Читать книгу: «Варварская вера», страница 6

Гарпа кивнула. Ей была понятна задача, а также её радовало то, что вступать в бой с римлянами не придётся – она была компанейской воительницей, сражаться в одиночку она не любила. И всё же отправляться одной она не хотела.

– Ипполита, я бы всё же хотела взять напарника с собой, – Гарпа осмотрела здание темницы, у которого они стояли. У неё появилась идея.

– Я же сказала, что тебе будет безопаснее одной! Возьмёшь своего коня и быстро домчишь до границы, осмотришься, и – назад.

– Да, мой конь Гарпун меня ещё ни разу не подвёл, но если что-то случится, то мою спину в бою даже некому будет прикрыть! – разведчица стояла на своём. – Я предлагаю выделить мне такого воина, которого будет не жалко потерять. В случае чего, я оставлю его отвлекать вражеские войска, а сама поспешу к нашим территориям.

Ипполита со злобой напрягла брови, не понимая такую наглость своей любимицы:

– Как это «не жалко потерять»?! Ты готова бросить амазонку в беде?! Оставить её умирать под градом стрел?! Как может такое говорить моя приближённая, командир гарнизона?!

Гарпа подняла руку, пытаясь успокоить царицу и беря ответное слово:

– У меня и в мыслях не было использовать моих сестёр как живой щит. Ипполита! Я говорю о воинах, а не о наших воительницах, – она показала рукой на темницу. – Наши пленные – вот кого всегда не жалко потерять!

Лицо царицы изменилось, она снисходительно улыбнулась и обняла собеседницу:

– Прости, я неправильно тебя поняла. Да, возьми в своё распоряжение любого пленного, если ты считаешь это нужным, – она выпустила подругу из объятий. – Завтра на рассвете отправляйся в путь, а сейчас иди спать. Я тебя этой ночью замотала. Скажи… – царица перешла на шёпот. – Как я показала себя в постели с Сервием? Это был мой первый раз с мужчиной.

– Для первого раза достаточно хорошо! И это… я возьму его завтра с собой… я имею ввиду Сервия… Я его не убила, – Гарпа опустила голову.

– Ослушалась меня? Тогда возьми его с собой, но возвращайся одна. Убей его на обратном пути. На этот раз действительно убей, иначе я тебя накажу. Всё, добрых снов, – Ипполита зевнула и отправилась в сторону дворца.

III – Мудрое решение

Фалестрида лежала ранним утром в постели и вновь и вновь с улыбкой прокручивала в голове приснившийся ей сон. В этом сне Александр Македонский игрался с Кимой. Катал её на своей спине, шутя боролся, щекотал ей живот и нежился с ней на траве под ярким и тёплым солнцем. Фалестрида с глубоким наслаждением наблюдала за ними, находясь поблизости.

Она встала с кровати и тихо зашла к дочке в комнату. Та спала на боку в обнимку с тряпичной куклой. Из-под подушки выглядывала рукоятка её деревянного меча, а на стене, у которой стояла кровать, на уровне глаз девочки висели её многочисленные рисунки. Один из рисунков привлёк внимание Фалестриды. Она аккуратно сняла его со стены, стараясь не разбудить Киму, и вгляделась в изображение: на нём сидела красивая девушка с длинными волосами в очень коротком и откровенном одеянии. Её окружали цветы, которые были изображены в виде точек с чёрточками – как подумала Фалестрида, Кима не захотела прорисовывать каждый цветок, поэтому ограничилась этим. По краям рисунка виднелись деревья. Около одного из них девушка разглядела животное, похожее на серого маленького волчонка.

– Странно… – Фалестрида осмотрела другие рисунки, находящиеся на стене: на них были изображены плохо прорисованные и непонятные ей человечки, дома, природа. Рисунок с длинноволосой девушкой на их фоне был крайне талантливо и умело нарисован, будто его рисовала совсем не Кима. Фалестрида перевернула пергамент с рисунком и обнаружила подпись: «Настоящей амазонке Киме на память». Это удивило её.

«Про посвящение Кимы знаем только мы с Мириной… кому Мирина проболталась?»

