Читать книгу: «Когда на небе нет звёзд», страница 7
Я дергаю ручку. Заперто. Достаю ключ из кармана, вставляю в замок. Ключ подошел, но дверь все равно не открывается. Что за бред? По рукам прошла мелкая дрожь. Я вот вот начну заикаться от волнения…
«Может, у меня получится?» Рядом возник Второй. Я ничего ему не ответил, просто уступил место.
Он берет ручку и поворачивает. Дверь открылась, а Второй вместе с ключом растворился в воздухе.
Я сделал шаг, и остановился в проеме двери…
Передо мной комната с кафельными стенами и полом. Не знаю, что это, для операционной слишком мало места, и как процедурная она то же не выглядит. В центре белая кушетка, обшитая по бокам, кружевами. С потолка свисает большая операционная лампа. Рядом белый столик для инструментов.. И повсюду яркая, густая… Что тут произошло? Кто-то взорвал трех литровый донорский пакет с чьим то пожертвованием? Может, это все мне мерещится? Точно! Это глюк! Белая комната, залитая кр…овь…ю, в конце мрачного коридора, словно я в чьем-то кошмаре… Я сильно зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, комната стала вся красная, залитая белой кр…вью. Снова зажмуриваюсь, и резко открываю глаза. И вижу, как белая лужа тянется к стенам, вытягивая и вбирая в себя ее цвет. Смешивается с ней медленным водоворотом, создавая образ ванильно-клубничного леденца. Я моргнул. Комната снова чистая и белоснежная, а то, что ее пачкало… Я смотрю на свои руки. Оно на мне… Стекает со штанов, волос и пальцев. Стекает по лицу и заливает глаза!
Я трясу руками, тру друг о дружку, пытаюсь вытереть их о стены. Ничего не помогает. Никакого проблеска моей плоти. Мне противно и холодно. Одежда отяжелела. Глаза защипало, я практически перестал видеть.
Я рухнул на корточки, и схватился за голову. Чувствую, как вязкая, холодная жидкость заполнила мои уши, и пытается пробиться к мозгу. Оно топит меня! Сдавливает, сжимает. Я ослеп. Я пытаю кричать. Позвать на помощь. Но мое горло до краев наполнилось этим. Я сую пальцы в рот, пытаясь выскрябсти эту проклятую жидкость, или хотя бы вызвать рвоту. Ничего не выходит. Я не больше не знаю, что мне делать.
Вдруг, кто-то схватил меня за плечо, и обтер мои глаза.
Я поднял голову к верху. Это Второй!
Он помог мне встать. После я обнял его, крепко сжав за плечи, и сказал: – Выведи меня отсюда.
Пятнадцатая глава
Диана
Диана проснулась в десять утра. Выспавшаяся, отдохнувшая, и в приятном расположении духа.
С лицом, украшенным ленивой улыбкой, она лежала в кровати до двенадцати. Затем спустилась на кухню, сварила яиц, разогрела пиццу и сделала какао. К моменту, когда Диана постукивала яйцо чайной ложечкой, к ней спустился Мир. Заспанный, потрепанный и бледнее, чем обычно.
– У нас порошок закончился. – сказал Мир, наливая себе какао.
– А что нужно постирать?
– Постельное.
– Ты, что, ночью…
– Хах, нет мам. Всего лишь пот. Такая себе была ночь. Голова снова болит…
– Аспирин еще не кончился?
– Нет.
– А что снилось?
– Не помню.
Дальше, разговор не зашел, и они ели молча пятнадцать минут.
Мир был погружен в свои мысли, Диана и гадать не собиралась, что творится в его голове. Сама она размышляла о мэре. Сегодня он должен сделать ей предложение, женщина знала это наверняка. Что надеть? Какую сделать прическу? Каким тоном сказать «да»? Нежно, восхищенно и радостно, выдавив пару скромных слезинок? Или сдержанно и снисходительно. А может, в шутку подумала Диана, никуда ни ехать? Вместо этого, остаться дома. Посмотреть с Миром какой-нибудь фильм. Обсудить решения главных героев. Как в старые добрые времена. Что сказать мэру? Можно придумать какое-нибудь нелепое оправдание. Например, что она заболела, или просто неважно себя чувствует.
