Читать книгу: «Время без времён», страница 4

4. Лесные люди

Вождь мещёрских медведей Умка Морозович старался бывать в родной деревне хотя бы три-четыре раза в год. Не для того, чтобы повидаться с родственниками – те жили в разных деревнях, да и вообще медведи постоянством жилья не отличались. По большому счёту вся Мещёра была им большим домом, потому переходить от одного поселения к другому, по мере необходимости, являлось для медведя делом привычным. И тем не менее Умку постоянно тянуло в Купавну, где он родился и провёл первые годы жизни.

Теперь в родном доме Умки проживал медведь Тихон со своей женой Клавдией. Поинтересовавшись делами хозяина скорее из вежливости, Умка не рассчитывал получить интересный ответ. Что может быть интересного в обыкновенной мещёрской деревне? Всё то же, что и раньше, всё так же, как и в других деревнях. Но Тихон удивил гостя новостью про объявившегося в лесу колдуна.

– Живёт в круглой избе без окон и дверей.

– Как в круглой? – Умка усмехнулся, не поверив Тихону.

– Да вот так, в круглой, как бочка.

В Мещёре многие избы стоят пустыми от времени, как старые жильцы покинули их, и до времени, когда в них заселятся новые. Поэтому жильё незваный гость, попади он в Мещёру, себе найдёт и будет жить там, пока его не найдут медведи, а после того, как найдут, жить не будет. Нигде. По рассказу Тихона выходило, что его внезапно объявившийся сосед построил себе избу сам, да ещё и зачем-то в виде бочки.

– А выглядит твой колдун как? – поинтересовался Умка.

– Да, вроде, на человека похож.

– Человека, говоришь? Ну а ты объяснил ему первое лесное правило?

– Да объяснишь тут. – Тихон покачал головой и отхлебнул из кружки.

Пока Клавдия готовила на очаге варево из свинины и репы, Умка с Тихоном пили брагу, закусывая соленьями и грибами.

– Ну так чего? – Умка пристально посмотрел на товарища.

– Пробовал к нему подойти…

– Ну?

– Не подошёл.

Умка непонимающе посмотрел на Тихона.

– Иду, иду, а сам остаюсь на месте. Хотел его кистенём по темечку огреть, кистень в воздухе застрял. А потом у него баба появилась и летающая повозка. Наверное, на той самой повозке к нему прилетела.

Поначалу Умка, слушая Тихона, лишь усмехался, думая, что тому всё померещилось спьяну.

– А ты что скажешь, Клавдия? – обратился Умка к хозяйке дома.

– Да что говорить? Страшное что-то в Мещёре завелось. Никогда в жизни ещё такого не было. Русалки были, кикиморы были, а вот такого колдуна не было.

– Так а с чего вы решили, что он колдун?

– Ну, так а кто же-то, а? – отозвалась Клавдия. – По небу летает, камни в воздухе останавливает, да ещё по вечерам над деревьями яркое что-то висит, поди, наверное, глаз его за нами подглядывает.

– Я думаю, Умка, может, собраться всем миром да навалиться на него? – предложил Тихон.

– Ой, навалиться он вздумал, – рассмеялась Клавдия, – ты уже наваливался, навальнюк…

– Ну чё ты меня срамишь? – обиделся Тихон. – То ж я один был, а теперь мы – всей силой. Как думаешь, Умка?

– Да где ж один, когда два дружка с тобой были, а? – вновь встряла Клавдия.

– Быть-то были, а наваливался на него я один! – ответил ей Тихон и снова перевёл взгляд на Умку.

Умка выпрямился, подвигал челюстями, внимательно посмотрел на Тихона, перевёл взгляд на Клавдию, затем на кружку с миской, потом опять на Тихона.

– Всей силой? Это ты, Тихон, верно говоришь. Колдун там или не колдун, навалимся мы на него или по-хорошему разберёмся, а сила нам вскоре понадобится.

Тихон с Клавдией тревожно посмотрели на вождя.

– Вы про Тёмного слышали? – спросил их Умка.

– Это Тёмный Властелин, что ли? – уточнил Тихон. – Так то у людей. У людей вечно все со всеми воюют, а нам-то что? К нам никто не полезет, все знают, что Мещёра – сила!

