Читать книгу: «Когда Жребий падёт на тебя», страница 32

Анализ на ИСС.

Уровень активности не менее 3,5. Кроме того замечена не свойственная виду регенерация тканей. При более глубоком анализе обнаружен код ДНК, не принадлежащий ни одному из обитателей Планеты.

Оргвыводы.

Память обработана.

Субъект поставлен на Контроль (приказ 2541/003)

Во время службы в рядах СА (1998/1-2000/1) завербован в Десятку.

Получен агентурный псевдоним № 10 (Малыш) 18.05.2000. Субъект поставлен на довольствие.

Квалификация.

Рукопашный бой – зачтено.

Холодное оружие:

теоретическая часть – зачтено;

практическая часть – отлично.

Стрельбы:

оружие огнестрельное всех систем – отл./ отлично, Присвоен Знак «Снайпер-скорострел»;

артиллерия полевая – отлично/ отлично;

артиллерия береговая – отлично/ отлично;

артиллерия корабельная – хорошо/ отлично;

броневые машины и танки – отлично/ отлично

Сапёрное дело: зачтено.

Криптография: отлично/ отлично.

Допрос: отлично/ отлично.

Зоопсихология: отлично/ отлично.

Управление транспортом:

наземного типа всех видов: отлично/ отлично;

воздушного типа всех видов: отлично/ отлично;

водного типа всех видов: отлично/ отлично.

Послужной список.

Субъект на поверхности Планеты не использовался. Основная деятельность проходила в Системе Двойников.

Проведено тринадцать боевых операций различного уровня сложности (захват укреплённых районов – 002, захват пленных – 005, сопровождение грузов технического и биологического характера – 003, охрана – 003, ведение боя в условиях локального ядерного удара – 001).

По Уставу никто из Десятки не был адекватно информирован о боевых задачах во избежание контактов. Практически все операции на Близнецах (Красный формуляр) проводились с участием субъекта.

Награды.

Орден Десятки 1-й степени за операцию «Лёд» (успешное выполнение боевой задачи и выведение боевых товарищей из-под ядерного удара).

Ранения.

Учёт не имеет смысла, т.к. любое огнестрельное сочетанное ранение, равно как и «холодные» раны любой тяжести заживают в течение 72 часов почти без видимых следов. Повреждения от операции «Лёд» также восстановились по прошествии указанного времени, включая ионизацию от жёсткого излучения вплоть до поглощения гамма-частиц до нормального фона.

Кроме того, после каждого эпизода объект был подвержен коррекции памяти. Аналогичных случаев нет, поэтому данный процесс сравнить не с чем, остаётся только наблюдать его в динамике. Остальные члены Десятки переносят процедуру без каких-либо побочных эффектов. Всего лишь краткосрочная амнезия, как после ударной дозы алкоголя. Малыш реагирует неадекватно, ему снятся сны, вытертые из памяти. Подготовлен к испытаниям новый агрегат по коррекции памяти, разработанный специально для Малыша. Испытания проведены успешно. Сны исчезли. Малыш на полном контроле.

Психофизическое состояние.

В последнее время замечены отклонения по тау-кривой. Стал нелюдимым, несмотря на то, что пользуется непререкаемым авторитетом у сослуживцев, хоть и самый из них молодой. В коллективе его в обход устава зовут Десяткой, что говорит, скорее об уважении, нежели о порядковом номере в подразделении. Имеется подозрение, что субъект не избежал контакта. Возможно, многократная обработка памяти субъекта приводит к необратимым процессам психики.

Дальнейшие соображения.

После ментоскопирования (кластер FAW_1901011001) субъект был обнаружен опасным и аннулирован.

Кадровый отдел.»

Снова и снова перечитываю этот документ, вопреки приказу сжечь его после прочтения всё же целый и невредимый, пытаюсь вникнуть в каждое слово. Я понимаю, что этот документ обо мне, но ни слова оттуда не помню. Я читал его на Острове, но только сейчас понял, что основная деятельность была у меня здесь и на Забулоне. Тринадцать боевых операций, включая ядерный удар. Понять это помог сегодняшний визит Хакима. Именно так он представился, когда подошёл ко мне с белым флагом. Номер Первый. Взрослый, уже стареющий араб. За ним стоят десять броневиков, набитых церберами, а в воздухе скрежещут многочисленные крагли с седоками.