Но это были так, несерьезные мысли. На самом деле, если оценивать, так сказать, без эмоционально, мэр являлся лучшим мужчиной, что был в ее жизни. Им давно пора было пожениться… К тому же, больше отказывать было уже нельзя. На этот раз, мэр может и обидеться. Этого Диане ни в коем случае не хотелось.
Диана невольно задумалась, от скольких еще мужчин, она когда-то ждала предложения…
«Почему ты со своим начальником?»
«Почему ты с работником банка?»
«Почему ты с механиком? Он грубый. И от него всегда так странно пахнет…»
Диана вспомнила, каким добрым мэр был к ней и Миру, когда еще толком их не знал. Как заботился. Как боролся с проблемами Мира, словно то были его личные проблемы.
Однажды мэр признался Диане, что не может иметь своих детей. Тогда женщина поняла, что в ее прекрасном Мире, глава Аквариума видел сына, которого у него никогда не могло быть. Вслух она, конечно, этого не говорила. Диана, по некоторым признакам догадалась, что тема детей, для мэра болезненна, как и еще одна тема…
– Почему ты никогда не спрашивал про своего отца? – спросила Диана, когда Мир доедал второй кусок пиццы.
Это получилось неожиданно даже для нее самой.
– Его все равно нет. От твоих рассказов о нем, ничего не изменится. Так какой смысл?
– Смысл в том, чтобы интересоваться вещами, связанными с твоей жизнью.
Мир подумал немного и спросил: – Почему вы разошлись?
– Вообще, история вышла глупая. Сперва все шло потрясающе, а потом он сообщил, что изменял мне. Дальше скандал, продолжительностью в миг и вот, твой папа уже выходит за дверь квартиры.
Когда я узнала, что беременна его уже не было в городе. И куда он уехал, никто не знал.
– Как его звали?
– Мириада.
– Ты назвала сына в честь изменника?
– Это очень красивое имя. Отчасти из-за него я влюбилась.
– Влюбилась в имя?
– А почему вообще люди влюбляются? Почему ты полюбил Аврору?
– Я… – Мир, вдруг, смутился. – Я не знаю.
Вдруг, телефон, что висел на стене, неподалеку от холодильника, громко затрезвонил. Они оба вздрогнули. Диана встала, чтобы ответить. Один молодой журналист просит взять у нее интервью. Это не должно занять много времени. Диана нехотя согласилась, назначила дату, и повесила трубку.
Спустя час, они лежали на диване, перед телевизором. Шел фильм, под названием «Чудо в чуде», который она посмотрела уже больше двадцати раз. Главную роль в нем исполнял, ее любимый актер Никон Асперский в главной роли.
Асперский играет алкоголика с тридцатилетним стажем со скверным характером, который живет в маленьком городке, где все друг друга знают. С людьми, герой, не ладит. Из друзей имеет лишь ручного ястреба.
В какой-то момент герой решает завязать с выпивкой навсегда. Разумеется, никто в городе, в его успех не верит и, открыто шутит об этом. Но, проходит неделя, и городок сходит с ума. Все обсуждают героя Асперского; делают ставки, сколько он сможет продержаться; и пристально за ним наблюдают.
К сожалению, Мир и Диана включили телевизор слишком поздно, попав на финал фильма, и, по совместительству, лучшую его часть… Спустя два месяца трезвости, у главного героя умирает ястреб. Он не может смириться с этим и решает выпить.
К сильному удивления героя, в продаже алкоголя ему отказывают. Тоже самое происходит в другом магазине, и во всех магазинах города. Тогда герой идет к соседям, в надежде купить выпивку у них. Героя прогоняют. Никто в городе, не позволяет ему напиться, чтобы тот не предлагал. В гневе он выкрикивает ругательства и проклятья; громит все, что попадается под руки, возвращается к себе домой и громит все там. Потом вспоминает о ястребе и закапывает птицу, поливая землю сверху, апельсиновым соком.
Пошли титры. Мир взял пульт и переключил на другой канал.
– И какой это был раз? Сто первый?
