Читать книгу: «Дар Авирвэля», страница 4

Очень скоро они оказались у знакомого места, где их ждали Артур и взбудораженный Мерлин. Юноша выглядел обеспокоенно, но радовался тому, что его новые знакомые вернулись в целости и сохранности. Он подбежал к ним, быстро изучил их настрой и уподобился ему, чтобы легче наладить контакт. Быстро разъяснив, что случилось за время разлуки, они зашагали вслед за Мерлином, который вёл их почти по стене. Уже через несколько минут они оказались у странного лаза в метре над землёй.

– Как странно… – прошептал Айва, задумчиво глядя на ровный квадратный вход, словно вырубленный в стене. – Это похоже на секретную «нору» наёмников. Они используются в сомнительных обществах. Но я не предполагал, что существуют настолько обнаглевшие наёмники, которые не боятся совершать свои злодеяния в самом центре верховного государства! – Айва искренне поразился такому хамству, и в доказательство своих чувств недовольно развёл руками. – О, великий Ивив, неужели та страшная пора не закончилась?!

– Великий… кто? – Артур впал в замешательство. Он глянул сначала на лаз, потом на поражённого наёмника, и снова на лаз.

– Ивив – родоначальник нашей философии. Это его псевдоним, который можно трактовать как «смирение гнева выплеском гнева».

– Ты хочешь сказать, «ИВИВ» – это аббревиатура²?.. – юноша невольно усмехнулся, на что Айва отреагировал еле заметным раздражением.

– Да, я знаю, что это звучит забавно. Но именно это слово полностью раскрывает смысл нашей философии. Именно благодаря тому, что заложено в этих буквах, я и мои братья имеют столько способностей и сил! В отличие от многих других философий, наша сильна искренностью и огнём: выводит работодатель – выскажи ему все свои мысли; предал родной – сразись с ним за честь. Это может выглядеть дико для последователей Юнастэи или Атамисси – более миролюбивых философий, – но в итоге, именно мы блещем силой и мировой известностью.

– Когда-нибудь я попрошу тебя рассказать мне об этих ваших верованиях подробнее. А сейчас давайте выбираться отсюда.

– Я бы не советовал лезть туда. Это опасно. Мало ли, кто выдолбил этот вход?

– Мы больше не можем думать! – в разговор вмешалась Киама. – Вы и так много болтали, хотя это могло бы подождать! Живее! Лезем!

Девушка согнулась и пролезла в небольшую квадратную дыру. Проползла пару-тройку метров по шершавому и острому мрамору, который оставил ей несколько царапин, и вылезла наружу. Вылезла в деревенском районе, на особо обшарпанной и небезопасной улице. И почти сразу поняла, что законопослушные граждане здесь не снуют; разве только наркоторговцы, воры да убийцы, которым подобные места подходят как нельзя кстати. Благодаря этой догадке девушке захотелось сбежать из Руберы ещё быстрее. Покорно дождавшись, когда её менее ловкие и более высокие (за вычетом Мерлина, конечно) спутники пролезут через небольшое отверстие, она тотчас потребовала «свалить отсюда».

Они успешно миновали пустые и нищие улицы, прошли мимо небогатых (даже по деревенским меркам) хибар, мимо нескольких управ и частных огородиков. Вся эта загородная картина, полная грязных дорог, полудохлых лошадей, цепных собак и босых детей создала в душе Артура некоторое беспокойство. Он всегда любил подобные места, хотя сам не бывал в них ни разу. И то, что он увидел сейчас – всю эту нищету и кошмар, которому не хватало одних только болезней, – заставило его задуматься над собственными интересами. После нескольких повторяющихся районов, не блещущих красками радости, его сердце сковала неопределённость, которая позже точно перерастёт в нечто большее. Так, шаркая по разбитой дороге из взбитой, как шоколадные сливки, грязи, они вышли в условный центр деревни, где располагалось очередное здание самоуправства. А рядом с ним, на огромное счастье плутающих путников, стояла никем не забронированная повозка. На ней сидел кучер, терпеливо ждущий своих клиентов: об этом явственно твердила голова, которой он крутил из стороны в сторону, выглядывая подходящую кандидатуру. И, стоило завидеть трёх странных пришельцев, его лицо тут же расплылось в дружелюбной усмешке.

