Читать книгу: «Внутри ауры», страница 33
– Нет, – голос парня становился все тише.
– Может помочь лишь вера в светлое мирное будущее.
Молдован прервался. Он повествовал без побудительного подтекста. Для него эта правда была сущей и ясной.
– Тяжело убедиться в том, у чего практически нет шансов. Тяжело себя обмануть и не сдаваться. Поэтому и существует вера. Мизерная вероятность, что завтра будет лучше. Это иллюзорное завтра и продлевало жизнь. Мне удавалось в них вселить веру.
– Как?
– В тюрьме я рассказывал сказки. О холодных бодрых речках. О бескрайних разноцветных лесах. О голубом небе над головой днем и звездной ночи. О дальних странах, где протяжные песчаные пляжи, дикие неизведанные острова, диковинные звери и глубокий необузданный океан. О разных интересных людях, поселениях, с которыми они еще смогут связать свои судьбы. О космосе, где миллионы планет, тысячи галактик и много-много недосказанности. Я им рассказывал о необъятности нашего пространства, которое их ждет и в котором для всех хватит места. Они начинали верить в хотя бы один свободный миг и случайный визит в одну из этих сказок…
Люди вокруг пели и танцевали. Все было очень просто.
– А на войне я брал за руку и смотрел в глаза. Я был своего рода проводником в те недоступные времена, где человек был счастлив. Они вспоминали родной дом. Близких людей. Преданную дружбу. Головокружительную любовь. Первые эмоции и впечатления от познания мира. Мелькали самые разные воспоминания: у кого-то поездка летом к бабушке и дедушке, у кого-то поездка на поезде к морю, у кого-то душевный разговор, длящийся всю ночь, у кого-то рождение ребенка, у кого-то дискотека и танец со второй половинкой, у кого-то самые банальные объятия и поцелуи. Самые разные и непредсказуемые моменты жизни. Солдаты переживали моменты, где они были нужны и любимы. После этого у них зарождалась в сердце вера, что они выживут, что есть, ради чего сражаться, и что когда-нибудь все наладиться и успокоиться.
Кирилл молчал, но впитывал каждое слово. Он больше не злился на людей вокруг. Сколько в нем сохранилось к той минуте положительных чувств, столько он пережил вместе с окружающими незнакомыми существами.
– Я никого больше не убивал. И никогда не убью. Не потому, что я вижу в этом безбожие и недопустимость, а потому что я не боюсь никого и ничего. А что до человеческой веры… Я повторюсь – это сильная и стойкая иллюзия, без которой незачем и невозможно жить. Не важно, во что верить – в свободу, в любовь, в Бога, в сокрушение мира, в светлое будущее, в самого себя. Все эти формальности стираются с учетом идентичного самообмана, но только с верой человек может выжить. Она его держит на плаву и дарит ему самое лучшее и светлое, что в нем есть. Глупо и смешно. Поэтому я люблю именно такую веру…
Он указал на подпевающих детей из приюта, которых обнимала и прижимала к себе Кайла. Люди продолжали любить и верить, несмотря ни на что. Их сила заключалась именно в этом. Кирилл сделал глубокий вдох и выдох.
В какой-то момент вдруг раздался телефонный звонок. Кирилл огляделся по сторонам, но вскоре осознал, что рингтон доносится из кармана Молдована. Избранный вытащил скорее телефон, предполагая плохие вести из приюта, и увидел неизвестный номер. Мужчина направился к выходу, и Кирилл инстинктивно последовал за ним. Выйдя на воздух, Молдован ответил и услышал русский говор с мексиканским акцентом:
– Здравствуй, смуглянка-молдованка!
– Это кто?
– Ишуа, – промяукал наглым ехидным тоном бандит, удостоверяясь по манере речи, что попал по нужному адресу. – Глава мафии, которая скоро будет править миром.
Молдован замер и словно прирос к земле, Кирилл начал подозревать неладное.
– Это мы украли у вас индейское чудо и русскую девчонку… Но, кажется, что-то забыли…
Молдован слушал и ничего не отвечал на провокации гангстера.
