Читать книгу: «Мост», страница 3

Мишень

Алексей стоял у входа в войсковой музей и ждал прибытия экскурсионного автобуса. В преддверии юбилейной даты, битвы под Москвой, столичное правительство выделило средства на организацию посещения музеев воинской славы школьниками в выходные дни. На экскурсии приезжали только мальчики. Программой предусматривалось: ознакомление с экспозицией музея, осмотр военной техники части, выступление ветерана войны и солдатский обед, приготовленный полевой кухней. Всё это и должен был организовать старший лейтенант гвардейской воинской части Алексей. Алексея в музей прикомандировали на один месяц после госпиталя, чтобы он окончательно восстановился. Ему казалось, что его направили не служить, а, как будто, послали отдыхать в санаторий. Ни построений, ни учений, ни нарядов, ни дежурств. Пришёл в музей к восьми часам, встретил группы экскурсантов. Организовал экскурсии. Накормил. Проводил школьников и в пять вечера домой пошёл. Красота. Казалось бы, всю жизнь так служить можно. Но он был боевым офицером, и такая санаторная служба тяготила его. Хотелось обратно в свой батальон, к своим ребятам. Ученья скоро – готовиться нужно.

И вот – последняя суббота сентября, последняя экскурсия. Алексей, подставив лицо тёплым лучам солнышка, радостно подумал: «Всё, сейчас, как обычно, спокойно всё проведу и в понедельник – в свою часть, в свой взвод». Его мечтания прервал шум подъехавшего автобуса. Автобус был небольшой, мест на двадцать, шикарный, не экскурсионный. На нём был написан номер школы. Алексей был москвич и знал, что только элитные школы имели собственные школьные автобусы для доставки учеников от дома до места учёбы. И только в элитных школах состав класса не превышал пятнадцати – двадцати учеников.

Из автобуса вальяжно вышел сопровождающий, и также вальяжно стали выходить дети. По одежде, по походке, по манере поведения, даже за это короткое время высадки из автобуса, Алексей понял, что эти старшеклассники уже чувствуют себя элитой общества.

Экскурсия по музею прошла вяло. Как ни старался экскурсовод музея, никаких эмоций его рассказ о героях войны у ребят не вызвал. Пошли в парк смотреть боевую технику. Реакция – такая же. Да, военная техника, да, большая и грозная, но нам это не интересно. Ведь воевать будут другие. У нас другая судьба. Такое внутреннее состояние ребят выражали их лица.

Привезли на машине ветерана войны, участника битвы под Москвой. Алексей подумал с сожалением: «Мало их осталось, старые совсем». Ветеран говорил тихо. Ребята его не слушали. Стоял шум. Вальяжный сопровождающий подал всем какой-то знак. Воцарилась тишина, только все ребята наклонили головы и стали смотреть куда-то вниз. Алексей посмотрел и понял, что им было разрешено включить телефоны, и все школьники, положив мобильники на колени, уткнулись в экраны. Некоторые просто что-то просматривали, другие играли в стрелялки или в гонки. Голос ветерана звучал теперь более отчётливо.

Это был честный ветеран. Он рассказывал про войну не с видом на парад Победы, а с видом из окопа. Он сказал, что пока он воевал под Москвой, состав взвода менялся трижды. Из ста человек первого состава их в живых осталось только трое. Ветеран, наверное, понял, что его не слушают, и сказал немного громче, чем обычно: «Всю войну я чувствовал себя мишенью. Мишенью, в которую постоянно целится враг. И он промахивается редко. Если бы ваш класс участвовал в этой битве, в живых остался бы только один человек. Выбирайте – кто?». Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что все подняли головы: «А, правда, кто?». Ветеран тяжело поднялся и сказал: «Мне надо немного отдохнуть, а потом продолжим». Его увели в соседнюю комнату. Вскоре к Алексею подошёл директор музея и сообщил: «Мы отъедем в медицинскую часть. Ветерану надо сделать укол. Не хватало еще, чтобы он здесь умер. До обеда еще полтора часа. Делай что хочешь, но детей чем-нибудь займи».

Алексей посмотрел на этих томных, избалованных юношей и хотел было разрешить им играть в любимые телефоны, но тут в окно он увидел подъехавший «Урал». Это ребята из хозяйственного взвода. Они каждый день возят в переносных термосах обед взводу обслуживания стрелкового полигона, а в музей, по договорённости, завозят почту. План действий созрел моментально. Конечно то, что он задумал было нарушением всяких правил. Но Алексей решился:

– Ребята, кто хочет привезти домой настоящих лесных грибов и съесть их в день сбора? Поднимите руки! – все дружно подняли руки. – Тогда посидите тут немного, я договорюсь с транспортом.

