Читать книгу: «Эпос трикстеров – 1, или Подлинная история хартлендских богов», страница 9
Каждую неделю Тримурти вызывали Индру на красный круг и требовали отчёта о действиях по поимке демона Валы. А тот, как назло затаился где-то и не давал о себе знать. Никто не верил, что он похоронен вместе с карликами под курумником над Запретной рекой. Индра выдумывал какие-то действия, тупо гонял озлобленных марутов по всему югу Каменного пояса и чётко понимал всю бессмысленность этих «подвигов». Но остановиться Защитник богов не имел права.
«Как же они мне надоели, – думал Индра. – А, может быть, плюнуть на них?»
И тут он вспомнил о странной девушке с волосами цвета отбеленного льна.
– Слетать надо – посмотреть, как она там живёт, – вслух прошептал, засыпая, бог грома.
* * *
Утром, собираясь на Святое озеро, Волос наткнулся на небольшой сундучок, в котором хранил всякие мелкие, но полезные вещи. Открыл, как бы возвращаясь к воспоминаниям. Сверху лежала большая костяная игла с медвежьей головой вместо ушка.
«Ворсова заколка. Надо бы как-то ворсу навестить, рассказать о своих подвигах, узнать, как он там живёт. А то ведь обидится, что не навещаю,» – подумал Волос и машинально подколол иголку под пояс. Мало ли что? Пригодится.
* * *
Волос «сделал посадку» вдали от места традиционного купания Никийи. Он невидимым прошёл сквозь дубовую рощу и… чуть не задохнулся от гнева. В кустах подлеска, отделявших дубраву от полосы пляжа, на котором нежилась среброкудрая дева, прятался какой-то мужик! Этот извращенец, выпятив свою пятую точку в сторону леса, нагло пялился на голую девчонку!
А когда Волос подкрался ближе, он просто вскипел от негодования. Извращенец оказался не кем иным, как ненавистным Индрой! Рядом с ним на земле лежала знаменитая Ваджра, а поверх неё – кольчужные рукавицы. Волна ненависти тут же сменилась волной ликования.
«Вот тут-то ты мне, голубчик, и попался!» – торжествовал Волос.
Он вспомнил всё, чему его учил в детстве отец-охотник, а полгода назад – ворса. Самым тишайшим образом он сконцентрировался, создав плотное тело чёрного громилы, беззвучно вытащил иголку с медвежьей головой. Подкравшись сзади к занятому созерцанием Индре, он молниеносно воткнул заколку в пышную шевелюру громовика. Бог из Ирия оказался застигнутым врасплох. Он мог ожидать чего угодно, но только не мгновенного исчезновения магической силы. Несчастный не успел воспользоваться и Ваджрой, потому что в ухо ему тут же врезался громадный кулак чёрного силача. Уже теряя сознание, Индра почувствовал второй сокрушительный удар в челюсть…
* * *
– Ах, Аю, Аю. Эх, молодость, молодость, – качал головой Агни. – Ты опять не довёл дело до конца. Ну почему ты не проследил за этим демоном? Мы теперь даже не знаем, куда он дел нашего дорогого Индру. Да и сам демон становится слишком опасным. То коровы, а теперь вот Индра…
Аю краснел, бледнел и пытался провалиться сквозь землю. Но, видимо, на самой вершине полуторатысячника сделать это было слишком сложно для молодого бога. Он понимал, что допустил серьёзную ошибку, но ведь так хотелось порадовать семипламенного новостью о том, что их самый опасный противник угодил в лапы демона.
– Ну, ладно, – сжалился, наконец, бог огня. – Не переживай. Мы посмотрим пару-тройку дней и, если Индра не появится, заявим, что он перешёл на сторону врагов…
* * *
Индра открыл глаза. Он лежал на каких-то шкурах. Вокруг было темно, пахло сыростью и деревом. В голове шумело. Громовержец попытался подняться, но осознал, что руки и ноги связаны, а шею перехватывает петля.
Что же произошло? Он помнил, что подглядывал за беловолосой девчонкой, а потом… Потом что-то упало на голову… Что-то тяжелое… И кто-то его захватил в плен?
– Ну, ладно. Пора им узнать с кем связались.
