Читать книгу: «Варварская вера», страница 7
– Лиска! – Лика шёпотом окликнула Киму, а когда та повернула к ней голову, улыбнулась. – Как думаешь, кого Артума принесёт в жертву?
– Главное, чтобы не лягушек, а то будет неловко, – прошептала Кима и тихо захихикала.
– Угу, как Андромаха это сделала на своём посвящении. Второй царицы лягушек нам не надо! – Лика в голос засмеялась и попыталась найти взглядом Андромаху в строю, но амазонок вокруг было слишком много, поэтому она опять направила взгляд в сторону леса.
Ипполита смотрела сквозь далёкие деревья, неосознанно шагая в ту сторону, куда ушла Артума. Через несколько минут она разглядела свою дочь, с перерывами несущую большое тело. Девочка с трудом волокла его по земле, однако помогать проходящим посвящение было запрещено. Царица с волнением следила за дочкой, в мыслях прося Олимп, чтобы той хватило сил.
В строю амазонок начались разговоры:
– Это кто? Кого она тащит?
– Тело большое и бурого цвета…
– Неужто медведь?
– Вряд ли, скорее детёныш медведя.
– В любом случае, это знатная жертва…
Текмесса осматривала рядом стоящих с ней в строю Профою, Фалестриду и Ксанфу, слушая, как те спорили о том, как же Артуме удалось всего двумя стрелами одолеть медведя. Ксанфа утверждала, что это далеко не медведь, потому что ни одна стрела не пробьёт его шкуру; Фалестрида спорила с ней и говорила, что новое поколение амазонок и не на такое способно; а Профоя соглашалась с Фалестридой, однако заявляла, что медведь был убит в голову, и даже, возможно, в глаза.
– Это детёныш медведя. И я отсюда вижу, что из его глазниц торчит по стреле, – Текмесса сказала это так уверенно, что у подруг не возникло сомнений в её правоте. – Подождите-ка…
Она выбежала из строя и направилась к Ипполите, крича об опасности впереди. Однако царица и сама уже видела, как в направлении к Артуме мчалась медведица. Выхватив меч, она устремилась к дочери, а Текмесса вернулась к строю, зазывая воительниц помочь.
Артума замерла около трупа медвежонка, с испугом смотря, как на неё двигалась его мама. Поравнявшись с девочкой, медведица откинула её несильным ударом и склонилось над своим ребёнком. От удара Артума отлетела на несколько метров. Она припала к земле, боясь пошевелиться.
Ипполита подбежала к медведице сзади и воткнула в её спину меч. Она повисла на хищнице, разрезая её плоть вдоль позвоночника. Медведица заревела от ярости и резко повернулась, замахнувшись лапами. Удар пришёлся Ипполите в правый висок. Оглушённая и дезориентированная, царица упала на спину.
Вблизи послышались голоса, рёв медведицы, звуки боя, однако Ипполита лежала безучастно и смотря в ясное небо, слегка скрытое листвой деревьев. Кто-то склонился над ней и начал что-то говорить. Затем с неё сняли шлем и понесли во дворец.
VIII – Ох, рано…
На уличной скамейке сидели Кима и Лика и обсуждали утреннюю ситуацию. Был поздний весенний вечер, и солнце понемногу уходило за горизонт, на прощание освещая Фемискиру приятным багровым оттенком. Местные амазонки занимались своими привычными вечерними делами: кто-то готовил в домах ужин, ожидая прихода своих дочерей; кто-то только возвращался с пастбищ и полей; а кто-то – с морского берега, где находился местный рынок и где девушки торговали с римлянами.
– Жаль Артуму… она так ждала своего посвящения… а в итоге чуть не лишилась своей мамы… – Кима смотрела вниз на каменную дорожку, по которой деловито бегали муравьи. – Насколько я знаю, она сейчас не отходит от матери.
– Это точно… Как там Ипполита? Она так и не очнулась? Ты была у неё? – Лика проследила за взглядом подруги и тоже начала наблюдать за муравьями.
