Читать книгу: «Когда Жребий падёт на тебя», страница 31
Не знаю, что и представить, лучше не представлять.
– И то, правда.
Выходит, этот ритуал надо провести где-то здесь? Где?
– Там, где дом?
Или на месте рождения?
– А это уж Виолетте-гадюке решать. Куда она захочет ударить. И там и там подействует.
И как мы сможем ей помешать?
– Есть у меня одно соображение. Ты же, я видела, хорошо Клинком владеешь, придётся тебе приблизиться на короткую дистанцию, чтобы использовать нож.
А снайперка?
– Нет. В момент проведения ритуала огнестрел гадине не опасен – её астральное тело там, где нет пороха и технологий. Только отточенная сталь, как в древности.
Это успокаивает. Нож мне привычнее автомата. Но близкое расстояние… Блин, рассуждаю как завзятый убийца! Вспоминаю, как выплёскивалась кровь из отверстий на телах патрульных от пуль из моего автомата. Всё как во сне. Добавляет впечатления бесшумность стрельбы и простота, с которой тело из одного агрегатного состояния приходит в другое. С каждым таким телом меня засасывает в воронку кармического проклятия всё глубже.
– Брось, Ваньша, не время для философского диспута о морали. Подумай об Алисе. Я считаю, что ритуал будет проводиться на месте дома.
А почему не на месте рождения?
– Всё завязано на месте. На земле. В любом случае, мы будем проходить место рождения Алисы.
Да, я был там недалеко, самого места не видел.
– Думаю, мы увидим.
В какой-то момент у меня свело ногу. Пора выходить из воды. Не лето, однако! Теперь идём по берегу. Наверняка здесь нет собак. День пасмурный. Непросто без часов определить время.
Если я – пятый, то кто те четверо?
– Не беспокойся, до конца дня узнаешь.
Это ты о чём?
– У нас два исхода: либо мы побеждаем, либо – нет. В первом случае ты их освободишь, во втором – будешь пятым. Теперь понятно?
Понятно!
Значит, им не с руки меня убивать!
– Соображаешь. У тебя, можно сказать, импровизированный пропуск, индульгенция.
Ух, передохнуть бы.
– Устал?
Дыханье сбилось и ног не чувствую. Сяду, хоть, носки выжму.
Как только моя пятая точка с её постоянным зудом на приключения опускается на кочку, со стороны Гавриловки слышится далёкий ещё собачий лай. Всё, мы раскрыты! И по мою душу идут! Сколько их?! Что делать?! Сердце начинает бешено колотиться, путая мысли, нагоняя страх.
Спокойно! Это я себе. По-любому, им приказано взять тебя живым, тут Бабуля права, иначе нагнётся их проект с Парадом галактик. Наверняка, исключительно редкое явление. Дышу глубоко и размеренно.
Спокойно выжимаю носки, надеваю боты и перекладываю один «ананас» из трёх гранат в карман куртки. Let’s go!
Бабуль, что там вверху?
– Два патруля. По трое. Один с собакой движется со стороны Гавриловки, а другой из рощицы на западе, видимо, подтягивают оцепление трассы.
Обложили, суки! Ближний бой? Ближний boy! Губы растягиваются в оскале. И снова перед глазами пляж и бегущая улыбающаяся Алиса. Как она там?
– После ухода Эли ей станет намного лучше. А если мы помешаем ритуалу, считай, победа в нашем кармане.
Что ж, что бы там ни было, а королев играет свита. Как там, не посрамим?
– Так держать, Ваньша! Сейчас главное – сделать дело, а этой гималайской галиматьёй потом будешь себе голову забивать. Разозлись! Пусть растёт священный гнев!
А ты, Бабуля, часом не политрук?
– Шутишь. Это хорошо. Давай-ка выберем позицию. Напрасно ты носки выжимал, вон в той бухточке, где высокий берег намыло, густой камыш. Можно там укрыться. А сверху обзор великолепный будет. Они пока тебя заметят…
Далеко обхожу место будущей засады, чтобы не оставлять явных следов. Блин, они – профессионалы, а я в первый раз стрелял из автомата. Они меня порвут на британский флаг! Конечно, у меня крутой невидимый союзник – Бабуля, но шестеро и собака! Вспоминаю, как босс управился с доберманом. А что же мне делать с собакой? Не думать!