– Ты ничего не понимаешь. Сюжет, съемка, актеры. В этом фильме прекрасно все. Не только Никон отлично сыграл. Помнишь лица соседей главного героя в тот момент, когда он выпрашивал, умолял и угрожал им?… Лица, выражающие жесткое сочувствие. Понимание и, при этом непоколебимость… А ведь эти же соседи совсем недавно надсмехались над главным героем, относились как, к какой-то забаве, развлечению. Люди, которым было наплевать в начале, со временем хотят, чтобы чудо все-таки произошло и у главного героя все получилось. А в решающий момент, когда он готов был сдаться, сами помогают сбыться этому чуду…
– Так вот, откуда это глупое название. – улыбнулся Мир. Его маме оставалось лишь закатить глаза.
В пять часов, Мир безвылазно торчал в своей комнате. Наверное, задумчиво лежит на кровати или смотрит в окно. Чем еще он может заниматься?
Диана де рассматривала одежду, которую еще ни разу не носила. Что-то из нарядов, она задвигала глубже, в шкаф. А, что-то подносила к себе и поворачивалась к большому, во весь ее рост, зеркалу.
– Нет. – сказала женщина, наткнувшись на розовое короткое платьице, с желтыми ассиметричными линиями.
– Нет. – снова произнесла она, фиолетовому брючному костюму, с огромными карманами.
– Нет.
– Нет.
– Хм… – она чуть склонила на бок голову, оценивающе осмотрев себя с головы до ног, держа тонкими пальцами вешалку, со свисающим с нее длинным закрытым платьем, насыщенного синего цвета. Потом одобрительно кивнула, и кинула платье на кровать. Синий всегда шел Диане.
Она закрыла шкаф. Затем, села за туалетный столик и принялась вставлять в мочки ушей, изумрудные серьги – подарок Мириады, мужчины, который с удовольствием стал ее первым, но единственным стать не смог. Или не захотел… На Диану разом нахлынули воспоминания, а именно тот день, когда Мириада сообщил о своей измене. Перед глазами всплыло «его» лицо. Глубоко посаженные, серые глаза. Черные волосы, обрамляющие широкие скулы. Шея, усыпанная родинками… Уставший, обиженный взгляд. А слова? А слова отскочили от его тонких губ, словно разъяренные пчелы из потревоженного улья, и эхом разошлись по ее спальне: «Прости, но мне надоело ревновать каждый день. Стараться не замечать все эти взгляды… Мне постоянно говорят, какой я везунчик. Что я тебя недостоин. Даже друзья так считают. Ты… как-будто сделала наиогромнейшее одолжение, и я теперь, по гроб жизни тебе обязан! Как же, сама «Диана» выбрала, такое ничтожество, как я!… А я выбрал Еву… На самом деле, мы переспали больше одного раза… Знаю, тому что произошло оправдания нет. Давай, я просто заберу свои вещи и уйду». Девушка ответила на его слова емким «Хорошо. Уходи». И на этом все кончилось.
В без десяти шесть, Диана постучалась в дверь Мира. Затем вошла в его комнату, сказав: – Я быстренько на работу, и обратно. Нам нужно что-нибудь, кроме порошка?
– Можешь купить щетку? Только пожестче. Для крыльев. И у нас кончились печенья. – сказал Мир.
– Ясно. Я приеду минут через сорок.
– Хорошо. Пока.
– Пока.
Диана вышла из комнаты. Из дома. Села в машину и поехала.
Уже на обратном пути, когда документы были подписаны, все сотрудники поприветствованы, а на заднем сидении машины лежало два пакета с продуктами, Диана решила съехать со своего обычного маршрута и сделала крюк.
Торговые центры и маленькие магазинчики освещали ее лицо разноцветными неоновыми огнями. Диана проехала велодром, пару полузаброшенных улиц, таксопарк, магазин мебели. На большой, бронзовой статуе, в виде яблоневого дерева, женщина свернула направо и проехала еще пару километров.
Когда Диана наконец затормозила, ее машина находилась напротив заброшенного парка аттракционов.
Она пыталась разглядеть горки и карусели, что в темноте были почти незримыми, и думала… пыталась решиться… Идти туда или нет?
Ее пальцы нервно выстукивали на руле ритм какой-то песенки. Частое дыхание, дымкой ложилось на окно. Ноги сводило от долгого сидения.
– Нет… – разочарованно сказала она себе. – Не хочу. – и поехала домой.
В половину девятого они с Миром снова сидели перед телевизором. Мир ел печения, Диана докрашивала глаза перед маленьким зеркальцем.
