Читать книгу: «Компромиссы зла», страница 4

Почувствовав, что у него есть яйца, он с ревом бросился навстречу чудищу. Короткий удар почти без замаха в брюхо справа и тонкая желтая струйка со зловонием брызнула из раны. «Не таким и крепким оказался мерзавец», существо замерло, не сопротивляясь упало на спину, дрыгая одной ногой и неуклюже подбирая кишки, выползающие из раны, непропорционально длинными лапами. Оно было все также отвратительно Васильичу, но в его пасти что-то блестело. Приблизившись, он увидел ключи от квартиры, они лежали прямо на раздувающихся жабрах, но просто так их было не схватить – три ряда зубов все также были готовы оттяпать его руку по самый локоть. Но ключи нужно было обязательно достать, иначе из квартиры было не выбраться. Нож был для этих целей слишком коротким.

Решение пришло быстро. Накануне он укреплял раму на балконе тонкими деревянными рейками – штапиками. Схватив их остатки в одну руку, подобрав спрятанный за радиатором батареи топор, он метнулся назад к пришельцу. Именно так он классифицировал этого монстра, других логичных объяснений его пребыванию в квартире он не нашел, а в чертовщину не верил. Переборов отвращение и пользуясь тем, что тварина особо не сопротивляется, он уселся на нее сверху. Взял в руки первую рейку и процедил сквозь зубы: «Сейчас ты покажешь мне свои жабры!» Упер штапик прямо в пасть и, замахнувшись, обухом топора приготовился забивать. Чудище, почувствовав неладное, стало извиваться под ним и в отчаянии хлопало пастью, силясь вцепиться в мучителя.

Толика разбудил крик, страшный, полный ужаса. Кричала Валентина.

Он встрепенулся и, чуть не разбившись о косяк, вывалился в коридор. Дверь к соседям была закрыта, за ней были слышны звуки борьбы. Понимая, что творится неладное, наплевав на этикет – Толик навалился на дверь плечом, и она отворилась. На полу, истекая кровью из раны в боку, лежала тетя Валя, сверху на ней сидел ее муж, который держал в одной руке тонкий деревянный штапик, а в другой – молоток.

– Васильич, что ты творишь! – заорал Толик

– Толя, это пришельцы… они напали на землю, а эта тварь съела ключи от квартиры… сейчас я раскрою ей жабры, заберу их и нас спасу! – сбивчиво пыхтел он.

– Нет! Стой! – закричал Толик и бросился на соседа.

Высокая фигура в красном вечернем платье возникла перед ним плавно, уверенно, словно стояла за дверью и ждала команды выйти на сцену, на этот раз ее лицо было скрыто маской, но взгляд зеленых глаз, сверкавших из тьмы, парализовал Толю, он не мог пошевелиться. Ее губы приблизились к лицу Блендера и с них сорвалось отравленное дыхание. Ее тонкая рука с невероятной и спокойной силой оттеснила Толика к порогу, дверь захлопнулась. За ней были слышны глухие удары, сначала надрывные крики, а после булькающие стоны.

Но Блендер уже этого не слышал, яд, попав в рот, из розовой пыли конденсировал и стекал в его желудок, он чувствовал, что погружается во мрак, на автопилоте он зашел в свою комнату, отвернул крышку пузырька со спиртом и сделал полный глоток. Пищевод, легкие, а после и желудок обожгло и тут же вывернуло его содержимое наизнанку. Ему не хватало воздуха, глаза налились кровью и слезами, подавив приступ удушья он вспомнил все.

Тетю Валю надо было спасать. Не задумываясь о последствиях, Толя выбежал в коридор и с размаху врезался в грузную фигуру в плаще. Он молниеносно сообразил, что это был тот самый верзила из подъезда. Сделав шаг назад, он остолбенел. «Не показалось». На него смотрела сама тьма. Фигура возвышалась над ним, преграждая путь, но то ли алкоголь давал о себе знать, то ли первобытные инстинкты: «бей» и «беги», возомнили, что настал их звездный час, то ли слова тренера из юности пробудили в нем воина: «Если ты когда-нибудь вырубишь кого этим ударом – с тебя причитается!».

