Читать книгу: «Предназначение», страница 15

Глава 18 Открытие

Диана

Хотелось бы рассказать, с каким удовольствием я промыла, наконец, спутанные грязные волосы – но нет, мне достаточно было намылить ладошку, чтобы решить вопрос с чистотой кожи головы. Она по-прежнему была восхитительно гладкой. Кажется, с момента моего попаданства прошла целая вечность. А если посчитать? Неделя в лагере, несколько дней у оборотней, около двух недель с милейшими симпатягами орками и совсем непонятно сколько в гномьих катакомбах. Словом, прошло не меньше месяца. Я осмотрела себя. Такое чувство, что я участвовала в телешоу экстремального похудения для толстяков, так сильно изменилось тело. Тонкие руки, торчащие ребра, втянутый живот – и все равно увесистые зад и ноги. Но более мышцатые, чем раньше. В целом, изменения мне нравились, пожалуй. Стоп.

Изменения к лучшему – это замечательно, но где естественные женские проблемы? Они должны были настичь меня еще в повозке у жизнерадостных зеленых человечков. Я похолодела прямо в горячей воде. Соберись и подумай, мать. Интимной близости ни с кем у меня не было, разве что в метафорическом смысле. Стало быть, это не беременность. Значит, обычный сбой? У меня такое бывало еще в школе, не хило так пугая мою трепетную маман, особенно когда впервые случилось после трехдневного похода с одноклассниками. Наверное, физические нагрузки и скудное питание временно сделали из меня солдата Джейн. Точно! Вот на кого я похожа! Эта мысль меня успокоила, позволив завершить водно-мыльно-постирушечные процедуры.

Разобравшись с личной гигиеной, надев новое чудо-платье из рогожки и предоставленные щедрым хозяином пещер штанцы, принялась осваиваться. С длиной я условие гнома выполнила, но вот ниток хватило впритык, пришлось оставлять в боковых швах высокие разрезы до середины бедра. Этакое платье девушки-весталки получилось. Как я их себе представляю. Рукава сделала короткими из тех же соображений. Камушек Джи сняла с шеи и намотала косичку на ту же руку, где был браслет оборотня. Руке было тепло и приятно, словно бы те, кто их мне подарил, остались довольны. Мне нравилось так фантазировать, утешаясь тем, что частичка этих самых замечательных на свете парней осталась со мной.

Кухня оказалась вполне себе понятной и противоестественно чистой. Словно бы ею совсем не пользовались. Готовить предполагалось на плоском камне, начинавшем нагреваться, как только он с чем-нибудь соприкасался. Это я выяснила опытным путем, беспечно положив на него ладонь. Хорошо еще, что нагревание шло медленно, успела убрать до появления ожога.

Обшарив гномьи закрома, поняла, что моя догадка касаемо кулинарных предпочтений дона Педро верна. Питался он, в основном, сыром, хлебом, колбасами и, очевидно, собственным ядом. В пещере были горы яиц, круп, хлеба, овощей, фруктов, всевозможных вариантов вареных и копченых мясных продуктов. Не было только сырого мяса, пожалуй. И макарон. Выбрав то, что нужно, я приступила к приготовлению компота и солянки, единственного супа, от которого в моем исполнении пока еще никому не было плохо. Потому что я его просто не солила. А еще в моем супе бодро стояла ложка и, если забыть ее в кастрюле, она за ночь покрывалась тонким радужным налетом окисленного металла. Настроение у меня было отличное, по туалетному окну, которое я навещала с удовольствием и завидной регулярностью, было понятно, что скоро стемнеет, стало быть, гном неизбежно вернется на верхний ярус. А я его тут супчиком, эх, угощу!

Я даже мурлыкать под нос стала старые джазовые композиции Рэя Чарльза, которого нежно любят мои родители. Особенно мне нравится песня, где посылают в далекий путь некоего Джека. Забавно, но никакого отклика от Арданы я не ощущала. Собственно, слов я толком и не знала, кроме одной ключевой фразы. "Скатертью дорога, Джек, и не возвращайся никогда, никогда, никогда больше". Наверное, поэтому странная магия не работала.

Суп и компот был готов, я накрыла ужин в столовой дона Педро, но он не появился. Заработался, поди, маразматичный старец. Я набегалась, устала и совсем недавно оправилась от серьезной травмы. Это я уговаривала свою совесть, когда поняла, что ждать его далее сил моих дамских нет. Совесть охотно договорилась, я с аппетитом покушала и ушла спать к себе в каморку. Уютную теплую каморку, где уснула с пустой головой без снов. Устала потому что.

