно всё, только бы быть с этой девочкой".

Я не познакомился. Но не спешите, я же только иду в магазин с Иосифом. Мы вернёмся.

По дороге я сочинял стихи об этих чувствах, о её необъяснимой энергии, влияющей на меня:

"Твои глаза – карбункул, такие искры выдаёт,

А я как твёрдый лёд, теряю свойство в них".

Устав сидеть в беседке, мы решили фланировать по парку. Спустились к реке, посмотрели на высокие деревья, посмотрели на свежеиспечённые бесполезные строения. Тогда я пересёкся взглядом с ней во второй раз. Услышал её смех, увидел улыбку, это было божественно. Я мог сравнить себя с Мариусом, которому хватило одного слова о Козетте: "Ангел!"

Я так хотел ей поведать о своих моментальных чувствах, что принялся декламировать ей стихи, написанные о ней. Так и завелось наше знакомство.

Однажды, на незапланированную встречу я пришёл к ней пьяным, узнал о ней. Наши взгляды на жизнь совершенно не были схожи, в каком-то плане я терпел это. А позже мы слегка переменились, она лучше понимала меня, а я её. Даже несмотря на такую огромную разницу между нами, мне казалось, что она точно женское воплощение меня.

В другие разы я не пил с ней, даже не курил при ней. Чувствовал себя свежим, я был готов к трезвой беседе, к трезвому созерцанию, но щёки мои краснели, словно я выпил, походка была шаткой – вот так и опьяняет любовь. Кто знает, может быть, сорт Amour во мне нашёл отклик, и я навсегда бы бросил пить другие. Да только вот у каждой девушки уже есть кто-то, и этого не изменить. Словно для меня в этом мире не осталось их.

Так она рассказала о своём лучшем друге. "Ну это ещё ничего, я же не ворую её у отца," – думалось мне. Да, отца у неё не было. А мне на тот момент уже казалось, что это так унизительно для родителей. Не знаю, у меня нет дочки, но, если бы мне пришлось отдавать её за человека из внешнего мира, я бы впал в отчаяние. Растить собственное чадо, а затем довериться незнакомцу с улицы. Ну что ж, надеюсь, воспитатели хорошо прививают такие знания детям своим. Хотя кого там, дубасят учебниками и говорят: "Вот у Анатолия оценки лучше, а ты в кого такой?". О подобных случаях я слышал на улице, пока там ещё обитал. Я никак не сужу, к чему? В мире материальных мамочек и уставших папочек забывается, что у ребёнка есть душа. Поэтому я решил не брать ответственность за кого-то.

Без толку рассказывать о двухнедельных интрижках с ней. Суть этого рассказа не о любви. Если говорить вкратце, то мы просто разошлись с условием однажды встретиться.

Возвращаемся к вечеру с Артуром, Иосифом и Рози. Тогда я думал, что мы спокойно посидим, послушаем какую-нибудь музыку, поболтаем, посмотрим что-нибудь из кинематографии. Но тут Рози рассказала мне о связи между той юной леди и её "лучшим другом". Оказалось, что он приходился ей парнем, а Рози знала этого Кавалера. Я совсем озверел, во мне пробудились лозунги "пей до дна", "забудь обо всём" и прочие. Мои мысли смешались с рассветом, она мелькала ведениями в моей голове, сквозь рвоту, холодную воду, обжигающий пепел, который сжигал всю одежду, я тянулся к ней, даже понимая, что это галлюцинация. Так меня нашли в огороде пьяного, всего в земле, исцарапанного. Только позже я понял, что мои частые мысли о ней были только потому, что мне попусту не находилось думать о ком-то ещё.

Следующее утро прошло спокойно. Мы с Иосифом проснулись раньше Артура и Рози. Я показывал ему новую поэзию, написанную пьяным, – "Дионисова исповедь". В две страницы изложил бредовый сюжет и остался доволен поэтичностью. "Она от радости пила, а он от горести бокал вина в себя вливал" – эта строчка мне показалась лучшей. Я не встречал ни одного произведение, наполненное гениальными мыслями от и до. Всегда проскакивают шедевры, но они не будут цельной книгой. Бывают и нудные моменты, бывает и мозг наш нудным мыслям придаётся. Всё же книги пишут люди (вот если бы книгу писал Господь). После чего Иосиф сходил в магазин за лапшой быстрого приготовления, и мы с ним разделили трапезу. Я долго разглядывал свои металлические китайские палочки, которые мне однажды подарила бывшая девушка; на них маленькие рыбки плыли друг на друга и встречались в узоре ромбовидной формы. Те двое ещё спали. Пока я мучился от зубной боли после еды, Иосиф накручивал сигареты. Мне нравилось проводить время с ним. Я не забывал себя подле него. Он не носил какой-то маски, которую я ежедневно срывал с других людей. Не затуманивал мне рассудок бредятиной, в которую сам не верил.