– Короче, молдовашка, мы знаем про существование книги, – перешел к конкретике Ишуа, понимая, что с ним не будут играть. – Мы ее в любом случае достанем. Но тогда пострадают не безразличные тебе люди. Пока мы добрые, предлагаю сделку: книга в обмен на милую очаровательную девочку.
Молдован молчал, но Ишуа знал, что оппонент все прекрасно слышит и понимает.
– Помни, что ее смерть будет не последней, и дальше мы пожалуем к твоим любимым индейским отбросам. Поэтому я назначаю нашу встречу на завтра на 8 утра в заброшенном ядерном реакторе Детройта. Притаскивай книгу, и мы вернем вам девчонку… И знай, что необратимый финал уже близко…
После этого он, не дожидаясь ответа от неразговорчивого избранного-индиго, бросил трубку. Молдован с застывшим взглядом опустил руку с телефоном.
– Это Пиззздюки? – набросился Кирилл в нервном треморе.
– Да.
– Маша жива?!
– Да, – заключил твердо Молдован и добавил с потухшим взглядом без таинства, – они хотят книгу в обмен на нее.
Кирилла отнесло на два шага назад. Он схватился за голову и уставился наверх, где серые тучи мчали по течению ветра. В душе зрела судьбоносная дихотомия: жизнь одного человека или смертельная угроза всему человечеству?
7.
Маша ясно осознавала ухудшение состояния. Припадки участились. Даже тех, о которых она отчетливо помнила, хватало, чтобы диагностировать самой себе стремительное прогрессирование заболевания. Девушка не знала, что творится в ее голове на клеточном уровне, но замечала ухудшение памяти, путаницу в речи и постоянно преследующих слабость и головокружение. Она старалась держаться тихо и незаметно. Ишуа после взбучки раскаялся и в качестве мнимого примирения осуществил ее просьбу. Теперь у нее имелся плеер с наушниками, в которых безостановочно звучали Crystal Castles и LXST. Они напоминали ей о Кирилле и приносили душевный покой. Девушка не переживала за себя, ибо уже выдала всю известную ей информацию. Но по-другому она поступить не могла. Мафия контролирует ситуацию и многое уже предопределено. Гаутама утратил интерес к пленнице. Они кровожадной троицей обсуждали план и готовились к сенсационному событию, которое перевернет ход истории. Они смеялись и предвкушали вкус господства. Девушка пряталась в угол своего дивана и с закрытыми глазами слушала музыку. Ей были безразличны здоровье, массовая катастрофа, апокалипсис. Ей важен был только один человек.
Ближе к вечеру к ней подсел Ишуа. Рядом больше никого не было. Мужчина чувствовал себя как всегда уверенно и спокойно. Маша вынула один наушник и не спускала глаз с главаря банды, но тот продолжал молчать. Что ему мешало заговорить – не понятно. Но вскоре после необъяснимой тишины, он предложил:
– Давай посмотрим «Унесенные призраками». Тебе ведь нравится этот мультфильм?
– Давай, – сказала Маша, не вспоминая прошлые обиды.
По старой схеме Ишуа достал пульт и удачно нашел необходимую картину. Когда лента началась, главарь заговорил, все так же тактично лишь в безмолвные промежутки:
– Завтра мы поедем на встречу с Молдованом…
Маша догадывалась, что так оно и будет. Девушка испытывала странные чувства. С одной стороны, встреча с Кириллом, но с другой – ощущение надвигающейся черной бездны. Она подкрадывалась все ближе и ближе.
– Мы получим книгу в обмен на твою жизнь…
Ишуа докладывал это без сомнения, как само собой разумеющееся. В его черных очках отражались герои мультфильма, а на лице коварная ухмылка.
– Мы получим те знания и способности, которые человеку ранее были неподвластны… Задействуем слепые неизведанные участки человеческого мозга…
Добрый поучительный сюжет плавно тянулся на экране телевизора всего для двух зрителей.