– Сила, Тихон, сила, – согласился Умка, – вот я и говорю, что пришло время показать силу. К нам не лезут, пока боятся, а боятся, пока помнят, что мы – сила. А чтоб не забывали, надо им об этом иногда напоминать.

– Ой, да неужели война, – тихо проговорила Клавдия.

Умка в ответ лишь пожал плечами. Вождь у медведей – это не то, что князь у людей, у медвежьего вождя собственной дружины нет. Да и власти такой, как у князя над людьми, у вождя над медведями нет. Вождём Умку избрали за то, что тот лучше других умел посчитать, в каком количестве и по какой цене продать китежским купцам воск и меха да купить у них же железо и пиво? В общем-то, ничего другого, кроме как организовать торговлю с людьми, от Умки и не требовалось. То, что вождь медведей старался вникать в жизнь своих собратьев, обходя для этого все поселения в Мещёре хотя бы по одному разу в год, было его собственной инициативой. Отсюда Умке приходилось постоянно давать ценные советы, разрешать споры, что, конечно, повышало его авторитет среди медведей, но собрать по случаю армию было выше его сил. Не пойдёт медведь в военный поход, не бросит он свою пасеку и охоту.

– Может, у меня получится с этим вашим колдуном поговорить? – Умка посмотрел на Тихона, хлебнул из кружки, затем обратился к Клавдии: – Так что ты там говорила, по вечерам глаз колдуна над деревьями висит?

– Да, висит, – подтвердил Тихон, – да поди уже видно его, солнце-то село.

Все трое вышли из избы. Солнце только ушло за горизонт, и ещё хорошо просматривались ближайшие избы, расположившиеся меж высоких сосен. Но уже проклёвывались в угасающем небе первые звёзды.

– Да вон оно! Прямо здесь! – Тихон кивнул головой вверх, где в тающих лучах закатившегося солнца ярко выделалась светящаяся точка.

– Тьфу ты, – усмехнулся Умка, – это же Венера.

* * *

Князь Александр Кимович с лёгкостью вскочил на коня и с места рванул за ворота посада. Следом за ним пустились двое сопровождавших его дружинников. Объявив жене, что приглашён в Ольхи на праздник озера, он прикрепил к сёдлам дружинников по бочонку пива, а к своему – бутыль яблочного вина.

Доскакав до леса, всадники попридержали коней, сменив галоп на шаг. Берёзовая роща не располагала к диким скачкам, здесь хотелось жить медленно, пробуя на вкус каждое мгновенье. Лето как раз перевалило за середину, а потому лес ещё и укрывал от жары. Неторопливая езда способствовала неторопливому разговору.

– Саня, я вчера в Смолеевке был, – объявил один из дружинников.

– Что там у них?

– Говорят, зимой был падёж, пришлось коров докупать, просят перенести часть оброка на следующий год.

– Они что там, охренели?! – возмутился князь.

– Или, как вариант, предлагают вместо денег рассчитаться зерном.

– И что я с их зерном буду делать? Если они продать не могут, то кому я его продам? Так что, пусть эти смолеевские идут лесом. Или они платят как положено, или на них медведи нападут, и пусть отбиваются как хотят, хрен я им помогу.

Когда-то дед Александра Кимовича, ещё не князь, а простой боярин Вольга, первым из местных бояр сообразил, что на продажах зерна много не заработаешь. А если нет денег, то нет и дружины, а без дружины городские тебя на одну ладонь положат, второй прихлопнут. Не то что ящеры с минотаврами, а даже какая-нибудь торговая или ремесленная гильдия поставит тебя так, что на всю жизнь останешься должен и детям в наследство долги передашь. И тогда Вольга решил вместо зерна выращивать коноплю и перерабатывать её в пеньку. За пеньку купцы готовы были платить золотом, а за золото можно было нанять с десяток настоящих богатырей и сколотить из них дружину.

В Китеже активность боярина сразу заметили и предложили Вольге отказаться от производства пеньки, а продавать городским ремесленникам только коноплю. Вольга упирался недолго и больше для вида, поскольку главной своей цели к тому времени уже достиг – стал единственным в округе боярином с полноценной дружиной. Дальнейшим занялся уже его сын.