– Салам, Макс, – улыбается, хитро щурясь, любуясь моей реакцией, которая, не смотря на огромные усилия по сдерживанию эмоций, всё же проступила на моём лице. Я чувствую, как скрипят стиснутые зубы, а губы растягиваются в полуулыбке-полуоскале, – Куда это ты пропал? Без тебя и Десятка не Десятка, – говорит по-русски чисто, по-московски.

Пристально смотрю на него, и, спустя мгновение начинаю различать какое-то мерцание у него над головой. Нимб, что ли? Скашиваю взгляд. Есть! Вот он, бес, уже вросший в Хакима. Он цвета венозной крови. Значит, я вижу их! Да, это землянин, потому что на туземцах я бесов не вижу, Алиса – единственная землянка здесь – чиста. Я вспоминаю, что где-то видел этого Хакима, в госпитале, перед выпиской и дурдомом. Я вспоминаю самарского маньяка, красное облако вместо его головы и мелькнувшее в зеркале собственное отражение и ухмылку беса, такого же, как на Хакиме.

Он видит моё замешательство, его улыбка становится шире, а глаза уже.

– Узнал?

– Вспомнил.

– Что ты вспомнил?

– Твоё лицо.

– И что же?

– Не нравится мне твоё лицо.

– Э, Десятка, ты не зарывайся, и ангелочка из себя не строй! Спроси у туземцев про Гобли, это Десятка по-ихнему, все в ужасе разбегутся.

Хаким, копируя мимику беса, довольно усмехается. С таким видом, что он всё про меня знает, а я – нет. В принципе, так и выходит, но он не знает меня сейчас. Отгоняю от себя все эмоции.

– Я тебе не Десятка. Я – Максим Олегович Алсуфьев.

– О-о-о, – Хаким понимающе кивает, делает сожалеющее лицо, будто перед ним любимое домашнее животное, которое лучше избавить от мук, усыпив препаратами, – не Десятка, говоришь? Ты подумай до рассвета, а там поговорим. Что они сказали тебе о нас?

– Кто?

– Островитяне. И как ты попал сюда без нас? Ты, разве не можешь представить, что они тебя тупо разводят, как первоклашку? Водят за нос.

Вот же чёрт! Третий раз искушает, сволочь!

– Хоть ты и Десятка, но ты один. Неужто, сразишься с братками?

– Я помню только твоё лицо, и оно мне не нравится.

Улыбка исчезает с его лица, его глаза вглядываются в мои, пытаясь высмотреть что-то там, потом его чело покрывает маска безразличия, как голова манекена.

– Ладно, браток, увидимся на рассвете.

Он круто развернулся и пошёл к своим, махнул рукой, и его войско пришло в движение, разворачиваясь.

Следую к позициям, где ждут меня мои сержанты. После того, как Алиса переехала к Гашу, мне стало спокойнее. У Гаша она в большей безопасности, нежели со мной. Подхожу к блиндажу. Пятёрка сержантов ест меня глазами.

– Сколько их? – спрашивает Газис Сарб, самый смышлёный.

Дельный вопрос, хотя и продиктованный страхом.

– Что-то около пяти сотен.

Вижу, как мой ответ ударил их кнутом. Но это на миг, потом я вижу надежду в их глазах, крепнущую верой в меня. «Ничего, что их пять сотен, а нас пять десятков. Зато с нами Макс – бог войны». Что ж, это хорошо.

– Так, ребята. Вы не зря выжигали в мусоре чудеса фортификации, окопами я доволен. Газис Сарб, к утру расставь своих бойцов по щелям, по два в каждой. Когда враги пойдут вперёд, пропускайте их и бейте в тыл. Возьмите больше оружия. Они, конечно, перед началом артобстрелом развалят всю Тапилую, но её не жалко, как показывает опыт, разрушенное потом снова возводилось в улучшенном варианте. Только вот дерево жаль, хотя растения очень живучие. Крайне опасны крагли. Но их я беру на себя. Я поднимусь в воздух и буду с ними биться, а вы уж здесь не плошайте, но и зря в пекло не лезьте, лучше прячьтесь. Помните наши тренировки. Не забудьте надеть амулеты. Я с вами. Мне сверху видно всё, ты так и знай. А сейчас – спать. Отбой.