Она вернула рисунок обратно на стену и присела к Киме на кровать. Поглаживая её лицо и улыбаясь, она прошептала:

– Спи спокойно, любимая дочка. Твоя мама тобой очень гордится. У тебя всё получится в этой жизни. Ты – не просто посвящённая амазонка, ты – настоящая воительница, смелый командир и понимающий собеседник, как твои родители. Особенно, как твой талантливый отец. Я до сих пор люблю его, но тебя – сильнее, знай это. Я очень тебя люблю и дорожу тобой, – она поцеловала Киму в лоб и погладила её по голове. – Спи, любовь моя, сам Олимп оберегает тебя.

Она аккуратно легла к дочке в кровать и обняла её. Кима заёрзала, а затем сквозь сон улыбнулась и нежно обхватила руки мамы. Немного полежав, Фалестрида уснула крепким сном.

Ей начало сниться сражение, в котором сотни копий маленькой Кимы отбивались от атаки двуногих чучел со щитами в руках. Повсюду были слышны возгласы: «Чучи атакуют! Они уже здесь!», «Это будет честный бой!», «Будь со щитом или на щите!»

Неожиданно для Фалестриды, все Кимы на поле боя начали падать и хвататься за свою левую стопу, стонав от боли.

– А-а-а! Как же больно!

Амазонка открыла глаза и сразу увидела лежащую на полу комнаты дочку, которая перекатывалась по нему и держала ладонь на стопе, пытаясь сдержать кровь.

– Кима! Доченька! – Фалестрида подбежала к ней и наклонилась над её стопой. Кровь медленным, но постоянным потоком вытекала из раны, пачкая прижатую ладонь Кимы и распространяясь дальше по полу комнаты.

Немного подумав, Фалестрида взяла дочку на руки и, покинув с ней дом, спешным шагом направилась к Ксанфе, чтобы та оказала медицинскую помощь.

***

Лика сидела на своей кровати и с грустной улыбкой рассматривала рисунок, который ей через Пенфесилию передала Кима. Девочка поглаживала пальцами нарисованного человечка, под которым была подпись «Лиска».

– Эх, Лиска… развела нас с тобой судьба… А всё из-за тех бессовестных детей, которые даже драться нормально не умеют! Ну, ничего, мы с тобой ещё им так покажем, что они всю жизнь нас бояться будут!

Лика спрятала рисунок под подушку и вышла из комнаты. В коридоре её встретила Климена. Она зевала и постоянно протирала глаза из-за того, что не выспалась.

– Ой, Лика, ты давно проснулась, да? Пойдём, да, умываться! – девушка повела её за руку к умывальнику.

Лика помыла руки, а затем мокрыми ладонями ответственно протёрла лицо. Климена протянула ей полотенце. Всё это время она любовалась девочкой, осознавая, что постепенно привязывается к ней.

Несмотря на возраст, Лика была своей среди взрослых амазонок. В ней не было детской наивности и охваченной развлечениями безумности, которой обычно были подвержены дети её возраста. Это выделяло и красило девочку, из-за чего многие амазонки, когда обсуждали детей Фемискиры, в первую очередь вспоминали именно её.

Лика отошла от умывальника, давая умыться Климене.

– Я не успела, да, тебе завтрак приготовить, да, поэтому пойдём есть в столовую, да, – девушка вытерла свои руки и лицо и вернула полотенце на место.

Первой из дома вышла Лика. Среди спокойно проходящих по утренней улице амазонок, девочка заметила в соседнем переулке бежавшую Фалестриду с Кимой на руках. За ними по каменной тропинке шёл кровавый след, что напугало Лику. Забыв обо всех запретах и о завтраке, она быстро побежала к своей подруге под растерянный взгляд Климены, которая звала девочку и просила вернуться.

– Лиска! Лиска! – Лика догнала Фалестриду у дверей дома Ксанфы. Она склонилась над подругой, замечая её радостную улыбку сквозь боль – Кима была очень рада видеть Лику.

– Меня чучи потрепали, Рыжик. Пообещай отомстить за мою гибель всем чучи, которых сможешь найти, – Кима ласково притронулась к руке Лики.

Фалестрида молча следила за этой сценой, радуясь, что у её дочки появилась настоящая подруга. Она постучала в дверь Ксанфы, а та сразу же открыла её.