На следующий день, принеся слегка подгоревший омлет на завтрак, я долго стучалась в дверь спальни. Гном не открыл и, засунув голову внутрь, я увидела неразобранную узкую кровать. Тарелки на столе стояли нетронутыми под колпаками со вчерашнего вечера. Странно. Вообще спать не приходил? Хотя, чего это я, с учеными такое бывает. Наверное. Но это все кончится проблемами с желудком и нервной системой. Надо бы отнести завтрак на нижний ярус.

Насвистывая Хабанеру, я вместе с радостной и слегка похудевшей Зюзей снова пустилась на покорение бесконечных лестниц. Точно, я забыла покормить свою огневушку-поскакушку. После вчерашнего купания злиться совершенно не получалось. Но я обязательно сделаю это, как только найду гнома, уж старик знает, как на пустом месте наговорить гадостей. Причем делает он это не специально, а просто потому, что слишком долго был один и совершенно не умеет и не считает нужным к кому-то приспосабливаться.

Гном нашелся там же, где я почти не видела его накануне – в огромном лабораторном зале. Осунувшийся печальный старичок, зябко свернувшись, спал на горе бумаг, укутавшись в собственную бороду. Он деликатно похрапывал, мнякал и дергал тощей ножкой во сне. Выглядело это настолько умилительно, что посоревноваться с ним в обманчивой мимимишности могли бы разве что толстолапые котята манула. В помещении был полумрак, большая часть осветительных камней не горела. Удивляло, что за столько лет он не организовал себе хоть какое-то подобие постели вблизи рабочего места вот как раз на такой случай. Или он собирался идти наверх, но непреодолимый сон сморил его в начале пути?

Кое-как примостив поднос на поверхность какого-то прибора, сдвинув бумаги, я осторожно покачала гнома за плечо.

– Эй, с добрым утром, мастер, – почему вдруг обозвала его мастером, я и сама не поняла. Перечитала книг про магические учебные заведения, наверное.

Гном с усилием разлепил слезящиеся глаза.

– Ты-ы-ы? – как закипающий чайник просипел он. – Вас, человеческих девчонок, совсем ничему не учат?! Я тебе гномьим языком сказал, чтобы ты с огневиком не смела тут появляться! В лаборатории должен быть идеальный порядок! И тут даже огня живого нет, потому что рядом ценные приборы и совершенно бесценные книги!! – голос у него прямо расцвел петушиной звонкостью к концу выговора.

– Да Боже ж мой, вы шутите, верно! – я прямо возмутилась. – И это, по-вашему, лучший способ содержать в порядке лабораторию? У вас книги лежат на приборах, приборы стоят на бумагах, а в залежах бумаг, возможно, уже зародилась новая жизнь!! И это называется, он бережно хранит бесценные фолианты! Да вы проверьте, в этой пещерной сырости у ваших фолиантов скоро плесневые ноги отрастут, и они ускачут в катакомбы в поисках лучшей доли! А, впрочем, что с вами говорить, даже на ужин прийти не сподобились, а я, между прочим, старалась!!

Гном поперхнулся возражением, покраснел свободной частью лица, вытянул цыплячью шею и увидел подносик, пристроенный на припорошенном пылью ценном приборе. За бородой движения кадыка видно не было, но звук сглатываемой слюны вышел очень громким в нашей напряженной тишине. Зюзя, урча, наливалась светом. Я знала, что она девочка сообразительная и способна регулировать собственную температуру и яркость, так что не особо беспокоилась за гномье имущество, а вот хозяин пещеры, похоже, этой особенности огневика не знал.

– Немедленно убери свою тварь, захватчица! – яростно завопил он, бодрым крючком соскакивая со стопки книг, обрушившейся неряшливой горой мне под ноги. – Она тут все спалит с Куоновой матери!

– Зюзечка, не слушай дядю, он просто не знает, что ты горишь холодным огнем, и никаким бумагам не причинишь вреда, – успокоительно, но достаточно громко забормотала я, прижимая к себе довольно мурчащую рысь.