Индра всей душой пожелал, чтобы верёвки, связывающие его, лопнули. Он напрягся в ожидании… Но ничего не произошло. Странно. Индра попытался разорвать путы, но и этого не получилось. Куда делась богатырская сила? Уже отчаявшись, он решил вызвать огненный шар, чтобы, по крайней мере, увидеть окружающую обстановку. Это было старое и надёжное заклинание, которое никогда не подводило его.
«Сонмом богов заклинаю тебя!
Явись, освети и сожги всё дотла!»
Яркий свет сверху резанул по глазам.
– Получилось! – радостно прошептал Индра.
Но в тот же миг на лицо громовержца легла серая тень. Сияние оказалось всего лишь утренним солнечным светом, падающим в открытый дверной проём. Саму дверь Индра не видел. Зато он понял, что лежит в просторной землянке на ворохе разных шкур. Кроме него и шкур здесь ничего не было. Прямо перед носом Индры начинались земляные ступеньки куда-то наверх – к свету. Ну, а тень… Это, наверное, один из его пленителей.
Здоровенный чёрный человек (а снизу он казался ещё больше) спустился по ступенькам в землянку. Он немного постоял, глядя сверху вниз на пленника, затем присел на корточки, задумчиво глядя на связанное тело.
– Очухался? Пить хочешь? – в руках амбал держал миску с какой-то жидкостью.
– Кто ты? – спросил Индра.
– Значит, не хочешь, – вздохнул здоровяк и поднялся, намереваясь уйти.
– Постой! – забеспокоился громовержец. – Я хочу пить.
Мужик обернулся через плечо, выпятил нижнюю губу и произнёс:
– Сразу надо было сказать…
Индра уже испугался, что сейчас этот незнакомец уйдёт и оставит его вновь во тьме, связанного, беспомощного, без капли магии. За последнюю тысячу лет он ещё ни разу не попадал в столь скверную ситуацию. Но чужак не ушёл. Он вновь сел на корточки перед Индрой. Внимательно поглядел на него. Поставил миску на земляной пол. Взял Индру за плечи и, легко встряхнув, словно пятилетнего ребёнка приподнял и посадил, прислонив спиной к гладкой глиняной стене. Полюбовавшись работой, верзила вернулся в прежнее положение, взяв миску с пойлом.
– Ну, и как я пить буду? – поинтересовался бог грома, показывая взглядом на связанные руки.
– Легко, – буркнул в ответ амбал.
Он направил свой указательный палец на цель, крутанул им, и верёвки сами развязались и спали с запястий.
– Демон, – прошептал Индра и попытался ощупать всё ещё гудевшую голову.
Не получилось. Руки никак не могли прикоснуться к ней. Их сводила какая-то странная судорога. При этом громовержец осознал, что ему успели сделать новую «причёску» в стиле Рудры, стянув волосы в узел на затылке.
– Кому – демон, а кому – бог, – ответил верзила. – А к волосам прикасаться не смей. Не зачем. Да и не получится.
Он протянул пленнику миску. Содержимое её было каким-то розовым. Индра с сомнением посмотрел на жидкость, затем на амбала.
– Ты чё? Ягодного отвара с мёдом никогда не пил? Думаешь, отравлю? Делать мне больше нечего! Ты тут два дня бездыханный валялся. Хоть на кусочки режь, возражать бы не стал.
Громовержец взял посудину и стал пить. Пойло было довольно приятным. В кисло-сладком вкусе чувствовались нотки малины и смородины. Когда напиток закончился, Индра вернул миску незнакомцу и опять спросил:
– Кто ты?
– А ты не признал? – удивился амбал и к ужасу Индры стал превращаться в медведя.
– А теперь вспомнил? – спросил косолапый.
– Вала, – отрешённо прохрипел бог грома. – Убей меня!
– Это ещё зачем? – изумился Волос.
– Мне теперь незачем жить!
Индра попытался броситься на медведя. Но со связанными ногами получилось это весьма нелепо. Верёвка на шее сдавила горло. Косолапый лишь на шаг отступил от пленника. А тот змеёй извивался на земляном полу, пытаясь дотянуться до противника.
– Чокнутый какой-то, – непонимающе проговорил Волос.
Откуда ему было знать, что в Ирие против Индры велась закулисная игра. Бог грома понимал, что с его исчезновением Агни постарается поставить ему в вину все беды и промахи, случившиеся за последние полторы тысячи лет. И даже если он вырвется из плена, что изменится? Кто-то непременно узнает о факте пленения. У Агни везде есть глаза и уши. Индру сначала засмеют, потом станут презирать, а напоследок догадаются обвинить в предательстве.