###

Конечно, мне не удалось заснуть. Всю ночь я обходил укрепления и личный состав. Они тоже спали не все. Жалко спать, если завтра можешь заснуть вечным сном. Лица светятся при моём появлении. Верят в меня. Чистят оружие, подгоняют амуницию, пишут письма, молятся. Как все солдаты.

Ближе к рассвету лично инструктирую лучшую свою десятку.

– Бойцы, прошу вас головы в пекло не совать. Сидите по щелям тихо, пока они не пройдут вашу линию. Услышите свисток, тогда уже и гасите их сзади, а мы спереди поддадим жарку. Один стреляет, другой перезаряжает. Гранаты вам не даю, так справитесь. Боеприпасы закончатся – живо сюда по окопам. И если на вас накинутся, тоже уходите. Если пойдут броневиками, то действуйте, как учили. Пропускайте их на нас, ваше дело – пехота. Амулеты все надели? Они охранят вас от магического луча. Газис, проследи за делом. Ну, тогда ни пуха вам. И помните, не задерживайтесь на месте, остановился – стал неподвижной мишенью.

Уходят. Уходят лучшие, как всегда. Война – страшное бедствие, собирает сливки. Остальных расставляю по фронту. Если окружат и полезут сзади, вокруг Тапилуи у нас есть окопы и мины, которые можно расставить после артподготовки. На это у меня десять сапёров. Они расставляют мины и возвращаются на подкрепление к основным силам. Бронетехникой у меня занимается десятка бронебойщиков. А я в воздухе постараюсь обеспечить полное господство и осуществляю контроль. Такая вот диспозиция.

То, что Хаким привёл войско сюда, значит, что враги не знают про армию, что мы собираем втайне в пещерах Гаша. Наша победа зажжёт сердца аускани и забулонцев-изгоев, армия увеличится. Как раз подоспеет время выступать к Пирамиде. Победа. Пятьсот против пятидесяти. Каков шанс победить? Отставить! Один я стою половины их войска!

Светает, пора воевать. Как хорошо, что тапилуйцы отправили свои семьи к Гашу. А дерево я приказал армировать стальной проволокой. Авось и защитит от осколков. Мозг судорожно старается проверить, всё ли готово, всё ли учтено.

– Жители Тапилуи! – слышу со стороны противника голос Хакима, – Проявите благоразумие, сдавайтесь и выдайте нам бандита и преступника Максима, известного вам как Гобли.

Хаким стоит вдалеке, рядом с ним цербер, держащий на горбу усилитель. За ними все десять броневиков. Наверняка Хаким пошлёт по одному в окружение, а то и по два.

– Он навлёк на ваши головы беду. Сдайте нам его и сдавайтесь сами. Обещаем, вам ничего не будет за то, что вы не предоставили Жертву.

Ещё чего не хватало, охмурять моих бойцов! На месте жителей Тапилуи, я бы пошел на сделку, Хаким предлагает небывалые условия. Бегу в блиндаж.

– Мою ружбайку мне! Гроус Брад, если те броневики пойдут в обход, выдели по человеку на каждую машину. Ребята, бронебойщики, видите, их так мало, всего лишь один броневичок на одного из вас. Это ж раз плюнуть, подпустить поближе, или сбоку обойти и садануть из базуки! Вы же умеете! Помните, как вы отбили своих первенцев? То-то! То, что вы видели тогда, было делом, сделанным вашими руками. Без единой потери! Помните?!

Помнят.

– Так и дальше делайте, что надо, а этого чудака не слушайте! Они вам много чего наобещают. Только вы никогда не увидите обещанного, пока сами не возьмёте!

– Мы можем договорится. Мы еще три года не берём с вас Жертву, а вы выдаёте нам Максима.

Мне приносят моё оружие с гуманными пулями. Попробую снять цербера, Хакима я хочу успокоить навсегда, таким неделя нигде не страшна, бес пожрал его.

– Жители Тапилуи, сдавайтесь и останетесь жить, вернётесь к семьям.

Прицеливаюсь в цербера с усилителем и стреляю одиночным.

– Сдавайтесь и бу…

Цербер исчез, вместе с ним исчез усилитель и звук. Наконец-то, заткнулся! Гляжу в прицел. Перед глазами крупно округлённые в удивлении глаза Хакима. Я тебя поразил, а это – полпобеды. А тебе, дружок, поблажки в виде гуманной пули не будет. Хаким с опозданием бросается на землю и отползает за бугорок.

