Читать книгу: «Предел. Часть 1», страница 6
Глава 16
Меня разбудило нечто. Но перво-наперво я задумался не над природой этого «нечто», а над тем, что разбудило-то оно меня на Пределе. На Пределе! Разве это возможно? Ведь на Пределе нельзя разбудить спящего Пришедшего. Но после событий, случившихся накануне, возможным казалось все, что угодно. Что именно меня разбудило? Зов. Голос. Голос моей маменьки! Это она зовет меня! Значит, она тоже на Пределе! Я подскочил. Она умерла, родилась и попала на Предел? От чего она могла умереть? Да какая к черту разница? Она зовет меня: «Приди ко мне, сын мой. Твоя мама зовет тебя. Ты нужен мне. Приди ко мне, сын мой». Я нужен ей! Странная она какая-то. Да вообще-то она и при Жизни такая была, никогда не отличалась нормальностью. Я встал и пошел. Куда? Где она? Я пошел по привычке на Место Встреч, но на полпути понял, что голос не оттуда. Я развернулся. «Приди ко мне, сын, сынок…». Голос маменьки был наполнен тоской и любовью. Таким я помню его из детства, так разговаривала она со мной, когда я был совсем маленьким мальчиком. Я любил этот голос. Когда-то он был самым родным и близким для меня. Я шел на этот голос, все более удаляясь от Места Встреч. Я пытался бежать по улице, всегда приятно удивлявшей меня. Но сейчас она раздражала невозможностью двигаться быстро, своей неуместной плавностью. «Сынок!». Моя маменька нуждается в моей помощи! Мне надо к ней. Я боялся, что не успею, что она замолчит, и я не смогу дальше идти, не слыша ее голоса. И это случилось. Она больше не звала меня. Я растерялся, оглянулся. Где я? Здесь я еще не бывал. Все в красных тонах: земля, небо, воздух, я… Все мерцает и переливается, отражаясь само в себе бесчисленное количество раз. Кроме эха моих шагов, биения моего сердца и моего прерывистого дыхания, звуков нет. Прохладно. Озноб пробирает до самого сердца. Что я здесь делаю? Ах, Да! Я, оборачиваясь, пошел дальше. Что-то пугало, преследовало чувство опасности и неизвестно почему вины. Где? Где же она? Почему замолчала? Я снова остановился.
– Мама! Где ты? – мой голос прокатился, так же отражаясь от всего эхом, еще больше напугав меня.
– Он слышит меня! – воскликнула маменька совсем рядом. – Сыночек! Иди ко мне, сюда, сюда.
И я сделал еще один шаг к ее голосу. Почва под ногами сделалась мягкой. Я попытался шагнуть назад, но и там земля уходила из-под ног. Она становилась все мягче и мягче, как плавящийся сыр, липла к ногам и затягивала. «Сынок! Сынок!» – я слышал маменькин зов и повиновался ему. Тверди под ногами больше не было, она стала совсем жидкой, как кисель. Я начал погружаться в нее. По колено. По пояс. Страха больше не было, он исчез так же внезапно как и появился. Мамин голос затягивал меня воронкой в эту жидкость все сильнее, быстрее. «Приди! Приди! Приди! Приди!» Мне нечем было дышать, а меня все тянуло и тянуло вниз. Все мелькало перед глазами, словно я попал в смерч. Я зажмурился и затаил дыхание. Все, в следующее мгновение я потеряю сознание. Но в следующее мгновение я понял, что стою на чем-то твердом и дышу полной грудью. Я боялся открыть глаза, но открыл.
Так Предел просочился в Жизнь.
Это я понял мгновенно. Я видел свою мать. Она сидела за столом в слабо, но все-таки освещенной маленькой комнате, упершись взглядом в светящуюся синим светом небольшую пирамидку, стоящую тут же на столе. Горели свечи. В темноте мне бы было комфортнее. Я встал напротив маменьки. Она продолжала звать меня, но на меня не смотрела. Она не видит меня. Мама, моя маменька. Думал ли я, что снова смогу увидеть ее? Так же прибраны волосы, та же пуховая серая кофта. Вечно она мерзнет. Толька глаза… Нет больше в ее взгляде той бесинки, того задора. И морщинок как будто прибавилось. А ведь с момента нашей с ней последней встречи прошло не так много времени. Месяца четыре, может.
– Мам, я здесь, – сказал я тихо, чтоб не напугать ее, но эффект получился с точностью до наоборот.