– Я услышала детский разговор, вот и решила узнать… – взгляд врача упал на испачканную кровью Киму. – …кто ко мне пожаловал… Кима! Бедная моя! Снова рана мучает? Фалестрида, заноси её ко мне скорее!

Лика зашла с ними. Подбежавшая к дому Ксанфы Климена сначала растерянно остановилась, а затем последовала за Ликой, прикрыв за собой входную дверь.

***

Вечером Ксанфа стояла во дворце с Ипполитой и разговаривала с ней.

– …её рану я в очередной раз зашила, но бедная девочка успела потерять слишком много крови. Она сейчас очень слаба и беспомощна. Ей необходимы покой и забота.

Ипполита с сочувствием отнеслась к новости о ране Кимы. Она молча слушала врача, а в голове прокручивала всевозможные варианты помощи для девочки. Ксанфа доверительно перешла на тихий тон разговора:

– Я понимаю и принимаю все твои решения, но в данной ситуации Кима на своём пути к выздоровлению должна находиться в бодром и радостном состоянии духа. Только так она поправится быстрее и увереннее. В связи с этим, как врач, я советую тебе отменить запрет на её встречи с Ликой. Только она знает, как положительно подействовать на свою подругу в случае ухудшения её настроения.

Ипполита понимающе кивнула. Она ценила Ксанфу как хорошего специалиста в своём деле, поэтому всегда старалась идти ей навстречу в спорных ситуациях.

– Хорошо. Я отменяю запрет на их встречи. Однако, Лике до сих пор запрещено самостоятельно передвигаться по городу и пересекаться со всеми детьми, кроме Кимы, – царица задумалась. – От своего дома до дома Кимы она может ходить беспрепятственно и без надзора, сообщи об этом Климене.

Ксанфа улыбнулась:

– Это мудрое решение. Спасибо, что поняла меня.

– Я делаю это во благо моих сестёр, – царица отвернулась от собеседницы и медленно прошла к своему столу, где её ждал ужин. – Ступай. И передай Гарпе, что ей пора начать подбирать доспехи и коня для нашего пленного Сервия. К оружию его ни в коем случае не подпускать! Я навещу Гарпу на рассвете, пусть она меня дождётся.

Ксанфа удивилась такому доверительному отношению к пленному, но промолчала. Она кивнула и вышла из дворца, а Ипполита села ужинать.

IV – У Климены

Кима быстро пошла на поправку в компании Лики. Девочки ни на час не расставались. Они вместе ели, игрались, Кима показывала подруге свои рисунки, а Лика её заботливо тренировала, делясь собственными секретами о том, как стать выносливой и сильной. Спустя месяц постельного режима, когда Ксанфа дала своё разрешение, Кима вновь начала посещать уроки и тренировки Профои. Ипполита полностью сняла ограничение на передвижение подруг по Фемискире и общение с другими детьми, чему Кима с Ликой оказались рады. К тому же, благодаря Климене, взявшей на себя роль воспитательницы, конфликтов между детьми больше не было.

Ей и самой понравилось проводить время с детьми. О своих собственных детях она и не мечтала – полученные физические увечья от воинов Македонского нарушили её женское здоровье, из-за чего дружбу с Ликой и остальными детьми Фемискиры амазонка воспринимала как подарок от Олимпа.

Лика, до сих пор живущая с Клименой, не сторонилась её, и даже ответственно, как могла, помогала ей с удалением засоряющего её речь поддакивания. Часто к таким процедурам подключалась и Кима, воспринимающая это больше как игру, которую она прозвала «Честной борьбой с да-паразитами». В последствии Лика сократила название до «Борьбы с да-паразитами». Втроём по вечерам они собирались в доме Климены и общими усилиями, часто шутя и смеясь, улучшали речь девушки, не заметив, как их сплотила общая проблема.

– Давай ещё раз! – Лика сконцентрировалась на речи Климены, внимательно смотря на её губы.

– «Засушливое лето, которое у нас было в этом году, негативно повлияло на осенний урожай», – Климена с замиранием сердца подняла взгляд с пергамента, на котором она заранее написала данное предложение, и посмотрела на Лику. – Я говорила «да»? Или нет, да?