Вот так тебе, собака! Надеюсь, твои бойцы видели, как ты себя повёл. Мои ревут. Хоть их и мало, но их командир не уползает, как червяк на глазах у всех. Отлично! Будет вам победа!

– Слушай меня, бойцы! Это говорю вам я, Макс – бог войны. Видели? Видели?! Я говорю: будет вам победа!

Я хорош! Максим Аусканийский! Чувствую, как во мне начинает закипать ощущение силы, а центр тяжести смещается немного вверх, захватив дыхание, как на американских горках. Адреналин.

Анализатор говорит, что триста пятьдесят вражеских солдат под прикрытием броневиков выступили в нашу сторону, сотня огибает нас кольцом по пятьдесят с каждой стороны. С ними по броневику. А остальные пятьдесят парят в воздухе на крагли. Не будет артобстрела? Артобстрела нет, но крагли начинают сыпать на нас бомбы. То тут, то там встают из поверхности мусорные кусты, рассыпают картонки домов, сеют осколки.

– Бахиос Кульп, отправляй своих сапёров, видишь, нас окружают. А вы держитесь, постарайтесь остаться в живых. Вам проще, вы знаете местность, знаете окопы. Наберите гранат, попрячьте их отдельно. Подпускайте поближе и свистите. Наши на передке им в спину саданут, а вы их гранатами встретите. Ведите счёт, когда каждый до десяти досчитает, кончатся враги. Сами берегите себя, помните, вас ждут. Бронебойщики, берите по базуке и зажигалке и врассыпную. Меж собой договоритесь, какой броневик чей, и вперёд, на охоту. Сбил врага, помоги соседу. Если каждый завалит по одному, мы победили. Ну, а там, как у кого аппетит разыграется. Броневики у них не очень. Быстро горят. Так что, кому-то может не хватить. А мне пора в небо.

###

В одно мгновение Тапилуя провалилась под ноги, сразу став маленькой. Надо мной потолок серых туч, подо мной панорама битвы и мечущиеся крагли, сбрасывающие бомбы в селение. Вернее, крагли летают, а бомбы мечут их наездники. Их пятьдесят. Хоть бомбы у них и маломощные, но, когда тебе на голову сыплется туча хлопушек, приятного мало. Что ж, начали!

Представляю себя атомом в броуновском движении, даже вспоминаю картинку из учебника по физике, где изображена непредсказуемая ломанная траектория этой малости. Накладываю эту траекторию на облако крагли, клубящееся внизу. И вперёд!

Чёткая картина сменяется росчерками и смазанными силуэтами, всё это в алом тумане, и спустя несколько головокружительных кульбитов и рикошетов я останавливаюсь на том же месте. Анализатор говорит, что девять крагли перестали бороздить небо над Тапилуей. Неплохо. Меняю режим Анализатора. На поверхности всё без изменений, видно, что сейчас враги, прячась за броневиками, проходят секретные щели с лучшей десяткой. Внизу бой ещё не начался, и сейчас на их головы посыплются девять краги с наездниками. Для моих бойцов это будет воодушевляющим зрелищем, а для противника, наоборот. Анализатор подтверждает мою мысль: противника осталось на двоих меньше, видимо дохлые крагли пришибли их при падении. У моих потерь нет. Отличное начало!

Снова бросаюсь в атаку. В этот раз слепое беспорядочное движение не приносит почти никакого результата. Всего одного крагли вычеркнул Анализатор. Надо менять тактику, брать их по одному. Летуны на крагли тоже изменили тактику, они переключились на меня, а, следовательно, перестали бросать свои хлопушки. Начинает сигнализировать Анализатор. Минус два, три, ещё два, битва внизу началась. Я отвлёк на себя около десяти летунов, остальные стали спускаться ниже, чтобы атаковать в лоб. И вот результат: минус один у нас. Гравиус Плюкс. Ушёл как герой!

