Читать книгу: «Пробуждение», страница 19

Глава 32. Торговцы

– Много раз ты видел торговцев? – задал вопрос Максим, проявляя любопытство, сравнимое с любопытством ребенка, который на каждый ответ задает еще два-три вопроса.

– Великое множество раз, – устало ответил Дедята.

– Ты бился с ними?

– Это крайность, к которой прибегают в случае жесткой конфронтации, развязанной на Земле. Тем более это более специализация воинов, чем жрецов. И вообще, етуны избегают прямых столкновений.

– Трусят?

– Нет. Они считают для себя, – Жрец на секунду задумался, – ну, унизительным, что ли, сразиться в открытом бою. Другое дело – внушить противнику, что его друг – это теперь его враг, что их интересы разошлись, что выгоднее или предусмотрительнее его убить. И ты, получив достаточную для ошибочного шага меру иллюзии, вступаешь в смертоубийственный бой со своим другом, в то время как торговец ждет, сидя на берегу, когда проплывет твой труп.

– Знакомая тактика и для мира Яви.

– Конечно. Кураторы в мире Яви продвигают своих протеже. Более того, на Земле их интересам служат не отдельные умы, а целые религии, народы, системы, государства и организации. Это целый механизм по оболваниванию и закабалению людей. Один серый кардинал из Явного мира в недалеком прошлом любил говорить: «Мне не нужен думающий народ, мне нужен работающий народ». Или: «Способ зарабатывать деньги состоит в том, чтобы торговать, когда на улицах льется кровь». Тогда он находился под влиянием сил Тьмы, а сейчас он уже оказывает влияние на земные дела из мира темной Нави. Я знаю, что тебе это все известно. Ты много и результативно работал с камнем.

– Что с ним сейчас?

– Не переживай. Твои друзья позаботились о нем.

– Я за этим и пришел… Конечно, не только за этим, – смутился Максим, поняв явную поспешность необдуманных слов. – Скажи, что с ними? Что с Ариной и с Шуриком? И главное: я знаю, что в этом мире всех встречают родичи, а меня встретил только ты. Почему?

Дедята долго и проницательно смотрел в глаза Максима, после чего, взвешенно подбирая скупые слова, сказал:

– Ты ведь теперь понимаешь, Максим, что смерти нет?

– Просто скажи. Я не нуждаюсь в подготовке и обтекаемых фразах и готов выслушать любую правду.

– Есть две новости для тебя…

– Как всегда, одна хорошая и одна плохая? Такой же вопрос однажды задала секретарша своему боссу, и он предпочел выслушать сначала хорошую. На что она ему ответила, что он, оказывается, не бесплоден.

– Тебе никогда нельзя было отказать в умении держаться, – оценил мужество Максима Дедята, глядя, как на глаза Максима наворачиваются слезы. Он только пытался сгладить удар, который предчувствовал.

– Арина и Шурик погибли, – коротко ответил Жрец.

Гримаса боли исказила Максима и, не выдержав, он бросился в объятия Дедяты. Но через несколько мгновений он отпрянул от него и, пристально посмотрев в его глаза, спросил:

– Но почему я их не вижу?

– Это мир Слави. Не каждому дано сюда попасть… – уклончиво ответил Дедята.

– Ты явно пользуешься тем, что твои мысли для меня недоступны, и ты что-то скрываешь! – вспылил Максим, вырвавшись из объятий старика.

– Всему свое время, сын мой. Ты обязательно все узнаешь. Я даю тебе слово, что ты все узнаешь через неделю, когда отучишься у меня. Последнее, что я могу тебе сказать: на Земле у тебя остался сын. А теперь иди в свои покои и приведи чувства в порядок.

