Читать книгу: «Когда Жребий падёт на тебя», страница 33
Иду и чувствую, как тучи сгущаются надо мной. Хорошо, что у них нет собак. Может, собаки мешают им колдовать? В любом случае, их отсутствие не может не радовать. Река идёт вдоль деревни. Это уже Синявка. Вторая. За ней будет Первая.
Иду и думаю, что помогает мне оставаться в живых? Везение? Искусство? Бабуля? Или приказ взять меня живым?
Блин! Блин!!! Я за половину суток убил кучу людей. Вопрос, можно ли считать клонов людьми ставит меня в тупик. Как утверждает Бабуля, они – не люди. Действительно, как можно этих максов считать людьми? Человек – это творение Божье, а клон – творение человека. Так что, они – не люди. С этим разобрались. Кстати, очень успокаивает. Даже добавляет азарта. Точь-в-точь, компьютерная «стрелялка», только с настоящей отдачей, свистом пуль и миксом запахов поля, сгоревшего пороха, крови и внутренностей. Мне думается, что убей я настоящего человека, я бы сразу почувствовал. До ближайших домов около сотни метров. У въезда в деревню стоит чёрный фургон. Думаю, он здесь не один. Может, кто-то ближе. Очень не хватает Бабули. Хоть незримое, но плечо. Вспоминаю, как она раздражала меня в дороге своей непрекращающейся болтовнёй.
Мои мысли сейчас только об одном. Неужели убивать людей так же легко? И мой дед не рассказывал мне про войну только из-за того, чтобы во время его рассказов я не видел его жаждущего взгляда. А с каким сладострастием мой знакомый, прошедший Первую Чеченскую, напившись, рассказывал в подробностях, как они валили «чехов». Вот и я уже не боюсь, успокаиваю себя, что клоны не люди. Но, убийство есть убийство. Не зря у товарища Сталина была статья «за намерения». О чём я думаю? За мной висит хвост, а я думаю о всякой фигне!
Есть такая заповедь: не убий. И неважно кого. Не ты жизнь давал, не тебе и отнимать. Убийцы ставят себя наравне с Богом. А это неправильно. Только Бог может забрать жизнь. Потом эта привилегия перешла к царям, королям, а за ними – государству. А уж этот монстр на убийства не скупится. А ещё вспоминается Голливуд, где с такой лёгкостью гибнут персонажи. Это так прикольно – человеческая жизнь. Жизнь претерпела инфляцию.
И я сейчас иду и выкашиваю максов. Говорят, что этим я помогу какому-то мальчугану избавиться от проклятия, а ещё поддержу Алису. Тот мальчуган мне по барабану, А вот за Алису… я уже со счёта сбился.
Воин
– Это вы занятно придумали – вы́резать имена погибших на Древе Тапилуи, – говорит Джуш.
– Это не я придумал. У нас принято чтить имена погибших за правое дело, – говорю.
– Это с учётом того, что правым становится дело, которое победило. Проигравшие предаются забвению, даже если их программа была лучше.
– К чему вы клоните?
– Я ни к чему не клоню. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы спасли меня.
– Я тоже хочу поблагодарить вас за то же.
Гаш с Джушем и теми двумя погонщиками крагли, которых Гаш сделал союзниками, подоспели как раз вовремя, и спасли не только меня, но и будущее Тапилуи.
– Не стоит, право, – говорит Джуш, – ваше повторное появление у нас снова внесло в наш мир чувство нового. За это жизни не жалко. Чего только стоит ваша манера обращаться к уважаемому человеку во множественном числе. Как много в этом смыслов!
Мы с Джушем отдыхаем после спарринга на капитанском мостике сухопутного корабля. Это большой транспорт на воздушной подушке, точнее, на какой-то магической тяге, он летит, не касаясь земли. Дбар вмещает тысячу воинов. Наш дбар плывёт во главе войска, идущего на запад. Мы смогли собрать под свои знамёна больше сотни тысяч аускани и забулонцев-изгоев. И сейчас эта разномастная орда передвигается широким фронтом, поднимающим тучи пыли.
Гаш куда-то отлетел по делам. Орда требует контроля. Алиса спит в каюте. Я её почти не вижу. Она часто отсутствует. Говорит, что летает на Забулон. Рассказала мне, что умерла Эльса. Очень жаль. Но Алиса говорит, что этим Эльса только усилила её. Дай-то Бог!