Их девять, разбились по тройкам и атакуют. Ношусь по небу, уворачиваюсь, тараню. Пот течёт по лицу и шее, я судорожно мну силиконовые полукружия, кружу как волчок. Анализатор вычёркивает одну за другой все три тройки. Минус девять к тем девяти, осталось тридцать два, а я весь мокрый, хоть одежду выжимай. Кисти рук и мышцы предплечий ноют от напряжения. Давай, Макс – бог войны! Вытираю лоб сырым рукавом. А кто сказал, что будет легко? Ещё тридцать два, ещё три раза по девять. Боже, дай мне сил!

###

Я убрал половину их воздушного флота. Это плюс, но у меня совершенно не осталось сил, это минус. У меня впечатление, что усталость передаётся и выщу. Он стал менее интенсивно вращаться, медленнее летать и даже немного заедать, как бензопила, распиливающая самшит. Анализатор не умолкает. Внизу идёт бой. Там мои парни бьются насмерть. Соотношение потерь такое: пятьдесят три противника против четверых наших. Плюс мои двадцать пять летунов. Пока идём в графике. Летуны не дают мне контролировать битву, мечутся, нападают, заставляют опуститься на поверхность. Их слишком много. Отставить! Вот! Вот!! Начали работать минные поля. Минус тридцать пять, ещё тринадцать. Броневик, что обходил справа, исчез, а тот, что слева, горит, чадя жирным дымом. Отлично! Молодцы сапёры, молодцы бронебойщики! Вот один из них погиб, вот второй. Простите, пацаны, что не был с вами в этот момент! У противника нет гуманных боеприпасов. Он лупит наверняка. Слава героям!

Снова звук, как на пилораме, и ещё один летун попрощался с небом, Анализатор продублировал это событие коротким гудком.

Жаль, я не могу быть сейчас на поверхности. Интенсивность боя падает. На месте Хакима я отвёл бы войска и ударил бы артиллерией. А потом уже по распаханному взрывами полю прошёл бы к цели. Но эти гадские летуны мешают мне. Скользкие от пота «сиськи» управления выскальзывают из ладоней, выщ ведёт себя как паралитик. Одному тяжело. Я, наверное, переоценил свои силы. Отставить! Ещё минус один летун. Ужасно хочется пить.

###

Когда трое летунов накинулись на меня разом, мой выщ визгливо заскрипел, а один из дисков начал проявляться, пробуксовывая. Вот же гады! Отчаянно мозг выдаёт какую-то судорогу мысли. Выщ, остановился и начал падать, потом снова заработал с новой силой. Минус два, гудит Анализатор, а глаза застилают потоки пота. Третий раненый крагли пытается уйти. Не уйдёт! Ещё один минус. Всего у них в потерях значится сто семьдесят два солдата, у моих – семь. Неплохо. Мне осталось завалить девятнадцать крагли, но, боюсь, они быстро смекнут, как можно вывести меня из строя: устроить кучу-малу. А внизу начинает говорить артиллерия противника. И сразу же посыпались минусы с моей стороны. Гудки другого тона. Хаким!!! Крагли держатся поодаль, не собираясь в стаи, готовые в нужный момент атаковать. Выжидаю, делаю рывки, но летуны наловчились ускользать от меня. Ну, я вам покажу!

И вдруг Анализатор в размеренное, приносящее почти физическую боль гудение потерь моих бойцов добавил сигнал потерь вражеских. Минус один летун. Как?

– Приветствую тебя, Максим!

Гаш! Дорогой ты мой Гашпандрагуй! Пришёл на помощь! Аллилуйя! Ещё один минус летун. Четыре выща вступило в бой. Анализатор выдаёт какой-то дикий микс из гудков разных тонов. Мелодия смерти.

– Гаш, спасибо! Никогда не забуду!

И я бросаю себя вниз, к вражеским батареям. Сволочи! Они уложили ещё шестнадцать ребят!

Поверхность приближается. Растут передо мной две батареи из четырёх орудий. Представляю себе газонокосилку, что стрижёт газон и начинаю подчищать гадов. Анализатор взорвался гудками! Огонь прекратился, прекратились и наши смерти. Любопытно, как это выглядит со стороны? Носится какой-то волчок в розовом тумане по артиллерийским позициям, превращая в фарш прислугу, разбрасывая пушки, как игрушечные. За считанные минуты я расправился с артиллерией, а Гаш разгромил летунов, вот они валятся с небес. Минус шестьдесят! Вот тебе Хаким! Двести тридцать два твоих против моих двадцати трёх! Один к десяти. У тебя осталось двести семьдесят, у меня двадцать семь. Но теперь, когда у нас пять адских волчков, тебе придёт быстрый конец. Двадцать три моих бойца уже большая цена. Где ты, Хаким? Ношусь по полю, сшибая вражеских пехотинцев, ищу номера Первого.