– В следующем месяце, мне нужно будет уехать на неделю в «Лиловую рощу». – сказал женщина, вытирая ватной палочкой, смазанные черные пятна с нижнего века. – Хочешь со мной? Мэр сделает разрешение, никаких проблем. Будем заказывать еду в номер, лежа на кроватях.
– Нет, не хочу. Но спасибо.
– Всего на неделю. Почему нет? Тебе хоть раз нужно побыть за пределами Аквариума.
– Ты знаешь, почему нет.
– Думаешь, она проснется как раз, когда ты уедешь? Шансы почти нулевые.
– Но они есть.
– Как хочешь. – сказала Диана, и продолжила краситься.
Нера, Свиреп, Лиловая роща. Аглариз… Подумала Диана. Мы были бы рады приютиться в любом городе, будь там Аврора.
В девять двадцать пять, она сидела за круглым, маленьким столиком напротив мэра. Он заказывал мясо и вино к нему, Диана же выбирала десерт, который еще ни разу не пробовала и думала, почему она не зашла? Не захотела пачкать обувь? Или порезаться? Там, наверное, полно всяких железяк и битого стекла, а у Дианы даже не было с собой фонарика. И, почему, она до сих пор не купила фонарик? Давно же собиралась. Ну ладно, успокоила себя Диана, можно приехать завтра или на следующей неделе. У нее еще полно времени.
Диана узнала о том месте полгода назад. Совершенно случайно. Каталась по городу в один из своих редких выходных и увидела сына, бродящего по далеко не самому приятному району. Диана решила проследить за ним, мало ли он связался с плохой компанией. А Мир был так погружен в себя, что и не заметил слежки.
Таким образом, Диана доехала за сыном до самого парка. Мир погулял немного среди аттракционов, потом залез в комнату страха, и не выходил больше часа. Когда Мир наконец вышел, Диана тут же уехала в страхе, что он вот вот увидит ее.
Она следила за ним еще какое то время спустя, то намереваясь ворваться в комнату страха сразу за ним. То, встретить Мира на выходе… Ничего из этого у нее так и не получилось сделать. Это был тот случай, когда правда пугала больше неизвестности.
Золотое кольцо с большим синим камнем, скатилось вниз, звонко стуча по стенкам бокала. И упало прямо в ладонь Дианы.
– Ты согласна?
– Да.
Ресторан разразился громкими аплодисментами.
Мэр, широко улыбаясь, наблюдал за тем, как его невеста надевала на палец, кольцо. Женщина улыбнулась ему в ответ, и принялась есть свой шоколадный десерт. Странный день, подумала Диана.
Шестнадцатая глава
Мир
Однажды я решил отказаться от сна. Мне было интересно, сколько я смогу продержаться. Оказалось всего два дня, и две ночи. Невыносимые два дня, и отвратительные две ночи. Мне мерещилось, что по рукам и спине кто-то ползает, а весь дом переполнен сотнями шепчущихся людей… Под конец своего вымученного бодрствования, я вырубился с чувством разочарования в самом себе и, конечно, огромным наслаждением… Я помню, что на пару минут, перед тем как заснуть, мой разум как будто приободрился. Протрезвел. В голове была полная ясность. Я смотрел в окно, на яркое, голубое небо и деревья. И думал о чем-то совершенно абстрактном, ни какой фактической мысли из слов и звуков, в моей голове не витало. И все-таки эта мысль прорисовывалась очень четко, в зеленых и голубых цветах, в солнечном золотистом свете и утренней прохладе. Никогда цвета не были такими насыщенными, как в тот день.
Пару дней назад, мама сказал, что они с мэром помолвлены. Нет, я не расстроился из-за этого. Я рад за маму, если она за себя рада.
Прямо сейчас я открываю дверь ненорбара, держа в руке большой целлофановый пакет. Решил принести бармену его куртку.
В творении Марка бардак больше обычного. Все до одного столики заняты пишущими и красящими что-то, людьми. Я сел за барную стойку. Поздоровался с Марком, вручил ему пакет и сигареты; и попросил налить мне большую кружку кофе с двумя ложками сахара. Потом осмотрелся. Некоторые странно, с подозрением, покосились на меня. Один тип даже улыбнулся.
Марк же выглядит собранно, даже серьезно.
– Тяжелый день? – спросил Марк.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Прости. Я думал, будет смешно. Бармены же часто это спрашивают.