У бедной женщины выпучились глаза, рот открылся в немом крике, но она не закричала, закрыв его руками. Она не отрывала взгляда от пирамиды.
– Сынок, сыночек, ты правда здесь?
– Да.
– Я тебя не вижу, – заплакала она.
– Наверное, так положено, мам. А я тебя вижу, – сказал я тихо, я был спокоен как никогда. – Ты почти такая же как и раньше.
– Ты же умер, – вдруг вспомнила мама.
– Да. Ты должна отпустить меня.
– Нет! Ты нужен мне. Мне без тебя плохо, сын. Не должны дети уходить раньше родителей. Это неправильно. Я не могу жить без тебя, сынок.
– Не плачь. Не плачь, пожалуйста, – я хотел было погладить ее по голове, но моя рука наткнулась на тот же невидимый упругий мыльный пузырь, который не позволял мне вернуться в свое искореженное тело. Мне запекло Знак. – Мам, мне пора. Отпусти меня.
Я не знал, как мне теперь вернуться на Предел, но точно знал, что не смогу этого сделать против ее воли.
– Что? Что это светится? – она указала в направлении Знака, наконец, оторвав взгляд от пирамиды.
– Это говорит о том, что меня зовут обратно. Они беспокоятся, мам. Отпусти меня.
– Как там? Расскажи мне, – просила мама.
– Там хорошо. Но не лучше, чем здесь. Не стремись туда. Успеешь. И не делай зла. Там это все-таки засчитывается, – неимоверная боль пронзила мне левую ладонь, я схватился за нее, еле сдержав стон.
Маменька тяжело вздохнула, случайно задув свечи и погрузив нас в полную темноту. После этого резко вскрикнула, увидев что-то страшное в моей стороне, и выбежала из комнаты. Мгновение спустя возле меня возник Существующий Бывающий в Жизни. Он, молча, шлепнул мне на Знак какую-то вонючую холодную липкую гадость зеленого цвета, которая тут же впиталась со специфическим звуком всасывания. Я и не думал сопротивляться, но он скрутил мне руки за спину и сделал инъекцию в шею. Черт, больно же! Я зажмурился от яркой вспышки света, мне показалось, что мое тело распалось на атомы, и вот теперь они, облетев с бешеной скоростью всю вселенную, снова соединяются в меня, цепляясь друг за друга маленькими острыми крючочками. Когда болевые судороги прекратились, я открыл глаза. Надо мной склонившись, сидела Целительница.
– Вот и все, теперь можете забирать своего беглеца, – устало сказала она Принимающему и паре Хранителей Предела, – больше от меня ничего не зависит. Ему нужна энергия его гида и отдых, – она встала и добавила: – Он исключительно силен для обыкновенного Пришедшего. Я думаю, что на это надо обратить должное внимание.
Боже мой, как я вспотел. Я облизнул пересохшие губы и с трудом повернув голову, огляделся. Встревоженная Ясная была рядом. Это самое главное, а остальное вытерплю как-нибудь.
Глава 17
Хранители на носилках отнесли меня к порогу моей комнаты, поставили носилки и ушли. Принимающий и Ясная вдвоем внесли меня в домик. Первый раз меня носит на руках девушка, не считая моего младенческого возраста. Стыдно, но самостоятельно передвигаться нет никаких сил. Они вдвоем уложили меня на диван. Я чувствовал себя очень слабым и разбитым. Я не мог говорить и лежал с закрытыми глазами.
– Дедушка, ведь он поправится? – слышал я словно вдали голос Ясной.
– Конечно, милая. Конечно. Многое зависит от тебя, как от гида. Вообще-то он сильный, если смог перенести возвращение. Но ты должна быть готова и к худшему. Ведь его вызывал не профессионал, а так – любитель. Переход не был подготовлен должным образом, а это чревато. Просто чудо, что он вернулся. Знак мог сжечь его, – он молча походил по комнате. – Не лучшие времена настают для Предела, – растягивая слова, добавил он.
– О чем ты, дедушка?
– Да так…
– Нет уж, будь добор, договаривай, – настаивала Ясная.
Наступила довольно продолжительная пауза. Видимо, Принимающий сомневался в необходимости посвящать свою внучку в тревожащие его мысли. Она, будучи человеком чутким и проницательным, просто, молча, ожидала его решения, не давя на него.
