Читать книгу: «Варварская вера», страница 23
Обе амазонки кивнули и улыбнулись друг другу. Царица вздохнула и обратилась к Киме:
– Драгоценная моя, тебе достаётся самое сложное, но самое приятное. Я прекрасно помню твою историю с собственным ребёнком, прими мои соболезнования, поэтому хочу, чтобы ты получила возможность прочувствовать материнство почти с самого начала и воспитала годовалую дочь Мирины. Думаю, ты сочтёшь это за честь, учитывая, что Мирина была твоей наставницей по боевым навыкам в детстве, и тем более, что её дочь зовут Фалестридой.
У Кимы бешено забилось сердце и захватило дыхание – она и забыла, что в Фемискире росла девочка, названная в честь её матери. Она растерянно забегала глазами по присутствующим, замечая, что все они одобрительно кивали на такое решение царицы.
– Я… я справлюсь. Спасибо за такую честь, – сказала Кима и сразу пожалела об этом. Она не ожидала, что материнство придёт к ней вот так сразу, без вынашивания ребёнка в животе, без внимания со стороны мужа на время беременности, которое, например, оказывал ей Маис.
Кима выдохнула и обратилась к царице:
– Когда мне забрать дочку? И у кого она сейчас?
Та широко улыбнулась:
– Уже называешь её дочкой? Это мне очень нравится! Подойди ко мне завтра. Если вьюга хоть чуть-чуть успокоится, мы сможем безопасно перенести малышку к тебе в дом, а пока настраивайся на роль мамы морально. Увы, я не знаю, каково это, но уже завидую тебе!
***
Вернулась Кима из дворца ближе к ночи. Она еле прошла к дому сквозь вьюгу и высокий снег, поэтому очень хотела согреться и понежиться в кровати, а там и до сна было недалеко. Она ввалилась в коридор и громко заявила, стуча зубами:
– В такую погоду свои дома сидят! – она скинула с себя утеплённый плащ и присела на скамью, переводя дух. – Побуду этой ночью своей… фу-уф. Скиф? Ски-и-иф? Ты дома?
– Я-то дома, а ты где была? – послышалось из спальной.
Кима улыбнулась – вот он, милый и дорогой мужчина. Волнуется, переживает. Она прошла к нему и застала его лежащим в постели:
– Ты уже спишь? А чего меня не дождался?
Он встал с кровати и однозначно заявил:
– Ты нарушила обещание и вернулась дома слишком поздно. Это очень плохой поступок, тебя следует за это отругать.
Она улыбнулась и принялась стягивать с себя одежду:
– Всю ночь будешь ругать?
– Да, и очень сильно. Но если я переступлю дозволенные грани или причиню тебе нестерпимые боли, сообщи мне, обещаешь?
Кима стянула с себя тунику и бросилась в его объятия:
– Обещаю, не сообщу!
XVI – Отрицание любви
Непогода в виде вьюги пошла на спад лишь через неделю. За это время Скиф сильно умаялся в чистке снега, как и половина амазонок Фемискиры, занимающихся тем же. Кима была занята маленькой Фалестридой и хозяйством в новом доме – Орифия сдержала обещание и выделила своей приближённой знатное и крайне большое жилище, которое насчитывало две спальных комнаты с печью в каждой, зал с окнами на дворец, просторную кухню и маленькое складское помещение, которому девушка оказалась очень рада – она впервые жила в доме с таким размахом и разнообразием. Даже её мама жила в Фемискире не в настолько проработанном доме.
Однако бытовые вопросы с каждым днём всё больше отходили на второй план, так как Кима всё сильнее привязывалась к дочке – Фалестриду она считала именно своей дочерью. Она никого в этом не убеждала, даже себя, – она действительно относилась к ней так, постоянно благодаря Олимп, что дал ей возможность стать мамой. Она сильно гордилась этим статусом.
