Читать книгу: «Домик у озера», страница 3

– Похоже, выбора у меня нет, – он устало вздохнул.

– Отлично! У меня даже есть настоящий дневник Евы, а не копия, ныне погребённая под деревом.

Она подошла к ящику, но парень её остановил.

– Постой! – воскликнул он. – Это, не спорю, очень интересно. Твои поисковые навыки очень радуют. Я даже немного рад, что ты предложила помощь, – последнюю фразу Никодим сказал тихо, как будто себе, но София его услышала и слегка зарделась. – Но окно выбито, а на улице буря. Думаю, стоит хотя бы для начала об этом позаботиться. А делом займёмся завтра.

– Да, ты прав. К тому же стоит обработать твои раны, – девушка стыдливо опустила глаза, зная, что он пострадал из-за неё, а она ещё и держала его так долго, вместо того, чтобы сразу помочь. – И, спасибо огромное! Что спас меня, что одолжил пиджак, что терпел, – с благодарностью сказала Софи, искренне улыбнувшись. – Если бы не ты, я бы сейчас лежала без сознания под обломками дерева или же, и вовсе, погибла. Спасибо! – она близко подошла к нему и пожала руку, с благодарностью глядя в глаза собеседника.

Никодим слегка покраснел, чего скрыть никак не смог. А Софи вновь убедилась, что над актёрскими навыками ему ещё стоит поработать.

Однако оставался один вопрос, который пока не был произнесён вслух: почему окна в этой комнате одинарные и с деревянной рамой, а не пластиковые с двойным стеклом, как в других?

Глава 6

– Итак, ты обещала принести дневник, – строгим голосом произнёс Никодим, стоя прямо перед сидящей на стуле Софией, и посмотрел на неё требовательным взглядом.

– Постой, сначала расскажи о том, что знаешь ты, – попросила девушка, отведя взгляд и накрутив на палец локон волос.

– Ладно, – сказал парень спустя минуту раздумий.

Подойдя к тёмно-коричневому деревянному шкафу, он на секунду исчез в кипе одежды, а выбрался уже с какой-то папкой, маркерной доской, укутанной в пищевую плёнку, и смешными взъерошенными волосами.

София всё же поинтересовалась, зачем напарнику столько одежды, на что получила ответ: "чтобы хорошенько скрыть это", – и указал на бумаги, собранные в одну кучу.

– Объясню всё в общих чертах. Я работаю на Графимова с середины весны, но мало что узнал, так как мы приехали в этот дом только сейчас, а некая журналистка заняла комнату убитой, которую мне очень хотелось изучить, – парень с осуждением посмотрел на собеседницу.

Девушка нахмурила брови, и только открыла рот, дабы возразить Никодиму, как он её перебил.

– Какая же ты забавная, – неожиданно улыбнулся Никодим. – Успокойся, мне просто хотелось отомстить за вчерашнее. Ты, знаешь ли, заставила меня поволноваться. Это сделал Никодим, что, впрочем, неудивительно. Он наверняка хочет её же заменить. К тому же, предположительно, у него есть какой-то план. Я примерно представляю его, – последнюю фразу он почти прошептал.

– И каков он в твоём понимании? – заинтересованно спросила девушка, подавшись вперёд.

– Перейдём к делу! – Никодим резко перевёл тему разговора.

По его отведённому взгляду и резким движением рук было ясно, он что-то скрывает. Софи это насторожило. Она думала, что они союзники, но его поведение не подтверждает этого нисколько. Она облокотилась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– К сожалению, я не так много знаю. Лишь несколько любопытных фактов, отчасти полученные из участка, да и собственные догадки. Мой друг из полиции сфотографировал для меня всё по делу Евы, но информацию пришлось дополнять. Самое интересное и возмутительное, так это то, что вскрытие не делали вообще!

– Разве такое возможно?! – воскликнула девушка, вскинув брови.

