Читать книгу: «Мост», страница 4

Мост

Обычная государственная больница для онкобольных. Переполненная палата. Положено восемь коек, в палате – двенадцать. На всех – один врач и одна санитарка. Возле каждой кровати стоят капельницы. Марина лежала на кровати недалеко от окна. Рядом с ней сидел её Коленька, милый, добрый, любящий муж. Если с чем и повезло ей в жизни, то это с мужем. Любое желание, высказанное тихим Марининым голосом, выполнялось Николаем с усердием и без промедления. Простынь перестелить, воды принести, памперс поменять, подушку поправить, флакон в капельнице заменить, всё, что угодно, делалось тотчас, лишь бы с тобой, лишь бы рядом. Коля был такой добрый, что помогал в палате всем, кто его попросит. Только и слышно было с разных сторон: «Коленька, поверни меня на другой бок. Коленька, приоткрой форточку, душно. Коленька, позови сестру, мне новую капельницу пора ставить». И Коля бегал, поправлял, звал, переворачивал.

Время для посещения больных было ограничено тремя часами в день. Коля попросил у заведующего отделением разрешения подольше оставаться около Марины. Тот сначала отказал, сославшись на инструкции, но когда ему медсестра и санитарка рассказали какой он помощник, а вся палата это подтвердила, Коле был оформлен пропуск на весь день для ухода за тяжело больным. Один раз в три дня ему разрешали ночное дежурство. Он бы каждый день с ночёвкой оставался, но заведующий знал, что это приведёт Колю к полному истощению его сил, хотя и по собственному желанию. Коля просто не спал бы ночами, а кому-нибудь всё время помогал. Колины ночные дежурства многим пришлись по душе. С таким образцовым санитаром-сиделкой Колина палата выделялась на этаже.

Конечно, раковые больные умирали. По врачебной терминологии это называлось сменой контингента. За неделю Колиного дежурства в других палатах умерло по четыре человека, а у Коли только одна бабушка ушла тихо и спокойно, с улыбкой на лице. Это случилось ночью, когда Коля не дежурил.

По положению Марину нужно было выписывать через десять дней, но, видя такую статистику, заведующий решил оставить больную и санитара ещё на неделю. За эту неделю результат оказался тот же. Вот что значит хороший уход за больными и добрый санитар. Марина была из категории безнадёжных больных. Ей сначала сделали операцию и химиотерапию. Онкомаркер показал, что количество раковых клеток снизилось с трех тысяч до трехсот. Надо было остановиться, передохнуть, но врачи решили провести облучение ещё раз, чтобы, так сказать, добить болезнь. В итоге облучение спровоцировало новый всплеск роста клеток до двадцати тысяч. Марина умерла утром, во сне, спокойно и тихо, когда Коленьки рядом не было, он ушёл в магазин за питьевой водой для больных его палаты. Потом всё сокрушался из-за того, что он ушёл. Всё твердил, что если бы остался на месте, то она бы не умерла.

Заведующий отделением подошёл к Коле и серьёзно сказал:

– После похорон приходите к нам работать. Это – Ваше призвание. В такой ситуации Вам необходимо отвлечься. Я устрою вас в платное отделение, там зарплата в три раза выше, да ещё сверху – премиальные наличными за уход. Вам сейчас деньги очень понадобятся. Жду.

Коля и Марина были пенсионерами, жили с двумя дочерями. Одна, старшая, – замужем, и ребёнок есть, только муж не работает. Другая дочь в институте учится. Деньги нужны, каждая копейка на счёту. Помогать надо.

Через десять дней после похорон Коля сидел в кабинете заведующего и оформлялся в платное отделение онкологического хосписа. Если государственных бесплатных отделений, мудрёно называемых центрами паллиативной помощи, в городе не хватало. За больных тут никто не держался. Шла постоянная смена «контингента»: много умерших, много прибывших. Колина палата с лучшими показателями была исключением из правил.

Другое дело – платный хоспис. Здесь за каждый день жизни больного врачам платят немалые деньги. За один день столько же, как зарплата простого человека за месяц. Весь персонал действительно борется за жизнь пациента. Чем больше дней больной проживет, тем и зарплата выше. Вот в такое лечебное заведение и попал Николай работать.