Подобным переменам был не рад лишь Скиф. Теперь он был вынужден ночевать в отдельной спальной, так как к себе в кровать Кима брала лишь дочку и иногда Арфу. Лисица сразу приняла девочку. Она полюбила её щекотать своим носом, на что та отвечала звонким и искренним смехом. Скиф же тоже отошёл в семье Кимы на второй план. Она кормила и ухаживала за ним, но не проявляла к нему ни нежности, ни внимания. О совместном уединении в постели они даже не заводили разговоров.
В гости к ней часто заходили Ифинома, Поля, Ника, Орифия и Пенфесилия. Последняя всё твердила о том, что вот-вот родит, но никак не рожала, а Ифинома и Ника рассказывали свои истории о воспитании девочек и делились советами, однако для Кимы они были бесполезны – она являлась единственной в компании подруг, воспитывающей настолько маленького дитя. Одиннадцатилетняя Артума тоже заглядывала в гости, но намного реже, чем остальные.
В один из дней, когда гарнизон Ифиномы успешно расчистил от снега все дороги, ведущие от Фемискиры, Скиф пришёл к Киме с требованием проводить его к могиле Маиса, но получил жёсткий отказ. У них завязалась грубая беседа, которой оказались не рады оба.
– Обещания нужно выполнять! Я рассчитывал на тебя всё это время! – на повышенных тонах возмущался Скиф.
– А ты со мной был всё это время только из-за Маиса? Воспользовался мной, да? И мясом его накормите, и одежду постирайте в холодной зимней воде, и согрейте, обласкайте в постели, и проведите его на другой берег Эвксинского моря, отдаваясь за каждым сугробом, так что ли? – более спокойно, но саркастически заявляла Кима.
– Разве ты сама не была со мной ради Маиса? Ты ведь охала, как же я на него похож, прям копия со всех сторон!
– Знаешь, дорогой, у меня изменились приоритеты. И если я тебе действительно нужна, то ты должен войти в моё положение! – она закашляла, а затем тихо добавила: «А не просто войти…»
Скиф напрягся:
– Да прекрати ты уже об этом! Или, по-твоему, я больше ничего не могу тебе предложить?! Что ты за девка такая, которая общается со мной только на темы соблазна? Я слышал твои разговоры с подругами, ты с ними всё на свете обсуждаешь! Или ты с Маисом так же общалась?! А… я догадываюсь теперь…
Кима наклонилась над спящей Фалестридой, поправила её одеяло и позвала собеседника в зал. Там они сели в кресла, Скиф уставился на подругу.
– Прости, что мои желания вылились именно на тебя. С Маисом… с Маисом… – Кима думала, сообщить об этом или нет, поэтому тянула время. – Ладно, слушай. Я это поняла совсем недавно, сообщу и тебе. С Маисом у меня был только один раз, после которого я забеременела, но родить не смогла. А после его гибели я вдруг поняла, что действительно хочу от него ребёнка. Когда я увидела тебя, то почувствовала в тебе ту энергию, которая была в нём. Я хотела бы, чтобы эта энергия передалась и моему ребёнку, – Кима всхлипнула. – Сначала используя тебя как отца будущего ребёнка, я полюбила тебя, почему-то решив, что ты был послан мне Олимпом как вторая возможность завести семью с Маисом. Но ты оказался совсем не семейным… прости, если эти слова тебя ранят, но это правда.
Скиф кивал на каждое её слово. Он встал из кресла и присел перед девушкой на корточки:
– Нам стоило раньше всё это обсудить, тогда я бы тебе сказал, что и я, и Маис не можем иметь родных детей. Наш мужской семейный род проклят. Лишь женская его часть полноценна. Прости… не знаю, забыл ли об этом Маис или специально тебе не сказал, но суть в том, что он об этом знал изначально. Так что если ты забеременеешь от меня, то повторится всё то же самое, что и с Маисом.
Кима замерла. Она прикрыла глаза руками и тихо выдала: «Вот что, оказывается… А я думала, это я такая…» Она погладила волосы Скифа и вернулась к первоначальной теме разговора:
– И всё же я не смогу пойти с тобой в то селение. Пожалуйста, пойми. Всё, что я могу сделать, – выделить тебе коня и отряд амазонок, которые укажут дорогу.