– Никто об этом не знает. Заключение судмедэксперта было подделано, – произнёс парень. Софи нахмурила брови, задумавшись. – Мой друг не сомневался в правдивости информации, этот врач долго служил им верой и правдой. Но я решил всё перепроверить. Поэтому я повидался с врачом, работающим по этому делу, и долго пытался вытянуть из него информацию, пока не пришлось прибегнуть к шантажу и дать обещание никому об этом не говорить. Он признался, что его подкупили. В ночь перед поступлением тела, его дом обокрали. На следующий день ему позвонили с незнакомого номера и предложили хорошие деньги, если он изменит заключение и не тронет труп убитой. После долгих раздумий, он согласился. Деньги, наличкой, передали вечером этого дня некие люди, чьи лица были скрыты масками, да и темнота не позволяла многое увидеть. Так у полиции и оказалось ложное заключение судмедэксперта, говорящее о самоубийстве при помощи растворённого в воде снотворного внутривенно. Думаю, это прочное доказательство убийства. Но это же усложняет расследование. Ещё одной подозрительной вещью, о которой тоже не рассказано в заключении, является то, что на шприце, – нахмурившись, говорил Никодим, – нет ни одного отпечатка, даже Евы.

София сжала губы, проклиная судмедэксперта, который ради своей выгоды позволил убийце жены Графимова остаться безнаказанным. Видимо, после паренёк одумался, раз всё это рассказал детективу. Страшно, что он до сих пор работает на них, ведь если его подкупил один, подкупит и другой.

– Так могло произойти, – продолжал детектив, – если бы Ева достала шприц из пакетика в перчатках, но ничего подобного ни на жертве, ни в комнате не было найдено! Все вещи, в принципе, были собраны, так как молодая пара собиралась уезжать заграницу, – Никодим на секунду остановился, чтобы передохнуть перед продолжением. – На этом факты кончаются, и начинаются мои догадки, точнее выводы. Можно легко исключить любого человека, находящегося вне дома в день смерти. Дом хорошо охраняется, залезть на второй этаж непросто, да и никаких взломов или проникновений в тот день не было замечено. Я составил список, – детектив протянул собеседнице ровный, без единой вмятины листок формата А4, где аккуратными, красивыми буквами протянулись имена.

Для начала девушка обратила внимание на почерк, намечая для себя некоторые особенности. Цвет синей ручки был очень насыщенным. Скорее всего, парень очень сильно давит на ручку, когда пишет. Крупные, округлые буквы сильно наклонялись вправо, но шли ровно, без скачков в размере. Рассмотрев почерк и удовлетворившись получением новой информации о коллеге – всё же она пока не до конца доверяла ему – София пробежалась уже по именам, найдя среди них знакомые.

– Мне хотелось бы их расспросить, – в то время продолжал Никодим, – но я боюсь спугнуть убийцу, ведь для них я просто домоправитель. Пока что я разрабатываю методику, по которой постараюсь поговорить с ними об этом незаметно, как бы невзначай. Это займёт больше времени, но всё же возможно.

– Я могу помочь тебе в этом, – неожиданно прервала его девушка, оторвав взгляд от листа; парень удивлённо взглянул на неё. – Я журналистка, и расспрашивать о чём-то – моя профессия. Это не покажется странным, – Софи вернулась к списку, оставляя собеседнику время подумать.

– Что ж, пожалуй, так будет проще, – мрачно согласился Никодим. Что ж, видимо, и он пока не до конца доверял ей. Впрочем, она не осуждала его – она ведь вполне могла и работать на Графимова или убийцу, а его использовать, чтобы ввести по ложному следу или же просто раскрывать информацию его работодателю.

К тому же ему явно не понравилось, что его работу пытаются отобрать. Но в подобном деле здравый смысл должен быть выше чувств.

– Но я дам тебе список вопросов, которые стоит задавать, – добавил он.

– Это было бы здорово, а то я не представляю, что следует говорить, – кивнула девушка. – Без тебя, увы, мне не справится, – виновато улыбнулась София парню, подняв глаза, которые сияли нежным голубым цветом, почти скрыв сероватый оттенок.

Никодим, поразившейся таким поведением напарницы, слегка смутился, но быстро пришёл в себя.

– Что с дневником? – спросил он, отведя взгляд.

Софи стыдливо опустила взгляд и начала накручивать на палец волосы.

– С ним… проблемы, – тихим голосом пробормотала она, страшась гнева собеседника. И не ошиблась.