Лика нахмурилась:

– Пока ты меня не спросила об этом, всё было идеально!

Кима сидела на полу и с интересом смотрела то на Лику, то на Климену. Между ног у неё лежал пергамент, на котором она неспеша рисовала двух подруг.

– Так дела не делаются! Нужно по-другому с этим бороться! – Кима осмотрела комнату в поисках чего-то, что бы им помогло, но ничего такого не увидела.

Климена с грустью опустила взгляд:

– Бросьте, да, мне уже никак не помочь, да. Я настолько привыкла поддакивать, да, что уже этого не замечаю, да.

Лика вздохнула – все предыдущие успехи занятий Климена перекрыла этими двумя предложениями, в которых оказалось целых четыре «да». Она осмотрела амазонку, уделяя внимание её многочисленным шрамам:

– У тебя эти «да» с детства? Ты с ними родилась?

Собеседница не хотела отвечать, что её испорченная речь – результат пыток воинами Македонского, но и врать не хотела, поэтому ушла от ответа:

– Не знаю. Как-то само появилось, да, – она положила пергамент с текстом на стол и пригласила девочек помочь ей с приготовлением ужина. – Приготовим пять порций – позовём к нам Фалестриду и Пенфесилию, как вам идея, да?

Девочки с грохотом убежали в кухню, а Климена сначала прибрала в комнате и захватила с собой пустые чаши и тарелки, из которых они втроём пили компот и ели печенья.

Климена с Пенфесилией всё больше общались друг с другом, чему способствовала дружба Лики и Кимы – амазонка регулярно отправляла девочку в гости к Киме, а сама либо приходила к подруге, либо приглашала её к себе. Пенфесилия давно заметила, что привязалась к ней, и рассчитывала, что это было взаимно. Ей было хорошо с Клименой, о чём она хотела сообщить ей, однако подходящей для этого ситуации пока не находила.

– Фалестрида, ты, наверное, уже намучилась с неугомонной Кимой? – Пенфесилия с улыбкой слушала, как Кима с Ликой бесились в коридоре, грохоча ногами и что-то крича. Все пятеро съели свои порции ужина, и теперь Фалестрида помогала Климене убирать посуду со стола.

– Ой, и не спрашивай. Моя дочь – то ещё торнадо. Всё жду, когда она успокоится. Седьмой год пошёл, а она будто не знает слова «взрослеть».

Климена украдкой взглянула на счастливую маму, думая о том, что она многое бы отдала, чтобы тоже иметь собственную любимую дочь-торнадо, как бы тяжело с ней ни было.

– Кима, собирайся домой! Тебе скоро спать ложиться! – Фалестрида вышла к дочке в коридор в тот момент, когда та с воплями прыгнула на Лику. Она повисла на подруге, обхватив её шею. – Кима! Давай заканчивай играться!

– Ма-а-ам! Можно Рыжик с нами пойдёт? – Кима спрыгнула с Лики на пол и с мольбой посмотрела на маму. Та перевела взгляд на Климену, которая кивнула.

– Можно. Только ведите себя спокойно. Вам утром на уроки нужно идти.

Девочки с радостными криками выбежали из дома в сторону дома Фалестриды. Затем Кима вернулась, взяла забытый в комнате свой деревянный меч и вновь убежала догонять Лику.

– С ней не просто, да? – улыбнулась Климена, а Фалестрида махнула рукой.

– До завтра, девчонки!

– Пока!

– До завтра!

Фалестрида вышла из дома, прикрыв за собой дверь. Оставшись одни, Пенфесилия с Клименой переглянулись.

– Климена, я хочу признаться тебе кое в чём, – Пенфесилия тяжело дышала. – Ты стала мне так дорога, что я хочу, чтобы ты прожила свою жизнь счастливо, а я сделаю всё, чтобы этому посодействовать.

Климена с улыбкой повернула к ней голову, не осознавая, как тяжело далось Пенфесилии это признание, и ответила:

– Спасибо! Я ценю это!

Пенфесилия напряглась:

– Ты не поняла, я сейчас серьёзно сказала. Я готова убить каждого, кто причинит тебе боль.