– Моя мама была. Я видела её вечером на рынке. Говорит, что царица очнулась, но всё время лежит в кровати и стонет от боли. Видимо, медведица много сил вложила в тот удар… – Кима повернулась к Лике. – Будет очень плохо, если Ипполита останется в таком состоянии на всю жизнь. Жаль её…
Лика в ответ промолчала, подумав, что лучше бы Артума утром действительно лягушек наловила вместо того, чтобы убивать медвежонка. Несмотря на комичность такой ситуации, лягушки вызвали бы смех и задор, зато все остались бы целы.
Кима осмотрела свои доспехи и поправила ножны – этим вечером, вплоть до утра, она с Ликой должна была выйти в городское патрулирование:
– Ну что, Рыжик, солнце вот-вот исчезнет. У этих муравьёв своя работа, а у нас – своя. Пора нам выдвигаться. Готова? – Кима на прощание взглянула на муравьёв.
Лика кивнула и встала вместе с подругой. Девушки медленно побрели по главной улице города мимо дома Климены, где в окне виднелся её силуэт; дома Профои, которая стояла у дверей и ждала возвращения двух своих дочерей; храма Артемиды, в котором в такое время никого из амазонок уже не было. По одному из закоулков улицы проходила Ксанфа – видимо, торопилась домой на ужин, после которого вновь уйдёт дежурить у постели царицы; напротив её дома находился дом Орифии, но в его окнах было темно и безлюдно – видимо, она тоже дежурила у постели сестры. Дойдя до конца улицы, где находились тренировочные площадки, Лика с Кимой услышали детские крики и разговоры.
– Когда-то мы здесь тоже игрались, помнишь, Рыжик? – Кима с приятной ностальгией улыбнулась и осмотрела детей, которые были заняты всевозможными делами: боролись на песке, били грушу, размахивали деревянными мечами, а одна девочка, совсем маленькая, сидела на плечах у тренировочного чучела и что-то кричала другим детям.
– Ты так и хранишь свой тренировочный меч? – спросила с улыбкой Лика.
– Конечно! – с удивлением ответила Кима, будто по-другому и быть не могло.
Они отошли от площадок, но с приятной грустью продолжили смотреть в их сторону. Лика потянулась к себе за пазуху, а затем резко увела свои руки за спину:
– Лиска, а я ведь помню, какой сегодня день! Не думай, что я забыла!
Кима нахмурилась:
– Что, очередная годовщина того случая, когда нас с тобой наказали за драку и посадили по домам? Вот так праздник-то!
Лика проигнорировала её недовольство и протянула цветок:
– С днём рождения, моя любимая Лиска! Всегда знай: если нас с тобой начнут бить, я разрешаю тебе убежать, бросив меня одну, ведь для меня никого нет дороже тебя! Я люблю тебя больше, чем себя!
Кима расплылась в улыбке и прижалась к Лике. Затем она взяла в руки цветок и всмотрелась в него: это была целая ветка с семью цветками, лепестки которых были прозрачными и переливались на фоне багрового заката. Кима растерянно подняла взгляд на подругу:
– Откуда этот цветок у тебя?
– Угу! Так я тебе и сказала! Нравится?
Киму заполнило волнение. Она переводила взгляд с ветки на Лику и обратно.
«Афродита, это ты? Дай мне знак, что это ты, пожалуйста! Я соскучилась!»
Кима всмотрелась в глаза Лики, а та стояла не дыша, ожидая реакции на подарок. Кима опустила взгляд и чуть не вскрикнула: у ног Лики ласкалась лисица Арфа. Она захотела нагнуться, чтобы погладить животное, но Лика тут же прижалась к ней, крепко обнимая и водя руками по её спине:
– Лиска! Ты – не постовая, не стой как тренировочное чучело!
Кима в ответ обняла подругу, зашептав ей на ухо:
– Мне очень нравится подарок, спасибо! Ты у меня самая лучшая!
Она бережно убрала цветок за пазуху под доспехи. Лика взяла её за руку, сообщив, что им пора продолжить патрулирование.
Выйдя к перекрёстку, которым заканчивалась главная улица, подруги свернули на маленькую, малолюдную улицу, проходящую вдоль пятиметровой каменной стены, ограждающей город от внешних территорий. Наверху бродили такие же патрулирующие амазонки. Одна из них крикнула вниз:
– У нас всё спокойно!
Кима подняла голову:
– У нас тоже!
Сверху донеслось:
– Ой, это ты, Кима? С днём рождения!