– А вы неплохо владеете крачбаком, – говорит Джуш, запыхавшись.
– Это мышечная память. У нас это называется нагината, – смотрю на трофей, оставшийся от Хакима.
– Тоже очень поэтично. Только наш крачбак имеет наконечником обоюдоострый прямой меч, а нагината вашего врага заточена только с одной стороны и немного искривлена. И крачбак легко можно превратить в крач. Он отстёгивается.
Это интересно. Я беру нагинату и рассматриваю её самым тщательным образом, и это доставляет удовольствие. Полутораметровое древко представляет собой чёрное лаково блестящее дерево, будто свитое из лоз, впечатление, что это одеревеневшая верёвка. Венчает древко клинок в руку длиной, такой остроты, что разрубает на лету подброшенную ткань. Действительно, похож на самурайский меч, даже есть небольшая гарда. Думаю, Хаким не использовал бы какую-нибудь никчемную подделку. Это настоящее произведение искусства.
– Позвольте? – Джуш берёт из моих рук оружие, тоже осматривает его, делает какие-то движения, и в его руках остаётся только меч, и только древко. И тут он делает такое, от чего мои глаза лезут из орбит. Он убирает меч в древко как в ножны, потом разделяет древко, и извлекает из второй половины меч поменьше.
– А вот такого у нас нет, – говорит он, сам удивлённый тому, что у него получилось.
Вот это да! Из одного копья два меча!
– Как ты это сделал?!
– Это просто. Смотрите. Берёте двумя руками за рукоять. Чтобы было по паре-тройке витков между ладонями и гардой. Чувствуете, один из витков продавливается под мизинцем? Теперь поверните. В другую сторону. То же со второй половиной. Я ещё с детства так умел.
– Джуш, давай договоримся. Обращайся ко мне не «ты». А то, когда ты говоришь мне «смотрите», хочется обернуться и посмотреть, нет ли за мной ещё кого-то. Договорились?
– Договорились. У нас говорят: «схвачено» и обмениваются рукопожатием.
– Идёт, – говорю и жму ему руку, – Схвачено.
У меня в руках два меча. Всплывают явные японизмы «ката́на» и «викадза́си». Видимо, мечи. И это их названия, причём, только названия, я не знаю, какой из них – катана. Они лёгкие и очень острые. Мышечная память приводит их в движение, и я исполняю какое-то замысловатое ката. Зрелище не менее завораживающее, чем балет, что доказывает Джуш, с лицом ребёнка наблюдающий действо.
– Джуш, дружище, расскажи мне про ваш Забулон. От Алисы рапорта не дождёшься, да и устаёт она сильно.
– Что тебя интересует?
– Всё. К примеру, могут забулонцы так как я сейчас?
– Обращаться с мечом? Могут. Только, конечно, не так. Там закованный в броню увалень в три метра ростом с двуручным мечом в рост человека и рубит всё подряд. Твои сабельки ему на один зуб. Гвады. Генная модификация.
– И много таких?
– Кто же тебе скажет?
– Значит, увидим?
– Придётся.
– Они уже там, или их сюда забрасывают?
– И то и другое.
– Значит, пока мы будем биться, и гибнуть, они будут прибывать?
– Непременно. Пирамида – большой портал. Сразу может сто человек переправить или двадцать гвадов. С периодичностью в полчаса.
Да. Перспективка.
– Откуда же их столько?
– Рождаемость на Забулоне давно поставлена под жёсткий контроль. Магия обязывает. В последнее время всё происходит, в большинстве случаев клонированием. А бойцы вообще искусственные. Только самые лучшие – натуральные забулонцы, гвады.
Всё упирается в пирамиду. Уничтожив её, мы решим большое количество задач.
– И сколько их у пирамиды?
– Какая разница. Их будет больше на две сотни каждый час.
– Но нас больше сотни тысяч! Чтобы переправить такое же войско им нужно три недели. А мы уже близко к Разлому. А от Разлома уже три дневных перехода. Когда мы выступили за две недели до срока, мы уже выигрывали во времени целую неделю, на треть войска. Даже если они включили пирамиду наравне с нашим выходом.
– А крагли?
Крагли! Без выщей крагли – проблема.
