Читать книгу: «Сшитое лицо», страница 3
Глава 5. Мертвец в воде
Аккуратно ступая по мокрым камням и потряхивая ветвистыми рогами в попытке спастись от докучливой мошкары, по берегу горной речки двигался верховой олень. Сидящий на нем худой старик спал неглубоким сном. Он уронил на грудь голову с клоками длинных поседевших волос, и она покачивалась на худой шее в такт шагам осторожно ступающего оленя. Жидкий утренний туман клубился над поверхностью воды, обещая благоприятный день. Внезапно учаг остановился и, с шумом раздувая ноздри, принялся втягивать в себя прохладный воздух горной реки – учуял запах чужого человека и крови. Задремавший на олене старик очнулся и, щурясь, огляделся вокруг, пытаясь понять причину остановки. Идущий на привязи второй олень был на месте и покорно ждал продолжения пути.
– Бай! Что встал? – старик несильно ударил своего учага пятками по бокам, но тот, сделав несколько шагов, опять остановился, и идущий сзади на привязи второй олень чуть не натолкнулся на него, недовольно фыркнув. – Ой-е… – старик окончательно проснулся, разглядев впереди лежащего среди камней человека, тело которого наполовину находилось в воде. – Совсем старый стал, не вижу, что под носом творится…
Придвинув поближе висевший за спиной лук, он замер и некоторое время внимательно оглядывал нависшие над ним серые скалы. Удостоверившись, что никакая опасность ему не грозит, старик осторожно подъехал к телу. Человек без движения лежал на животе, лицом на камнях, ноги же его были полностью в воде. Быстрое течение речки прибило к телу мусор из мелких веток и листвы.
«Мертвец», – подумал старик, разглядывая торчащую в спине лежащего стрелу и длинный порез на боку. На затылке также виднелась рваная рана с запекшейся кровью, над которой закружились встревоженные мухи. Старик осторожно ткнул человека посохом, затем поняв, что сделал это недостаточно сильно, ударил покрепче – тело не шелохнулось.
«Мертвец», – ещё раз подытожил старик, выпрямился и, бодро понукая оленя, тронулся мимо лежащего в воде тела. Майат? Тонг-биис? Тумат? Разглядывая одежду, старик попытался угадать, к какому племени принадлежит убитый. У кого был такой узор?… Хотя какая разница! Эти племена воюют друг с другом с тех пор, как он помнит себя. Зачем, спрашивается? Тайга большая, места хватило бы всем. Это всё людская жадность. Человек не может жить спокойно. Всё ему мало. «Пусть хоть вовсе поубивают друг друга, это не моя забота», – зло подумал старик и хотел было ускорить шаг оленя, но вдруг устыдился. За свои годы,он успел повидать много плохих людей и мало хороших. Жизнь-учитель, не терпящий ошибок. Она научила его держаться подальше от первых и не ожидать многого от вторых.
– Вот каким я стал…– Учаг, взбодренный пятками старика, едва тронувшись, послушно замер, получив команду остановиться.
Да простят его, старого дурака, духи среднего мира – дулу… Закон тайги не писан, но нерушим. Он гласит, что мы должны помогать попавшим в беду: сильный – слабому, здоровый – больному. Нарушивших правило постигнет наказание. Духи всегда помогали старику, но вдруг, увидев его поступок, они отвернутся? Надо убедиться, что этому человеку ничем уже не помочь … И тогда его совесть будет чиста.
Неловко, на негнущихся ногах спрыгнув с оленя, старик, кряхтя и охая, разогнул затёкшую спину и, немного постояв, склонился над лежащим перед ним телом.
– Хоть бы был мертв… Возиться ещё с ним…
Опустившись на четвереньки и стараясь не угодить коленями в воду, старик приложил ухо к спине лежащего и, открыв рот, внимательно прислушался. Сердце найденного им человека медленно и гулко билось в груди.
– Эх, не было хлопот, – тяжело вздохнул старик. Надавив коленом на спину раненого и схватившись за древко торчавшей стрелы, он медленно потянул её: к его удивлению, она легко и быстро вышла. Глянув на костяной наконечник, отбросил стрелу в сторону. – Попала в ребро, поэтому вошла неглубоко. Повезло… Теперь возись с ним. Воюют друг с другом, грабят друг друга… Даже умереть по-человечески не могут…
Схватив лежащего за плечи, он осторожно перевернул его на спину. Раненый издал глухой стон, но не пришёл в себя. Старик замер. Увиденное привело его в замешательство. Опустив безвольное тело, он устало сел на камни. Некоторое время, не шевелясь, в охвативших его раздумьях рассматривал лицо лежащего перед ним молодого парня. «Молодой. Совсем молодой. И с таким ужасным лицом… Да лучше умереть, чем остаться таким. Я бы хотел жить с таким лицом? Страшная рана… Какая девушка согласится жить с таким?»