Ким Вольгович в сопровождении богатырей объехал всех окрестных бояр и с каждым переговорил о том, как лучше везти хозяйство. Поскольку все бояре жили за счёт поставок зерна и другого пищевого ресурса в Китеж, то получалось, что каждый боярин являлся конкурентом своим соседям. Ким предложил не мешать друг другу, а заранее рассчитывать, что и в каких объёмах поставлять в город. А поскольку считали бояре не то чтобы очень хорошо, то все расчёты брал на себя Ким, за умеренную плату, разумеется. Не то чтобы боярам пришлось предложение Кима по душе, но богатыри сумели, в конце концов, убедить всех в мудрости своего хозяина.

Убеждения дались Киму не даром, в стычках с боярами он потерял двух старших сыновей и сам подорвал здоровье, отчего и ушёл раньше положенного срока, но главное дело жизни сделал, и умер уже не просто первым среди равных, а всеми признанным князем Кимом Вольговичем. Младшему сыну старый князь вместе с титулом и всеми правами завещал княжество беречь и укреплять, чем Александр Кимович с тех пор и занимался.

За разговорами проехали рощу, и выехали к перекрёстку на опушке. Посреди перекрёстка стоял камень с высеченной надписью: «Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – друзей потеряешь, прямо пойдёшь – жизнь потеряешь». Князь, в который уже раз, остановился перед камнем, и в который раз подумал, что хорошей дороги у богатыря нет. Хорошая дорога у крестьянина: никуда не ехать, сидеть в своей деревне, весной пахать, летом косить, осенью собирать, зимой грустить.

Александр слез с коня и объявил товарищам:

– Ну, братцы, расходимся. Давайте мне пиво, берите моего коня, ольховским от меня – сердечный привет, встречаемся здесь ровно через три дня.

Дальше дорога князя шла до самой Оки. Там за Окой начиналась Мещёра – страна медведей. Не светлая берёзовая роща, окружённая со всех сторон возделываемыми полями, а бескрайний, тёмный, загадочный лес. В такой лес если и решится пойти человек, то только вместе с хорошо вооружённым отрядом, да и то недалеко и ненадолго. Даже проходящая по правому берегу дорога от княжеского посада на Китеж считалась небезопасной. Даже по той, сравнительно обжитой дороге, люди старались ехать очень быстро и всегда большой компанией. Боялся человек Мещёры, нечеловеческое это было место, и силы там правили нечеловеческие.

В это страшное место князь Александр отправился один, пешком, с пристёгнутыми к наплечным ремням двумя бочонками пива. Он шёл меж берёз, даже не по тропе, просто обходя деревья – благо, на этом берегу не было густой растительности, под ноги попадались разве что сухие сучья да грибы. На этом берегу мир был открыт и понятен, пространство здесь хорошо просматривалось во все стороны, а впереди уже была видна река.

Спустившись с крутого склона в известном ему месте, князь сразу обнаружил лодку и первым делом сгрузил в неё пиво, а затем уже разместился сам. Пожалуй, настало время утолить жажду. Александр Кимович вскрыл один из бочонков и зачерпнул в него походной кружкой. Много пить не стоит, одну кружку, чтобы восстановить силы после пешего перехода, и одну кружку, чтобы набраться новых сил перед греблей. Князь огляделся по сторонам. Вот он – свой родной берег: светлый, радостный, уютный. Вот он – берег чужой: тёмный, дремучий, медвежий. Вот она – между ними река. А вот оно – небо, одно на всех. Небо может быть и тёплым, светлым, и мрачным, грозовым, и облака плывут по небу, как по реке. То, что вверху как бы отражало в себе то, что располагалось внизу. А с другой стороны, река не как бы, а на самом деле отражала в себе небо. Таким образом, рассудил князь, всё отражается во всём, всё малое содержит в себе часть большого, и всё большое состоит из малых частей.

Александр обрадовался этим своим новым мыслям, во весь голос крикнул: «Эге-гей!» и налёг на вёсла.