– Хранители таинств складок времени, – наконец, нарушил тишину голос Принимающего, – они… в общем, твой Пришедший своим походом нарушил их. Обнаружено некоторое количество уплотнений времени. Сейчас они преобразуют его в одно.
Я лежал, пытаясь сообразить, что бы это значило. Время никогда не представлялось мне чем-то незыблемым и однородным. То оно неумолимо спешит, и я не успеваю в него укладывать свои действия. А порой невозможно долго тянется, делая ожидание почти бесконечным. Скорость течения времени, да, постоянна, в принципе, и одновременно индивидуально разная для каждого отдельного события и человека. Однако, «уплотнение времени», такое определение я слышал впервые. Между тем, Принимающий продолжал говорить, то ли разъясняя мои мысли, то ли еще больше запутывая их:
– Ты понимаешь, Ясная, о чем я тебе говорю? Если есть уплотнения, то есть и растяжки, а они грозят…
– …лопнуть, – шепотом закончила за него Ясная. – И что? Что будет с ним? И с нами? – ее голос был полон отчаяния.
Принимающий снова заходил по комнате, шаги его были тяжелы, дыхание казалось ровным и глубоким. Нам всем было понятно, что это просто способ успокоиться, процесс оттягивания неприятных слов. У каждого из нас в душе царил хаос и бессилие: у Ясной и Принимающего от знания чего-то, у меня, наоборот, от незнания. Через какое-то время шаги Принимающего прекратились и, решившись на нелегкий разговор, он начал:
– Ясная, девочка, ты прекрасно понимаешь, что именно я хочу тебе сказать. Но знать и принять это – разные вещи. Поэтому я прошу, прими. Не сопротивляйся неизбежному. Знак обязывает тебя оберегать твоего Пришедшего. Но ты не должна уподобиться матери, которая ради жизни своего дитя пренебрегает жизнью всего мира. Сейчас ты должна руководствоваться разумом, а не сердцем. Не мешай Хранителям исполнять свой долг. Они готовят более-менее плавный переход твоего Пришедшего. Только в случае его благополучного прохода через свое предполагаемое будущее в уплотнении времени и возвращения снова сюда возможна нормализация складок времени.
– А что, если нет? – перебила она.
– Разрывы времени! Узлы времени! Ты все это прекрасно знаешь! – заорал Принимающий. – Все это отразится и здесь, и в Жизни, и в Смерти! Везде.
– Дедушка, но если Пришедший попадет в уплотнения, он может кануть во времени… – робко попыталась возразить Ясная.
– Да всего один, заметь – один, Пришедший. А иначе люди начнут умирать прежде, чем родиться, жить прежде, чем умереть… Это лучше? Ты на себе испытала негатив парадокса! Как ты можешь сомневаться?
– Принимающий, но ведь этот Пришедший может не вернуться, и тогда все равно будет все напрасно.
– Внучка, – голос Существующего стал мягче, – пока есть хоть один шанс что-то исправить, мы должны его использовать. И что-то сомневаюсь я, что твой Пришедший не вернется. А ты, ты должна быть уверена, что он вернется обязательно и непременно. Если не ты, то кто же? Ты и не заметишь. Для всех на Пределе он просто, как обычно, уснет, а потом так же просто, как обычно, проснется и даже сам не вспомнит, что с ним что-то произошло. Потому что его будущее еще будет. Для него это может продлиться дни, месяцы, годы… Если же он не проснется, то прошлое, настоящее и будущее перепутаются… Так, все, о плохом мы думать не имеем права.
– Подожди, но ведь в уплотнения могут попасть и другие Пришедшие.
– Хранители позаботятся об этом, не беспокойся. Твой Пришедший сначала будет изолирован. Чтоб попасть с ним в уплотнения времени нужна необыкновенная преданность. Теперь твоя забота не допустить повторного его явления в Жизнь. А звать его будут. Веревка, как правило, всегда рвется в самом тонком месте.
– Как хорошо, что Бывающий успел вовремя. Мой Пришедший ведь уже начал говорить о Пределе. Мне страшно подумать, чем это все могло закончиться, дедушка, – голосок ее был звонким и встревоженным.