Старик с досадой оглядел окружающие его скалы и лес, словно ища подсказки, что же делать дальше. Длинный порез, оголивший красное мясо, тянулся от верхней части лба наискосок до самого подбородка. Глаз, к счастью был не задет. «Наверное, успел зажмуриться», – догадался старик. Рывком погрузив тело на второго оленя, он крепко закрепил его ремнями. Тяжело взобрался на своего учага, и маленький караван вновь тронулся в путь.
– Неудачно начался день. За что мне это? Опять надо искать место для лагеря. И первым делом зашить ему лицо… – ругаясь на себя и на этот мир, старик с оленями вскоре скрылся за скалами.
Плавно покружившись в воздухе, сверкая в лучах встающего солнца иссиня-черными крыльями, с вершины скал на каменистый берег мягко приземлился ворон. Наклонив голову и моргая умными глазами, он прыжками приблизился к красному пятну на мокрых камнях.
Глава 6. Хонгу
Через несколько дней пути караван наткнулся на небольшую долину с пригодными для скота пастбищами. Из леса показались люди, и, поговорив с ними, Октай с горечью узнал, что эта земля занята такими же, как он, переселенцами из племени хоро. Попрощавшись, грустный Октай и его домочадцы продолжили путь. Во второй половине дня набежали тучи, и полил дождь. Октай решил остановиться и подождать сухую погоду. Уставшие путники разбили лагерь и разожгли костры. На следующий день тучи начали рассеиваться, выглянуло солнце, разноцветная радуга широким коромыслом заняла полнеба. Октай со своим помощником Лючю, увидев невдалеке озеро, решили поохотиться на уток. Насторожив стрелы, они шли по краю озера, густо поросшего камышами. Шумно хлопая крыльями и крякая, из зарослей вылетали потревоженные разномастные утки. Через некоторое время охотники настреляли с дюжину птиц. Догола раздевшись, вплавь собрали упавшую в воду добычу. Когда они уже собрались было идти, прямо над ними пролетел селезень. Октай, схватив лук, выпустил стрелу и… промахнулся. Выстрелил и Лючю, но и его стрела не попала в цель. Испуганной утке уже ничего не грозило, и она, облетев озеро, начала садиться на его дальний край. Снизившись, она вдруг замертво упала в кусты, пораженная чьей-то стрелой. Два охотника, присев, встревожено зашептались. Кто этот меткий стрелок? Враг или друг? Ясно, что он наблюдал за ними все то время, что они охотились. Некоторое время они выжидали, но невидимый стрелок, как и они сами, не спешил показываться на глаза. Октай и Лючю, посовещавшись, осторожно выехали на лошадях на открытое место и неспешно двинулись на дальний край озера. Держа луки наготове, они проехали половину расстояния.
Вскоре из камышей верхом на олене появился незнакомый молодой охотник, судя по одеянию – из местных племён. Его татуированное лицо излучало уверенность и добродушие. Он с достоинством поклонился Октаю и поздоровался с ними на языке саха. Через несколько минут они уже ехали бок о бок, мирно беседуя. Выяснилось, что молодого охотника зовут Хонгу. Октай пригласил его на ужин в лагерь, собираясь расспросить о свободных землях. За ужином молодой охотник рассказал, что нынче много людей из народа саха бродит в поисках свободной земли. Когда-то здесь осели племена майат, но и они покинули эти места. Слушая рассказ Хонгу, Айыына с любопытством следила за ним – уверенным в себе, широким в плечах молодым охотником. Хонгу и сам периодически поглядывал на Айыыну с непонятным ей интересом. Вскоре, закончив ужинать и поблагодарив радушных хозяев, Хонгу попрощался с Октаем, отдав ему своих уток. Вскочив на оленя, он добавил:
– В двух днях пути отсюда, у большого озера, живет старик-рыбак. Может, он что подскажет… Не помню его имени, но много людей путешествуют в тех местах, где он живёт, и он может знать о свободных землях. Расспросите его.
Ловко оседлав оленя, молодой охотник обернулся и весело крикнул Айыыне:
–Удачи! Ещё увидимся, красавица!