Он подал мне кофе.
Я спросил: – Кто эти люди?
Марк повел печами: – Те, кому не наплевать.
– Или, кому нечем заняться.
Я сделал глоток, потом еще парочку, и спросил: – Марк, почему я никогда не навещал Аврору?
– Тебе запретили. – задумчиво ответил он. – И блок Б заперт, даже не всем уборщикам туда можно.
– А разве это должно меня останавливать? То есть… я ведь, люблю ее. Почему я не вломился к ней?
– Я не знаю.
Вот и я не знаю… Я сделал еще глоток кофе и спросил Марка: – У тебя бывали галлюцинации?
– Нет.
– Я всегда завидовал шизофреникам. И сам хотел видеть, ну знаешь… то, чего не видят другие. Что-то поинтереснее Второго. Словно твой собственный мир вырывается из головы… Но мне тут недавно приснилось кое-что, и я представил, как видел бы и наяву тоже-самое. День за днем… Я бы не смог долго с этим прожить.
– Раз уж этот мир твой, только от тебя зависит, каким он будет. Так?
– Наверное, так… А как у тебя дела?
Марк наклонил голову; записал, что-то в своем учетном журнале, и я заметил красное пятно у него на шее.
– Это что, засос? – спросил я.
– Нет… У меня все, как обычно, Мир.
Я опустошил свою кружку, и попросил еще одну. Посетители ненорбара не перестают меня смущать.
– Что за сон? – спросил Марк, наливая мне еще порцию.
– Ты серьезно? Хочешь узнать про мой сон? Да это самая неинтересная вещь в мире – слушать про чужие сны.
– Мне интересно, что отвадило тебя от мечты стать шизофреником. – Марк почти улыбнулся.
– Хах… Я искал Аврору.
– Нашел?
– Нет.
– Интересно…
– Это сарказм?
– А ты как думаешь, это сарказм?
Я рассмеялся.
– Ты напомнил… – произнес я сбивчиво. – Старика из больницы. У него еще имя было такое… Тристан или…
– Наолий.
– Наолий, точно! – воскликнул я.
– У него была эта странная манера отвечать на вопросы. – кивая, произнес Марк.
– Да! Поначалу мы думали, что он какой-то мудрец, чьи слова кажутся бессмыслицей по началу, но потом все встает на свои места, когда ты становишься умнее, переживешь что-нибудь этакое и обретаешь жизненный опыт… А потом оказалось, что он просто перезадавал нам наши же вопросы, томно смотря в даль, с просветленным выражением лица… Такой бред. Он часто даже не понимал, о чем его спросили. А мы считали его гением…
– Может, он и был гением. Сколько он нас дурил?
– Пару месяцев.
– Мы не могли раскусить его пару месяцев.
– Из всего этого не следует, что Наолий был гением. Это только значит, что мы идиоты.
– Даже не в прошедшем времени?
– Даже не в прошедшем времени.
– Все еще не хочешь присоединиться к нам?
– Все еще нет…Но, серьезно, кто поставил тебе это? – я ткнул пальцем в шею Марка. – Я его знаю?
– А знаешь ли ты его? – переспросил меня Марк. Мы рассмеялись.
Я попрощался с Марком и вышел на улицу.
Прохожу мимо приюта для душевнобольных – два не больших, двухэтажных здания (мужское и женское отделения) за высоким, кирпичным забором.
Рядом появился Второй.
«Милое местечко» сказал он, «добродушные санитары, детальный распорядок дня, ежечасный присмотр. Синие таблетки утром, и бежевые вечером. Или, бежевые утром, а синие, если будешь плохо себя вести…»
– Как и во всех больницах.
«Как ты думаешь, сколько людей выходят из этого места (Второй указал рукой на приют) здоровыми?»
Отвечаю второму: – Не знаю… Человек семь в год?
«Вычти семь и умножь на никогда»
– Остроумно.
«Из таких мест не выходят. Это не больница мэра. Это приют. Как дом престарелых, только для психов. В такие места отправляют, если за тобой некому ухаживать и следить, чтобы ты не натворил бед… И ты, когда-нибудь там окажешься»
– Я не собираюсь «творить бед».
«Ты уже их творишь»
– Объясни.
Но Второй объяснять не стал.