Бабуль, а почему бы тебе не пойти и обезвредить эти патрули.
– Ваньша, я действую в радиусе семидесяти локтей от тебя. Ты же проводник. Пока они не подойдут на это расстояние, я бессильна.
Спасибо. Что ж, буду прятаться в камышах, подпущу поближе, а там и Бабуля поможет. Блин, если бы меня всё время знакомства с Алисой снимали для ТВ, рейтинги бы зашкаливали! А у меня явное ощущение, что последние полтора месяца моей жизни – сценарий, который пишет сумасшедший писатель. Сидит сейчас вне этого мира и хихикает, глядя на меня в камышах.
Октябрьским днём совсем не хочется лезть в воду. Благо – камыши высокие и густые, не смотря на стремнину, поэтому я присел на берегу, выставив странный автомат, на котором глушитель как опция по умолчанию. Мне как-то довелось пострелять из «Сайги», карабина на базе «Калаша». А в моих руках автомат, опережающий «Калаш» на шесть десятков лет. Но «Калаш» я, хотя бы, держал в руках…
– Нет, Ваньша, ты меня забавляешь! Кто пригвоздил патруль у реки? Прекрати ныть! Сейчас здесь будут шесть бойцов и собака. Собаку я отвлеку, с нею – её поводыря, а остальные пятеро на тебе останутся, так что, соберись, внучок, и не думай! В бою если задумаешься – пропадёшь. В бою все молятся. Ну, не буду тебе заранее всё рассказывать, чтоб не думалось. Всё, подходят. Те, что с собакой ближе. Я к ним! Ты справишься!
Спустя четыре минуты.
Самих выстрелов не слышно. Только с весёлым воробьиным посвистом чирикают пули по камышу, а те, которые врезаются в воду, производят какие-то утробные звуки, похожие на кашель циркового морского котика, удачно сбросившего со своего носа крутящийся шар на нос своему собрату по цирковому несчастью.
Как удачно за минуту до залпа я выбрался на крутой берег, что торчал над камышами! Так как мой берег немного выше берега противника, я вижу, как они залегли вчетвером напротив и в три ствола садят по бедным камышам, превращая их в окрошку. Двое остальных с собакой остались метров на пятнадцать ниже течения Средней Иры. Люди валяются, а собака, как вкопанная стоит перед фантомом Бабули, и, низко пригнув голову к земле, рычит, искоса глядя на фантом. Похоже, она, как и я видит Бабулю.
– Прекратить огонь! – слышу с берега напротив, откуда в семи метрах ниже идёт свинцовый дождь, – Был приказ брать живым! – звуки рикошетов, шлепков по воде и обваливающихся частей камышей прекращаются.
– А в мякоть подранить можно?
– Приказ – доставить живым!
– Командир, я же пятьдесят шесть из шестидесяти бью! Я ему в голяжку лупану, и всё – отбегался!
– И я пятьдесят шесть бью!
– А ну заткнулись все! Кто его подстрелит, будет о́чки три недели драить! Всё, внимательно! Если возможность взять живым будет хотя бы шестьдесят процентов – разрешаю применять газ!
Что?! Какой, блин, газ?! И что за шестьдесят процентов? Я инстинктивно закрываю лицо рукавом левой руки, обнаруживая себя. И тут же барабанная синкопированная дробь пуль переносится снизу ко мне.
– Прекратить огонь!!! Пристрелю любого, мля!! Что непонятно?! Обходи его! Живым брать, суки!
Я вижу, как три фигурки разбежались по-тараканьи, и ринулись вниз – к реке. А тот, что отдавал команды начал стрелять в мою сторону.
Ах ты, чудило гороховое! Хочешь меня на понт взять?! Да ты сам зассышь меня стрелять!
Встаю на левое колено, опираю автомат на правое и короткими неслышными очередями начинаю обрабатывать наступающих. Самый резвый и самый близкий ко мне получает пару кусков металла в корпус. Его отбрасывает, но он продолжает двигаться дальше, медленнее, но неумолимо. Бронежилеты! Надо в голову или ноги!