Вот он, я рассмотрел его взгляд сквозь прицел базуки. Выстрел. Взрыв. Визжащий скрежет. Мой выщ подбит. Выскакиваю из него. Воздух вокруг пахнет гарью и плотью, несмотря на мои фильтры. Вот он, стоит, улыбается. Оделся как японский сёгун.

– Ну, здравствуй, Макс! Полагаю, тебе недолго осталось здравствовать. – ухмыляется, перебрасывает из руки в руку алебарду с длинным как коса наконечником, продолжающим древко. Нагината, а я безоружен, нет даже пистолета.

– Что, пришёл ко мне без оружия? – резко взмахивает нагинатой и тычет в меня, проверяя. Я легко уворачиваюсь.

– Знаешь, как приятно будет пошинковать тебя тонко-тонко, как сашими.

– Хаким, очнись! Твоему войску конец, – снова уворачиваюсь от выпада, уклоняюсь от замаха.

– На войско плевать, главное – тебе конец! – снова бросает в ход нагинату, – Долго у тебя так вертеться не получится. А я могу часами так упражняться. Нагината – моё любимое оружие.

Но откровения Хакима, как и его упражнения закончились неожиданно и даже смешно. Его погубило длинное копьё, как и длинный язык. Дело в том, что я перед боем, как всегда, поставил ЭКП-5 (Энергетическая Капсула Полусферическая, диаметр действия пять метров) на автоматический режим, чтобы не сажать батарейку. Хаким этого не знал, а я – забыл. Последний выпад Хакима оказался более результативным, его острие неглубоко вспороло мне щёку. ЭКП-5, посчитав это угрозой моему здоровью, сработал, а так как Хаким с его нагинатой был как раз в двух с половиной метров от меня, Энергетический Купол разрезал Хакима ровно пополам вдоль тела. Его глаза за мгновение приняли удивлённый вид, а потом передняя его половина рухнула к моим ногам, а задняя осталась прислонённой к невидимому, но твёрдому куполу. Весь внутренний мир Хакима с анатомической отчётливостью на миг предстал передо мной, потом хлынула кровь, отбросив останки назад.

Вот это да! Яркая смерть! О такой способности ЭКП-5 я не подозревал! Мне становится смешно от всей нелепости ситуации, нервы, натянутые как струны, немного отпускает. Колени дрожат, и меня выворачивает на переднюю половину Хакима. Анализатор говорит, что он триста двадцать девятый в списке потерь. Номер Первый погиб Триста двадцать девятым.

Оглядываюсь и вижу, что церберы, окружавшие место падения выща и поединка, бросают оружие, с ужасом вспоминая мощную магию, что разорвала их командира пополам. Кто-то пытается в меня стрелять, но я в безопасности. Они это видят и через минуту сдаются пачками. Только два броневика с рёвом носятся по полю, а за ними как зайцы скачут бронебойщики. Затем один останавливается, видя, что его сослуживцы стоят с руками в гору, его экипаж тоже сдаётся. А второго всё-таки загнали, и ударили с двух базук. После этого настала тишина. Злодейское войско потеряло триста тридцать три солдата. Я потерял двадцать три бойца. Я обещал им победу. Это победа!

Рыцарь

11 октября, 14:49

Когда Бабуля исчезла, я ощутил себя слепым. Куда она делась? Я уже полчаса иду один по реке. Зато теперь мне известно время – я снял часы с очередного «черныша» в маске. Ещё один патруль уже за чертой Булгаково. Что поразительно, я уже сбился со счёта своим трупам. Вероятно, из-за того, что они искусственные, как утверждала Бабуля. А может, из-за того, что я ни разу не видел их лиц, просто боты в компьютерной игре. Надо будет в следующий раз взглянуть, думаю. Офигеть! Следующий раз? Эй, бармен, ещё парочку?! Да, Ваня, как же быстро с тебя свалилась твоя пацифистская оболочка. Выкуклился, блин, мотылёк! Что делать? Без Бабули я остался без радара. Что случилось, у кого спросить? Варган? От мыслей о варгане пробирает дрожь: если я начну бренчать на варгане, мне сразу же представится возможность следующего раза. Но, кроме варгана выхода, действительно не видно. Поднимаюсь наверх, осторожно выглядываю из оврага. Понятно, откуда взялся давешний патруль: я прошёл какой-то небольшой хуторок в несколько дворов. Овраг изгибается и я, спустившись к реке, прячусь за склоном. Впереди ещё какие-то строения, они не жилые, но есть риск столкнуться с ещё одним патрулём. Сходить туда? Если кто-то есть, я обнаружу, а если нет, можно воспользоваться варганом.