Мужчина растерялся:
– Я и забыл, что ты – командир гарнизона. Я думал, в нашей семье только один командир.
Кима всхлипнула:
– Нет никакой «нашей семьи», – она медленно встала и направилась к дверям. – Найди Ифиному и передай ей, что я поручаю выделить тебе пятерых всадниц и коня.
– Кима!
Девушка обернулась к нему, затаив дыхание.
– Спасибо тебе за всё.
Она разрыдалась и вернулась к нему, крепко обняв:
– Ты дал мне возможность вновь увидеть Маиса, поговорить с ним, поцеловать его… спасибо тебе за это.
Она не удержалась и прижалась к его губам. Затем с бешеным биением сердца осмотрела его лицо, пытаясь запомнить на всю жизнь:
– Я люблю тебя, Маис. Я тебя никогда не забуду.
Она прошла к дверям, остановилась и, не оборачиваясь, сообщила:
– Я тебя тоже никогда не забуду, Скиф.
Кима вернулась к Фалестриде. Та уже успела проснуться и теперь улыбалась маленькими губами, смотря на маму.
–Солнышко моё, как же я тебя люблю! Арфа, иди сюда, посмотри, какое чудо проснулось!
С печи на кровать спрыгнула лисица и замурлыкала, кружась вокруг ребёнка. Кима одной рукой гладила Арфу, а второй – щекотала нос дочке.
Хлопнула входная дверь.
Кима замерла и с придыханием повернула голову к коридору. Она боролась с желанием выбежать за Скифом и вернуть его обратно. Затем она перевела взгляд на Фалестриду и кивнула сама себе – свою дочь она не променяет ни на одного мужчину.
– Я, в первую очередь, амазонка. Амазонка.
Эпилог
Вся Фемискира шумела, гуляла, праздновала – пятнадцатилетняя Артума всходила на трон царицы. Она стояла на балконе дворца перед площадью вместе с Орифией и Ифиномой. Внизу были собраны все амазонки города. Они были облачены в доспехи и держали в руках оружие, показывая этим новой царице, что готовы использовать его по её приказу.
Солнечная весенняя погода была безветренной и безоблачной, однако и жара не стояла. Среди амазонок ходили разговоры, что это Олимп позаботился о приятной погоде, а некоторые даже утверждали, что боги обязательно явятся на их церемонию. Настроение у всех было радостное, девушки обнимались и поздравляли друг друга.
В стороне, ближе к городским воротам, стояли Кима, Пенфесилия, Ника и Астарта со своими дочерями и Поля с Агидой. У Астарты было сразу две дочери – родная и приёмная. Родную дочь она назвала в честь Климены. Пенфесилия, которая родила дочку от Марка ещё четыре года назад, дала ей имя – Лия.
Маленькая Фалестрида игралась с другими девочками, бегая вокруг взрослых девушек. Поля смущённо следила за ней, придерживая руками, чтобы та не упала. В тени неподалёку лежала лисица Арфа и наблюдала за происходящим.
– Не переживай, Поля, моя Фалестрида бегает уверенно, она уже давно не падает, – улыбнулась Кима. Она присела на корточки перед подбежавшей дочерью:
– Ой, у тебя пятно на платье.
Фалестрида опустила взгляд на свою одежду:
– Где, мам?
Та ущипнула её за нос:
– Попалась!
– Ого! Смешно! Пойду так же Лие сделаю! – заёрзала на месте девочка и побежала догонять подругу.
Ника подошла к Киме:
– В такой обстановке очень не хватает нашей Климены… пережившая много горестных моментов, она сейчас радовалась бы больше всех…
Кима отвела её в сторону:
– Гибель Климены – мой личный шрам на сердце. Это ведь я виновата… я себя никогда не прощу за это, – она опустила голову. – Величие Фемискиры построено на костях тысяч наших с тобой сестёр, – она вернулась к основной компании, на ходу прошептав: «И моей мамы с Ликой…»
Поля повернулась к Агиде:
– Ты так и сидишь одна в охране темницы? Пленных-то у нас нет.