В ответ запели воробушки, зачирикали, свинцовые. Хочешь-не хочешь, а знаешь, что летают вокруг птички, которым стоит только дотронуться до тебя, и быть беде! Поэтому, приходится откатиться от края мини-пропасти, опасливо высунуться в паре метров правее и снова садануть очередь в сторону силуэта врага. О! кажется, зацепил! Точно, крайний левый боец, напоровшись на мою неуверенную, но точную очередь, нырнул в речку, и всплыл через пару секунд, загородив стремнину с камышами. Он выглядит, как надувной матрас, и так же недвижим, красноречиво отблёскивает мокрым затылком. Ещё один шаг в пропасть! Да и хрен с ним! Если жизнь Алисы зависит от количества этих павших уродов, я сознательно потеряю счёт! Как я и ожидал, командир переносит огонь в моём направлении, а я уже перекатываюсь обратно. Но где те двое? Я вижу лишь одного, который уже пересёк реку, а где второй?! Тщательно прицелившись, коротко жму на спусковой крючок. Автомат дёргается один раз, и во внешней стороне кисти нападавшего расцветает красный цветок, его рука подламывается, он заходится в крике, его разворачивает лицом ко мне, а при следующей судороге моего автомата, красный цветок расцветает на месте его орущего рта. Эта картина подействовала на меня, как удар о стену. И только через пару секунд, когда услышал совсем недалеко внизу металлический щелчок, я пришёл в себя и, чувствуя вставшими на загривке волосами прицельный взгляд напротив, развернулся на звук, готовый открыть огонь. Но что-то с громом, заполнившим всё вокруг, лопнуло у моих ног, а тошный запах толкнул куда-то назад – в тишь и темень.
Дева.
Максим принёс хорошую весть. Помимо всяких технических волчков, которыми он мне прожужжал все уши, он принёс приглашение Гашпандрагуя. Без этого разрешения я не могла попасть в пещеры Гаша, как его называет Макс. Теперь же я с радостью приму приглашение: пещеры Гаша оказались своеобразной сетью тоннелей, где природных, где рукотворных, охватывающих всю Аускани. Похоже на огранку бриллианта.
Поэтому я переселилась сюда. Как и рассказывал Макс, сверху это место похоже на подкову. Я же увидела сходство с греческой омегой. Гаш сказал, что я не ошиблась, приняв скалу за букву. Потому что это – одна из огромных букв, написанных по экватору всей планеты. Это, конечно, Аускани. А в том месте, где стоит точка, символизирующая Ось, находится Красная пирамида. Значит мы на экваторе и за одну букву до точки.
Ещё одно радостное открытие – способность быстро перемещаться по сети тоннелей с помощью известных только Верховным служителям Жау телепортах. Вот это я понимаю, технологии!
Гаш, хоть и выглядит как мой условный прапрадед, отнёсся ко мне с почтением, я никогда не забуду, когда наши глаза впервые встретились, в них смешались несколько ярких переживаний. Это были и восторг, и испуг, и желание поделиться опытом и знаниями, и даже ревность с завистью.
Вот наш первый диалог.
– О, Немыслимая, Подобная Бесподобному, Великий Дар и Избавленье, – начал он, как бы проверяя наличие жара у себя ладонью на лбу и, выделяя каждое слово экспрессией.
Ничего себе, старичок может! Такими комплиментами забросал!
– Считаю за великую честь встретить тебя в своих чертогах. Mi casa es su casa. Будь как дома. На Великой Скале начертано: «Придёт Жади́ с ликом девы и с душой мудрой мадроны. Тогда будет Избавленье». Все Жау знают эти слова. И ты пришла!
–Здравствуйте, – говорю, – меня зовут Алиса.
– О Прекрасноликая Алиса! Я вижу, ты не рада моему тону.
– Ну да, надо бы сбавить. Слишком фортиссимо. Уши закладывает. Не вгоняйте меня в краску.
– Прости, Алиса, я Гаш.
– Супер.
– Что пожелает моя гостья и госпожа? Так нормально?
А он смешной.
– Отлично. Как тут у вас с физической силой? Магия, чувствую, у вас хорошо поставлена, а особенно у Янтага.
Гаш слышит древнее название из моих уст, и снова безмерно удивляется.
– Всё просто, Гаш, я общаюсь с Диной.
Снова изумление в его глазах. Верховный Жрец, а эмоции бьют, как из мальчишки.