– Все закончится… Земля будет очищена от людей… Допущенный абсурд эволюции исправлен… Страдания разумного существа оборвутся вместе с порочным кругом перерождений…
Философские мантры подводились к логическому заключению.
– Древней Пандоре суждено обрести последних хранителей… Я чувствую это… И скоро мое пророчество станет реальностью…
Маша слушала своего собеседника и параллельно разговору выглядывала за витрину бара. Погода резко менялась, соответственно прогнозу синоптиков. Тучи сгущались, ветер тревожил деревья и срывал еще зеленую листву, вот-вот готова была начаться буря. Девушке представлялось, что ветер – это чье-то дыхание. Люди – лишь чьи-то нейронные связи. А приближающийся ураган – чьи-то страдание и боль. Кому-то сейчас очень плохо. И Маша знала, кому. Невидимыми нитями она переплеталась с родной душой. Он нуждался в помощи, и девушка в тот момент была абсолютно уверена, что Кирилл ее услышит. Она улыбнулась и сказала вслух:
– Мне мама на ночь всегда рассказывала сказки… Я верила, что они обладают волшебством и могут творить удивительные вещи…
– Расскажи, – отозвался приглушенно Ишуа.
Маша прикрыла веки и вообразила, что взяла Кирилла за руку.
– Однажды на земле жил храбрый самурай. У него имелись верная жена и двое чудесных маленьких детей. Их город и племя были уничтожены неизвестными, и их единственной выжившей семье пришлось скитаться по земле. Женщина смирилась с безвозвратной потерей, а самурай продолжал не сдаваться. Однажды, самурай сказал жене, когда та уложила детей спать у костра: «Я знаю, как вернуть наш город». Жена спросила: «Как?» Самурай ответил: «В горах обитает дракон. Он – источник зла и произошедших с нами бед. Если я его уничтожу, город и народ вернутся». Женщина посмотрела на мужа, как на свихнувшегося и сказала: «Драконов не существует. А наш родной город и близких людей не вернуть». Тогда самурай сжал свой меч в руках и твердо заявил: «Я верю в это». На следующее утро он простился с женой и детьми и отправился к горам. По дороге он спрашивал у путников и прохожих про дракона, но те утверждали, что о твари ничего не знают и драконов не существует. Но самурай верил: чтобы вернуть город, нужно победить дракона. Он продолжал несмотря на неверие и невмешательство граждан идти к горам. Герой преодолел непроходимые леса, переплыл бескрайние моря и забрался высоко на скалистые вершины. Там он повстречал дракона. Тварь была огромной и устрашающей. Она задала вопрос сотрясающим горы огнедышащим рыком: «Как ты меня нашел? Люди не верят в мое существование…» Самурай провозгласил: «Я верю, что ты существуешь, я тебя одолею и верну себе родной город». Дракон злобно посмеялся и воспарил всей своей массой над самураем: «Ну давай попробуй!»
Так самурай и дракон вступили в схватку. Их бой длился днями и ночами. Самурай не сдавался и на последнем издыхании продолжал биться. Дракон не понимал в чем дело. Каждый раз он думал, что смерть самурая близка, но каждый раз тот находил в себе волю и продолжал бой. Чудовищу удалось вырвать меч из рук самурая, но и тогда герой не сдавался. Дракон необъяснимо для самого себя начал слабеть. По какому-то колдовскому заговору силы и величие его стремительно начали покидать. Тогда дракон прекратил битву и в замешательстве спросил: «Как?! Как тебе это удается?!» Самурай ответил: «Я верю». Злобная тварь больше не нападала. Она увидела в человеке непобедимый внутренний свет, с которым невозможно было сражаться. Тогда дракон сказал: «Я тебе верну народ и город. Возвращайся домой, самурай». Герой отправился назад и, действительно, на месте былого пепелища снова стоял нетронутый город, где своего героя ждали семья и народ. Больше с ними не приключалось зла, а царило лишь счастье и добро…
Маша закончила повествование. Ишуа дослушал внимательно до конца, а когда убедился, что это конец, спросил:
– Как звали того самурая?