Климена заглянула ей в глаза:

– Я чувствую это. Я тебя тоже не подведу, мы теперь будем держаться друг за друга. Обещаю.

V – Поиски

В начале десятого месяца, когда уже вся Фемискира говорила об исчезновении Гарпы, Ипполита сдалась и созвала амазонок, чтобы объяснить ситуацию. В отличие от предыдущих созывов, в этот раз в большом зале дворца сидело больше половины амазонок племени, так как царица хотела сообщить им информацию из первых уст, не позволяя разрастаться слухам и сплетням.

– Сёстры! Я хочу сообщить о чудовищной ошибке, которую совершила в конце восьмого месяца. Как вы, думаю, догадываетесь, это касается Гарпы.

Амазонки напряжённо молчали – их всех волновало исчезновение всеобщей любимицы. Орифия, сидящая среди них – в этот раз царица не разместила своих приближённых рядом с собой, а выставила себя единственным оратором и будто давала признание в суде, – волновалась больше всех, не зная никакой информации о пропаже подруги.

– Не так давно я поручила Гарпе проверить обстановку, царящую на общей границе территорий Фемискиры и Римской империи. Мной управляло желание подготовиться к войне до наступления зимы, чтобы в начале весны мы уже отправили к границе первые отряды амазонок, – царица осмотрела сидящих в зале воительниц: их не удивили её слова, так как вся недавняя политика племени была направлена на подготовку к войне и все это понимали. Ипполита продолжила, она подходила к самому важному:

– Гарпа – крайне умелая и осторожная воительница, однако её слабость к мужскому полу и моё доверие к её решениям сыграли против всех нас. Если бы не это – я уверена, я просто уверена – она давно была бы дома, – царица тяжело вздохнула. – Гарпа ушла не одна. Я дала ей в помощники пленного мужчину. Я уверена, в пропаже нашей любимой разведчицы виноват именно он.

По залу прошла волна возмущения и недовольства. Некоторые амазонки, придя в ярость от решения царицы, вышли из зала. Орифия была среди них. Она спускалась по лестнице на улицу, смотря в пол, а сама прокручивала в голове собственное поведение и моменты их общения, которые почему-то смогли побудить Гарпу позвать на задание незнакомого мужчину, несмотря на Орифию рядом. Она была зла, но не на царицу, а на Гарпу, однако всё же мечтала, что вскоре её подруга объявится живой и невредимой, сказав, что пошутила – она простила бы Гарпе подобную жестокую шутку.

Фалестрида, оставшись со многими другими воительницами в зале дворца, начала мысленно философствовать на тему того, что мужчины ещё ни одну амазонку до добра не довели. Даже её любимый Александр Македонский – не сам, но с помощью своих воинов – принёс её племени много горя и потерь, а своей смертью вообще вызвал трагедию среди амазонок. Однако она уважала мужчин и хотела бы получше узнать их логику и взгляд на мир.

Царица дождалась, пока шум в зале утихнет, и сорванным голосом отдала приказ:

– Так как своим решением я уже буквально отправила Гарпу на гибель, я не хочу ухудшать ситуацию. Простите, если посчитаете это моим уходом от проблемы, но операцию по поискам Гарпы я передаю своей советнице Фалестриде. Вы должны выполнять все её поручения, касающиеся данных поисков, – Ипполита опустила голову и прослезилась – подобная передача полномочий далась ей нелегко. Смотря только перед собой, она быстро вышла из дворца и исчезла среди улочек Фемискиры.

Фалестрида растерянно вышла в центр зала, где совсем недавно стояла Ипполита, и, вспоминая свои навыки управления племенем, начала уверенно отдавать распоряжения по отправке поисковых отрядов вдоль границы с Римской империей. Амазонки почувствовали жёсткость в словах советницы и внимательно приняли её приказы, разделившись по группам и воодушевившись новым заданием. Каждая хотела, чтобы именно она нашла Гарпу. И обязательно живой.