«Ты бы говорил по тише. Лучше про себя» вместо этого сказал он.
Я остановился и повернул голову. Мужчина что шел сзади, быстро проскочил мимо меня, чуть не задев огромной, черной сумкой, свисающей через плечо.
– Не очень то вежливо. – сказал я.
«Надо громче» предложил Второй, и мне, почему то захотелось его послушаться.
– Не очень то вежливо! – прокричал я.
– Псих. – сказал еще один, мимо проходящий мужчина, в вязанной, оранжевой шапке.
– Эй! – крикнул я вслед ему.
Тогда мужчина в шапке, резко развернулся и пошел на меня. Я быстро достаю из пальто справку и тычу ей ему в лицо.
– Что, ударишь психа?
Он с размаху бьет меня в живот. Потом еще раз в то же место. Я сгибаюсь пополам, кряхтя от боли. Он наклоняется ко мне и говорит, плюя в лицо: – И, кто скажи, поверит, что это не ты сам себя ударил в каком-нибудь своем психозном припадке? Эти справки нужны, не чтобы остерегать вас от избиения. А, чтобы лишний раз напомнить о том, насколько вы ущербны… Не надо было тебе от туда выходить. – он указал на приют.
Мимо проходят люди (мужчины и женщины), стараются не смотреть на нас. Мужчина в шапке встал, и пошел своей дорогой.
Я тоже поднялся.
«Видишь камень?» спросил Второй.
– Да.
«Подними его»
– Зачем?
«Он тебе пригодится»
Я поднял тяжелый камень, и засунул его во внутренний карман пальто. Он влез туда наполовину, и, если я буду бежать, то, скорее всего, выпадет.
– Дальше что?
«Иди за ним»
И я пошел за человеком, который меня ударил, решив дать ему прозвище «Силач».
Мы минули две остановки, а потом свернули в переулок за торговым центром. Вокруг деревянные двухэтажные дома, через пол километра от сюда находится ликеро-водочный завод (одно из старейших зданий города), из-за чего запах тут всегда стоит тяжелый и приторный.
Силач услышал, что за ним кто-то идет и повернулся. Поняв что это я, резко затормозил.
– Чего тебе? – рявкнул он.
Я замедлил шаг, но остановился только, когда мы почти впритык стояли друг напротив друга.
«Что теперь?» я мысленно спросил Второго.
«Спроси его: – что бы…»
– Что бы ты сделал, узнав, что я крылатый?
– Бил бы сильнее. – сказал Силач.
Теперь мы просто молчим.
«Что дальше?»
«Жди» проговорил Второй.
И я жду. Мы оба ждем.
Прошло наверное секунд двадцать. У меня чуть дрогнули руки. Это получилось само собой. Силач увидел это и улыбнулся. Затем сжал правую руку в кулак, и приготовился меня ударить.
Прошла еще секунда.
Силач размахивается. Его кулак мчится навстречу моему лицу. Я же, резко вытаскиваю камень и подставляю его прямо перед своим носом.
Кулак Силача ударяется о камень и отскакивает. Он кричит: – Черт!
Я бы тоже кричал «Черт!» на его месте.
«Я не могу его ударить. Это того не стоит. Он не настолько меня злит» говорю я Второму.
Силач держит правую руку левой, тяжело дышит. Совсем скоро он снова попытается напасть на меня. У меня несколько секунд, чтобы решить, убежать мне или…
«А что, если это не Силач?» говорит Второй «Что, если перед тобой та дверь, за которой должна была быть Аврора?»
«Ты с катушек, что ли слетел? Не трави этой ерундой мою голову!»
«Она уже отравлена. Сотнями мыслей, которыми ты оправдываешь свое бездействие…» Второй говорит так, как-будто и впрямь сошел с ума «Давай! Это та самая дверь, что втоптала в грязь твою надежду хотя-бы во сне увидеть Аврору. Та дверь, что посмеялась над тобой и жестоко напугала»
Я попробовал представить серую дверь с четвертого этажа, но пока она находится только в моей голове. Перед глазами все тот же мужчина в оранжевой шапке, только чуть размазанный. Тем временем, Силач приближается ко мне, я отхожу назад.