Порядка в чувствах Максима явно не последовало. Он огрызнулся на входе в обитель на администратора, которая участливо хотела помочь новичку освоиться, и почти нахамил Рэю, с нетерпением ожидавшему его в покоях. Упав на ложе, податливо принявшее его, Смыслов долго рыдал, привычно вытирая несуществующие слезы. Его угнетала мысль о том, что двое близких, родных людей так скоропостижно ушли из жизни, что Арина не увидела и не понянчила на руках своего малыша. И что в этом виноват он и только он. Что не прислушался к совету Стаса избежать борьбы. И что теперь? Трое в мире ином, и неизвестно, насколько благоприятна жизнь тех, кто остался на Земле. Ночь прошла в терзающих душу размышлениях, и на первом занятии Максим чувствовал себя совершенно измученным. Сидя в помещении, напоминающем кафедру огромного масштаба, он заметил с каким неподдельным интересом «студенты» слушают Дедяту. Смыслов никак не мог сосредоточиться на словах докладчика, введенный в ступор доминантной мыслью, овладевшей им после разговора с Дедятой. Его мысли скользили по кругу, останавливаясь то на Арине, то на родителях, то на оставшихся в живых друзьях, то на Шурике, который был абсолютно чистым человеком, очень жизнелюбивым и никак не планировал умирать. Он старался утешиться той мыслью, что здесь, в мире Нави, такая же жизнь, которая, конечно же, изменилась после смерти тела, но родилась в мире духа, и восприятие этой жизни такое же яркое, радостное, как у ребенка. Но у него не получалось сбросить с себя груз вины за погубленные жизни.

– Максим! – раздался голос Жреца. – Я попрошу тебя прокомментировать сказанное мною. – Жрец перевел взгляд в просторы аудитории и пояснил слушателям, с любопытством глядя на поднявшегося Смыслова: – Этот человек сделал много достойных дел в мире Яви во славу древней веры, ради спасения заблудших душ. И потерял многое. Не только свою жизнь, но и жизни своих близких. Итак, Максим. В чем главная сила етунов?

Максим равнодушно оглядел алчущие глаза «студентов» и бесцветно произнес:

– Я не видел никогда воочию етунов, но видел людей, оружие которых ложь. Их ложь не видна и прикрыта благими намерениями, они пользуются невежеством людским, слепо верующим и смотрящим им в рот. Слабость человека, его раболепие и внушаемая ничтожность – место приложения их усилий. Страх, зависть, жадность, похоть, неверие в свои силы, отсутствие веры в себя – как раны в душе человека, в которые враги вкладывают свои персты, мучая его.

– Правильно. Именно за этими мучителями и стоят их кураторы етуны, – перехватил речь Дедята. – Я в дальнейшем буду называть их торговцами. Это лучше отражает их суть: не произведя ничего – взять все. И убить обобранного, чтобы не успел он поведать, в чем вина их. Но убить не своими руками, а руками других обобранных. Почему же люди идут за торговцами? Потому что они обещают им блага, славу, женщин, власть. Не только обещают, но и реально дают им это, толкая на новые преступления. Но стравливание людей и народов – это хоть и весьма ходовая стратегия торговцев, но чаще их роль в мировых процессах можно сравнить с ролью паразитов в теле человека. Тот жив и здоров пока, во всяком случае, ему так кажется. Ничего, что головокружение, сыпь на коже, тошнота, упадок сил… Может, переутомляюсь? Или возрастное? Но паразиты уже давно высасывают ценные соки жизни из тела, пока полностью не высосут обессиленное тело обладателя, отравив его продуктом своего пребывания. Медленная, незаметная смерть. Как показала история развития современной цивилизации Явного мира, торговцы могут исказить мировоззрение не только отдельного поколения или народа, но и практически целого мира, пустив науку по ложному следу, подменив истинные ценности ложными, правильные ориентиры – тупиковыми западнями, ведущими в клоаку, дав народам вместо истинного знания пустую веру. Вера – очень сильное оружие, но она слепа; она всего лишь скакун в руках умелого наездника. И люди готовы убивать друг друга до последнего патрона только потому, что у них на груди висят разные символы веры. Вера без веданья – граната в лапах примата.

Максим почти не слышал Жреца. Когда он был студентом, усталость накатывала на тело, начинала ныть спина или болеть голова. Сейчас же имела место потеря энергетики, когда не можешь сосредоточиться на элементарном, а душа черства в лучшем случае. Максим перевел взгляд на Рэя, который, буквально открыв рот, слушал лекцию докладчика, и подумал о том, что ему очень повезло в жизни с наставником.

– Завтрашняя тема лекции: «Современные методы манипулирования сознанием. Методы обнаружения воздействия и контрвоздействие».

Аудитория наполнилась гулом. Рэй молча поплелся к выходу, что выходило за рамки его обычно приподнятого настроения.

– Что-то случилось, Рэй? – встревоженно спросил Максим, осознавая, что за своими душевными терзаниями он проморгал, что с другом что-то происходит.

– Да нет, ничего особенного. Просто по мере освоения в этом мире я начинаю понимать, что большинство моих близких распределились в нижние обители Нави, более темные, чем наша.

