Читать книгу: «Мясник из Грин Лейк», страница 10
Глава 6
Я шел по коридору бюро и проверял свой рот. Он был закрыт. Я боялся, что я и я снова появиться и начнут меня компрометировать. Мне не видать никакого рабочего дня, диагностируй врачи у меня шизофрению. Уборщица проехала мимо меня с тележкой и стащил с нее банку чистящего средства. Это он. Он насвистывал песню Билли Оушена, не уступил место старушке в автобусе. Плюнул на крыльце бюро. Шотландское быдло. Я хочу удариться головой об стену, чтобы выбить эти голоса к чертовой матери!
Агент Дипло ходил потерянный возле автомата с кофе. Наверное, опять всю ночь шлялся.
– Агент Дипло. Доброе утро.
Дипло кивнул мне, хлебая кофе. Оно текло у него по подбородку и пачкало воротник рубашки.
– Что там со взрывом не слышал?
– А как же. Этот долбанный взрыв теперь на мне. Какой-то ушлепок подсунул информацию Рейзену, что взрывное устройство мог заложить один из профессоров университета. Его какую-то теорию не признавали, и он всем отомстил. Если найду мудака, выбью из него весь дух!
Я молча улыбался, хотя пытался выразить соболезнования Дипло, по поводу его нового дела.
– Мак, у меня башка раскалывается. Рейзен завалил меня. Не мог бы ты съездить в СиТак. Поговорить с заключенным Майерсом. Я не потрачу целый день на это. Рейзен приказал допросить его еще раз, не официально
– Я тебе не шавка на побегушках. К черту Майерса!
– Прости Ирвин. – Дипло опустил глаза в пол, а я пришел в ужас, от того что сказал это в слух. Мне нужен Дипло. Нужно поддерживать с ним дружеские отношения. Нужно что бы он держал меня в курсе.
– Прости. Я сам весь на нервах. Я съезжу. Прямо сейчас.
Дипло благодарно пожал мне руку и похлопал по плечу. Я сказал Кордону, что поеду в дорожную инспекцию, по поводу светофора, а сам отправился в СиТак. Езды хватило на все утро. Меня уже ждали. Точнее ждали Дипло, но приехал я. Я сразу показал тюремной охране, что я агент ФБР, а не какой-то там журналист. Я их построил. Бездельники, вросшие в теплое местечко. Стерегут покой и питание убийц и прочих подонков. Да их бы расстрелять!
Заключенного Майерса привели быстро. Между нами была толща бронированного стекла. Он не выказывал никакого интереса к моей персоне и разглядывал свои грязные ногти.
– Мистер Майерс. Я агент Ирвин Маккинли, Федеральное бюро расследований. Я хотел бы поговорит с вами о Джордже Форестере.
– Я не убивал своего преподавателя, я говорил это на суде. Но я искренне рад, что этот ублюдок мертв.
– Если бы вы убили его, как бы вы это сделали? – спросил я.
Майерс молчал. Он не хотел говорить со мной. Он приготовился положить трубку на место.
– Оинго. Я тебя понимаю. Я из Шотландии. Эдинбург. В академии меня спрашивали есть ли у меня килт и умею ли играть на волынке. У меня все преподаватели были как мистер Форестер.
– Бы хотя бы белый, агент Маккинли. Мистер Форестер говорил, что мое место в гетто, а не в престижном учебном заведении. Зайди он в гетто, его пристрелили как собаку.
– Значит, вы бы пристрелили его?
– Я его не убивал.
Я верил Майерсу. Взгляд у него был полный отчаяния. Он бы и правда пристрелил бы Форестера. Не стал бы пытать. Ко мне вернулся мое чутье. Я видел Майерса насквозь. Он ненавидел своего преподавателя, но был рад его смерти, хоть в ней не справедливо обвинили его.
– У Форестера были конфликты с кем-то еще? С учениками ли преподавательским составом?
Майерс удивился. Видимо его об этом не спрашивали. Его просто избили и заковали в наручники, я знаю, как это происходит.