– Убей меня, демон! – вопил он.
– Ладно, уймись! Потом поговорим.
Верёвки, лежавшие на полу, словно кобры метнулись к рукам громовика и стиснули их узлами. Магическая сила приподняла его и бросила на тёплые шкуры. Медведь не спеша поднялся по ступенькам и закрыл за собой дверь. Наступила кромешная темнота…
* * *
Своего пленника Волос навестил только вечером. Он притащил с собой солидный кусок жареного оленьего окорока и кувшин медовухи. Как и утром сел перед спящим на корточки. Индра почувствовал его присутствие и проснулся.
– Ну что? Успокоился? Я тебе тут пожрать принёс.
– Убей меня, – совершенно серым голосом пробормотал Индра.
– Ну, куда ты так спешишь? Это всегда успеется.
Волос как и утром прислонил пленника к стене, развязал руки и сунул в них мясо и кувшин.
– Вообще-то я и собирался тебя убить. Ты сделал много плохого, Индра. Ты убил Мича. Ты мучил, заставлял голодать и убивал цвергов. Ты заслуживаешь смерти.
Индра усмехнулся и впился зубами в мясо. Утренняя истерика у него прошла. Он был сейчас спокоен, как удав. Громовик не был бы против, если бы его попытались убить. Но и расставаться с жизнью немедленно уже больше не хотелось. Можно было просто отстраниться от реальности и издеваться над нею со стороны. Будь, что будет. Какая разница. И без того всё хуже некуда.
– Так чего же ты медлишь? Сделай, как я прошу.
– Ещё утром я хотел тебя убить. Мне понравился твой испуг. Тогда утром, когда я собирался уйти. Тебе действительно было страшно. Но потом что-то изменилось. Я не понимаю что. А если я что-то не понимаю, то хочу разобраться.
Индра вновь ухмыльнулся. Он расковырял пробку в кувшине и сделал большой глоток. И опять ухмыльнулся.
– Ты давно стал бессмертным, Вала? По-моему, ты ещё не имел серьёзных дел с богами. Так сколько тебе лет, демон?
Вопрос показался Волосу странным.
– Почему ты зовёшь меня демоном? Чем я отличаюсь от тебя?
В ответ Индра рассмеялся:
– Ты точно молод. Иначе бы знал, что боги – это свои, а чужие боги зовутся демонами. И ещё. Только молодой бог будет так откровенно говорить о том, что оставил жизнь потому, что его удивили. Если бы я хотел жить, мне оставалось бы лишь дальше удивлять тебя. А кто такой Мича?
– Тот лосёнок с голубой шкурой и золотыми рогами. Он был моим. Это я его сделал. А ты убил.
– Да? Мне жаль, Вала, что мы так неудачно познакомились. Но твой лосёнок был дивной добычей для охотника. Разве тебя никогда не опьянял охотничий азарт? И для меня он был просто необычным лосем.
Волоса взбесили эти слова. Злость его разбирала ещё и потому, что в этих словах чувствовалась жестокая правда. При этом у него возникло ощущение, что он предаёт память Мича. Случись это лет 25 назад, он, не раздумывая, перерезал бы глотку рыжему наглецу. Но пожилой шаман в душе требовал быть осторожнее в суждениях. Тяжело дыша, Волос вскочил на ноги и, молча, направился к выходу. Индру это развеселило.
– Эй, ты куда? А кто же будет меня убивать? Я не готов к самоубийству!
Дверной щит из ровных берёзовых жердинок с грохотом накрыл дверной проём.
– Ну, и хрен с тобой, придурок, – подытожил Индра, в темноте отгрызая от окорока солидный кусок…
* * *
Всю ночь в душе Волоса старый шаман боролся с юным богом-максималистом. Шаман победил. Утром в амбар, где содержался пленник, явился голубоглазый блондин в красной безрукавке и чёрных штанах.
Отворив дверь, он увидел прислонившегося спиной к стене громовика. Ноги бога были развязаны, но ошейник по-прежнему охватывал горло, а от него к стенному столбу по-прежнему тянулся толстый кожаный ремень.
– О! – изумился Индра, глядя на своего «хозяина». – Это ты, Вала? Или у вас там целая деревня демонов?