– У него нет имени… Но город тот назывался Аркадией…
– Почему Аркадия?
– Потому что теперь там лишь счастье.
– Ясно. Хорошая сказка.
После этого мужчина резко встал с дивана и выключил телевизор. Темнота окутала бар.
– Пора спать.
Мужчина уединился в отдельной комнате, но оттуда продолжала доноситься мелодия с телефона и звук пойманных кроликом Цуки рыб. Маша приложилась лицом к мягкой поверхности. Небытие снова накрывало сознание и манило за собой. Но девушка знала, что и в этот раз даст отпор, ведь Кирилла хоть и не было рядом, но его рука держала ее и не позволяла провалиться навсегда.
8.
Кирилл сидел на деревянной скамейке возле крыльца приюта. Рядом на побитом кафеле выстраивались в ряд горшочки с растениями. Они были неухоженные, покоцанные, но живые. Дети присматривали за ними и порой даже могли переусердствовать в своей заботе. На дворе стояла тихая ночь. Слишком тихая, чтобы одному кричать от отчаяния. Громадные тучи спрятали за собой звездное небо и с угрозой нависали над землей. Мысли жалости и самообвинения исчерпались. Парень ощущал себя выброшенным жизнью на обочину. В чужой местности, в чужое время, в чужом теле. Он рассматривал расплывчатый степной горизонт, который так быстро окутывала погодная тьма. Подкрадывающийся завтрашний день царапал нутро острыми когтями. Преодолеть самому расстояние до пункта назначения за такой короткий срок было невозможно. Справиться в одиночку с криминальной группировкой и подавно. Требовать от Молдована помощи он не мог. Человек также дорожил и был зависим от кого-то. Кирилл устал представлять другое развитие событий. Если бы можно было отмотать время. Если бы можно было поступить иначе. Осталось лишь единственное желание – исчезнуть отовсюду, плавно переходящее в стойкое ощущение.
Неожиданно дверь распахнулась и из здания выбежали дети. Они начали носиться по территории, но категорически боялись заступать за черту освещаемого фонарем пространства. Они баловались, теребили друг друга, на корточках прыгали по земле. Следом вышла Кайла, она в свойственной ей манере поначалу пыталась угомонить возбужденный бедлам, но затем смирилась и заняла строгую воспитательскую позу. Кирилл находился за пределами веселого хаоса до фантастического момента, который все перевернул. Такие моменты происходят случайно, абсолютно внезапно, непредсказуемо и, кажется, только в тот миг, когда по-настоящему нуждаешься. Предугадать и повлиять на процесс невозможно.
Дети неожиданно окружили Кайлу и начали у нее что-то настойчиво выпрашивать. Они буквально облепили воспитательницу и неугомонно гудели. Девушка, немного помучив безобразников за непослушание, сдалась и нырнула рукой в карман широких штанин. Оттуда она достала что-то крохотное и неразличимое в тени и передала страждущей ребятне. Те мгновенно поднесли подарки к носу и очаровательно начали вдыхать источающий ими аромат. Радуясь и хвастаясь друг другу доставшимися уникальными запахами, дети выглядели осчастливленными открывателями чего-то нового. Кайла умиленно помотала головой и закурила сигарету, выпуская струйкой табачный дым по ветру. Кирилл продолжал держаться обособленно, лишь молча наблюдая за происходящим. В тот миг дети ни с того ни с сего подбежали к чужестранному печальному парню, к молчаливой компании которого уже привыкли. Они не могли с ним заговорить из-за языкового барьера, но решили помочь и поднять ему настроение известным им способом. Они не могли смотреть, как кто-то грустит и решили вместе поделиться сокровенным источником радости. С улыбками они окружили растерянного парня, коснулись сочувственно маленькими ручками его конечностей и протянули ладони к его лицу. На них лежали тонкие сухие веточки с белыми увядшими лепестками бутона. Кирилл сделал вдох и почувствовал аромат ванили. Он долго не мог оторваться от него, пока вместе с запахом плода в легкие не попал оттенок табачного дыма. В