Девушка улыбнулась:
– Спасибо!
Подруги пошли дальше вдоль стены, осматривая окрестности. Слева от них находился сквер, лавочки которого были окружены деревьями. Скворечники на них, которые амазонки заботливо меняли каждый год, в этот вечер были пусты. Обычно птицы часто сюда слетались, чтобы поклевать зерна и попить воды, а днём они спасались здесь от жары. Дальше вдоль улицы снова пошли многочисленные жилые дома.
Лика с тоской осматривала их, так как она уже три года патрулировала город, поэтому знала его наизусть. Она с грустью обратилась к Киме:
– Лиска, напомни мне, почему мы с тобой устроились именно на эту работу? Ты видишь здесь хоть какие-то перспективы? Что нас ждёт дальше? Должность главы городской охраны? И всё? Это потолок?
Кима с удивлением взглянула на собеседницу:
– А ты знаешь работу получше? Куда ты предлагаешь уйти? Весь день под солнцем работать на пастбищах? Или работать в полях, не разгибая спины? – девушка обернулась назад, что-то услышав. – Подожди, я сейчас.
Она побежала назад к скверу, а затем вернулась:
– Всё нормально, это белки прыгают по веткам. На чём мы остановились?
Лика дождалась, пока Кима сравняет с ней шаг, а затем продолжила разговор, шагая по дороге:
– А что, тебя только в хозяйство тянет? Есть ведь много военной работы: можно пойти в пограничную охрану к Текмессе или вообще – в разведку! Там романтики – корабль и маленькая лодка! Или отучиться на кузнеца и ковать мечи. А ещё лучше… – мечтательно задумалась Лика, – …напроситься к Ипполите в дворцовую охрану! Работа – класс! Сиди весь день во дворце и считай заработанные деньги.
– Угу, вот только во дворец к Ипполите очередь на два поколения вперёд! – Кима захотела почесать затылок, но вспомнила, что была в шлеме. – Всё не то, Рыжик, всё не то!
Подруги прошли мимо дома Фалестриды. В её спальне одиноко горела свеча, однако свою маму Кима в окне не увидела. Она грустно опустила взгляд, решив, что после ночной смены обязательно её навестит, так как давно не была у неё дома.
– Кстати, ты допила молоко, которое я на столе оставляла? – побеспокоилась Лика.
– Какое молоко? Я на кухню после ужина не заходила.
– Я же кричала тебе в зал! Ну, всё, к утру оно испортится… Может, зайдём к нам, выпьем его? А то жалко ведь… – Лика решительно повела подругу к их дому.
Этот однокомнатный и скромный дом Кима выпросила у царицы на своё пятнадцатилетие. Целый год ходя вокруг Ипполиты и твердя, что она уже готова к самостоятельной жизни, Кима всё же смогла убедить её выделить им с Ликой списанную жилую площадь, которую изначально планировали перестроить под очередную кузницу. Лишь довод о том, что в этом доме будут жить сразу две амазонки, помог царице принять такое решение. Обычно отдельные дома давали только амазонкам с детьми или вместе живущим подругам.
Они дошли до своего дома, где Лика забежала внутрь и принялась на кухне быстро пить молоко, еле успевая проглатывать. Киме не долго пришлось ждать её на улице.
– Рыжик! Ты вся в молоке! – Кима засмеялась от увиденного: нижняя губа, подбородок и вся шея Лики были испачканы молоком. – Оно и под доспехи, наверное, тебе залилось! Вот ты пингвин!
Лика смущённо зашла в коридор их дома, где Кима начала вытирать её полотенцем. Им было темно, так как свет из кухни и комнаты почти не доходил до них.
– Выйди на свет, я не всё вытерла, – Кима заботливо осмотрела подругу на свету и ещё пару раз провела тканью по ключицам Лики. – Всё. Остальное вытру, когда после смены переодеваться будем. Пойдём дальше?
Лика улыбнулась и первой вышла на улицу. Кима догнала её у храма Ареса. Вместе они зашагали вдоль дворца царицы, оглядываясь и всматриваясь в освещённые факелами улочки. Лике понравилась неожиданная забота её подруги. Именно о такой спутнице она и мечтала – чтобы поддерживать друг друга даже в мелочах. А у Кимы перед глазами стоял образ испачканной молоком Лики – забавной, беспомощной и крайне притягательной. Она взглянула на подругу, вдруг осознав, что её Лика не была обделена красотой и обаянием, а её рыжие волосы добавляли ей необычного шарма, которого почему-то были лишены другие рыжие амазонки – Климена и Мирина, – по крайней мере, для Кимы.