– Ну, путнички, куда собрались ехать? – ехидная манера речи выбила Артура из колеи. Уж слишком сильно такая привычка говорить расходилась с тем, как говорил всю продолжительную дорогу неумолчный Айва. – Я смотрю, вы не здешние? Что завело вас в наш Тайшо-ан-Хайц? – старик немного помедлил. – Бежите, да? – эти слова он сказал тихо, быстро подмигнув глазом, изрезанным морщинами. Артур хотел кивнуть, но Айва вовремя перебил его.

– Я боюсь, это не ваше дело, – его манера держаться до сих пор поражала юношу. – Я скажу вам, куда ехать, а вы молча согласитесь и примите столько варов, сколько потребуется. Прошу ответить: сколько вы берёте с трёх путешественников, едущих в чащу Алгирэйн?

– Раз уж ты такой смекалистый и вежливый, отвечу тебе честно: цены не поднимаю, коли год удачен, как этот. И в жизни мне – одинокому старику без детей – многого блага не надо. Разве что, с голоду не помереть и спать в тепле…

– Ответьте на вопрос, пожалуйста.

Кучер досадливо ухмыльнулся и повёл плечами, как бы соглашаясь с выигрышем клиента. Посчитал что-то на пальцах, делая совершенно задумчивый вид, и показал мизинец. Артура это удивило, как удивляют ребёнка любые дела, связанные с деньгами. Ни разу ему не приходилось видеть, чтобы кто-то, желая озвучить неприятную цену, показывал мизинец. Да ещё и делал это с таким лицом, будто это считается нормой. Но Айва лишь кивнул и достал из поясного кошеля сначала бумажку в «10 эв», а потом пару сверкающих монет. Передал нужную сумму кучеру, явно довольному удачным обманом, и приказал своим спутникам залезать в повозку.

Дерево, из которого было сделано всё, включая скамьи, оказалось на редкость неудобным, отчего юноша постоянно переминался и покачивался, словно ужаленный злобными занозами. Мерлин сидел рядом, в ногах, и выглядел несколько обеспокоенно, будто думая о чём-то. Айва и Киама сидели рядом друг с другом и шептались о далёких от Артура вещах. Хоть ему очень хотелось, он постарался не вникать в чужое перешёптывание и сосредоточился на собственных мыслях. А их накопилось немало…

Глава III. Чаща Алги́рэйн

Они выехали из деревни всего за несколько минут и оказались на той же дороге, которая привела юного, ещё ничего не знающего мальчика в незнакомую столицу. Каменная река текла меж разнообразных, доселе неизвестных юноше деревьев, и радовала не только своим зеленеющим забором, но и таким сладко-свежим воздухом, что лёгкие очистились от всякой порчи сами собой. Дневное сахарное небо, развернувшееся высоко над головами, медленно направляло полупрозрачные облака, подгоняя их слабым ветром. Солнце блистало так ярко и умиротворяюще, что любые тревоги рассосались сами собой. Осталось лишь непоколебимое ощущение комфорта и уверенности, которых так не хватало в последние годы.

Когда солнце начало припекать, даруя земле свет, идущий из самого центра неба, кучер остановил полуживую, уже заезженную лошадь. Глянул в светлую, почти искрящуюся чащу, нисколько не уверенный в правильности дальнейших действий, и сообщил пассажирам о приезде.

– Будьте осторожнее. Знаете ли, Далий Мар воскрес после четырёх тысяч лет молчания! В моей деревне поговаривают, что раньше здесь было его логово… Наверное, питался там нашим скотом и жил на этом! – старик удручённо сплюнул. – Ты, воин Ивива, побереги своих друзей! Мало ль, кто встретится…

– Далий Мар вряд ли сумеет предпринять что-либо. Я почти уверен, что его силы на грани разрушения. Суть свою он уже потерял, – наверняка потеряет и силу. Но, как говорится, «мои клинки остры, покуда зло живо и здравствует в нашем мире». Ещё раз благодарю за помощь. До свидания.