– А конницы у них нет?
– Непарнокопытные вымерли пару тысяч лет назад.
Хорошо, что нет конницы.
– У нас нет животных крупнее собаки. На Забулоне пробовали вывести крупных псов, но они были патологически агрессивны. Несколько вырвались на свободу, были жертвы. Магические существа не живут долго, тем более на Аускани. Через пирамиду можно телепортировать только плоть и простые предметы. Можно пронести кольцо или меч, но нельзя – цепь или щеколду.
– Значит, те броневики, с которыми воевали против нас – местные?
– Совершенно верно. Это осталось после последней войны. С её окончания прошли семь веков.
– И они не могут перенести на Аускани свои технологии?
– Да. Не могут. Разве что подетально. Но на это у них не хватит времени.
– Я понял, о чём ты. Через атмосферу тоже не пробьёшься?
– Да. Слишком много мусора в атмосфере. Космолёты не долетают – гибнут.
– Сложно всё, проще говоря.
– На самом деле просто. «Плюс» и «минус», как в магните. На сколько кусков ты распилишь, или разобьёшь магнит, каждый из его кусков будет иметь два полюса. Электричество – там же: это разница между «плюсом» и «минусом».
– Рассказывай мне о Забулоне всё. У меня совсем нет информации.
– Забулон – мир магии. Там всё зыбко и ярко. Искусственный мир. После твоего первого явления пришёл новый бог Вайл. Он переселил своих адептов на Забулон, где уже обитали гвады, порабощенные Вайлом. Но были на Забулоне и те, которые поклонялись древнему Жау. Так существовало равновесие между Жизнью и Смертью. Теперь же баланс нарушен. Адепты Жау гонимы. Забулон в руках Вайла.
Ого! Чего они навертели здесь, «Ы» и Виолетта с дядей Витей! Да что они себе позволяют?! Сознание мутится при попытке охватить масштабы их деятельности. Так же, наверное, чувствовали себя очевидцы Нюрнбергского процесса. И против всего этого – Алиса и я с этой ордой. Когда я толкал речь о нашем преимуществе, я лукавил. Анализатор говорит, что общее количество людей орды превышает сто три тысячи, из них чуть больше половины бойцов. Остальные – семьи, которым больше некуда было деться. Женщины, дети. Я не знаю, как с ними управляется Гаш.
Что касается Виолетты с её проделками, они опередили нас минимум на двадцать лет. Земных. Тяжело со всем этим управляться. Но нет времени жалеть себя, к тому же, Алиса занимается куда более масштабными делами. Меня беспокоит, что моя орда – не войско. Именно, орда. Против нас будет стоять армия. Обученный убивать мегаорганизм. Гаш всё твердит мне, что я равен ему по уровню мага. Я ничего не чувствую, не вижу, не ощущаю. Думаю, это и к лучшему, кому-то из нас с Алисой нужно разгребать мирские проблемы. Алиса, будь она трижды королевой, не сможет вложить в головы этих самопальных партизан владение холодным оружием и тактике рукопашного боя. Если бы и я, как Алиса, или отсутствовал, или спал трупом, то мы бы сейчас не шли к Разлому. Я перестал видеть Дину.
Осматриваю горизонт. По обе руки протянулись крылья несметного скопления всевозможного транспорта от дбаров до полуразвалившихся автобусов и мотоколясок. Где-то я уже видел такую картинку. Безумный Макс! Mad Max55. Создатели фильма тоже что-то знали? Бурлящий коктейль эмоций переполняет меня. Безумный Макс – это я.
– Джуш, дружище, я поклялся идти вслед за Алисой и защищать её. Но куда всё это привело!
Джуш улыбается:
– Да, мой друг! Твоя жизнь увлекательна. Я даже завидую тебе!
Нашёл, чему завидовать!
– Помнишь, – продолжает Джуш, – я минуту назад говорил о магните? То же самое – Жизнь и Смерть. Борьба Добра и Зла. Не может быть Абсолютного Добра или Абсолютного Зла, по крайней мере, в наших мирах. Потому что именно в этой борьбе и есть смысл их существования. Битва Добра и Зла вечна. Тебе повезло сражаться на передовой. Поэтому я завидую тебе. В последние двести лет всех забулонцев заставляют входить в транс, пополняя магической энергией культ Вайла. Они лежат в летаргии по треть года. А в твоём случае, будет, что вспомнить у огня за чаркой свузи́у. Мне в частности. Неужели лучше корпеть над работой на чужого человека, или спать треть года? Я премного благодарен тебе за мою причастность.