Алексей быстро выскочил на улицу. Подошёл к старшему. Он его хорошо знал и попросил отвезти детей вместе с ним до полигона. Всё равно стрельб нет, так как выходной, а детишки пособирают грибы немного. Договорились, что он их высадит, не доезжая полигона, а на обратном пути, через час, как покормит солдат, захватит ребят обратно. Машина была большая, с тентом и сидениями внутри. Все дети поместились. Сопровождающий остался в музее с вещами и автобусом. Как он сам выразился: «Для связи со школой». Но Алексей понял, причина не в этом. Это был грузный, немолодой мужчина, и перспектива лазить по кузову машины и потом час ходить по лесу его не прельщала.

Через минуту все радостно уселись, шелестя пакетами для грибов, в кузов машины на бортовые сиденья и поехали. Не доезжая до полигона метров пятьсот, их высадили у поворота, так что с вышки стрельбища этого не заметили. Уже сама эта поездка в необычных условиях подняла настроение ребят. Они радостно углубились в лес, который окружал стрельбище со всех сторон. Сюда, в охраняемую зону полигона и стрельбищ, никогда, никого не допускали, поэтому и грибы стали попадаться сразу. И чем дальше, тем больше. Ребята никогда не видели такого. Стоял тёплый, влажный сентябрь. Обилие грибов поражало. Грибники кучковались вокруг Алексея и далеко от него не отходили. Он посоветовал собирать одни белые и подосиновики. Дети так и сделали. Незаметно прошли полтора километра. Пакеты были уже полны грибов, и пора было возвращаться назад.

Ребята посмотрели на поле стрельбища и увидели большой квадратный щит. Они остановились и спросили Алексея, что это такое и почему рядом – длинная яма. Алексей объяснил, что это – мишень. На стрельбище устанавливаются разные мишени на разных расстояниях от места стрельбы. Эта мишень установлена на расстоянии полтора километра и предназначена для стрельбы из танковых пулемётов. А яма рядом называется траншея. Она два метра глубиной и предназначена для обслуживания мишени: её крепления, поворота, замены и ремонта. Ребята попросились залезть в траншею. Алексей разрешил. Ну, когда ещё дети увидят такое. Они оставили пакеты с грибами под деревьями и залезли в траншею. Она была длиной метров пять, стены укреплены досками. Посередине стоял металлический механизм для подъёма и крепления мишени.

Алексей хотел уже выводить ребят из траншеи, как вдруг услышал протяжный вой сирены. Такой сигнал подаётся на стрельбище перед началом стрельб. Случилось то, чего не должно было быть. Обычно, по субботам и воскресениям, стрельбы не проводились. Суббота считалась парко-хозяйственным днём. В этот день на стрельбище подметали, мыли, убирали помещения, проверяли электронику. Если надо, то чтото чинили. Оказывается, как потом узнал Алексей, в нашу страну приехал президент дружественной страны, и в понедельник его пригласили на показательные стрельбы в эту гвардейскую воинскую часть. Об этом узнали только в субботу утром, и сразу было принято решение о проведении тренировочных стрельб из крупнокалиберных пулемётов.

Алексей быстро соображал. Через минуту начнутся стрельбы. О выходе из траншеи не может быть и речи. Их перестреляют как цыплят. По статистике двадцать процентов пуль летит не в мишени, а именно в лес.

Алексей крикнул: «Всем сесть!». Судя по его голосу, дети поняли: что-то случилось. Алексей ждал второго сигнала сирены. По нему можно определить – из какого оружия будут стрелять. Прозвучало три прерывистых сигнала. Это значит, что будут стрелять из крупнокалиберных пулемётов. А это значит, что будут стрелять по ним. Мозги работали как отлаженный механизм, прорабатывая все возможные действия в этой ситуации. Главное – это жизни детей. С первыми выстрелами начнётся паника. Нет, грохота не будет. Будет дикий свист пуль, тысяч пуль. Они будут крошить мишень, бруствер, камни вокруг.

Сейчас он снова – боевой офицер. Он повернулся к детям. Те сидели на корточках. Лицо Алексея изменилось. Из добродушного лица музейного работника, радостно встречавшего экскурсионные группы, оно преобразилось в лицо властного командира, отдающего приказы. Фразы звучали чётко и отрывисто:

– Ребята, с этого момента вы не школьники, а солдаты, и я ваш командир. Я вас сюда завёл, и моя задача вывести вас отсюда живыми. Сейчас начнутся стрельбы, а наша траншея – это мишень. Мы можем кричать, но нас не услышат. Мы можем выбежать и махать руками, но нас не увидят. Это заброшенная мишень и по ней стреляют редко, поэтому впереди неё почти на двести метров идёт сплошной кустарник высотой выше человеческого роста. Мишень будет видна, она возвышается на два с половиной метра, а нас, машущих руками, с линии огня не будет видно. Приказ такой. Всем сесть на землю, на дно траншеи! Не орать! Терпеть! Стрельба продлится минут двадцать. Как услышим сигнал отбоя – бегом в лес и назад к дороге.