Усмешку на лице блондина громовик принял за подтверждение своего первого предположения и продолжил:
– Ты уж извини, я честно пытался избавить тебя от своего общества. Но получилось только ноги распутать. Не знаю, как ты заколдовал эту хрень, – Индра показал взглядом на свою привязь. – Но мне она оказалась не по зубам…
– Тебе что, оленины мало было, ты ремнями закусить решил?
– Ого! Да ты ещё и шутить умеешь?
– А ты не иначе как передумал умирать?
Индра пристально поглядел в голубые глаза врага, нахмурился и произнёс:
– Мне действительно незачем жить. Но смерть может немного подождать.
Волос не отвёл взгляда. Чтобы стать шаманом нужно обладать магическими способностями, а чтобы стать лучшим шаманом племени, надо быть неплохим психологом. Волос неплохо разбирался в людях, даже если они стали бессмертными.
– Тогда, может быть, расскажешь, что заставляет бога в расцвете сил желать смерти? Неужели пара оплеух, полученных от демона? Или этот шнурок на шее?
* * *
Каждый день утром и вечером Волос навещал Индру, приносил еду и питьё. Иногда разрешал прогуляться по своему «огороду». Они беседовали часто и с удовольствием. Индра много рассказывал о прежних временах, о жизни богов Ирия и подвластных им арийских племён. Волос больше слушал, да расспрашивал. А что бог-малолетка мог рассказать интересного бессмертному, которому исполнилось больше 4000 лет?
Однажды Волос притащил с собой флейту и начал играть на ней. Индра сначала сморщился, как от зубной боли, хотел было выгнать «мучителя» взашей, но через минуту передумал. С его точки зрения игра Волоса, конечно, не блистала. Божественные певцы-ангирасы из оркестра Агни в Ирие пели и играли на своих инструментах не в пример лучше, но и простенькие мелодии молодого бога были не столь плохи, как можно было ожидать.
Время шло. Индра и Волос всё больше симпатизировали друг другу. Но при этом громовержец не скрывал, что сбежит при первой же возможности, а «гостеприимный» хозяин не собирался ему в этом помогать. Больше того, Волос не планировал никаких послаблений пленнику. Тот как жил в амбаре на привязи, так и оставался. Ваджра с рукавицами, разумеется, лежала в каменном доме. Волосы Индры были по-прежнему свиты в узел на затылке, и в них воткнута волшебная заколка с головой медведя. Раз в два-три дня Волос касался её и забирал себе силу громовержца. Поначалу энергии приходило много. Но недели через две начались какие-то странные перемены. А к концу месяца приток силы к Индре извне стал не больше, чем подпитка Великого Полоза от молитв цвергов. Кстати, цвергов он навестил в конце лета. Поболтал пару часов с Яри. Всё у них было в порядке.
На обратном пути заглянул к ворсе. Там обрадовались. На ночь глядя, не отпустили. Оставили у себя. Всю ночь протрепались о разных делах, а утром Волос улетел к себе домой. Там его ждал озверевший от голода Индра.
– Ничего, перетопчется. Я к нему в жёны не рядился, – оправдывался сам перед собой Волос.
Вот тут его мысль о женитьбе-то и посетила. Не на Индре, конечно, упаси Творец! Волос вспомнил про белокурую девчонку. «Пора жениться,» – решил он. Скоро вон ячмень поспеет. Кто будет лепёшки печь? Грибы-ягоды заготавливать пора. Амбары пустые стоят, если, конечно, не считать заготовкой на зиму Индру в одном амбаре и два сусека пшена, намолоченного из сжатого проса, в другом. А зима-то, вьюжная, непременно придёт. И даже если ты – бог, всё равно кушать чего-то захочется. Придётся потрудиться. Но одному это делать неохота…
* * *
Старина Маркс (тот самый основоположник коммунизма) как-то заявил: «История носила бы очень мистический характер, если бы «случайности» не играли никакой роли».
