Читать книгу: «Внутри ауры», страница 34

Кирилл притих и задумался.

– А то совершенство – это Бог?

– Многие из прикоснувшихся и подобравшихся впритык к последней черте говорят о безграничной всеобъемлющей пустоте, в которой себя ощущаешь бесконечно счастливым.

У Кирилла выступили слезы на глазах. Внутри вспыхнуло невероятное чувство чьей-то безусловной милости и безграничной любви.

– Да! – радостно заявил он. – Я вспомнил… Это оно… Господи… Это оно…

Поток счастливых слез не прекращался. Ощущение божественного присутствия накрыло с головой благодатью. Молдован улыбнулся.

– Ты тоже его чувствуешь?!

Избранный медленно кивнул головой и указал пальцем в небесное пространство черных туч:

– Когда я забираюсь высоко в небо, к необузданной стихии, тогда я ощущаю то совершенство максимально отчетливо. Чем выше я забираюсь, чем ближе к грани, тем больше чувствую его величие и подлинность.

Кирилл вытер слезы и проницательно вынес вердикт:

– Именно поэтому ты постоянно возвращался к военным действиям и играл со смертью?

Молдован замер, ибо эта мысль для него не была новой.

– Сложно сказать. Знаю лишь, что каждому избранному уготовано идти остаток жизни по лезвию бритвы. Это не его выбор, а надлежащий путь. Словно он еще в некоем заточении, но уже на грани абсолютного освобождения.

Оживленные города и живописные ландшафты мелькали расплывчатой пленкой. Кирилл раздумывал о чашах весов, на которых соперничали разрушение и спасение, предложенные божественным индейским даром или проклятием. Частичка этого феномена уже навсегда таилась внутри него. В голове пульсировал обширный масштаб увиденного. Сердце переполнялось спектром пережитого. В любой момент казалось, что можно потеряться в чертогах разума и уже не вернуться, но словно невидимая рука ему не давала заблудиться в хаотичном пространстве и вела по прямой дороге к цели, заданной верой. Молдован самозабвенно продолжал рассекать потоки воздуха, то и дело нарываясь на очередную зону турбулентности. Сгущавшиеся тучи устрашали, но продолжали выжидать какого-то определенного момента. Среди пластов тумана начали проглядываться очертания многоэтажного мегаполиса.

– Уже скоро будем на месте, – заключил Молдован.

Кирилл сжал пальцами книгу, которую не выпускал из рук, и сделал глубокий тревожный вздох:

– Сколько стволов возьмем с собой?

– Нисколько.

– Ты не взял с собой даже пистолета?! – возмущенно воскликнул Кирилл.

– Нет.

– Как же мы остановим вооруженную кучу подонков?! Они же на пороге сразу из нас сделают решето…

– Я верю, – лишь произнес Молдован и начал снижаться.

2.

Маша ощущала сильнейший упадок сил. С самого утра казалось, что тело не может двигаться без посторонней помощи. В страхе перед собой она отрицала, но осознавала тот факт, что за ночь случилось около трех приступов эпилепсии. Выкарабкаться из каждого стоило немыслимых усилий. Мучала бессонница. Любая попытка погружения в сон сопровождалась судорогой и моментальным испугом. К утру сознание заволокло туманом. Движения стали медленными, а мысли тягучими.

Подготовка к роковой встрече у Пиззздюков началась с самого утра. Даже не верилось, что эти поганцы могут быть настолько ответственными и пунктуальными. Стоило только утреннему свету заглянуть в окно, как Муха уже бодро отправился к турнику на зарядку. Он пыхтел и снимал лишнее напряжение, которое могло в очередной раз погубить дело. Каменное лицо выполняло подготовку и не реагировало на окружающий мир, даже когда в зале появился Гаутама. Тот подобно трепещущей перед знаменательным событием леди суетился и капризничал, не зная, что лучше надеть. Вскоре объявился Ишуа. Маша внимательно наблюдала за главой мафии. Несмотря на напускной апатичный облик, проскакивала подлинная личина внутреннего нетерпения и преждевременного ликования.