Тут встал самый здоровый юноша, Максим, и начал говорить голосом, не терпящим возражения:

– По Конституции и законам нашей страны вы не имеете права удерживать нас в этой земляной яме, а должны отвести нас к автобусу и отправить домой.

– И по Конституции, и по законам нашей страны, – глядя на него сквозь зубы, процедил Алексей, – я сейчас дам тебе в глаз. А если ты не понял, то я тебе врежу во второй глаз, – и уже проорал ему в лицо. – Сядь и молчи.

Только он это сказал, послышался свист пуль, а потом приглушённый звук выстрелов вдали. Пули летели над ними, попадали в мишень, в бруствер. Как будто рой металлических ос кружил над траншеей. На секунду всё смолкло. Судя по звуку, стреляли из пулемета ПКТ 12.7 мм. Сейчас пауза, идёт смена стреляющих единиц.

– Все сидим, не встаём! – скомандовал Алексей. Он мог бы этого не говорить, парни после первых выстрелов просто вросли в землю. Опять началась стрельба. Свист усилился. Калибр пуль изменился, увеличился.

Это уже – пулемет КПВТ 14.5 мм. «С БТРов бьют», – определил Алексей. Пыли стало больше. От мишени стали отлетать мелкие куски. Опять пауза. Опять смена. Алексей прислушался. Звук двигателей усилился. Нет, это – не БТРы. Что-то на гусеницах и легче танков. Раздался необычный свист вращающихся башен. «Это очень плохо», – мелькнула мысль в голове Алексея. Такой звук был у «Шилки». На ней уже не пулемёты, а автоматические пушки калибра 27 мм. Их четыре штуки, каждая скорострельностью 2000 снарядов в минуту.

Однажды Алексей видел, как огнем «Шилки» превратили каменную стену дома в пыль. Значит, будет стрельба по наземным целям. Он успел прокричать:

– Голову – в колени! Сверху – руки на голову!

Налетел железный смерч. Потом ещё раз и ещё. Это уже не осы. Пыль, комья земли, щепки, камни. Бруствер просто срезало до ровной земли. Внезапно стихло. В траншее завоняло. Стало понятно: кто-то сходил по маленькому, кто-то – по большому. Раздался звук сирены: «Отбой». Алексей прокричал:

– Быстро поднялись и ушли. У нас есть полчаса жизни.

Все выбежали из траншеи. От пакетов с грибами остались одни клочья. Вошли в лес и по краю добежали до дороги.

– Стой! – скомандовал Алексей. – По этой тропинке – за мной! Через минуту он вывел ребят к маленькому озерцу.

– Штаны сняли. Одежду отряхнули. До пояса вошли, задницы промыли, – распоряжался Алексей. – Трусы, брюки прополоскали до смыва следов детской неожиданности. Сильно выжали и надели на себя. Пока доедем, на теле и высохнет.

Ребята выполняли всё беспрекословно. Вода была не холодная. Да после такого нервного напряжения не заболеешь. Через несколько минут все стояли в строю в мокрой, но чистой одежде.

– Парни, вы теперь не только школьники, но и бойцы, – обратился к ним Алексей. – Бойцами становятся те, кто обстрелян в бою. Таких ребят, как вы, сейчас в Москве не найдёшь. Вы молодцы. Достойно вели себя в боевой обстановке. Чётко выполняли команды, не паниковали. Награда вам за это одна – жизнь. И вы её получили. Всё, что произошло, пусть будет нашим с вами секретом. Сейчас идём до развилки дорог спокойным шагом. При общении со всеми – улыбаемся. На развилке их уже ждала машина, тот же знакомый «Урал». Спокойно сели и поехали. В музее расселись в кабинет. Ветеран уже сидел за столом и стал продолжать рассказ о своём боевом прошлом. Все его слушали. Никто в телефон не играл. А потом встал парень, Максим, которому Алексей в глаз хотел дать, подошёл к ветерану и спокойно произнес:

– Я, кажется, немного понял, что такое война и кто такой герой. Можно нам всем с вами сфотографироваться? У всех нас появится фото, на котором мы – рядом с настоящим героем войны.

Это было сказано так просто и проникновенно, от души. Потом был солдатский обед. Дети с радостью уплетали гречку с тушёнкой и запивали сладким чаем с булкой. Ветеран обедал вместе со всеми. Каждый хотел хоть немного постоять с ним рядом. Подъехал автобус. Дети прощались с фронтовиком и проходили в салон, последним подошел Максим. Прощаясь с ним, ветеран решил уточнить:

– И что же вас, молодой человек, продвинуло в понятии образа войны и героя. Может быть, мой рассказ?

– Конечно, ваш рассказ, где были слова про мишень. В этот день они мне стали особенно близки и понятны – ответил Максим, залезая в автобус и поправляя на себе полумокрые штаны. Ответ поняли только школьники и Алексей