В том, что Волос отправился в тот день умыкнуть «невесту» никакой случайности не было. Не было её и в том, что Никийя в это время отправилась в лес на «большую землю» собирать грибы. В лесной зоне солнечные дни выдавались не часто. Надо было использовать их, как драгоценные монеты. А вот то, что отец девчонки, с которым она всегда ходила на этот промысел, накануне промахнётся и вместо дерева тяпнет своим любимым каменным топором по собственной ноге – это была уже чистая случайность. Хотя, может быть, это была судьба. Старикан-то вновь обдирал бересту…
И пришлось Никийе идти собирать грибы одной. Что она вместо белых наберёт мухоморов, её мать Акка не боялась. Как ни была ветрена наша блондинка, но за долгие годы упорных тренировок отличать съедобные грибы от ядовитых она научилась. Гораздо больше старушку тревожили «навигаторские» способности дочки.
– Не заблудишься? – безнадёжно качая головой, спрашивала её Акка.
– Ну, что ты, мама! Мы же с папой столько раз туда ходили, – резонно отвечала блондинка, садясь в свою лодочку.
Через несколько минут плывущую лодочку зафиксировали цепкие глазки бурого медведя, укрывшегося в кустах на восточном берегу озера. Лодочка доставила хозяйку с острова на «большую землю» недалеко от того места, где притаился наблюдатель. Никийя привязала свою посудину и, шустро поднявшись по высокому песчаному склону, углубилась в сосновый бор. Косолапый тихо продолжил слежку. Ему просто было интересно понаблюдать за девчонкой.
А та шла по грибы как на праздник. Что-то напевала. Разглядывала рыжих белок, прыгающих по веткам, и красноголовых дятлов, усердно долбящих стволы. Время от времени собирала грибы в корзинку. Никийя была счастлива, а счастливые часов не наблюдают. Только под вечер она поняла, что забрела, чёрт знает куда, и не знает дороги домой.
Сначала она долго думала, надув очаровательные губки, куда же подевались знакомые места, а потом решила, что надо звать на помощь.
– Ау! – робко позвала она.
Никто не откликнулся.
– Эге-гей! – уже бодрее прокричала девушка.
Опять тишина. Тут девушка уже перестала стесняться и заорала во всю мощь своих объёмистых лёгких:
– А-а-а-а!
– Ты чего орёшь? – раздался мужской бас за спиной Никийи.
– Так это… – начала вздрогнувшая от неожиданности девушка. – Хотела, чтобы кто-нибудь услышал…
– Ну, я услышал. А дальше-то что?
Никийя наконец-то повернулась и увидела говорившего. Перед ней стоял на задних лапах огромный бурый медведь. Глаза блондинки расширились от ужаса. Корзинка выпала из ослабевших рук. Девушка натянуто улыбнулась и… потеряла сознание…
* * *
Не подумайте, что Никийя была хрупкой цацей. В обмороки она в жизни не падала. Но тут случай был особенный. Девочка была голодная, перепуганная – заблудилась всё же. И вдруг она натыкается на громадного медведя. Впрочем, даже это вряд ли бы довело несчастную до обморока. Но ведь зверюга ещё и заговорил по-человечески! А вот это уже было слишком…
Круглый каменный потолок, на котором мечутся странные багрово-серые тени. В потолке круглая дыра, куда стремится синевато-серый дым. А за дырой – чёрное небо с алмазами звёзд, какое бывает только в августе, что соответствовал по тогдашнему календарю первой половине месяца лося. Это небо в алмазах и было первым, что увидела Никийя, когда очнулась. Она лежала на нарах, покрытых шкурами. В очаге горел огонь.
– Ну, наконец-то. Очнулась. А я уж думал, что до утра проспишь.
Басовитый мужской голос показался девушке подозрительно знакомым. Она опустила взгляд ниже. В отблесках огня на неё смотрела (радостно улыбаясь!) медвежья морда.
– Ты – не сон! – воскликнула Никийя, собираясь в комок и прижимаясь спиной к стене.
– Не сон, – подтвердил Волос.
– Кто ты?
– А ты не догадалась? Я – медведь.
– Но ведь медведи не говорят по-человечьи… – цеплялась за последнюю надежду Никийя.
– А разве ты меня не слышишь?
Девушка вдруг всхлипнула, закрыла лицо шкурой-одеялом и зарыдала.
– Зачем я тебе нужна? – сумела произнести она сквозь потоки слёз и мех шкуры.
– Будешь моей женой, – уверенно заявил косолапый.
Услышав такое, Никийя просто забилась в истерике:
– Ты хочешь меня… Ты меня… – она никак не могла выговорить это жуткое слово.