Эх, Джуш, дружище, знал бы ты, что ждёт нас дальше! А то ведь вся эта мистика утомляет. Одно дело Алиса – она с детства такая, а я…
Разведка ничего не дала – техника перестаёт работать на подлёте к Разлому. Выщ – как ни крути, штука механическая, отказывает. Оттащив их от Разлома, потом можно лететь. Я сам не летал, но слышал доклады всех наших летунов. Все девять не пробивают магическую завесу Разлома. Джуш и Гаш летали и на моём – тот же негативный результат. Я в этот момент разрабатывал с нашими инженерами различные баллисты и катапульты. По сути, они – тоже механизмы, но, собрать катапульту из немногочисленных деталей гораздо легче, нежели броневик или винтолёт. Зачатки технологии. Надеюсь, они сработают. Всё сложно.
Орда… Их тысячи каких-то местечковых командиров, предводителей кланов, старейшин, бригадиров. И к каждому нужен подход. Мои головорезы, победившие при Тапилуе – моя гвардия. Им я верю. Иногда приходится подтверждать своё превосходство в поединке. Но после боя с каким-то громилой, в полтора раза выше меня, ко мне прониклись уважением все. А было всё проще простого. Он был огромный и тяжёлый, и ножки его были самым слабым звеном. Им и так приходилось чрезмерно работать над весом его туши, а он ещё прихватил с собой огромный ятаган. Я просто подловил его и ударом ноги сбоку в колено, заставил просто рухнуть под собственной тяжестью. И всё это голыми руками.
Я жду доклада разведчиков, что послал вперёд. Я выделил на это сотню. Если наша авиация не способна летать близ Разлома, то люди вполне могут дойти пешком.
Моё войско собралось из нескольких тысяч таких деревушек, как Тапилуя, из почти полсотни крупных городов, а также из Ганду (Гана) и Збарна – города-острова. Эти два города, численностью по тридцать миллионов, дали под наши знамёна большую половину всей орды. И это в большей части воины, обученные рукопашке с холодным оружием. Древние роды аускани искусно владеют мечами. Они могут мечом разрубить пулю, выпущенную за сотню метров. Рефлексы и магия. Как ни старались соглядатаи Забулона, но существовали в мега-городах адепты Жау. Из них у меня укомплектован Ударный Магический Батальон. Это три сотни лысых старцев. Совершенно запредельные люди. Молчат. Я пытался наладить с ними контакт, но они ведут себя как статуи. Даже глаза делают стеклянными. С ними общается Гаш. А есть Рота Гигантов. Это гвады, совершившие на Забулоне особо тяжкие преступления политического толка. Это громадины в три метра ростом. Они не способны творить Магию. Но их габариты впечатляют, особенно, когда их сто двадцать два вместе.
Наконец, мне передают стрелу с письмом от разведчиков. Джуш берёт свиток и читает:
– «Возле Разлома хочется спать. Мы потеряли Звабиуса Брорна, прежде чем стали обвязывать разведчиков верёвками, чтобы вытащить их. За Разломом не видно никого. Или это замаскированные укреплённые точки, или на противника Разлом действует также. Разлом – это трещина шириной в три сотни локтей. По дну течёт река из лавы, или Огненная река. Всё рассмотреть не удаётся, так как разведчик не выдерживает и сорока пяти секунд, потом приходится его вытаскивать. Подпись: Гравиус Брой, командир разведчиков».
Да. Ясно, что ничего не ясно. Что там, радиация, ядовитые газы, или и то и другое? Нежно лететь самому. Твою дивизию! Один из кланов обещал мне несколько крагли. Их клан издревле владеет искусством взращивания и дрессуры крагли. Но я не слышу о них до сих пор. Придётся лететь на выще. А оттуда или на транспорте, или подождать там. Стрела чёрная, значит до Разлома меньше суток пути. Но прежде я хочу видеть Алису.
– Джуш, дружище, я сейчас сам слетаю, и посмотрю, что там и как.
– Я с тобой.
– Хорошо, но сначала я отлучусь.
– Передавай привет.