– Прости, Алиса, но мы не имели никакой связи с Диной со времени её ухода.
– Вот, как раз я впору.
– Я о том же.
– Я слышала, что в окрестности Красной пирамиды действует магическое поле, которое не позволяет функционировать никаким механизмам. Поэтому, всё оружие двух ваших миров там никуда не годится, если не имеют достаточного веса, чтобы разбить кому-нибудь голову. Это так?
– Это так.
– Вот я и спрашиваю, как с живой физической силой? Ведь придётся брать в руки мечи, топоры и прочие колюще-режущие, чтобы добыть себе избавленье. Я, конечно, молодец, но одна с Максом не справлюсь.
– Алиса, при всём уважении, пожалуйста, сбавь тон и ты, я же не ученик начальной школы.
– Извините. Но вы сами себя так повели с самого начала, будто я тут какой-то монстр. А я всего лишь – хрупкая женщина.
– Прекрасная, как заря. Если ты об армии, я думаю, мы успеем набрать нужных людей, и даже оснастить их вооружением. Я оружия не признаю, но готов помогать в Магии.
– Насколько нужно моё присутствие?
– Алиса, ты же без меня понимаешь, что твоё личное присутствие поможет вдохновить обитателей этого бренного мира.
– Кстати, что у вас у забулонцев за мир там? Только не пугайтесь, что я не настолько могущественна, как у вас там пишут, чтобы пробить вашу магию сходу. Мне нужно лишь представить. Вот и помогите мне представить.
Его лицо пытается сохранить равнодушный дипломатичный вид, но всё равно в глазах пробегает обида, потом, снова встретившись со мной глазами, он понимает и понимающе улыбается.
– Конечно, Алиса, тебе не стоит нервничать. Я всё понимаю, ты – всего лишь хрупкая женщина. Я отнесусь ко всему соответственно.
– Спасибо за понимание. И простите сразу за всё. На самом деле я добрая и пушистая.
Гаш улыбнулся и спросил:
– Алиса, скажи, почему ты говоришь мне, будто меня несколько, ты видишь всех меня?
Забавно, он считает, что его – несколько!
– У нас «вы» говорят уважаемому человеку почтенного возраста и обращаются к нему во множественном числе, в знак уважения.
– В таком случае, я тоже буду общаться с вами так.
– Как вам будет угодно.
Гаш рассказал о Забулоне. Как он сказал, это ослепительный мир. Золото и кровь. Сильная магия. Сложно себе представить этот мир. Все образы ускользают, меняются.
И теперь я вовлечена в круговерть бесконечных телепортаций. Мы вербуем войско. У меня впечатление, что я собираю толпу на вечеринку мне на днюху. Как ни смешно, но так и есть. Иногда ко мне присоединяется Максим. В крупных городах, как в Ганду, уровень развития аускани такой же, как у забулонцев, сосланных сюда. Они не такие тупенькие, как жители Тапилуи. Но, надо отдать должное Максу, жителей Тапилуи он подготовил очень прилично. Моя партия, если это можно так назвать, растёт. Сбор в армию – тоже. Тут, конечно, помогает Гаш и другие жрецы Жау – здесь этот культ очень силён.
А мой фантом так и не может пробиться сквозь розовые облака Забулона.
Радужная сфера Астрала вокруг меня меркнет, темнеет, сгущается в непроницаемую тьму, в которой, когда глаза привыкают к темноте, проявляются бесчисленные огоньки всех звёзд Вселенной. Карта неба мне знакома, вот Большая Медведица, вот Орион. Начинаю вспоминать остальные созвездия, но картинка головокружительно смещается. Скорость такова, что звёзды стали длинными параллельными линиями, как на фото с выдержкой. Мгновение спустя я вижу величественную панораму нашей Галактики. Невероятно сногсшибательное зрелище! Словно фото с «Хабла», только это не фото, всё вживую. Я чувствую холод Пространства и тепло, идущее от скоплений в ядре Галактики. Затем снова головокружительный рывок в полосатую тьму, и снова остановка. Теперь это не спиральное колесо из звёзд, а бесформенное светящееся облако. Эта галактика будет постарше Нашей. Наверное, это галактика, где в числе миллиардов звёзд и планет можно найти Аускани и Янтагу. И что сие означает? Что я могу свободно перемещаться в Пространстве? Или это маршрут? И вот они – планеты-близнецы. Красная и серая. Я нахожусь на серой, а мне нужно на красную. Меня не пускают. Мой день рождения пересёк свой экватор, бо́льшая часть путешествия пройдена. А я до сих пор так ничего и не сделала. Я уверена – какую бы армию мы не собрали, она бессильна без моей магической поддержки. А поддержки не будет, пока я не покорю магию Забулона. О каком покорении может идти речь, если я не могу даже проникнуть туда? Неужели, всё напрасно?