Волос догадался, от чего блондинка пришла в такой ужас. Честно говоря, от мысли об интимных отношениях между медведем и девушкой его самого чуть не стошнило (уж больно красочно представил). Конечно, как шаман он прежде и не о таких чудесах слышал. Но мало ли чего люди рассказывают?
– Нет, нет. Ты меня не так поняла, – попытался он успокоить Никийю. – Я не об этом. Мне просто нужна хозяйка в доме. Хозяйство у меня большое. Сама утром увидишь. А без женской руки тяжело.
Девушка тут же успокоилась. Одним глазом выглянула из-за одеяла:
– Это правда?
– Про хозяйство? Да. У меня тут такие чудесные растения вокруг дома посажены… – воодушевился Волос.
– Нет! – Никийя даже ножкой дёрнула от нетерпения. – Я про другое.
– Ах, ты про Это! Ну, если не веришь, я даже спать в амбаре буду. Только давай сразу договоримся: если в мой амбар сунешься – сразу съем. Согласна?
– Угу, – кивнула головой блондинка.
– Ну, а если когда-нибудь я тебе приглянусь, как настоящий муж… Ты только скажи. Настоящее чудо увидишь…
– Эка невидаль, чудо! Да у меня мать – колдунья. И сама я чудесным образом родилась, – при этом она откинула одеяло с лица и гордо вздёрнула прекрасный носик.
– Ой, чуть не забыл! А звать-то тебя как, чудесная девица? – спросил Волос, посмеиваясь про себя над зазнайством девчонки.
– Никийя! – царственно произнесла Лунная дева.
Так как говорили они на одном языке, для Волоса это прозвучало: «Не я». Глаза медведя округлились от удивления. Ему тут же вспомнилась стычка шурале и цверга.
– Ага! И как с тобой потом жить? Кто кувшин разбил? Не я! Кто обед не сготовил? Не я! Кто шкуры будет выделывать? Не я? Ловко выдумала!
Губки блондинки в очередной раз надулись:
– Ничего я не придумала! Это имя я от мамы получила. И оно меня не раз выручало!
Волос просто расхохотался над этой детской непосредственностью.
– Ну, конечно! С таким именем нигде не пропадёшь! Главное, чтобы тебя не спрашивали: «Кто будет оленину есть?» Ладно. Я пошёл спать. А ты здесь оставайся. Дверь запру, чтобы ночью чего дурного не выдумала. Есть-пить захочешь – вот здесь у очага всё нужное найдёшь. Спокойной ночи.
И уже выходя, он предупредил:
– Тот блестящий молоток и рукавицы, что на стене висят, ни в коем случае не трогай. Плохо будет.
* * *
– Ба! Какие гости, на ночь-то глядя! – пробурчал Индра, наблюдая, как медведь залезает в амбар и превращается в чёрного громилу.
– Я тут решил тебе компанию составить. Не возражаешь? – спросил Волос, зажигая факел.
– Как можно-с? – громовержец скорчил рожу и указал на свой поводок.
– Слушай, Индра, у тебя ведь большой опыт. Как женщину заставить влюбиться в меня?
– Ха! У нас в амбаре завелись женщины? И где же они? – громовержец стал «стрелять» глазами по углам тёмного помещения.
– Спит в моём доме на моих нарах.
Индра затрясся от смеха:
– На кой ляд нужна женщина, если она спит там, а ты притащился сюда?
– Я хочу, чтобы она полюбила меня в облике медведя, – смущённо проговорил Волос.
– Ты серьёзно, демон? – Индра даже смеяться перестал от неожиданности. – Зачем всё так усложнять? Явись ей белокурым красавцем в красном жилете, сообщи, что ты – бог, подари цветы и какое-нибудь колечко с бусиками. И дева ляжет у твоих ног. Ну… или на твои нары. Впрочем, она уже там лежит. А ты – здесь!
И громовик опять зашёлся в смехе.
– Нет. Я хочу так. А за идею с бусиками – спасибо.
– Она хоть красивая, чтобы из-за неё так мучиться?
Волос замечтался и почти пропустил заданный вопрос. Смысл дошёл не сразу.
– А? Что? Ах, да! Красивая. Ты её видел. Там – на озере, когда я тебя изловил, – при последних словах злорадная улыбка обозначилась на лице Волоса.
Для убедительности он ещё и зубами клацнул.