В сумерках каюты меня переполняет восторг. Я осторожно подхожу к ложу и смотрю на спящую Алису. Её поза расслаблена, но, в то же время, в ней чувствуется готовность взведённой пружины. Это видно по её лицу, не вяжущемуся с образом спящей девушки. Она хмурится и немного растягивает губы в полуулыбке-полуоскале. Сердце трогают тёплые пальцы жалости и невозможности взять на свои плечи хотя бы десятую долю её забот. У природы немного грациозных животных. Среди них лошадь, кошка и женщина. Да и ведёт себя Алиса как кошка – спит, в основном. Я наклоняюсь и целую складку между её бровями. Её лицо разглаживается, губы извиваются в улыбке, она потягивается и урчит.
– Почеши, почеши меня, чеширский кот.
Делаю ей массаж.
– Та что-то хотел от меня?
– Хотел увидеть тебя, узнать, как ты.
– Стараюсь.
– Я вижу.
– Да, извини, много сил отдаю. Вот это юбилей!
– Мы подходим к Разлому. Собираюсь туда слетать.
– Слетай.
– Летали многие…
– Но не ты.
– А что я?
– Макс, прошу тебя, поверь в свои силы. Тебе просто нужно прекратить сомневаться в себе. Ты – не они. Ты был здесь, когда их ещё не было. Ты и Дина едины, извини за каламбур.
– Я не вижу и не слышу Дину, как ни стараюсь.
– А ты прекрати стараться. Просто услышь её, увидь её. Не обязательно себе помогать, просто не мешай. Поверь. А когда поймёшь, сам увидишь – каково это. Чтобы скользить, нужно быть на грани. Или на канте. Ты сразу всё увидишь. Расслабься, позволь себе вспомнить. Ты же всё мог, а, значит – можешь и сейчас.
Я понимаю, что Алиса, пользуясь интуицией, доведённой до абсолюта, точной, как скальпель хирурга, владеет много большей информацией, чем я, по-мужски полагающийся на факты, разведку и логику.
– Расскажи мне всё.
– Любимый, это так долго. – её томный голос после массажа заставляет меня искрить, – Тебя у пирамиды будет ждать войско. Оно опытнее. С ними маги. Но магов я беру на себя. Твоя задача – уничтожить пирамиду.
– Свою задачу я прекрасно знаю! Я готов!
– Над Разломом чувствуется древняя мощная магия. Но мы новее этой мощи! В нашей магии больше знаний. Поэтому тебе нужно поверить в себя. Потому что, если ты мне поможешь ещё и на магическом уровне, будет совсем хорошо.
– Я постараюсь.
– Только не старайся, прошу тебя. Отключись. Расслабься. Оставь интуицию владеть тобой. Почему я верю в тебя больше, чем ты сам в себя?! Расслабься. Ты же – Макс-бог войны! Помни – ты древнее их всех. Просто прочувствуй это. Твой Гаш – Верховный жрец, но по сравнению с тобой – младенец. Поцелуй меня, я буду спать.
Да, королева. Мы целуемся, а потом она жарко выдыхает мне в ухо:
– Я сама жду-не дождусь, когда закончатся эти долбаные сутки!
А я хочу расшвырять этих ублюдков, какими бы бойцами они там не были, запустить эту пирамиду в тартарары и увести свою королеву куда следует!
Рыцарь
11 октября, 16:09
Последние две минуты, что я иду окрест Первой Синявки, я заметил, что меня периодически окатывают волны мурашек, когда все волосы на мне встают дыбом, и я начинаю ощущать кожей, что в пятнадцати метрах засада из двоих бойцов. Один жуёт какую-то мятную гадость, а другой месяц не менял носки. К тому же птицы щебечут каждая на свой лад, а где-то на периферии сознания встаёт информация, что деревню окружили чужаки с оружием, с собой привели четверых: старика, бабку из этой деревни и достаточно молодую пару. Вырубили крапиву, что осталась после дома, при этом сгубили несметное количество насекомых, впавших в зимнюю спячку. Откуда эта информация, если не от птиц? Уверен, что это незримая Бабуля воздействует.