– Ты чего, Лиска? – Лика поймала взгляд подруги, а та немного смутилась.
– Это белки, говорю, по веткам прыгают, – Кима улыбнулась и потрепала напарницу за щёку.
IX – Кризис власти
Амазонки Фемискиры оказались в крайне непонятной для них ситуации: Ипполита была в очень плохом состоянии и не могла управлять племенем, однако и её дочь, Артума, тоже не могла – она так и не прошла до конца посвящение в амазонки, поэтому называть себя амазонкой не имела права. На временное управление племенем претендовали сразу несколько девушек: сёстры царицы, Орифия и Пенфесилия; главная советница, Фалестрида; и приближённые и лично одобренные царицей Профоя и Климена.
Не откладывая данный вопрос, пять амазонок собрались в зале дворца за столом следующим же утром, чтобы провести голосование. Рядом стояли Ксанфа, Текмесса и Мирина, которые обеспечивали безопасность и честность голосования.
– Перед тем, как вы начнёте, и несмотря на то решение, которое будет принято, я бы хотела сообщить плохую новость всем вам, – Текмесса подошла к столу. Её голос был напряжённым. – Я не успела сообщить это Ипполите, так как не хотела портить ей настроение перед посвящением её любимой дочери, но чем дольше я молчу, тем опаснее ситуация.
Амазонки начали боязно переглядываться. Каждая думала о том, что сейчас им проблемы ни к чему – и так всё плохо. Текмесса, как назло, начала рассказывать историю издалека, чем спровоцировала лишнее напряжение среди девушек:
– С тех пор, как мы нашли Гарпу мёртвой и я встала на её место, эта проблема начала возникать всё чаще и чаще. Я докладывала обо всём Ипполите, но она твердила, что волноваться не о чем. Так вот, мы ошиблись. Ещё месяц назад на сборах разведчиц я не досчиталась двух гарнизонов. Вчера, когда мы все были на посвящении Артумы, я не нашла в строю ещё сорок своих воительниц, – Текмесса тяжело вздохнула. Заметив вопросительные взгляды Орифии и Профои, она решила сказать напрямую. – Варвары. Ежедневно наши постовые подвергаются их атакам на севере и северо-востоке наших территорий.
Амазонки заволновались. Климена от страха вжалась в стул, а Пенфесилия с напряжением встала и подошла поближе к Текмессе, чтобы ничего не пропустить. Остальные и без этого прекрасно слышали её речь.
– Северо-запад уже пал под атакой их войск. Это не критично, так как той стороной мы не озабочены, однако мы потеряли территорию и это наше первое поражение, – она сделала глубокий вдох. – Последнее ли?
Все молчали. Первой очнулась Фалестрида:
– Есть информация об их количестве? Сколько их?
– Их тысячи, – Текмесса вздрогнула – она впервые сказала об этом вслух.
Профоя встала со стула и осмотрела девушек:
– Вы ведь понимаете, что кто-то из здесь находящихся должен будет сделать выбор: продолжить экономическое развитие, к которому нас так долго вела Ипполита, или перебросить все силы на варваров? А что, если через неделю варвары уйдут с наших территорий, и мы зря потратим время на сбор войск и введение военного положения? А если решением будет проигнорировать агрессию – никто не знает, чем это обернётся для всей Фемискиры.
Фалестрида зло осмотрела всех:
– В случае сбора войск городскую охрану не трогайте! Нам важна личная безопасность, – она закашляла. – К тому же, моя дочь там работает, я не хочу подвергать её опасности.
Орифия поднялась со стула и наклонилась в сторону Фалестриды:
– Очнись! Речь идёт о всём роде амазонок, который могут истребить грубые, глупые дикари! Ни одна из наших жизней не стоит целого рода!
Мирина поддержала Орифию:
– С такой логикой, как у Фалестриды, давайте тогда уж всех наших дочерей держать в домах под охраной! И что получится? Они даже топор будут не в силах поднять!