Толя врезал, что есть мочи, левым апперкотом в правое подреберье здоровяка и тут же вложил всего себя в мощный хук, который шел точно в его челюсть. Это была проверенная временем комбинация, скольких он посадил на пятую точку в свое время ей. Такой удар должен был неизбежно выключить свет. И он выключил. Но не так, как ожидалось.

Ударил он точно в цель, но правая рука не нашла преграды, она провалилась в пустоту, а вместе с ней молниеносно провалился и сам Блендер, будучи затянутым невероятным вихрем. Он чувствовал, как каждая клеточка его тела словно попала в центрифугу и ее раскрутили до скорости света, ему хотелось блевать, но он отчетливо понимал, что его не вырвет, это просилось наружу его собственное сознание, его словно отделяли от бренного материального тела. Толя летел сквозь темноту, но видел впереди слабую точку, через какое-то время он увидел еще точки вокруг, они дрожали, вытягивались в полоски, оставались позади, но эта точка была неподвижной. Прошло бесконечно много времени прежде, чем она стала расти, превращаясь в плотное сияние. Пространство вокруг превращалось в туннель. «Скорее уже, нет больше сил!» – думал про себя Толя, готовый на все и уже едва осознавая, кто или что он есть такое. Все, что он чувствовал теперь, даже нельзя было назвать болью, он чувствовал себя скоростью, волной, энергией. В какой-то миг быстрота стала невыносимой и мысль отстала. Кто-то дернул ручку рубильника.

Васильич вытер испарину со лба. В руках он сжимал связку ключей, а под ним лежало тело, чудовище больше не подавало признаков жизни. Его плеча коснулась женская рука. Он дрогнул и обернулся. Увидев перед собой женщину в красном, он хотел было возмутиться, но прикусил язык.

– Здравствуй, Григорий, – начала она, – ты знаешь кто я?

Ее голос звучал отдаленно и словно отражался от фарфоровых стенок маски.

– Ты.. та, о ком сейчас все говорят, – в горле пересохло и Григорий Васильевич сглотнул, но не почувствовал облегчения. – Ты из красного карнавала.

– Да, многие меня отождествляют с ним, в этом ты прав. Но я пришла к тебе не просто так, я шла на шум боя. Мне хотелось увидеть смельчака, воина, который смог преодолеть страх. Знаешь ли ты кого одолел?

– Догадываюсь, это пришелец?

– И да, и нет. Много лет назад среди землян пустила ростки скверна, она пришла с звезд, это чужое семя серой гнили, ей потребовались сотни лет, чтобы привыкнуть к условиям жизни на вашей планете и прорасти. Теперь же она готова захватить и уничтожить ее. Я тоже пришла из далеких краев, мой народ пострадал в свое время от этой напасти. И с тех времен мы – эмиссары преследуем ее по всей Галактике и уничтожаем. Но нас мало, а она сильна, лишь объединившись с развитыми формами жизни, мы можем противостоять ей. Я могу являться во снах тем, кто поражен серой гнилью, если организм еще достаточно крепок и не утратил воли, мне получается его исцелить. Но для этого я должна знать, готов ли ты бороться со мной плечом к плечу против абсолютного зла?

Васильевич задумался, как-то складно пела эта посланница звезд, не могло быть все так ровно, что-то здесь не так.

– Что ты хочешь взамен?

– Ничего необычного, мне нужно коснуться твоего сознания, чтобы наделить тебя нечеловеческой силой и способностью видеть суть вещей.

Лихорадка снова начала подступать и Васильевич поплыл, заметив это, женщина с силой стиснула его плечо, сосредоточив внимание на себе.

– Подумай, Григорий, я видела многих людей, но среди них всех мне не встречался лидер подобный тебе. Все они жили в грезах, лишь ты смог узреть истину наяву. Мне нужен командир для моей армии, мне нужен Ты.