– How many thugs will we take with us? – аккуратно крася черным лаком ногти, спросил Гаутама. (пер. с англ.: Сколько с собой головорезов прихватим?)

– Only four of us will go, – определено заявил Ишуа. – Me, you, Fly and the girl. (пер. с англ.: Мы поедем вчетвером. Я, ты, Муха и девчонка.)

Гаутама оторвался от дела и изумленно взглянул на брата, хлопая своими накладными ресницами:

– Are you insane?! To the most important deal we’ve ever had in our lives?! (пер. с англ.: Ты что рехнулся?! На самую важную стрелу в нашей жизни?!)

– You’re right, – непоколебимо отрезал Ишуа, обращая свой слепой взгляд в одну точку. – There must be only four of us. (пер. с англ.: Вот именно. Там должны присутствовать только мы.)

Гаутама трусливо заметался, но потом доверчиво сплюнул и заявил:

– Well, I’ll take one more track for my courage! Even if that Serb or what the hell his name is takes the whole army with him, I’ll kill everyone! (пер. с англ.: Ладно, для смелости лишнюю дорожку хлопну! Пусть этот Прибалт, или как его там, хоть полчищу бойцов с собой притащит, всех нахер переложу!)

Ишуа выдержал паузу, а затем заявил:

– This man won’t take anyone. (пер. с англ.: Этот парень не станет брать подмогу.)

– Is he that cool? – подключился Муха, боксируя в поту грушу. (пер. с англ.: Крутой такой что ли?)

– Kind of. (пер. с англ.: Типа того.)

– There’s a short convo with cook guys, – после этого последовал мощный удар, согнувший грушу пополам. (пер. с англ.: С крутыми разговор короткий.)

…

Патефон наигрывал американскую классику 50-х или 60-х годов с характерными хрипами и треском. Вместо обычных лампочек помещение озаряли неоновые кислотные светодиоды. Муха нарядился в смокинг, который все это время усердно наглаживала обнаженная прислуга. Он вновь скрупулезно проверил костюм на чистоту и прилежность, а после заправил в пояс два блестящих пистолета. Черная бабочка симметрично смотрелась на фоне его квадратной нижней челюсти, а густые бакенбарды превозносили до интеллигентской богемы. Гаутама замаскировал пораженную кожу косметикой и на дреды с трудом напялил объемный рыжий кудрявый парик. Худощавое мужское тело он спрятал под строгим парадным розовым костюмом. Широкий пиджак скрывал два свисающих на подвесках автомата UZI. Демонстративно красуясь перед зеркалом, модник довольно хихикнул, а затем отправил наблюдающей Маше непристойный жест. Ишуа как был одет в джинсовый костюм, так и остался в нем. Главарь смирно сидел рядом с пленницей на диване и будто вслушивался в тиканье настенных часов.

– Готова увидеться с друзьями? – спросил он по-русски.

Маша сконцентрировала мысленный поток и, сглотнув тяжело слюну, ответила:

– Да.

– Как думаешь, они смогут тебя спасти?

Маша инертно спустила ноги на пол и выждала время, пока не прояснится помутнение в глазах.

– Честно?

– Да.

– Вам пиздец.

Ишуа расплылся в радостной озорной улыбке.

– Это мы посмотрим.

…

Мафия предпочла для поездки не автомобиль. Словно отдавая должное своему лихому прошлому, они выкатили из гаража три здоровенных Харлея. Маша впервые за долгое время оказалась на свежем воздухе. Приятный ветер обдал ее кожу и чуточку освежил голову. Она разглядывала американские горки, возвышавшиеся над районом. Именно они были ее единственными друзьями последние дни. Раздавались дикие веселые вопли и мелодии аттракционов. Колесо обозрения будто бы касалось пасмурного неба.

– Нравятся? – спросил Ишуа, передавая знакомую сумку с индейским корнем Мухе.

Маша безразлично кивнула.

– Это наши аттракционы.

Девушка удивилась.

– Если останешься в живых, то приходи. Для тебя будет вход бесплатным.