Когда кучер направился обратно в деревню, Айва повёл молодых подопечных в самую чащобу, и они прорвались сквозь бесконечный кустарник только благодаря силе мужчины. Ветки ломались под его напором, высокая трава гнулась к земле, и даже редкие цветы исчезали под чёрными кожаными сапогами. Но солнце продолжало греть, и грело всё сильнее, пока пот не потёк с уставших тел подобно маленьким ручейкам. Но этот дискомфорт, усиленный чёрными длинными рукавами и всунутыми в обувь штанами, не остановил Айву от совершения однообразных взмахов и ударов. Он шёл и шёл, пробивался и пробирался, пока они, наконец, не вышли на небольшую полянку, почти сокрытую под кронами могучих деревьев. Здесь мужчина позволил себе заслуженный отдых: он улёгся наземь, блаженно теребя ушами, в которые лезли зелёные травинки, и закрыл глаза. Сейчас ему хотелось только покоя и недолгой дрёмы, которые обязаны смениться дальнейшим путём через знакомые места…

Не успел он окончательно уйти в мысли, как из-за деревьев послышались крики взволнованного Артура! Айва вскочил, быстро пришёл в себя и ринулся за убегающими детьми, как их невнимательный отец. Он бежал, бежал по жаре, слушая песенки птиц, и надеялся не потерять глупых детишек в этой непроходимой глуши. Наконец, послышались звуки. Приближающийся бег. Очередные крики. Шорох и шелест. И один прыжок остановил обеспокоенную Киаму, которая тут же упала лицом в траву! Она выглядела запыхавшейся, уставшей и утомлённой, и как только пересеклась взглядом с непонимающим взором Айвы, тут же схватила его, поднялась и понеслась дальше. А он трепыхался следом, не могучи понять произошедшего, и постоянно вслушивался в отдалённый крик и редкий лай. Осознание нашло на него медленно, но очень метко, и вскоре он бежал за пропадающим Артуром наравне со своей подругой. В итоге, они нагнали его, но упустили скорохожего Мерлина. Пёс успел скрыться среди многочисленных деревьев, совершенно позабыв про хозяина и его знакомых… А мальчик, измученно смотрящий в светлую чащу, никак не мог понять, что же случилось с его псом?!

– Он так выглядел… – начал Артур, запыхавшись после продолжительного бега и не менее продолжительного стресса. – Он будто отца моего увидел! Так помчался… Его надо найти! Он же пропадёт здесь в одиночку! – юноша глянул в сторону пропавшего друга, и хотел было сдвинуться с места, но Айва приколотил его к земле.

– Эта чаща небезопасна для путешествия по отдельности. Ты можешь наткнуться на местных обитателей, которые могут быть и обычными жучками, и вполне опасным хищником. Нужно успокоиться. А потом будем искать следы твоего фамильяра. На чистую голову. Расслабься, – слова Айвы звучали отрывисто, выдавая в его безмятежности ту же взволнованность, что лилась в Артуре всесокрушающим библейским ливнем. Мужчина вздохнул, прося детей сделать то же, и оглянулся по сторонам в поисках следов или поломанной растительности. – Он мог убежать на сотни ивэ́й вперёд. Но не думаю, что ему под силу справиться с последователем Ивива.

После этих слов Айва присел к земле, словно гуттаперчевая пружина, и молниеносно вспрыгнул к нижним веткам ближайшего дерева. Потом перепрыгнул на другую, более высокую, и снова, снова, снова… пока не пропал среди зеленисто-бирюзовых крон. Киама смотрела на это с тем же восторгом, который источал Артур, но что-то всё же различало их двоих. Её тон, речи и действия, – всё говорило о крайней привязанности к своему стражу, почти ставшему ей настоящим братом.

Айва окончательно утих. О его присутствии намекала лишь тёмная ткань, выглядывающая из-за многочисленной листвы. Мужчина сидел на самой верхушке дерева и изучал окружающую территорию, внимательно проходя по ней тёмно-зелёными глазами. Руки и ноги крепко держали его за толстые ветки, и ничто не сумело бы сбросить его крепкое тело с означенного места! Тем более, слабый ветер, который дул в лицо, приятно остужал его от полуденного солнцепёка. Пот испарился, сделав кожу несколько искусственной, почти резиновой, и осталось лишь ощущение комфорта.