Зюзя поставила практически белую с рыжим лапу прямо на кипу бумаг, поворошив ее, и подняла снова, показывая дрожащему за свое имущество гному, что на исписанной какими-то иероглифами поверхности не осталось никаких следов. Гном бочком обходил нас, подкрадываясь к завтраку. Это походило на повадки одичавшего зверька, не доверяющего даже тому, кто его регулярно кормит. У меня отпало все желание злиться. Прямо даже жаль его стало. Неужели он настолько всех там в своем гномьем царстве достал, что его отправили подальше совсем одного? Хоть бы слугу какого дали с собой, чтобы не совсем в одиночестве быть.

Гном держал тарелку на весу и, стоя, орудовал вилкой, пихая омлет куда-то в гущу бороды. Бедный-бедный, если уж ему такое нравится… Помочь ему надо. Просто по-человечески. Может, он мне тогда тоже с Предназначением поможет, вон у него сколько книг. Убираться и намывать полы в и так чистых пустых комнатах верхнего яруса у меня не было никакого желания, я подумала, что гораздо больше пользы принесла бы, приведя в порядок эти авгиевы лаборатории. Уверена, что большая часть бумаг, это какие-нибудь ужасно древние, а, быть может, и ошибочные вычисления или что там у него еще может быть, и от них давно уже нет никакого толку, как нет и смысла их хранить, ведь итогом любой работы становится статья или монография. Разработка, патент, изобретение, Нобелевская премия и что-то в этом роде. Стало быть, можем устроить веселый пионерский костер на вершине горы. Без малейшего ущерба высокой науке, да-да.

Я тактично дождалась, пока последний кусок омлета исчезнет в недрах бороды, и предложила:

– А хотите, мастер, я помогу вам навести тут настоящий порядок?

Вот, правильно я подождала, ведь стоило мне раскрыть рот, как гном подавился. Прокашлявшись и оросив меня дождем из… я даже вот не буду думать, из чего именно, старец воззрился на меня. Шапочку он, кстати, потерял там, где спал. Голова деда напоминала слегка растрепанный одуванчик, волоски были тонкие, слегка курчавые и легонькие, как ангорский пух. Прямо так бы и жамкала, еле удержала руки при себе. Освобожденные от гнета шапочки, они мятежно торчали перпендикулярно голове.

– Ты назвала меня мастер? Почему? – а, вот что его так ошарашило.

– Ну, да. А что? Я могу и по имени, конечно, но у нас принято уважать заслуги и возраст, называть ученых профессорами, например, или еще каким званием, – с охотой объяснила я, преданно глядя в маленькие грустные глаза старца.

Еще во время учебы на первом курсе я освоила этот небольшой фокус, который хорошо настраивал пожилых преподавателей: притвориться глупее и наивнее, чем ты есть и, всячески превознося их академические заслуги, заглядывать в рот, ловя каждое слово. Через некоторое время они понимали, что такой непроходимой дуре проще объяснить, чем заставлять ее додумываться самостоятельно, и я получала самые подробные и понятные консультации. И некоторое снисхождение на экзамене, конечно. Ну, что с такой дурочки возьмешь! Главное, не ошибиться по-настоящему, тут уж никакая снисходительность не спасет. С дамами-профессорами, кстати, способ совершенно не работал.

Вот и этот профессор поплыл.

– Назвав меня мастером, ты претендуешь на обучение у меня. Жители Арданы придают очень большое значение словам, просто так мы ими не разбрасываемся, – ага, это я уже поняла, особо не побросаешься словами, если магия мира так и норовит любое слово материализовать. – Порядок, говоришь? А ты вообще в лабораториях-то бывала? – с сомнением уточнил он, глядя на меня иным, оценивающим взглядом.

– Конечно, и работала тоже, – с готовностью кивнула я, ни капли, кстати, не соврав. – Даже в двух.

В одной, микробиологической, три недели летней практики чистила шкафы от хлама и крутила ватно-марлевые пробки, в другой, научно-клеточной, целых полгода мыла пробирки и стерильные боксы.

– Это как же такое вышло? И почему не осталась? Выгнали, что ли? – с подозрением прищурился.

– Никак нет! – гаркнула я по-солдатски, заставив его отшатнуться. – Ушла в аптеку лекарствами торговать!

– Что? Променяла науку на торговлю? Как вообще можно было сделать такой выбор? – возмутился гном.