– У любого черного студента были проблемы с Форестером. Он валил нас, специально. Мы пришли к нему за знаниями. А этот ублюдок…
– Ясно. А с преподавателями?
– Не знаю. При мне у него была ссора только с профессором Синистером. Они спорили о какой-то теореме, что Синистер собирался выдвигать на грант для университета. Форестер оскорблял Синистера, а тот молча стоял и улыбался. Потом он пообещал подать жалобу на Синистера и отстранить его от работы для гранта. А потом меня отчислили. По итогам семестра. Я ни одной своей контрольной так и не увидел. Я не знаю в чем моя ошибка.
– Я тоже не знаю в чем моя ошибка. Держись Оинго.
Я не сказал, что верю ему. Зря. А может и нет. Не стоило обнадеживать парня. Я пообещаю ему, что докопаюсь до правды, а потом потеряю память. Или всем моим уликам устроят бостонское чаепитие. Как с делом Лисовски.
Все вторую половину дня занял путь обратно. Я даже вздремнул на ровном участке дороги. Все, что узнал, отправил сообщением Дипло и поехал домой. Там меня ждал Павилион.
К черту галстук, ремень, ботинки и носик. Я собираюсь вспомнить все.
На Лиаме теплый домашний халат. У него дома старенький ремонт в кредит.
– Кошелек или жизнь? – говорю я. Тот я, что постоянно курит.
Лиам с интересом смотрим в моей пакет.
– Какое странное совпадение. Пару часов назад мне принесли, почти такой же подарок.
– Кто принес? – пытаюсь спросить я, но другой я, закрывает ему рот. Лиам предлагает выпить, говорит о жуткой идеи, делать из голов светильники Джека, о моей подруге? О ком? О Пенни? О Джо?
Я начинаю плевать семечки на его коврик в прихожей. Другой я щелкает костяшками пальцев. А я. Самый молчаливый я, стою, вжавшись в дверь и ничего не понимаю.
Лиам начинает кашлять. Хватается за грудь.
Надо вызвать скорую! Я хочу спасти его, но останавливаю сам себя. Пусть этот кусок дерьма подыхает. После всего того, что сделал. Я убегаю. Павильон выводит меня из транса, жмет мою руку и уходит. Пенни нужно в галерею. Я остаюсь в квартире один. Или не один? Нас ведь теперь трое.
– Мне нельзя пить после травмы. – суровый агент Маккинли наливает себе воды из-под крана. Мак девиант морщиться. Находит в холодильнике початую бутылку виски. Выливает все содержимое в чайник. Ставит на стол вместе с тремя кружками.
– Я доберусь до правды. О Лиаме. О Мяснике. О делах бюро, что убили Лисовски и Скотт. – агент Маккинли выпивает стакан залпом. Мак цедит его через зубы, полощет горло, сглатывает и высовывает наружу язык, как собака. Я делаю маленький глоток. Мы закуриваем, и агент Маккинли морщиться от дыма. Мы говорим о Мяснике, об охотнике, о том, что случилось со Скотт. Мак и Маккинли спорят и начинают драться.
– Я дома, Ирвин.
И они исчезают. Остаюсь только я. Ирвин. С тремя пустыми чашками и чайником вискаря.
– У тебя были гости?
– Я похож на радушного хозяина, испекшего пирог?
– Кто со мной говорит? – спрашивает Пенни и внутри меня все сжимается.
– Я.
– Ирвин. Я вижу, что с тобой происходит. Ты говоришь сам с собой. Смотришь в одну точку. Нам нужно прекратить сеансы с Павилионом.
– Нет! – кричу я и агент Маккинли.
– Да! – вопит Мак. – В точку Пенс!
– Не называй ее так!
– Ирвин. – мою щеку обжигает пощечина. – Ты здесь? Ты со мной?
– Я всегда с тобой. Пенни.
– Ты слышишь голоса?
– Хуже. Я их вижу. Двоих себя. У меня расщепление личности. Я не знаю. Я боюсь, что они принесут тебе вред.