– Ага! Значит, ты обманула меня, чтобы забраться в моё расследование?! – торжественно воскликнул парень, будто только и ожидал этого момента.

– Я не врала, – тихо выдавила София, сцепив ладони в замок.

Она выглядела расстроенной и недовольной из-за того, что ей не верили, но в то же время осознание, как это выглядит со стороны и стыд за совершённую ей ошибку отражались в её глазах немой грустью.

Взглянув на раскаивающеюся, оттого печальную девушку, Никодим пожалел её, и, подойдя к стулу, на котором она сидела, присел, дабы находиться на уровне глаз собеседницы и нежным голосом спросил:

– Ладно, прости, что тут же разозлился, не выслушав тебя. Что с ним случилось?

– Боясь, что замок могут и взломать, я спрятала дневник Евы под кучей моих вещей, которые, к тому же, специально разложила в беспорядке. Сегодня, когда собиралась к тебе, я хотела достать его, но он исчез, как и все её вещи, кроме чернил и пера, – пробормотала девушка. – Не представляю, где он вообще может быть, да и как его нашли. Получается, кто-то и в моих вещах рылся, а это не только некрасиво, но и незаконно. И дверь была заперта не просто так же. Нельзя заходить в закрытую комнату даже если ты можешь.

– Не удивляйся. Однажды я заметил, как одна из горничных изучала мой шкаф, а когда спросил, зачем она это делает, ответ был таков: "Генрих Афросимович сказал мне этим заняться". Как же я был удивлён, что они на такое соглашаются ещё! Тогда я сумел с ней договориться и убедить, что в моих вещах нет ничего необычного, но всё же папку и доску стал прятать лучше.

– Значит, ты мне веришь? – Софи с надеждой посмотрела на напарника.

– Верю, – кивнул он, и тут же перевёл смущающую тему на более практичную. – Ты успела дочитать дневник?

– Не до конца, – девушка почти вернулась к своему обычному профессиональному облику. – Но я выписала некоторые особо важные фразы, – София протянула собеседнику блокнот с записями.

Никодим открыл последние записи и прочитал несколько предложений.

"Ко мне продолжает приставать домоправитель. Всё предлагает сбежать с ним, или, хотя бы, стать любовниками".  15 августа

"Раньше мне он просто надоедал и раздражал, но сейчас я уже боюсь за его жизнь, ведь Генрих так ревнив".  19 августа

"Снова провела весь день на кухне в разговорах с Феодорой. Наверное, сейчас, после того, как всех моих подруг распугали, она для меня единственный друг. Как бы и с ней чего не случилось".  25 августа.

"Снова ночевала у муженька. Ох, это было так ужасно. Когда он уже успокоится. Я ведь ему не запрещаю заводить себе любовниц, пусть забавляется с кем хочет. Но он снова напился, а в такие дни давай, подавай себя. А ведь я уже даже не скрываю своих чувств. В этот раз отговориться не удалось. Он выпил больше обычного".  27 августа

"Сегодня нарисовала новую картину, и, как я считаю, она идеально описывает мои отношения с каждым жителем этого проклятого дома. Жаль, что, даже когда мы вернёмся в город, ничего не изменится".  29 августа

– Это только летние записи в первый год их брака. Ещё там описаны весь год и последние месяцы жизни в этом доме и в этом мире. Я его пролистывала. Весенние, зимние и осенние записи скорее небольшие заметки. Маленькие, без особых подробностей, но строго по сути, – говорила Софи, пока парень читал.

Никодим пролистал весь блокнот и подивился, как точно девушка выбирает предложения, которыми описывает, наверное, самые главные темы дня. Он понимал, что даже эти небольшие подборки говорят о многом и могут им помочь.

– Тут часто упоминается бывший домоправитель. Постараюсь что-нибудь о нём узнать. А потом, видимо, нам придётся его навестить, – сказал парень с серьёзным выражением лица, прервав Софию.

– Ого, я впервые буду присутствовать на допросе, – восхитилась девушка. – Но когда мы сможем вырваться?