– Ах, вот оно что! Поздравляю! Хороший улов, – Индре это сообщение не понравилось, но в его нынешнем состоянии было не до девок, и громовик свернул тему. – Слышь, ты, рыбак-любитель, а неплохо было бы здесь очаг соорудить. А то лето кончается и по ночам как-то холодновато бывает.
Волос вздохнул.
– Будет тебе очаг. Сейчас сделаю…
* * *
Недели три всё шло, как по маслу. Никийя, казалось, привыкла к своей новой роли. Поначалу она пыталась удрать, но очень быстро поняла, что частокол вокруг владений медведя – это не только украшение. А черепа на нём жутко клацали, когда она лишь касалась изгороди. Чуть поразмыслив, девушка поняла, что даже если выберется из этого урочища, всё равно не знает куда идти. А места вокруг глухие. Болота и озёра прямо из двери каменного дома видно. Надо как-то приспосабливаться.
А Волос между тем таскал из леса целые короба грибов и ягод, втайне от Никийи безжалостно эксплуатируя местных белок на сборе даров природы. Сам медведь в это время рвал букеты цветов или делал бусы из рябины. Перед тем, как идти домой, Волос превращал ягоды на бусах в настоящие драгоценные камни. Какие они бывают, юный бог у цвергов нагляделся. Никийя радовалась новым подаркам, как ребёнок. Скакала по дому, гладила бусы руками, вертелась перед колодой с водой, что стояла на всякий случай в огороде. Вместо зеркала и вода годилась.
Пару раз в неделю Волос ходил на охоту, добывая оленей и лосей. Лунная дева всё это должным образом перерабатывала и отправляла на хранение в амбар. Потом медведь собрал ячмень и заполнил зерном ещё три сусека. И сразу же научил Никийю печь ячменные лепёшки. Как ни удивительно, у девушки это получалось лучше, чем у бога. И вдруг она загрустила.
– Что случилось, девочка? Чего грустим? – поинтересовался в очередной раз медведь (предыдущие пять вопросов закончились вздохами и отговорками).
– Ну, как же мне не грустить? Я тут живу в тепле, довольстве, – со слезами в голосе проговорила Никийя, обмакивая кусок ячменной лепёшки в мёд. – А там мои мама и папа с ума сходят. Плачут-убиваются из-за моей гибели. Им, может быть, есть нечего? Бедненький папочка как раз перед моим исчезновением ногу повредил. Ходить не мог. Кто о нём позаботится? Я вот тут лепёшки с мёдом ем, а они слаще малины ничего в жизни не пробовали…
– М-да… Как-то не очень хорошо получается, – протянул Велес.
Никийя тут же за эти слова уцепилась.
– Мишенька, лапочка! Пусти меня хотя бы на денёк к папе и маме! – она даже обнять медведя попыталась, но тот увернулся.
– Э, нет. Так дело не пойдёт. Что-то мне подсказывает, что ты потом не вернёшься. А второй раз умыкать тебя – это не в моих правилах.
– Бессердечный! – надулась Никийя. – Ну, хоть сам сходи к ним, передай, что я жива.
Девушка всхлипнула и добавила:
– Лепёшек ячменных я напеку, а ты им снесёшь…
Такой вариант Волоса вполне устроил. Он, конечно, уже давно понял, что предмет его мечтаний особым умом не блещет. Но бог не знал, что даже блондинки способны на страшное коварство. Женщины! Что ещё добавить? Волос и предположить не мог, что только что блестяще сыграл роль тупого животного в пьесе, написанной Лунной девой. Спектакль получился восхитительный.
* * *
Ещё затемно Никийя развила бурную деятельность. Приготовила огромный короб, куда могло уместиться полтонны лепёшек. И пока Волос наблюдал за нею, работала как заправский хлебопёк-стахановец. А когда медведя не было дома, изготовила для короба двойное дно.
– Что-то я совсем устала, – жаловалась потом «мужу» Лунная дева. – Столько лепёшек испекла! Я, Мишенька, всё приготовлю и спать лягу. Ты уж меня не буди. Ладно? А пока сходи-ка в амбар, принеси мне кувшинчик мёду. И вот ещё что, лепёшек сам не ешь! Всё папе с мамой неси. Узнаю – навсегда обижусь!
– Да как же ты узнаешь-то?
– А я на столб заберусь и оттуда за тобой смотреть буду.