– Мне? Вред? Эй. Выходи по одному!
– Пенелопа. Я никогда не сделаю тебе больно и не принесу вреда! – кричит агент Маккинли, но Мак отталкивает его.
– А то что?
– С кем я говорю? – Пенни переходит на шепот. Она смотрит мне прямо в глаза.
– Со мной!
– Отлично! Что будем делать?
– Прогуляемся по берегу Грин Лейк?
– Не боишься остаться без почек?
– С тобой, не боюсь.
Он хватает Пенни за плечо. Я хватаю ее. Мы целуемся на кухне, в коридоре. На мгновение я становлюсь единым целым. Не слышу голосов. Не вижу силуэтов. Напротив, меня никого, кроме Пенни. Я сплю без сновидений. И просыпаюсь с жутким сушняком. Я пью прямо из носика чайника, а там оказывается вискарь.
Зажевав пачку мятной жвачки, я сажусь в машину Пола. Пахнет лимоном. Только почистил салон.
– Через две недели ты идешь на мед осмотр. Готов?
– Давно готов.
– Ты опять пьешь с утра? От тебя выхлоп, выноси вещи! – возмутился Пол и открыл окно.
– Это травяная настойка. Для мозгов. Кордон сегодня в штабе, езжай помедленнее.
Я бы расслаблен. День выдался сухой. Начальства не было. Блек, завидев меня, скрылся в уборной. Его нос был фиолетовым и огромным. Я снял трубку телефона, сразу, не дожидаясь пока мой покой нарушат очередной идиот, решивший свести счеты с утюгом.
К полудню я остался один. Сварил себе кофе, показал средний палец двери директора Кордона. Как только меня восстановят на полный рабочий день и вернут все полномочия. Я повернусь к ним своей задницей. Я подам в отставку. Устроюсь охранником в супермаркет и буду целыми днями разгадывать кроссворды.
– Нет. Я нужен бюро. Я нужен своей стране.
– Соглашусь с контуженным. Мы еще столько не сделали, не разоблачили убийц Лисовски и Скотт. Не поймали мясника! Не показали этим костюмированным крысам, кто тут закон!
– Пошли в задницу! – громко сказал я и голоса затихли. Только жужжание компьютеров и стук веток в стекло. Стук в дверь. Ну кого нелегкая принесла?
– Ирвин! – агент Дипло просунул голову в дверной проем. – Мы взяли Синистера.
– Поздравляю! А кто это?
– Тот профессор! Из вашингтонского универа. Ирвин, я не знаю, что делать. Я должен его допросить. Пошли со мной.
– Я не могу, я из другого отдела.
– Ну он то не знает. Начальства сегодня не будет. Пошли Ирвин.
Я проследовал за Дипло в комнату для допросов. Не удивительно. Что Дипло растерялся и не знал, как начать допрос. Рожа у Синистера была такая самодовольная, что директор Кордон бы позавидовал. Как будто это он собирался вести допрос, а не мы. Рядом сидело не менее самоуверенный адвокат Синистера.
– Добрый день профессор Синистер. Мистер Юнингсон. Агент Маккинли. Это агент Дипло.
– Я знаю кто вы. – ответил адвокат. – Давайте к делу, у моего клиента нет времени на пустые разговоры.
Синистер улыбался и молчал. Я ожидал, что ученые выглядят по-другому. Синистер был высокий, выше меня и даже Дипло. Крепкого телосложения, с белыми волосами и бровями.
– Где вы были вечером второго января, с восьми до десяти?
– Мой клиент был дома.
– Кто может это подтвердить?
– Мой клиент живет один.
– В каких отношениях вы были с вашими коллегами?
– В рабочих отношениях, агент.
– Вы были на праздновании вашей коллеги Марты Лаудинг.
– Да. Мой клиент присутствовал на вечере.
– Почему вы не поехали с ними в ресторан?
– Меня это не интересовало. – наконец заговорил сам Синистер, а не его адвокат. Не знай я кто он, то по голосу счел бы его барыгой с окраины, а не профессором.