– Посмотрим. Как сократим список подозреваемых, я постараюсь изучить их кредитки, чтобы узнать, снимал ли кто-нибудь большую сумму денег в день убийства, которые отправились к нерадивому судмедэксперту, – ответил Никодим. – Но нам пора возвращаться в реальность. Я, конечно, рад, что ты с таким интересом подходишь к делу, но скоро приедет Графимов, а тебе у него ещё интервью брать. Такая возбуждённость вызовет у него подозрения, – строго сказал парень, глядя в глаза собеседницы.

– Я своё дело прекрасно знаю, поэтому справлюсь, – говорила София, поднимаясь со стула. – Что ж, Нико, и мне, и тебе – удачи, – кивнула она, улыбаясь.

– Нико? – переспросил парень, когда шатенка уже почти коснулась дверной ручкой. – Звучит ужасно, Соня!

– Никогда не называй меня Соня! – пригрозила девушка, повернувшись к другу. – Терпеть не могу это сокращение. Только Софи или София! А "Нико" – преобразование от "Ник", так звучит милее, – улыбнулась она.

– Ох, называй, как хочешь, – махнул рукой Никодим, скорчив недовольную гримасу. Он не хотел спорить со столь строптивой женщиной. – Позже занесу тебе список и необходимые вопросы.

Девушка кивнула, искренне улыбнулась и скрылась за дверью.

Уже вечером, сидя напротив Генриха, София незаметно спросила про вещи и, что важнее, окна. Графимов ответил, что уведомил, чтобы всё убрали. А одинарные окна, как он утверждал, были идеей Евы. По её мнению, такие больше подходили к дизайну комнаты. Про посягательство на личное девушка, конечно же, умолчала, так как была почти уверена, что её собеседник и был зачинщиком этого. Отложив пока личные вопросы на неопределённый срок, во время которого Генрих доверится ей больше, девушка касалась только профессиональных тем: о путях достижения столь высоких должностей (которые, впрочем, были прекрасно ей известны), его способов управления, благодаря которым продуктивность фирмы увеличилась, а также попросила дать несколько советом начинающим предпринимателям. Вся эта информация будет идти уже после биографии, однако являлась не менее важной, ведь многие хотели узнать о карьере Графимова, а не о его жизни. Несмотря на разгульное прошлое и рабочее место, которое ему досталось по наследству, Генрих всё же был очень умён и смекалист. Не зря именно под его руководством фирма поднялась на ноги после долгого кризиса. Это вызывало уважение, но не перекрывало все его неприятные качества.

Уже после интервью Никодим занёс напарнице список людей и главные вопросы, которые нужно задать всем. Девушка читала вопросы с лёгкой, доброй полуулыбкой. Они были примерно такими же, о каких думала и она, но чересчур прямолинейны. Она примерно такого и ожидала. До двух часов ночи Софи занималась их перефразировкой, а также изучала книги и информацию. Она узнала много полезного за этот день, но чувствовала себя виноватой и подавленной из-за дневника.

Глава 7

Утром Генрих рано ушёл из дома, радостно провозгласив, что вскоре у него свободный день, и они смогут вдоволь наговориться. София даже не расстроилась по этому поводу, скорее обрадовалась. У неё уже было достаточно информации, которую вполне можно превратить в статью. Когда он уходил, она нарочно долго завтракала, чтобы убедиться, что он уехал и приступить за дело. Когда он вышел из дома, Софи вышла на веранду, и, убедившись, что уезжающую машину уже не слышно, она довольно улыбнулась и резво повернулась на месте, предвкушаю разговоры, которые смогут протекать в спокойной атмосфере, без давления, а, самое главное, они дадут ей множество новой информации, ведущей к раскрытию убийства. Именно с этой целью девушка, в очередной раз прокрутив в голове все вопросы, направилась в "помещение для служащих", где, собравшись за кухонным столом, весело беседовали и смеялись многие из служащих этого дома.

– Привет! Можно к вам присоединиться? – с энтузиазмом воскликнула журналистка, подойдя к компании.