* * *

Дарья приземлила глайдер перед воротами княжеского посада. Два богатыря, дежурившие у ворот, быстро среагировали на появление нежданного гостя и, вынув из ножен мечи, подбежали к аппарату. Наткнувшись на защитное поле, они в замешательстве остановились. Один из них осторожно обошёл летающую повозку. Поскольку обшивка глайдера пропускала свет только в одну сторону, то Дарью они видеть не могли, зато Дарья видела их прекрасно. Она решила не торопиться с выходом, понаблюдав за реакцией стражи.

– Демон, точно демон.

– Сгинь, нечистый!

– Ворота закрывай, – сказал один другому.

Напарник пошёл было закрывать ворота, но остановился, и крикнул товарищу:

– Вадим идёт!

Пришёл Вадим – очевидно – старший среди княжеской дружины. Он деловито оглядел необычную повозку и с ухмылкой спросил стражников:

– Летающая?

– Так точно, мы тут стояли, а она прямо с неба спустилась.

Вадим подошёл к глайдеру ближе, наткнулся на защитное поле и в задумчивости остановился.

– Там кто-то есть, – предположил он.

– Демоны, сущие демоны, – ответил стражник.

– Думаешь? – Вадим с любопытством всматривался в глайдер.

Дарья оценила его поведение. В отличие от своих подчинённых, он не был напуган и потому не проявлял никакой агрессии. Очевидно, он просто хотел разобраться в ситуации.

– А ведь оно могло и через стены перелететь, – рассудил Вадим, – но не перелетело. Значит, не хочет к нам вламываться без спросу, ждёт, что мы его сами в гости пригласим.

Стражники пожали плечами. Похоже, что уверенное поведение командира и их избавило от страха. Теперь в их лицах читалась уже не агрессия, а всего лишь готовность.

– Кто ты, гость невиданный? – спросил Вадим, вглядываясь в блестящую серебристую обшивку глайдера, – Если старый человек, будь нам как отец, если молодой – будь нам как брат, если ты – девица красная, будь мне женой.

Стражники, видимо, оценив чувство юмора начальника, весело усмехнулись.

Дарья откинула крышу глайдера и энергично выскочила наружу.

– Не торопись, богатырь, – ответила она Вадиму, – из меня выйдет плохая жена.

Вадим даже присвистнул от удивления.

– Вот так-так, – произнёс он, – а девица-то и в правду красная!

Княгиня Оксана Владимировна была женщиной статной, осанистой. В голосе и жестах её чувствовался неподдельный аристократизм. Она уверенно отдавала распоряжения, и было заметно, что княгиня не просто заменяет отсутствующего мужа, а является реальным правителем в посаде, по крайней мере, в гражданской его части.

Дарью Оксана приняла как равную, пригласила в главную комнату княжеского дворца, расспросила, что нового в мире?

– У меня такое ощущение, что в этом мире ничего нового не может произойти в принципе, – ответила Дарья.

Княгиня согласилась с ней.

– Да, мир застрял в этом пустом времени, всё, что нам осталось, это обрывки памяти о том, что когда-то было иначе. Значит, вас интересует наша библиотека?

Оксана прошлась по комнате и встала у окна, не глядя на Дарью.

– Я скажу Аделине, она проводит вас туда. Эта ваша летающая повозка, – произнесла княгиня, не переставая смотреть в окно, – она ведь оттуда?

– Вы имеете в виду, из Прежних Времён? – предположила Дарья.

Оксана ничего не ответила, даже не пошевелилась, но каким-то неуловимым образом дала понять, что имела в виду именно это.

– В тех книгах, что у меня есть, говорится о таких, в некоторых даже объясняется, почему они летают. У вас есть действующий образец, если разобраться в принципе её действия, мы сможем собрать ещё одну такую же?

– Вряд ли, – ответила Дарья, – понадобится слишком много вещей, которых у вас нет.

Оксана продолжала смотреть в окно, Дарья решила присоединиться к княгине. Окна комнаты выходили во двор, где на зелёной лужайке тренировались два богатыря, в одном из которых Дарья узнала Вадима. Огромному начальнику дружины противостоял маленький, видимо, ещё совсем юный боец, которого Вадим превосходил в росте на целую голову. Недостаток в размерах и силе юный богатырь компенсировал кошачьей ловкостью, уходя от ударов, подныривая и подпрыгивая, контратакуя с неудобной для Вадима стороны. В конце концов, Вадим всё-таки одолел маленького ловкача, повалив того на землю и вынудив соперника выронить меч.