Покидать овраг было всё равно, что раздеться на рынке, каждая клеточка поверхности моего тела ощетинилась волоском, я как батарейка. Электрошокер. Тихо, лишь белый шум от зарослей сухой травы в порывах ветра. Вздыбившиеся волоски, как антенны ловят опасность. Пока всё тихо. Половина пути до двух амбароподобных строений пройдена. Осторожно выглядываю поверх травы, стараясь не делать резких движений. Смотрю сквозь ресницы – и резкость выше и глаза не горят, как фары. По позвоночнику и конечностям бегают стада мурашек, чувствую, как волосы на загривке оттягивают воротник.

Вот! Тревога! Нос различил едва заметный запах горящего табака. Кто–то курит! Может голем курить? Хрен его знает! Испарина отгоняет мурашки. Что делать? Не возвращаться же назад! Мочить и этих? А если это мирные жители? Какие жители, комендантский час?! Если я вернусь и там, у реки начну варганить, они всё равно придут за мной. А что варган подскажет мне что делать, я уверен. К тому же им приказано взять меня живым. Пока я всё это думал, я бессознательно продвигался к амбарам. Сигаретный дым стал заметным. Угол одного из амбаров соприкасался со стеной кустарника вперемешку с высокой травой. Туда я и последовал, обходя амбар со стороны.

Опустившись на четыре опоры я, пригибаясь к самой земле, осторожно заглянул за угол. Вот, в пяти метрах стоит, курит. «Черныш» в балаклаве. Кто он там? Голем? Контрактник? Клон? Странно, что без собаки. Как меня вообще занесло сюда? Бабуль, ты где?

– Ты долго еще? – говорит курящий.

– Да … его знает! – отвечает приглушённый голос человека, который поднимает предельный вес в рывке.

– И что ты жрал такое?

– Да то же что и ты! Это, наверное, нервное.

– Лучше бы ты что-нибудь не то съел, честное слово. Ты с нервами поаккуратнее, а то в мозгах будут ковыряться.

– Да знаю я! Но ты же меня не выдашь?

– Я-то, конечно, не против. Но вдруг такая ситуация: враг в данный момент атакует, а ты на очке из-за каких-то нервов!

– Типун тебе на язык!

Вот блин! Что с ними делать? В сердцах, не помня себя, хлопаю ладонью по земле, и тут же меня обдаёт морозом: хлопок получился гулкий, как в барабан. Курящий бросил свой бычок, когда услышал этот хлопок и резко посмотрел в мою сторону. В тот момент, когда наши глаза встретились, они почему-то не были завешаны ресницами. Full contact. «Черныш» уже держит автомат наготове, а мой лежит на земле рядом. Я, по-любому, проигрываю во времени.

– Э, выходи! – командует он.

– Что там? – спрашивает приглушённый голос.

Мне ничего не остаётся, кроме как не дать ему возможности ответить. Натренированное тело действует само. В этот момент я отключаю разум, и вижу картину, которую рассказывал босс, когда время замедляется, а ты видишь себя со стороны. Я уже на выходе из-за угла с поднятыми руками, притворно споткнувшись, падаю набок, а рука привычно мечет нож. «Черныш» так и не понял, что произошло – мой коронный лишил его возможности понимать.

– Э! Что там? – снова этот голос. Подхожу к трупу, выдёргиваю нож из глазницы. Подбираю автомат. Сдёргиваю балаклаву. Кровь из глаза залила лицо. Не особо и разглядишь, кровища забирает на себя всё внимание. Иду на голос, что продолжает звать напарника и раздаётся из-за угла амбара. Голос ближе и теперь в нейтральный запах природы добавляются неприятные нотки. Чем ближе к углу, тем сильнее миазмы. А вот и он, бедняга, застёгивает штаны. Мне везёт. Глаза бедолаги вылезли из орбит, когда он оценил ситуацию.