Эмоции на такое необычное высказывание были разные: кто-то смотрел на неё с недоверием, кто-то удивлённо или смущённо, некоторые даже с презрением. Лишь Феодора со своей обычной оптимистичной манерой пригласила девушку присесть. Её авторитет был непоколебим, поэтому возражений не возникло. Феодора предложила ей чашку кофе, на которую гостья с радостью согласилась. София быстро вникла в суть разговора, который сейчас был уже не таким доверительным, как минуту ранее. Многие вжимались в кресла и всё бросали на гостью взгляды, полные недовольства. Но девушка всё же быстро влилась в беседу, выражая своё мнение. Её фантастическое умение находить общий язык почти со всеми сыграло свою роль. Вскоре разговор стал чуть более шумным, а через некоторое время журналистку уже принимали за свою. Завтрак затянулся, но никто не обратил на это внимание, ведь хозяин дома отсутствовал. Звонкие голоса и смех отражались от стен помещения ещё до обеда, а Софи постепенно перешла к необходимым ей вопросам. Всё началось с простого: "кто сколько лет здесь работает?". Как оказалось, большинство здесь надолго не задерживаются, потому что, в основном, приходящие лишь подрабатывали или набирали нужную сумму, чтобы оплатить долги и устроиться, наконец, на нормальную работу. Некоторые приезжали лишь на три месяца, но каждое лето. Это были студенты, которым такая подработка подходит идеально. Другие же были верны этому месту уже два-три года, а уж совсем редкие больше пяти лет, например, такой была Феодора.

– Я здесь уже тридцать лет, – говорила женщина, чьи волосы, уже без платка, тусклыми, крашеными в коричневый, но пышными и ухоженными прядями спадали вниз, закрывая плечи и дотягиваясь до пояса. – Как университет закончила, так и отрабатываю, – Феодора начала свой рассказ о детстве, чем заглушила все звуки, помимо её собственного голоса. – На самом деле Белоруссия – не совсем моя Родина. Я попыталась выбраться на свет ещё в самолёте, когда моя мама с полными сумками летела домой после ужаснейшего случая. Не представляю, как она вытерпела такую боль. Моя мама росла в обычной среднестатистической семье, если не считать того, что её мать – моя покойная бабушка, – пусть земля ей будет пухом, была американкой, а отец – русский. После женитьбы они два года прожили в Соединённых Штатах, обзавелись прекрасной дочуркой, но родители моего дедушки заболели, и им пришлось переехать в Белоруссию. Однако моя мама в возрасте восемнадцати лет тоже решила посетить родину родителей, да так и осталась там, выйдя замуж за, как она думала, её настоящего принца. Они долго не могли обзавестись малышом, когда у двух её младших братьев уже были по два-три. Мой… отец был человеком не бедным, мама ни в чём не нуждалась и не работала, только лечилась постоянно, ухаживала за домом и помогала мужу. Одним несчастливым утром она вернулась с радостной новостью, да вот только отец был дома не один, сидел на кухне с некоей барышней модельной внешности, – Феодора фыркнула с злостью, но глаза выдавали ещё и грусть. – Сообщил, что она его любовница уже давно, к тому же беременна от него. Когда мама сказала, что и она тоже, он лишь холодно на неё посмотрел и сказал, что больше её не любит, а ребёнок от нелюбимой женщины его не интересует. Развод шёл долго. У него было преимущество в виде денег и американского гражданства, так что в итоге мама улетела домой почти без ничего, кроме малышки в животике, но была счастлива, потому что, всё же, она осталась не одна. Правда, стресс таки посодействовал. Роды были преждевременными, сразу после самолёта маму отвезли в роддом, где на свет появилась я. Отправиться домой мама смогла лишь через несколько недель, а первый год мы жили за родительский счёт. Отец не платил обещанные алименты. Когда я чуть повзрослела, мама смогла устроиться к Графимовым ответственной за всех служанок. Родители и прародители Привереды намного лучше, чем он, что я могу легко подтвердить. Мама работала на деда и бабушку Генриха, поэтому я часто бывала у них дома, бегала, изучала всё. Мы почти что вместе росли с отцом Привереды, и даже немного общались. Как повзрослела, тоже пошла работать к Графимовым. Сначала достаточно долго была маминой помощницей, училась у неё всему, потом меня отправили работать на Генриха, который захотел обзавестись собственным домом, а мама ушла на пенсию. Она хотела работать намного дольше, но здоровье подвело. Сейчас мне уже за пятьдесят, у меня, слава Богу, есть постоянная работа, и я могу содержать маму, как она меня когда-то, и я стараюсь как можно чаще её навещать. По сути, мы обязаны Графимовым за то, что можем жить вполне комфортабельно, а не голодать

Молчание не прекратилась с последним словом. Все обдумывали историю их предводительницы, не желая что-либо говорить. Лишь спустя время, весь коллектив ожил, выражая сочувствие, поддерживая Феодору, хваля её и желая задать ещё вопросы. Однако женщина опередила их.