Поиски Гарпы продлились до начала зимы. Всё племя к тому времени уже отчаялось и опустило руки, к тому же низкая погодная температура, дожди и усилившийся ветер с каждым днём всё больше мешали свободному передвижению всадниц по горным и степным краям. Подготовка к войне была приостановлена, так как в процессе поисковой операции были обнаружены затаившиеся отряды варваров и Ипполита была вынуждена направлять боевые единицы войск для истребления неприятеля.

В начале двенадцатого месяца одну из амазонок из поискового отряда Орифии привлёк невыносимый запах, который исходил из-под тонкого слоя земли у предгорного массива, находившегося вдоль юго-восточной границы территорий Фемискиры. Раскопав землю руками, она обнаружила останки человеческого тела.

– Текмесса! Что там у тебя? – Орифия слезла с коня и с замиранием сердца подбежала к амазонке.

– Посмотри… – Текмесса раскопала чуть глубже. Она вытащила прядь чёрных волос.

Орифия выхватила прядь из рук собеседницы и прижала её к груди, замолчав от сильного шока. Текмесса с растерянностью оглядывала захоронение:

– Гарпа… мне очень жаль…

Орифия со слезами на глазах присела на землю рядом с раскопанной могилой и провела по ней рукой, игнорируя неприятный запах и летающих поблизости насекомых:

– Текмесса, позови наши гарнизоны сюда. Мы должны отнести тело Гарпы в Фемискиру и перехоронить его по всем правилам нашего племени.

Девушка отправилась созывать амазонок, а Орифия встала и ещё раз осмотрела могилу. Ей стало невыносимо больно от того, что её лучшую подругу, которую она так надеялась найти живой, не просто убили, а ещё и похоронили как списанное со скотного двора животное: вдали от глаз, в неухоженном и заросшем сорняками месте, не выкопав яму, а лишь слегка прикрыв землёй.

– Я найду и вырву сердце твоему убийце, любимая Гарпа. А ты спи спокойно, твоя война окончена, – Орифия вынула из-за пояса клинок и отрезала от своих тёмных волос длинную прядь. Смешав её с чёрной прядью Гарпы, она положила её на тело погибшей. – Частица меня всегда будет с тобой, как физически, так и морально. Я буду помнить тебя всегда.

Она так и просидела у могилы, плача и разговаривая с умершей, пока к ней не подоспели поисковые отряды. Прибывшие амазонки принялись раскапывать близлежащую территорию и вскоре обнаружили ещё несколько телесных останков. Как пришла к выводу Ипполита, это были Сервий, его лошадь и конь Гарпы – Гарпун.

VI – Поступок Фалестриды

Спустя неделю, когда амазонки более-менее смирились с гибелью Гарпы, Ипполита отправила Фалестриду на переговоры с римлянами. Изначально к ним должна была идти сама царица, однако чувствуя свою вину в произошедшем, она впала в горе, поэтому решила остаться в Фемискире.

Амазонкам было необходимо добиться признания римских легатов в убийстве и в уничижительном захоронении Гарпы, чтобы начать с ними войну, выставив виноватыми. Кроме как на римлян им было больше не на кого думать. Девушки горели местью, поэтому наступления весны ждать не стали. Вслед за ушедшей Фалестридой и её охраной они принялись стягивать войска ближе к территориям Римской империи.

Успешно добившись аудиенции с легатом римского легиона, Фалестрида, Ксанфа, Мирина и Профоя прошли в дворцовый зал, который был обставлен намного качественнее и богаче дворца Ипполиты, однако амазонок это не смутило. Они были уверены, что к концу зимы их войска разрушат как этот дворец, так и его близлежащую территорию. Остальные амазонки из охраны Фалестриды остались ждать в гостевой комнате – в зал к легату их не пропустили.

Седовласый бородатый легат Альвах смотрел на четырёх амазонок уставшим, равнодушным взглядом. В нём не было ненависти к воительницам, что удивило их. Придуманную историю Фалестриды о Гарпе, которая якобы искала вблизи римской границы новые плодовитые земли для посева культур и дальнейшего сбора урожая, он слушал учтиво, не перебивая.

– Так вот, легат Альвах, – Фалестрида заканчивала рассказ, – неделю назад мы нашли нашу Гарпу убитой и наспех захороненной недалеко от ваших территорий. Мы требуем объяснений.