Хоспис находился на окраине города, в лесопарковой зоне. Красивое здание. Красивый парк. Лавочки, дорожки, фонтанчики. Просторные одноместные палаты. Красивый, позитивный персонал, исполняющий любой ваш каприз за ваши деньги. Современное оборудование, дорогостоящие лекарства. Круглосуточный уход, идеальная чистота. В кабинете главврача Коля узнал, что не так просто тут работать. Текучесть кадров большая. Остаются единицы. Нагрузка на нервную систему колоссальная. Все пациенты, как правило, – богачи или их родственники. Для них все люди вокруг – нищеброды. Больные гоняют медперсонал, цепляются к каждой мелочи. Если что не так, сразу требуют уволить. К себе допускают только после рекомендаций. Коля должен был дежурить постоянно в третьей палате. Пациент – строительный магнат, Сергей Платов, пятидесяти четырех лет. Рекомендацию за Коле дал заведующий, который и привёл его в эту палату. Платов согласился, когда узнал, что во время Колиных дежурств смертность падает в четыре раза, а если кто и умирает, то с улыбкой. Коля, как услышал это, то хотел встать и уйти. Быть талисманом в жизни богача – не для него. Главный врач понял, что Коля сомневается. Он подошёл к нему, протянул два конверта:

– Это зарплата от хосписа, – проговорил он, отдавая один конверт, и, глядя на другой, добавил, – а это – от Платова. Деньги будете получать каждый день утром. Сегодня первое дежурство. Работать будете каждый день, с шести вечера до восьми утра. В остальное время с больными занимается медперсонал: делает уколы, капельницы, переливание крови и другие процедуры. Вечером они уходят. Остаётесь только Вы и дежурная смена. Вам нужно просто сидеть рядом, создавая позитивную обстановку, исполнять просьбы, пожелания пациента. В случае необходимости вызвать дежурный медперсонал. В жилом корпусе Вам выделена комната для отдыха. Можете отдыхать в ней, можете ездить домой. Трёхразовое питание – за наш счёт. Если пациент пребывает у нас, в таких идеальных условиях, и выживет больше трёх недель, Вам предоставляется неделя отпуска. Сейчас можете пообедать, съездить за вещами, ознакомиться с комнатой и просто поспать до начала дежурства.

Коля решил попробовать, остаться работать. Выйдя из палаты, он узнал, где столовая, отобедал, позвонил дочерям и пошёл в комнату спать.

В палате Платова он был ровно в шесть вечера. У дверей сидел охранник и разговаривал с красивой женщиной:

– Да, да, Анжелика Петровна, как вы скажите. Если станет хуже, то я обязательно позвоню. До свидания.

Дама встала. С ней поднялись два молодых человека, которые до этого сидели на диване и, не отрываясь, тыкали пальцами в телефоны. Дверь за ними закрылась. Охранник, видимо, был предупреждён о приходе Николая и спокойно пропустил его в палату. Просторная палата. Посередине – широкая больничная кровать с изменяющимся углом подъема матраса.

На стене – куча сигнальных кнопок. Рядом стойка для капельницы и другая – для переливания крови. Коля слышал, что богатым пациентам чуть ли не ежедневно переливают кровь от доноров. Около капельницы стояли флаконы дорогущих лекарств для чистки печени. Коля был в курсе цен на эти лекарства. За один такой флакон для Маринки полпенсии ушло. С другой стороны стояли флаконы с внутривенным питанием для организма. Здесь вам не простая глюкоза, а коечто получше. В стороне, на отдельном столике, стояли обезболивающие препараты. Марине давали однопроцентный морфий, а у Платова лежал очень крутой препарат, от которого вообще не чувствуешь боли. У Коли, у добрейшего Коленьки, внутри закипал гнев. Почему всё так несправедливо. Его Мариночка всю жизнь честно пахала на государство сорок лет и, не дожив до шестидесяти лет, умерла в переполненной палате городской больницы. На похороны ушли все пенсионные накопления и теперь, чтобы прокормить себя и помогать дочерям, он должен развлекать этого богача, который сидел на кровати и смотрел на него так, как будто Коля ему тысячу рублей должен.

– Здравствуйте, – вежливо, но сухо поздоровался Николай.

– Я слышал, у тебя больные редко умирают, а если умирают, то с улыбкой. Давай, скажи что-нибудь такое, чтобы я улыбаться начал, – проговорил Платов.