тот самый момент Кирилл вдруг какой-то галлюцинацией отчетливо услышал милый сердцу голос. Родной, успокаивающий и одновременно пробуждающий. Маша с ним говорила в тот момент. Рассказывала что-то бесконечно уютное, светлое, незамысловатое и неописуемо прекрасное. Парень ощущал ее прикосновение, ее запах, ее любовь. Он прикрыл блаженно глаза. По телу побежали мурашки. Заискрилось яркими лучами солнечное сплетение. На глазах навернулись слезы счастья. Девушка находилась рядом с ним, живая и настоящая. Ее лекарство оживило душу. Исчезли усталость и безысходность. Кирилл знал, что делать. Он как никогда четко осознавал нужное решение. Парень поднял веки и с горящими глазами и благодарной улыбкой посмотрел на детей, которые тут же завизжали от радости и весело зарезвились вокруг, будто убеждаясь в правильности и эффективности метода. Кайла ничего не поняла и, выбросив докуренный бычок в специально выделенную под пепельницу старую банку из-под кофе, озабочено начала успокаивать взбесившихся детей. Сорванцы наслаждались своей причастностью к доброму поступку, а Кирилл, больше не собираясь медлить, под общий шум скрылся в направлении машины.
…
Молдован проснулся с первыми проблесками утреннего рассвета. Хоть тот и не был заметен за пасмурными сумерками, но из открытого окна доносилась свежесть нового дня. Мужчина встал и, проходя мимо комнаты, обнаружил отсутствие Кирилла. Кровать была заправлена и выглядела нетронутой. Избранный заподозрил неладное и устремился к выходу. Когда он не нашел парня на крыльце, его взгляд моментально направился в сторону парковки. Машина стояла на месте, дверь была открыта, а в салоне маячил чей-то силуэт. Молдован поспешил и замер в ступоре перед увиденным. Кирилл сидел на переднем сидении, склонив голову над рукой. На внешней стороне ладони он вырезал что-то наподобие незаконченного круга и сейчас сосредоточенно заносил чернила под кожу. Полукруг имел нечеткую штриховую линию и продолжал кровоточить. На соседнем сидение валялись пустые стержни от пишущих ручек, целлофановый пакетик с остатками сушенного белого корня и раскрытая книга-индиго.
– Это символ самого важного на свете, – внезапно молвил умиротворенным голосом Кирилл, глядя на татуировку.
– Ты принял Ihticoyonpui…, – шокировано констатировал факт Молдован.
– Я не знаю, что он означает на самом деле, – продолжал говорить о своем Кирилл.
– Эта была запредельный объём, – заключал в остолбенении Молдован, глядя на пустой пакет.
– Я его нарисовал, чтобы в случае, если утрачу память и рассудок, напомнить себе о самом важном, – заполнял чернилами последние кривые контуры парень. – Меня это однажды спасло уже от сумасшествия и пропасти…
Молдован слушал и смотрел на молодого парня, который в данный момент познавал глубину и необъятность мироздания, пересекал вдоль и поперек временной континуум и смотрел в самое сердце первостепенной сути естества. Молдован ждал, что сейчас произойдет что-то ужасное с его другом. Но, видимо, Пандора позволила еще одному человеку прикоснуться к истине и вернуться обратно в привычную телесную оболочку.
– Я добрался до первоисточника, – говорил Кирилл, – предстал перед абсолютом… Перешел границы знаний, чувств и тайн… Я разом видел, слышал и чувствовал все происходящее за все время существования материи… Я читал догмы хранителей-индиго и переживал вместе с ними хаос, который слишком огромен и опасен для человеческого восприятия… Эти оставленные послания помогали до определенной черты… Черты, где настигла безграничная пустота… Я знал, что и она не предел, но дальше не мог следовать… Она начала меня будто бы расщеплять…. Я начал терять целостность и растворяться… Но меня остановила одна мысль… Единственная, которая угналась за мной вслед и удержала… Я ее записал, чтобы не упустить…
После этих слов Кирилл взял священную книгу и продемонстрировал страницу с новой корявой записью.