Последнее событие заставило Оксану податься вперёд, высунувшись из окна почти на полкорпуса. Дарья заметила во взгляде княгини недолгую тревогу, но после того, как маленький богатырь благополучно поднялся на ноги, с княгини спала напряжённость.

– Адель! – позвала Оксана.

Маленький богатырь снял шлем, под которым обнаружились длинные светлые волосы и девичье лицо.

– Что, мама?

– Зайди ко мне. Дело есть.

Княжеский посад, Китеж и цепочка сёл на правом берегу Оки между городом и посадом – вот и весь человеческий мир. К северо-востоку – Мещёра, страна медведей, к юго-западу – земли Тёмного Властелина. Совсем далеко на юге есть ещё царь Джафар, про которого ходят легенды. Рассказывают, будто Джафару удалось приручить демона Асмодея, который теперь бегает царю за пивом. Ещё где-то на юге есть владения великана Дубослава, у которого в замке живёт учёный кот. Говорят, что именно благодаря советам кота великану удаётся лавировать между Джафаром и Тёмным Властелином.

Аделина раскрыла перед Дарьей карту.

– Выглядит как-то так.

На карте выделялись три части света: Европа, Азия и Сибирь. Выходило, что посад с Китежем располагались между Европой и Сибирью, а владения великана – между Европой и Азией. Между землёй Дубослава и посадом зияла пустота.

– А здесь что?

– Степь, – ответила княжна, – там никто не живёт.

Аделина была совсем ещё юной, почти что ребёнком с чистыми голубыми глазами. Тонкие черты лица и бледная кожа придавали ей беззащитный вид, абсолютно не сочетавшийся с ратными доспехами, в которые она облачилась. Сейчас совсем невозможно было поверить, что буквально несколько минут назад эта девочка умело дралась на мечах с одним из сильнейших богатырей.

– А Тёмный Властелин, он кто?

Аделина неуверенно пожала плечами.

– А вы разве не знаете?

– Нет, – ответила Дарья, – я прилетела издалека. И давай перейдём на «ты», я не настолько тебя старше.

– Давай, – согласилась Аделина.

– Мы бы даже могли стать подругами. У тебя есть подруги?

Аделина ответила не сразу.

– Есть посадские девушки, но им со мной тяжело, потому что я – княжна, я бы не сказала, что у меня с ними дружба. Мне проще с богатырями, они – честнее. А тебе проще с мужчинами, или женщинами?

– Там, у себя, для меня нет разницы, а здесь так получается, что до вас с княгиней мне приходилось иметь дело только с мужчинами. Ваши женщины очень неохотно идут на контакт, видимо, потому что находятся в более угнетённом, по сравнению с мужчинами, положении.

– Да, так оно и есть, – согласилась княжна, – но это абсолютно не относится к моей маме.

– Я уже заметила.

– Наверное, я никогда не стану такой, как она, – вздохнула Аделина.

– Может быть, оно и к лучшему?

Аделина покачала головой.

– Я ведь должна думать не о себе, а о княжестве. Наш девиз: «Ум, честь и всё», придётся меняться.

Дарья заметила, как грустная растерянность в глазах княжны сменилась сначала уверенной готовностью, а затем весёлым задором.

– Послушай, Дарья, а ты могла бы прокатить меня на своей повозке?

* * *

Александр Кимович, налегая на вёсла, правил к берегу. Пиво в бочонке нещадно грелось, а Умка Морозович уже ждал на берегу. Огромный, лохматый вождь мещёрских медведей, улыбаясь одними глазами, с высоты своего роста смотрел на приближающегося князя.

– Что это за девочка к нам в гости пожаловала? – выкрикнул Умка, когда князь выводил лодку на песчаную отмель.

– Не знаю, – князь пожал плечами, – ни одной девочки здесь не вижу. Вижу только толстую, волосатую бабищу.

– Но-но, ты поаккуратнее! – прорычал Умка. – Забыл, что ли, третье лесное правило: «При встрече с медведем веди себя вежливо, дабы не портить ему аппетит»?