Альвах с удивлением нахмурил брови и почесал морщинистый лоб:

– Вашу девушку мы не трогали. Если вы занимаетесь земледелием – это ваше право, однако обвинять нас в плохом отношении к вашему племени неразумно. У нас слишком много забот, чтобы заниматься отловом нейтральных к нам безгрудых. Что вы хотите от меня? – он внимательно посмотрел в глаза Фалестриде.

– Весной, вблизи нашего города, мы обнаружили документы, подписанные римскими военачальниками. Что ваша разведка делала на нашей территории? – Фалестрида вытащила пергамент и передала его легату через рядом стоящего легионера – подходить к Альваху близко ей не разрешили.

– Так вот куда делись наши отряды разведки, – он рассмеялся, обращаясь к своим легионерам, стоящим по периметру зала. – Их ликвидировала жалкая шайка безгрудых! Девушка, пожалуйста, не вмешивайтесь в дела Римской империи, вам до нас далеко, – он почесал бороду и расслабил тело, начав с интересом читать содержимое документа разведки, будто впервые его видел. – Мы воюем с самнитами и отправляем разведчиков по всем направлениям. Где в этом документе вы нашли слово «амазонки» или «безгрудые»? Здесь идёт речь о самнитах! – он бросил пергамент в воздух. – Ваша шайка безгрудых нас вообще не интересует! И вашу погибшую девушку мы даже не видели, а увидели бы – накормили и напоили бы, а то вы, небось, голодаете, – легат осмотрел стройную Фалестриду. – Чего ты такая худая? Ты одним ржаным хлебом и водой питаешься? Знаешь хоть, как мясо выглядит?

Он рассмеялся, вслед за ним засмеялись легионеры. Фалестрида почувствовала себя оскорблённой, однако попыталась использовать нейтральное отношение военачальника с пользой для амазонок, так как уже было ясно – к смерти Гарпы римляне не причастны и начинать с ними войну не было смысла.

– Знаешь, Альвах, мы не голодаем. Наше хозяйство лишь немногим уступает вашему, а где-то мы даже преуспели, – Фалестрида перешла на заговорщицкий тон. – В вашей войне, я думаю, пригодятся и дополнительное продовольствие, и оружие, а они у нас довольно качественные.

Легат с интересом поджал губы и прищурил глаза, смотря на Фалестриду. Он понимал, к чему клонила амазонка, а та в ответ направила на него свои сконцентрированные пепельные зрачки, показывая всю серьёзность своих слов:

– Как ты смотришь на то, чтобы заключить торговое соглашение между твоей провинцией и нашим городом? Это улучшит вашу экономику перед войной и увеличит снабжение для фронта. А в дальнейшем, я уверена, к торговле с Фемискирой подключатся остальные провинции империи, получив в ответ возможность экономически укрепить всё ваше государство.

‒Хм… а ваше оружие действительно качественное? Покажи мне свой меч, – Альвах с большим трудом поднялся со стула и подошёл к Фалестриде тяжёлой, неровной походкой.

Мирина с Профоей переглянулись. Они подумали, что Фалестрида сейчас вонзит свой меч в тело легата, убив его, что приблизило бы их к победе против местного легиона. Однако Фалестрида учтиво вытащила меч из ножен и протянула его мужчине. Тот покрутил оружие в руках, одобрительно кивнул и бережно вернул его хозяйке. Он протянул руку Фалестриде. Та её пожала.

– Ну что же, я рад, что мы нашли точку соприкосновения. А вашу погибшую девушку мне действительно жаль. Она была у вас любительницей земледелия? Тяжело, наверное, терять таких любящих землю людей, как бы двусмысленно это ни звучало. Я прикажу нескольким своим отрядам изучить нашу с вами приграничную территорию в поисках убийц несчастной девушки, но мы вряд ли их уже найдём, – он отошёл от амазонок, а затем опомнился и обернулся. – И да, ожидайте моего гонца в течение месяца. Я передам через него документы по торговле. А уже в начале весны мы отправим к вам первый торговый корабль.

Фалестрида улыбнулась и, гордясь собой, кинула взгляд на Ксанфу, Мирину и Профою. Те не понимали, радоваться ли новому союзнику и нужен ли он был им вообще.