Маша не верила в вычурную обольстительность кровожадного убийцы и молча уселась на заднее сиденье мотоцикла.

– Finally it’s the final part of our triumph! Are you ready, brothers, to turn from Pizzzduyki into Gods, huh? – возбужденно кричал Гаутама. – (пер. с англ.: Ха-ха! Наконец-то заключительная часть нашего триумфа! Готовы, братва, из Пиззздюков превратиться в Богов, а?!

Раздался угрожающе рев мотора и три байкера унеслись вдаль навстречу судьбе.

3.

Молдован и Кирилл совершили посадку в заросшем лесном парке. Огромная территория бывшей атомной станции обросла растительностью. Словно обои мох и трава пробивались сквозь расщелины в старых стенах. На крыше виднелись молодые деревья, сохранившиеся стекла на окнах были покрыты многолетней грязью. Место внушало первобытный страх, но идеально подходило для злобного осуществления планов.

Покинув вертолет, Кирилл наблюдал за затихающими винтами пропеллера и ждал своего друга.

– Сколько времени?

– Начало девятого.

– Думаешь, они уже там?

– Сейчас узнаем.

Сердце колотилось. Коленки подкашивались. Кирилл старался подавить мандраж. Он вспомнил о своем пистолете и представил, как бы тот сейчас ему пригодился. Но с нравственной позицией Молдована оставалось лишь надеяться на чудо. Избранный же смело и уверенно направился к заброшенному куполообразному ядерному реактору. Кирилл сделал глубокий вдох и последовал за ним.

Парочка прошла несколько коридоров, заваленных всяким хламом, прежде чем услышала ноты зазывающей мелодии. Они последовали на ее звук, обогнули несколько пролетов и уже отчетливо услышали эхо музыки, от источника которого отделял единственный поворот.

– «Wheel of Fortune», – неожиданно заявил Молдован, – Kay Starr.

– Что?! – переспросил нервозно Кирилл, пребывая у себя на уме.

– Песня играет такая.

Кирилл затряс возмущено головой, не понимая, как в данной ситуации можно сохранять спокойствие. Но пришло время собрать оставшиеся силы в кулак и сделать шаг навстречу опасности. Они перешли каменный порог и оказались в огромном просторном помещении, которое ранее, видимо, было источником безграничной мощи. Стены имели вогнутую к верхушке форму, а сама округлая крыша открывала обзор на небо. По обширному пространству раздавалась песня. В самом центре атомной станции стояло четверо человек. Один не шевелился подобно каменной статуе, раздвинув властно ноги и держа в руках готовые к стрельбе стволы. Второй, наряженный в женскую одежду, кружился вокруг своей оси и плавно пританцовывал под душевную мелодию, играющую из колонки. Третий стоял на два шага впереди остальных и держал в одной руке Машу, а в другой – черную сумку.

– Here you are, – гостеприимно громким голосом воскликнул Ишуа, стоило ему услышать впереди чужие шаги, – finally our greatest friends have come! (пер. с англ.: Да неужели, пожаловали наши долгожданные друзья!)

Гаутама одномоментно застыл, скорее выключил музыку и жадными испепеляющими глазами уставился на врагов.

– Ha-ha-ha! – заржал псих. – We thought you would be scared and wouldn’t come! Even had a plan to go to the Indian reservation… Ha-ha… For a large-scale molestation of street children, you know… (пер. с англ.: Ха-ха-ха! Мы думали, вы испугаетесь и не придете! Планировали уже собираться в дальний путь в индейскую резервацию… Ха-ха… Для масштабного растления беспризорных детишек, знаете ли…)

Гаутама провокационно скалился и проверял незнакомцев на прочность, но те уверенно сокращали расстояние между ними. Когда Молдован с Кириллом приблизились, Муха навел на них стволы и яростно обронил:

– Stay where you are! One extra movement and I’ll let your guts out! (пер. с англ.: Стойте там, где стоите! Лишнее движение и я вам кишки выпущу наружу…)

Парочка остановилась и замерла. Всем стало очевидно, что гости безоружны. Ишуа подал знак своему брату:

– Calm down, Fly. Our heroes came with peace… They don’t wanna fight… They don’t need it… (пер. с англ.: Тише, Муха. Наши герои пришли с миром… Они не хотят воевать… Им это не надо…)

Кирилл позабыл о страхе, парень парализовано смотрел лишь на Машу. Он с болью в сердце разглядывал ее побледневшее лицо, уставший вид и еле сдерживал себя, чтобы не броситься к ней. Девушка прямым ответным взглядом одаривала Кирилла, ее долгожданную единственную мечту. Глаза-аквариумы стали блестящими от слез, а на лице проскочила легкая улыбка. Кирилл тоже улыбнулся, мысленно передавая надежду. Хитрый Гаутама заметил ментальную перекличку и мерзким заносчивым голоском протянул:

– Is this your boyfriend?! Ha-ha! You must tell him how you and I had fun, baby! Ha-ha! I hope he likes my gift… (пер. с англ.: Это что, твой бойфренд?! Ха-ха! Ты должна ему обязательно рассказать, как мы с тобой развлекались, крошка! Ха-ха! Надеюсь, ему понравится мой подарочек…)

Аффективный маньяк почти подался рефлекторно вперед на конкурента, но Ишуа притормозил и его.

– Shut up. He still doesn’t understand, – после этого главарь повернулся к спасителям и учтиво заговорил на русском. – Так ведь? С вами же лучше говорить на родном языке? (пер. с англ.: Умолкни. Он все равно не понимает.)

Молдован не удивился лингвистическим навыкам и продолжал без интереса наблюдать на запугивающих манерных выскочек.

– Мы наслышаны о тебе, Молдовашка, – продолжил Ишуа свою речь, понимая, что избранный не из тех, кто любит трепать языком. – Про твои достижения и заслуги… Как ты кромсал толпами людей на войне, как уничтожал и взрывал целые поселения… А потом возглавил Магелланцев и принял божественный индейский дар, обретя вселенскую силу… Ты для нас своего рода кумир… Доказал, что не каждая шмакодявка сумеет пережить действия корня, а только беспощадные и целеустремленные убийцы, повидавшие столько дерьма, что их уже ничем не испугаешь… Мы все эти годы, в каком-то смысле, шли по твоим протоптанным дорожкам прямо по человеческим головам, а на данный момент уже прошли и дальше… Так сказать, ученики переплюнули учителя…

Ишуа продолжал манипулировать прошлым Молдована, апеллируя достоверными фактами. Но оппонент продолжал сохранять безразличный вид и слушать.

– Ты сейчас думаешь, что своими благородными поступками сможешь искупить вину за прошлые грехи и стать другим человеком, – философствовал Ишуа, отводя душу, – Что благодаря заботе о детишках и безвозмездным пожертвованиям ты добьешься людской амнистии и получишь божье прощение…

Маша впервые видела главаря банды заинтересованным и эмоциональным. Он не вел монолог, а, хихикая, словно пел отрепетированную в голове любимую песню. Молдован не предпринимал действий и предпочитал молчание, считывая мотив разыгранного спектакля.

– Мы похожи с тобой, Молдован, – внезапно сменил интонацию Ишуа. – Мы все когда-то отступили от людских норм, ценностей и страхов. Отказались от иллюзии смысла существования, навязанного обществом. Не боялись и познавали человеческую бездну. Стремились к большему, не веря внушенным ограничивающим стереотипам. Не знаю, что произошло у тебя на стадии становления, но нам троим жизнь сразу дала понять, что мы лишние. Что мы созданы, чтобы заранее быть погребенными. А что такое обычный человек? Лишь набор отложенных в памяти программ, которые произошли с мозгом живого организма за всю его историю. Неустойчивая субстанция, колеблющаяся между животными инстинктами и духовным разумом. Мы не виноваты, что стали такими. Значит судьбе необходимы мы. Ты – чтобы творить и созидать. Мы –чтобы порабощать и разрушать. Мы оба представляем собой стремление к совершенству. Только ты – через благородство, а мы – через деструктивность. Но разве даже и эти оба подхода не абсурдны в нашем обреченном положении?