– Я не общаюсь с отцом, ни разу и словом не обмолвилась, только фотографии видела. Хотя я всё равно рада, что в итоге он развёлся с той девушкой. Как оказалась, она оказалась неверной женой. Нам всё это рассказали друзья мамы из Америки, торжествуя. Хорошие ребята, хотя бы раз в год, да навещают нас. А знаю я это потому, – промолвила Феодора на вопросительный взгляд Софии, – что мама ничего от меня не скрывает. Мы с ней лучшие подружки, – хитро улыбнулась женщина. – Ну а ещё однажды в интернете я натолкнулась на статью об этой парочке. Я и до этого знала, что они развелись, но без каких-либо подробностей в виде того, кем он был и где жил. После этого маме пришлось рассказать всё, – закончила Феодора с таким оптимизмом, будто эта история её жизни самая обычная и таких миллион, хотя тут не поспоришь, подобных историй множество, как и их счастливых и печальных концов.

Уже потом, когда София с приятельницей прогуливались вдоль блестящего от солнца озера, она с азартом спросила, встретила ли женщина свою любовь за эти пятьдесят два года. Феодора раскраснелась, тут же выдав себя.

– Мне нравится кое-кто, но уже совсем поздно, – пролепетала женщина в ответ.

Софи улыбнулась, догадавшись, о ком говорит её подруга.

– Никогда не поздно, – девушка посмотрела в глаза собеседницы. – Ты ещё в самом расцвете сил. Просто позволь ему приблизиться, – подмигнула Софи.

Спустя несколько минут свой вопрос уже задала Феодора, чьё красное лицо наконец-то приобрело обычный бежевый оттенок.

– Расследуешь дело Евы? – вздохнув, произнесла Феодора.

– С чего ты взяла? – удивилась журналистка.

– Когда я встретила тебя впервые, подумала, что ты напоминаешь археолога, который, несмотря на угрозу обрушения стен, наличие богов-убийц или живых мумий, зная о куче ловушек внутри, всё равно забирается в пирамиду, забывая о своей жизни. А дело Евы у нас – самое интересное. Я не против твоих действий, только смотри, будь осторожна! – она пригрозила ему пальцем.

– Ты проницательна, – улыбнулась девушка. – От тебя ничего не скроешь.

– И не пытайся, – хитро ухмыльнулась женщина, гордо подняв голову. – Я тоже считаю, что это было вовсе не самоубийство. Не знаю, кто это мог быть, но предполагаю, что виноват брат Привереды – Доминик. Мы с Евой хорошо общались, и она мне рассказывала, что Доминик её недолюбливает, а в ту ночь он был здесь.

– А ты что-нибудь необычное заметила в тот день?

– Да, я услышала короткий вскрик и поднялась наверх, постучала в дверь, но она не отозвалась. Ну, я подумала, что ей просто приснился кошмар и ушла. Ты, наверное, не знаешь, но она страдала бессонницей и ей часто снились жуткие сны. Ева пила снотворное, чтобы лучше спать, оно-то в итоге якобы и прервало её жизнь. Как же я потом себя корила, что не постучалась упорнее, не взяла ключи у Бернарда или сама вломилась, что не спасла её! – горько воскликнула женщина, вздохнув и опустив глаза вниз.

– Не вините себя. Не думаю, что кто-то в принципе предполагал, что такое может произойти, было сложно просто о таком догадаться, да и ключа у вас не было, – пыталась поддержать приятельницу София, но та уже самостоятельно приходила в себя.

– Поспрашивай у других, они с радостью помогут. Все обеспокоены случившемся. Помнится, некая служанка тогда относила чай Привереде, жаль только совсем вылетело из головы, кто именно это была.

София и Феодора ещё немного погуляли, размышляя о разных вещах. Девушка поблагодарила подругу и вернулась в комнату, чтобы записать всё, а после, до ужина, успеть зайти к Никодиму.