В какой-то момент чуткий глаз Айвы сумел заметить вдалеке подозрительно знакомую местность. А потом, с ужасом осознав цель их пути, его рука чуть не выпустила из-под себя единственную подстраховку в виде крепкой, но не очень толстой ветки. Пришлось вернуться вниз. На этот раз, движения мужчины отдавали некой робостью и сомнением, но он отказывался показывать их и без того переживающим детям. Только сказал, что знает дорогу, и повёл их вперёд, по маршруту, проложенному маленькими, еле видимыми следами Мерлина. Артур думал, что лишь ему доступно истинное понимание тревог, сразивших мужчину где-то там, наверху. Но Киама очень скоро опровергла подобную самоуверенность, взяв своего наречённого брата за холодеющую от страха руку. В этот момент между ними тремя словно проскочила некая невидимая вспышка, оставившая лишь до и после этого странного момента.

Сколько Артур ни пытался, он так и не сумел добраться до истины: куда убежал его преданный пёс и почему Айва впал, наверняка под властью этого случая, в глубокие раздумья? Мужчина молчал, лишь изредка перебиваясь на топорные ответы, не проясняющие абсолютно ничего. Посему уже через четверть пути подростки решили избавить себя от ненужного любопытства. Киама замолкла и шла рядом с братом, крепко сжимая его ледяную руку. Артур же, изо всех сил стараясь перебороть могущественный интерес, постоянно шутил и отвлекался на ординарные детали природы: на поразительных в своей непохожести насекомых, на редких животных, несколько отличающихся от земных, и прочие пустяки. В итоге, он сумел сделать вывод о том, что флора и фауна здешних мест имеет не много общего с флорой и фауной Земли. Тусклые наброски, которые сложно пропустить мимо, связывали оба мира в единую систему.

Прошёл час. Или два. Никто не следил за временем. Только солнце давало ответ на вопрос, сколько часов их троица провела в пути. Но и его вскоре не стало. Ведь, как подобает силам природы, после жары всегда наступают дожди. И этот мир существовал по тем же правилам.

– Серые дни… Как обычно, в начале Авирвэля, – Айва глянул на спутников. – Мы немного задержимся.

Артур хотел спросить, что это значит. Но вскоре увидел всё своими глазами.

Тучи скрыли за собой последний жёлто-белый просвет, и лес погрузился в тоску и свежесть. Ветер затрещал над кронами, погоняя их то в одну, то в другую сторону, и открытые руки Артура покрылись мурашками. Лёгкий холодок остудил тёплые джинсы и пробрался в ноги, образуя не самые приятные ощущения. Только берцы остались на страже внутреннего тепла своего хозяина, и никакая грязь не смела нарушить это блаженство. Но совсем иные эмоции окружили Киаму: её лёгкая одежда, совершенно не подходящая для походов и странствий, развевалась на ветерке и раскрывала перед ним её тонкие ноги и руки. Украшения звенели и бренчали в такт дуновениям, но от этого не становилось легче. Бьющийся друг о друга металл дал понять, что ветер нарастает с каждой прошедшей минутой. И даже одетому Айве через какое-то время стало не по себе. Он съёжился, прознав о наступающем холоде, и глянул на подопечных: два дёргающихся комочка плелись следом, совершенно потерявшись в своих согревающих мыслях. Но всё, чем сумел помочь мужчина в этот трудный час, – курткой, заботливо протянутой излюбленной подруге. Хоть один из них перестал дрожать, как вибрирующий телефон.