– И что? Ты же знаешь, что все души занимают соответствующее ей место в иерархии Нави, – попытался утешить Рэя Максим, хотя именно этот вопрос и не давал ему покоя прошедшую бессонную ночь.

– А это значит Макс, что в мире Нави мы не увидимся больше, и они, возродившись в Явном мире, будут сплетены судьбой со мной по принципу родовых и кармических связей. Скорее всего, они родятся темными и невежественными людьми со сложной кармой. Опорой и надеждой в их жизни буду я. Или непонятым человеком, с чуждым для них сознанием, к которому можно испытывать чувство брезгливости и зависти, оттого что он выскочка, везунчик, моралист и так далее. Я проходил уже по этой нелегкой стезе. И главное, я очень беспокоюсь за своих детей. Я не смог их возвысить миром великих идей. Скорее, они отвернулись от меня, не приняв ни моего мировоззрения, ни ценностей, которые я пытался в них вложить. Моя бывшая построит их жизнь исходя из материалистических соображений, крайне приземлив их души. Получается, я не справился со своей задачей возвысить их сердца, а они не справились со своей, – оперевшись на мое плечо, вырастить мудрую душу. И все повторится вновь. Я буду поднимать и тянуть их, и буду не признан и забыт, если не справлюсь.

– Ты еще исключаешь возможность того, что кто-то из твоих детей может быть твоим родителем или предком, – предположил Максим, для которого ход мыслей Рэя показался до боли актуальным.

– Час от часу не легче.

– А кто сказал, что будет легко? Помнишь, Дедята сказал, что стремление к покою, по сути, есть стремление к смерти, что это иллюзия? Что сложнее дается, то нам дороже, – Максим похлопал Рэя по плечу.

Они вышли в парк, окружающий академию, наполненный щебетанием невиданных доселе птиц. Максим остановился под кроной огромного дерева с сиреневой листвой и виновато посмотрел на Рэя.

– Как я понимаю, – догадался Рэй, – ты опять хочешь меня покинуть?

– Извини. Я постараюсь не долго. Пока я все не проясню для себя, в моей душе покоя не будет.

– Знаю я твое «не долго», – словно не услышав вторую часть реплики, процедил Рэй, который, конечно же, очень нуждался в обществе друга.

Максим улыбнулся, видя, как Рэй демонстрирует напускную обиду, и, похлопав товарища по плечу, отправился вслед за Дедятой, застав его у входа в свою обитель.

– Заходи, заходи, – не оборачиваясь, произнес Жрец, – я знал, что ты сегодня обязательно зайдешь.

Максим молча проследовал вслед за Жрецом. Дедята жестом пригласил Максима расположиться на балконе. Перед ними открывался пейзаж необыкновенно красивого города с воздушными зданиями, покоящимися на облаках бирюзового цвета, с краями разных оттенков, словно оперенье редкой птицы. Воздух был необыкновенно прозрачен и чист, открывая безграничные просторы из обители Дедяты, расположенной на одной из самых высоких точек города. Небо сегодня раскрасилось в необыкновенные пурпурно-розовые оттенки. Скорее, это была целая палитра оттенков между розовым и пурпурным. В дали голубой равнины расстилался густой туман, поднимающийся высоко до облаков, но затем переходящий в радугу, подпирающую небо.

– Сколько цветов у этой радуги? – как бы из любопытства спросил Максим, стараясь скрыть от всевидящего Жреца трагичное состояние своей души.

– Сто сорок четыре. Но они видны в полной палитре только при определенном состоянии атмосферы. Тебе повезло. Думаю, мы наблюдаем сейчас не меньше ста десяти.

Душа Максима смягчилась, обозревая божественную красоту этого мира.

– Арине предназначен такой же прекрасный мир, как и мне? – осторожно спросил Максим, боясь услышать слова, приносящие боль.