Князь выбрался из лодки и начал привязывать её к торчащему корню растущего прямо из-под воды дерева.

– Я – князь, – спокойно ответил он, – я сам устанавливаю правила.

– Это ты у себя там – князь, а здесь – Мещёра, здесь первое лесное правило гласит…

– Да знаю я твои правила, – перебил Умку Александр, – забирай пиво из лодки и пошли пить, у меня в горле, как в пустыне.

– Ну, здорово, Саня!

– Здорово, Умка!

Друзья обнялись, Александр, насколько можно крепко, а Умка – вполсилы, чтоб чего князю не поломать.

Пиво решено было поставить в воду, чтоб охладилось, а пока Умка предложил князю отведать медвежьей водки. Друзья сели на бережок с железной флягой.

– Ух! –Александр поморщился. – Звериное пойло.

– Слабаки вы – люди, – усмехнулся Умка, – мои сибирские братья её вёдрами пьют и снегом закусывают.

В лесу темнеет быстро, даже быстрее, чем пьётся пиво. Друзья сидели за деревянным столиком возле Умкиной избушки, фасад которой украшала надпись резными буквами: «Добро ест жизнь». Горел костёр, над которым жарилось мясо, где-то вверху покачивались верхушки сосен, со стороны реки медленно, пока что неуверенно, наползала ночная прохлада. Но помимо прохлады на лес наползало ещё что-то, чуждое миру людей, одновременно пугающее и влекущее к себе. Однако хмель заливает страх.

– Может, русалок позовём? – предложил князь.

– Да зачем они нам нужны, они же рыбой воняют, – ответил Умка, – как ты с ними будешь?

– Я только посмотреть, – оправдался Александр, – ты же знаешь, я княгине не изменяю.

– Странно у вас, у людей, – зевнул Умка, – сами себе сложности придумываете. Что это вообще такое – изменяю, не изменяю? Это же – природа, понравилась тебе баба, ты ей понравился, – вперёд и с песней! Нет, надо зачем-то себя ограничивать, ходить, вздыхать, бояться, вдруг жена узнает.

– Так ведь с женой – жизнь жить, детей общих воспитывать. А ты-то хоть всех своих детей знаешь?

– А для меня все медвежата в лесу – свои, – ответил Умка, – я же не знаю, кто именно из них – от меня, поэтому ко всем отношусь как родным. И попробуй только кто-то медвежонка обидь, всё равно какого – порву! И любой другой медведь думает точно так же, как я. Потому мы – сила! А у вас, у людей, вечно все против всех.

– Ну, я, положим, за своё княжество тоже кого угодно порву. Так всё-таки, русалок звать будем?

Умка поднялся из-за стола и подошёл к костру. Похоже, что мясо уже дошло до нужного состояния. Умка с помощью кинжала снял его с жаровни и аккуратно переложил на большую деревянную тарелку.

– Тридцать четвёртое лесное правило гласит: «Если выпил водки, то русалок лучше не вызывать», – произнёс он, ставя тарелку на стол, – а мы с тобой сегодня водку пили.

– Первый раз слышу о таком правиле, – усмехнулся Александр.

– Это потому что я его только что придумал. Давай лучше пивка ещё навернём. Двадцать второе лесное правило ты хорошо знаешь: «Если сел пить с медведем, то пей, пока дна не увидишь».

Так за пивом, мясом и разговорами въехали совсем уж в глубокую ночь.

– Слушай, медведь, а ведь полночь уже.

– Да? Наверное. И что с того?

– А то, что водку мы с тобой пили уже вчера. Ещё вчера. В общем, не сегодня.

– Выпьем водки?

– Не, я про другое.

– Опять про русалок?

Александр уверенно кивнул головой.

– Ох, князь, не лез бы ты в этот омут, – вздохнул Умка.

– Мне для дела. Я хочу разобраться, в чём сила Мещёры?

Умка с некоторым удивлением посмотрел на князя, а Александр даже почувствовал себя трезвее.