Фалестрида поняла, что своим призывом спровоцировала остальных на агрессию, но решила отстаивать свою позицию до конца – она думала о Киме:
– Конечно, Мирина, тебе хорошо: твоей дочери десять лет и её не отправят на войну, а моя Кима – одна из лучших воинов среди сверстниц, её поставят в ударные ряды! Лучше неё, наверное, только её подруга Лика! Ты хочешь, чтобы их в одной яме похоронили в первый же вечер войны?
Мирина перешла на сорванный крик, больше похожий на истеричный:
– Ну, простите, драгоценная Фалестрида, что мы легли под мужчин позже тебя! Ты ведь у нас знатная девка! Наверное, будь твоя воля, ты из-под своего Македонского вообще не выползала бы!
Пенфесилия вопросительно взглянула на Мирину:
– Так, получается, Фалестрида действительно родила дочь от Македонского? От этого жестокого дикаря, который убил сотни наших девушек? Фалестрида? – она посмотрела на амазонку. – Это правда?
– О-о-о, не просто родила – она назвала его лучшим мужчиной на свете! Ну, каково это было быть подвластной ему? Ты спросила у Климены? Агавы? Марпы? – Мирина специально надавила на больную тему для Фалестриды, перечислив самых измученных македонцами амазонок.
Фалестрида встала со стула и с силой ударила по столу:
– Вы никогда не поймёте мою любовь к Александру Македонскому! Я его любила несмотря ни на что! Я готова была ему многое простить – вам такую любовь никогда не почувствовать!
В зале воцарилась тишина, лишь кашель Фалестриды нарушал её. Амазонки переглядывались, понимая, что Фалестрида в порыве ярости явно наговорила лишнего. Мирина вытащила из ножен свой меч и показала его Фалестриде:
– Ты ведь помнишь, как наказывала амазонок, влюблённых в мужчин? Что, тебя это не касается? «Стрела из лука летит лишь в одну сторону – сам стрелок в безопасности», – так, кажется, говорила царица Марпесса про таких, как ты? Фалестрида?
Та уткнулась в стол и проигнорировала подругу. Её молчание всё объяснило – она признала поражение. Орифия вышла из-за стола:
– Я не вижу смысла держать возле царицы, как и возле нас, сентиментальную девку.
К ней подошли Пенфесилия и Мирина. Текмесса кинула на них взгляд, а затем прошла к Фалестриде, положив руку на её плечо:
– Я лучше умру вместе с тобой, чем всю жизнь буду бежать от правды. Ты – умница, что не побоялась признаться в любви к мужчине. Амазонкам нужны такие смелые девушки. А твоя забота о дочери меня воодушевляет. Я за тебя!
Ксанфа подошла к Фалестриде, показательно поглаживая рукоятку своего меча:
– Я убью за тебя и за твою дочь. Я с тобой.
Профоя с ненавистью взглянула на Мирину и подошла к Фалестриде:
– Наблюдая за тем, как ты ценишь и бережёшь свою дочь, я уверена, что и мои дочери будут в безопасности рядом с тобой. Я за тебя.
Пенфесилия посмотрела на Климену. Та встретила её взгляд и растерянно пролепетала:
– Я, да, я ни за кого, да. Я за мир, да.
– На войне нет мира! Война будет идти до истребления одной из сторон! Климена! – Пенфесилия протянула руку. Климена испуганно посмотрела на Фалестриду и прошла к своей подруге.
– Простите, да… простите… – следом за Орифией, Мириной и Пенфесилией из зала вышла Климена, всё так же испуганно оглядываясь на Фалестриду.
X – Переживания
Кима застала свою маму у дверей её дома, когда та возвращалась из дворца. Фалестрида была расстроенной и поникшей, на что Кима сразу обратила внимание.
– Привет, доченька, как ты? Как смена прошла? – Фалестрида прятала от неё свои глаза. Она отворила входную дверь и вместе с гостьей прошла в кухню.
– Привет! Как всегда, всё было тихо и спокойно, – Кима присела за стол и проследила за тем, как мама наливала ей компот. – Скажи, что у тебя случилось? Ипполите стало хуже?