Я обхожу засаду, углубляюсь в лес, и слушаю птичий базар. Пленники закрыты в доме поблизости. Их охраняют трое. На поляне умерщвлённой земли что-то мастерят. В лесу свалили четыре дерева, уничтожив гнёзда дятла и совы. И опять мириады насекомых. Делают из трупов деревьев столбы и вкапывают их по сторонам света. Главная у них – чёрная ведьма. Очень сильная, но, лишённая реликвии, уже не такая опасная. Хотя, кто скажет, что менее опасно: ураган или пожар? Всё это я читаю в птичьем гомоне. Кукушка, вообще, перелетая, тупо передаёт мне места секретов и количество бойцов в них. Спустя пару таких подсказок, кто-то из третьего секрета беззвучно стреляет на голос кукушки, заставляя её замолчать. Смекнули, сволочи. Гомон вслед кукушке смолкает. Потом возникает с новой силой. О! Чего только я не услышал во все адреса! Но то, что секреты с парным комплектом бойцов напиханы через каждые тридцать метров, я теперь знаю точно.
Теперь бы узнать, что делать дальше! Я ведь не Александр Суворов! Зайду подальше в лес, на север, достану варган. Про кого, интересно, гомонили птицы? Бабка из деревни – Митрофановна, мама пьянчужки. А кто ещё был нам близок с учётом небольшого отрезка времени нашего знакомства? Пара – это Марина и Егор из Самары, кто ещё? А старик, либо Адольф, либо Вадим. Но больше склоняюсь к Адольфу, так как Вадима я почти не помню. По ритуалу, значит, Виолетта их зарежет, а меня сожжёт. И всё это на закате солнца перед Парадом галактик для того, чтобы повлиять на Алису, помешав ей не допустить дальнейшей порчи островного золотого пацана. Как всё запутанно! Варган.
Отхожу глубже в лес. Сую пальцы в карман. Как только они коснулись кости, я ощутил удар током, как в детстве от конденсатора. И тут же в голове что-то сместилось по спектру. В принципе, всё осталось, как и раньше, только во все цвета окружающего мира добавили внутреннего свечения. От этого краски стали сочными и яркими. Волоски, что топорщились по всему телу даже стали ощущать боль на сгибах одежды. И тут боль ушла. Осталась лёгкость и спокойствие. Передо мной стоит Бабуля.
– Ну вот. Не обязательно ведь играть. Этот варган вибрирует всегда.
Я так рад её видеть!
– Ваньша! Радуйся! Знаешь, что учудили наши островитяне, когда на них напали?! Включили все свои магниты и отправили все их флоты и воздушный, и водный, и подводный на Антарктиду. Оставили его во льдах за пять километров от океана. В шутку. Так что, к нам спешат на помощь.
– Что делать? Я не хочу, чтобы та четвёрка погибла. Они были добры к нам. А я жутко боюсь туда соваться. Я сам не свой.
– Ворон. Птица с твоим лицом. Она чувствует тебя.
Что делать?
– Доверься себе. Знай, что древняя сталь и кость разрушает любую магию.
– Хорошо. А что там с Алисой?
– Всё теперь зависит от ритуала. То есть, от тебя, Ваньша.
Ну вот. Славно.
– Не бойся, я с тобой, – говорит Бабуля и исчезает.
Снова лес становится обычным. И это не из-за исчезновения Бабули, а из-за какой-то помехи. Я слышу вверху хлопанье крыльев. Да, огромный чёрный ворон сидит на ветке и смотрит на меня умным глазом. То ли это воображение, то ли он реально чем-то похож на меня, если бы художник сделал бы на меня дружеский шарж. Он распахивает клюв для того, чтобы прокричать что-то своё, а я понимаю, что крик ворона – явление не желательное, а тело действует автоматически: оружие вскидывается к плечу. Но это происходит мучительно медленно, я напрягаю все мышцы, чтобы ускорить движения, но будто двигаюсь в вязком сиропе, вот-вот раздастся пронзительное карканье ворона, и все силы ада обрушаться на меня. Вечность прошла, прежде чем приклад впивается в плечо, и бесшумная очередь проделывает просеку в ветках, задевают птицу, вбив её крик куда-то в середину её утробы. Она камнем падает вниз, но, едва достигнув земли, выходит из штопора, и уже нацеливается взлететь, как я в прыжке накрываю её своим телом. Получаю удар клювом выше брови, птица бьёт острыми когтями, в руку ложится плетёная рукоятка, серия молниеносных ударов, и целенаправленные усилия крупной птицы вмиг становятся хаотичными, превращаясь в слабеющие конвульсии. Меньше четверти минуты проходит, ворон успокаивается. Кровь, брызнувшая из его артерии, окропила моё лицо, и от её жара меня опять вынесло к Бабуле.