– Война с Тёмным неизбежна, – произнёс князь. – Я, конечно, богатырей тренирую, и с упырями они воевать смогут, будь против них даже целая армия, но у Тёмного есть не только упыри. И вот тут уже человеческих сил недостаточно.

– Человеческих недостаточно, медвежьими подсобим. Отобьёмся как-нибудь.

Князь отрицательно покачал головой.

– Медведь своей тайги никому не отдаст, но и за людей воевать не станет. Не пойдут твои братья на войну, пока армия Тёмного к Оке не выйдет. Так что придётся мне самому силу Мещёры узнавать.

– В опасное дело лезешь, князь.

– У меня другого выхода нет, я должен княжество для Адельки сохранить, да и вообще.

– Силу Мещёры хочешь узнать, значит? – Медведь покачал головой и резко поднялся во весь рост, нависнув над Александром. – Пойдём!

– Вот так-то князь, такая она Мещёра, – произнёс Умка, – тут, если ты выходишь против оленя, или против кабана, то или ты его, или он тебя. И он тоже об этом знает, поэтому ему всё равно, князь ты или не князь, он за жизнь свою бьётся.

Александр отхлебнул из фляги водки и уставился на костёр, затем перевёл взгляд на воткнутый в землю меч. По княжескому мечу бегали тени огня. Умка с кистенём стоял неподалёку.

– Закуси грибами, – посоветовал медведь.

Александр отрицательно покачал головой и продолжил всматриваться в игру теней на мече.

– Умка, а ты мог бы меня убить?

– Зачем? – Умка пожал плечами. – Я – не голодный, ты для меня опасности не представляешь, а убивать ради того, чтобы что-то кому-то доказать, это только люди могут.

– А если б голодным был?

– Доел бы мясо, потом – грибы, допил пиво.

– А если бы этого ничего не было?

– Как так не было? В лесу всегда есть что пожрать.

– А представь, что мы с тобой в пустыню попали.

– Что мы там забыли? И как бы мы туда попадём? Не могу я, Саня, представить то, чего не может быть. Вот ещё у вас, у людей, черта – воображать то, чего не бывает. Сами себя накрутите и сами своих мыслей испугаетесь. Вот ты сейчас сидишь и всё никак в себя прийти не можешь. А чего, спрашивается, испугался? Самого себя, своих мыслей?

– Того, что смог бы тебя убить, – еле слышно произнёс Александр.

– Не смог бы, – спокойно ответил Умка.

* * *

Князь выглядел уставшим, лицо его было небритым, одежда помятой. Тем не менее, в его цепких голубых глазах Дарья видела полную боевую готовность. На настоятельное предложение княгини сначала посетить баню он небрежно, но громко ответил:

– Да-да, конечно, только переговорю, и сразу – в баню.

Уже осведомлённый от дочери о нечеловеческих способностях своей гостьи, он задавал лишь уточняющие вопросы.

– Издалека, говоришь? Издалёка? Прекрасного далёка. А остальные?

– Брат осталась на базе. Это в лесу, на север отсюда.

– В лесу живёт медведь, – проговорил князь, – а всё, что – не медведь, есть добыча медведя.

Дарья уже знала, как звучит первое лесное правило, поэтому ответила:

– Мы говорили с ними, они предложили принять нас с Кшиштофом в почётные медведи.

– О как!

В глазах князя Дарья прочла искреннее удивление. Александр прошёлся по комнате, видимо, переваривая информацию.

– Медведь есть добро, а добро ест жизнь. Жизнь в лесу нужна для того, чтобы её ел медведь, – проговорил он сам себе, затем резко повернулся к Дарье лицом и, пристально посмотрев ей в глаза, спросил: – а вы с братом тоже едите жизнь?

Дарья усмотрела в вопросе князя смысловую неопределённость, поэтому молча пожала плечами.

– Значит, вас двое. А остальные?

– Остальные дома, – ответила Дарья.

– В прекрасном далёком? – добавил от себя князь.

Он продолжал внимательно смотреть Дарье в глаза, не то пытаясь проникнуть в её мысли, не то просто оценивая. Дарья также не отводила от него глаз, она знала, что в тёмные века такими играми в гляделки люди определяли чья воля сильнее. Александр, разумеется, принял её вызов, и ей стало интересно, как он будет действовать? Очевидно, что уступать князь не намеревался, иначе он – не князь.