– Да, госпожа, я готов. – с трудом проговаривая слова, ответил он, удивляясь своей покорности и нелепости обращения, «слышала бы это Валька, влепила бы затрещину и мне, и госпоже».

– Я принимаю твою службу. – твердо ответила она, наклонилась к поникшему Григорию и поцеловала его в губы.

Это был странный поцелуй, ему показалось, что он поцеловал раскаленную сковородку, по невидимым трубам в его мозг потек нестерпимый жар, ему казалось, что кровь из сосудов откачали и в них же вылили раскаленное олово. Мозг горел, Васильевич, кричал, но звук этот существовал только в его голове. В комнате, где он стоял на коленях, сжав в окровавленных руках связку ключей, было тихо. За окном раздавались звуки сирены – кто-то из соседей все же вызвал полицию.

На стекла упали первые капли мелкого осеннего дождя. Снег опять проиграл, но зима была как никогда близко.

Редактор судеб.

Белый пушистый снег тихо опускается с серого неба, покрывая бескрайнюю равнину. Я лежу на спине, раскинув ноги и руки в стороны, улыбаюсь и пытаюсь ртом ухватить хоть парочку снежинок. Интересно, какой он на вкус этот снег? Такой же как в детстве чистый, непорочный с легким привкусом пломбира или другой – вымученный серостью будней, водянистый и колючий, несущий тонзилит? Я ставлю на первый вариант. Что-что, а снег за эти годы себе не изменил, и я хочу его попробовать.

Это так странно, столько лет бежать от себя, а теперь вдруг остановиться и сполна захотеть пережить казалось навсегда ушедшую палитру ощущений. А почему бы не сделать еще и "ангела" на снегу? И я начинаю совершать размашистые движения руками и ногами, получается неважно – ноги и руки уже плохо меня слушаются, а вслед за руками на свежем снегу остаются бардовые следы. Но мне весело почему-то и совсем не холодно, с недавних пор по телу наоборот стало растекаться тепло. Значит я достиг вазоконстрикции и скоро буду видеть насыщенные сны. Но у меня еще есть немного времени побыть наедине с собой и рассказать свою историю моему будущему Судье.

Сколько себя помню, мне всегда удавалось ладить с людьми. Этот талант и привел меня сюда. На эту обледенелую пустошь. А может быть меня привел сюда мой дар? Или проклятие? Или все же талант, за который мне пришлось заплатить свою цену.

Все началось с книги, точнее с фильма. Помните, лет пятнадцать назад был сериал "Хиромант" с Чурсиным в главной роли, классная попытка переосмыслить "Мертвую зону" Стивена Кинга, для меня этот фильм стал своего рода открытием, посмотрел его на одном дыхании и зафанател. На тот момент я был еще мальчишкой, а интернет в нашей глубинке развернуться не мог, в местной библиотеке не нашлось ничего и близко подходящего. Приобщиться к хиромантии не удавалось, а очень хотелось и тогда-то мне на помощь пришла тетка. Она к пятидесяти годам всерьез ударилась в оккультизм и, прознав о моем интересе, невзначай дала почитать старую книжку из своей коллекции. Во истину книга – лучший подарок. В сущности это была неглубокая беллетристика на тему гадания по руке. Но на безрыбье была прочитана вдоль и поперек, переписана, зарисована. А после неоднократно применялась на практике, от девчонок желавших узнать о грядущем замужестве отбоя не было. Ко мне в буквальном смысле выстраивались очереди из желавших услышать предсказание. Было весело, но дальше школьной звезды на неделю я не продвинулся, про хобби свое я забыл до поры…

Не люблю повторяться, но в тот день, как и сегодня, снег не валил снегопадом, не сыпал крошкой, не вертелся волчком в завихрениях метели, он просто шел, сносимый ветром, как чаще всего и бывает зимой. Мы шли ему навстречу, о чем-то говорили, я любовался тем как пальто подчеркивало гибкий стан моей спутницы. Подруга весело перепрыгивая канавы, чем добавляла своим движениям грациозности. Бедные студенты в большом городе, прекрасное было время. Бедные, но свободные.