– Да, не обращайте внимания, это все желудок виноват, он слишком часто просит есть, – махнула я рукой, нечаянно обрушив высокую стопку толстых листов желтой бумаги, исписанных мелким бисерным почерком. – Зато я отлично умею мыть лабораторную посуду, а уж в деле перебирания макулатуры мне и вовсе нет равных! А почему вы решили тут заночевать? Проводили ночной эксперимент? – а что, у нас пару раз такое было, когда ежечасно в течение суток необходимо было проверять состояние пробы в динамике. Спала тогда прямо на кушетке у вытяжного шкафа, а мой научный руководитель, которому я помогала регистрировать показания в обмен на публикацию, с красными глазами разносил полчища врагов в сетевой стратегии. Он, кстати, меня и подсадил на компьютерные игры и кофе без сахара.

Гном смутился.

– Я не смог вернуться.

– Да как так-то? – немного преувеличила я собственное удивление. Если быть деликатной, этот сухарь до вечера по слову в час будет рассказывать.

– Да вот так! – снова купился наивный профессор. – Закончил дела, пошел к лестнице – а выходил снова и снова сюда. И в кабинет вернуться тоже не смог, у меня там хоть кушетка есть… Я в этом Хранилище живу уже две сотни лет! И ни разу – НИ РАЗУ – здесь не терялся! Меня будто что-то не пускало… – он вдруг споткнулся на собственной мысли. – Ну-ка, зубы покажи.

– Чего?

– Зубы, говорю, покажи. Они во рту, – переборщила я с глуповатостью, кажется.

– Знаю я, где зубы – обиделась, – только непонятно, вам это зачем.

– Чтобы проверить, уж не вампирья ли ты дочь, девочка? – задушевно поинтересовался гном, беззастенчиво заглядывая мне в рот. – Хотя тогда ты носила бы иную прическу. Да и внешность… м-да. Впрочем, может, тебе просто это нравится… – забормотал он себе под нос.

– Экие странные у вас фантазии, мастер, – озадаченно протянула я, потирая лоб. – Я вроде особой тяги к кровавым игрищам при вас не проявляла, с чего бы такие экзотичные гипотезы?

Лицо у гнома было такое, как будто с ним в ресторане вдруг заговорила рыба-фугу. Причем японскими хокку Басе. Он поискал взглядом шапочку, нашел, нахлобучил, беспощадно примяв реющий пушок. Потом поискал в завалах табурет, отчаялся и примостился на край аппарата, имеющего удобную низкую ступень. Я села прямо на пол в ожидании первой лекции.

– Ты вообще знаешь о расах, населяющих Ардану? Об их магии?

– Ну так… – я неопределенно покрутила рукой, как бы намекая, что жажду приобщиться к его знаниям.

– Да как ты умудрилась вырасти в нашем мире и ничего о нем не узнать?! – возмутился гном. – Ну, хоть что-то ты должна была слышать, хотя бы о людях! Какое потрясающее невежество!

– Да не отсюда я! – отплатила я той же монетой. – Оборотни называли меня гостья с ТОЙ стороны! – лицо старца сначала удивленно вытянулось, а потом на нем постепенно проявилось понимание. Паззл у старика в голове, наконец, сошелся. Он даже пробормотал себе под нос что-то вроде "нуконечнокакямогнедогадаться". – Я знаю, что Ардану населяют шесть рас. Все они обладают разными способностями. У оборотней внутренний зверь, и то не у всех, у орков огонь. Но ни один орк из тех, кто похитили меня у оборотней, им не обладал. У эльфов я видела только шары изо льда. Полагаю, гномы как-то связаны с землей и камнями, – в этом месте гном возмущенно фыркнул, – какой стихией владеют люди и вампиры, я не знаю, не довелось столкнуться.

– Камни, земля – какое примитивное суждение! – не сдержался старец. – Впрочем, для выходца с ТОЙ стороны это неудивительно.

– А вы, видимо, много знаете о таких, как я? – немножко даже оскорбилась, привыкнув к более бурной и восторженной реакции. Да и к более уважительному отношению, чего уж там.

– Жизнь гостей с ТОЙ стороны запечатлена в легендах и сказках. Только на моей памяти ты шестой гость, – ого, это ж сколько ему лет? – а после третьего уже перестаешь удивляться. Вы приходите с завидной периодичностью, выполняете свою миссию и исчезаете. Ассимилируете с местным населением. Две женщины появились у орков и после выполнения Предназначения исчезли, возможно, вернулись обратно. Но, скорее всего, попали в гарем султана и нарожали ему маленьких орчат. Двое мужчин стали мужьями королев Киреники, матери и дочери, где все и так шиворот-навыворот, страной правят женщины, тьфу. Еще один мужчина остался в Дваари-Веру, помогать одному из наших правителей. Они у нас выборные, не то, что у остальных, где по праву рождения трон может занять любой идиот. Нашими гномьими правителями становятся самые смелые, умные, влиятельные гномы, которые прошли свой путь с самого дна шахты. И ты права, мы действительно можем управлять стихией земли – находить полезные ископаемые, кристаллы и минералы с уникальными свойствами. Гномы – самые лучшие создатели артефактов, никто не может так чутко чувствовать душу камня, как мы.