Глава 7. Эчинэй
В тёплом и просторном холомо на огне варилась вкусная похлебка. Как и говорил Хонгу, спустя день путешествия, Октай и его люди вышли к большому озеру. Увидев дымок на его берегу, путники быстро нашли нехитрое строение с небольшим загоном, в котором при виде незнакомцев заметались несколько домашних оленей. Вскоре Октай вместе с близкими был приглашен к столу хозяином —Эчинэем. Это был довольно крепкий на вид, почти лысый старик с желто-смуглым, изрезанным морщинами лицом. Один глаз его был больше другого, что придавало ему какое-то насмешливое выражение. В его изменчивом взгляде, в улыбке, как будто напряженной, и в голосе было что-то порывистое и торопливое. Передвигался он на удивление ловко и быстро, несмотря на то, что одна нога его заканчивалась культей, насаженной на деревянный колышек. Мужчины, распивая перебродивший молочный напиток, который выставил на стол Октай, были веселы и вели оживленный разговор.
– Давно я не пил кумыс, уже и позабыл его вкус! До чего он хорош, Октай. А ведь когда-то и я жил в долине Туймаада. Давно это было… – Эчинэй, задумавшись, уставился захмелевшим взором в одну точку, а после, очнувшись, продолжил: – Я так давно оставил те земли, что сам себе не верю – а было ли это вообще? Вы ищете свободные пастбища? Я так же, как и вы, искал их в свое время. Давно, давно это было… Есть здесь одно место. Когда-то там обитали племена майат, но они покинули их, откочевали с оленями на север. Что им? Сегодня здесь, завтра там… Куда олени, туда и они… Да, да, припоминаю я одно место… Там богатые пастбища. Ваш скот не останется голодным. Эта местность в нескольких днях пути отсюда.
– О небо, Айыы Танара, услышь мои молитвы! Я буду в неоплатном долгу перед тобой, Эчинэй, – взволнованно произнес Октай.
– Да брось, Октай! Мы, люди срединного мира, должны помогать друг другу, какого бы племени мы ни были! Эта земля сейчас свободна, я думаю. Прошлой осенью я был там проездом, но никого не видел.
– Хоть бы духи были благосклонны к нам, и эта земля была ничьей! Мои люди очень устали в пути. Лето коротко, а нам надо ещё заготовить корм для скота и обустроиться. Боюсь представить, что с нами будет, если мы не найдём пастбища до осени. Зиму мы не переживем…
– Не волнуйся, друг! Тайга большая, неужели не найдётся клочка земли для тебя и твоих людей? Не беспокойся. Я сам с вами поеду и покажу это место, – успокоил его Эчинэй, смотря осоловевшими глазами.
– Ты нас очень выручишь, Эчинэй! Я не забуду этого.
– Красивая дочка у тебя, Октай, – заметил Эчинэй. – Наверное, нет отбоя от женихов?
– Были женихи, – не зная, как продолжить разговор, неуверенно сказал Эчинэй, покосившись на сразу погрустневшую Айыыну. – Да остались у Великой реки…
– Э-э… Не беспокойся, на такую красавицу и здесь отбоя не будет! Здесь тоже бывают хосууны-удальцы! И у обосновавшихся здесь пришлых саха женихи найдутся!
Опьянев от кумыса, старики ещё долго беседовали, вспоминая свою молодость и былую жизнь. Утром, едва рассвело, они отправились в путь. Через два дня к вечеру они достигли намеченного места, и перед уставшими путниками открылась чудная долина: в лучах заходящего солнца она светилась красным, колыхавшимся под ветром лугом. Не скрывая восхищения, Октай, Айыына, Лючю и остальные домочадцы смотрели на эту красоту… Им оставалось только провести обряд ойдуо, чтобы окончательно убедиться в том, что земля свободна.
– Ойдуо! Ойдуо! Люди, мы пришли! Если вы есть, отзовитесь! Если вас нет, значит, это наша земля! Ойдуо! Ойдуо! Ойдуо! – Октай на правах старшего кричал, сложив руки рупором и поворачиваясь во все стороны. Лючю, размахивая в руках длинной сухой веткой, с силой бил ею по другому сухому дереву, отчего по округе разносились гулкие удары.
Стояла тихая безветренная погода, солнце скрылось за верхушками деревьев, и переселенцы, не шевелясь, до звона в ушах слушали наступившую тишину. Никто не показался и не вышел из леса, никто не предъявил свои права на эту землю. Октай и его спутники весело переглянулись и крепко обнялись – теперь это была их земля. Эчинэй, отпраздновав это событие с новыми поселенцами, на следующий день отбыл к себе, обещая проведать их поздней осенью. Октай долго не отпускал его, выражая свою благодарность.