– Истина, – только и смог произнести Молдован.
– Любовь, – начал Кирилл, – единственное, что связывает абсолютно каждого с жизнью.
После этого парень с легкостью посмеялся, отложил книгу и решил завершить работу с символическим полукругом. На рану капали слезы, но голос оставался твердым.
– Растворяясь там в этой пустоте, я понял, что всех людей держит, направляет, мотивирует и поддерживает лишь любовь к чему-то. Мы отличаемся по всем характеристикам, параметрам, мышлению, установкам и уготовленному пути, но каждого объединяет лишь элемент любви. Он кажется глупым, субъективным, эфемерным, но… Единым для всех. Именно эта мысль мне позволила сохранить себя и вернуться. Я думал, что это мой конец и дальше быть не может, но я…
– Поверил, – закончил фразу нового избранного Молдован.
– Да. Эта истина меня спасла. Я поверил, что мне есть, за чем вернуться в этот мир обратно.
После этого Кирилл закончил татуировку и опустил руки. Он уставился вдаль свободными просветленными глазами.
– Я отправлюсь за Машей. Теперь я точно знаю, что мне удастся ее спасти, иначе меня бы здесь уже бы не было.
Молдован лишь одобрительно кивнул головой на свершившееся чудо и сказал:
– Ты теперь хранитель книги-индиго. С тобой вера в истину, с которой ты превозмог совершенство. Ты сможешь осуществить то, за чем вернулся.
Кирилл сделал глубокий вдох. Отступили страх, слабость и сомнения. Теперь доминировали осознание правды и смелая легкость. Он был убежден, что, несмотря на опасность и угрозу, он сможет остановить Пиззздюков.
– Я отправлюсь с тобой и помогу тебе, – вдруг отозвался Молдован.
Новый избранный с предвкушением расплылся в озорной улыбке:
– Как же мы это провернем? До Детройта далековато…
Молдован подмигнул, отвечая парню на его самоуверенное прозрение своей бесценной мудростью:
– У меня ведь все-таки где-то пылится украденный вертолет…
Глава 14. Безумный трип.
1.
– Ну, где же твой космический корабль?
Кирилл неугомонно торопил Молдована, не в силах усидеть на одном месте. Избранный же гнал машину к окраине индейской резервации.
– Что-то меня тошнит, – поделился своими ощущениями Кирилл.
– А что ты хотел? Ты употребил токсический инородный продукт, – заверил его эксперт. – Может сознанием ты прозрел до колоссальных истин, но желудок у тебя остался человеческий…
Парень действительно побледнел после приема корня. Перед глазами все казалось размытым по краям, текстуры распадались и собирались мозаикой. Свое отражение вызывало необъяснимое отвращение. Тело казалось поношенным и увядшим. Зато пейзаж за окном определенно радовал глаз.
– Может, это обычный психодел? Наподобие лизергина или мескалина, – вынес Кирилл компрометирующее предположение с усмешкой.
– Для кого как. Для него ты тоже всего лишь органическая временная субстанция.
– Ха!
Степь окутало пасмурное утро. Тучи нависали над землей угрожающим черным ватманом. Казалось, еще немного и небо сотрясется от грома и молний. Но чего-то выжидала стихия и сдерживала могущественную волю. Воздух пропитался влажностью и свежестью. Кирилл вдыхал его аромат полными легкими. Он напоминал сотворение мира. Самый первый день существования живого. Каждый нерв, каждый анализатор воспринимал происходящее вокруг с предельной чуткостью. Присутствовало ощущение, будто бы все разграничительные слои между внешней средой и его существом исчезли. Все явления происходили одновременно вместе с Кириллом. И давно бы великая непостижимая сила превратила его незначительный набор атомов в прах, но твердое и несокрушимое обстоятельство абсолютной любви позволяло парню уверенно сохранять свою целостность.