– Ты молодец, Ваньша! Ты вернул себе своё лицо.
Я чувствую это. Я ощущаю своё лицо под кровью ворона. И тут со стороны деревни раздался сначала еле тихий, но с каждой секундой возрастающий зловещий рёв.
– О, Виолетта-гадюка бесится. Она полностью лишилась контроля над тобой. Ты молодец.
Какая радостная новость, но рёв, который я слышал, был никак не человеческий, в лучшем случае, рёв львицы, промахнувшейся на охоте.
– Он почти проиграла. Алиса лишила её баркхи, а ты – контроля над собой. Осталось додавить гниду. Твой чёрный Клинок сразит её. Действуй.
– Как? У тебя есть план?
– Обойдёшься без плана. Как доказывает эпоха, план – не самый лучший метод создания действительности. Импровизация же – творение интеллекта. Интуиция поможет. Я рядом.
Бабуля снова исчезает, чтобы быть рядом. Сжимаю варган в пальцах, и воздух наполняется не слышимыми, но ощутимыми кожей вибрациями. Самые неприятные диссонансы идут от деревни. Там заваривается крутая каша. Зачем-то срываю травинку, кусаю её несколько раз, выплёвываю, меняю магазин на полный, передёргиваю затвор, ставлю рычажок на автоматический огонь и иду навстречу опасности.
Дева
Как только Максим вышел, я опрокинулась навзничь, и вместо удара о перину, провалилась в густой, пахнущий полем туман. В этот туман я окунаюсь каждый раз, когда сплю. Или как будто сплю. Иногда по туману проходит рябь из туманных же фигур и лиц. Я приготовилась снова бродить в этом тумане, выискивая силуэты и пытаясь идентифицировать их, но тут раздался звук, от которого моё сердце дрогнуло.
– Би дахия́д л чама́йг хара́х баярта́й байна́. Я рад снова видеть тебя.
Из тумана выплывает мохнатый силуэт, ведущий под уздцы коня, точнее, кобылу, Хурдан. Октай, мне так сладко слышать твою тарабарщину! А кто это рядом? Невероятно красивая молодая женщина… да это Эльса! Она кивает мне.
– Энэ́ нь алба́н хаагчды́н явцгаа́я. Настало время отпустить слуг и сбросить маски. – Октай отпускает Хурдан, звонко шлёпает её открытой ладонью по крупу, она всхрапывает и уносится, взбаламутив завесу тумана турбулентными узорами. Сам же Октай стаскивает с головы свой малахай, а под ним оказывается лицо Ильи.
– Здравствуй, мартышка, – говорит он, отбрасывая шкуру Октая в туман.
– Здравствуй… папа…
И мне становится так легко и спокойно, как никогда не было со времени нашего появления здесь. Мы обнимаемся. Потом с Эльсой. Они осязаемые и тёплые.
– Так-то, Алиса, нужно отпустить слуг и снять маски, – говорит Илья.
– Слуги – это Максим?
– Да. Пусть тебя не коробит это слово. Это как игральная карта. Валет. Слуга. Туз. Джокер. Королева.
– Что значит, отпустить?
– Дай ему делать то, что он должен делать. Перестань думать о нём, опекать его. Не отвлекайся. У тебя свои задачи.
Эльса молчит, просто смотрит и загадочно улыбается. Иногда кивает.
– Ты предлагаешь ему поверить в себя, а сама печёшься о нём. Это как научиться плавать – оторваться от тверди, почувствовать воду не как зыбкую среду, а как упругую вязкую субстанцию, на которую можно опереться. Если его держать, он никогда её не почувствует.
– А маски?
– Маски, – наконец говорит Эльса, – нужно отбросить, как и шоры, шаблоны и стереотипы. Хватит шастать к ним как шпионка, явись как богиня, или королева на худой конец. Чтобы тебе не говорил этот юноша, – кивает на Илью, – а Макса твоего нужно подстраховать. Он парень боевой, но себя не бережёт. Отчаянный очень. Вот ты его и прикроешь. Главное, не бойся. У нас всё хорошо. Тебе привет от Вани и Бабули.