Ишуа продолжал держать Машу за руку. Его братья не смели его перебивать, осознавая, что речь идет о чем-то важном. У Кирилла и Молдована не было выбора, тем более, не каждый день услышишь исповедь вестника апокалипсиса.

– Вот у тебя была цель, Молдовашка? Была?

Молдован кивнул.

– Конечно, была. Быть добряком. Это очень закономерно, исходя из твоих прошлых деяний. Хех. А у нас была цель абсолютной власти. Исходя из нашего тяжелого детства, это тоже логично. Ну так вот. Ведь общие наши все стремления, какими бы они ни были важными и различными, все равно имеют одну общую черту. Бессмысленность. Человек глуп, искушен, ненасытен и смертен. Но еще хуже, что он осознает свою печальную участь. Его вспышка жизни промелькнет незаметно. О его проделанном пути, трудах и жертвах никто не вспомнит через год, сто, тысячу лет. И хорошие, и плохие люди исчезали. Но ничего не менялось. Появлялись новые заложники своей противоречивой природы и начинали совершать те же ошибки и нести страдальческое существование. Алчность, тщеславие, зависть, подлость, насилие и даже маленькая доля благодетелей будут появляться вновь и вновь, порождая еще более травмированных, запутанных и озлобленных людишек. Я осознаю, что несмотря на собственные достижения и осознания, совсем скоро буду гнить в земле и кормить червей. Разве это достойный конец? Я не хотел этого всего. Мне плевать на деньги, славу и всеобщее изобилие. У меня всегда была лишь одна искренняя мечта.

Тут Ишуа освободил руки, отпустив Машу и положив сумку на пол, и впервые за все время снял очки. Шрамированные красные раны в том месте, где раньше были глубоко посаженные глаза, предстали перед Молдованом и Кириллом. Этим жестом Ишуа хотел показать искренность своих слов. Злодей направлял дезориентированный взгляд в приблизительную точку и продолжал издевательским тоном говорить:

– Скажи, Молдован, не проще было бы просто уничтожить все человечество? Не наслаждаться убийством конкретной личности, подобно садисту. Не искоренять отдельную нацию, подобно фашисту. А уничтожить все человечное одним разом. Это ведь сразу кажется не так тяжело, как смерть одного человека. Будто в данном действии заключаются справедливость и благородство. Мне не хочется повторять слова всяких злодеев из литературы и кино про то, что человек – вредоносный вирус, ошибка или тупик эволюции. Нет. Я считаю его жизнь коварной шуткой. Я не Бог, чтобы судить правильность эволюционного хода. Я лишь типичный представитель этой расы, который пришел к заключительному выводу. Мы все уже мертвы, но до сих пор повязаны жизненным долгом. Не проще ли освободить будущих людей от тяжести и никчемности бытия? Разве не честно ли стереть разом все человеческое вместе с собой с лица земли, предоставив ей шанс на создание лучшей и более совершенной формы жизни?

Он продолжал декларировать свои истины, все больше подключая эмоций.

– Человек – это не большая жертва. Он существует лишь считанные минуты, если брать за сутки жизненный цикл всей материи. Никто не обидится, если он исчезнет, ведь обижаться может только он. Войны, бедность, болезни и непростительные пороки исчезнут. Несчастье, придуманное человеком, пропадет навсегда. Разве это не будет единственной правильной, рациональной целью? Единственным грандиозным успехом, не сравнимым доселе ни с чем? Его, правда, тоже никто не вспомнит, но может когда-нибудь кто-нибудь скажет спасибо. Помнишь, я говорил, что мы похожи? Оказывается, мы оба стремимся к благородству.

У Ишуа не было намерения подружиться или как-то понравиться Молдовану, он будто делился своей гениальной идеей с идентичной по интеллекту личностью.