Все последующие недели переселенцы были заняты постройкой жилья, изгороди для домашнего скота и сенокосом. Дни пролетали быстро, а в конце месяца сенокоса неожиданно приехал Хонгу: он подарил Октаю выделанные оленьи и лосиные шкуры, Айыыне же – красивое ожерелье из кости водяного быка. Так он приезжал потом несколько раз, одаривая Октая и домочадцев различными подношениями. Каждый раз Хонгу и Айыына переглядывались и изредка перекидывались словом. Айыына каждый раз отмечала, как пристально и внимательно смотрит на нее молодой охотник. Октай очень сблизился с Хонгу и заметил заинтересованность, возникшую между молодыми людьми. Работы было много, Октай и его люди до позднего вечера были заняты подготовкой к зиме, и у него не находилось свободного времени пообщаться с дочерью. Но он не раз замечал по лицу Айыыны, что ей все так же тягостно и скучно одной, без сверстников.
– Тебе нравится Хонгу? – однажды зимним вечером, сидя за ужином и немного перебрав с забродившим кумысом, спросил Октай Айыыну. – Я вижу, он приезжает только ради тебя.
– Какой ты внимательный, отец, – Айыына смущенно улыбнулась. Она и сама замечала это, ей было приятно внимание молодого охотника. В то же время она замечала за ним какую-то скрытность и насторожённость, тщательно скрываемую за показной беззаботностью и легкомысленностью. Иногда она видела, как в нем проскальзывали жесткость и непримиримость, которые пугали её, но затем они сменялись добродушием и наивностью. В силу молодости и незнания повадок людей Айыына объясняла себе это особенностями характера живущих здесь племён и тем, что Хонгу не умеет общаться с противоположным полом. Ей нравились в нем скрытая сила, ловкость и уверенность, присущие скорее зрелым мужам, не свойственные молодому возрасту.
Зима прошла, а за ней и долгожданная весна. За это время никто не потревожил Октая и его людей. Жившие в первые месяцы в тревоге и в ожидании появления местных племён, поселенцы через год расслабились и успокоились. В конце лета, в один из вечеров, Октай заговорил с Айыыной:
– Хонгу приезжал. Он приглашает тебя погостить в своем стойбище. Я вижу, дочка, тебе скучно здесь без молодежи. Он сказал, что люди его племени перекочевали на летнюю стоянку поблизости, совсем недалеко от этих мест. Что скажешь? Язык их ты знаешь, мать научила тебя. Хонгу мне нравится. Познакомишься с новыми людьми, а, может быть, и с новыми родственниками? – хитро прищурившись, спросил он. Айыына смущенно промолчала, но все последующие дни думала об этом предложении.
Глава 8. Бэркэ
Бэркэ, находясь в полусне, простонал, на миг открыл глаза и вновь провалился в тьму. В это мгновение его мозг ухватил увиденную картину, и Бэркэ догадался, что находится в юрте. Что-то мешало ему, дыхание было хриплым и неровным. Бэркэ ощутил, как горит его лицо. Весь правый бок болел, и грудь словно пронзало всякий раз, когда он пытался вздохнуть. Что со мной стряслось? Нападение воинов в масках представлялось ему полусном. Главарь шитолицых… воспоминание о нем пугало Бэркэ. Смех врага звучал у него в голове и от этого бросало в дрожь.
Когда Бэркэ очнулся снова, было темно. Сначала он ничего не видел, но потом вокруг возникли смутные очертания крохотной юрты. Память частично вернулась, и обрывки воспоминаний захлестнули его, как холодная вода спящего человека. Сердце заколотилось, он вспомнил не всё, что приключилось с ним, но тяжелое чувство беды, случившейся с его друзьями, охватило его душу чёрным удушливым мраком.
Бэркэ попытался вскочить, но боль охватила его, стиснув, как кулак гиганта. Дыхание оставило его, он сумел только охнуть и повалился обратно на оленьи шкуры. Еле восстановив дыхание, весь в поту, Бэркэ вновь впал в забытье.