«Дверь, показавшая мерзкую лужу, вместо любви всей твоей жизни» Второй все никак не успокоится. Я чувствую холод в желудке и дрожь в плечах. Я ненавижу эту дверь…
«Прекрасная Аврора. Неужели от нее осталась лишь лужа?»
«Нет…»
«Может, Авроре лучше быть мертвой? По крайней мере так считала эта дверь»
На ладонях выступил пот. Я ненавижу…
«А, может, дверь права?…»
Гнев внутри обдал жаром мою шею и грудь. Кажется, что я состою из гнева; что я сам он и есть… Плечи передернуло. Рукам так и хочется что-нибудь сжать или разодрать.
Я ясно вижу дверь. Серая древесина. Золотая, блестящая ручка. Вся такая идеальная, прямая и гладкая. Я вижу только ее. Все остальное померкло и исчезло. Моя рука с камнем, замахивается и бьет по двери. Сразу после, я бью еще раз. Потом еще.
Я бью и бью, стараясь превратить дверь в щепки.
Руки испачкались в крошках ее серой краски, и резко заболели, но гнев заставляет меня продолжать. Я почти уничтожил ее. Я могу уничтожить все двери в городе… Я бросил камень и просто стучу по щепкам. Колочу, что есть силы, царапаю ногтями. Пытаюсь раскрошить ее остатки в пыль…
«Остановись»
Я пришел в себя. Двери нет. Силача тоже. Я стою на коленях на смешанной со снегом, земле.
«Он убежал, как только ты ударил его первый раз» сказал Второй, стоящий надо мной «Знаешь, что это значит?»
– Что я избил землю?
«Что еще есть шанс»
Я поднялся с земли. Отряхнулся, но это мало чем помогло. Ногти изогнуты и переломаны, Все руки в земле.
«Теперь Что? Снова пойдем искать Анну?»
– Теперь я иду в заброшенный парк.
Я в комнате страха. Тут на много теплее, чем на улице. Я снял пальто, чтобы было удобнее рисовать, и разложил цветные мелки по полу.
Воспоминания о моей недавней, самой первой в жизни драке, отзываются легкой дрожью в руках.
Я думаю о том, как гордилась бы мной Аврора, будь она там. Думаю, как мне изобразить ее тонкие, но сильные руки. Напряженность в губах. Страх и трепет на лице, а еще готовность помочь мне в любой момент.
Я взял розовый мелок и рисую ее голову, руки и ноги. Синим, рисую ее большие, слегка прищуренные, глаза и маленький носик с чуть раздутыми ноздрями. Зеленым, ее платье и ботинки. Желтым, развивающиеся на ветру волосы. Коричневым и белым рисую землю, снег и Силача. Фиолетовым, я рисую ее губы… Еще пара штрихов: сдвинутые брови Авроры, шапка Силача и мой силуэт, держащий в руке камень… Идеально… Я любовался на свой рисунок минут десять, или, пару часов… Потом ушел.
Семнадцатая глава
Диана
Диана приехала на работу в одиннадцать ноль пять. Ее офисом было лиловое, трехэтажное здание, где на первом этаже окон не было совсем, зато второй и третий были полностью застекленными.
У самого входа ее поджидал высокий мужчина, лет двадцати пяти, с крашенными, каштановыми волосами, неровно выбритыми у висков. Увидев Диану, парень вприпрыжку к ней подбежал.
– Диана! Здравствуйте!
– Здравствуйте… – Диана растерялась. – А вы?…
– Ратин, можно просто Рат… Мы говорили по телефону. Вы согласились на коротенькое интервью. Всего четыре-пять вопросов…
– Да, точно. Простите, вылетело из головы.
– Ничего, я начал переживать, когда меня не пустили в здание. Но вот вы тут… – Ратин нервно улыбнулся. Диана же, толкнула входную дверь и они вместе, через нее прошли.
Стены, в кабинете Дианы были поклеены васильковыми обоями; пол, застлан серым линолеумом; жалюзи на окне так же были серыми. По бокам кабинета, были расставлены, различных размеров, шкафы и шкафчики, некоторые из них, украшали горшки с комнатными папоротниками, кактусами и фикусами. На стене, помимо сертификатов и фотографий Мира, висел телевизор. В углу, слева от стола, находился небольшой диванчик.