– У вас были конфликты с профессором Форестером?
– Это к делу не относиться. – оборвал меня адвокат. – В чем конкретно обвиняют моего клиента?
– Ни в чем, пока что, мы пытаемся выяснить причины трагической смерти его коллег.
– У вас есть свидетели, что мой клиент причастен, к этому происшествию?
– Нет.
– Тогда, мы пойдем. Агенты. – Юнингсон встал и учтиво кивнул.
– Конечно, вы можете быть свободны. Но сначала разрешите нашим экспертам взять некоторые анализы.
– На каком основании? В вашем ордере не указано, что вы можете подвергать его снятиям следов, дактилоскопии или…
– Если это необходимо, я сдам все анализы. – перебил Синистер своего адвоката. – Не хочу приходить сюда во второй раз.
Я знал, что он виновен. Давно у меня не было такого чувства. Когда чуешь запах преступника. Когда видишь насквозь. Он виновен, и не абы в чем, а в убийстве своих коллег. Я видел много преступников и узнаю даже среди тысячи лиц. Кто украл шоколадку в супермаркете, кто поколотил свою жену, кто обвешал клиента в мясной лавке. Мы повели Синистера в лабораторию. Адвокат шел с нами, брезгливо касаясь перил. Дипло позади, тупо рассматривая ступени и не зная, что происходит.
Я знал. Синистер был уверен, что анализы ничего на дадут и он выйдет сухим из воды. Я был уверен в докторе О`Райли. Он вступит в эту борьбу разумов с Синистером и выиграет. Он найдет зацепку.
– Агенты, профессор Синистер. – Мерфи даже глаз не поднял от своих пробирок. Мы оторвали его приготовления препаратов.
– Давайте в темпе. Я и мой клиент не намерены провести здесь целый день по вашей прихоти. – выплюнул адвокат и уселся, напротив. – Я буду присутствовать.
– Пожалуйста, господин адвокат. Чаю не предлагаю, у меня тут только формалин. И не торопите меня. Скорость нужна при ловле блох, медицинские анализы требуют последовательности и точности.
Да. Док уделает этого адвокатишку.
– Нам остается только ждать. Что поделать, мы ведь с вами обслуживающий персонал. – сказал я Юнингсону и гадко улыбнулся.
– Прошу, профессор.
Мерфи снимал отпечатки пальцев, брал кровь, ковырялся под ногтями. Мы сидели, поперев головы руками.
– Ваше работа по проблеме Гольбаха в тринадцатом году произвела фурор. Жаль драка с Чжаном Итаном омрачила ваш успех. И чего вы кинулись на этого статистика. Над чем работаете сейчас? – Мерфи старался вести непринужденную беседу. Ни я, ни Дипло ни черта не понимали и начали зевать.
– Над тем, чтобы не сесть в тюрьму.
– Это приоритетная задача каждого гражданина Америки. Кстати, светофор починили и теперь разница между сменой цветов составляет пятьдесят пять секунд. Как на десятой. Как математик, скажите, это повлияет на уровни пробок в городе?
– Вы помните скорость переключения всех светофоров в городе? Вы эйдетик, доктор? Поразительно. Долго развивали?
– Не перестаю. Недавно закончил с лабораторной диагностикой. Так втянулся, что даже диалоги запоминаю. Могу повторить все, что сказал каждый из вас, с момента как вы вошли: Давайте в темпе. Я и мой клиент не намерены провести здесь целый день по вашей прихоти…
– Не стоит. Я вам сразу поверил.
– И по поводу критериев Фридмана, не пренебрегайте примерами из медицины в следующей работе, как это не банально, оно действенно.
Профессор смотрел на Мерфи с удивлением. Ему что, никогда не делали замечаний? Теперь и он спустился на нашу ступеньку глупцов.
– Вы закончили, доктор? – не выдержал адвокат. – Мы может идти?
– Конечно. Спасибо за ваше понимание – ответил я.