***

– А вдруг она и есть убийца? – спросил мужчина после рассказа девушки. – Почему мы должны верить её истории на слово?

– Нет, это точно не она. Ты, поди, и сам знаешь, Феодора – почти святая. Она точно не стала бы убивать, – возразила Софи со всей уверенностью. – А вот девушка, которая приносила чай, вполне могла наложить руку на хозяйку. Многое могло подтолкнуть её е такому.

– Ага, только вот мы не знаем даже её имени! – воскликнул Никодим. – Хотя… у меня есть идеи по этому поводу, – продолжил он, склонившись над бумагой с сосредоточенным лицом.

– Какие? – тут же с энтузиазмом отозвалась журналистка.

– Нужно узнать, кто в ту ночь не спал. У них тут есть что-то наподобие ночного дежурства. Каждую ночь новая. Её задача заключается в том, что ей нужно ответить на звонок и выполнить просьбу Графимова или любого из его гостей. Но для того, чтобы узнать, кто был тогда, придётся продолжить расспрашивать людей. Прошлогодний график навряд ли у них сохранился – пожал плечами детектив.

– Что ж, включим это в наш план. И насчёт списка. Я вычеркнула некоторых людей, которые никак не могли быть причастны. В Феодоре я даже не сомневаюсь. Одна девушка уехала за неделю до убийства готовиться к университету, а у одного из помощников шеф-повара заболела мама, и его не было весь август, – пробормотала Софи, назвав вычеркнутые имена. – А что с именем бывшего домоправителя? – она подняла голову, посмотрев на сообщника с вопросом.

– Постой, а откуда ты знаешь, где они были? – Ник недоумённо посмотрел на напарницу.

– Что-то они сами сказали, что-то передала Феодора, – махнула рукой девушка. – Что с домоправителем? – раздражённо переспросила она.

– И ты им веришь? – гнул свою палку парень.

– Зачем вообще расспрашивать кого-то, если не веришь ни единому их слову?! – взорвалась София, не дождавшись ответа на свой вопрос, но, переведя дыхание, продолжила: – Склонна довериться полученной информации. Они даже не вспомнили о убийстве, просто обсуждали прошлое лето, к тому же я не заметила в них хоть одного намёка на ложь или волнение, – быстро пробормотала девушка. – А теперь домоправитель! – добавила она уже более требовательно.

– Я всё равно проверю их алиби, – фыркнул парень. – Его зовут Терентий, уволен сразу после смерти Евы, что очень подозрительно. Ещё у него была девушка, которая работала здесь служанкой, и, думаю, как раз у неё был мотив для убийства. Наверное, не очень-то приятно, когда парень пристаёт к другой девушке. Тут уже и измена, и ревность – чем не повод прикончить соперницу? Я постараюсь узнать её имя, а ты займёшься служанкой с чаем, хорошо? – закончил Никодим, удовлетворив любопытство собеседницы.

– Хорошо, я всё разузнаю, – улыбнулась девушка и уже собиралась встать, но передумала, решив задать последний вопрос. – Нико, а почему тебя уволили из полиции?

– Что?! – мужчина нахмурил брови в недоумении. – И как ты всё узнаёшь? – с отчаянием вздохнул он. – Меня не уволили, я сам ушёл, там было слишком скучно. И разве это твоё дело? Нет! Мы должны искать убийцу, а не обсуждать моё прошлое, – уверенно проговорил Ник, разозлившись на напарницу, но подивившись её способности найти иглу в стоге сена.

– Не умеешь ты врать, – вздохнула Софи. – Ладно, сам расскажешь, когда придёт время, – небрежно кинула она, направляясь к выходу из комнаты. Она чувствовала возмущённый взгляд Никодима на своей спине, но скрылась с его глаз до того, как он успел хотя бы что-то сказать.

Журналистка вышла за дверь, будучи расстроенной из-за того, что ей не доверяют. Хотя она понимала, что в этом нет ничего удивительного. Они ведь знакомы всего ничего. Девушка размышляла об этом, вышагивая в свою комнату.

Может, именно поэтому она не заметила, что за ней наблюдают?