Гном говорил с нескрываемой гордостью за свой народ.

– Почему же вы предположили, что я вампир? Чем я их напомнила вам? – обожаю говорить о себе, просто обожаю.

Гном досадливо поморщился:

– Да, вампиры. Они вовсе не питаются кровью – что за чушь нелепейшая? Это в вашем мире о них такие поверья? Они те еще кровососы, но скорее в метафорическом смысле. Напыщенные тонкокостные снобы с этой их неуловимой ментальной магией. Только и знают, что скалиться в сладких улыбочках, а сами за твоей спиной норовят сделать гадость или подлость! Целыми днями поют, рисуют и танцуют в неглиже, прости меня Ингвар-умелец. А последний император у них вообще на всю голову больной, носится со своим Пророчеством, как с тухлым яйцом, девиц табунами портит, даже гномих заманивает, Куонов развратник!

Похоже, не заладились у него отношения с вампирами. На симпозиуме, поди, переспорить не смог. С ментальностью вроде бы все понятно, это влияние на эмоции и разум, чтение мыслей и все такое, если романы не врут.

– Ну, а люди вам как? – перевела я тему.

– Ветродуи, пираты, негодяи, – охотно переключился с одного объекта недовольства на другой. – Машут руками, как мельницы, собственной промышленности нет, целое государство торговцев и обманщиков. Только и могут перекупать и перепродавать. Украли у гномов секрет стали, добавили магию воздуха – теперь клинки острые, прочные и легкие, словно в воздушных ножнах – мошенники, одним словом! Не говоря о, помилуй Ингвар, мужских гаремах! Тьфу, срамота!

Ого, а у этого старца для каждого лопата дерьма припасена. У меня прямо азарт какой-то проснулся.

– А цыгане? Мне даже одна из них сделала предсказание, а другая амулет не стала продавать, – подкинула я хворост в огонь.

– Ненавижу Куоновых цыган, – изрыгнул из себя гном, – это хаос в чистом виде. Своими дурацкими лживыми предсказаниями они, как ни странно, умудряются влиять на природу вероятностей, сбивая естественное течение событий. Они лишают своих жертв свободного выбора, вот что страшно. Оракулы и артефакты дают Пророчества только для событий, не имеющих иных вариантов развития при текущей ситуации. Но сплошь и рядом из-за крошечных бытовых гаданий нормальный ход вещей сбивается, и настоящие Пророчества становятся несбыточными, ключевые события происходят совсем не так, как должно. Когда у живого существа есть выбор, оно должно сделать его само.

Ух ты, наверное, той старухе сейчас икается, чтоб она уже была здорова.

– А вот оборотни, они вроде ничего такие, да?

– Ох, конечно, ничего. Ничего особенного. Что может из себя представить тот, кто наполовину собака или кот, или еще какой-нибудь зверь? Вся мощь их мозга уходит на то, чтобы в общественных местах столбы не метить. А эти их истинные пары, Куон меня задери – большей глупости в жизни не слышал! Все популяционные законы побоку – у них, видишь ли, зверь внутри, и это он решает, с кем заводить семью. Как с такими вообще о чем-то говорить? Веришь ли: ни одного ученого-оборотня за столько лет моей научной деятельности! На тайны мироздания всем плевать – они заняты, пару ищут.

В районе солнечного сплетения тупо заныло. Стоп, воспоминания, не сейчас.

– Ну, а эльфы, они специализируются на создании льда? Или это лишь одна из особенностей управления водной стихией?

– О, эти надменные повелители воды и всея живого! Кто владеет водой, тот владеет жизнью, маленькая гостья, и эти изящные гады очень удачно этим воспользовались.

«Ах ты прыщ седой!» – вскипела леди Ди. Тихо-тихо, еще свое слово скажешь, дай пожилому человеку высказаться. Вон, сколько накопилось за двести лет. Может, впервые опорожняется товарищ, может, ему от этого дышать легче станет?