Профессор вместе с адвокатом покинули лабораторию и нам тоже было пора.
– Не знаю, чего ты завернул про критерии Фримана, но походу опустил этого умника. Молодец док! – похвалил Дипло.
– Фридмана. – поправил О`Райли, но агент Дипло его уже не слышал.
Глава 7
Павилион отменил сеанс, из-за каких-то домашних проблем. Дорожка моих воспоминаний и так скользкая так еще то свет включат, то подножку поставят.
– Когда я вспомню все, вы уйдете?
В ответ я получил только тишину и обеспокоенный взгляд Пенни.
– Пенни, тебе, наверное, лучше пожить у себя, пока я не разберусь с этим. Я боюсь за тебя.
– Я останусь здесь. Со всеми тремя.
– Пенни. Я не знаю, чего от себя ожидать. – я пытался достучаться до ее здравомыслия, но это было бесполезно.
– Зато я знаю. Расскажи мне о них. Мака девианта я уже видела.
– Агент Маккинли? Он напоминает моего отца. Такой же жесткий, помешанный на долге. Работа для него всегда была на первом месте, поэтому они с матерью часто ссорились. Она тоже служила в полиции, пока не родила меня, а потом заболела бабушка и она не вернулась на работу. Потом мы переехали в Америку. Отцу предложили работу при посольстве. А Мак. Он будто черт на плече. Как будто все дерьмо из меня вытащили и слепили полноценную скульптуру. А она ожила. Но я не сдамся. Я все вспомню.
– Значит будем жить все вчетвером.
– Пенни. Я теряю себя. На их фоне я как безвольная тень. Тюфяк.
– Я договорюсь с ними. У каждого будет свое эфирное время, пока мы не придумаем как собрать тебя обратно. Что нового на работе?
– Синистер тот еще кадр. Его адвокат нам слова вставить не давал.
– А кто с ним говорил? Отдай в следующий раз инициативу кому-нибудь из них.
– Нет уж. Я их не выпущу. Я уже и так им слишком много позволил. В тюрьме дал волю Маккинли. А утром, Мак перехватил управление. И если на охрану в тюрьме мне плевать, то тебя трогать я никому не позволю.
– Не надо ревновать меня к Маку. Пенис у вас один на всех троих.
– Тебе нравиться плохой Маккинли?
– Я люблю вас всех. Тебя.
Меня должно было это успокоить, но я снова пялился в потолок. Фенозипам не помогал, а Пенни похоже запала на психа Мака. Я видел это. Она смотрела на меня и ждала его появления.
Я устал от этого самокопания и жалости. Я должен найти мясника. Я поднялся с постели, оделся и пошел в сторону озера. Мокрый снег щипал мне лицо, засыпался в ботинки, залетал в рукава. Когда я пришел на берег Грин Лейк то уже не чувствовал пальцев на руках и ногах.
– Терпи. Помню в Афганистане, в горах, там не минус два.
– Я никогда не был в Афганистане! – прокричал я и меня бросило в жар. Пот застывал на лбу. Деревья шумели, тонкий лед, покрывший Грин Лейк трескался и тонул в черной воде.
Я никогда не был за приделами Сиэтла и Эдинбурга. О других городах и странах я знал лишь из новостей и уроках географии. Джо рассказывала мне об Ираке и Афганистане. Мне достаточно галлюцинаций и расщепления личности. Чужих военных флэшбеков мне еще не хватало.
Я практически ничего не видел. Я шел на ощупь, раздвигая ветки перед собой. Пальцы ног обжигал талый снег. Мне было жутко холодно, но я продолжал идти, потому, что в горах Афганистана, видите ли, холоднее. Я был готов молиться о появлении мясника, может хоть удар электрошоком меня согреет. Но вокруг не было ни души.
– Ирвин! Ирвин Маккинли!
Я начал озираться, но ничего не видел в темноте.
– Кто здесь? – я потянулся за пистолетом.
Мокрый снег захрустел под чужими ногами, и я разглядел в свете зажигалки Пенни. Она поднимала воротник клетчатого пальто и втягивала шею от холода.