– Вот же, б…, накаркал! – говорит он и хватается за автомат, освободив меня от угрызений совести.

Я стреляю раньше. Шлепки пуль, выпущенных почти в упор, и звуки выбиваемой из него жизни громче, чем мои выстрелы. Его отбрасывает назад, подхожу ближе. Надо же посмотреть ему в лицо. Брезгливо сдёргиваю шлем и балаклаву и, как ударенный током, отскакиваю от трупа не меньше, чем на метр. Передо мной, выпучив мёртвые глаза лежит босс! Максим! Меня прошибает мороз. И я начинаю ржать, чтобы заглушить страшный гул, что нарастал в ушах. Что это такое?!! Шатаясь, и продолжая истерично смеяться бегу ко второму. Заставляю себя успокоиться, врезав себя по щеке. Вытираю ему лицо балаклавой. И этот в облике Макса! Клоны? Клоны с Макса?! Офигеть!!!

11 октября, 14:51

Знаете, самое простое, что приходит в голову, чтобы охарактеризовать происходящее – какая-нибудь шизофрения, или ещё чего на непаханом поле психических заболеваний. Это же так на поверхности: если кто-то несёт бред, позвони куда следует. И упекут в дурку. Несмотря на то, что ты говоришь правду. Правды боятся все. Куда удобнее закрывать глаза на ложь, соглашаться, склонять голову, пряча глаза. Мои руки в крови, и это правда. Не важно, что это ксерокопии с Макса. Важно, что я легко скинул с себя свои прежние убеждения. Мало того, я тому себе тогдашнему ещё бы и морду набил, если бы он сейчас полез ко мне со своими (моими) убеждениями. Это же надо, сволочи, Макса размножили, чтобы свои тёмные дела творить! Ничего, блин, святого!

Беру варган. Сначала это произвольные звуки, без системы, ритма, чувства. Просто разогрев. Мне приятно чувствовать вибрацию, приятно извлекать звук и делать его единственно реальным. Я, конечно, отошёл от трупов клонов, дабы не портили ауру. Сел за дальним углом второго сарая, и, вот.

Я ускоряюсь в ритме, дёргая язычок, глубоко вдыхаю, делая всего себя резонатором варгана, мотом медленно толчками выдыхаю воздух из себя, нёбом изменяя тон. Несколько таких заходов, и дыхание с вибрацией приподнимают меня в другой мир. Он такой же, как этот, только теперь я начинаю видеть силуэт Бабули, то появляющийся, то исчезающий, как плохой сигнал в телевизоре. Так же и со звуком.

– В… ня, внучок, ты не бой… …иолетта–сволочь колду… …льное воздействие – мне не про… с тобой! Я рядом… …лавное – не дай Ви…ол…те-прос… тебя сжечь. Лучш… …тот момент …чить с собой. Её ритуал не до… состояться! Нарушь ритуал! Он будет на зак… …кат сегодня в восе… …ть двадцать три. В восемнадцать сорок пять – Пара… …ктик. Ты подумаешь, что …жно просто не прий… Нет, они всё равно най… т если не пятого, то …цать пятого.

Что? Это, наверное, Виолетта колдует, что плохо слышно даже с варганом. Бабуля кивает. Мне нельзя дать себя сжечь. Снова кивает. Что значит, не дать себя сжечь и нарушить ритуал, что будет на закате, в двадцать три минуты седьмого? Это уже вопрос решённый? Нет, крутит головой. Ладно, всё ясно: если я не приду, то они всё равно проведут ритуал. Кивает.

Руки тяжелеют, и варган вываливается из них. В голове мутнеет, потом проясняется, и я снова в мире, где колдует Виолетта. Бабуля опять исчезла. Наверное, я совсем близко. Мало того, всех моих убиенных будут искать. Они сейчас идут по моему следу из трупов. Они же знают, в какой сектор засылают ту или иную группу. Всё равно прячу максов в амбар. Кровь первого удалось засыпать пылью и мякиной, а вот второй наследил гораздо больше. Но решать этот вопрос некогда, нужно идти дальше.

11 октября, 15:26