Фалестрида налила компот и себе. Взяв обе чаши, она присела за стол и растерянно взглянула дочке в глаза:
– Хуже не бывает. Прошли целые сутки, а Ипполита так и не начала есть. Она просто лежит и смотрит вверх… Ксанфа в бессилии разводит руками… – Фалестрида была рада сместить разговор в нейтральную сторону, не рассказывая дочке о собственных проблемах – не хотела её расстраивать.
Кима призадумалась. Она переживала за жизнь царицы, но так как от медицины была далека, не понимала, чем может помочь:
– А если к ней римского врача доставить? Я думаю, их медицина лучше развита, чем наша… Хотя бы попробовать! – она сделала глоток компота.
– Мы думаем над этим, – Фалестрида обхватила ладонь Кимы. – Не переживай, наше племя справится. На днях мы организуем повторное посвящение Артумы в амазонки, чтобы она смогла взять управление Фемискирой на себя, – она закашляла.
– Значит, всё-таки Артума… Я думала, управление племенем поручат тебе, ты ведь достойна этого! – Кима грустно опустила взгляд.
– Мы… мы решили выбрать Артуму. Так будет законнее, – Фалестрида закашляла ещё сильнее.
– Ты приболела? У нас с Ликой остались настойки от кашля, я могу принести их тебе.
Фалестрида улыбнулась заботливой Киме:
– Пока не нужно. Думаю, кашель скоро пройдёт. Как у вас с Ликой? Почему ты не пришла с ней?
– Она очень хотела спать, поэтому, как переоделась и поела, сразу легла. Я тоже, как вернусь, лягу. Заходи к нам в гости! И настойки я всё-таки передам, попей обязательно, береги здоровье, – Кима сделала несколько глотков компота. – Я всё забываю свои оставшиеся рисунки отсюда забрать. Ты ведь их не выбрасывала?
Фалестрида улыбнулась – Кима так тряслась над своими рисунками, что в детстве, что сейчас. Она позвала дочку в комнату, где достала все оставшиеся в доме рисунки. Усевшись на кровати, они увлечённо начали их разбирать. Кима рассказывала связанные с ними истории, а Фалестрида слушала и иногда уточняла вопросами.
Так они провели время до полдника, на который вместе пошли перекусить в столовую. Там они встретили Лику, которая к этому времени уже встала. Они разговорились втроём. Бодрая Лика шутила больше остальных, Фалестрида подхватывала её шутки, а сонная Кима лишь поддакивала, иногда улыбаясь. В итоге она ушла спать, а Лика пошла к Фалестриде помогать по хозяйству.
***
– …в целом, мы справляемся. Завтра мы проведём новое посвящение Артумы в амазонки и передадим управление племенем ей, – Орифия сидела у кровати Ипполиты, рассказывая ей новости Фемискиры, но скрывая весь негатив, который происходил вокруг племени. Рядом стояла Пенфесилия. Царица в ответ кивала головой.
– Ксанфа вызвала из Рима врача. Они займутся твоим здоровьем, дорогая сестра. Я рада, что ты приходишь в себя и начинаешь реагировать на происходящее, – Пенфесилия погладила руку Ипполиты. Та слабо улыбнулась. – Мы никогда не бросим тебя в беде и будем всегда рядом, знай это.
Царица повернула голову к Орифии и тихо проговорила:
– Я поправлюсь. Не проводите посвящение Артумы без меня. Я чувствую… чувствую, что скоро встану. Я хочу видеть триумф своей дочери лично.
Орифия с Пенфесилией переглянулись – они были рады услышать первые слова царицы после трагедии. В тёмной комнате, куда едва пробивался свет сквозь плотную ткань на окнах, сёстры не видели глаза Ипполиты, однако они горели ясностью и трезвостью, а сама девушка чувствовала силы и желание жить.
– Пусть будет по-твоему. Я думаю, Артума захочет поговорить с тобой. Позвать её сюда? – Орифия показала Пенфесилии, чтобы та позвала девочку.
Пенфесилия вышла из комнаты, а Ипполита кивнула:
– Да, позовите ко мне Артуму. Ещё я хочу увидеть Фалестриду, – Ипполита посмотрела в закрытое окно. – Какая сейчас часть дня? Я давно здесь лежу?
Орифия подошла к окну, желая его открыть, но царица остановила её, объясняя, что пока не готова видеть яркий свет.