– Что ты тут делаешь?
– Тебя ищу! Немедленно домой!
– Не приказывай мне! – закричал я в ответ и пар из моего рта еще долго облачком летал в воздухе.
– Агент Маккинли? Приятно наконец познакомиться лично.
– Пенелопа! Иди домой. Здесь опасно!
– Сейчас, это самое безопасное место в Сиэтле. Уж поверь мне.
Я уже не чувствовал ног от холода и упал в снег. Пенни уселась на холодную землю рядом со мной. Лед трескался и тонул в черной воде. Мы сидели на мокром снегу.
– У меня скоро яйца от холода зазвенят. – запротестовал я.
Цыкнув сам на себя, я прижался к Пенни.
Лучше бы я проснулся с похмелья. Голова болела сильнее обычного, нос заложило, а в глотку, словно нагадили дикие гиены. Ночная прогулка по Грин Лейк была плохой идеей. Под одеялом было невыносим жарко, снаружи, холодно как на улице. Я стащил костюм со стула, оделся, не вылезая из постели и поспешил закутаться в пальто.
Пенни уже не было. Я заварил растворимый кофе, долил туда виски, а также наполнил свою старую фляжку.
Лучше мне не стало. Я прижимался к печи в машине Пола, пока не вспотел. На планерке мой вид не остался не замеченным. Мне приказали надеть маску или ехать домой и не раскидывать свою заразу по бюро. За маской я отправился в морг.
– Заболели, агент Маккинли?
– Простудился. Дадите маску, а то забросаю соплями все бюро.
– Синистер чист. Ни один из следов на месте взрыва и убийства Форестера не принадлежит ему.
– Сообщим ему завтра. Пусть помучается.
– Я еще вчера позвонил ему.
Я чихнул от такой наглости.
– Ничего, что сначала нужно было сообщить мне или Дипло?
– Агент Маккинли, почему вас всех так пугают, те кто умнее вас? – спросил О`Райли и у меня не было ответа на этот вопрос.
– Мне все равно, сколько у него там ученых степеней. У него был мотив.
– Ваши коллеги тоже во многом с вами не согласны. Но вы же не взрываете их машины.
– Спасибо за маску.
Нет. Этот не может быть. Синистер виновен и это написано у него на роже большими неоновыми буквами. Я не один так считал. Мы все втроем так считали. Это не мое дело. Я помогаю Дипло с мясником и только. Все остальное не моя забота. Но где ему разобраться с этими преступными гениями. Полгода ловить одного маньяка на все село. Наши ему не по зубам.
Снова распался на части. К обеду собрался, но похоже у меня поднялась температура. Я хотел раздеться до гола, но тут не школа современного искусства. Этого бы не оценили. Хотя Мак считал эту идею забавной. У плохого Мака со мной больше общего, чем у правильного агента Маккинли. Это мне и не нравилось.
– Эй Мак! – Дипло умел приходить не вовремя. Я только заварил себе терафлю.
– Я уже знаю про Синистера.
– Да, я тоже. – Дипло сморщился. – Я уже популярно объяснил доку, что не стоит оповещать наших подозреваемых раньше нас.
– Популярно? Ты ведь его не бил?
– Пару раз приложил об холодильник. Там, где я раньше работал, ему бы ноги из жопы выдернули за такие выходки.
– Не стоило этого сделать.
– А что? Только тебе можно кулаками махать? Я вот чего зашел, Рейзен засунул меня в слежку за домом Трента, а я пообещал одной девчонке заскочить к ней. Подстрахуешь меня пару часиков?
– Что говорила Пенни? Не давай ему сесть нам на шею.
– Возмутительно! Пусть подрочит и едет на наружное наблюдение!
Они как всегда правы, но им никто слова не давал. К тому же, Трент, возможно отравил Лиама Маллоуна.
– Конечно. Давай адрес.