Коля посмотрел на него и понял, что он теперь ничего не боится. Страх покинул его после смерти Маринки. Он понял, что сила жизни в любви и в правде. Чтобы сказать правду, нужно любить, а чтобы любить, надо говорить правду. Глядя на Платова, Коля произнёс:

– Улыбка на лице умирающего – это признак его внутренней чистоты, а у тебя внутри чистоты нет, у тебя там телега нечистот. Ты, Серёжа, даже с человеком здороваться не умеешь. Вот разгребём эту кучу, тогда и улыбаться будем. Я старше тебя, поэтому сразу перейдём на «ты», потому что времени у нас мало.

– Да ты, да я. Ну-ка пошёл вон! – только и смог произнести Платов.

Платов прошел по жизни путь простого российского миллионера. Советское детство и юность. Армия. Окончание строительного вуза с отличием. Лихие девяностые. Битва за место под солнцем. Собственная фирма. Братанская крыша в лице знакомого кореша, и отстёгивание энной суммы за крышевание. Откаты и взятки чиновникам. Вхождение во власть и приобретение депутатской неприкосновенности. Все это и, конечно, собственный ум, дали ему возможность подняться и разбогатеть. Жена-красавица, бывшая мисс красоты города Энска. Двое сыновей. Высшее образование получили в Лондоне. Там и жить остались. Приехали только сейчас, когда он серьезно заболел.

Болезнь пришла как-то быстро и непонятно. Он отдыхал на лыжном курорте в Австрии. Переоценив свои возможности, прокатился по сложной трассе и сломал ногу. Лечился в Австрии. Всё вроде прошло, а приехал в Россию – нога заболела. Проверили, оказалось – воспаление костного мозга. Хотел обратно в Австрию на лечение, да объявили в стране карантин, и границы закрыли. Лечили лучшие врачи в лучшей клинике. Не помогло. Ногу ампутировали. Не помогло. Привезли сюда помирать. Он никак не мог привыкнуть к своему состоянию. Всю жизнь он всеми повелевал. Ему никто и никогда не перечил, а тут какой-то санитаришка выступает. А Коля всего этого не знал и решил резать правду-матку, рубить до конца:

– Серёжа, это не ты меня прогоняешь, это в тебе твоя телега громыхает. Ты можешь завтра вызвать бригаду клоунов для смеха, но они могут только ржать. Добрая улыбка – это несколько другое. Знаешь, какие люди улыбаются перед смертью, те, которые не боятся умирать. Им есть, что сказать Господу, чтобы он послал их в рай. Наша жизнь – это учёба, и скоро, Сергей, тебе предстоит сдавать экзамены: как жил, что делал, что понял по жизни.

Платов молчал. Он вдруг решил послушать, что санитар скажет дальше. Тем более что таких слов ему никто и никогда не говорил.

– Улыбка – это признак успокоенности, признак того, что у тебя всё нормально. А у тебя всё ненормально. Чтобы ты жил, хотят только здесь. Врачи хотят, я хочу. А там, – и Николай показал на улицу, – все хотят скорейшей твоей смерти, чтобы быстрее разделить твоё имущество. Вот кто такая Анжелика Петровна?

– Это моя жена, – оторопело ответил Платов, – а откуда ты её знаешь?

– Охранник с ней у входа болтал. Когда я болел, Серёжа, моя жена Мариночка всегда спрашивала: «Как ты там Коленька? Тебе лучше?». А твоя у охранника будет допытываться и ждать, но не когда тебе лучше станет, а когда хуже. И детишки твои, я так понял, с нею были. Отец за стеной умирает, а они в телефон тыкают.

– Они у меня деловые, в Лондоне живут и работают. У них каждая минута на счету.

– Это у тебя каждая минута на счету. А у них в голове, наверное, сейчас не отец родной, а Лондон. Ладно, выгнать ты меня всегда успеешь. Хоть напоследок послушай о себе правду. Кто тебе ещё это скажет. Ведь тебе все льстят. А лесть, она от лукавого, истину загораживает.

– Ладно, оставайся, только церковные бредни про загробный мир не надо мне рассказывать, всё равно денег на храм не дам. Я, между прочим, институт строительный закончил, с отличием, физику, сопромат изучал. Так что научно подкован.

– Твои деньги на Храм никому не нужны, – с улыбкой ответил Коля. – Даже если ты их дашь, то твой Храм развалится. Бог – это не здания, это – Любовь. Сделанное без любви сделано не для Бога. Вот смотри. На строительство самого большого в России Храма Христа Спасителя было потрачено пятьсот миллионов долларов. Представляешь, умирает, вдруг, миллиардер Абрамович и на всё своё состояние, шестнадцать миллиардов долларов, строит по всему миру тридцать два Храма Христа Спасителя. Казалось бы, молодец, вот тебе ковровая дорожка в рай. А нет, не пускают.