– Ты лежишь здесь ровно двое суток. Сейчас утро, на улице приятная и солнечная погода. Артума как раз недавно встала, и улучшение твоего состояния будет для неё хорошей новостью с утра. Она не отходила от тебя эти два дня… – Орифия специально проигнорировала просьбу сестры увидеться с Фалестридой.
– Я не сомневаюсь в своей дочери. Как и в тебе, как и в Пенфесилии, – Ипполита улыбнулась. – Позови ко мне Фалестриду, с ней я тоже хочу поговорить.
Орифия напряглась, но расстраивать больную сестру не захотела:
– Хорошо. Я пошлю за ней амазонку.
– Отправляйся за ней сама. Пусть она придёт как можно скорее. Ступай. А я буду ждать Артуму.
Раздражённая девушка ушла за Фалестридой, а Ипполита повернулась на бок и принялась с интересом рассматривать свою комнату, будто не была в ней несколько лет.
XI – Царицы
Орифия резко и сильно распахнула дверь в доме Фалестриды. Та спокойно сидела в комнате и меняла тетиву на своём луке.
– Что, пришла сказать, какая я нехорошая? – Фалестрида подняла взгляд на гостью. – Все мы не без изъянов.
Орифия усмехнулась. Она прошла в комнату, невольно замечая три пустых чаши на столе. Встав около него, она взяла старую тетиву и покрутила её в руках:
– В кого стрелять собралась?
– Не беспокойся, не в тебя, – девушка обмотала нижнее плечо лука. – Вот здесь придержи пальцем.
Орифия вздохнула, но выполнила просьбу:
– Тебя вызвала Ипполита. Хочет поговорить.
Фалестрида приятно удивилась:
– Ей стало лучше? Я сейчас же её навещу.
Она отложила лук в сторону и, встав со стула, прошла к выходу из комнаты.
– Подожди, – обратилась к ней Орифия. – Будь с ней обходительнее, о проблемах племени не рассказывай.
– Я без тебя разберусь, что рассказывать, а что – нет, – амазонка закашляла и повернулась к собеседнице.
– Это в твоих интересах! Если царица узнает о твоей любви к мужчинам, она тебя заживо закопает! Как же она любит говорить… – Орифия задумалась.
– Диким волкам скормит, – улыбнулась Фалестрида.
– Точно! – рассмеялась гостья. – Иди к ней и постарайся не проболтаться об агрессии варваров – ей сейчас ни к чему это знать.
Фалестрида решила ничего не отвечать на это. Она вышла из дома и направилась во дворец. Ей казалось, что этот день уже ничего не испортит – ранним утром она душевно пообщалась с Кимой и Ликой, которые навестили её после смены. Её радовало, что повзрослевшая дочь не забывала свою маму, а также ей нравилась приятная и крайне адекватная подруга дочери, Лика. Фалестрида одобряла выбор дочери, однако втайне от всех она мечтала, чтобы Кима однажды нашла себе мужчину, как это произошло с ней самой. Вдали от глаз консервативных амазонок и, возможно, вне стен Фемискиры, Кима будет счастлива со своим мужем – Фалестрида желала этого дочери.
Амазонка вошла в комнату Ипполиты. Увидев её, Артума попрощалась с мамой и выбежала в коридор.
– Как ты здесь? – Фалестрида склонилась над кроватью.
Ипполита улыбнулась – она была рада видеть свою подругу:
– Закрой дверь. Не люблю, когда мои разговоры кто-то подслушивает.
Фалестрида с нескрываемой радостью вернулась к двери и плотно её закрыла. Если Ипполиту начали волновать такие мелочи – она явно пошла на поправку.
– Скажи мне, как дела в племени? Я понимаю, что сёстры от меня что-то скрывают, а я хочу знать всё. Прошло всего два дня, а уже многое изменилось – даже я это вижу.
Фалестрида растерянно закашляла. Она вспомнила слова Орифии, и теперь думала, как аккуратно сообщить обо всём царице.
– В целом, ситуация под контролем. Тебе не о чем волноваться. Торговля идёт, пограничные войска на местах, молодые амазонки проходят обучение, городские воительницы круглосуточно патрулируют Фемискиру, – Фалестрида проговорила это недостаточно уверенно, чем хотела, и царица это уловила, однако приняла слова на веру.