Вскоре мы вышли на остановку, однокурсница попрощалась и перебежала улицу в неположенном месте – как всегда нарушала правила. Нас разделяли четыре полосы движения, одногруппница улыбалась и махала мне рукой, я смеялся в ответ. От остановочного павильона меня отделял небольшой огороженный волчатником кусок тротуара, обойти его? Подъезжал автобус.

Ну вот еще, не на глазах же Лерки, бравируя я сделал нырок под ленточку и в три прыжка преодолел опасный участок, но в эти мгновения сверху послышалось скользящее движение, меня накрыло с головой снежной пылью. Когда она осела, аккуратно вокруг меня лежали огромные глыбы льда и снега, слетевшие с крыши. Откуда-то сверху раздавалась отборная матерщина работников ЖЭКа. Мне стало невыносимо стыдно за свой поступок, который мог обернуться трагедией. Не мешкая я нырнул в салон ЛиАЗа и двери за мной закрылись, повинуясь гидравлике.

Водитель, крепкий худощавый мужик лет пятидесяти, со смуглой, почти бронзовой кожей и пронзительно серо-голубыми глазами, испытующе посмотрел на меня:

– Куда едем?

– Да недалеко, до семнадцатого микрорайона.

– Все Вы так говорите, а потом остаетесь до конечной, – усмехнулся мужик. – Оплачивать как будете?

– У меня студенческая карта есть либо – вот. – протягиваю ему свою восьмую часть недельного бюджета – старую помятую сотку.

Водитель поморщился, брезгливо вытер руки о свой видавший виды рыбацкий свитер:

– Мелочь есть?

Я отрицательно покачал головой. Последовал вздох.

– Ладно, проходи пока в салон, народ наберется, может быть разменяет тебе кто.

Отсутствие размена меня удивило слабо, решил я поискать себе пристанище. Салон был пустым, если не считать одинокой старушки-цыганки, прикорнувшей у окна. Женщина выглядела совсем не так, как я привык их видеть на вещевых рынках или среди попрошаек, она была весьма статная и как с картинки. Благородная седина выбивалась из-под платка и легкой прядью спадала на ее глаза, полные мудрости и тоски. Однако стереотипы потребовали от меня держаться от нее подальше, и я пошел дальше по салону. Из окна мне удалось разглядеть Лерку, она больше не улыбалась, а с каким-то потерянным выражением лица смотрела туда, где еще мгновение назад был я.

Автобус тронулся, я брел по салону дальше, но здесь меня ждало неожиданное открытие, сколько бы я не делал шагов вперед, продвижения не следовало, ряд кресел словно удлинялся вперед. Оглянувшись же назад, я обнаружил, что по-прежнему стою на том же самом месте – напротив старухи. Заметив мое замешательство, она повернулась ко мне и заговорила:

– Садись рядом, мальчик, не бойся. У каждого в этом автобусе свое место, ни к чему занимать чужое.

Было странно слышать что-то подобное, в мое нутро проникло какое-то легкое оцепенение, подобно тому чувству, что возникает во время ночного кошмара. Но я овладел собой и покорно присел рядом.

– Кто Вы? Что со мной?

– Я просто старая цыганка, которая уже давно не может доехать до дома. На второй вопрос, ты сможешь сам ответить, со временем. Дай-ка я на тебя погляжу, твое лицо мне будто знакомо. Твоя бабушка не из Тагайских лесов родом?

– Из них.. откуда Вы знаете?

– Я много чего знаю, помню ее еще ребенком, цветочком не распустившимся в шестнадцать лет, война тогда только закончилась, мы табором стали неподалеку и жили дружно с местными, их не обижали и они нас. Гадала я тогда им, ворожила, скотинку лечила, травки собирала, много у меня было хлопот, души заблудших казаков из оврага гоняла.

– Каких еще казаков? Постойте, это же больше 70 лет прошло, как такое возможно? – я смотрел на нее как на сумасшедшую, сам лихорадочно вспоминал, что такое цыганский гипноз и как я мог стать его жертвой, ведь про бабку мою она говорила все в кон.