***

Ипполита долго критиковала поступок Фалестриды, однако дала разрешение на торговлю, ожидая, чем данное сотрудничество обернётся. В начале весны, когда беременность царицы стала явной и все амазонки с трепетом ожидали рождения её преемницы, к Фемискире подошёл первый римский корабль.

Не умеющие торговать амазонки продавали своё оружие и продовольствие по сверхнизкой цене, а покупали – по высокой, чем охотно воспользовались римляне и начали присылать к ним корабль каждые две недели. Однако ближе к лету девушки спохватились и скорректировали цены на продажу, подняв их в десятки раз. Римляне, привыкшие к закупке товаров именно у амазонок, были вынуждены платить по новым ценам, благодаря чему экономика Фемискиры взлетела. Фалестрида была приглашена к царице на церемонию, где в окружении амазонок и представителей Римской империи её торжественно поблагодарили за неоценимый вклад в сотрудничество и зарождающуюся дружбу двух государств.

Ещё в конце зимы Мирина, Профоя и несколько амазонок Фалестриды родили дочерей. А в конце весны, в день семилетия Кимы, родилась дочь и у Ипполиты. Забота о новорождённой, которую царица назвала Артумой, сильно повлияла на её жизнь и затронула всё племя. Были свёрнуты все военные кампании, а стратегия амазонок сменила курс на финансовое развитие, в чём торговая инициатива Фалестриды сыграла главную роль.

Гибель Гарпы повлияла на Орифию крайне негативно. Та искала сочувствия у своих сестёр, однако им было не до неё: Ипполита была занята своей дочкой, а Пенфесилия – Клименой. В итоге Орифия ушла с головой в торговлю с римлянами, введя новую систему налогообложения и следя за её функционированием. Царица задействовала указом новую систему, отменив старую, но ознакомляться и изучать её не стала – доверилась опыту сестры.

Взрослея, дети Фемискиры подружились с Ликой, однако та предпочитала дружить лишь с Кимой, называя её «самой любимой и хитрой Лиской». Две подруги помогали друг другу в учёбе и на тренировках, в парных состязаниях всегда боролись вместе.

Кима больше не видела во снах Афродиту и не встречала её лисицу Арфу, из-за чего пришла к выводу, что Лика – та самая подруга, с которой её на всю жизнь связала богиня. Скрывая своё знакомство с Афродитой, Кима никому не рассказывала свой сон с её участием, а тем более – о тех символах и вещах, которые связывали её с Олимпом. Рисунок, на котором были нарисованы Афродита и Арфа, Кима бережно берегла, каждый раз уходя от ответа на вопросы о его авторе. Девочка считала, что как только она расскажет, что этот рисунок – подарок богини, та на неё сразу обидится и рассорит её с Ликой.

А ссориться с Ликой Кима совсем не хотела.

VII – На посвящении

В Фемискире наступил торжественный день, который все амазонки ждали с тех пор, как Ипполита родила Артуму, – десятилетняя преемница царицы сегодня проходила посвящение в амазонки. У стен города были выстроены все воительницы племени. Ипполита созвала даже пограничные войска, которыми после смерти Гарпы стала командовать Текмесса, беловолосая амазонка Фалестриды с орлиным зрением.

Семнадцатилетняя Кима стояла в строю рядом со своей сверстницей Ликой и внимательно смотрела в лес, где недавно исчезла Артума. Девочка взяла с собой лук и две стрелы, планируя вернуться с двумя трофеями, чтобы принести жертву и Аресу, и Артемиде. Ипполита заметно нервничала и переживала за дочь, поэтому повернулась к амазонкам спиной, чтобы не выдать своего волнения.

Неестественно высокая для своего возраста Артума была ещё и достаточно крепкой. Весь её вид говорил о том, что она не простая дочь амазонки, – он начинался с её шикарных густых волос и умного, понимающего всё взгляда, а заканчивался статной прямой осанкой и ровной походкой. Даже когда она бегала и игралась, делала это невероятно изящно, что отмечали её сверстники и взрослые. Однако веселилась она крайне редко – она считала забавы лишним явлением в своей жизни будущей царицы.