– Не пугай её, Эльса! Видишь, как девочка поменялась в лице? Они живы. Ваня на острие атаки. Сейчас Битва идёт по всем фронтам, Алиса.
Эльса берёт меня под руку, и мы прогуливаемся как подружки, и она рассказывает мне, как на Острове отбили атаку, и отнесли всё воинство врага в Антарктиду. При этом смеётся. Я же ощущаю себя спокойной и невесомой. На мой Остров напали в моё отсутствие, но технологии позволили без жертв решить проблему. Бабуля опекает Ивана, надеюсь, они справятся. Этакое разделение труда. На мне Забулон. Как я ни старалась что-то узнать об этом мире, никто даже из его жителей не дал внятных ответов. Такое ощущение, что все они там сидят на каких-то очень сильных наркотиках, а когда общаешься с ними, возникает впечатление, что я достаю их из их грёз, и они совершенно, грубо говоря, не отгребают. Как рыбы, вынутые из воды. Маги, что тут скажешь.
– На Янтаге главная – жрица их бога – то ли Виолетта, то ли её клон, займись ею.
Я вспоминаю дракона, что встретил меня на орбите Забулона, вспоминаю и его наездницу, что рухнула вниз, а ещё я вспоминаю лицо Виолетты на проекторе Аускани, и меня передёргивает от омерзения.
– Виолетту на Земле берёт на себя Иван. Он должен Там помешать ей победить тебя Здесь. Виолетта каким-то образом, нам пока неизвестным, здесь и там.
И снова это лицо, висящее в небе Забулона.
– Я видела, – говорю, и рассказываю про свои вылазки на Забулон.
– Про маски Илья тебе верно сказал. И помни, сбросив маску, не дай им возможности укрыть от тебя действительность за ширмой. То, что нам показывают, редко бывает тем, что есть на самом деле. Янтага – это хорошо отстроенный искусственный магический инструмент, своего рода баркха. Просто Виолетта решила сделать талисманом целый мир. И если у неё это получится… Боюсь предположить, что будет. А может, ничего и не будет. Но вдруг – будет? У нас нет права на ошибку и нет права выбирать. Ты лишила её баркхи, но здесь у неё убийственный резерв. Её клона зовут Вайламун, дочь Вайла. По-моему, точнее будет говорить: дочь Виолетты, этимология схожая. Тебе нужно разбить их связь.
– Эльса, нам пора, нужно помочь Бабуле и Ване, – обозначает себя Илья, всю нашу прогулку стоявший в сторонке.
– Алиса, ты – самая сильная. Мы верим в тебя, – Эльса тепло жмёт мне руку.
– Всё будет хорошо, – говорит Илья, и они растворяются в тумане. От них во мне остаётся лёгкость и бодрость, будто я хорошо выспалась. Туман исчезает, и я выхожу на палубу. Краем глаза улавливаю движение в небе, и вижу, что обычно лежащего на краю палубы летающего волчка Макса нет. Уже улетел к Разлому. Порываюсь сама посетить это место, но вспоминаю Илью. Не нужно отвлекаться. Максим справится. Мне же туда – за серую твёрдую завесу. Что я должна делать? Как понять слова Эльсы «явись к ним как богиня, на худой конец, королева». Играть в крикет ежами и фламинго? Я же Алиса, в конце концов! Парадокс: чем больше знаешь, тем больше не знаешь, что с этим знанием делать. Единственный выход – множить эти знания. Они пригодятся в нужный момент. Знания всегда прячутся за неизвестностью. Мы всё делаем в первый раз.
Воин
Я лечу под облаками, вспоминая разговор с Алисой. Алиса, женщина, которую я даже не могу считать своей! В отношении Алисы, по всей видимости, нет и не может быть никаких проявлений собственничества. Это как просить взаимности и преданности у дерева, у горы, у моря, у планеты.
Подо мной округлая глыба Аускани, усыпанная однообразной пустыней мусора. Вслед за мной летит Джуш. Оказывается, это он разработал выщ. В инженерном смысле. А магическую псевдо-жизнь внедрил в него Гаш. Между прочим, Джуш называет выщ – глайдус. Мне больше нравится глайдус.