Под утро он пришел в себя от прикосновения холодного воздуха: в жилище вошел худой старик – он был незнаком Бэркэ и поначалу испугал его своим появлением. Чиркнув кресалом и не обращая внимания на парня, тот молча разжег очаг. При свете костра Бэркэ, стараясь не выдавать своего волнения, разглядел пришедшего. Старик был уже на склоне своих дней, и его седые космы местами совсем побелели. Плоский нос и рот углами вниз делали его лицо суровым. Правда, вскоре стало ясно, что он не опасен. Подогнув колени, старик сел напротив и успокоив Бэркэ жестом, тихим и сипловатым голосом попытался уговорить парня лечь обратно на шкуры. Бэркэ попытался подняться. От усилия у него помутилось в глазах, и стены юрты завертелись колесом. Он простонал и зажмурился. Из-за резкого движения рана на боку, умело зашитая стариком, воспалилась. Откинувшись, он обнаружил, что и лицо его частично обмотано тряпками и сильно саднит. Бэркэ вспомнил последние мгновения жизни Бузагу, плачущего Толбочоона и кожаные маски нападавших. Его затрясло, как в лихорадке, и он снова с криком попытался вскочить, оттолкнув старика.
– Кто ты? – В горле немилосердно саднило, и Бэркэ скрючился в приступе кашля. – Аа…– просипел он. Собственный голос показался ему слабым и хриплым, и стены юрты вновь поплыли перед глазами. Старик хотел помочь ему, но парень махнул рукой и вскоре оправился.
– Пусти! Я убью их! Я найду их, отпусти меня, старик! Нет! Нет!
– Успокойся! Ты не в себе! Ложись! – старик попытался снова уложить его на шкуры.
– Нет! Отпусти! Пожалуйста, отпусти!
– Успокойся парень, ты слишком слаб! Успокойся! О духи, вразумите его!
– Нет! Все равно! Я найду их и убью! Отпусти меня, старик!
Бэркэ, вскочив на ноги и оттолкнув старика, качаясь от слабости, направился к выходу, но сознание его помутилось, и, потеряв равновесие, он упал. Пол тордоха качался перед его глазами, но он, рыча от накатившей боли и от осознания своей слабости, упорно полз к выходу на четвереньках.
На улице его ослепил дневной свет, и он, зажмурившись, замер. Хотел встать, но упал. Рыча от боли, попытался вновь подняться. Старик, подскочив, рывком поднял его и развернул к себе, строго посмотрел ему в глаза и выпалил:
– Хочешь отомстить?! Ладно! Давай! Возьми оружие! – старик, выхватив откуда-то топорик, протянул его Бэркэ. – Держи! Ну!
Бэркэ неловко схватил протянутое ему оружие, шумно дыша и глядя на старика полными отчаяния глазами. Он почувствовал, что с лица сползла повязка, и сдернул её, обнажив уродливый шов. Его качнуло в сторону, но он удержался на ногах.
– Держи оружие крепко! – бросил ему старик, и Бэркэ вытянул перед собой топорик в дрожащей руке. Схватив приткнутый к стене юрты шест, старик с силой ударил им по топорику в руке Бэркэ. Раздался глухой удар: топорик отлетел в сторону, а Бэркэ, не удержав равновесие, неловко упал на пол, больно ударившись спиной.
– Ну? Даже меня не можешь одолеть! – громко сказал старик, осуждающе глядя на поверженного парня.
Бэркэ, стиснув зубы и зажмурившись, несколько секунд лежал, пытаясь отдышаться, затем попробовал резко перевернуться и вскочить, но тут же упал на колени, елозя лбом по земле. Застонал от боли и замер. Его стон захлебнулся и перешёл в какой-то клёкот, плечи мелко затряслись, как будто он сейчас засмеётся, а всхлипы перешли в тихое рыдание. Он обхватил своё изуродованное лицо обеими ладонями и, дрожа, лежал перед стоящим над ним стариком. Тот подхватив его и занёс обратно в тордох.
– Я должен… Как же я отомщу? Я должен отомстить… Почему? Почему я не умер тогда? Это моя вина… – эти слова Бэркэ, прерываемые плачем, тихо звучали в ставшем тесным тордохе. Он почувствовал, как руки старика опустились ему на плечи и крепко сжали их, пытаясь унять дрожь. – Как же… Как же мне отомстить им? Как мне вернуть моих друзей? Я виноват… Я… – Бэркэ поднял голову и посмотрел на старика глазами, полными страдания, боли и немой мольбы, будто старик мог обратить время вспять и вернуть ему друзей. Слезы текли по его изуродованному лицу, исказившемуся от душевных переживаний. Не выдержав взгляда Бэркэ, старик отвернулся, не зная, какими словами можно утешить человека в таком состоянии. Некоторое время они так и стояли, не говоря ни слова: смотрящий куда-то невидящим взглядом, задумавшийся о своем старик и опустивший голову Бэркэ.
– Ты отомстишь им, – произнес старик мягко, словно не желая вторгаться в мрачные думы парня. – Тебе только надо набраться сил, сынок. И ты обязательно отомстишь.