Та кивнула:
– Да, Фемискире нужны мужчины для продолжения рода, и я рада, что даже молодая Артума это понимает. Она обещала проработать этот вопрос. Вот только не знаю – в плен кого возьмём или союзников найдём.
Их разговор услышала Пенфесилия:
– У нас есть союзники – скифы. Кто бы мог подумать, что заклятый враг станет нашим единственным другом.
Кима подошла к ним:
– Единственный друг, но зато какой! Хотя я слышала, что они сейчас с кем-то воюют.
Поля усмехнулась:
– Скифы всегда с кем-то воюют. Уж я-то знаю!
– А они пришлют командиров на наше торжество? – задумалась Агида.
Пенфесилия хитро улыбнулась и отвернулась от них, не желая раскрывать сюрпризы церемонии раньше времени.
– Не знаю, что вас может обрадовать так же, как меня возвращение Поли в Фемискиру! – прижалась к ней Кима. – Давайте поставим перед собой цель – найти ей парня! Она так выросла за эти четыре года, прям знатная невеста теперь!
– Будь я парнем, влюбилась бы в Полю до беспамятства! – захихикала Агида. – Ценила бы, дарила бы внимание, цветочки там, вино…
– А сейчас что мешает? – задумалась Пенфесилия.
– Да ну тебя! – отмахнулась Агида и тоже обняла Полю.
К ним подошла Ифинома. Она окинула доспехи подруг оценивающим взглядом и одобрительно кивнула:
– Вот-вот прибудет делегация из Скифии, готовы? Римляне никого не прислали, но передали письмо с поздравлениями и выражением надежды на восстановление наших союзных отношений. Ещё ждём гостей с Олимпа.
Пенфесилия вздохнула – она хотела, чтобы амазонки удивились приходу гостей сами, а Ифинома разом раскрыла все сюрпризы церемонии. Та заметила её реакцию и поспешила успокоить подругу:
– Я сказала об этом только вам, остальные думают, что мы сейчас поздравим Артуму, сходим в столовые и разойдёмся. Ан нет! У нас есть планы даже на ночные городские гуляния! И да, музыканты и шуты из Скифии уже здесь.
Поля улыбнулась – музыканты Скифии ценились во всех городах, и она была бы рада услышать их пение ещё и в Фемискире.
Кима окликнула Ифиному:
– Ты принесла мой тренировочный меч?
Та кивнула и отошла за ним. Кима начала осматриваться:
– Фалестрида, доченька, беги ко мне! У меня для тебя кое-что есть!
Девочка прыгнула на неё сзади, что та вздрогнула от неожиданности. Девушка пригрозила дочери пальцем, а та рассмеялась. К ним вернулась Ифинома и протянула Киме деревянный меч. Та присела перед Фалестридой и с заговорщицким тоном сообщила:
– В мире есть одно великое оружие, мощнейший меч, способный повалить любое тренировочное чучело одним ударом… Многие года считалось, что этот меч исчез бесследно, но мы с Ифиномой провели вылазку к врагам, обнаружили эту реликвию у них и выкрали её! И теперь я хочу вручить этот меч тебе, как будущей амазонке, воительнице, командиру и любимой дочери! Держи! Я тебя люблю! – она протянула деревянный меч и многозначительно подмигнула.
– Ура! Моё первое личное оружие! – Фалестрида жадно схватила меч и принялась махать им во все стороны. Затем она убежала к Лие хвастаться подарком, крикнув маме на бегу: «Спасибо!»
Ифинома и Кима проводили её взглядом.
– Так символично, что этот меч когда-то сделала для тебя Мирина… а теперь ты даришь его её же дочери, – утёрла слезу Ифинома.
– Да, жизнь сложна… Этот меч подарил мне множество приятных воспоминаний, так пусть не менее приятными они будут и у неё, – улыбнулась Кима.