– Приехали, – заявил Молдован и затормозил машину.
Кирилл поскорее выпрыгнул из салона, прихватив с собой книгу, которая была залогом освобождения Маши. Перед ним раскинулась безлюдная территория с заброшенными домами. Опустевшая местность напоминала город мертвых из шаблонного фильма ужасов.
– Удачное ты место укрытия выбрал, – саркастично подметил Кирилл.
– Я все-таки международный преступник, – сгладил углы юмором Молдован. Из формальной манеры общения избранный перешел в более расслабленную, ведь и паренек теперь обладал таинственной способностью.
Товарищи прошли мимо старых руин и подобрались к открытой просторной площадке, на которой под брезентом укрывалось что-то массивное.
– Ну давай, воин! – подстрекал воодушевлено Кирилл. – Похвастайся!
Молдован одним махом скинул маскировочную обертку и продемонстрировал во всей красе украденный военный вертолет.
– Твою мать! – воскликнул Кирилл. – Да им можно переложить всю долбанную вместе взятую мафию Америки! Представляю, как ты на нем пересекал Тихий океан…
– Было непросто, – заверил Молдован, перетаскивая в двух руках канистры с топливом.
Кирилл возбужденно начал помогать другу, чтобы ускорить время вылета. Несмотря на неимоверную храбрость, страх не покидал их, ведь предстояло преодолеть по воздуху половину материка и не угодить в поле зрения полиции штатов.
– Это что, получается, я твой первый пассажир после стольких лет? – допытывал заинтригованно Кирилл.
– С чего бы? Я и детей из приюта периодически катаю, – опроверг уникальность нового хранителя книги Молдован, тем самым вызвав смех наивного.
Мания не давала покоя, и Кирилл вертелся вокруг капитана вертолета подобно юле. Когда все технические моменты были проверены и налажены, Молдован пригласил гостя на борт. Кирилл ожидал в салоне увидеть военное снаряжение, смертоносные пушки, но встретился лишь с хламом, разбросанными детскими игрушками и исписанными разноцветными фломастерами стенами.
– Прошу занять место второго пилота, – указал на правое сидение в кабине Молдован.
– Я буду управлять? – высокомерно разместился парень, чувствуя себя как дома.
– Только на автоматическом режиме.
– Эй! Я ведь теперь новый избранный! Поаккуратнее с высказываниями…
Капитан с ухмылкой еще раз провел внимательный осмотр и затем занял главную позицию. Завелся двигатель, панель управления засияла яркой подсветкой, раздался шум винтов.
– Что-то мне страшно, – признался Кирилл, рыская глазами по сторонам и неумело пристегивая ремни безопасности.
– Новый избранный не должен бояться.
– Я избранный, а не сумасшедший! – поправил Кирилл, прижался спиной в плотную к креслу и потом добавил более тихим тоном. – Хотя и это тоже…
Молдован с сосредоточенным видом опустил рычаг и позволил пропеллеру поднять машину в воздух. Вертолет, качаясь взад-вперед и разнося вокруг себя пыль, оторвался от земли. Кирилл с любопытством и волнением наблюдал, как заброшенный город исчезает под ногами. Набрав необходимую высоту, Молдован мягко направил рукоятку и задал вертолету необходимую траекторию полета. С шумом резаного воздуха и завывающего ветра машина понеслась над степью. Кирилл приковал выпученные глаза к земле и с интересом разглядывал уменьшенные в разы знакомые места. Он ожидал увидеть приют, Кайлу и детей, чтобы помахать им рукой, но Молдован выбрал другой путь.
– Сколько по времени лететь?
– Часа четыре. Может меньше.
Кирилл посмотрел время на мониторе. 4:40 утра. Согласованная встреча должна была состояться совсем скоро. Кирилл не думал, что бандиты станут опрометчиво спешить. В их интересах было довериться и дождаться книгу. Надвигающаяся опасность утрачивала свою пугающую суть на фоне долгожданной встречи с любимым человеком. Кирилл знал, что совсем скоро увидит Машу, и будто все в мире становилось возможным и достижимым.