– Ладно. Всё равно я пока не в силах что-то сделать. Но ты ведь обо всём осведомлена? Просто ответь, я не стану допрашивать, – Ипполита потрогала свой правый висок. – Боль в ране утихает. Распахни окно, хочу прочувствовать солнечный свет.
Фалестрида сорвала ткань на окне, и в ту же секунду комната озарилась ярким и тёплым светом. Ипполита прикрыла глаза рукой, постепенно привыкая к нему.
– Да, Ипполита, я осведомлена обо всём, – амазонка наблюдала за реакцией царицы на свет, будучи готовой вновь закрыть окно, в случае нового появления светобоязни у неё.
– Вот ты и введёшь меня в курс всех дел завтра утром, когда я возобновлю управление племенем, – она убрала руку от лица, привыкнув к свету. – Что-то я проголодалась. Что сегодня в нашей столовой на обед?
Фалестрида закашляла. Справившись с кашлем, она с иронией заметила:
– Сегодня на обед то же, что и вчера – мясо медведицы, которая тебя ранила.
Ипполита ехидно улыбнулась:
– Я буду рада ею пообедать. Принеси мне две порции. И себе возьми, вместе поедим.
Фалестрида кивнула и вышла из комнаты. Ипполита приподнялась с кровати и спустила ноги на пол. Собравшись с силами, она встала и прошлась вдоль кровати, опираясь на её спинку. Ксанфа застала её в центре комнаты, когда та рассматривала свой пояс амазонок, висящий на стене. Девушка взяла Ипполиту под руку и помогла выйти в коридор, чтобы та размялась. Дворцовая охрана с довольной улыбкой следила за ними, понимая, что их царица совсем скоро вернётся к привычной жизни.
XII – Подготовка
В доме у Ксанфы отряд Фалестриды собрался по экстренной причине. Хозяйка дома и Фалестрида недавно вернулись от Ипполиты, убедившись, что царица легла спать, чтобы набраться сил. Тревожить её никто не хотел.
Фалестрида и Профоя в напряжении стояли в центре зала и слушали доклад Текмессы. Ксанфа сидела в углу на стуле и жевала хлеб – из-за постоянного присмотра за царицей девушка не успевала поесть.
– Сегодня утром мы потеряли все северные территории, принадлежащие нам. Варвары подбираются к Фемискире, – Текмесса взглянула на Фалестриду. – Необходимо срочно собирать войска. Если мои худшие опасения сбудутся, к сегодняшнему вечеру их армия будет у наших стен.
Фалестрида задумалась:
– Амазонок я подниму, но если идти только от обороны, то все мы окажемся в котле, окружённом со всех сторон…
– Как ты предлагаешь поступить? – Профоя напряглась.
– Нужно идти на опережение и отправить гарнизоны навстречу. Так мы убережём город и встретим неприятеля на открытом пространстве, а отступить к городу мы всегда успеем, – Фалестрида закашляла и отошла к углу комнаты, давая слово другим.
– Я отдам приказ созвать все наши пограничные отряды к Фемискире, городскую конницу подтянет Фалестрида, за лучниц отвечает Ксанфа, а за войска на колесницах – Профоя, – Текмесса осмотрела подруг: они одобрили такое назначение.
– Кто возглавит оборону города на случай того, если нам всё-таки придётся отступить? – Профоя взглянула на Текмессу.
Все девушки переглянулись, понимая, что им не хватает командующих. Ксанфа подняла указательный палец, призывая к вниманию:
– Я думаю, кое-кому пора испытать себя в реальной войне. Недаром она – дочь талантливой командующей, а, как мы знаем, навыки передаются по родословному древу, – она встретила непонимание подруг. – Кима. Я имею ввиду Киму. Пора дать ей возможность проявить себя не только как патрулирующую город, но и как возглавляющую его оборону.
Фалестрида начала возражать, но Ксанфа её перебила:
– Ты ведь не хотела ставить свою дочь в первые ряды? Так дай ей возможность самой решить, кого туда поставить и какое положение в строю занять. Она – не маленькая девочка, пора ей на деле прочувствовать каково это – быть на войне. Дай ей возможность показать себя.