Амазонки начали открывать городские ворота. На всю округу раздался лязг механизмов, а затем в город ступили скифские командиры. Кима быстро осмотрела каждого из них и заметила в этой толпе Скифа. Тот тоже обратил на неё внимание и специально отстал от союзников. Он стоял у городской стены рядом с воротами и ждал, пока к нему подойдёт Кима. Та подошла и обняла.
– Ого, я думал, ты меня сейчас грязью обольёшь, а сама на шею бросилась, – растерялся мужчина.
– Я многое переосмыслила, Скиф. Я должна была тебя боготворить, а не посылать в неизвестные земли в компании своих амазонок, – улыбка не сходила с лица Кимы – она была рада его видеть.
– А что так? Не находила себе места от ревности?
Кима усмехнулась и поджала губы:
– А ты всё тот же… Знаешь, будь моя воля, я бы тебя забрала и никому не отдавала.
Скиф засмеялся:
– Точно ревновала! – он осмотрел её подтянутую фигуру и повзрослевшее лицо – она явно похорошела. Он взглянул на своих союзников, которые стояли около дворца и поздравляли Артуму, вернул взгляд на Киму и подмигнул. – А знаешь что, я согласен! Прямо сейчас!
Кима засмеялась и прижалась к нему:
– Таким ты мне нравишься больше. Правда.
– Это каким? – удивился он.
– Не похожим на Маиса. Ты изменился внешне и потерял ту схожесть с братом, но сам, как был ветреным, так и остался.
– Но ведь таким я нравлюсь тебе больше.
Кима кивнула – он умело её подловил. Она задумалась, а затем выпалила:
– А я про тебя стихотворение написала!
Скиф улыбнулся:
– Ну-ка.
Кима вгляделась в его глаза и с влюблённым взглядом проговорила:
Уж если вместе быть нам рядом,
Дышать, мечтать, любить и ждать, —
Так чтоб в огне одним лишь взглядом
Одним прикосновеньем рук сгорать.
И чтобы никогда не разлучаться
Ни на день, ни на миг и ни на час,
Не уставать друг другу объясняться,
Что нет любимее и преданнее нас.
Уж если нам любить, — так страстно,
И в дождь, в жару, и в холод, в зной;
И если уж смотреть, — так нежно;
Уж если быть, – так быть с тобой.
Скиф обнял Киму и прошептал:
– Красиво… Ты у меня умница, но на что ты намекаешь?..
– Мой дом слишком большой для нас с Фалестридой и Арфой.
Мужчина сделал глубокий выдох, понимая, что она склоняла его к переезду к ней.
– Давай я поздравлю Артуму, приму участие в официальной встрече, и мы с тобой обсудим нашу совместную жизнь, но заранее знай, что я согласен, – Скиф прижал её к себе и шлёпнул сзади.
– Смотри не пропадай, – с улыбкой пригрозила ему Кима и направилась к дочери, которая под солнцем боролась с собственной тенью, держа в обеих руках свой новый меч.
– Она так похожа на тебя маленькую… – прозвучал в её голове голос Афродиты.
Кима вздрогнула от неожиданности, а затем обернулась и заметила у ворот гостей с Олимпа. Те направлялись в её сторону. Зевс, Гера, Артемида и Афина шли бодрым шагом, а Афродита еле шагала, видимо, не решаясь присоединиться к ним.
– Кимочка, солнышко! – обхватил её огромный и высокий Зевс, но тут же поспешил выпустить из крепких объятий. – Как тебе жизнь в роли мамы? Ты немного не этого хотела, но сейчас я вижу, что ты действительно счастлива.
– Ты прав, да. Я счастлива! – кивнула она и повернулась к подошедшей Артемиде.
Та её крепко обняла, а затем заглянула в глаза:
– Я рада, что вы отстроили мой храм заново, заходи туда почаще! – она перешла на шёпот, – а по твоей ситуации… Кима, делай то, что велит сердце. Ты достаточно в своей жизни поработала головой, так теперь позволь себе окунуться в чувства и довериться, а твой человек не подведёт.
Кима заискрилась – что-то похожее она и хотела услышать хоть от кого-нибудь, а сейчас ей дала этот совет сама Артемида.