Диана подождала, когда секретарь принесет ей кофе. Размешала его, сделала пару глотков. Съела несколько миндалин в шоколадной глазури. Затем, обтерла влажной салфеткой зубы и уголки рта. Посидела в полной тишине минуту. И, откинувшись на спинку кресла, нажала на голубую кнопочку телефона и попросила секретаря, пригласить Ратина к ней в кабинет.
– Ничего, что я буду на ты? – спросила Диана, когда Рат уже устроился в кресле, напротив нее, и достала из сумочки диктофон.
– Ничего.
– Так, о чем хочешь узнать? О помолвке с мэром? О том, как мы познакомились, знают все, кому не лень… Или может рассказать, почему мы не живем в одном доме? В этом нет никакой великой тайны. Просто я не готова бросать свой дом, а он свой, и нас обоих это устраивает.
– Я хотел бы, если вы… если ты не против, спросить о первой модели пальто для крылатых. Как тебе пришла эта идея?
– Как пришла идея? Хм… Как только на моего сына первый раз ткнули пальцем, так и пришла. Я помню, сделала первую модель из пиджака Мира (который, по великому совпадению, был еще и велик). Так же я использовала подкладку от своего пиджака, а еще вытащила ремешки из своих старых сапог. Результат мне понравился. Внешне, крылья были почти незаметны, всего пара маленьких складочек… но Миру было очень неудобно в нем, поэтому пришлось думать дальше…
– Вы поделились своими идеями лишь спустя несколько лет. Почему?
– Я и не думала богатеть на этом. – неловко улыбнулась Диана. – В те времена, моя голова была занята другими вещами.
– Какими?
– Я работала на двух работах. Заботилась о сыне. Пыталась… – Диана прервала себя и вдруг, рассмеялась. – Прости…
«Пыталась выйти замуж» произнесла про себя, женщина, и задумалась.
«Почему ты с аптекарем?»
«Почему ты с тренером по плаванию?»
«Почему ты со своим начальником?»
– Просто пыталась сделать мою жизнь и жизнь Мира счастливее. Комфортнее. -сказала наконец Диана. – И в итоге все… вышло как вышло…
– Мир поддерживал тебя в становлении твоей собственной фирмы; в твоей карьере?
– Миру было не до того. Скорее, это ему нужна была моя поддержка.
– Какими были первые трудности; сложности?
– Их не было совсем. Моя фирма, фирма «Меридиан», была первая, кто стал разрабатывать одежду такого плана. Успех, и настоящая прибыль не заставили себя долго ждать. К тому же, о каких трудностях может идти речь, когда твой друг – мэр?
– Прости за следующий вопрос но, тебе не кажется, что все это неправильно?
– Что именно?
– Твоя одежда, принуждает скрывать крылатых то, кем они являются. По сути, фирма «Меридиан» разделила людей на две категории: крылатых и не…
Бровь Дианы еле заметно поднялась. Она дала Ратину секунду, надеясь, что парень просто оговорился, и не то хотел сказать. Затем произнесла, понизив голос: – Для начала, людей на две категории поделила не моя фирма, а природа. А на счет «принуждения». Я никого не «принуждаю» носить мою одежду. Ее покупают те, кто сам хочет скрыть свои крылья, соответственно, те, кто НЕ хочет этого делать, просто ее НЕ покупают.
– Да, но…
– Ты выпросил у меня это интервью для того, чтобы сказать, как я своего родного сына с самого детства заставляю скрывать его сущность?… Если бы его не оскорбляли, не дразнили на детских площадках и… не стреляли бы в него, как раз из-за того, кем он являлся, мне бы и в голову не пришло шить эти гребанные пиджаки!
– Простите…
– Дай сюда диктофон!
Журналист протянул женщине черную коробочку.
Диана вытащила оттуда кассету и, чуть ли не швырнула диктофон обратно Ратину.
– Пошел вон. – холодно сказала Диана.
– Я не хотел…
– Если не вылетишь пулей из здания, в течении тридцати секунд, то журналистом тебе больше не быть. Никогда.
Рат выбежал из кабинета Дианы, чуть не запнувшись о порог двери. Диана, в свою очередь, прислонила холодные подушечки пальцев к вискам. Затем, засекла время на часах, что украшали ее тонкое запястье и повернулась к окну.
Силуэт Ратина, показался на улице, спустя двадцать одну секунду. Диана повернулась назад к своему столу.