И тут всё замелькало перед глазами, а когда тошнотворные кульбиты бытия пришли в порядок, я увидела перед собой лицо Эльсы. Оно было соткано из галактик, туманностей и межзвёздных скоплений. Я слышу, как хор звёзд объединяется в голос:
– Алиса, девочка! Я понимаю, как тебе тяжело. Надеюсь, ты понимаешь, как тяжело мне. Я хочу освободиться и усилить тебя. Не возражай, так надо. Бабуля тоже ушла для Ивана.
Мне отрадно слышать, что с Ваней всё в порядке. Но «ушла», «чтобы усилить», «освободиться» тревожат меня.
– Прости и прощай.
Я вижу, как в облаке чужой галактики ближе к краю маленькая тусклая точка налилась интенсивным свечением, а потом рванулась в глаза, затмив всё остальное своим белым светом. Сердце кольнуло, оно пропустило такт, потом снова забилось, всё сильнее, с каждым своим толчком рассылая по Вселенной моего тела мощные протуберанцы энергии, поглотившей меня.
Когда белое свечение померкло, меня снова протащило по Пространству, и ткнуло носом в Землю, мгновение спустя я увидела берег Острова и большой костёр, сложенный из брёвен. Это погребальный костёр. Я чувствую, как меня наполняет новая, рвущаяся из пор кожи энергия. Я чувствую, как становлюсь сильнее. Хочется кричать и петь. Эльса ушла! Знайте все! Эльсы больше нет с нами! Становится немного грустно.
И новая картина:
Фиолетовый кристалл – баркха Эльсы, лежащий рядом с моей соломенной куклой, приподнимается над ложем и начинает пульсировать. С каждой диастолой кристалл становится меньше, но ярче, словно он впитывает собственный размер и трансформирует его в свечение. А когда кристалл стал ярко-алым, цвета артериальной крови, он начал ронять раскалённые капли на соломенную куклу. Вопреки ожиданиям, кукла не загорается, хотя от капель пышет жаром, солома впитывает эти жгучие капли, наполняясь ими. А когда кристалл истёк, и последняя капля упала на набухшую огнём грудь Баркхи, кукла пошевелилась и села.
Рыцарь
11 октября. ХХ:ХХ:хх
– Вставай, соня – снова слышу мамин голос, который снова к концу фразы мгновенно стареет и становится голосом Бабули, – ты больше часа был в отключке.
Я вижу сверху, как полупрозрачная Бабуля склонилась надо мной, звездой лежащим на краю оврага, где на дне ютится речка. Они далеко внизу, я взлетаю выше и вижу панораму разлома, вьющегося по земной поверхности, вижу, как река в его ложе пересекает село надвое. Мой взгляд скользит выше по её течению, и за селом через поле видны два островка Синявок. Первая и Вторая. Нам в Первую Синявку, в дальнюю. Отмечаю сходство местности с картой, что видел в интернете. Тут мой взлёт прекращается, и я, прежде, чем сорваться вниз, зависаю на миг в невесомости. В этот миг в самом конце Первой Синявки, у кромки леса, там, куда я сопровождал Алису вспыхнула и погасла яркая рубиновая точка. Потом я начинаю падать вниз. Всё быстрее и быстрее, земля и два силуэта стремительно приближаются, мне хочется закрыть глаза, но я понимаю, что веки, могущие их закрыть находятся у того, что внизу, что летит мне навстречу. Достигаю дна и вместо ожидаемого удара прихожу в себя. Вот так приходят в себя.
Фух! Что они добавляют в свой коктейль, когда делают боевые газы? У меня ощущение, что во мне побывала вся таблица Менделеева! В этот час я что-то видел. Но не помню, что. Что-то жизненно важное, но этот их чёртов коктейль…
– У меня не очень хорошие новости. На Остров совершено нападение с воздуха, моря и из-под воды. Острову приходится защищаться, и пока они не отобьются помощи ждать неоткуда. А я просила у них хотя бы флайт.