Вертолет набирал скорость. С уклоном по нужному курсу аппарат несся над землей, которую уже нельзя было рассмотреть в деталях. Обстановка обрела вид миниатюрного макета с квадратиками вместо домов, полосами и палочками вместо магистралей и автомобилей. Вскоре земное пространство сменилось водным. Сплошным синим покрывалом вырисовывался мексиканский залив, полностью лишая иллюзии безопасности.
– Почему ты согласился помочь мне? – неожиданно задал вопрос Кирилл.
Молдован ответил не сразу, вглядываясь в тучи своим тяжелым глубоким взглядом, а когда и высказался, то ответ оказался завуалированным и отдаленным.
– Когда ты познаешь Ihticoyonpui, все меняется до неузнаваемости и необратимости. Не только постигаются истины мироздания. Не только открываются потайные и ранее не задействованные участки мозга. Не только перестраивается структура ДНК, биохимические и нейронные процессы в организме. После перехода за определенную черту наступает восприятие божественного присутствия. Некого совершенства, которое находится за гранью всякого понимания. Не существует слов, чтобы его описать. Слишком мало чувств, чтобы хотя бы вообразить малую его долю в привычном физиологическом состоянии человека. Это совершенство остается витать около тебя и после. Оно будто преследует тебя всю оставшуюся жизнь. Ты изменился, ты стал сверхчеловеком, стал прозревшим и свободным. Но память об увиденном за чертой чуде не покидает. Частичка навсегда остается жить в тебе. Божество манит. Кажется, что оно совсем рядом. Так, что можно ухватить рукой, но нет. Всегда препятствует некая непреодолимая черта…
– Да, – с широко раскрытыми глазами перебил Кирилл, – именно эту черту я и видел… Именно про нее говорил, что… Там что-то было и дальше… Но я не смог добраться туда… Казалось, что, перейдя ту черту, я не вернусь… Она поглотит меня…
Молдован с пониманием кивнул.
– Почему так? – набросился Кирилл.
– Прошлые хранители утверждали, что это та самая последняя черта, которая удерживает сознание в человеческом теле. Даже если ты силен и обладаешь несокрушимой верой. Даже если твой опыт совпадает с опытом древней Пандоры, и увиденное тебя не сломает и не сведет с ума раньше времени, то за последнюю черту, оставаясь живым, невозможно зайти. Знаешь, что было с большинством прошлых хранителей книги-индиго?
– Что?
– Они кончали жизнь самоубийством. Их вера удерживала в жизни какое-то время. Может быть, даже и продолжительное. Но память о совершенстве за гранью манила и призывала полностью освободиться. Прошлый избранный передал мне эстафету и сразу же застрелился.
– Вождь индейского племени?
– Да. Он это сделал не из-за страха, не из-за слабости. В смерти хранители не видели побег или прекращение существования, а, наоборот, продолжение пути.
– Пути чего? Твой же мозг умертвляется, а сознание и опыт исчезают…
– Твоего потока энергии. Твоих атомом на биологическом уровне. Твоих элементов на химическом уровне. Ощущение существования совершенства ясно дает понять, что человеческая сущность уступает той божественной природе по всем аспектам. И когда приходит осознание, что та природа доступна и находится всего в шаге, то наступает непреодолимое влечение.
– То есть последняя черта – это смерть?
– Предполагается, что так. Ни одному хранителю так и не удалось перейти заключительную грань и получить навсегда божественное совершенство, сохранив при этом жизненные функции организма.
– То есть, вероятность появления такого человека есть?
– Может быть.
– Каким же он будет…
– Наверное, новой мессией. Именно для его поиска, видимо, и был сотворен Ihticoyonpui.
– А если тем самым мессией станет кто-то из шайки Пиззздюков? Мир ведь погибнет…
– Значит, таково будет желание совершенства. Никто не может знать его цели и намерения, пока не поселит его внутри себя целиком.