Но вдруг всё резко изменилось. Дарья, конечно же, успела уследить за движениями Александра, но скорость их оказалась для неё неожиданной: по её расчётам, человек, да ещё уставший, не мог двигаться настолько быстро. Она слегка подалась назад, когда перед её глазами возникло остриё меча. Дарья поняла, что Александр тщетно пытается пощекотать кончиком меча её подбородок, и сама проявила инициативу.

– Можешь надавить со всей силой, это мне не повредит.

Князь осторожно последовал её совету и, убедившись, что меч намертво вязнет в воздухе, не в состоянии дотронуться до гостьи, удивлённо усмехнулся и вложил оружие в ножны.

– У тебя есть летающая повозка, жезл, стреляющий молниями, ты неуязвима для оружия…

Дарья ожидала, что князь задаст вопрос «Кто ты?», но Александр произнёс другое:

– Жаль, что ты – баба, была б мужиком, отдал бы за тебя Адельку.

Дарье отметила, что в развитие мысли князь хотел сказать ещё что-то, но не стал произносить этого вслух.

* * *

Умка пришёл к кораблю в назначенное время. Кшиштоф уже поджидал его в своём кресле, на всякий случай вооружившись только портативной защитой, без сопровождения СДФ.

– Хорошо, что ты сегодня без этой своей, – заметил Умка.

– Не доверяешь женщинам?

– Женщинам? Ты хочешь сказать, что она – женщина? – усмехнулся Умка.

– А кто она, по-твоему? – спросил Кшиштоф.

Умка многозначительно покачал головой.

– Послушай, Кшиштоф, людям ты можешь рассказывать что угодно, но медведя не проведёшь. Я не воспринимаю твою подругу как добычу, в ней нет жизни, она или русалка, или ещё что похуже.

– Но ты ведь принимаешь её в почётные медведи, наравне со мной?

– А куда я денусь? – усмехнулся Умка. – Я ведь догадываюсь, что вы – оттуда.

Медведь поднял голову кверху, устремив взор в небо. Кшиштоф последовал его примеру.

– Там есть жизнь? – спросил Умка.

– На небе? Ты считаешь, что я прилетел с неба?

– С неба, не с неба, но ты точно знаешь, что находится с той стороны.

– Кое-что знаю, – ответил Кшиштоф, – но ещё больше не знаю. Это всегда так: чем больше ты знаешь, тем больше не знаешь. Как с горизонтом: чем выше ты поднимаешься и больше видишь, тем шире линия горизонта, тем больше неведомого. Поэтому, чем больше знаешь, тем интересней жизнь, тем больше в ней загадок.

Медведь покачал головой.

– Вы, люди, любите загадки.

– А ты – нет?

Умка пренебрежительно усмехнулся.

– Ты ведь тоже – человек, – сказал ему Кшиштоф, – и ящеры с минотаврами – тоже люди. Нас всех объединяет одна загадка: вопрос жизни и смерти. Мы все знаем, что живём, и все знаем, что можем умереть, поэтому все мы – люди.

– Это для тебя, – ответил Умка, – а для медведя, люди – это те, кто не медведи. Кстати, на счёт людей. Мне тут одна белка шепнула, в Винете – это далеко, где-то на море – собираются все человеческие правители. Будут думать, как им бороться с Тёмным Властелином? Князь с драконом тоже едут туда.

Кшиштоф попытался понять ход мыслей Умки. Вождь медведей заранее договорился с ним о встрече, пришёл, проделав не близкий путь, сообщил важную информацию.

– Думаешь, я чем-то могу помочь? – рассудил Кшиштоф.

– Ну а кому, как ни тебе, в этом разбираться?

– Меня ведь туда не пригласили. Да и, как видишь, я сейчас не ездок. – Кшиштоф печально вздохнул, постучав руками по подлокотникам кресла. – Но я подумаю, спасибо, Умка.

– Ты подумай, подумай. – В голосе медведя звучала нескрываемая хитринка.

– Умка, скажи, что происходит с жизнью после того, как её съел медведь?

Умка усмехнулся, покачал головой и ответил:

– Она продолжается.