Трент снимал квартиру на пятьдесят первой. Проще было послать к нему Патруль из Рентона. В служебной машине барахлило отопление, к тому же на окраинах всегда холоднее чем в центре. Я пялился на подъезд и слушал радио. Все-таки Первый свидетель вносил разнообразие в этот поток рекламы и попсы. Я задремал всего минут на десять. Позвонил Дипло и сказал, что задержится еще на двадцать минут. Я уже понял, что мне суждено замерзнуть под окнами поджигателя. Но тут в его окне я увидел свет. Я перезвонил Дипло, но тот не взял.
Черт с ним. Я вышел из машины и вошел в подъезд. Я сам виноват. Я проосрал момент, когда Трент прошел мимо меня. Дверь мне разумеется не открыли. Я навалился и хлипкие доски провалились в квартиру.
– ФБР! – крикнул я в пустой коридор.
Ободранные стены были обвешаны странными картинами. Пенни права. В них не было огня. В них была какая-то жуть. Однотонные мрачные краски. Люди без лиц. Я такое не люблю. Вот вазу там с фруктами, зверье, море. Это я понимаю. А вот это вот все – нет.
– ФБР! – повторил я. Это было уже насмешкой.
Шум в зале, раскрытое окно. Я спрыгнул следом и ударился плечом об мусорный бак. Николас или кто бы то не был в его квартире скрылся между заборами чужих домов. Я за ним. Я бежал за ним через узкие проходы, через щели в заборах. Я выбежал за ним на трассу. В висках стучало, мне не хватало дыхания. Фары проезжающих машин слепили меня. Я поскользнулся и растянулся в луже талого снега. Сил подняться я не нашел. Правильный вояка Маккинли приказывал мне встать. Но я с трудом разбирал его голос. Свет фар проезжающих машин померк.
Все Ирвины Маккинли ругались. Кроме одного. Меня. Я был рад, что меня вытащили из лужи и положили в теплую машину. Через их вопли я слышал Пенни.
– Я позвоню вашему Рейзену и что скажу, что Дипло его эксплуатировал. И про твою рожу тоже расскажу. Ковбой колхозный!
– Тише мисс Бойл, я не могу сосредоточиться.
– Чего там сосредотачиваться! Право, лево, газ, тормоз.
– Какой дельный совет. Даже дико, что в этой машине права есть только у Ирвина, и тот в отключке.
Я окончательно пришел в себя. Со мной такого никогда не было. Я выпадал из реальности в последнее время, меня бывало вырубали, но что бы потерять сознание на ровном месте во второй раз. Похоже, мне даже консьержем скоро нельзя будет работать.
Все тело было как пластилин. Костюм промок от пота и от того что я лежал на земле. Я поднялся и увидел на переднем сидении доктора О`Райли и Пенни. За окнами светало. Под глазом Мерфи красовалось фиолетовое пятно с красными узорами.
– Кто вы такие?
– В смысле? – Пенни резко повернулась, и я расхохотался.
– Я шучу.
– Свободный микрофон в барах по воскресениям. Там свои стендапы будешь показывать. Ты не брал трубку, Дипло тоже. Я нашла Мерфи в фейсбуке, он написал мне, что ты поехал следить за домом Трента.
– Прости. Нужно было позвонить тебе. Я долго был в отключке?
– Ты в ней не был. У тебя был бред из-за лихорадки. Тебе надо в госпиталь.
– Нет! – одновременно выкрикнули мы трое и Пенни.
– Я не могу потерять работу.
– У него через неделю контрольные анализы. Это много для него значит. К тому же врач у нас есть.
– Он патологоанатом! – возмутился я, но меня никто не слушал. Пенни и Мерфи спорили, как правильно ехать. А я упал на заднее сидение и мне стало грустно. Не будь Пенни, я бы остался валяться в луже, и дальнобойщик нашел бы мой труп только через три дня, когда остановился помочиться в соседнем кусте. Почему я никогда не пытался завести друзей? Которые бы искали меня по окраинам и угнали машину бюро не имея прав.
– Не ной! – сказали мне голоса, и я не ныл.