– Ну, спасибо тебе, Бабуль, на добром слове. Умеешь ты поддать жару.
– Прорвёмся, Ваньша. Я с тобой.
11 октября. Шесть минут спустя
Нужно пополнить боезапас. Спускаюсь к реке. Первый, кто попадается мне на пути – сидящий на кочке боец в чёрной маске, как у босса. Его шлем соскочил с головы и зацепился ремешком за шею, свисая ему на грудь, как котелок. Глаза в прорезях балаклавы пусты, как стреляные гильзы, внизу вязь маски набухла слюной и тягучим водопадом стекает в шлем-котелок. Там уже набралась изрядная лужица. Во, Бабуля даёт! Это тот, что бросил в меня гранату с газом. Другой повстречавшийся с Бабулей, тот что на противоположном берегу тоже подаёт признаки жизни. Причём эти признаки проявляются исключительно в его полулежащей позе, в которой сквозит что-то порочно-развратное. Мёртвые так не лежат. Хоть он и далеко, я уверен, что тот также тупо пялится в себя и пускает слюни, как и этот. В отличие от познакомившихся с Бабулей, мои уже остывают. Вот так, глазом не моргнув. Пацифист, блин!
– Как нам идти дальше?
– По речке и иди. По ней же к месту выберешься.
– Но они знают, что мы шли по реке.
– А как ты ещё пройдёшь? Наверху, сам видел, как на ладони. А за той рощицей будет село.
– Булгаково. Мне ещё в прошлый раз подумалось, что здесь попахивает чертовщинкой.
–Э, ты чёрта не поминай! Их тут и так полно.
– Я же говорю, Булгаково.
Тут мне в голову приходит мысль, я беру в пригоршню сырой суглинок и втираю в одежду, в рюкзак, в лицо, волосы, как Арни в «Хищнике». Если не мельтешить, может сойти за маскировку.
– Хорошо, пойдём по реке.
В конце концов, путь по реке самый простой. А людям свойственно всё усложнять. Врагу придётся распылить силы по всей территории, вместо того, чтобы сосредоточить их в одном месте.
– Только, Бабуль, мирных жителей не трогать.
– Ваньша, ты где живёшь? Все мирные жители сейчас сидят по хатам. Комендантский час. Знаешь, что такое комендантский час? Их даже в нужник не выпустят.
Река в очередной раз вильнула в замысловатой шикане, и я увидел на её высоких берегах глухие деревенские заборы. Кое-где их не было, но почти со всех дворов вниз по склону стекал застывший ледник бытовых отходов. Булгаково. Почему этот прекрасный мир так легко и неотвратимо превращается в помойку? Будто всё предназначение Человечества – нагадить как можно больше.
А вот и мост, где мы с боссом ждали Алису.
– Мы, кажется, прошли место рождения Алисы.
– Прошли. Значит место всё-таки, где дом.
– Да, я видел. Место действительно, где дом. Просто, я думал, что почувствую, где родилась Алиса.
– А ты не почувствовал? Она прямо под тем местом и родилась, где ты держал бой, а потом без сознания валялся. У них, видать, засада поблизости стояла, они это место хорошо знают.
Офигеть! Так вот кто показал мне цель моего пути. Алиса. Ты Там держись, mon amour!
Дева.