«Фу на вас, хайе» – с непередаваемой интонацией сказала Ди, и исчезла с радаров, обидевшись уже на меня.

– Лед – это родовая особенность правителей Поволжья, благодаря чему они успешнее других остроухих кланов могли применять свои способности в бою на суше, за счёт чего и отвоевали трон у прочих семейств. Вечно воюют с орками, пытаются контролировать огромные территории, все гребут под себя. Мирового господства добиваются, я полагаю, на меньшее не согласятся.

– А что же орки? – снова подначила я гнома.

– Это головная боль всей Арданы. Мозгов как у страуса, а гонору со слона. Живут в своих джунглях, кушают бананы, но им ведь тоже своей земли все время мало! Плодятся как кролики, умирают от жары, и все равно только об одном и думают! Собственную землю уничтожают, огнем выжигают, ритуалы у их жрецов просто отвратительные… хотя все же не настолько, как у Черных теней, – тут гнома натурально передернуло.

– Кого? – вот об этом я слышала впервые!

– Черные тени. Самая мерзкая секта среди всех существующих на свете. Поклоняются Куону. Служат ему кровавыми жертвоприношениями. Могут поднимать мертвых, целые армии, могут обманывать законы магии и самую сущность Арданы. Куон дает им поистине ужасные способности.

– Это те, которые некроманты, что ли? – вспомнила разговор с воеводой. Хотя, если все поклоняются элементам жизни, должен же быть кто-то, поклоняющийся смерти. Даже вот у нас свои сатанисты существуют. Точно, Лука о них упоминал.

– Куону может служить каждый. Представитель любой расы, с любой магией, любого пола и возраста, бедняк или богач. Да хоть король! И этим они особенно страшны. Пока сектант не достанет ритуальный нож, чтобы всадить его тебе в сердце, ты ни за что не догадаешься, что перед тобой слуга самой смерти. И лучшее, что они могут поднести своему Покровителю – это жизнь. Например, твою. С любой расой можно поладить. В этом я не особенно силен, как ни странно, но у дипломатов как-то выходит. Это такая особенность моего характера. Я ненавижу все расы одинаково, меня раздражают даже гномы, мои соотечественники. Но этих Куоновых тварей нельзя относить ни к одной из рас Арданы, они отступники и предатели самой жизни, – голос старика был тяжелым, окутывая меня липкими объятиями страха. Но, я же гостья с ТОЙ стороны, неприкосновенная фигура. Даже для сатанистов. Или нет?

Ну вот, еще один страх в копилочку фобий. В компанию к членистоногим и темноте.

Дон Педро угрюмо замолчал, задумавшись. Я тоже. Интересно, что гном ни о чем меня не спрашивал, словно ему не интересно было, откуда я взялась, почему на моей руке помолвочный оборотневый браслет, кто привел меня в самое сердце гномьих катакомб…

И я поняла, что мне нестерпимо хочется рассказать все самой. Словно бы я ребенок, который, набегавшись за день, выкладывает доброму дедушке все пустячные события и приключения своей беззаботной жизни. Мне показалось, что именно этому немного сумасшедшему ученому можно доверить все. Потому что ему все равно. Ну, то есть он может мной заинтересоваться совсем в другом смысле, скорее как объектом изучения. А я, в свою очередь, могу попытаться понять, зачем Ардана призвала меня, и что я уже должна выполнить. Потому что до сих пор мои перемещения по планете были хаотичными и довольно-таки бестолковыми. Ничего я не добилась на пути к Предназначению, кроме ноющей пустоты в душе.

– Когда я была у оборотней, я вылечила рану одного молодого парня, – в полной тишине выдала я. – Нечаянно. Хотела остановить кровь, пока дожидалась шовного материала, а рана взяла и затянулась. А еще когда я пою, образы из песен материализуются. Я победила собственного туманника и породила Зюзю, когда меня попытался изнасиловать мой похититель.

Гном пораженно уставился на меня:

– А вот с этого места подробнее, пожалуйста, – он зашарил вокруг себя руками, подтянув на колени стопку исписанных с одной стороны листов, достав, как фокусник, тонкую палочку из-за уха. – Самописный артефакт, – пояснил он недоумевающей мне. – Знаешь что, пойдем-ка в мой кабинет, и ты подробно расскажешь мне все с самого начала. Я только сейчас понял, что искал совсем не в том месте!