– Когда я услышал о существовании Ihticoyonpui, о его возможностях и силе, то понял, что это знамение свыше. Послание Богов, наподобие библейского запретного плода или горящего куста. Что, если это шанс все изменить? Исправить все человеческие грехи и недостатки? Обратный билет в рай вечного небытия? Я понял, что мы с братьями то, что нужно божественному дару. Те качества и навыки, которые необходимы для воплощения глобального замысла. Ведь всех остальных Ihticoyonpui сокрушал изнутри. Ими двигали эгоистичные и примитивные ориентиры. Прошлые хранители так и не смогли подобрать ему правильное применение. Они были слабы и глупы. Но что будет, когда вселенский древний убийца вступит в сотрудничество с познавшим все и вся мирским скитальцем? Ты был таким, но корень тебя изменил. Что ты узрел по ту сторону реальности? Добро? Любовь? Надежду на лучшее? Тебя Пандора оставила в живых, но от тебя пахнет смертью. Я это чувствую. Ты ищешь ее, потому что замысел корня именно таков. Разрушение. Он показывает истину. Срывает защитные слои. Обрывает иллюзии. Все, казалось бы, для одного очевидного…

Молдован терпеливо выжидал и не шевелился. Курки пистолетов злобной гориллы оставались направленными на парочку и как будто только и ждали сигнала. Но ни Молдован, ни Кирилл не боялись. Парню хотелось лишь уберечь и освободить Машу. Она одна стоила всех его мыслей и чувств.

– That is why my brothers and I will use the Indian gift, – дальше Ишуа продолжил на английском языке, тем самым приободрив и вернув братьев в процесс. – We’ll learn the secrets and dogmas of the Universe, and then will use the natural qualities and knowledge given to us to destroy the world. We are all temporary, insignificant creatures, no matter how you look at it. All our merits will sink into oblivion. We will be replaced by tougher and more frostbitten bandits. But the general Armageddon will be the most unsurpassed ending. If not us, then sooner or later someone else will do it. Crazy politicians. Cataclysms. A massive epidemic. A well-aimed meteorite. Let it be better to be murderers with sincere intentions. (пер. с англ.: Именно поэтому мы с братьями употребим индейский дар. Мы познаем тайны и догмы Вселенной, а затем используем данные нам природные качества и знания для уничтожения мира. Все мы временные ничтожные создания как ни крути. Все наши заслуги канут в небытие. Нам на смену придут более крутые и отмороженные бандиты. Но всеобщий Армагеддон будет самым непревзойденным финалом. Если не мы, то это сделает рано или поздно кто-то другой. Чокнутые политики. Катаклизмы. Массовая эпидемия. Меткий метеорит. Пусть это уж лучше будут убийцы с искренними намерениями.)

Гаутама не сдержался и в судороге от блаженного предвкушения засмеялся:

– We will watch the end of the world from the front rows! (пер. с англ.: Мы будем наблюдать за концом света с первых рядов!)

Молдован был не уверен, что младшие братья в связи со своей ограниченностью и психическим помешательством четко осознают масштаб, который задумал их главарь, но не стал препятствовать их пиршеству.

– How do you imagine it? – спросил впервые Молдован, тем самым вызвав улыбку Ишуа. (пер. с англ.: Как ты это себе представляешь?)

– Could it be that I could finally interest you and talk to you? – с восторгом заявил тот. – Well… I think that after an epiphany, I’ll come up with a lot of ideas, from which I’ll only have to choose the right one… Let's say a nuclear explosion… Let this abandoned nuclear reactor be a modest harbinger of the future activation of the megaton… Which will cover all our paradox and existentiality with a sterilizing wave… (пер. с англ.: Неужели я тебя смог наконец заинтересовать и разговорить. Ну… Я думаю, после прозрения мне придет в голову уйма идей, из которых останется лишь выбрать подходящую… Допустим, ядерный взрыв… Пусть этот заброшенный атомный реактор станет скромным предвестником будущей активации мегатона… Который накроет всю нашу парадоксальность и экзистенциальность стерилизующей волной…)

Ишуа мечтательно фантазировал. Он утратил адекватную оценку своих желаний и решений, но не серьезность.

– So, a crushing boom seems to be the most suitable prospect, – говорил он снова на английском. (пер. с англ.: Так что сокрушительный бум представляется наиболее подходящей перспективой.)