Радужная сфера приобрела осенний оттенок, а когда горечь утраты, преодолев свой пик, преобразилась в светлую сладкую грусть, я до тошноты отчётливо увидела всю структурность Вселенной. А я надеялась, что здесь есть место чуду. Но с другой стороны, я ли не чудо? Все сомнения улетучиваются, сменяясь межзвёздным холодом ясной мысли за глазами. Все помыслы кристаллизуются в идеальный узор. Единственное место, которое я пока ещё не понимаю – Забулон. Всё так же висит над ним розовый циклон, пожирающий мои фантомы. Но нет уже в этой завесе былой монументальности и непробиваемости. Это теперь похоже на закипающий борщ: что-то в его глубине хаотично перемещается, смешивается и клубится. В какой-то момент это розовое покрывало, скрывающее от меня Забулон, встрепенулось, будто его дёрнули за продетую через центр нить, и превратилось в огромного девятиглавого ящероподобного монстра. Он мощно машет перепончатыми крыльями, удерживая себя на месте. Мелькает воспоминание о сказках, что затронул в разговоре у костра Макс, тогда ещё Ватман. Змей-Горыныч о девяти головах. И каждая из этих голов ужаснее другой настолько, что смотреть лучше не на головы, а на основание их шей. Там что-то вроде сбруи и в пристёгнутом к чудовищу подобии беседки сидит Виолетта, злобно сверкая глазами. Хотя нет, эта моложе Виолетты и платиновая блондинка. Она уловила мой взгляд, оскалилась и пришпорила монстра. В этом оскале я вижу страх. А монстр, повинуясь приказу хозяйки, разинул все свои девять пастей, что тлеют малиновым заревом и рванулся ко мне. И тут-то до меня дошло: это я, а не мой фантом предстал сейчас перед гадиной. И это на меня, а не на мой фантом зарятся эти пасти, летящие в мою сторону.
Не может быть, думаю, неужели так просто – оп, и нет тебя?! А что в этом такого? Разве концлагеря различных деспотов моего мира не обесценили человеческую жизнь?
Всё это мигом проносится через моё сознание, и когда я уже готова принять судьбу, между мной и монстром как бы Виолетты встаёт моя Баркха. Только теперь это не соломенная кукла, свободно умещающаяся в ладони, а шестиметровый идол, сплетённый не из соломы, а из раскалённых каменных прутьев. Они почти одного роста. Монстр с размаху бьётся в грудь Баркхе. Раздаётся гул, как если по струнам рояля ударить большим плюшевым медведем, девятиглавого отбрасывает назад, он трясёт своими головами, а Баркха наносит ему удар ногой туда, в основание шей. Монстра отбрасывает назад и от толчка фигурка Вилетты вылетает из беседки и с воплем летит к поверхности Забулона. А монстр, сделав кульбит, снова бросается на Баркху. Видимо, это жест отчаянья, нежели отработанный приём, потому что Баркха с неумолимостью автомата сводит руки в хлопке как раз в тот момент, когда между ними пролетают головы Змея-Горыныча. Этот сокрушительный хлопок оказался очень результативным: одна из голов отвалилась и полетела вослед Виолетте, две других превратились в кровавое месиво, остальные, жутко завыв, ретируются в штопор, волоча за собой невредимую, но почти бесполезную тушу. Путь свободен.
Как здесь оказалась Баркха? Она же осталась на Острове рядом с Кристаллом! Вспоминаю видение, машинально хлопаю по кармашку и ощущаю характерную выпуклость. Ни фига себе! Так и есть! Моя Баркха. Соломенная, только в районе груди посверкивает маленький камешек. Она же за многие парсеки от меня! Магия. Для неё нет масштабов. А Виолетта, которая не Виолетта! Макс говорил, что я похожа на Дину, не знаю, ничего общего. Может и у Виолетты в этом мире есть двойник? Всё это странно. И чем дальше, тем страшнее.
Розовое одеяло исчезло с лица Забулона. Я вижу под собой планету, нижняя часть которой покрыта сплошным океаном, а вверху она увенчана одним большим материком, в котором сверкают дыры морей и реки. Только они какие-то уж прямые и параллельные. А прямо на берегу океана, облетев материк почти наполовину, я вижу пирамиду. Она огромна и нестерпимо сияет сапфировым блеском. При достаточном приближении видно, что сияние придаёт солидности этому сооружению. Вблизи пирамида оказывается меньше. И только тут я всё поняла, и картина стала ясна. Весь материк представлял собой огромную штуку, как в компьютере, Гоша называл её «материнкой», или «мамой». Вот, вспомнила, материнская плата. Явно сходная этимология слов «материк» и «материнская» стесняют грудь. Особенно мне не нравится слово «плата». Это чем платить придётся?
А пирамида, получается, процессор? А океан для охлаждения? Стоп! Дина же говорила, что Забулон-Янтага – планета искусственная. И это явно видно. Брр! Кто может жить на поверхности огромного компьютера?! Оборачиваюсь и в ужасе кричу: сзади в безвоздушном пространстве висит огромная серая Аускани, а на её поверхности из какого-то чудовищного проектора транслируется высокомерное лицо настоящей Виолетты. Её ухмылка замораживает кровь. Она смотрит прямо мне в глаза.