Когда хлынул дождь, пришлось притормозить. Айва объяснил, что в дождь очень легко подхватить воспаление лёгких, да и следы, сколько ни пытайся, всё равно растают. Он подвёл детей под невысокое дерево, подходящее на роль зонта почти идеальным образом, и приказал ждать здесь. Спорить было бессмысленно: дождь шёл сильный, почти перешедший в разряд ливня, и идти под таким – явный признак идиотизма. Потому Артур присел на чуть мокрую траву, жмясь от стужи, и уставился на листву спасительного дерева. Его вновь поразили мысли о Мерлине, о его странном поведении и всём том, что им удалось пережить за столь краткий срок. Но эти вечные измышления прервала севшая поблизости Киама. В её глазах горел интерес, но она не стремилась выплеснуть его. Лишь глядела на юношу, упиваясь этим, и будто ждала, когда он задаст вопрос первым. Так и получилось. Он повернул понурую голову, зыркнул несколько по-лисьи, и развязал невольный диалог:

– Ты хочешь обратно?

– Да, – лаконичный ответ нисколько не помог ситуации.

– Наверное, потому что тебя воспитывали в роскоши…

– Наверное, – вновь затянулось молчание. – А скажи, почему тебе так нужен этот твой пёс?

– Как? Он ведь мой друг! Он… он жизнь мне спас. Дважды!

– Он же просто пёс. У нас тоже есть такие, но они… больше. И я не знаю ни одного эльрина, который бы назвал своего пса «спасшим чью-то жизнь». Они же просто животные!

– Просто или не просто, но он особенный зверь. Сначала вытащил меня из постоянной меланхолии, а потом… всё это, в общем. Если бы не он – я бы не оказался здесь! Жил бы в своём людском мире без магии, как все, и ничего бы не узнал. А теперь я знаю, что существует народ с коровьими ушами! – он усмехнулся, указывая на собственное ухо. – Вы ведь такие клёвые! Не то что люди…

– Почему?

– Ну… у вас уши, у вас нет технологий… и всякое такое. Ну не важно! Главное – вы отличаетесь, и у вас есть магия. Я уверен, что вы даже драконов где-то прячете!

– Ох… драконы… – её реакция несколько смутила юношу. Он вопросительно глянул на собеседницу, но та будто и не заметила. Лишь вернулась к прошлой теме разговора. – Я знаю песню про одного пса, который стал волком. Очень красивая, и мелодия у неё тоже красивая… Когда у Айвы появится та палка с дырочками… не помню названия… – обязательно спою! Там история про такую же дружбу, как у тебя с твоим псом. И про побег тоже строчки есть, и про спасение жизней… В общем, надо будет как-нибудь дать тебе послушать это, – она мило улыбнулась и повернулась к задумчивому мужчине, что стоял неподалёку и глядел на чащу. – Эй, Айва! Ты сделаешь тот простой инструмент, на котором часто играл мне? Я хочу спеть Артуру ту красивую песню про Э́йвазин Гув!

– Ах… Да, красивая песня. Но у нас нет времени, чтобы делать флейту. Дождь скоро приостановится, и тогда нам придётся идти дальше. Мне хочется верить, что твой пёс, Артур, не приведёт нас к гибели. Иначе… мне придётся убить его.

– Я верю, что Мерлин не способен на предательство! Он же пёс, а не человек, – Артур нахмурился, дабы выглядеть серьёзнее. – Думаю, он спрятался где-нибудь и ждёт, когда я найду его. Он же такой трус, когда меня нет рядом… Но если даже он приведёт нас в опасное место – я не позволю убить его. Он мой лучший, мой единственный самый настоящий друг, и я буду стоять за него горой Эверест! Ну, или вашей самой высокой горой… В любом случае, я его не брошу. Я всегда буду на его стороне, даже если зло подчинит его своей воле.

– Слепое следование за объектом симпатии должно наказываться, – мужчина тяжело вздохнул и отвернулся. Его спина медленно ссутулилась, а вся былая гордость припала к холодной мокрой земле. Остался лишь невидимый груз, доступный ему одному. – Будем верить, что Мерлин не попал в беду. Но место, куда он, скорее всего, направился, уж точно не достойно доверия. Это Ша́ндин Мон³ – там в своё время прятался Далий Мар. Очень небезопасное убежище с множеством ловушек, секретных ходов и возможно – хотя я ничего не утверждаю, – живыми мертвецами. Даже мои силы перед таким обилием проблем будут недостаточными, – непривычная понурость сошла с лица Айвы, когда он обернулся на своих спутников. – Однако, это событие дало мне пищу для размышлений, которые терзают меня с того самого момента, как я понял цель нашего пути: я задумался над твоим обучением. Да, у нас есть всего два месяца и несколько недель, но этого может хватить для познания азов фехтования. Ты можешь стать неплохим помощником и, если не перестанешь тренироваться, сможешь помочь нам противостоять гнусному колдуну прямо с момента возвращения. То есть, в грядущем году.