Стоит у ворот рая апостол Пётр и спрашивает:

– Любви нет?

– Нет, – отвечает Абрамович, – это я решил храмы построить за место в раю.

– Ага, взятка значит. Святые взяток не берут, пошёл отсюда, – и выкинул Рому.

Сергей впервые улыбнулся:

– Это ты хорошо про Аркадьевича загнул. Он если и построит, то синагогу. Я его знаю. Мы с ним почти одногодки.

– Что касается загробной жизни, то она существует, – продолжил Коля. – Это ещё твои физики доказали. Только у них загробная жизнь называется «Закон сохранения энергии». Они доказали его всеобщность, его движение и взаимопревращение. Хочешь, почитай Роберта Майера, теорему Пойнтинга, второй закон Ньютона, уравнения Лагранжа, теорему Нётер, соотношения Мэнли, принцип неопределённости Гейзенберга. Как это выглядит на практике. Вот сидит сейчас передо мной Сергей Платов, энергичный предприниматель, богатый, умный человек. Руками машет, речи говорит и, вдруг, закрыл глазки и умер. И куда делась его энергия? Ты представляешь, Сергей, она сохранилась. Только, как сказал Роберт Майер, взаимопревратилась. Даже не надейся, что со смертью всё кончается. Всё только начинается. Ты умер и попадаешь на ЕЗЭ (единый загробный экзамен), подходишь, как к планке металлоискателя в аэропорту. Ничего нельзя с собой проносить. Ни накопленных денег, квартир, домов, машин. Ничего. Проходишь в аудиторию. Предмет все сдают один, называется сочинение-изложение. Тема для всех одна: «Моя жизнь». Садишься и начинаешь писать. Если что забудешь, помогут вспомнить два организатора, обслуживающие экзамен. Один, в белой одежде, диктует тебе все твои хорошие и добрые дела, а другой, в чёрной одежде, диктует все твои плохие и злые. Ни одного дела не упустят. Они все отпечатались – закон сохранения энергии. Оценку за экзамен тебе объявят через сорок дней. До этого – три дня отдыха на земле. Хорошо. Твоя душа летает по свету, где хочет: по родственникам, друзьям, по своим заводам, курортам. Православным советуют посетить святые места. Потом получаешь путёвку на шесть дней для осмотра Рая. Мол, смотри, Серёга, куда отличники попадают. На девятый день всё хорошее кончается, и до сорокового дня начинается проверка твоего сочинения. За каждое слово ответишь. Мытарства называется. Белый и чёрный организаторы приводят тебя к экспертам, будут вместе разбирать твои дела. А на сороковой день объявляют результаты экзамена. И по его итогам Сергея Платова для дальнейшего прохождения вечной службы направят на предприятие «Ад». Всё, что вы любили в своей земной жизни, там будет в огромном изобилии: гордость, гнев, злоба, зависть, осуждение, отсутствие любви и доброты и ещё много чего подобного. Всего этого будет так много, что аж жарко станет, очень жарко, вечно жарко. Согласно закону сохранения энергии ваша энергия сохранилась, она и будет вас коптить. Что заработали, то и полопали (небесная пословица).

– И что, ничего не исправить? – спросил Сергей.

– Наверное, можно. Господь тебя сейчас коснулся в виде болезни и на что-то надеется. Твои миллиарды тебе не помогли. Ты даже улететь за границу лечиться не можешь – карантин в стране. За эти дни, которые осталось прожить, ты должен полюбить делать добро. Не просто свершить что-то хорошее, а сделать это от всего сердца, с любовью, со слезами счастья. Апостол Павел говорит: «Ты можешь горы двигать, излечивать, воскрешать, пророчествовать, именья свои продать и все деньги раздать, но если не имеешь на всё это любви, то ты подобен тазу, гремящему, и никакой пользы тебе от этого не будет».

– Что-то ОН очень уж сурово меня коснулся. Просто пригвоздил меня к этой кровати, – промолвил Сергей.