– We're playing big, you pathetic assholes, – ехидно гоготал Гаутама и от возбуждений подскакивал в воздух. (пер. с англ.: Мы играем по-крупному, жалкие говнюки.)

– Can I finally smash them?! – задал гневно вопрос Муха, томясь в ожидании. (пер. с англ.: Я могу их наконец грохнуть?!)

– No, – протянул Ишуа, – We won’t kill them now. They’ll witness our transformation. And if anything happens will help us… Prompt… Right? (пер. с англ.: Нет, мы не станем их сейчас убивать. Они станут свидетелями нашей трансформации. И если что помогут… Подскажут… Да?)

Его рука многозначительно начала с угрозой поглаживать макушку Маши. Кирилл напрягся и с растерянностью смотрел на двух собеседников. Молдован понимал, чего хочет Ишуа и согласно кивнул головой.

– Good job, – прочирикал Ишуа. – It's a pleasure to work with you. And where is the famous indigo-book? A guide to the other world? (пер. с англ.: Вот и умница. С тобой приятно работать. А где же знаменитая книга-индиго? Проводник в потусторонний мир?)

Главарь банды протянул правую руку вперед, ожидая выполнения последнего условия договора. Кирилл крепко сжал старую книгу, а затем решительно сделал три шага навстречу и положил ценную вещь в ладонь злодея. Первое, что сделал Ишуа, это открыл случайную страницу и провел кончиками пальцев по поверхности. Его рот расплылся в удовлетворенной улыбке.

– Some keepers preferred the ancient Indian language of the Aztecs themselves… (пер. с англ.: Некоторые хранители предпочитали древний индейский язык самих ацтеков…)

Без зрения ему оказались доступны священные доктрины. Теперь книга была у него и Пиззздюкам ничего не препятствовало осуществить план.

– Отпустите девушку! Мы никуда не уйдем! – бросил Кирилл, тем самым вызвав яростное рычание в Мухе.

– What did this snot sniff?! – надменно вскинул брови Гаутама и тоже достал из-за пазухи автомат. (пер. с англ.: Что этот сопляк вякнул?!)

– Stop! – остановил их Ишуа, а затем обратился спокойным тоном лично к Кириллу. – Она будет свободна, как только закончится процедура. (пер. с англ.: Хватит!)

Парень отошел назад, не отрывая глаз от Маши. Девушка чувствовала слабость и держалась из последних сил, чтобы не упасть.

– Поделишься рецептом успеха, Молдаван? – деловым жестким голосом обратился Ишуа.

Молдован стоял молча.

– Ты же знаешь, что препятствовать и увиливать глупо. Что-то случается неизбежно, и оно не подвластно нашей воле. Как ты не сошел с ума?

– Верь, – неожиданно для всех бесстрашно опередил Молдована Кирилл с советом. – Верь и тогда сможешь вернуться оттуда.

Парень добровольно и равнодушно передал истину в головы злодеям. Ишуа не дрогнул и без каких-либо вопросов выслушал высказывание парня. По реакции Молдована главарь понял, что его друг не врет и говорит словами наставника. Избранный стоял в ожидании грядущего, придерживаясь принципа – спасти малое, подвергнув опасности остальное. Старший брат взял сумку и достал оттуда корень священного дерева, а затем передал его младшим.

– Believe, guys. This is the last parting words of the great and unique Moldovan. Until this day… (пер. с англ.: Верьте, парни. Таково последнее напутствие великого и неповторимого Молдована. До этого дня…)

– Ha-ha! – торжественно заржал Гаутама и достал целую охапку корня. (пер. с англ.: Ха-ха!)

– Aren’t you afraid, bro? (пер. с англ.: Не боишься, братец?)

– What are you talking about?! I've tried so much shit that a smaller dose may not take me! (пер. с англ.: Да ты че?! Я столько говна перепробовал, что меньшая доза меня может не взять!)

–Is it enough? – перестраховался Ишуа за всех троих, обратившись к Молдовану. (пер. с англ.: Этого достаточно?)