– А ты и не думай, что это закончилось, деточка. Это только начало. Он открыл Предел Жизни. Если профессионалы в Жизни, профи, это поймут, то жди беды. Сейчас Предел защищен менее, чем когда-либо. Своей прогулкой в Жизнь твой Пришедший активизировал проход. На Пределе уже приняты меры, введено чрезвычайное положение. Начата стадия предподготовки к охране Таинств Предела. Да, натворил он дел. Главное, что все знают о его великой роли, но никому не ясна сама ее суть. И не понятно: его ли надо беречь или от него беречься, – покачав головой, Принимающий направился к выходу. – Ладно, Ясная, мне пора кормить свое животное, заболтался я с тобой. Загружаю твою милую головку такими сложными вещами, ведь ты совсем девочка.
– Нет! Я сейчас не девочка. Я сейчас гид Пришедшего. Сложного Пришедшего. Пришедшего мужчины. И обещай держать меня в курсе всех событий, Принимающий, – сказала Ясная твердо.
– Хорошо, Ясная. Не забудь при его пробуждении дать ему энергии, но не переусердствуй, она тебе тоже нужна. Еще не известно, что впереди и когда это все начнется. Береги себя, крошка, – он встал и вышел быстрым шагом.
Глава 18
Я по-прежнему лежал без сна. О чем они говорили? Я понял только пару вещей из их разговора: я очень важен для чего-то, я натворил что-то плохое, что должен исправить, пожертвовав собой и мне скоро надо куда-то отправляться, откуда мне необходимо обязательно вернуться. Я слышал как приходил Паша со своим гидом, не надолго. Через прикрытые ресницы я любовался своей Ясной. Бледная и обеспокоенная сидела она в кресле, то и дело поглядывая на меня. Украдкой вытирала изредка накатывающиеся слезы. Поправляла прическу. Вставала, ходила, снова садилась. Теребила выбившийся локон, наматывала его на палец. Склонялась надо мной, поправляя покрывало. Я ловил каждое ее движение, боясь пропустить, не заметить и не запомнить навсегда любой поворот головы, вздох, взгляд. Потом я открыл глаза. Увидев, что я не сплю, она взяла мою левую руку. Я почувствовал значительное облегчение. Отняв руку, я сел и сказал:
– Спасибо, достаточно. Прости меня.
В ответ я получил звонкую пощечину. Да еще такой силы, что снова оказался в горизонтальном положении.
– Идиот! Ненормальный! – она лупила меня кулачками по груди. – Как ты мог?! Ты не должен был оставлять меня! Ты даже не знаешь, что наделал! – как прекрасна она была в гневе. Волосы растрепались, глаза блестели, щеки разрумянились.
– Успокойся! Ничего себе, зарядила энергией! – я подскочил, схватил ее за руки. Не удержавшись коснулся губами ее губ. Это было быстрое, легкое, еле заметное касание. Ее губы были прохладными и пахли спелой малиной.
Оба, смутившись, мы опустили глаза.
– Прости, – только и смог сказать я.
– Не делай так больше, пожалуйста, – шепнула она и вышла.
Нет. Я никогда не дам такого обещания. Никогда!
Приняв душ, я отправился на Место Встреч. Все, вроде бы, было как обычно, но в воздухе витало невидимое напряжение. Существующих Хранителей было больше. При моем приближении прекращались разговоры, до тех пор, пока я не удалялся на определенное расстояние. Меня встречали и провожали напряженными взглядами. Черт! Что, я теперь здесь лишний? Где же теперь мое место? В Жизни меня уже нет, на Пределе меня больше не принимают. В Смерть отправляться? Мне было неловко. Я хотел бежать отсюда. Нет, я не должен этого делать. Я увидел своих ребят. Как они мне нужны сейчас! Получу ли я от них так необходимую мне сейчас поддержку? Или они тоже встретят меня холодом? Я собрал все силы, сделал непринужденный вид, нацепил дежурную улыбку.
– Привет, Санек, Вадим, – я пожал ребятам руки, с ними стояла обильно обвешанная украшениями престарелая леди в красной широкополой шляпе, с ярким макияжем и в безумно вычурном вечернем красном же платье. – Пришедший Вольдемар, – представился я и поцеловал поданную мне руку, на которой количество перстней гораздо превышало количество пальцев.
– Наслышана-наслышана… Существующая Старость, – назвала свое имя дама скрипящим старушечьим голосом, склонив голову набок.
– Не может быть! Кто посмел дать Вам имя, столь неподходящее такой прекрасной особе? Вы чей-то гид, – поддержал я ее светский тон.