Гера встала рядом с Зевсом и подтвердила догадки Кимы:
– Ты всё делаешь правильно, дочь царей. Правильно для себя – это важно. Ты не изменяла своим идеалам и не соглашалась на то, с чем не согласна. Таких людей сейчас мало, цени это в себе.
– А как узнать, что я поступаю правильно для себя? – задумалась Кима.
– Ты это почувствуешь, – подмигнула ей Афина.
– Спасибо вам, – Кима проводила их взглядом: боги направились к Артуме, которая что-то активно обсуждала со скифами.
К ней сзади подошла Афродита:
– Арфа не балуется?
Кима обернулась к ней. Впервые за долгое время она была готова с ней поговорить:
– Она очень послушная, не переживай.
Богиня улыбнулась:
– Рада это слышать, – она приблизилась к собеседнице, – ты – талантливая мама. У Фалестриды большое будущее, которое начинается уже сейчас и только благодаря тебе, – она смущённо опустила взгляд. – Это всё, что я смею тебе сказать.
Она начала отходить, но Кима взяла её за руку и повернула к себе:
– Ты тоже, Афродита. Ты тоже.
– Ты о чём?
– Ты тоже талантливая мама. Сначала своей любовью, а затем ненавистью ты сделала меня такой, какой я сейчас являюсь, – амазонка вздохнула.
– Я вижу, ты услышала меня тогда, когда я явилась к тебе из облаков – ты несёшь в себе тепло сердца своей матери, ведь ты благодаришь того, кто принёс тебе боль и страдания, – с нежностью проговорила Афродита.
– А чего ты ожидала? Что я пойду на тебя войной? Нет уж, Лика и Ипполита уже попробовали это сделать… – с грустью вспомнила она.
– Да, я виновна. Но просить прощения не буду – всё равно не простишь.
– А ты пробовала?.. – хмыкнула Кима.
Афродита напряглась. Она недоверчиво взглянула на собеседницу и от растерянности провела рукой по своим золотистым распущенным волосам:
– Прости. Я всего лишь желала лучшего для Лики, а в итоге стала изгоем Олимпа, амазонок и лишилась собственной дочери. Для меня это огромная утрата, как и для тебя. Мы обе проиграли в той войне, – богиня всхлипнула.
Кима обняла её и прошептала:
– И ты прости меня за те проклятия, которые я посылала на тебя будучи в разгорячённом состоянии.
Афродита заплакала в её объятиях – впервые с той войны её простил хотя бы один человек – отчуждение давалось ей тяжело, но кого это волнует?
– Я и правда стала изгоем Олимпа. Это не для чувства жалости было сказано, – она продолжала плакать, уткнувшись в плечо Кимы.
– Значит, моя вера в тебя стала поистине варварской? – задумалась амазонка. – Что вообще скрывает за собой эта фраза – «варварская вера»?
Афродита улыбнулась сквозь слёзы:
– Ты и сама уже знаешь ответ, разве нет?
Кима прикоснулась к её щеке своей щекой и прошептала:
– Как бы то ни было, моя вера всегда будет сильна, а будет она варварской или обычной – не в этом суть. Я верю в себя, в своё окружение, в свою дочь, в богов – это всё не давало мне погибнуть раньше, не даст и потом. Чем сильнее вера, тем большей силой обладает сам верующий, и для этого совсем не обязательно дружить с богами или быть ребёнком царей – достаточно иметь внутренний стержень и непоколебимый характер.
– Так и есть, – подтвердила богиня.
– Когда-то ты мне сказала, что у меня с Ликой будет своя трогательная и иная вера. Теперь Лики нет, а ты осталась… Есть ли у нас с тобой совместная вера? – задумалась Кима.
– Однозначно есть, особенно после того, как ты меня простила, чего не сделал больше никто… – снова всхлипнула собеседница.
– Да, это точно. У нас с тобой она действительно появилась. Её никто не поймёт, но это наша, пусть и отчуждённая, но варварская вера.
– Мир? – с теплом на душе спросила Афродита.
Кима улыбнулась:
– Мир!