Поверхность Забулона тоже говорит об её искусственности: вокруг ровные ухоженные поля, будто это какие-то ковровые покрытия, ровнейшие блестящие дороги, которые я сверху приняла за реки, и посаженные на равных расстояниях одинаковые деревья и кусты, и торчащие вдалеке, то тут, то там башни, похожие на силосные. Видимо, кондиционеры. Вся эта принципиальность напрягает.
Когда я встала рядом с пирамидой, оказавшейся огромным куском металла, я поняла, что это совсем не центральный процессор, а всего лишь приёмник-передатчик, сродни Bluetooth или Wi-Fi. Создавалось впечатление, что эту пирамиду много раз раскаливали, что она стала синей. Пока я разглядывала эту махину, я потеряла бдительность, а может невидимость, но патруль соткался из воздуха, как в 3D-принтере..
– Стоять!
– Ты кто такая?
Двое рослых дядек в чёрном в масках. Глаза за прорезями какие-то оловянные, будто саморезы ввинчены, ни мысли, ни чувства.
– Ты не забулонка.
– И не аускани. Кто ты?
Я шепчу заклинание, но оно не работает. Значит, вблизи пирамид Магия не действует? Это плохо.
Звенит сталь, и широкий изогнутый меч целится мне в горло.
– Ты что, немая?
– Да она тупая. Паломница, наверное.
– Где ты видел такую паломницу? Да, вообще, такую бабу?
– Да, она выглядит лучше наших шлюх.
Грубые безаппеляционные руки шарят по моей груди.
– Что это у нас?
Мелькает Баркха, вырываемая из кармана.
– Какая-то соломенная хрень! Посмотри.
Баркха летит в другие руки, а эти спускаются ниже.
– Что у нас там дальше?
– Соломенная кукла. Да ты ведьма?!
– Люблю ведьм.
Руки лезут, куда не следует, а Баркха летит наземь.
– Давай вдвоём, интереснее.
Что за чушь?!! Бешеная горячая волна возмущения молниеносно растёт во мне, тождественно ей растёт брошенная Баркха. Она в мгновение ока из маленькой становится шестиметровой и каменной. Стражники возятся с моей одеждой, а Баркха неуловимым движением соприкасает их головы, делая из них чудовищного сиамского близнеца. Они даже ойкнуть не успели. Только противный скрежет их черепов и чавкающий звуки. Я едва успеваю закрыть глаза от брызнувшей тёплой жижи, а когда открываю их, то вижу неподвижное тело, сросшееся головами и маленькую соломенную куклу. С благодарностью глажу её и отправляю в карман. Интуиция говорит, что надо отойти от пирамиды, она экранирует мою Силу. Но прежде что-то подсказывает мне, что патрулём ещё можно воспользоваться. Чётко представляя себе USB-порт, сую руку в тёплую густоту их черепов, и меня озаряет вспышка. В этой вспышке я вижу беспросветную служивую жизнь этих бедолаг, с их бедами и мелкими радостями, не выходящими за грани физиологических и половых потребностей, их долги и неурядицы, а также я вижу, что пирамида имеет противовес, центральный процессор. К сожалению, умственное развитие стражей не дало не только полной, но и какой-нибудь ясной картины. Мракобесие и суеверия, замешанные на чинопочитании. Служба-с! Но, по крайней мере, я знаю, что процессор есть.
Воин.
«Совершенно секретно.
В одни руки уровня 00.
После прочтения сжечь.
Досье № 10.
Ф.И.О.
Алсуфьев Максим Олегович.
Дата рождения.
29.02.1980
Место рождения.
г. Воронеж.
Причина интереса.
По нелепой случайности (1: 23 000 000 000) совпали авария 11.10.1990 на объекте 23/0245 (Каталог 17/25.13) и пребывание в этот момент субъекта на территории объекта 23/0245. В результате аварии субъект исчез на сутки и появился спустя указанное время. Субъект был испуган, и в точности пересказал особенности флоры, фауны и обычаев Гурганского леса (фонограмма рассказа субъекта в приложении 01/audioframe_froc0021-IV.mp3).