– Всё, что ты сказал… Три месяца, грядущий год… О чём ты? – Артур устроился поудобнее, желая услышать безопасный ответ, и навострил свои маленькие человеческие уши. Но Айва быстро развеял любые безопасения юноши всего одной губительной фразой:

– Тебе придётся уйти.

Эти слова ударили в молодой разум не сразу. Сначала последовал поток непонятных звуков, отдалённо напоминающих слова. Потом объявился смысл каждого из слов по-отдельности. Позже, будто отрицая их реальность, мозг перевёл непонятную белиберду в полноценное предложение. Полноценное в своей неполноценности, завершённое в своей мертворождённости! Ещё никогда Артуру не становилось так плохо от слов. Но теперь он осознал смысл выражения, отложенного в закрома мозга много-много лет назад: слово ранит больнее меча…

– Но… как так? Я не хочу уходить… – его лицо отражало ту потерянность, которая клубилась в нём, в его сердце, в сознании, в самой душе. Вся его суть противилась этим словам. Он не хотел, просто не мог поверить в то, что сказанное – правда!

– Таковы правила. И не мы их создали. Сама Вселенная распорядилась нашими желаниями. Временами, конечно, случается, что гости предпочитают остаться в Эвасе – нашем с Киамой родном мире, если ты не знал его названия, – чтобы и дальше наслаждаться нашей, несомненно, продвинутой цивилизацией. Их ловят, предают быстрому суду и отправляют в родные миры. И такие личности больше не имеют права находиться здесь. А те, кто сумел скрыться… Не мне говорить об этом.

– А вдруг… я особенный? Мне всегда казалось, что я играю главного героя в какой-нибудь истории. А здесь действительно происходит какая-то интересная история! Что, если я отличаюсь от остальных? Что, если во мне есть какая-то деталь, которая делает меня… избранным?

Айва искренне не понял, что пытался донести Артур. Он задумчиво хмыкнул, рассуждая о чём-то своём, но так и не выдал ответ. Только вздохнул, слабо осклабился и отвернулся к лесу, чтобы вновь отдаться потоку мыслей. Его настроение менялось по мере приближения к Шандин Мон и, хотя сейчас они трое топтались на месте, мужчину всё же обуревали бесконечные сомнения и страх. Дабы отвлечься от них, он уселся между Артуром и дремлющей Киамой. Тепло его тела, не скрытого под курткой, сразу же передалось им обоим, отчего свежие лица расплылись в удовлетворённой улыбке. Так, сидя под небольшим деревом, они впали в ожидание сухой погоды…

Глава IV. Далий Мар

Большие деревянные двери, ведущие в зал, с грохотом закрылись. Вокруг столпились знатные особы, свита и слегка отвлечённые члены королевской стражи. Все они бесстыдно пялились на виновника сия запланированного приёма, ничуть не скрывающего своё надменное и предосудительное отношение ко всем, кого касались усталые глаза.

– Для начала, хотелось бы уточнить кое-какую деталь: ваши преступления, безусловно, достойны жестокой казни, но наши законы не позволят поступить подобным образом. Мы помним, какой вклад вы сделали в образование, в медицину и, всемогущая Айвеста, в «магическое познание». Ваша книга, если вы не знали, издаётся по всему свету и не претерпела ни единой корректировки за все прошедшие тысячелетия! Вы должны благодарить нас – Бельтайнов – за этот факт. Но вы не станете, конечно же. Мы просим вас лишь об одном: будьте благосклонны хотя бы в собственной смерти. И тогда все ваши преступления обнулятся, как и преступления всех ваших последователей!