Дедята, заметив, как специфично напряглось тело Максима, крякнул и, тщательно подбирая слова, как бы лавируя между жестокой правдой и благоразумной гуманностью, произнес:

– Ей хорошо, и тебе не надо печалиться об этом. Как в мире Явном, так и в Навном одинаково всем не бывает. Каждому своя участь. Вспомни свою земную жизнь. Вроде все жили на одной планете. Но как отличались времена, страны, а вместе с ними судьбы людей. Вспомни, насколько по-разному жили твой дед и ты, хотя прожили в одном городе. Или любой твой однокашник. Вы все вроде из одного инкубатора, но как различно сложились ваши судьбы. У каждого свой путь и у всех свои лишения и победы. И в мире Нави у всех все по-разному. Все зависит от кармы, которую ты приобрел. Карма – это семя, брошенное в почву. Это нить, связывающая события. Это чувство, возникающее между людьми. Это мера хорошего и плохого, воздаваемого человеку. Это память, притягивающая его душу к местам как будто незнакомым. Это таланты, взявшиеся невесть откуда. Это продолжение сделанного ранее.

– В мире Нави близкие люди обязательно встречаются. Во всяком случае, сначала. Почему я не увидел Арину и Шурика?

– Я понимаю твое состояние, но твое нетерпение могу удовлетворить только в конце обучения. И больше не задавай мне этот вопрос, – Дедята отвернулся от Максима и сосредоточенно посмотрел вдаль, дав понять, что разговор на эту тему окончен.

– Из-за меня погибли люди. Мою душу терзает совесть. И самое главное, что все было сделано зря.

– Как ты убедился, смерти нет. И все мы всегда только в пути. Дела человека – камень, брошенный в воду, который, утонув, оставляет после себя возмущенные волны. Ты, конечно, знаешь, что даже спорящие люди, каждый из которых абсолютно убежден в своей правоте, выходят из дискуссии немного переубежденными, хотя на деле этого не показывают. Твое дело, Максим, продолжают твои друзья, и вполне успешно с этим справляются. Ты был большим камнем, сын мой.

– Их наверняка преследуют, и их жизни подвергнуты опасностям? – продолжал сокрушаться Максим.

– Без этого не обходится. Но ты же знаешь, что на ложе телу хорошо, да душе плохо. Тебе нужно гордиться своими друзьями. Они сумели сберечь камень и довольно умело им научились пользоваться.

– Откуда ты все знаешь?

Дедята молча посмотрел в глаза Максиму.

– Ну да. Не подумал, – опустил глаза Максим, не выдержав проницательного взгляда Жреца.

– На Земле наступают тяжелые времена. Конец времени чертога Лиса – самое темное и тяжелое время для людей. Силы Тьмы почти не ограничены в своей силе, и многие души падут им на заклание. Но мы должны дать ориентиры, спасительный свет заблудшим во Тьме. Поэтому все силы и жизни отданы не напрасно. Даже если мы сможем сделать мало… Помнишь, как в Киеве?

– Твои слова звучат как-то обреченно.

– Скорее, тревожно.

– Неужели Тьма так сильна?

– Воин, падший в бою, в последние мгновения жизни думает, что проиграл, и жизнь его отдана напрасно. Но его усилия, сливаясь с усилиями остальных, дают долгожданную победу. Победу, в которую трудно было поверить. И он, глядя на это с небес, торжествует, и душа его наполняется гордостью за свой народ. Таких душ много прибыло во время Второй мировой. Мы не можем знать, чем закончится бой, но мы должны отдать все силы, чтобы достичь окончательной победы.

Максим некоторое время сидел молча, погруженный в глубокие раздумья.

– Мысли твои для меня потаенны, но я чувствую, что ты говоришь о грядущих событиях с большой тревогой в словах.

Дедята поднялся.

– Пройди за мной, – Дедята увлек Максима в глубь обители и, легким пассом погасив дневной свет, произнес мантру. Во всю ширину стены открылся экран, на котором появился афроамериканец необъятных размеров, поедающий гамбургер. Живот несчастного слоями, как убежавшее тесто, наслаивался на бедра и достигал колен.

– Этот человек, впрочем, как миллионы других, – начал комментарий Дедята, смотря не на экран, а в глаза Максима, – питал свое тело чем попало и вскормил в себе микроорганизмы, которые своими патогенными выделениями убивают его. Так и этот человек, – Дедята сделал пасс рукой, имитирующий перелистывание страницы, и на экране появился маньяк, насилующий маленькую девочку, а затем убивающий ее, – впускает в себя грязные мысли, которые делают его таким. Видишь тени, облепившие его? – Дедята уменьшил изображение и покрутил его вокруг своей оси.

Максим видел несколько темных тварей, всосавшихся в голову, грудь, живот и пах убийцы.

– Кто это?