Дама расплылась в улыбке:
– Ой, льстец… – она потрепала меня за щеку. – Да я имею свою Пришедшую. Или она имеет меня. Уж не знаю, кто кого из нас имеет, – она мне подмигнула, дабы я оценил ее шутку. – Моя Пришедшая – девушка. Вы же понимаете, молодой человек, такой пожилой женщине, как я, не доверят такого красавца и бунтаря, как Вы, – она кокетливо улыбнулась, всей своей сущностью выпрашивая следующий комплимент. – Мою Пришедшую зовут Лидия. Но она тоже имеет бунтарский дух, и представляется Пришедшей Диной. С подачи этого хулигана, – с этими словами она хорошенько потрепала Вадима за ухо, – и добавила: – Прошу прощения, вынуждена покинуть ваше приятное общество, Пришедшие.
– Что, бабушек развлекаете? – ухмыльнулся я, когда бабуля удалилась на безопасное расстояние.
– Тише. Если она услышит, что ты назвал ее бабушкой, то ты, внучек, станешь ее заклятым врагом. А с ней лучше дружить, – предупредил меня шепотом Вадим, потирая раскрасневшееся ухо. – У, хуже всякой тещи, – бросил он в сторону Существующей Старости.
– Вольдемар, а ты нам ничего не хочешь по-дружески рассказать? -подмигнул Санек.
Ну вот, началось. И они туда же.
– Да, кстати, – на подходе услышав последнюю фразу, поддержал его Паша.
– Пойдемте к Дине. Она сегодня нас ждет. Обещала чай с домашним пирогом. Сама там стряпает чего-то, – предложил Вадим.
Мы не раз уже собирались у Дины за чаем. И для себя давно единогласно решили, что вкуснее Дининой выпечки еще никогда ничего не ели. Вот и сейчас никто из нас не решился бы отказаться отведать кусочек ее пирога. Дина встретила нас радушно. За ее деревянной дверью я, Паша, Вадим, Санек и, конечно, сама хозяйка комнаты сели за круглым столом. Сначала мы беседовали на отвлеченные темы, не касаясь перемен на Пределе, произошедших не без моего участия. Но тема назревала, я это чувствовал. Наконец, после очередной выпитой кружки чая, Паша сказал:
– На сегодняшний день ты герой Предела, Вольдемар. Все только о тебе и говорят.
– Даже? – сделал я удивленный вид. – И чем же я обязан такому вниманию к своей скромной персоне?
– Это мы и хотим от тебя услышать, – поддержала Пашу Дина, приняв удобную позу в объятиях Вадима.
– Так это, такое домашнее, чаепитие можно считать устроенным в мою честь, господа? – играл я.
Ребята, смеясь, навалились на меня:
– Говори.
– Рассказывай, давай.
– Как там Жизнь?
И я начал повествование истории, которая не имела ничего, кроме начала:
– Я был в Жизни, – сказал я таинственно и замолчал.
– И что? – не выдержала Дина.
– А ничего, – я стал серьезным. – Я там ничего не видел, кроме своей матери, которую угораздило позвать меня и у нее это получилось. Она всю Жизнь занимается каким-то оккультизмом или спиритизмом, который я никогда не принимал всерьез. И вот, пожалуйста. Она доставала меня им все мое детство, всю Жизнь, пусть и короткую, и теперь достает после Смерти! Мне было страшно и больно, если вы хотите это слышать! – я вскочил и перешел на крик. – Я не понимаю, почему на Пределе меня возвели в ранг его врага! Я не управлял собой! Я не мог этому противостоять! – я с яростью стукнул по столу кулаком, заставив со звоном подскочить чашечки и снова опуститься. Я сел. – Все! Вот и вся история. Концерт окончен, – я отхлебнул чаю.
После довольно долгого молчания первой заговорила Дина:
– Вольдемар, ты не должен так все это воспринимать. Это могло случиться с каждым из нас.
– Могло, но не случилось, – буркнул я себе под нос, не смотря на Дину, а она продолжала:
– Значит, ты особенный. Существующие говорят, что вернуться на Предел из Жизни Пришедшему, которого вызвал непрофессионал, практически невозможно. Один шанс из миллиона.
– Ты просто везунчик! – вставил вечно неунывающий Санек.
– Да уж. Повезло так повезло, – прокомментировал я. – Диночка, солнышко, можно еще чашечку чаю. А лучше граненый стакан водовки.
– Алкоголь на Пределе отсутствует, сэр Вольдемар, если только Вы ни желаете шампанского. А вот чаю я Вам организую, – она начала хлопотать.