– А как же иначе? Ведь ты понемногу меняться начал: меня не выгнал, лежишь, слушаешь. Уже признак доброты. Мысли твои, наверняка, меняются. Вспоминаешь, как всё хорошо было: « Миллиарды скопил, жена красавица, дети за границей учились. На лучших курортах мира отдыхал. Хочешь – унитаз золотой, хочешь – пепельница из платины. Деньги, богатство». В Евангелии деньги называются мамоной. Ты им поклонялся. Думал, что это – солнце, а оказалось – лампочка, а сейчас тебе её погасили. А Господь – это солнце. Его не выключишь. Не перед тем ты в жизни на коленях стоял. Ладно, давай спать ложись. Завтра дорасскажу. Пойду сестру позову, чтоб тебе укольчик сделала, спать крепче будешь.

– А если я умру до завтра и не услышу продолже-ния?

– Не умрёшь. Ведь Господь для чего-то познакомил нас. И чувствую, это дело не одного дня, так что можешь спать спокойно.

Утром Николай получил два конверта. Заведующий удивился. Оказывается, у Платова уже было трое санитаров, и всех он выгонял в первый же день. Очень сложный человек.

– О чём же Вы с ним говорили? – поинтересовался доктор.

– Просто я нашёл нужные слова, – уклончиво ответил Николай.

На следующий день, когда Николай подошёл к палате, из неё выходила жена Сергея, их дети и солидный мужчина с папкой в руках. Он спокойно посмотрел на них, они спокойно посмотрели на него. Охранник пошёл провожать посетителей, а Николай зашёл в палату. Сергей лежал, откинувшись на подушки.

– Моя приходила. Думал, переживает. Нет, спокойная, как удав. Детей и нотариуса привела. Хотела стать генеральным директором моей компании, а детей замами сделать. Я уже на неё недвижимость и личные счета перевёл. Там денег на две жизни хватит и ей, и детям. Знаешь, ты прав. Что-то во мне изменилось. Дня три назад отдал бы всё, что хочешь. А сейчас мысль в голове появилась, что деньги и должность в компании мне и самому нужны, правда не знаю пока для чего.

– Для добрых дел, Сергей, для добрых дел. Вспоминай, когда ты в последний раз делал что-то доброе с любовью и бесплатно?

– А как догадаться, что это именно то – доброе и бесплатное?

– А у тебя, когда вспомнишь, на сердце тепло так станет, и на глазах немного повлажнеет. И это у тебя было в жизни. Господь надеется, что ты вспомнишь.

Прошло полчаса. Николай не торопил Сергея. Наконец, Сергей улыбнулся и сказал:

– Ну, если только это. Я сам родом из Сибири. У нас село расположено как бы на острове. С большой землёй мосток соединяет. Его всё время паводком сносило. Вот мы однажды с моим другом, Пашкой, целый день его вылавливали, на моторной лодке волокли к проёму и полдня его укрепляли. Нас вся деревня потом благодарила. Это было, когда я после первого курса института на каникулы домой приехал.

– Ну, и где твой Пашка и твоя деревня?

– Не знаю. Как родители умерли, так я туда лет тридцать уже не показывался и не знаю ничего.

– А ты возьми да и узнай, – подсказал Коля. – Компьютер возьми, найди село, Пашку.

– Ты что, серьёзно?

– Серьёзно, серьёзно.

Сергей позвал охранника и распорядился:

– Машину отправить в офис! Сюда доставить мой ноутбук, и побыстрее!

Когда привезли компьютер, Сергей нырнул в него, как в воду. Полчаса стучал клавишами. Иногда приговаривал: «Вот это да!». Потом обернулся к Николаю и радостно сообщил:

– Представляешь, нашёл я и село, и Пашку. Он сейчас глава района. Телефон, адрес есть. Звонить?

– Конечно, звони! Понимаешь, Сергей, счёт твоей жизни пошёл на дни. Ты такой активный сейчас не потому, что выздоравливаешь, а потому, что на обезболивающих лекарствах сидишь.

– А что я ему скажу?

– Для начала скажешь: «Здравствуйте». Представишься и спросишь, как дела? А там видно будет.

Сергей взял телефон, набрал номер и начал разговор: «Это генеральный директор фирмы «Металлстройсервис» Сергей Платов, соедините меня с главой района». Там соединили. И полилось: «Пашка, друг, как дела?».

Николай тихонько вышел, прикрыв за собой дверь. Сел рядом с охранником и пояснил: «Ему надо поговорить по телефону без свидетелей. А я посижу с вами». Через час над палатой зажглась лампочка вызова. Николай вошёл в палату. Сергей лежал усталый, но счастливый.