– There is only one extreme line, – изрек мудрец. – It's either all, or the end is postponed indefinitely. (пер. с англ.: Крайняя черта одна. Тут либо все, либо отсроченный на неопределенный срок конец.)

Ищуа поморщился и сжал крепче в руке книгу древнего племени. Дурашливый клоун, разглядывая с любопытством вещество, передал сумку Мухе. Тот подозрительной заторможенностью замешкался.

– What’s wrong, Fly? – спросил Гаутама. (пер. с англ.: Что с тобой, Муха?)

– Are you sure that we aren’t being cheated? (пер. с англ.: Вы уверены, что нас не надувают?)

Ишуа внушительно повернулся к нему всем корпусом и твердо сказал:

– We’ve been going to this for so long. Most likely, this moment is the most important in our lives. It is this that requires determination and courage from us. It's now or never. (пер. с англ.: Мы столько к этому шли. Вероятнее всего, этот момент самый важный в нашей жизни. Именно он требует от нас решительности и смелости. Либо все, либо ничего.)

Младший брат с суровым видом посмотрел на преподнесенный дар и отбросил излишнюю мнительность, полностью доверяя авторитету брата. Гаутама, не раздумывая, профессионально закинул чужеродное вещество в рот и сморщился:

– It tastes as if the squid didn’t live in sea water, but in an old barn… Ugh, fuck… Thank God, I took bourbon… (пер. с англ.: По вкусу, как если бы кальмар не обитал в морской воде, а в старом сарае… Тьфу, бля… Хорошо, что я бурбон взял…)

Он вытащил бутылку, отпил, проглотил, потом еще раз отпил и половину предусмотрительно сплюнул. Муха строго и быстро закинул в рот корень и начал терпеливо пережевывать, не обращая внимания на противный вкус. Ишуа отнесся к ритуалу с большим почетом и, прежде чем соединиться с божеством воедино, выдержал будто бы молитвенную паузу. После этого корень пропал и из его рук. Первое мгновение все собравшиеся люди сохраняли тишину, ожидая какого-то волшебного мгновенного явления. Но потом расслабились.

– Maybe it has dried up? – характерно для своей эмоциональности выдал Гаутама. – When will it work? I can't wait to start throwing lightnings and pulling the oceans apart… (пер. с англ.: Может, он высох? Когда уже накроет? Мне не терпится начать кидаться молниями и раздвигать океаны…)

– I don't think this will happen, – на их языке высказался Молдован. (пер. с англ.: Не думаю, что такое случится.)

– Ans what will happen, Moldovan? – спокойно спросил Ишуа. (пер. с англ.: А что будет, Молдован?)

– Something that you would never have imagined. (пер. с англ.: То, что тебе никогда бы не представилось.)

– Why do you say everything in riddles, you smart guy! – огрызался Гаутама. (пер. с англ.: Че ты загадками говоришь-то все, умник!)

– I'm serious. Everything that is inaccessible to a person will instantly get into his head. (пер. с англ.: Я серьезно. Все то, что человеку недоступно, одним моментом заберется в голову.)

– That is, like some abstruse facts and transcendent feelings? (пер. с англ.: То есть, типа каких-то заумных фактов и запредельных чувств?)

– Lind of. But these facts and feelings of human physiology are alien and dangerous. The brain is not adapted to such a scale. (пер. с англ.: Типа того. Только эти факты и чувства физиологии человека чужды и опасны. Мозг не приспособлен к такому масштабу.)

– What can it be? (пер. с англ.: Что же это может быть?)

– Everything, – подытожил Молдован. – Everything that has already been and will be in the entire history of the universe. (пер. с англ.: Все. Все что было и будет за всю историю мироздания.)

– What? (пер. с англ.: Это что?)

– All events, phenomena, tragedies and births. All thoughts, passions and experiences. Everything from the micro to the macro cosmos. From three-dimensional space to multiplied by many times… (пер. с англ.: Все события, феномены, трагедии и рождения. Все мысли, страсти и переживания. Все от микро- до макрокосмоса. От трехмерного пространства до перемноженного в разы…)