– А где эта Жизнь, интересно? – спросил Вадим. – Нет, даже лучше спросить, где Предел. Вот Жизнь, там все ясно: планета Земля, вода, Солнце, воздух, небо, суша. А тут что? И где мы вообще?
– Ага, – предостерег я, – еще спроси, существует ли Предел, и обречешь нас всех пить чай в вонючем чулане с разбитыми физиономиями.
Все рассмеялись. Напряжение немного спало.
– Мой гид говорит, что Предел просто параллелен Жизни, – продолжил тему Санек.
– Как это «просто параллелен»? – все не унимался Вадим.
– Ну, значит, существует точно там же, где и Жизнь, но пересечься не может с нею. Если тебе понятней, то в другом измерении.
– И что? Почему мы ходим и не сталкиваемся лбами с Живыми?
– Да потому же, почему мы не врезаемся в радиоволны, почему мы не можем попробовать вкус света или тьмы, почему не можем взять в руку сон. Потому что это другое.
– Да, более исчерпывающего ответа я и предположить не смог бы, – пожал Вадим плечами.
– Да ну тебя, – обиделся Санек.
Меня потянуло в сон.
– Толпа, у меня скоро пробуждение, я домой. Дина, спасибо за чай, все было, как всегда, великолепно, ты просто чудо, – я встал, чмокнул ее в щеку и направился к выходу.
– Я с тобой, – подскочил Паша. – А то опять забредешь куда-нибудь в Жизнь. Тем более Санек утверждает, что она тут где-то неподалеку.
Мы попрощавшись, вышли. На улице было свежо, хорошо. Легкий ветерок играл волосами.
– Там в Жизни как сейчас?
– Люди живут, значит, нормально. Я же говорю, я ничего не видел.
– Я тоже хотел бы там побывать сейчас.
– Побываешь, когда придет срок. А сейчас не рекомендую. Смотри, – я протянул ему свою левую ладонь, покрытую красными ожоговыми волдырями.
– Ох, ни фига себе! – присвистнул Паша. – Мне уже меньше туда хочется. Тебя там что, пытали?
– Знак начал жечь, когда я заговорил о Пределе. Это я так, к слову говорю. Надеюсь тебе эти предостережения никогда не пригодятся.
Зря я так думал. Они ему пригодились, все-таки пригодились. Но об этом потом.
– А как твой гид отреагировал на твое путешествие?
– И не спрашивай. Уж и не знаю, что было легче: перенести само возвращение на Предел или ее критику. Хотя в чем меня можно винить, Паш? Я шел не из любопытства, без какого-либо злого умысла. Меня мать звала. Понимаешь, Паша, мать? А мой гид, видимо, решил, что я просто уйти хотел, не попрощавшись с ней и со всем Пределом. Эдакий я не вежливый!
– Это потому, что она девушка. Вот и все объяснение. Ты ей, наверное, нравишься.
– Девушка. В этом и проблема. Я не могу достойно мужика ответить ей на ее выпады. Знаешь, я ее сегодня почти поцеловал, – признался я.
Паша остановился:
– Что? Ты поцеловал своего гида?
– Паш, не ори ты на весь Предел. Я тебе как другу доверился.
– Ты в нее действительно влюблен?
Мы пошли дальше.
– Я не уверен. Мне, кажется, да.
– Ну ты, брат, времени зря не теряешь. Даже на Пределе умудрился влюбиться. Что же тогда с тобой в Жизни было?
– А в Жизни ничего и не было. Правда, с последними своими двумя связями я так и не успел разобраться.
– Ничего не было! С двумя связями! – передразнил Пашка зло. – А ты вернись, Вольдемар, разберись!
– Да что ты на меня взъелся-то?
– Прости, прости. Не знаю, – успокаивал Павел сам себя. – Мне, наверное, просто завидно. Я при Жизни не успел испытать особых чувств. Были девочки, секс, развлекуха. Но, чтобы любовь… нет. Не ус-пел, – произнес Паша по слогам.
Мы уже несколько минут стояли у дверей моего домика. У меня слипались глаза.
– Пошел я, а то тут вырублюсь.
– Давай, Вольдемар. Сообщи своему гиду, что ты ложишься спать, тебе выставят охрану. Ты ведь у нас теперь парень ненадежный, – посоветовал Паша, улыбнувшись, и пошел.
Войдя в комнату, я последовал его совету. Ясная незамедлительно прислала одного из Хранителей, он стал у двери.