Женщина с белоснежными волосами, льющимися по плечам подобно морской пене, звучала агрессивно. Её дикция не поддавалась никакой критике, её манеры не уступали манерам самых благородных господ… и то не удивительно. Ведь женщиной, что говорила столь яростный, но сдержанный монолог, являлась сама королева Одра Бельтайн. Её могущество было сравнимо с могуществом драконов, и её саму иногда называли «дочерью дракона». Но она, конечно же, имела исконно эльринские корни: королевские, знатные, благородные и богатые на историю прошлого! Всё, как и подобает истинному правителю верховного государства. А рядом с ней сидел король, и его тяжёлый взгляд, в купе с речами жены, давал весьма ощутимый эффект. Но то касалось обычных, непросветлённых умов, которые посещали дворец лишь в час крайней нужды. Сейчас же перед королевскими взорами предстал самый тёмный кошмар, когда-либо встреченный на пороге Эваса – сам Далий Мар. Неотёсанный, побитый и изувеченный, но такой же могущественный, как и четыре тысячелетия назад.

Его тусклые глаза смотрели по сторонам, ничуть не внимая господским жестам. Его руки, закованные в изготовленные когда-то давно им самим наручники, слабо подрагивали от предвкушения. Его ноги, перекроенные бинтами, крепчали и крепчали. А мысли, полнившие его древний разум, растекались по всему худощавому телу, заставляя его двигаться дальше. И всё в этом угнетённо-уверенном образе давало понять: стоящий перед монархами колдун вовсе не собирается глядеть на собственную смерть.

– Ответьте что-нибудь. Мы знаем, что у вас в голове много светлых и тёмных мыслей. Поделитесь же ими, пока способны на это.

– Прошу прощения, ваше величество, – хриплый голос ничуть не отливал уважением. Обращение к королеве звучало, как издёвка над вредной маленькой девочкой. – Я не скажу вам ничего из того, что приходит мне на ум. Единственное, чем я могу одарить вас – моей безмерной ненавистью ко всему вашему роду. Ваши бравые воины настолько тупы и никчёмны, что не смогли раскусить безынтересный план старика! И во что это вылилось? Среди них всех выжил один только Тавеан Ликгон. И вышло так, уж поверьте мне, вовсе не из-за его «силы сердца», – Далий Мар оскалился. И от его улыбки повеяло ужасом. Но монархи держали себя в руках и не хотели демонстрировать свой королевский испуг перед колдуном, не достойным – по их нескромному мнению – даже жизни.

– Вы хотите сказать, что Тавеан Ликгон предал свою родину? Вам не мерзко клеветать на него таким изощрённым способом?

– А разве это клевета? Или всё, что вылетает из моего рта, считается ложью или намёком на будущие… свершения? – он тихо посмеялся, но его смех перерос в кашель. Пришлось умолкнуть.

– Мы не верим ни единому вашему слову…

– Тогда чего ради был устроен весь этот приём? Признайтесь, ваше величество, вам просто хотелось познакомиться со мной. Но, боюсь, я уже занят другой, более достойной особой. Не горюйте, что вам пришлось сложить свою судьбу с этим опарышем. Он далеко не самый худший кандидат на роль подстилки правителя.

– Не смейте говорить так про моего мужа! Он – личность!

Мужчина гулко засмеялся. Его драный, невероятно сухой смех разлетелся по гипостильному залу и скрылся за высокими стрельчатыми окнами, распахнутыми под потолком. Но, как и прежде, надрывистый хохот сменился неизменным кашлем, да таким сильным, что мужчине пришлось согнуться в три погибели! А окружающие высокородные зеваки, что находились в этот момент в пределах тронного зала, зажглись неподдельной радостью. Их искренне забавляла мысль о мучениях преступника, и они даже не старались скрыть своё отношение за разнообразными веерами, головными уборами и гладкими ладонями. Но, когда старик вновь поднял голову, всё смолкло.

– Если вы так жаждите моей смерти – казните прямо здесь. Символическая смерть – лучший подарок для такого старца, как я. Убейте меня там, где я когда-то спас вашего далёкого деда Артобериса Бельтайна.