– Это лярвы и демоны. Паразитические души астрального мира. Так же, как микроорганизмы в теле несчастного толстяка уже давно управляют им: его вкусовыми пристрастиями, функциями его организма и, что самое главное, состоянием его души. Так и лярвы овладели душой этого несчастного. Дело в том, что человек, по сути, как и все в этом мире, – материал, обладающий определенным набором свойств. Например, для изготовления клинка берется железо, а не дерево. Для лепки – глина, для изготовления одежды – лен и хлопок. Только объекты, в которых нет души, не вольны выбирать себе свойства, а человек – волен. Демоны и лярвы выбирают материал, пригодный для них. Потом они окончательно овладевают умом человека, увлекая его душу страстями. И изменить такого человека уже сложно. Он управляем. Но в его силах было питать свою душу жизнью, а не смертью, как был выбор и у толстяка. Так вот, – Дедята сменил статичную позу и мерно зашагал по обители, скрестив руки за спиной и упершись взглядом в изумрудный пол. – За последнюю тысячу лет человеческий материал сильно деградировал. Торговцы овладели душой человечества, сначала подменив религию. И люди забыли знания отцов. Потом они пустили науку по ложному следу. Чего только стоит «Теория эволюции» Дарвина?! Страшно, что это мракобесие повторяют невежественные потомки вторую сотню лет. Или труды Фрейда, который весь поведенческий механизм человека, уходящий корнями в Божественное наследие, свел к грубой физиологии. Человечество обладало гораздо более качественными знаниями и тысячу лет и много тысяч лет назад. Невежество – главный бич человечества. Как безумные остолопы повторяют люди фабулы, вколачиваемые в их головы десятки лет, совершенно окостенев мозгами и душой, когда их выпускают в свободный мир, созданный торговцами, заставляющий их работать на их финансовые системы, забыв о главных ценностях. За свободой личности, провозглашенной ими, стоит развал семьи. Мы скоро увидим мир, в котором не будет родственных душ, детского смеха, людей, заботящихся друг о друге. А главное – людей не будет: они вымрут. Мир Яви будет закупорен. Некуда будет воплощаться. Для тех же, кто останется, мир будет проявлен, вывернут наизнанку. За провозглашаемой свободой мы обнаружим тотальный контроль, когда каждое слово будет подслушано, и, чтобы уничтожить человека, достаточно будет нажать на кнопку, отключив его от финансовой системы. Когда под лозунгами демократии и свободы, в идеалы которых верят миллиарды людей, прольются реки крови тоталитарных режимов. Погибнут миллиарды, инакомыслие будет уничтожено, но не запретом, а подменой ценностей, информации. Это – матрица. Мир наизнанку, в котором каждый человек – это раб системы. Шибко умным свернут головы или в лучшем случае высмеют, обвинят в противодействии властям и посадят. Рыба гниет с головы. Поэтому глобальное противостояние началось давно с навязывания чуждой людям религии. Треть человечества понадобилось уничтожить, чтобы остальные повиновались. Потом свергались правительства и монархии. Затем провозглашались ложные науки и идеологии: дарвинизм, коммунизм, плюрализм, демократия, космополитизм, интернационализм и прочие «измы». Они финансово подчинили себе весь мир, ввергая оный в череду кровавых войн. Сейчас, в это время, они добивают остатки сил сопротивления, действующие разрозненно. Пока другого бьют, каждый хочет отсидеться. Триумф мирового правительства, которое уже существует и страстно желает легитимизировать себя, не за горами.

– Я знаю, Дедята, должен быть выход, и мы его найдем! – сказал Максим, крепко сжав плечо Жреца.

– Предвосхищая ваше появление на сербской земле, проникая через червоточины, связывающие астральный мир и мир Яви, я призраком скользил по местам боев. Душа моя сжалась в комок, когда под бомбами гибли люди, и никто в мире не хотел им помочь, потому что их «били за дело». Вдруг, потрясенный увиденным, я почувствовал ненавидящий взгляд и поднял голову. На меня смотрел етун, огромный и злобный. Но не это испугало меня. Он посмотрел на меня взглядом, полным черной ненависти, и засмеялся. Он хохотал истерично, глядя мне в глаза, заставляя меня понять, что мы проигрываем этот бой, впрочем, как и многие сражения за последние сотни лет.

Дедята вдруг прервался. Черные воспоминания подкосили его энергетику, и он обессиленно опустился на ложе, прикрыв глаза. Максим понял, что состоявшийся разговор окончательно вымотал Жреца и, не прощаясь, молча покинул его покои.