Медведь тихо хихикнул и пошёл в амбар за мёдом. Девчонка тем временем быстро засунула под шкуры на нарах заранее сделанное соломенное чучело, обряженное в её собственную одежду, запрыгнула в короб и накрылась сверху вторым дном, на котором лежали прекрасные ячменные лепёшки.
Волос вернулся в дом, поставил у очага кувшин с мёдом, поднял на плечи короб.
«Что-то тяжеловато для лепёшек,» – подумал он.
Когда выходил из ворот почувствовал, что в коробе что-то шевелится.
«Ага! Лепёшечки-то похоже живые. Ух, Никийя, Никийя. Хитро задумано. Ну, ладно. Поиграем.»
И медведь пошёл пешком по ближайшей тропинке. Вокруг царила торжественная красота бабьего лета. Оно только начиналось. «Дня через три будет праздник осеннего равноденствия,» – вспомнил Волос, глядя на золотые кроны берёз.
Медведь вошёл в лес, выбрался на поляну. Тут заметил хороший крепкий пень и громко проговорил:
– Уф, устал. Уф, умаялся. Сколько лепёшек Никийя напекла! Тяжело нести. Сяду-ка я на пенёк, да и съем лепёшечку. Чай не убудет!
Девчонка в коробе, услыхав такое, страшно перепугалась и, изо всех сил изображая далёкое эхо, завыла:
– Высоко сижу! Далеко гляжу! Всё вижу! Не садись на пенёк! Не ешь маминых лепёшек!
Волос от души расхохотался. Он снял короб с плеч и поставил его на пень:
– Слушай, Никийя, я хоть и медведь, но всё-таки не дурак. Неужели ты думаешь, что я не различу, откуда доносится голос?
Косолапый аккуратно вытащил дно с лепёшками. Снизу на него смотрели испуганные девичьи глаза:
– Сожрёшь меня теперь? – шмыгнула носом Никийя.
– Ну, что ты! – рассмеялся Волос.– Разве таких красавиц едят?
А потом строго добавил:
– Но больше так не делай.
И опять накрыл её берестой с лепёшками…
* * *
Беглянка была водворена в свои каменные палаты. Она обиженно сидела на нарах и обнималась со своей соломенной куклой-двойником. Медведь собрал пресловутые лепёшки в туесок поменьше, добавил туда кувшинчик мёда и отправился навещать «тёщу» с «тестем».
А Никийя на этом не успокоилась. Какие-то злые духи неуёмно толкали её в этот день на «подвиги». Как только неуклюжая с виду фигура медведя на двух ногах скрылась за воротами, девушка спрыгнула с нар и отправилась прямо к «запретному» амбару.
– Что же он там прячет? – шептала себе под нос Лунная дева, пытаясь заглянуть сквозь щели дверного щита.
Но внутри было совершенно темно. Вдруг девушка услышала, что там что-то шевелится. Это ещё больше разожгло её любопытство.
– Эй, кто там? – тихо позвала она.
– А кто ты? – прозвучал в ответ приятный мужской голос.
– Я – Никийя, жена медведя. А ты – человек или зверь?
Девушка просто тряслась от нетерпения узнать страшную тайну «запретного» амбара. А Индра понял, что это его единственный шанс вырваться на свободу.
– Меня зовут Гром. Я пленник медведя. Он околдовал меня. Помоги! Сними с меня путы!
– А вдруг ты какое-нибудь чудовище? Медведь предупреждал меня, чтобы я не ходила в этот амбар.
– Никийя, ну чего ты боишься? Я на привязи. Открой дверь и посмотри.
Девушка тихо приоткрыла дверь и осторожно заглянула в амбар. Помещение из хозпостройки уже превратилось в полноценное по тем временам жилище. Очаг в центре, кувшины и миски около него. У левой стены чья-то лежанка. А в правом углу на ворохе шкур сидел какой-то человек. Он и впрямь был за шею привязан к столбу.
Мужчина Никийе понравился. Красавчик. Лицо мужественное, но настолько симпатичное! Бородка небольшая, зато усищи громадные. Сам рыженький такой. Волосы узлом на голове завязаны. И одежда чудная. Штаны какие-то белые. Из чего сшиты – не понятно. Ясно, что не кожа. И не крапивная дерюжка – точно. Рубаха такая же. Талию перехватывает широкий пояс алого цвета. На руках широченные браслеты из золота. Девушка и представить не могла, что так много металла бывает.