– У нас нет права убивать кого-либо в стенах этого священного места. Только наш прародитель мог бы так поступить! А мы вынуждены отправить вас в темницу, для дальнейшего ожидания казни. Уведите его! – королева махнула на преступника, не скрывая своей ненависти. Двое высоких королевских стражей взяли Далия Мара под руки, причиняя ему преднамеренную боль, и повели прочь из зала.

Его выволокли за высокие посеребрённые двери, всегда открытые для отзывов, и повели вниз. Лестница, устланная вишнёвым ковром, расходилась в два направления: в южное и северное крыло. Одно из них вело к покоям, к трапезной и прочим личным вещам королевской семьи. Иное же, находящееся по холодную сторону, вело в переговорную. Но Далия Мара вели ни туда, ни сюда, а на улицу. В ясный солнечный день, греющий своим теплом всё, кроме того, что уже мертво – так подумал мужчина, изнывая от вечного холода и внутренних ветров.

Его завели в небольшой побелённый сарай, заваленный разным хламом, и потащили вниз по каменной лестнице. Воздух стоял удушающий. Древний и тошнотворный, каковым считали и самого колдуна, отчего ему, возможно, дышалось чуть легче. Здесь не было ряда защищающих дверей. Здесь не было привратников и сторожей. Всё это заменяли извечные письмена, вдолбленные в обшарпанные стены много-много лет назад. Далий Мар чувствовал это. Он слышал их перешёптывания. Он ощущал, как последние силы покидают его изувеченное временем тело. Но он знал, что ему предстоит выполнить ещё несколько дел, не терпящих ни отлагательств, ни оправданий, ни нытья о своём бессилье. И, когда его бросили в отдалённую камеру, он знал, чем должен заняться. В этот раз даже магические кандалы, снятые с рук и защёлкнутые на дряхлых ногах, не имели права помешать главным идеям грядущих дней!

Далий Мар потратил на восстановление хоть какого-то сгустка энергии более семи часов. Всё это время, лишённый нежеланной компании и упрёков, он пытался медитировать, сосредотачивая свои мысли лишь на восполнении сил. Он сидел на коленях, плотно прижимаясь к каменному полу, и держал дрожащие руки на тонких ногах, укрытых лишь тёмными потрёпанными штанами. Не издавал ни звука, ни шороха, ни единого вздоха.

Он не видел света. Лишь факела мелькали перед его поникшими глазами, но не дарили и капли того воодушевления, которое сыпалось на голову вместе с яркими лучами звезды! Энергия восстанавливалась медленно; плыла в тело, в разум и в сердце густым потоком магмы, который привычно обжигал всё естество и не щадил самые тёмные и самые невыносимые закоулки разума. Такова плата. Она всегда была такой для него – для эльрина, рождённого вне тайных знаний и возможностей. Но как же это согревало душу! Густая магма, преобразованная в искрящийся поток, заполоняла организм, становилась почти ощутимой для лёгких и кишок… И вместе с этим обжигающим чувством приходило всё новое величие!

Он знал, что делать. Знал так ясно и отчётливо, что мог расписать свой план в мельчайших подробностях… но не стал бы. Он кое-как снял поношенные сапоги, начисто перепачканные грязью, и положил их перед собой. Не обращал никакого внимания на холод, окружавший слабо закреплённые вокруг лодыжек кандалы. И начал колдовать. Без слов, почти без жестов. Только пальцы, словно нарастающие волны, опускались и поднимались в такт побережному шуму. Глаза сомкнулись. Но в них не было всепоглощающей черноты. В них мелькала различимая морда небольшого охотничьего пса, верно следующего за своим хозяином. Именно такой образ, по непонятной причине, отпечатался в голове Далия Мара. Он плавно поднял руки к потолку, как бы образуя невидимую нить, и начал играть на ней неопределённую мелодию. Самое простое заклинание подчинения – такое простое, что прошедший мимо надзиратель не обратил на мага ни доли внимания. Ведь какое зло может причинить древний старик, не способный даже скрыться с глаз обычных рыцарей?